Махтирия.

Сознание вернулось к Несс волной тошнотворной, раскалывающей боли. В висках стучало, во рту стоял вкус меди и грязи. Она лежала на чём-то твёрдом и холодном, вязком от влаги. Липкие листья прилипли к щеке.

Она попыталась пошевелиться, и тело ответило пронзительной, огненной агонией в боку. Она застонала, и звук, вырвавшийся из её губ, был низким, хриплым и чужим.

Что?

Она заставила себя приоткрыть глаза. Мир плыл, но постепенно фокус вернулся. Судя по всему, Несс лежала на дне неглубокого оврага. Над ней висело серое, предрассветное небо, виднеющееся сквозь чёрные ветки.

Она попыталась поднести руку к гудящему виску. Движение далось с трудом, будто мышцы не слушались. И тогда она увидела свою руку. Большую, жилистую, но при этом с тонкими пальцами, покрытыми тёмными волосами и свежими ссадинами. На костяшках засохшая кровь. Это была не её рука.

Ледяная волна паники ударила в грудь. Несс судорожно села, игнорируя боль, и уставилась на себя. На ней были штаны из грубой ткани, штопанные на колене, рубаха с легкими кожаными доспехами. Тёмно-зеленая, потрёпанная рубаха, пересеченная кожаными вставками и ремнями на груди и руках. Похожая на ту, на которую она с ужасом смотрела совсем недавно, когда тот человек... Хатри, как его называли другие мужчины... прижимал её к земле. Она узнала заплатку на локте и медные застежки, которые ей удалось вчера очень хорошо рассмотреть. 

Дыхание участилось, стало прерывистым. Взгляд, блуждающий в панике от непонимания происходящего, бессмысленно скользил по деталям облика, цепляясь за что угодно, что могло бы хоть что-то объяснить. Взгляд упал на рукоять кинжала, торчащую из голенища грубого сапога. В ней не было ничего примечательного для глаза Несс просто кусок тёмного дерева с какими-то серебристыми, потускневшими узорами, значение которых она не знала. Но она помнила его. Помнила, как он блестел при лунном свете, когда Хатри воткнул его в землю у её головы, прежде чем...

Несс затошнило. Память ударила обрывками: его тяжёлое дыхание, боль, запах дешёвого вина и пота, его лицо над ней...

А теперь... его рубаха... его кинжал... его... руки?

Она с ужасом провела ладонью по своему лицу. Щетина. Твёрдая, колючая щетина на щеках и подбородке. Она ощупала скулы слишком крупные для девичьих, нос с легкой горбинкой.

Нет. Нет-нет-нет-нет. Что происходит? 

Она попыталась вскрикнуть, когда в боку снова прострелило, но из пересохшего горла вырвался лишь сдавленный, животный стон. Чужой голос. Чужое тело.

Она сидела на дне оврага, сжимая в дрожащих, незнакомых пальцах злополучный кинжал, и смотрела на свои чужие ноги в грязных сапогах.

Осознание накрыло её, холодное и безжалостное.

Она была в нём. Она была им. Хатри. Как бы абсурдно это ни звучало.

***

Боль в боку была живым существом: раскаленным, зубастым, выло при каждом вдохе, каждом шевелении. Это был единственный якорь в море безумия, привязывающий ее к реальности. Реальности, в которой ее больше не было.

Как это возможно? Это сон?

Она снова лежала на спине, уставившись в серое небо, и пыталась дышать мелкими, короткими глотками воздуха, чтобы не тревожить зверя в ребрах. И этот зверь определенно говорил, что это не сон. Слезы текли по щекам разбойника, смешиваясь с грязью. Рыдания, которые Несс не могла сдержать, звучали как хриплый, пьяный бред незнакомого мужчины.

Дыши. Просто дыши.

Она заставила себя поднять тяжелую, непослушную руку. Пальцы, грубые и чужие, дрожа, расстегнули пряжку портупеи, потом пуговицы на окровавленной куртке и задрали рубаху. Каждое движение отзывалось пронзительной болью.

Под тканью зияло огромное, страшное пятно багрово-синего цвета. Оно захватывало бок от нижних ребер до таза. Кожа была горячей на ощупь, отечной. При малейшем нажатии мир плыл перед глазами, и в горле вставал ком.

Сломано. Ребро. Или не одно. Или не только оно.

Паника снова накатила, холодная и липкая. Она умрет здесь. В этом теле. В этом овраге. Ее даже не будут искать. Хотя, возможно, какое-то время будут искать ее  то есть, ее настоящую  а найдут лишь избитое, поруганное тело какой-то девчонки, которую все уже забыли.

Нет.

Словно щелчок внутри. Тот самый стержень, что заставил ее бежать из деревни, снова дал о себе знать. Сжав зубы  его зубы она перекатилась на здоровый бок, с трудом встала на колени. Голова закружилась. Она оперлась ладонью о землю, и рука провалилась в грязь по запястье. Несс осмотрелась. Овраг. Неглубокий, но сырой и холодный. Подняться по скользкому склону с такой травмой будет пыткой.

Ее взгляд упал на сломанную ветку неподалеку, примерно по длине руки, довольно толстую и прямую. Было бы неплохо использовать ее как костыль. Мужчина на четвереньках, очень медленно, двинулся к ней. Движение было мучительным, унизительным. Он тащил свое непослушное тело как окровавленный мешок с костями. Каждый камень, каждое углубление под ним отзывалось огнем в боку.

Дотянувшись до ветки, Несс, рыча от боли, сумела опереться на нее, и, не давая себе думать, попыталась подняться на ноги. Это было ужасно. Боль слепила ее. Она начала карабкаться по склону оврага, хватаясь за корни и камни, попутно опираясь на самодельную трость. Дышала коротко и прерывисто, сквозь стиснутые зубы. Боль стала фоном, постоянным и нудным, как шум дождя.

Верх оврага встретил ее колючим ветром и пустой, серой равниной. Рассвет только-только начинал размывать горизонт. Ни огней, ни дорог, только бесконечная мокрая трава да редкие, покосившиеся деревья. 

А, нет. Чуть поодаль виднеется несколько строений. Вывеска таверна, трактир? И хозяйственные постройки. Чей-то незнакомый хутор

Осмотревшись, она рухнула на колени, вся в поту, дрожа от боли и истощения.

Спустя какое-то время Несс все же заставила себя поплестись дальше, прижимая руку к боку, к ближайшему подобию укрытия старому, полуразваленному сараю на краю поля. Дверь висела на одной петле. Внутри пахло плесенью, сеном и мышами. Пусто.

Именно здесь, в полумраке, на нее накатила новая волна кошмара. Голод. Не ее привычное, девичье чувство пустоты в животе. Это было животное, всепоглощающее требование пищи. Тело Хатри, привыкшее к регулярной, грубой еде, требовало топлива. От этого голода начало тошнить и закружилась голова, присоединяясь к ноющей ране. 

Она обыскала карманы куртки с трясущимися руками. Нашла смятый кусок черствого, заляпанного чем-то бурым, начавшего прорастать плесенью хлеба, и несколько серебряных монет. Хлеб она проглотила почти не жуя, почти не почувствовав вкуса, но чувство голода хотя бы слегка притупилось, ослабленное тело принялось переваривать вкинутый в него мусор.

Потом пальцы разбойника наткнулись на флягу. Небольшую, железную, потную от конденсата. Он открутил пробку и почувствовал резкий, знакомый запах дешевого самогона, похожий на тот, каким увлекались мужики в деревне, а потом творили дичь или тащили на сеновал. Алкоголь. Рука с флягой сама потянулась ко рту. Инстинкт тела, жаждавшего забытья, обезболивающего. Но в последний момент, сознание среагировало рвотным позывом отвращения. Он швырнул флягу в угол сарая. Жидкость брызнула на стену, оставив темное пятно. 

Что ты будешь делать, Несс? спросил тихий, усталый голос, похожий на её собственный, но лишённый всякой надежды. Ты умерла в том лесу. Твой труп сейчас лежит у костра. А это... это что? Кто это?
Я жива, попыталась возразить она, но это прозвучало как детский лепет.
Он жив. Его тело живо. Ты в нём. Как червь в яблоке. Ты отгрызла его сознание и забралась внутрь? Или тебя впихнули сюда? Ты даже не знаешь. Ты просто здесь. И ты умрёшь здесь, в этой шкуре. За его грехи.

Нужно было что-то делать. Так, стоп. Там ведь был трактир, правда? Он не выглядел заброшенным. Нужно было встать и идти.

Кровь была теплой и липкой. Она сочилась сквозь грубую ткань куртки, растекаясь по боку влажным, алым пятном, которое становилось все больше с каждым ее шагом. Движение и напряжение разрывали поврежденные ткани внутри. Голова кружилась, в ушах стоял нарастающий звон. Темные пятна поплыли перед глазами.

Не сейчас... только не сейчас...

Она упрямо двигалась вперед, почти не видя дороги, руководствуясь лишь инстинктом и тусклым светом фонаря, еще не выключенного в предрассветной дымке, что маячил впереди. Придорожный трактир или что-то в этом роде, даже без названия. В ее помутневшем сознании всплыли обрывки воспоминаний о трактирах теплый огонь, запах еды, люди... Спасение.

Она не думала о том, почему это место вызвало у нее такие ассоциации. Ее разум, затуманенный болью и кровопотерей, цеплялся за последнюю соломинку.

Двери трактира распахнулись перед ней, впустив волну шума, теплого воздуха и запаха дешевого пива и жареного мяса. Она пошатнулась на пороге, ослепленная теплым светом, и рухнула на колени, едва успев схватиться за косяк. На мгновение в трактире воцарилась тишина, разговоры замерли... Все обернулись на нового гостя.

А потом тишину разорвал хриплый, смутно узнаваемый голос из угла:

Ну, поглядите-ка! А я уж надеялся, вороны животину доели!

Это был Яшка. Он сидел за столом в центре, с огромной кружкой в руке. Его лицо расплылось в ухмылке, полной ненависти и торжества.

Разбойник поднял голову. Его взгляд, затуманенный болью и страхом, скользнул по лицам. Он увидел Грима, который мрачно усмехался. Еще пару знакомых рож тех, что были там, у костра на поляне... Они смотрели на него не с сочувствием, а с холодным, хищным любопытством. Мозг, отказывающийся верить в такое невезение, на секунду включился.
Они... они здесь... Почему они здесь? Кто они?

Несс их не помнила и не могла помнить, с момента ее злосчастной встречи с разбойниками, ее память будто отключилась. Но почему тогда эти рожи кажутся смутно знакомыми?

Очухался, гад ползучий? Яшка медленно поднялся, опираясь на стол. Ребра целы? Или приполз дохлятиной отдать наконец то, что украл? Не добили мы тебя видать, пожалели

Он сделал шаг к ней. Потом еще один. За ним поднялись и другие.

Несс попыталась отползти, но тело не слушалось. Она прижалась спиной к дверному косяку, пытаясь что-то сказать, объяснить, попросить о помощи. Но из ее горла вырвался лишь сиплый звук, абсолютно чуждый ее слуху. Голос Хатри. Голос врага.

Пж... помогите... просипела она, и это прозвучало как насмешка. Помогите... Мне. Ему. Нам. Кому именно?

Яшка фыркнул.
Помочь? Мы тебе сейчас так поможем, что твои кости по всей Махтирии искать будут.

Он был уже в двух шагах. Его глаза блестели от предвкушения. Он видел перед собой не человека, а добычу. Слабую, истекающую кровью, беззащитную.

Несс отчаянно метнула взгляд по сторонам, ища спасения, но встречала лишь равнодушные или злорадные лица. Никто не вступится за Хатри. Никто.

Она поняла. Это была не надежда. Это была ловушка. И она сама, по своей глупости, в нее попала.

Яшка наклонился над ней, его дыхание пахло перегаром и злобой.
Ну что, щенок? Где мой ястребок? Где колечки?

Все эти вещи Грим и его подельники забрали сразу же, но они будто видели, что Хатри сам не свой, и им хотелось еще разок поиздеваться над ним. Рука Яшки потянулась к окровавленной куртке. И в этот миг сознание окончательно померкло. Не от боли. От безысходности. Темнота накрыла Несс с головой, унося прочь и ужас, и боль, и голоса этих людей. Последнее, что она почувствовала, это толчок сапога в рану и громкий, радостный хохот над головой.