Рыжевская Виктория Дж.. Спектр

Боже мой, я бы и в ореховой скорлупе считал себя властелином необъятного пространства, если б только не дурные сны.

Уильям Шекспир, Гамлет

Простите, тут не занято? Нет-нет, не вставайте, за столом достаточно места для двоих. Если вы, конечно, не возражаете против моей компании. Мне очень хочется сказать, что вы заняли мой любимый столик, но я не люблю врать. Мне совершенно всё равно, где сидеть, сажусь там, где свободно. Видите ли, я давно за вами наблюдаю. Да-да, я знаю, о чём вы думаете, вот ведь любопытный старикан. Не краснейте, я уже в том возрасте, когда любопытство не считается пороком. Поговорим начистоту. Вы не сводите глаз с девушки за дальним столиком, верно? Согласен, настоящая красавица. Как вы сказали? В короне золотых волос! Да вы поэт, друг мой. Действительно, волосы у неё удивительные, как старое золото. Тициановские волосы. Так вы не возражаете, если я присяду? Благодарю вас.

Если вы никуда не торопитесь, я бы хотел рассказать вам одну историю, которая может сослужить вам добрую службу. Вы же здесь, разумеется, не просто так? А, у вас встреча с самим господином Шойхетом? Это становится любопытным. Тогда вам придётся поверить мне на слово: то, что я расскажу вам, напрямую повлияет на исход ваших переговоров. Можете считать меня своим ангелом-хранителем, и я... Господи боже мой, прекратите пялить глаза на эту женщину! Я знаю, что она прекрасна, но она определённо не для вас. Нет, я не хочу вас обидеть. Так вы говорите, у вас чисто платонический интерес? Хм... С таким-то взглядом! Знаю, один её наряд стоит целое состояние. Жемчуг, конечно же, натуральный, а венерианский рубин у неё на груди - это то самое "Пламя Ареса", вы наверняка про него читали. Так мне продолжать, или мы так и будем обсуждать её туалеты? Благодарю вас.

Ах да, простите, я не представился. Бертрам Шойхет к вашим услугам. Как, простите? Нет, господин Карло Шойхет мне не сын, даже наоборот - он мой дедушка. Именно об этом я и хотел с вами поговорить, то есть, конечно, не о том, что я его внук, а о самом дедушке Карло. У вас наверняка сложилось впечатление, что беседовать вам предстоит с приятным и вежливым человеком, так вот я сразу вам скажу, выкиньте это из головы, потому что разговаривать вам придётся с самим Сатаной. Напрасно вы улыбаетесь. Когда мой дорогой дедушка от вас пустого места не оставит и чувствовать себя после короткого с ним разговора вы будете так, как будто по вам проехался каток, тогда вы и подумаете, чёрт побери, а старик Берти был прав.

Делайте заказ, это надолго. Нет, не моя история, хотя она тоже очень длинная. Я имею в виду, что ждать, пока нам принесут еду, нам с вами придётся очень долго. Я, например, сижу тут уже полтора часа, поэтому и имел удовольствие за вами понаблюдать. Но еда того стоит, поверьте мне. Закажите кролика, его тут просто изумительно готовят. Итак, мой дорогой дедушка.

Что долго говорить, много я читал историй про милых старичков, о которых после смерти узнавали всякие любопытные вещи. У одного находили мумию горячо любимой жены, у другого подвал, полный трупов. Тут недавно похоронили приличного дедулю, который бережно хранил в шкафу униформу полковника звёздной гвардии, да ещё с шестью звёздами на погонах, по одной за каждые десять тысяч казнённых. Теперь у нас собирают подписи за то, чтобы выкопать его из могилы и позорно сжечь тело.

Отличие этих историй от той, что я хочу рассказать про дедушку Карло в том, что про него мы все сразу знали, что он поехавший сукин сын. Нехорошо так говорить про собственного деда, но ведь и дедом он позволил нам себя называть только после того, как у него появился младший сын. Помнится, как же в мои одиннадцать лет меня изумляло то, что дядя ещё возится в пелёнках!

Впрочем, обо всём по порядку. Я постараюсь начать с самого начала, с того момента, как мне самому было восемь, а дедушка требовал, чтобы его называли Карло и никак иначе. Так, пожалуй, я и буду его называть в своей истории. Видите ли, я немного старомоден и не могу позволить себе сказать что-то вроде "мой дедушка был таким-то и таким-то". Поэтому я скажу так: Карло был чокнутым сексуальным извращенцем, таким уж он уродился. Полагаю, поэтому и моя бабушке, мама отца, сбежала от него, как только корабль остановился в ближайшем космопорту, а было это через три года после их свадьбы. К этому времени у неё уже было двое детей, папа и тётя Сандра, близнецы. С собой она их не взяла, а потом трубила на каждом углу, что они порождения самого Сатаны и она от них отрекается. Конечно, был жуткий скандал, но вы ведь знаете, наша семья невероятно богата. Не то чтобы я хвастался, но, пожалуй, во всей обитаемой вселенной вряд ли найдётся много семей с состоянием, равном нашему. А где деньги, там и знатные родственники, сплошная аристократия, корни которой уходят ещё к кораблю Юлифлауэр, первому звездолёту переселенцев со старой Земли. Конечно, никто не хотел скандала, вот и ограничились тем, что выплатили дедушкиной жене баснословную сумму, оформили развод и пригрозили, что, если она ещё раз откроет рот, её будут по частям собирать на всех девяти планетах Солнечной системы.

Но всё-таки рот всем не заткнёшь даже за очень большие деньги. Злые языки поговаривали, что дело-то вовсе не в Карло, а в детях, потому что, скажем по правде, наша семья была вроде тех Габсбургов, то есть мы уже почти шесть сотен лет женились только друг на дружке, чтобы все денежки оставались у своих. Это сейчас есть генетическая коррекция и всякое такое прочее, а тогда всё это было в зачаточном состоянии, хотя, конечно, если хочешь поэкспериментировать над своими ребятишками, смело вперёд. Ну так вот среди наших никто к таким опытам готов не был, поэтому из поколения в поколение мы передавали не только горбатые носы и отвратительный характер, но и кучу болячек, с которыми потом героически боролись. Меня самого в детстве лечили от больного лёгкого и раз сто прогоняли всю кровь через какой-то хитрый аппарат, удаляя всякие там вредные клетки. Но я-то хоть родился нормальным младенцем, то есть красным, сморщенным и ужасно красивым для моей матушки. А вот старшие дети Карло, говорят, явились на свет до того уродливыми, что их родная мать чуть не потеряла рассудок. А с учётом того, каким подарочком был тогда мой дорогой дедушка, несложно догадаться, что всё это она списала на его демоническую натуру. Вот так дети и остались сиротами при живой матери, а Карло скинул их на руки собственному племяннику. Тот и занимался их лечением, искал лучших специалистов, словом, ставил их на ноги. А впрочем, что я рассказываю, вы наверняка видели мою тётю Сандру, сейчас она работает пресс-секретарём у главы фракции Космо. Глядя на неё и не подумаешь, что в детстве она была страшной, как смертный грех, правда?

Но вернёмся к дедушке Карло. Что бы там не рассказывали про его первую жену, мою бабушку, всё это конечно полная чепуха. Потому что, если вам говорят "ну, конечно, Карло не сахар, но вот его жена, та настоящая стерва, бросить своих детей!", знайте, это может сказать только тот, кто не встречал Карло до того, как он женился второй раз. У моего дорогого дедушки, видите ли, было увлекательное хобби, сафари на планетах, которые мы ещё не успели колонизировать. Там он находил себе инопланетных рабынь, притаскивал их на корабль, развлекался с ними и убивал, когда ему это надоедало. И ведь это он ставил самому себе в заслугу, потому что признавал, что его сексуальные потребности настолько необычны, что было бы негуманно воплощать их даже на проститутках, не говоря уже про настоящих леди вроде его первой жены. Господи помилуй, до чего же трудно составлять вместе слова "секс" и "дедушка", ведь одна мысль о том, что твои родители тоже занимаются сексом, просто непереносима. Это я так старомоден или это у всех так? Говорите, у вас тоже? Ну, тогда я думаю, это что-то вроде древнего механизма защиты от инцеста. Ближайших родственников нельзя воспринимать как сексуальный объект. Даже если это такая девчонка, как моя племянница, младшая дедушкина дочка. Знаете её, да? Вроде бы всё при ней, но для меня она вроде мужика, ничего и не шелохнётся.

Да хватит же так пялиться на эту девушку! До неё мы ещё дойдём, но бога ради, прекратите сворачивать голову, иначе её кавалер свернёт вам шею. Боже мой, вы что, никогда не видели красивых женщин? С этой красоткой у вас всё равно нет шансов. Я? Я же только что сказал вам, я не воспринимаю родственников как сексуальный объект. Хотя мы, конечно, не кровные родственники, но для меня это не имеет никакого значения. Да, я вас потом познакомлю, но, чёрт побери, дайте же мне сначала дорассказать! Господи ты боже мой, как же с вами сложно. А я ведь рассказываю вам это ради вашей же пользы!

В общем, у нас в семье дедушка Карло одновременно занимал две позиции: главы семьи, с чьим мнением мы считались беспрекословно, и позора семьи, отчего мне иногда приходилось несладко. Я, знаете ли, с пяти лет по полгода проводил в закрытой планетарной школе для мальчиков. А уж где школа, там слухи, причём распространяют их, по-моему, в первую очередь учителя. Уж чего только я натерпелся, выслушивая, что мой дедушка спятивший маньяк! И вот удивительное дело, я терпеть не мог дедушку и был бы счастлив узнать, если бы он переломал себе руки и ноги. Но в школе я кидался в драку каждый раз, когда кто-нибудь говорил плохое про дедушку Карло. Защищал честь семьи, так мне тогда казалось. Поэтому круглый год ходил в синяках, но чувствовал себя при этом настоящим героем. Однажды я рассказал дорогому дедушке о том, как дрался с тем, кто назвал его извращенцем и получил оплеуху за то, что повторяю плохие слова. Я уже говорил, что терпеть его не мог?

Не понимаете, что такое инопланетные рабыни? Господи помилуй, иногда я забываю о том, что в наше время люди ничего не знают о том, что было ещё несколько лет назад. Это сейчас у нас есть и договоры между разумными расами и общий кодекс обращения с неразумными на нейтральных планетах, а во времена моего детства ничего подобного не было. К вселенной мы относились как к шведскому столу, прав тот, кто пришёл первым. Мы воспринимали новые планеты и новых живых существ как свою законную добычу. Конечно, уже в те времена мы делали разницу между разумными существами и животными, но не скажу, чтобы мы были так же щепетильны на окраинах вселенной. В конце концов, кого интересует, была ли разумной раса фиалок с планеты Икс-Икс-25, галактика Большая Задница? Никакого контроля не существовало, и каждая новая планета означала новое увлекательное сафари. Как вы знаете, гуманоиды вроде нас - существо не уникальное и на многих планетах обнаруживаются создания, чертовски похожие на нас. Кто-то говорит о космических инженерах, кто-то про какое-то древнее семя, но мне что тогда, что сейчас, не хочется в этом разбираться. Предпочитаю принимать факты, как они есть. Факты таковы - мой дедушка Карло возвращался после очередного сафари с одной-двумя инопланетными девицами. Некоторые были вполне симпатичными. Если, конечно, не смотреть им в глаза. Знаете эту старую присказку про то, что глаза - зеркало души? Полная, конечно, ерунда, но в этом есть доля правды, разум действительно светится именно в глазах. А с этими его дамами можно было и не проводить никаких тестов, глаза у них были совсем пустыми, как у животных. Кроме, конечно, котов. У котов всегда разумные глаза.

Тесты мы, конечно, проводили по всей форме, ведь даже в те далёкие времена убийство разумного существа считалось преступлением. Не то чтобы после таких тестов дедушка Карло отпустил бы своих гостей. Ему было совершенно наплевать, если бы приборы показали индекс вероятного разума больше тридцати баллов, что автоматически означает "потенциально разумные". Конечно, никто из них не мог добраться до гарантированно разумных пятидесяти, иначе планеты, которые мы посещали, не были бы такими дикими. Но в случае, если бы тест показал оценку сорок или сорок пять, думаю, Карло бы постарался по-тихому от них избавиться. Несмотря на все его увлечения, он заботился о репутации семьи и не хотел показывать нам дурной пример. Вам, наверное, кажется это абсурдным, в конце концов, в итоге он всё равно их убивал, но для меня до сих пор это очень важно. Дурные поступки нельзя совершать на собственном корабле. Как говорится, мой корабль - моя крепость.

Что именно делал с ними Карло? Ну, знаете ли, я не считаю возможным распространяться о таких вещах, в конце концов, он же мой родной дедушка. Но чтобы вам было понятно, я расскажу вам один эпизод из своего детства. Мне было, кажется, шесть или семь лет. Тогда я жил в комнате вместе со своей старшей сестрой, у нас была своя уборная, но сестра постоянно там запиралась и сидела по целому часу. И вот рано утром я выскользнул из комнаты, чтобы сходить в туалет в родительской спальне. В коридоре я увидел тётю Ривку, стоящую рядом с дверью в комнату дедушки Карло с метёлкой и совком в руках. Она подметала какой-то, как мне показалось, прозрачный целлофан, но, когда я подошёл поближе, я увидел, что это кусочки тонких, перламутровых крыльев. Я точно знал, что это крылья, потому что неделю назад видел, как Карло притащил с сафари новую жертву, похожую на фею. Не знаю, умела ли она летать, но за спиной у неё трепетали тонкие крылышки, одно было сломано и смято, как обрывок подарочной бумаги. По взгляду тёти Ривки я понял, что это всё, что осталось от маленькой феи. Тогда я ещё не знал, что именно дедушка делает с этими созданиями. Думал, может быть, мой дедушка вампир и пьёт их кровь. Если честно, я был не так уж далёк от истины, но, разумеется, я не буду заострять на этом ваше внимание. У меня в голове до сих пор сидит тот старый, детский образ: "Дедушка ловит фей и от них остаются только шкурки".

Джой открыла глаза и тут же снова их зажмурила, так крепко, что заныл лоб. Свет был нестерпимым. Ослепительный, яркий свет, который, казалось, в одну секунду проник сквозь глазницы до самого мозга. Она лежала и взаправду опасалась, не обуглились ли её ресницы. Только через долгое время Джой смогла набраться храбрости и сделать ещё одну попытку. Веки дрогнули и приоткрыли узкую щёлочку глаз.

Нет, первое впечатление было ошибочным. Свет не был ни ярким, ни пронзительным, но по глазам всё-таки чем-то ударило, так что Джой тихонько заскулила и снова зажмурилась. Она не понимала, что происходит, все рассказы о том, на что это будет похоже, выветрились из головы, осталась только мучительная боль, которую никак не удавалось локализовать. Болели не глаза, не веки, даже не лоб; казалось, весь мозг был охвачен пламенем. При этом Джой не чувствовала жар, только ощущение чего-то горячего совсем близко, как будто собираешься коснуться горячей плиты и уже готов отдёрнуть обожжённую руку.

Она попробовала ещё раз, на этот раз стараясь даже не разлеплять ресницы. Вот ведь странно, если так сильно зажмуриться, действительно видишь собственные ресницы. Джой вдруг вспомнила, что мы всё время видим собственный нос, но мозг приучен это игнорировать. Стоит только подумать о том, что нос всё время находится в поле зрения, как будешь ещё долго его замечать. Свет, как же много света. Или нет, не свет, что-то другое, что-то совершенно непонятное, немыслимое. Интересно, чувствуют ли нечто похожее слепые от рождения люди, которым возвращают зрение? Джой легла на бок, подтянула колени к подбородку и заплакала. Собственные слёзы удивили её, она совершенно не чувствовала печали или, наоборот, бурной радости. Как будто что-то внутри говорило ей "плачь", и она плакала. Может быть, слезами мозг защищал глаза от этого нового, невероятного, неохватного?

Наплакавшись, Джой затихла и долго неподвижно лежала с закрытыми глазами. К ней почему-то до сих пор никто не приходил, так что она начала опасаться, вдруг что-то пошло не так и она очнулась гораздо раньше запланированного. А вдруг это опасно, вдруг ощущение боли от света - это последствия неудачно прошедшей операции, вдруг она вообще потеряет зрение, вдруг она... Паника накатывала удушающими волнами, так что руки сами собой потянулись к горлу и заскребли его. Нет, всё хорошо, она в надёжных руках, ведётся постоянный мониторинг её состояния и если бы что-то было не так, то здесь бы уже было полно народу. А если мониторинг сломался? А если...

Но тут мониторинг зафиксировал резко участившийся пульс и через иглу, воткнутую в левую руку, медленно закапал седативный препарат. Свет, пробивающийся даже через закрытые веки, стал тускнеть, ощущение жара сменилось лёгкой прохладой, дыхание выровнялось, и Джой заснула.

Путевые заметки. День 38.

Мне кажется, я никогда не смогу наесться. Мне хочется задавать множество вопросов, изучить каждый закоулок, исследовать, но всё это меркнет перед банальным желанием пожрать. Когда-то я читала рассказ про потерпевших крушение на какой-то захолустной планете, которые вынуждены были целый год питаться одними грибами. И вот их наконец оттуда эвакуировали и стали кормить привычной, как им казалось, пищей - грибами. Не могу себе представить степень отчаяния этих несчастных. А грибы я люблю, но если есть каждый день, это, конечно, рехнуться можно. Мне бы сейчас сковородку, полкило белых грибов или лисичек, немного петрушки... Ну вот, я опять думаю только о еде. Это невозможно. Вот есть целибат для священников и монахов. Его, конечно, объясняют с религиозной точки зрения, мол, чтобы жить без греха, но думаю, это просто для того, чтобы все мысли не были заполнены только сексом. И с постами то же самое. Диета из простой пищи отбивает мысли о деликатесах. Или это работает как раз наоборот? Если долго жить без секса, то ни о чём другом думать уже не можешь. А я вот ем одну очень полезную, высококалорийную и витаминизированную пищу, которая превосходна с точки зрения питательности, но абсолютно безвкусная. Вот и думаю целыми днями только о том, что бы пожрать. Рецепты вспоминаю, блюда ресторанные и которые мама моя готовила. С ума сойти можно, никогда не думала, что я так привязана к еде. Когда доберусь до дома, я буду недели три заниматься только одним - заказывать еду, забирать коробки у курьеров и есть. Даже готовить не буду, я ж сожру всё ещё на стадии готовки. Даже сырые макароны сейчас бы съела, честное слово. Нет, это невыносимо.

Больше ничего интересного не происходит.

Вот вы говорите, отношение к животным. Я тоже читал все эти исследования про маньяков, которые начинали с животных, а потом переходили на людей, только все исследования маньяков - это ведь по сути исследования маньяков-неудачников. Кто знает, сколько настоящих преступников и убийц среди ваших добрых друзей и знакомых, изучают-то только тех, кого поймали. Я не знаю другого человека, который бы любил котов так, как дедушка Карло. У нас на корабле всегда жило не меньше тридцати штук, причём каждого дедушка любил как-то по-особому, так что никто из котов не чувствовал себя обделённым. С нами, внуками, Карло никогда не был ни добр, ни ласков, он или вообще старался нас не замечать, или устраивал нам трёпку за любые маломальские прегрешения. Но видели бы вы его с котами! Это уже становился совершенно другой человек, с мягким воркующим голосом, нежными движениями, любящим взглядом. Даже лицо и то становилось другим. Потом это выражение лица я видел у дедушки Карло, когда впервые увидел его с младшей дочерью на руках, моей тётей. Помнится, я ещё подумал, неужели он считает своих детей котятами?

К тому моменту, когда начинается эта история, я уже был достаточно взрослым для того, чтобы знать, для чего дедушке Карло нужны феи, но ещё слишком маленьким для того, чтобы полностью понимать это. В мои десять лет я уже знал, откуда берутся дети, но моё сердце ещё не билось чаще при виде симпатичной девчонки. Поэтому, когда Карло притащил с сафари очередную добычу, я отметил только, что она была очень красивой, просто точёная египетская статуэтка, золото и эбонит. То, что она была совершенно голой, оставило меня равнодушным, ведь не обращаем же мы внимания на наготу животных. Она была почти такая же, как мы, только очень маленькая, едва доставала Карло до груди. Никаких рогов или там копыт, никаких крыльев или шерсти, покрывающей спину, как у её предшественницы. Только вот человеком она, конечно, определённо не была. Карло прогнал её по всем тестам, и она не набрала и шести баллов, обыкновенное животное. Я помню, как папа сказал, что через пару десятков тысяч лет её раса наверняка научится драться палками, а там недалеко и до ядерных реакторов с космическими кораблями. Я смотрел ей в лицо и видел глаза с расширенными зрачками, брови-чёрточки, плотно сжатые губы. И я всё думал, неужели так и выглядели наши собственные, ещё не обретшие разум предки? Папа сказал, что её мозг почти девственно чист, приборы показывают минимальную активность. Даже у котов мозг работает в разы активнее, недаром говорят, что коты по интеллекту вроде трёхлетних детей. С этим, кстати, я бы поспорил, потому что Морис, мой собственный кот, ведёт себя гораздо разумнее. Иногда я даже сомневаюсь, кто из нас глупее, Морис или я. А у вас есть кот? Можно посмотреть? Боже, какой красавец. Чем вы его кормите, сухим кормом или натуралкой? Да-да, мой ветеринар советует то же самое. Такая роскошная шерсть, вы сами вычёсываете или относите к грумеру? Ах да, простите, я отвлёкся. Вернёмся к нашей истории. Итак, дедушка Карло привёл на корабль новую инопланетянку.

Она была очень худенькой, буквально кожа да кости и вызывала у меня острую жалость. Это странно, но я жалел её не как добычу дедушки Карло, это я воспринимал как нечто само собой разумеющееся, нет, я жалел её как несчастное, замученное животное. Знаете, рыбаки выпускают мелких рыбёшек, охотники отпускают детёнышей, вот и мне казалось логичным, если дедушка Карло просто отправит её домой. И вот тут случилось первое удивительное событие. Видите ли, инопланетянка вовсе не горела желанием отправляться обратно. Дедушка Карло действительно несколько раз пытался от неё избавиться и отослать к своим, но она сама каждый раз возвращалась на корабль. Я думал, может быть, её там бьют или мучают, знаете, как бывает, когда стая птиц забивает своего больного товарища. От этого щемящая жалость в моей груди только усилилась, я всегда считал своим долгом защищать слабых и несчастных. Мне захотелось, чтобы инопланетянка стала моим собственным домашним животным, уж я бы о ней позаботился.

Тут, правда, пришлось столкнуться с первой трудностью. Знаете вот это разделение животных на съедобных и несъедобных? Мы с вами сейчас отведаем замечательного тушёного кролика, тут их и правда превосходно готовят, а ведь есть кролики декоративные, которых держат только как домашних любимцев. Вот и инопланетянка была у нас одновременно кроликом съедобным и кроликом декоративным; и никто точно не знал, какую роль для неё отвёл дедушка Карло.

Впрочем, уже на следующий день стало ясно, что никаких планов у Карло на неё попросту нет. Она таскалась по всему кораблю, периодически останавливая кого-то из нас и протяжно вереща на своём птичьем языке. Действительно, больше всего это походило на чириканье. Потом, кажется, тётя Двойра нарядила её в свою футболку, а тётя Двойра была женщиной рослой и тучной, так что получилось вроде как платье. Я думал, что инопланетянка будет протестовать против футболки, как протестовали все коты, когда мы с сестрой пытались одеть их в кукольную одежду, но инопланетянка позволила себя одеть совершенно спокойно. Помнится, тётя сказала, может быть, это всё-таки чьё-то домашнее животное, уж слишком хорошо она относилась к людям и совершенно ничего не боялась. Но я в свои восемь лет прочитал столько книжек про животных, что знал, некоторые виды, которые никогда не сталкивались с человеком, совершенно не испытывают страха, потому что ещё не знают, что мы - самые опасные хищники во вселенной. Так мы к ней и относились - как к интересной зверушке, которая ничего не боится. А она была порой забавной, порой удивляла нас, но чаще всего была невероятно назойливой и шумной.

Простите, я случайно обратил внимание на вашу карту страхования, когда вы открывали бумажник. Не Терезис, не Херба, даже не Первое страховое. Стеллар? Даже не слышал. В любом случае, это не большая тройка, так что у вас определённо нет расширенного модуля. Из чего я делаю очевидный вывод, что вы действительно человек молодой. Я прав? Нет, я никоим образом не хочу вас обидеть, молодость - это прекрасно. Собственно, я и рассказываю вам всё это потому, что вы молоды и я хотел бы помочь вам избежать некоторых проблем. Каких? Ну, давайте я для начала расскажу вам всю историю целиком. Да, закажите ещё кофе, ждать горячее придётся ещё долго. В этом ресторане прекрасная кухня, но, увы, слишком медлительные повара.

Я не просто так уточнил, что вы человек молодой. Дело в том, что вам может быть трудно понять, что мы в действительности испытывали по отношению к инопланетянам. Уж не знаю, интересуетесь ли вы земной историей, да и вообще преподают ли её в школах в той мере, в какой преподавали нам. Мы знали, что когда-то на земле было рабство, чёрные рабыни, рабыни-славянки, сословие рабов, рабы образованные и рабы со своими собственными рабами, рабы-гладиаторы, рабы-педагоги. И если бы нас с вами занесло в те времена, когда рабство было совершенно нормальным явлением, нашу современную мораль потребовалось бы упрятать куда подальше, потому что даже сами рабы сочли бы нас спятившими. Ещё лет так восемьсот назад, когда цивилизованный мир Земли отказался от рабства, никуда не делись расовые предрассудки. А уж если смотреть в глубокую древность, то мы и вовсе не считали за людей бедолаг-индейцев или аборигенов Австралии. Самый добрый и справедливый человек точно знал, насколько он отличается от своего чернокожего собрата, ведь господь сотворил цветные расы для служения своим старшим белым братьям. Стоит ли удивляться, что стоило нам оторваться от земной колыбели, как мы перенесли это отношение на все инопланетные расы без исключения? Обратите внимание, мы сочли разумными только те из них, кто дал нам хорошенького пинка.

Дедушкину инопланетянку мы назвали Китти, и, скажу не без гордости, это произошло с лёгкой руки вашего покорного слуги. И дело вовсе не в кошках, просто тогда я переживал период увлечения древними фильмами. Знаете же, как дети обожают всякие штуки из доисторических времён! В мои шесть лет это были динозавры, в семь - древний Египет, в восемь - древнее кино. Спросите меня сейчас, в каком фильме Рита Хейворт снимала перчатку или когда впервые появился на экране Бастер Китон, я вам не отвечу, но в восемь лет я знал наизусть все роли Чарли Чаплина, все фильмы Орсона Уэллса. А больше всего мне нравилась именно Рита Хейворт, особенно в роли Терпсихоры в фильме "С небес на землю". И хотя Рита была крупной, статной женщиной, а инопланетянка - крошечной и хрупкой, я видел что-то общее между этими двумя женщинами. Так инопланетянка и стала Китти, не феей, а музой, сошедшей на землю.

Нет, танцевать она не умела, но я ценю вашу осведомлённость. В наше время редко встретишь человека, который хоть что-то знает о древнем мире. Китти была маленькой, шумной и очень упрямой, вокруг неё постоянно что-то падало и разбивалось, а она каждый раз делала вид, как будто не понимает, что случилось. Я воспринимал её как забавного зверька, кого-то вроде попугая, который хочет или сидеть у вас на плече, или засовывать свой клюв вам в ухо. С ней было весело играть, бегать наперегонки, совершать налёты на кухню и красть печенье прямо из-под носа тёти Ривки. Периодически на неё находили периоды уныния, когда она просто лежала на полу и отказывалась от еды, но по большей части это было живое и жизнерадостное существо, которому до всему было дело.

В ней больше всего раздражало это постоянное птичье щебетание. Ей-богу, её рот не закрывался ни днём, ни ночью. Даже если рядом с ней не было ни одного человека, она могла просто встать, уставиться в стену и щебетать, щебетать, щебетать. Со временем я стал различать по меньшей мере шесть разных щебетаний - высокое и едва уловимое ухом, низкое с частым повторением какого-то шипящего звука, монотонное воркование, как будто в чайнике кипела вода, пронзительные трели, тонкий неприятный скрип, как будто всё время открывалась и закрывалась несмазанная дверца шкафа, быстрое стрекотание, когда между её губами то и дело появлялся кончик языка. А иногда она просто открывала и закрывала рот, не издавая никаких звуков.

Теперь у Джой раскалывалась голова. Вдобавок ещё во рту так пересохло, что язык и нёбо обжигало жаром. Она попыталась позвать кого-нибудь, но вместо привычного голоса изо рта вырвался только жалобный всхлип. По щекам потекли слёзы, на этот раз она плакала сознательно, приходя в отчаяние от собственной беспомощности. Что-то точно пошло не так, она не должна просыпаться в одиночестве. Почему рядом никого нет? Почему никто к ней не приходит?

Подушка под головой пришла в движение. Она почувствовала, как слегка приподнимается, отчего головная боль стала совсем невыносимой. Она всхлипнула и в ту же секунду почувствовала, как её губ коснулось прохладное стекло. Вода! Она сделала жадный глоток, почувствовала, как вода струйками стекает по её подбородку. Чья-то рука заботлива вытерла её салфеткой и дала сделать ещё один глоток. Только сейчас она поняла, что в её ушах шумоподавляющие затычки. Тут же всплыло размытое воспоминание, ей объясняют, что сразу после операции её слух, вкус и обоняние будут частично заблокированы, чтобы не повлиять на процесс восстановления. И сразу с неё как будто спала мутная пелена, она вспомнила всю подготовку к операции, все предварительные консультации, инструкции, объяснения:

- После такого глубокого вмешательства мы не сможем сразу вас разбудить. Выход из наркоза будет в несколько этапов и займёт около двух недель. Проще всего будет, если вы представите это как контролируемый сон с очень короткими периодами бодрствования. В первый день вы проснётесь на несколько минут, в последующие пробуждение будет немного длительнее и так пока мы не поймём, что вы полностью готовы выйти из медикаментозного сна.

Джой никак не могла вспомнить, мужской это был голос или женский. Она не могла вспомнить лицо врача, зато очень хорошо помнила перепуганное папино лицо. Поэтому и слушала вполуха, больше беспокоясь за папу, чем за себя.

- Вы можете почувствовать тошноту, головную боль, ощущение давления в груди, всё это - абсолютно нормальные явления. При этом как только наши приборы зафиксируют, что вы испытываете неудобство, будет автоматически рассчитана доза подходящих медикаментов. Запомните, пожалуйста, если вы почувствуете недомогание, просто подождите несколько секунд и вам станет легче.

Джой глубоко вздохнула. Подождать несколько секунд. Хорошо. Несколько секунд подождать она сможет. Надо просто посчитать от одного до ста. Один... Но к этому времени медикамент в её крови уже начал действовать, и она уснула.

Путевые заметки. День 54.

Одиночество - это то, с чем я никогда не смогу смириться. У меня есть немало знакомых, которые были бы счастливы, живи они в домике посреди пустыни или где-нибудь на маяке, но для меня это хуже смерти. И вот ведь ирония, век живи, век учись. Что может быть хуже одиночества? Только одиночества среди людей, которым нет до тебя дела. И ведь нельзя сказать, что они злые или бесчувственные, хотя, конечно, в последнее время мне часто хочется заорать, ау, как можно быть такими деревянными! Но я понимаю, что несправедлива к ним, нельзя же судить за то, что меня не могут, так сказать, принять в стаю. А как бы я повела себя на их месте?

Чтобы совсем не сойти с ума, по вечерам перед сном я представляю себе события из прошлого. Мысленно продолжаю разговоры, начатые бог весть знает когда, иногда спорю, приводя за оппонента аргументы, которые и мне самой кажутся логичными. Недавно я стала ловить себя на том, что голоса в моей голове продолжают говорить, даже когда я заканчиваю эту игру. Я слышу голос Натана, Тиквы, иногда своей мамы. Наверное, это признак того, что у меня потихоньку начинает ехать крыша, но если мне от этого легче, то почему бы и нет.

Я одно время интересовалась психиатрией и читала много исследований про шизофрению и другие заболевания, для которых как раз характерны голоса в голове и зрительные галлюцинации. Помню, в одной статье очень интересно объяснялось, почему голоса чаще всего требуют совершать что-то дурное, например, кому-то навредить. Объяснялось это двумя видами морали: одна мораль естественная и вырабатывается самостоятельно вместе с получением опыта, вторая искусственная и закладывается ещё в детстве. Та мораль, которая не подкрепляется личным опытом, является наиболее уязвимой. А вот голоса в голове, будучи по сути голосами подсознания, проверяют мораль на прочность. Грубо говоря, какой-нибудь дикарь, бегающий голышом по джунглям, никогда не услышит от голоса команду "Сними одежду и потряси причиндалами перед вон той дамочкой", потому что нагота для него не является постыдной или табуированной. А вот среди людей цивилизации подобный приказ от голоса - обычное явление, ну, если, конечно, они не нудисты. То же самое касается табу на насилие, убийство, причинение вреда самому себе, воровство и всё такое прочее. Так что меня очень радует, что голоса хотя бы не хотят от меня ничего запретного.

Я часто думаю, как же много тут работы, ко скольким вещам можно приложить руку! Меня просто начинает переполнять энергия и хочется заниматься сразу всем, но я боюсь, что меня поймут неправильно, так в итоге всегда и получается, у меня всё валится из рук, ни черта не выходит так, как надо. Помню, как на первом курсе меня распирало желание всем помочь, а народ думал, что я выскочка и хочу за это чего-то взамен. Хорошо, что хоть на работе у меня завелись настоящие друзья, один Натан чего стоит. И вот на тебе, теперь он поселился у меня в голове, и я постоянно слышу, как он ехидно комментирует то, что я делаю. Как ни странно, это только добавляет мне уверенности. Я точно знаю, чего хочу.

Эх, если бы ещё еда здесь была получше! С одной стороны, мне всё-таки не на что жаловаться, я давно так хорошо себя не чувствовала. Кто бы не занимался здесь разработкой питания, это чёртов гений. Но мне так хочется иногда кусок нормального хлеба с маслом и колбасой сверху, честное слово, я просто сплю и вижу во сне вкусную еду. Ещё бы миску овсянки, только не той, которую просто надо залить кипятком, а настоящей, которую варишь минут пятнадцать на медленном огне. Туда кусочек масла, ложку мёда, орехи и мелко нарезанный банан. Господи, как же это вкусно!

Заканчиваю на сегодня, чтобы не превращать мои заметки в кулинарную книгу. Хотя мне так бы хотелось поделиться моими рецептами, ведь что-что, а готовить я умею.

И вот как-то быстро Китти стала вроде как нашим домашним животным. Иногда она порядком бесила, но злиться на неё было невозможно, вы же не будете злиться на своего кота. Но знаете, как дети относятся к животным? Пожалуй, только дети и кошатники действительно считают животных равными себе. Если у вас есть собака или там кролик, вы будете считать их младшими членами семьи, любимыми, конечно, но стоящими по своему развитию гораздо ниже вас. С котами всё по-другому, настоящий кошатник порой считает, что кот гораздо умнее его. И уж по крайней мере поумнее других людей. Вот и дети относятся так к любым животным вообще. От хомяка ждут полного взаимопонимания, читают сказки рыбкам в аквариуме и всё такое. Я, конечно, знал, что Китти - это животное, но для меня она была другом и товарищем. Я рассказывал ей всякие истории из своей жизни, жаловался на родителей и учёбу, показывал свои сокровища вроде коллекции египетских сувениров или старых фильмов. Меня подкупало то, что она ни разу не показывала, что ей это неинтересно, она всегда искренне радовалась, когда я с ней говорил. Понимаете, ведь никто кроме меня по сути и не обращал на неё внимания. У нас на корабле всегда было много животных, особенно кошек, поэтому все давно привыкли к этому зоопарку, а там уж животным больше, животным меньше. Вот и вышло, что больше всего времени с Китти проводил именно я.

Простите, я, вероятно, уже утомил вас. Спасибо, это очень мило с вашей стороны, старикам часто хочется поговорить. В юности я был молчуном, а с возрастом только дай мне волю и буду болтать с утра до вечера. Во сколько у вас назначена встреча? Хотя это не имеет никакого значения, не думайте, что вас примут раньше восьми вечера. Мы тут, знаете ли, свято чтим старые земные традиции, посетитель должен как следует промариноваться в приёмной, тогда будет немного скромнее. Надеюсь, я вас не обидел, просто этого вы не прочитаете ни в одном путеводителе.

Так вот, чтобы вы лучше понимали эту историю, мне придётся ещё немного рассказать о своём собственном детстве. Так как дедушка Карло был у нас фигурой авторитетной и непререкаемой, мой папа и тётя были совершенно им задавлены. И если тётя Сандра ещё хотя бы пыталась взбрыкивать и отстаивать себя, то папа мой был человек совершенно безвольный. Он трепетал перед своим отцом, никогда ему не возражал и вообще старался быть совсем незаметным. Конечно, с таким характером он никогда бы не женился, но дедушка тогда не планировал ещё детей и ему нужны были наследники. Так что он нашёл для него мою будущую маму, дочь своего главного подрядчика. Моя мама оказалась для него идеальной невесткой: тихая, скромная, не имеющая своего мнения женщина, всецело преданная своему мужу. Мои родители никогда не ссорились, никогда не поднимали друг на друга голос. Не знаю, правда, были ли они когда-либо счастливы.

Из-за того, что мои родители больше всего в жизни беспокоились о том, как бы не докучать дедушке Карло, а тогда он терпеть не мог шума, криков и детской возни, большую часть детства я проводил или в своей комнате, или в библиотеке. Не скажу, чтобы это было для меня тягостно, характером я пошёл в родителей и мне было по душе проводить время с книгами и фильмами. Но детям, я думаю, всё-таки следует больше заниматься детскими делами, играть со сверстниками, устраивать шалости. Иначе ребёнок слишком рано превратится во взрослого и именно так со мной и произошло. Мне было всего восемь лет, а я уже чувствовал себя достаточно пожившим и даже умудрённым жизнью. Друзей, кроме животных, у меня не было, так что Китти я воспринимал как дар божий. Да, она не умела говорить, но она была куда как больше кошки, похожа на человека и, кажется, всё понимала. Хотя, конечно, тогда я был единственным человеком на корабле, кто в это верил.

Чем больше я общался с Китти, тем больше крепла у меня уверенность, что она такое же думающее и мыслящее существо, как я сам. Видите ли, я тогда уже вышел из того возраста, когда считаешь, что игрушки умеют разговаривать, но ещё недостаточно взрослый для того, чтобы ко всему относиться скептически. Детям вообще проще верить в самое невероятное. Я верил, что Китти не животное, но какой был от этого толк? Мне не с кем было поделиться этим открытием, потому что я точно знал, если я поговорю об этом с папой, он запретит мне поднимать эту тему, чтобы не беспокоить дедушку. А если я хоть слово скажу об этом маме, она перепугается до смерти и будет плакать от того, что я действительно могу побеспокоить дедушку. Я не хотел никому причинять беспокойства.

Почему всегда, когда вспоминаешь события из недавнего прошлого, видишь себя откуда-то сбоку? Вот я иду, вот я лежу, вот я что-то говорю. А как узнать, у всех ли людей так устроена память? Может быть, воспоминания других людей всегда только от первого лица и непременно строго структурированы. Может быть, у них нет этой колыхающейся дымки, когда хорошо помнишь, что на дне рождения был белый торт с тёмной, почти чёрной начинкой и фальшивыми вишнями из желе, но никак не можешь вспомнить, во что была одета тётя Шира. Кажется, на ней был брючный костюм с каким-то совершенно невероятным воротником. Она ела торт и закусывала его солёной рыбой, отчего Джой и не обращала внимания на её одежду, только на то, что она ела и как ела. А сейчас, восстанавливая в памяти свой последний, четырнадцатый день рождения, пыталась перебрать в памяти всех гостей. Ладно, бог с ней, с тётей Широй. На маме было платье из лёгкой блестящей ткани, которая колыхалась при каждом движении. Папу мама заставила вырядиться в костюм с галстуком, который его душил и потом папа всё-таки потихоньку его снял. Джой тогда первый раз надела новое платье из светлого бархата и к нему туфли на каблуках, не очень высоких, иначе папа начинал ругаться, но всё-таки уже совсем взрослых, женственных. Это был прекрасный день и Джой была бы счастлива снова и снова прокручивать его в памяти, но вместо этого она то и дело возвращалась к дню, который был совсем недавно, за два дня до операции. Она вздохнула и снова услышала в своей голове мягкий, спокойный голос доктора Теодора:

- По сути мы должны за короткое время научить ваш мозг анализировать и управлять новым органом чувств.

- Но я не хочу! - закричала она тогда. - Меня всё устраивает и сейчас!

- Дорогая моя... - мама опустилась на стул рядом с её кроватью, - Ты ведь сама понимаешь, что это необходимо. Нельзя быть калекой.

- Я никогда не чувствовала себя калекой! Никогда! Я... - тут в комнату вошёл папа и она замолчала.

Папа всегда был добрый, гораздо добрее мамы. С мамой нельзя было договориться, если нельзя, то точно нельзя. А с папой они регулярно заключали соглашения вроде "давай только пока мать не видит", проворачивая за её спиной совершенно немыслимые вещи. Чего только стоит недавний полёт на шаттле! А как они с папой целый месяц скрывали от мамы, что сломали стену в гостиной, когда строили домик из стульев? А вот когда Джой взяла на вечеринку мамино жемчужное ожерелье и умудрилась его потерять, только папа спас её от неминуемой расправы.

- Папа, - пробормотала Джой и расплакалась.

Он подошёл к её кровати, осторожно сел на краешек и взял её за руку.

- Придётся через это пройти, милая, - он поцеловал её ладонь, - Ты же знаешь, нам всем приходится пройти через это.

- Кроме Адема, - пробормотала она, - Везучая маленькая свинья!

- Не обзывай брата, - тут же сказала мама.

- Зато ты унаследовала мамины волосы, - сказал папа и погладил Джой по голове. - И улыбку.

Джой ненадолго замолчала, сжимая папину руку в руке. Потом тихо спросила:

- Это больно, да?

- Это странно. Как будто одновременно слушаешь всю музыку на свете, причём можешь разобрать каждую отдельную мелодию. Это трудно объяснить.

- Как объяснить слепому, что такое белый цвет, - вспомнила Джой фразу, сказанную доктором Теодором накануне, - Но я не хочу знать, что такое белый цвет, - сказала она со злостью, - Я не слепая!

Джой повторила "я не слепая" и всхлипнула. Почему к ней никто не приходит? Они ведь обещали прийти сразу, когда она придёт в себя. Ей стало так себя невыносимо жалко, что она снова расплакалась. Через секунду она снова спала.

Путевые заметки. День 101.

Как будто я превратилась в человека-невидимку. Не скажу, чтобы это сильно меня удивило, ведь я уже была невидимкой.

Почему-то, когда мы говорим о школьных годах, непременно вспоминаем только две крайности - тех, кого травили и тех, кто травил. Конечно, кто-то вспоминает доброе и светлое, у кого-то были по-настоящему дружные классы. Я знаю немало примеров, когда "дружный класс" означал только, что весь класс дружил против одного человека. Немало и тех, кто сначала сам был жертвой травли, а потом каким-то удивительным образом сам стал травить одноклассников. Но никто не пишет и не говорит о невидимках. О тех, кто через годы после выпуска удивляет вас на школьной фотографии: "А это вообще кто, не помню такого". Думаю, в каждом классе были такие, как я: те, о чьём существовании забывали и ученики, и учителя.

Мне вроде бы и не на что жаловаться, моё детство было неплохим. У меня отличные родители и за всё время учёбы в школе не было ни одного конфликта. Я всегда занимала роль наблюдателя, человека, который знает всё обо всех, но ни с кем не делится своими знаниями. Как будто я сидела в зрительном зале, а все остальные люди были на сцене. Не могу сказать, чтобы моя роль была мне в тягость. Просто иногда мне тоже хотелось поучаствовать в представлении.

Лет в тринадцать я зачитывалась Агатой Кристи и встретила там мистера Саттертуэйта, который поведал мне, что я не единственная невидимка на свете. Может быть, именно эта моя способность видеть мир как бы со стороны и определила мою будущую профессию. Я так и не научилась работать в команде, никогда бы не смогла стать начальником и раздавать приказы. Но я умею долго наблюдать, отмечать малейшие изменения, а потом делать на их основании какие-то новые выводы. Родители считали мою профессию скучной, но для меня нет ничего интереснее таких пассивных наблюдений. А может всё проще, может быть я просто ничего больше не умею. Никогда об этом не задумывалась, пока не оказалась здесь. Может быть, это мой шанс что-то в себе изменить. Выйти на сцену и узнать наконец-то, что чувствуешь, когда по-настоящему живёшь.

А пока я просто невидимка.

10.

У вас вот есть кот и вы знаете, как страшно бывает, когда он вдруг уставится в пустую стену. Мой кот Морис иногда направляется к совершенно пустому углу и начинает шипеть и орать. Каждый раз я пугаюсь до смерти. Но это всё не сравнить с тем, что нам устраивала Китти.

Она тоже часами смотрела в стену, понимаете? Иногда брала в руки какие-то случайные предметы - камень, брусок моего пластилина, флакон с антисептиком из маминой аптечки и начинала водить ими по стене. Она вставала на стул, чтобы дотягиваться до самого потолка и то стояла там неподвижно, то вдруг судорожно начинала тереть стену ладонью, то вдруг откидывала голову и начинала смеяться жутким, пронзительным смехом. Порой она стояла на коленях у самого пола и всё водила и водила рукой с крепко зажатым камешком. У меня мурашки ползли по спине, когда я видел её стоящей возле стены, даже если она ничего не делала. Это было по-настоящему жутко.

Стены на нашем корабле тогда были серыми и гладкими, никаких современных орнаментов и барельефов. Не знаю, что уж в этом такого пугающего, но даже сейчас, когда я вспоминаю маленькую тёмную фигурку возле серой стены, меня бросает в дрожь. Вы обращали внимание, что нас, в сущности, больше всего пугают совершенно обыденные вещи в неподходящей обстановке? Что, например, может быть невиннее простой детской игрушки, какого-нибудь мягкого медвежонка. Но представьте себе необитаемую планету, на которой вы - первый человек. Вы выходите из шаттла после посадки и тут видите маленького плюшевого медвежонка, лежащего на каменистой поверхности. Я думаю, тут надо обладать по-настоящему крепким рассудком, чтобы не сойти с ума. В детстве меня часто мучили кошмары, в которых вдруг начинали работать компьютеры, не включённые в сеть, приходили звонки на разряженные планшеты, музыкальные инструменты начинали играть сами по себе. Есть, конечно, просто страшные вещи, например, маньяк с ножом или какой-нибудь невообразимый монстр. Но испытать страх до перехвата дыхания и обморока можно только если столкнёшься с чем-то... привычным.

Я уже говорил вам, что Китти была чертовски назойливой. Больше всего она докучала взрослым, постоянно подбегала к кому-нибудь, хватала за плечо и начинала то неистово верещать, то брала за руку и подводила к одной из серых стен и снова щебетала и щёлкала. Некоторые, вроде тёти Двойры, были достаточно добры к животным, чтобы погладить её по голове и сказать что-нибудь вроде "умница, хорошая девочка". Но у дяди Ашера, дедушкиного двоюродного брата, например, был вспыльчивый характер и Китти часто получала от него то пощёчину, то оплеуху. Однажды у неё хватило ума начать приставать к дедушке Карло и тогда она получила по-настоящему хорошую взбучку. Карло был единственным человеком на корабле, которого она действительно боялась, а после этого она стала относиться и к остальным с большим опасением. Знаете, это как кошки, которых много били, рано или поздно они начинают шарахаться от рук. Кем это вообще надо быть, чтобы ударить кошку? Я думаю, коты нам даны для того, чтобы научить любить тех, кому на нас, собственно, наплевать. А если уж вас полюбила кошка, то можете смело покупать лотерейный билет, вы ухватили удачу за хвост.

Всё время я отвлекаюсь, такая уж привычка, через слово уходить в сторону и рассказывать, рассказывать, рассказывать. К моменту начала этой истории Китти жила у нас на корабле уже полгода или немного дольше. Все привыкли к ней и воспринимали как часть нашего общего корабельного стада. Кошки, собаки, кролики, попугаи, потешные марсианские тюлени и Китти. У всех были свои любимцы. У мамы, например, это был кролик Игорь Второй, тётя Ривка души не чаяла в своём попугае, которому было, если ей верить, никак не меньше двухсот лет. Все коты, кроме жирного Маэстро, были дедушкиной свитой. Ну, а я тогда ещё плохо умел находить общий язык с животными, поэтому у меня была только Китти.

И опять же возвращаемся к тому, что детям проще поверить в невероятное. Мы с вами взрослые люди и всецело доверяем приборам, исследованиям и просто незнакомым людям, которые заявили себя экспертом в какой-то области. Иногда это делает нас по-настоящему слепыми. Если вы сейчас скажете мне, что стол, за которым мы сейчас сидим, не круглый, а квадратный, я, конечно же, поверю не вам, а собственным глазам. Но если вы скажете, что вы специалист по деревянной мебели, признанный авторитет в своей области и что согласно параграфу А182 все столы на четырёх ножках теперь считаются квадратными, я приму это на веру. Конечно же я упрощаю, но ведь нельзя же быть экспертом во всех областях. Когда врач говорит мне, что у меня пошаливает поджелудочная железа, я не бросаюсь в библиотеку изучать анатомию, я просто достаю карту Терезиса и говорю, делайте всё, что считаете нужным. Так стоит ли удивляться, что мы поверили всем тестам, которые утверждали, что у Китти нет нужной мозговой активности? Среди нас не было ни одного специалиста по мозгам, а приборы такого уровня никогда не ошибаются. Их исследовали на тысячах различных форм инопланетной жизни, обучали на миллионах земных существ и сотнях миллионов сгенерированных нейро-моделях. Конечно, на каждой новой планете жизнь разнообразна и уникальна, но для всей органической формы жизни есть общие паттерны.

Но понимаете ли какая штука, размышляя над этими паттернами я вдруг поставил себя на место людей, которые открыли, что наши отпечатки пальцев - уникальны. Не знаю, сколько тысяч людей они исследовали, чтобы принять это на веру, может быть, сотни тысяч. Мне до сих пор трудно представить себе, что среди ста двадцати миллиардов людей во вселенной нет и двух одинаковых отпечатков пальцев, но это факт, с которым приходится мириться. Но ведь не только же отпечатками пальцев мы отличаемся. Толпа едина, любое общество можно разбить на несколько более-менее стандартных типажей, но в то же время каждый отдельный человек совершенно уникален и всё это в пределах одного и того же биологического вида! Так почему же мы считаем, что к любому разуму, человеческому или нет, подходят одни и те же стандартные рисунки? В это мне поверить ещё труднее, чем в то, что во всём исследованном космосе не найдётся двух людей с одинаковыми отпечатками. Всегда есть исключения, вопрос только в том, когда мы на них наткнёмся.

11.

Новый день и новое пробуждение. Или день был одним и тем же, а просыпалась она меньше чем на несколько секунд? Джой была уверена, что между бодрствованиями прошло меньше минуты, а в ясном сознании она находится уже несколько часов. Но тут же она вспомнила, насколько быстро мозг умеет генерировать сны. Джой помнила, как однажды задремала в гостиной. Она спала и ей снилось, что она заходит в какое-то большое помещение. Кажется, это была библиотека, потому что вдоль стен стояли высокие шкафы с книгами. Шкафы были очень высокие и наверху, под самым потолком на них стояли очень красивые фарфоровые вазы. Джой могла прочитать названия на корешках некоторых книг, разглядеть красивый рисунок на вазах, увидеть неяркую подсветку по стенам - небольшие светильники в виде ракушек. И тут стоящие сверху вазы начали биться, как будто кто-то швырял в них камни. Джой проснулась, всё ещё слыша звук разбивающегося фарфора в ушах. Она взглянула на пол и увидела, что там лежат осколки разбитой чашки. Оказывается, она уснула, держа чашку за ручку, во сне рука вместе с чашкой соскользнула вниз, и чашка разбилась. Это была красивая чашка из споудовского фарфора, настоящего, разумеется, не современная реплика. Мысль о том, что мама убьёт за эту чашку, пришла позже, в тот момент Джой думала только о том, как же удивительно, её голова создала такой сложный и длинный сон за ту долю секунды, что разбивалась чашка. Сколько же на самом деле занимает сон? А сколько уже прошло времени?

Мысль о длинных снах её успокоила. Если она и правда пока просыпается только на несколько секунд, неудивительно, что к ней никто не приходит. Пока они получат информацию о том, что она проснулась, пока дойдут до её комнаты, она уже снова заснёт. А как они вообще узнают, что она проснулась, если она не открывает глаз? Может быть, всё-таки попробовать ещё раз и рискнуть? Джой попробовала открыть глаза и не смогла. Она чувствовала, что векам ничего не мешает открыться, ощущение было похоже на то, когда боишься коснуться плиты на кухне. А вдруг плита всё ещё горячая? Однажды Джой обожглась так сильно, что ей пришлось пересаживать кожу на ладони, с тех пор она не могла даже заставить себя протянуть руку к плите. А что, если она так и не сумеет открыть глаза от страха? Этот новый свет, или как это там называется, вызывает не столько боль, сколько ожидание боли. Почему-то об этом никто не рассказывал, даже те, кто уже через это прошёл. Джой говорили, что будет больно, говорили, что будет не больно, обещали, что всё быстро закончится, клялись, что это будет длиться бесконечно. Описывали странное, щемящее и ноющее ощущение, рассказывали, что это будет ни с чем не сравнимо, но что бы ни говорили, подобное было просто невозможно описать словами. И в самом деле, нельзя объяснить слепому, что такое белый.

Джой крепко стиснула зубы и открыла глаза. Свет, который не был светом, снова ослепил её. Она не успела зажмуриться и снова провалилась в сон.

12.

Путевые заметки. День 119.

Да, я согласна, постепенно мои записки превратились в личный дневник, а теперь это уже что-то вроде будки для исповеди или кушетки психоаналитика, я просто изливаю тут душу. С кем я согласна? С Натаном, разумеется. За неимением других собеседников я веду с ним долгие разговоры в собственной голове. Получается неплохо, я даже придумала несколько поговорок от его имени. Уверена, что Натану они бы понравились, а через пару недель он бы и не поверил, что не сам их придумал.

Я вот думаю, может быть я попросту схожу с ума? Как ни странно, в этой мысли есть доля успокоения. Нездоровый ум способен порождать увлекательнейшие картины, а то, что меня просто убивает в моей теперешней жизни, это полное отсутствие каких-либо событий. Да, я и прежде всегда была только наблюдателем, смотрела на всё со стороны, но тут всё-таки надо понимать разницу, ведь раньше мне хотя бы было на что смотреть. Сейчас я только ем, сплю и умираю со скуки трижды в день. Делать абсолютно нечего. Уверена, что и Натан и Тиква покрутили бы пальцами у виска, если бы узнали, что я жалуюсь на безделье. И действительно, занятий я себе придумала препорядочно, но при нулевом выхлопе можно ли это считать за что-то дельное? С тем же успехом я могла бы с утра до вечера биться головой об стену, а потом жаловаться, что очень устала за день.

Нелепость какая-то, у меня вроде светлая голова, ну, по крайней мере, я никогда не жаловалась на тупость. Но что делать дальше - я ума не приложу. Я уже исчерпала все свои возможности для развлечений и теперь просто жду, когда мы уже куда-то долетим. Помню, как в детстве я не могла понять, зачем на корабле поколений впадают в спячку, если позволить себе такие путешествия могут только сверхбогатые люди. Богачи как известно пользуются всеми благами современной медицины и могут жить вечно, ну, по крайней мере, если им только не упадёт на голову астероид. Хотя даже в этом случае, думаю, они бы как-нибудь выкрутились, в конце концов, разве мало на свете живёт людей без башки. Зато теперь я прекрасно понимаю, зачем спать во время таких длинных путешествий - делать-то в это время совершенно нечего. Иногда тянет на глупости вроде забраться в рубку управления и перестроить курс, отправить корабль куда-нибудь к чёрту на рога и тогда посмотрим, кто тут, настоящий экипаж или сборище космических туристов. Думаю, у меня бы даже получилось это провернуть прежде чем мне бы оторвали голову, что, впрочем, является более предпочтительной альтернативой астероиду.

Нет, я определённо начинаю заговариваться. В голову лезут самые безумные мысли и желания. Может быть я и правда хочу сыграть какую-то роль, потому что тут и правда совершенно не на что смотреть. Однажды мне довелось оказаться на три недели на океанском лайнере. Лайнеры - они как космические корабли, тоже огромные, а на борту настоящий городок с площадями, театрами, бассейнами. На нашем лайнере было даже метро, настоящие поезда, которые в считанные минуты доставляли вас с одного конца этого плавучего городка на другой. Пассажирам полагалось ходить в казино, смотреть представления, резвиться в аквапарке и наслаждаться превосходной пищей. Спустя два дня до меня дошло, что единственное, ради чего затеваются все эти морские путешествия - это бухло. В принципе, если пить как чёрт и выходить из бара только ради того, чтобы пойти в следующий бар, всё это потихоньку начинает нравиться. Через неделю такой жизни я начала получать удовольствие от игры в рулетку и даже сходила на свидание с каким-то молодым человеком. По-моему, он был ещё пьянее, чем я, по крайней мере, с утра он выходил из каюты уже пьяным. И я была бы не против провести время на этом корабле именно так, по сравнению со всем остальным даже похмелье не кажется таким ужасным. Вся беда в том, что здесь нет ни нормальной еды, ни алкоголя, ни даже сигарет. Я начинаю думать, что биться головой об стену - неплохая идея.

13.

Гуманизм - это когда вам до всего есть дело. Вам эта формулировка не кажется правильной? Я имею в виду, что мы становимся гуманными к людям и животным, как только решаем все свои текущие проблемы. Недаром гуманизм во всей его красе - это как самоцвет в короне цивилизации, если мне будет позволено сказать так высокопарно. Отправь нас с вами лет эдак на пятьсот назад, и те же кошки будут для нас только полезными работниками - мышеловами, крысоловами. Чтобы начать любить животных, надо сначала начать хорошо жить.

Некоторые считают, что дети добрее взрослых, но это ведь полная ерунда. Эмпатия - это не дар божий, ей надо долго учиться, прежде чем начнёшь понимать, что собачке тоже больно. Я плохо помню своё раннее детстве, в памяти есть только обрывочные образы и одно яркое событие. Я выудил из аквариума золотую рыбку и с интересом наблюдал, как она бьётся и трепещет в моей руке. Мне казалось это невероятно забавным, и я смеялся во весь рот. Папа отобрал у меня рыбку и выпустил её обратно в аквариум. Не могу точно сказать, какими словами он объяснил, что рыбка задыхается без воды. Не помню даже, говорил ли он что-то о том, что рыбки испытывают боль, но у меня в груди как будто открылось окно, сквозь которое забил ослепительный свет. Я вдруг понял, что животные - равные мне, что они чувствуют, думают, существуют! Можете ли вы представить тот спектр эмоций, который я испытал? А это был именно спектр - изумление, страх, отчаяние, ужас, восторг. Потом я долго стоял перед аквариумом, выискивая глазами ту самую рыбку, которую едва не замучил по глупости и мне казалось, что она меня узнаёт и обижается. Я просил у неё прощения.

Моё отношение к Китти было похоже на то, что я испытывал к золотой рыбке. Я смутно чувствовал перед ней вину, не свою собственную, а вину дедушки Карло, родителей, тёток и дядей, словом всех, кто шпынял её и не воспринимал всерьёз. Конечно, трудно было относиться к ней серьёзно, всё-таки для всех взрослых она была и оставалась животным, но я думал, почему же им так трудно относиться к ней хоть чуточку добрее. Конечно, она не была такой миленькой, как кролик и она никоим образом не была похожа на кота, но неужели же мы любим только симпатичных животных? В детстве меня это возмущало, сейчас я просто принимаю это, как факт. Да, сходу мы любим только милых животных и красивых людей. Все эти истории про глубокий внутренний мир рассказывают те, кому не повезло родиться красивыми. Человек вроде кокоса, чтобы добраться до сладкого молока вам сначала надо как следует повозиться с тем, чтобы пробиться через твёрдую скорлупу. Не все имеют желание этим заниматься.

Не буду врать и говорить, что мне так уж нравилось общество Китти. Иногда она меня пугала, иногда бесила, просто-таки доводила до белого каления. Ей постоянно надо было быть на виду, прикасаться к плечу, заглядывать в глаза и говорить, говорить без конца. Когда взрослые грубо отталкивали её, так что она падала на пол, она вставала, встряхивалась и снова подходила к ним, как будто ничего и не случилось. И вот может быть именно из-за этого я и стал относиться к Китти иначе, чем остальные. То, как она встаёт, как опирается рукой о стену и всё равно идёт к людям - это вызывало у меня ощущение глубокой грусти. Я один видел в жизнерадостной, бодрой и весёлой Китти маленького, слабого котёнка, которого отталкивает кошка, а он всё равно раз за разом лезет к ней на живот. Можете называть это гуманным отношением.

14.

Ей снился какой-то хороший сон, который сейчас стремительно уплывал и стирался из памяти. Джой попробовала открыть глаза и тут же зажмурилась, едва ощутила свет. Она чувствовала, что рядом с ней никого нет, никто не может сказать, как идёт пробуждение. От этого стало так тоскливо, что она едва не расплакалась, но в памяти тут же мелькнуло спасительное воспоминание, голос доктора Теодора:

- В первые несколько дней после операции вы будете просыпаться на несколько секунд. Возможно, у вас будет иное восприятие времени, поэтому, пожалуйста, не беспокойтесь, если рядом с вами в этот момент никого не окажется. Мы не можем отслеживать каждое пробуждение, они будут слишком короткими.

- Мы будем всё время с ней в комнате, - возразила мама и взяла её за руку, - Джой, милая, когда бы ты ни проснулась, мы будем рядом.

Джой вспомнила, как перевела взгляд на папу. Тот покачал головой.

- Я знаю, как это может быть, - сказал он. - Доктор прав, первые пробуждения действительно очень краткосрочны.

- Я ни на шаг не отойду от моей девочки!

- Вы не сможете войти к ней до того, как пройдёт первая адаптация. Мы включаем органы чувств очень постепенно и любое лишнее раздражение может навредить.

- Дело не в том, будем мы рядом или нет, - сказал папа. Он вроде бы обращался к маме, но Джой знала, он говорит это для неё. - У меня не получится это объяснить, это можно только пережить, прочувствовать. Речь идёт даже не про секунды, про доли секунд. Для нас зрение - это единый процесс, но в действительности ты сначала открываешь глаза, потом видишь какой-то объект, мозг анализирует этот объект и сообщает тебе, что именно ты видишь. И каждая стадия занимает какое-то время, пусть в обычной ситуации ты этого и не замечаешь. В первые пробуждения после операции мозг не успевает обработать увиденное, поэтому время воспринимается совершенно иначе. Даже если мы всё время будем находиться рядом, Джой нас просто не заметит.

Мама молча посмотрела на врача. Тот медленно кивнул.

- Ваш муж знает больше, чем я.

Джой всхлипнула. Вот бы мама с папой сейчас и правда были рядом! Она представила, как мама гладит её по голове, а папа держит за руку. Она уснула, слыша в ушах папин голос.

15.

Путевые заметки. День 252.

Сегодня ничего не случилось. Сегодня ничего не случилось. Сегодня ничего не случилось.

Могу в принципе это ещё сто раз написать. Ну или двести. Мама рассказывала, что в их школе было такое наказание. Вроде как стоишь у доски и пишешь, как дурак: "Я больше не буду бросать камни в окна", "Я больше не буду бросать камни в окна". Наверное, тогда считалось, что многократно повторённое утверждение срабатывает как заклинание. Ещё я как-то читала, что если постоянно повторять "я всё могу", прибавляется уверенности в себе. Ну и вообще многие говорят о пользе ведения дневника, якобы, когда записываешь всё, что вокруг происходит, начинаешь лучше понимать себя и в итоге сам становишься лучше. А если вокруг ни черта не происходит? Я и лучше становиться не хочу, всё равно никогда не выходит ничего путного.

Я вот никогда не писала "я самая умная", но мне часто это говорили, иногда с уважением, изредка - прямо с упрёком. Так как это мои собственные записки и вряд ли их кто-то прочитает, к чёрту ложную скромность. Я действительно умная. Это объективный факт - я знаю больше, чем средний человек. Я знаю больше языков, прочитала больше книг, мне легче произвести вычисление в уме, у меня более структурированная память. Толку от этого сейчас никакого. Будь у меня совсем мало мозгов, мне было бы легче, я бы жила спокойно одним днём и радовалась тому, что у меня есть еда и крыша над головой. И ведь это не только сейчас. Чем умнее ты становишься, чем больше знаешь, тем меньше вокруг людей. Люди привыкли сбиваться в группы - не только по интересам или предпочтениям, но и по интеллектуальным способностям. Тупые с тупыми, умные с умными. Гении всегда одиноки. Я не считаю себя гением, далеко не считаю, но мой ум меня тяготит. В детстве мне было скучно с другими детьми, в школе скучно с одноклассниками, в университете с однокурсниками. Самое счастливое время оказалось на работе, когда вокруг появились такие же люди как я. Здорово, когда есть с кем поговорить и тебя не считают ни зазнайкой, ни сумасшедшей. Те же Натан или Исахар, отличные ребята, с которыми никогда не бывает скучно. Правда, Натан вроде бы понятия не имеет о том, что такое одиночество, судьба одарила его не только блестящим умом, но и просто какой-то шокирующей харизмой. Вокруг него всегда увивается множество женщин и, если бы он только захотел, он мог бы заполучить любую. Но он не хочет, ему достаточно Тиквы. А я не могу даже себе представить, каково это, когда ты живёшь с кем-то вместе. Не просто делишь постель, но и завтракаешь вместе, встречаешь с работы, вы вместе что-то придумываете на выходных. Как вообще это происходит у нормальных людей? Никогда не пробовала ничего кроме отношений на несколько ночей у него или у меня. Впрочем, мне и для этого всегда трудно было кого-то найти, с учётом, так сказать, моих специфических интересов. А вот когда кроме секса вас больше ничего не связывает, не хочется зря тратить время.

Вот и я не буду тратить его зря на свои заметки. Сегодня ничего не случилось.

16.

Думаю, вы, как кошатник, со мной согласитесь. Коты делают много странных вещей. Мой Морис, например, любит грызть углы подушек, а прежде чем попить, долго скребёт пол перед миской передними лапами. Я где-то прочитал, что это инстинктивное поведение, заложенное в глубокой древности: чтобы напиться из лужи или ручья, сначала надо сгрести листья и мусор. Ещё Морис ненавидит мой бархатный пиджак, а если потрогать ему нос мокрым пальцем, встряхивает правой лапкой. У вас кот тоже со странностями? Ах, у вас двое? Это очаровательно, я иногда думаю завести Морису приятеля. Но я не о том. Понимаете, животные, как бы мы их не любили, они всё-таки не люди. От человека мы или потребуем отчёт, почему он ведёт себя именно так, или постараемся от него дистанцироваться. Мы не любим странное поведение, потому что оно пугает нас до чёртиков. Но животным мы прощаем всё, если это нам не особенно мешает. Даже умиляемся, когда они делают что-то совсем уж непонятное. Вот и с Китти у меня было то же самое.

Я вам уже сказал, что творила она какую-то дичь. За первые полгода на корабле она излазила все стены. Потом вроде бы потеряла к этому интерес и у неё настала пора щебетаний. Каждый день она приходила в одно и то же место, замирала там и начинала щебетать. Иногда её руки были неподвижно скрещены на груди, иногда она оживлённо жестикулировала. Если постоять подольше с ней рядом, потихоньку начинало казаться, что понимаешь, о чём она говорит. Дядя Яков утверждал, что у неё началась течка и это что-то вроде ритуальной брачной песни. Он записывал её щебетание и передавал бортовому компьютеру для расшифровки, но тот сообщил только, что не видит ни единого знакомого паттерна и впал в бесконечный цикл. А ещё я уже говорил, что вариантов щебетания было несколько. В некоторых был повторяющийся ритм. Другие были похожи на тягучую песню.

После щебетаний наступила пора собирательства. Китти с очень комичным видом шныряла по кораблю тут и там и собирала всякий хлам - ложки, старую мамину расчёску, детальки от моего конструктора, остатки старой стеклянной мозаики, полотенца, щипцы для ресниц, сломанные очки. Кое-что она выуживала из мусорных контейнеров, что-то ей давали взрослые, что-то она просто утаскивала под шумок и потом отчаянно верещала, если у неё это находили и отбирали. Все свои собранные сокровища она притаскивала в мою комнату и аккуратно раскладывала на маленьком детском столике, для которого я был уже слишком большой, но никому не позволял его выбросить. Выглядело всё это так, как будто она собирала какую-то только ей понятную коллекцию, ведь ничего общего между этими вещами не было. Но дядя Яков потирал руки и рассказывал всем и каждому, что только антрополог и может грамотно анализировать поведение инопланетных животных. Подобное внезапно возникшее собирательство он прогнозировал ещё во времена щебетаний, утверждая, что следующая стадия - это строительство гнезда. Он даже собирался писать что-то вроде диссертации.

На гнездо это, если честно, было не похоже. Я бы сказал, что это напоминало какой-то пазл - Китти прилаживала одни бесполезные штуковины к другим, возбуждённо или тревожно чирикала, отбрасывала один предмет и брала следующий. Это мог быть носок, в который она заворачивала осколок фарфоровой тарелки или пустой блистер от таблеток, на который была натянута старая кукольная юбка. Иногда Китти подбегала ко мне и начинала тыкать этими штуками почти мне в лицо. От меня требовалось взять непонятную штуковину в руки и изобразить восхищение. Эта игра может быть и заинтересовала бы меня лет в пять, но в восемь мне было конечно же скучно. Моя уверенность в том, что Китти - разумное существо, потихоньку начала таять. Я был даже рад, что не рассказал взрослым о своих подозрениях.

17.

Кажется, это был сон. Как же трудно понять, спишь ты или нет, когда у тебя крепко закрыты глаза. Джой видела сон, который был воспоминанием, а может это воспоминание было сном. Мысли в голове ворочались очень медленно, как будто доктор был прав и её мозг действительно переходил на новую скорость восприятия. Она видела себя со стороны: вот Джой, рядом Адем сосредоточенно выгребает ложкой остатки мороженого. Мамы нет, мама сегодня весь день в совещаниях и звонит каждые полчаса узнать, всё ли с ними в порядке. Папа не прикоснулся к своему мороженому и крепко держит Джой за руку. Джой не плачет, она совершенно серьёзна.

- Я не хочу операцию, - говорит она и сейчас слышит свой голос издалека. - Не хочу, понимаешь?

- Понимаю, - кивает папа. - Только вот есть одна проблема. Ты не знаешь, чего не хочешь. Не знаешь, от чего отказываешься. Потому что ты никогда этого не поймёшь, пока не увидишь своими глазами. И я тебе этого не объясню. Это надо чувствовать.

- Звучит так, как будто ты предлагаешь мне наркотики.

- Это и есть наркотики.

Джой смотрит на него. Думает, что он шутит, но папино лицо абсолютно серьёзно.

- Наркотик?

- Да. Так ты это будешь воспринимать. Постепенно ощущение ослабеет, но я до сих пор чувствую эйфорию по утрам.

- Пап, ты вообще когда-нибудь пробовал наркотики?

К её изумлению папа кивает.

- Что, правда?

- Да.

- А какие?

Он перечисляет. Список настолько внушительный, что глаза Джой ползут на лоб. Большинство названий она не слышала никогда в жизни.

- Ты что, - она не знает, как правильно спросить, да и можно ли вообще спрашивать родителей о чём-то таком, - Ты, что, был наркоманом?

- Нет, - он улыбается, - Иначе бы нас с тобой здесь не было. Наркомания - это билет в один конец, причём на этом корабле ты один, без семьи.

- Тогда зачем?

Он пожимает плечами и наконец-то кладёт в рот ложку мороженого. Оно совсем растаяло, и папа морщится, он терпеть не может тёплое мороженое.

- Я закажу ещё! - с готовностью говорит Адем и нажимает кнопку вызова официантки. Папа с ним не спорит. Даже если Адем захочет съесть сегодня три килограмма мороженого, папа не будет возражать. И не потому, что он думает только о предстоящей операции Джой, а потому, что считает, будто бы Адем переживает за сестру. И тут папа конечно не прав, ничего этот мелкий паршивец не переживает. Джой должна злиться на то, что её заставляют делать операцию, но мамы тут нет, папу жалко, так что остаётся только злиться на младшего брата.

- Так зачем ты это делал, папа? - снова спрашивает она. Папа некоторое время молчит, потом медленно говорит:

- До того, как у меня появились вы, у меня ещё голова на своё место не встала. Я просто не знал, чем себя занять. Искал развлечений. Иногда это были опасные развлечения.

- Как наркотики?

- Не только.

Джой вопросительно на него смотрит, ожидая, что он расскажет, но папа молчит.

- А что ещё? - спрашивает она.

- Разное, - неопределённо говорит папа. - Со временем я пришёл к выводу, что все мы накрепко заперты в собственной скорлупе. И что бы ты ни делал, скорлупа от этого не становится ни более тонкой, ни более хрупкой. Каждый раз после очередного эксперимента, будь это наркотики, алкоголь или, ну, чего-нибудь ещё такого-то нездорового, я просыпался в абсолютно одинаковом состоянии, с раскалывающейся головой и острым чувством вины. А если наутро всё одно и то же, какая разница, что ты делал накануне?

Воспоминание оборвалось. Джой ощутила затылком подушку и почувствовала, что у неё тоже раскалывается голова. Интересно, какой используется наркоз? Надо было спросить. Вроде бы многие медицинские препараты и наркотики - это одно и то же, просто в разной дозировке. Так что в некотором смысле можно сказать, что и она тоже попробовала наркотики. Если наутро действительно так плохо себя чувствуешь, папа прав, не стоит и начинать. Она уже несколько раз пробовала алкоголь и вкус ей совершенно не понравился. Может быть, это как маслины, папа говорил, что понять, в чём там удовольствие можно только с возрастом. А может просто не всем нравится пиво и шампанское, ведь не всем же нравится мороженое. Адем от него без ума, а Джой всегда предпочитала любому мороженому хороший кусок мяса или хотя бы сосиску. Она впервые поняла, что ужасно хочет есть.

18.

Путевые заметки. День 304.

Всё чаще я ловлю себя на том, что становлюсь какой-то злой. Интересно, можно как-то измерить уровень злости в организме? А уровень доброты? Наверное, как-то можно, исследовать там биохимию мозга, записать, какие проходят процессы, сопоставить данные, в общем, как в случае с полиграфом, сличить паттерны реакций. Но тут возникает другая проблема, для начала нам придётся выяснить, что такое добро и что такое зло. Быть в постоянном раздражении - это зло? Но ведь у меня есть объективные причины для раздражения. А желать окружающим скорой и мучительной смерти - это тоже зло? Но я ведь это не всерьёз. Случись что и я первая кинусь на помощь всем и каждому, включая этого высокомерного сукиного сына, который положительно меня не выносит.

Не то чтобы я когда-то сама вешалась на мужиков. Умение кокетничать и флиртовать - это для меня совершенно недостижимое искусство, честное слово, проще научить меня петь и плясать. Я никогда не знаю, что следует говорить и поэтому всё время говорю невпопад, отчего дистанция между мною и другими людьми только всё увеличивается и увеличивается. Вот если бы можно было просто всегда говорить правду, без всяких игр в намёки и прочее. Если тебе кто-то нравится, то ты подходишь и прямо ему об этом говоришь. А если кто-то не нравится, то ты опять же говоришь об этом прямо, безо всяких выкрутасов и реверансов типа "Ты конечно прекрасный человек и любая девушка мечтала бы о таком парне, но ты знаешь, я...". Коротко и ясно, да или нет. Серьёзно, моя сексуальная жизнь была бы гораздо разнообразнее, если бы я могла просто подойти к симпатичному парню и сказать: ты мне нравишься. Ты мне прямо очень сильно нравишься, честное слово, я никогда такого красивого мужика не видела.

Только ни к кому я никогда не подходила, потому что я невидимка и никто меня не замечает. А может и замечают, просто не хотят замечать. С этим я тоже часто сталкивалась. Например, когда я учила нану, язык потомков первых марсианских переселенцев, мне нужна была практика, вот я и поехала в Новый Рим. Но стоило мне только попытаться заговорить на нану, как все тут же переходили на английский или французский. А если я была там, где никто не знал ни одного языка, кроме родного, так меня просто игнорировали. Умом я это понимаю, кому же захочется слушать, как иностранка коверкает ваш язык. Но тогда я необычайно остро чувствовала то, что я тут чужая, чувствовала своё одиночество. Одиночество - это вроде рюкзака, который я всю жизнь тащу на спине и никак не могу от него избавиться.

Даже мои записки тут - это же просто какая-то ода одиночеству. Я стараюсь держаться, стараюсь улыбаться, пишу честно, но весело. Иногда даже стараюсь шутить и сама смеюсь над своими шутками. Но на душе порой так тошно, что хочется перестать писать, перестать думать, вообще всё на свете перестать, просто пойти в комнату, лечь на матрас или прямо на пол, уставиться в стену и просто лежать, пока не перестанешь думать. Можно вообще как-нибудь перестать думать? Я как-то читала про одно упражнение: надо в течение шестидесяти секунд сохранять абсолютно пустую голову. Вроде бы это очень полезно для тренировки концентрации, улучшается память и в целом когнитивные способности. Одна минута - это вроде мелочь, но только не когда стоишь в планке или делаешь это упражнение. У меня ни разу не получалось. Может быть потому, что у меня не было никакой мотивации это делать, только желание проверить себя. А сейчас мне так хочется перестать думать, остановить этот проклятый бег мыслей. Ну и о нём тоже не хотелось бы думать, конечно. Тем более, что он совсем меня не замечает.

Хм. Я тут уже вроде сколько времени изливаю душу, а первый раз думаю, как же хорошо, что это всё равно никто никогда не прочитает. Не то чтобы мне было стыдно за написанное выше, просто... А, не, всё-таки стыдно. Надо прекращать рефлексировать.

19.

Не люблю я все эти громкие заявления вроде "Такой-то был позором нашей семьи" или "такой-то был в нашей семье белой вороной". Всё это полная ерунда, потому что семья - это нечто монолитное. Не можете же вы в самом деле сказать, что ваша левая рука хуже правой! Да, в нашей семье никто не любил дедушку Карло, но каждый из нас с готовностью отдал бы за него свою жизнь. Как, впрочем, и за любого другого члена семьи, ведь семья - это прежде всего единство. Но дедушка Карло действительно был в нашей семье чем-то особенным, и вовсе не потому, что он был главой семьи и не потому, что он был маньяком. Видите ли, дело в том, что дедушка Карло был чертовски умным, настолько, что ему было с нами невероятно скучно. Он имел блестящее образование, знал шесть или семь языков, а уж книг за свою жизнь прочитал столько, что хватило бы на целую библиотеку. Если он был в относительно спокойном настроении, ему можно было задавать вопрос из любой области, и он отвечал на него лучше или точнее, чем бортовой компьютер. Он сам вычислял курс для нашего корабля, перемножал в уме четырёхзначные цифры и в целом вызывал у людей острое чувство неполноценности. Я, например, всегда ощущал себя в его присутствии полным идиотом. Подобный интеллект мы можем простить человеку открытому, душевному, но, когда вы видите озлобленного на всех умного сукиного сына, вы потихоньку начинаете его ненавидеть. И опять же могу сказать, мы бы все полегли, стремясь отомстить любому, кто бы осмелился навредить дедушке Карло. Но вряд ли в нашей семье был хоть один человек, кто не мечтал собственноручно придушить старого ублюдка.

Да... Трудно, знаете ли, уследить за языком, когда рассказываешь о дедушке Карло. Вам может показаться, что я имею на него зуб. Должен признаться, что это действительно так и Карло здорово мне насолил, но это не имеет никакого отношения к этой истории. Впрочем, углубляться в психологию мы не будем, для вас достаточно будет понимать, что дедушка Карло в те времена был беспринципным, циничным и жестоким человеком. Он был стопроцентным эгоистом, семья для которого была чем-то вроде удобной одежды или хорошей мебели. И мне иногда кажется, что его отношение к нам было обусловлено именно этой разницей в интеллекте. Дедушка Карло был так умён, что мы наверняка казались ему кем-то вроде прекрасно выдрессированных животных. Может быть, именно поэтому он не брезговал инопланетными девицами, ведь все мы были для него просто низшей формой жизни.

Я помню, однажды наш корабль посетила госпожа Эдна, та самая, что написала мозгодробительный "Лабиринт грёз". Не скажу, чтобы Карло был ею очарован, но тогда я впервые видел на его лице во время разговора с другим человеком заинтересованное выражение. Дедушка Карло редко с нами беседовал, а когда ему всё-таки приходилось перекинуться с нами парой фраз, с его лица не сходила скучающая гримаса. По-моему, больше прочих он недолюбливал своих собственных детей, моего папу и тётю Сандру. Мой папа действительно не блистал особыми умственными способностями, а тётя Сандра была очень доброй, но невероятной глупой женщиной. Недаром она работает сейчас на этого идиота, подобное, так сказать, тянется к подобному. Дедушка Карло, видимо, рассчитывал на то, что дети будут на него похожи, поэтому воспринимал их тупость как личное оскорбление. Никаких талантов вроде прекрасной игры на пианино моего папы или ручной вышивки тёти Сандры он не признавал, интеллект для него означал только научный склад ума. Увы, ни тем, ни другим его старшие дети не могли похвастаться.

По этой же причине он не любил детей вообще, все кто был младше лет пятнадцати были для него кем-то вроде морских свинок. Впрочем, к нашим морским свинкам он относился с большей теплотой, чем к детям, ведь они по крайней мере молчали и не задавали глупых вопросов. Как я уже сказал, моя тётя Сандра всегда была очень глупой, но однажды, когда я, нахохлившись, сидел в углу и ненавидел дедушку Карло, она сказала мне довольно занятную вещь. Знаешь, сказала она, ты напрасно на него обижаешься. Уж если в нашей семье и есть кого пожалеть, то это дедушка. Разумеется, я тут же спросил, почему она так говорит. Тётя Сандра вздохнула и сказала, что её папа - самый одинокий человек на свете. Он так много знает, что ему совсем не с кем поговорить, ведь никто не может рассказать ему что-то новое. Может быть, поэтому он всё время такой раздражительный. Тогда я был не в том настроении, чтобы пожалеть дедушку Карло, но позже я много думал над этой мыслью и пришёл к выводу, что, может быть, тётя Сандра и права. Дедушка действительно был очень одинок, а его единственными друзьями были коты. Это, конечно, замечательно дружить с котом. Я знаю людей, которые в молодости имели множество друзей, с возрастом рядом с ними оставалось от силы два-три человека, а потом они сами добровольно выбирали кота своим единственным близким существом. Вы замечали, что коту всегда есть что рассказать? Они прекрасные слушатели и всегда понимают, о чём вы говорите.

Так что дедушка Карло не был в нашей семье ни белой вороной, ни отщепенцем. Он был частью нашей семьи, пусть и нелюбимой, неприятной, даже враждебной. Кто-то пытался к нему подлизываться, кто-то, как мои родители, во всём угождал, кто-то старался держаться от него подальше. Но мы твёрдо знали, что наша семья такая, какая она есть, по большей части из-за дедушки Карло. Он был нашим стержнем.

20.

Новое пробуждение. На этот раз Джой уже не была уверена, просыпалась ли она раньше или всё это было только частью сна. События из недавнего прошлого и сны так перемешались, что она не сразу поняла, где находится. Да и как вообще сходу разобрать, где ты, если не можешь даже открыть глаза.

Джой задумалась, как приборы отслеживают её сон. Она знала, что её голова сейчас облеплена проводами, которые отслеживают активность мозга. Но как в действительности это работает? Если она сейчас всё-таки спит и видит сон о том, что проснулась, отреагируют приборы правильно или зафиксируют пробуждение? А ещё интересно, выводится ли информация на экран так, чтобы маме с папой, если они тут, было понятно? Вдруг мониторы покажут, что она уже проснулась, родители будут пытаться с ней заговорить, а она на самом деле будет ещё спать? О маме беспокоиться нечего, мама храбрая и ничего не боится. Папа тоже ничего не боится, если только дело не касается здоровья мамы или их с Адемом. В этом случае папа мгновенно превращается в дрожащее желе, впадает в панику и перестаёт здраво соображать. Когда Джой исхитрилась заболеть ветрянкой, маме приходилось успокаивать папу и говорить, что ветрянка для детей не так опасна, как для взрослых. Когда у кого-то болел живот или начиналась простуда, у папы был строгий запрет на чтение любой медицинской литературы. Папа у нас паникёр, как говорила мама и просила ни за что не говорить ему, что у тебя температура тридцать семь и пять. Пусть лучше думает, что температура уже спала.

Мысль о том, что папе сейчас очень страшно, успокоила Джой. В самом деле, она ведь сейчас в самой современной клинике их звёздной системы. Под наблюдением лучших врачей и под контролем самых невероятных приборов. За себя можно не беспокоиться, к её услугам все достижения из области медицины. А вот папа сейчас наверняка отказывается принимать успокоительные препараты и рядом с ним нет Джой, чтобы обнять изо всех сил и сказать, что всё в порядке. Хорошо, что мама всегда знает, как успокоить папу. Даже когда рожала их кошка Джульетта, мама устроила так, чтобы папа так сильно нервничал. Джой вспомнила, что не знала тогда, за кого больше переживать, за Джульетту или за бедного папу. Когда Джульетта под наблюдением двух ветеринаров произвела на свет четырёх котят, папа сказал, что теперь точно её стерилизует, потому что второй раз этого не вынесет. И ни один из котят не попал на другие корабли, потому что папа наотрез отказался отдавать котят. Так постепенно их кошачье стадо и достигло шестнадцати голов.

Думать о котах было приятно. Всё-таки здорово, что мы постепенно колонизируем новые планеты не только с помощью людей, но и с помощью котов. В отличие от людей, коты осваивают новые территории без страха и сомнений. В книжке, написанной одним из первых колонистов говорилось, что коты дают людям ощущение дома, почти недостижимое на других планетах. Вы можете построить дом и обставить его почти так же, как и на Земле, можете разводить земные цветы, читать земные книги. Но один глоток чужого воздуха, один взгляд на чужое небо говорят вам о том, что вы не дома. И всё меняется, когда в доме появляется кот. Поэтому коты стоят сейчас таких сумасшедших денег, а работа ветеринара является одной из самых высокооплачиваемых. Адем собирается учиться на ветеринара. Джой пока не решила, кем станет, когда вырастет. Для начала надо посмотреть мир.

21.

Путевые заметки. День 387.

Я бываю здесь так искренна, но это вроде скорлупы грецкого ореха. Я пишу о многих личных вещах, чтобы не признаваться себе в ещё более личных. Именно себе, ведь никто кроме меня не прочитает этих записок.

Моё одиночество подчёркивается не тем, что здесь вокруг много людей, а тем, что здесь есть люди, которые мне глубоко симпатичны. Мне бы хотелось, чтобы они приняли меня в свою компанию, научили своим локальным шуткам, послушали бы мои истории. Но у меня ничего не получается. Я стараюсь, видит бог, я стараюсь, но ничего не выходит. Я не теряю терпения, его у меня всегда сколько угодно, я просто теряю надежду. Что ж. Нет так нет.

Я здесь уже земной год, даже немного дольше. Если бы у меня было чуть более мрачное чувство юмора, имело бы смысл отметить годовщину, или, на худой конец, просто встретить Новый Год. Боюсь, в этом случае они бы решили, что я схожу с ума, в самом деле, ведь никто не отмечает праздники в одиночку. Праздник это что-то, что всегда следует разделить с другими, даже если тебе совершенно не с кем праздновать. Когда мои родители умерли, я всегда ходила на праздники в бар-пиццерию возле работы. Они работали круглосуточно, включая все праздники и меня неплохо там знали. Однажды мы отмечали мой День Рождения только вдвоём с барменом, и, признаюсь, это был лучший День Рождения в моей жизни. На следующее утро я мучилась не только от похмелья, но и от расстройства желудка, потому что на пару мы сожрали столько пиццы, сколько хватает на компанию человек из шести. Надо же, а сейчас я совсем не хочу пиццу. В первые месяцы я всё время хотела нормальной еды, а сейчас как-то привыкла, что ли. Или просто больше ничего не хочу.

Эти мои путевые заметки - не просто дневник или сессия у психотерапевта. Как будто я всю жизнь была заперта внутри грецкого ореха, а сейчас чувствую, что у меня есть силы для того, чтобы пробить скорлупу и увидеть мир таким, какой он есть. Чем больше я пишу, тем больше понимаю, что мне гораздо больше хотелось бы не узнать то, что снаружи, а выяснить, кто же я сама. Только сейчас, в этом жутком одиночестве я поняла, что я совсем себя не знаю, мы со мной незнакомцы. Я даже не знаю, добрый я человек или злой. Не знаю, смогу ли я выбраться. И уж конечно не знаю, с чего бы взяться такому приступу оптимизма. Выбраться наружу, это ж надо вообразить!

Говорят, если тебе перельют не ту группу крови, возникает ощущение близкой смерти. А у меня ощущение близкого рождения. Может быть, на самом деле я всю жизнь была мёртвой? Не знаю, но очень, очень хочу это узнать.

22.

Опять вы начинаете эту песню про уважение к инопланетным расам. В школе вас, что ли, этому учат? Да поймите же, для нас в те времена в этом не было ничего предосудительного! Для нас тогда что неразумные инопланетяне, что вот этот кролик с грибным соусом, абсолютно никакой разницы. Разница была только между животными-любимцами и животными, которые предназначены в пищу. Так вот, практически все инопланетяне относились ко вторым, а под пищей вы можете вообразить себе что угодно, я всё равно не намерен рассказывать вам, что именно делал дедушка Карло со своими инопланетянками.

Как-то я читал про один остров где-то на старой Земле, жители которого живут своим обособленным обществом, хотя не охотятся на оленей с копьями и пользуются всеми благами цивилизации. Но секс для них - это не нечто сакральное, а что-то вроде еды и питья. Если они хотят заниматься сексом, то занимаются им с любым согласным человеком, не мучаясь какими-то моральными ограничениями. У них нет понятия инцеста, нет понятия супружеской измены, потому что к сексу они относятся совершенно иначе. В чём-то может быть такой подход даже более здравый, ведь если задуматься, вся наша жизнь, вся наша культура построена вокруг запретного секса. Разрешите всем совокупляться со всеми, снимите с этого любую табуированность - и у нас не будет ни Шекспира, ни Достоевского. Мы будем гораздо меньше страдать и в целом спокойнее жить. Не знаю, правда, будем ли мы при этом счастливее.

Я уже говорил, что моя бабушка сбежала от Карло при первой же возможности. Мне рассказывали, что у него были другие женщины, но все его отношения заканчивались примерно одинаково. Если честно, я думаю, тут дело не только в его сексуальных предпочтениях, хотя, конечно, они в итоге и выходят на первый план. Просто я думаю, всё это было постепенно, началось с малого, а потом нарастало, как снежный ком, одно цеплялось за другое. Может вначале какая-то женщина бросила его просто так, нашла себе кого-то получше или просто решила, что ей не нужны серьёзные отношения. Из-за этого дедушка Карло к следующей относился с подозрением, а ведь женщины такое не любят, вот и она живо сделала ноги. И так потихоньку он перешёл от опасения к ненависти, а от ненависти - к презрению. Но нельзя же встречаться с теми, кого презираешь, вот он и перешёл на инопланетных дам, от которых можно легко избавиться. И так в конце концов он и уверился в том, что он - настоящий сексуальный маньяк, а мы и не старались его в этом разубеждать. Я ведь сказал, что он был тем ещё сукиным сыном, поэтому грехом больше, грехом меньше значения не имело.

Мы с ужасом смотрим на людоедов, потому что каннибализм для нас абсолютное табу, а какая-нибудь семья вегетарианцев будет шокирована увидев, как мы с вами сейчас закусываем отличной крольчатиной. Всё дело в морали, принятой в том или ином обществе, пусть даже таком маленьком, как тот остров или наш корабль. У нас это было нормальным. У дедушки есть свои потребности, дедушка должен их удовлетворять. А задача нас, его родных, всеми силами его поддерживать и ни в коем случае не беспокоить. Поверьте, если бы ради дедушкиного хорошего настроения нам пришлось бы самим устраивать сафари на инопланетных девиц, мы бы это делали.

А тут под ногами постоянно крутилась Китти, которая собирала свои конструкторы, и, кажется, вознамерилась демонстрировать их каждому из нас. Тут надо сказать, что к этому времени Китти порядочно поздоровела и пополнела. Она больше не напоминала обтянутый кожей скелет, была очень живой, юркой и шустрой. Все её движения были теперь какими-то упругими, как будто вся она подрагивала от сдерживаемой энергии. Мне было приятно на неё смотреть, я чувствовал себя так, как будто сам её выходил.

23.

Ужасно хотелось есть. Джой и представить не могла, что может испытывать такой голод. Прежде она полагала, что папа с мамой ходят по ресторанам в силу общей странности всех взрослых вообще, но сейчас поняла, что отдала бы пол жизни за возможность посетить "Роско", любимый ресторан родителей. Она была бы даже согласна съесть тот самый жуткий салат, которым питалась мама, когда садилась на свою ежегодную и очень полезную для здоровья диету. Вот бы бутерброд с рыбой и сливочным сыром, даже просто один хлеб безо всего. Что угодно, лишь бы не это жуткое сосущее чувство в желудке.

Некоторое время она была даже рада голоду, ведь он отгонял страх и давящее ощущение одиночества. Но потом голод стал сильнее и Джой тихонько захныкала. Врач говорил о том, что аппаратура предусматривает защиту от боли, тошноты, неприятных ощущений. Но он ничего не рассказывал о том, как её будут кормить. Нельзя же в самом деле две недели ничего не есть! Когда ту же операцию делали папе, она была ещё слишком маленькой, чтобы что-то в этом понимать, а сейчас она просто не догадалась спросить. Если бы можно было отыграть назад, она бы подготовила целый список вопросов, чтобы точно знать, когда и что происходит, что является нормой, а чего следует бояться. Или нет, лучше ничего не менять, потому что снова переживать эти пробуждения она не хочет ни за что на свете. Ох, как же хочется есть!

Когда волнуешься, внутренний монолог начинает нестись всё быстрее и быстрее, становится сбивчивым, почти бессвязным. Джой вспомнила, как мама учила её структурировать мысли, для чего Джой должна была вести дневник, записывая в него каждый день хотя бы несколько строчек. Поначалу это казалось настоящей каторгой, но потом вдруг оказалось, что если просто писать всё, что приходит в голову, рано или поздно получается что-то совсем новое. Особенно здорово было записывать мысли прямо с утра, как только откроешь глаза, а перед сном читать, что же ты написала. Там были обрывки снов, желания, которые не были оформлены прежде в осмысленный образ, интересный взгляд на некоторые вещи, словом то, что Джой выуживала из самых глубин подсознания. Наверняка мама имела в виду совершенно не это, когда хотела, чтобы Джой делала ежедневные записи. Она так и не научилась делать план на день, вести списки дел, записывать важные события. Вместо этого Джой выяснила, что где-то внутри неё живёт ещё одна Джой, почти совсем незнакомая и знающая о ней гораздо больше, чем Джой сама о себе знает.

24.

Путевые заметки. День 402.

Не знаю, что будет со мной дальше. Я начинаю сдаваться. Это как лягушку варить в тёплой воде, она слишком поздно замечает, что температура в кастрюле поднимается. А может я и раньше начала сдаваться. Может быть, я сдалась ещё тогда, когда хоронила Натана и Тикву на той чёртовой, проклятой, ненавистной планете. Надо же, они погибли, а их голоса до сих пор звучат в моей голове. Раньше были популярны всякие шоу, где использовался записанный смех. Кто-то пошутит и тотчас раздаётся хохот аудитории. Мне всегда жутковатым казался тот факт, что записи смеха были сделаны чёрт знает когда, может даже лет так триста назад. Все, чей смех звучал после каждой шутки, давным-давно умерли. А теперь и у меня в голове раздаются голоса мертвецов. Надо же, я сама уложила их тела в могилы и засыпала песком, но до сих пор не верю до конца в то, что они умерли.

Я вообще как-то слишком легко отношусь к смерти. Ничья смерть не может погрузить меня в глубокий траур. На похоронах мне хочется есть, что-нибудь почитать и вообще поскорее уйти куда-нибудь, где нет печальных лиц и бесконечных речей. Наверное это означает, что я бесчувственный человек, но я вообще не понимаю эти обычаи с "последней данью". Когда я умру, хочу, чтобы моё тело просто выкинули где-нибудь в космосе. Пусть летает до тех пор, пока не сгорит во вспышке новой звезды.

При этом я всё чаще думаю о смерти, потому что мне и правда начинает казаться, что я умру здесь, на этом корабле, среди чужих людей, которым нет до меня дела. И путешествие это никогда не завершится, и я никогда не увижу ничего, кроме прекрасно сгенерированных земных пейзажей за фальшивыми окнами, которые создают здесь атмосферу настоящего викторианского особняка. Где конец путешествия? Сколько ещё должно пройти времени? Я не знаю.

Я в последнее время много рисую. Нарисовала уже всех членов экипажа, и, должна сказать, получилось очень и очень неплохо. Я никакой не художник, рисую в стиле, который Натан назвал принтер-фотореалист. Мои рисунки напоминают фотографии, потому что они и являются своеобразными фотографиями, только вместо камеры обскура я использую собственные глаза. Настоящий художник это тот, кто умеет пропустить увиденное через собственную душу и нарисовать не то, что видит глаз, а то, что видит сердце. Я так не умею.

Так я и провожу свои дни здесь. Я бы могла расчертить эти заметки, как обычный ежедневник, где есть поля "утро", "день", "вечер" и записывать там свои дела, ну, вообще все дела. Утро: проснулась, позавтракала, помылась, порисовала, заполнила дневник исследований. День: пообедала, вспоминала и записывала по памяти исследование Стивенсона о строении беспозвоночных, ещё порисовала, написала несколько описательных заметок, попыталась написать стихи, порисовала, немножко поспала. Вечер: Поужинала, порисовала, поиграла, сделала ещё одну попытку со стихами, легла спать, перед сном вспоминала поэму на максито, убедилась в том, что забыла, как склоняется глагол "бежать" и пол ночи пыталась вспомнить, вспомнила.

Как назвать это существование? Растительная жизнь? Натюрморт? Как ни назови, мне это не нравится. Я устала. Я больше так не хочу.

25.

Я уже говорил, что никак не мог понять, какую роль играет Китти на нашем корабле. Я долго боялся, что рано или поздно Карло заявит свои права, но время шло, а он о ней и не вспоминал. И вот когда мне уже казалось, что Китти стала нашим настоящим питомцем, дедушка Карло доказал, что это совершенно не так.

Нет, виновата в этом конечно сама Китти. Я уже не раз рассказывал, какой она была назойливой, а в какой-то момент стала и вовсе невыносимой. Она соорудила какую-то штуковину из старого конструктора и частей от какого-то хлама, выуженного из мусорных вёдер. Получилась небольшая коробочка с дыркой, за которой были мутные стекляшки. Их она, кажется, взяла из ожерелья тёти Сандры, но тут уже я не уверен. С этой штукой она восторженно носилась по всему кораблю и тыкала в лицо каждому встречному. От вас требовалось взять это в руки и уставиться на стекляшки, иначе Китти было невозможно успокоить. Она щебетала, то отбирала свою игрушку, то снова пихала в лицо, что-то крутила, пыталась поплотнее приставить к глазам. Сквозь дырку ничего нельзя было разглядеть, уж на мне-то она проверила это первым.

Я сбежал от Китти в библиотеку. В библиотеку ей было нельзя заходить, она несколько раз получала такой нагоняй, что это окончательно отбило ей охоту. Но в тот день в Китти как будто вселился бес, и она вихрем ворвалась за мной. Как на грех в это время в библиотеке за книгой коротал вечер дедушка Карло.

Я его вначале и не заметил.

26.

Когда-то очень-очень давно папа рассказывал Джой сказку. Он всегда сочинял сказки на ходу, не зная, что произойдёт с героями дальше. Эта сказка была про принцессу, которая заблудилась во сне. Там была жуткая тёмная долина со сторукими деревьями, которые норовили ухватить за волосы, хрустальный мост над пропастью и долина грёз, пройти которую можно только тем, кто умеет ходить по траве, не приминая её. Сейчас Джой снова проснулась и вспоминала, как же принцесса выбралась из своего запутанного сна.

Ею вдруг овладел какой-то бесконечный покой. Страха не было, сердце больше не пыталось выскочить из груди. Возможно, это было из-за медикаментов, но Джой думала, что дело в том, что всё вокруг стало необычайно правильным. Каждое событие прошлого несло скрытый смысл, который стал понятен только сейчас. Слова, которые прежде не имели никакого значения. Описания, которые звучали раньше красивой музыкой, а теперь вдруг оказалось, что они описывали реально существующие вещи. Стихи обрели дополнительное измерение. Мир, весь мир изменился! Джой лежала и чувствовала, что улыбается. Надо же, как удивительно, у неё закрыты глаза, а изменения мира происходят прямо в голове. Как будто всю жизнь она слышала песни без слов, а теперь узнала новый язык, и знакомые мелодии превратилась в речь.

Как жить, зная, что мир так велик? Удивительно, но это не вызывало беспокойства, только лёгкое нетерпение. Встать, увидеть, познавать, открывать. Как же много надо будет увидеть заново, прочитать заново, прочувствовать заново!

Она открыла глаза. И пусть через секунду она накрепко зажмурилась, этой секунды хватило для того, чтобы узнать - мир прекрасен и упорядочен.

27.

Путевые заметки. День 403.

В последнее время я стала чаще писать дневник. Теперь вовсе не пропускаю дни, хотя рассказывать-то особо и не о чем. Мне кажется, что я всё уже рассказала, выразила своё мнение, объяснила свои убеждения. К чему рассуждать дальше, если всё уже сказано? В заметках я теперь пишу о том, что встала, поела, мысленно поговорила с Натаном. Или, может быть, всё происходит наяву? Может быть меня вовсе тут нет, может быть я с момента крушения нахожусь в коме, а Натан и Тиква сидят возле моей постели и ждут, когда, наконец, я открою глаза. А мне всё снится и снится этот бесконечный сон.

Все истории дописаны, картины нарисованы. Я даже вспомнила всю поэму "Пьяный лес" и перевела её на французский. Всё время придумываю себе новые задания. Недаром ещё повелось с времён кораблей на старой Земле: моряки должны быть постоянно заняты. Драить палубу, чистить медь, словом, трудиться с утра до вечера, лишь бы не оставаться наедине с самими собой. Кто знает, какие могут прийти в голову мысли человеку, который находится посреди бурного моря на утлом судёнышке. Конечно, это не моя ситуация, ведь этот роскошный особняк и кораблём назвать язык не поворачивается. Всё здесь сделано так, чтобы создавалась полная иллюзия чего-то неподвижного. И всё же за стенами космос, бескрайний, безграничный. Моряки древности населяли океаны богами и демонами, а вот космос пуст, все боги накрепко привязаны к своим планетам.

У меня никогда не было ощущения, будто бы я где-то заперта, даже в школе, даже в университете. Нет такого ощущения и здесь. Я знаю, что я свободна как и любое разумное существо, но такое растительное существование и скука действуют лучше любых бетонных стен. Скука меня придавливает, лишает воли, мешает свободно течь мыслям. Хотя зачем бы им свободно течь. Нет, я бы предпочла вовсе не думать, и пусть скука подхватит меня и несёт, как река. Очень хочется расслабиться и совсем ни о чём не думать. Я просто зритель в театре, где давно закончилось представление, все разошлись, а я всё никак не могу подняться с кресла и смотрю на пустую сцену. Где-то в глубине души живёт желание самой выйти под свет рампы, но я никогда не смогу этого сделать. Чтобы я оказалась на сцене, меня надо туда вытолкать.

Интересно, каким бы я оказалась человеком, если хотя бы раз могла стать настоящей. Почему-то мне кажется, что характер должен быть у меня мерзкий, ведь я так и не научилась толком общаться с людьми, а убери мой вечный страх быть непонятой и я начну говорить всё, что приходит в голову. Но сейчас мне в голову совсем ничего не приходит, я даже не слышу далёкие голоса друзей. Как будто я вижу со стороны содержание собственной черепной коробки, там совершенно ничего нет, пустые стены. Мне не на что больше смотреть, нечего слушать, вот мои и глаза и уши направлены вовнутрь, а внутри только пустота. Зачем нужны глаза, если они не видят света?

Есть такая теория из субъективного идеализма, утверждающая, что дерево падает в глухом лесу беззвучно, потому что там нет наблюдателя. Но зачем падать дереву там, где никто не может его увидеть? Я невидимка, меня никто не видит, значит, со мной ничего не происходит. Я просто сплю и вижу этот сон. И я уже не уверена, так ли я хочу просыпаться.

28.

Не забывайте, я просто рассказываю вам историю, которая разворачивалась на глазах восьмилетнего мальчика. Конечно, здесь уже есть оценка взрослого человека - моя оценка, но всё это только проходит сквозь призму позднего суждения. В то время я понимал и поступал, как ребёнок, так что не видел никакого сексуального подтекста. Я не был слепым и замечал, как похорошела Китти, но не знал, что вместе с этим пробуждается и интерес Карло к ней. Может быть, он бы не заинтересовался ею, не вздумай она устроить этот тарарам в библиотеке, но тут видимо всё сошлось воедино - и её привлекательность, и её возмутительное поведение, и раздражение Карло, как бывало всякий раз, когда его беспокоили.

Я понял, что сейчас случится что-то жуткое, когда Китти просто-таки запрыгнула Карло на колени и приложила к его глазам свою новую самодельную игрушку. В первую секунду у него, кажется, перехватило дыхание. Я не могу вспомнить ни одного случая, чтобы кто-то вёл себя с ним так бесцеремонно. В следующую секунду игрушка полетела в одну сторону, а Китти в другую. Когда Китти летела через всю библиотеку, она пронзительно щебетала, а тишина, которая воцарилась сразу после этого, меня просто оглушила. Я до сих пор помню тот глухой удар, с которым её голова ударилась о стену. Она не потеряла сознание, просто замолчала, как-то тупо глядя прямо перед собой.

Карло медленно встал с кресла, так же медленно подошёл к ней, схватил за предплечье и потащил как куклу. Моё присутствие его никак не смущало.

29.

На этот раз Джой почувствовала иглу в своей руке. Больно не было, было только ощущение чего-то постороннего под кожей. В памяти сразу мелькнуло воспоминание о каких-то насекомых, которые забираются под кожу и откладывают там личинки. Образ был настолько ярким, что Джой передёрнуло. Это и убедило её окончательно в том, что на этот раз она не спит. К телу возвращалась чувствительность. Она лежала и с удовлетворением чувствовала, что у неё тёплые ступни, тёплый живот, тёплые ладони, всё тело было заполнено приятным теплом. Сколько там чувств существует на самом деле? Осязание, вкус, ощущение тепла и холода, слух, чувство равновесия, зрение. Да, зрение.

В детстве кажется, что закрой глаза - и весь мир погрузится во тьму. Потом Джой подросла и стала мечтать научиться рассказывать о том, что она видит своими глазами. Она никак не могла решить, означает ли это, что она станет художником, писателем или музыкантом, но точно знала, что любой из них может рассказывать об увиденном своим собственным языком. Какими же наивными сейчас казались все её прежние попытки рассказать о своём мире! И как многому предстоит научиться, прежде чем она научиться описывать увиденное хотя бы для самой себя.

Джой умела создавать в голове прекрасную музыку. Сейчас она слышала лёгкий перебор струн, чуть отдалённое звучание пианино, простой ритм, который отстукивал тамбурин. Ей казалось, что музыка каким-то удивительным образом сплетается с тем теплом, которое испытывает её тело, а тепло переходит в свет, проходящий сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Надо же, прежде она думала, что все эти чувства всегда действуют по одиночке. Оказалось, что смешение всех чувств образует единый спектр, который позволяет увидеть собственную душу.

Только чувство времени резонировало с общей гармонией, Джой до сих пор понятия не имела, прошла ли одна минута или целая неделя. Но её это не беспокоило, теперь она знала, что всё было не зря, у всего была своя цель, страх был вознаграждён, слёзы искуплены. Было приятно лежать здесь, улыбаться, чувствовать, как на щеках высыхают дорожки от слёз и знать, что совсем скоро сюда придут мама с папой.

Даже если они решат притащить с собой Адема, это будет замечательно. Сейчас Джой готова была любить всех, даже собственного брата. Сейчас она ещё раз уснёт, а потом - проснётся.

30.

Путевые заметки. День 404.

Мне всё труднее что-то рассказывать. Мои заметки должны носить описательный процесс, но описывать мне совершенно нечего. Вторая возможность - это рассказывать о том, что происходит внутри меня, но мне и тут нечего рассказать. Как будто меня выжали досуха и нигде не осталось ни одной капли со свежей мыслью или воспоминанием. Голоса друзей в голове утихли, больше ничего не нарушает тишину. Я начинаю замечать, что и мой внутренний монолог начинает потихоньку замедляться, как будто я впадаю в спячку. Не уверена, что хочу спать, но - засыпаю.

Я думаю, если я усну по-настоящему, меня сможет разбудить только какая-то катастрофа. Не просто какое-то яркое происшествие, думаю, даже самые яркие краски теперь оставят меня безучастной, а совсем что-то невероятное и, несомненно, жуткое. Например, если кто-нибудь попытается меня убить и мне придётся хотя бы инстинктивно цепляться за свою жизнь. И нет, это вовсе не какие-то мрачные картины, которые лезут мне в голову помимо моей воли. Просто я слишком много о себе узнала.

Я говорю, что засыпаю, но ведь в действительности я никогда и не просыпалась. Я прожила неплохую жизнь, было много интересного и увлекательного, но я как будто всегда играла чужую роль. У меня никогда не было ничего своего, ни мнения, ни мыслей, ни желаний. Я всегда была тихой, никогда не повышала голоса, не вступала первой в разговор. Да, я перестала быть невидимкой с тех пор, как вышла на работу, но, как оказалось, достаточно вырвать меня из привычной среды - и вот я снова - невидимка. Невидимка, думаю, это тот, у которого нет самого себя. Я как-то не сумела саму себя вырастить и теперь просто не знаю, кто же я на самом деле.

Есть фруктовые деревья, которые годами могут не плодоносить, пока не перенесут какой-то шок - резкие заморозки, нашествие вредителей, страшную засуху. Я не знаю, кто я, но мне кажется, что я и есть такое дерево.

31.

Если бы мы не было так богаты, а наш семейный корабль не был бы таким роскошным, полагаю, мы стали бы объектом для всяческих шуточек. Но даже с нашим положением однажды в одном порту до моего слуха донеслось, как кто-то говорит: "А это корабль тех идиотов, которые так и не придумали ему названия". Это звучало обидно, но полностью соответствовало истине, у нашего корабля действительное долгие годы не было названия. В документах его уважительно называли по фамилии нашей семьи и добавляли порядковый номер один, ведь даже когда я был ребёнком, наш фамильный флот состоял из двух дюжин кораблей. Сейчас, как вы знаете, у нас несколько сотен кораблей, не считая целой флотилии, записанной на нашу корпорацию. Без ложной скромности скажу, я горжусь нашим флотом. Но мой родной корабль, на котором дедушка Карло, увы, ныне предпочитает жить только со своей новой семьёй, конечно, вне всякой конкуренции. Это настоящий шедевр, инженерная и архитектурная жемчужина. Если вам доведётся там побывать, вам сложно будет поверить, что вы действительно находитесь на корабле. Внутри он выглядит как старинный особняк, все коммуникации и приборы спрятаны так надёжно, что создаётся полная иллюзия земного поместья. Световые панели имитируют земной пейзаж, проекторы в оранжерее создают настоящее небо. У нас даже есть пчёлы. Электронные, конечно, но вы вряд ли сможете отличить их от настоящих.

Про пчёл я вообще-то рассказываю потому, что хочу малодушно избежать тяжёлой части моего рассказа. Я не хочу говорить вам, что Карло делал с Китти. Честно говоря, я ничего не видел, слышал только обрывки разговоров, которые, в силу возраста не понимал. Теперь, конечно, понимаю, но не собираюсь об этом распространяться. Я думаю, вы и сами всё понимаете.

Китти тогда сильно повредила голову. Может быть, именно поэтому Карло не убил её после того, как с ней закончил, как делал со всеми предыдущими инопланетными наложницами. Не знаю, доставляло ли ему вообще удовольствие убивать их, но если доставляло, то вряд ли ему было приятно убить бессознательную Китти. А она перестала щебетать, перестала лазить по стенам и мастерить свои игрушки. Целыми днями она молча лежала на матрасе в моей комнате и смотрела в одну точку. Я пытался с ней говорить, читал ей свои книжки, держал за руку, но всё было бесполезно. Я видел, что Китти ещё здесь, но одновременно с этим знал, что она сейчас где-то очень-очень далеко. Мне было никак туда не попасть и тогда я взялся за ту штуку, которую она с такой тщательностью конструировала. Штуковина разлетелась на несколько частей, когда дедушка запустил ею в стену, а я собрал её заново и снова в неё заглянул. И...

Ох, как бы мне хотелось рассказать вам то, что я тогда увидел! Если бы мне только дар рассказчика, настоящего рассказчика, а не старого болтливого дурака. Я бы тогда смог рассказать вам всю эту историю действительно от лица восьмилетнего мальчика. Как бы мне хотелось, чтобы вы увидели всё моими тогдашними глазами. Я даже согласен, если бы вы сумели увидеть всё со стороны. Вот что я скажу... Ради бога, хотя бы силой своего воображения представьте себе наш корабль с его роскошными интерьерами, библиотеку с огромным собранием книг, маленького мальчика с аккуратно причёсанными волосами и в отглаженной рубашке с отложным воротником. Представьте себе высокого мужчину в халате из тяжёлого тёмного бархата. Сделайтесь же невидимкой и просто понаблюдайте за нами.

32.

- Карло, пожалуйста, посмотри.

Карло взглянул на внука. Удивительное дело! Никто из детей никогда не смел обращаться к нему, родители достаточно хорошо их выдрессировали. Младший внук Берти был наиболее сносным, обычно он и носу не высовывал из классной комнаты или библиотеки. Что бы у него ни случилось, речь не могла идти о чём-то рядовом. И Карло взял из рук внука предмет, который тот так старался ему вручить.

Берти вздохнул и глубоко засунул руки в карманы. Очевидно обращение к дедушке отняло у него немало мужества. Карло намеревался уже спросить его, что это, но Берти его обогнал и сказал скороговоркой:

- Она это сделала, Карло. Китти это собрала, а я починил и немного доделал. Я понял, что она хотела нам показать. Просто посмотри сюда.

Карло терпеть не мог этой детской возни. Он уже хотел вышвырнуть Берти из библиотеки, но впервые внимательно взглянул тому в лицо и не увидел того, что ожидал там увидеть. Лицо внука не было ни по-детски бестолковым, ни наивным. Взгляд был встревоженным, брови сдвинуты. На секунду Карло даже показалось, что сын прав и Берти действительно на него похож. Он отогнал от себя эту мысль, покрутил в руках непонятную штуковину и медленно поднёс её к глазам. И...

В первую секунду ему показалось, что мир взорвался. Потом пришла давящая боль, такая сильная, как будто его придавило бетонной плитой. Сердце колотилось так, что он чувствовал мощную пульсацию в шее, как будто ему в горло забили живую рыбу. Дышать было трудно, между двумя вздохами проходила целая вечность. А перед глазами тем временем разворачивалось нечто чудовищное, огромное, необъятное, немыслимое, чему и названия-то не было.

Время стало каким-то дёрганным, он не понимал, прошёл ли один миг или целое столетие. Мозг работал так быстро, как никогда прежде, собственные мысли, казалось, получили объём и звучание. Мир вокруг пел - это была неслыханная в мире музыка, как будто каждый предмет, каждый штрих вокруг получил собственный голос. В мозг потекла полноводная река информации о вещах, которым прежде не было имён, непонятных, невообразимых. Всё ломалось, изгибалось, искрило, било даже не по глазам, по сознанию.

Он вдруг увидел собственные ресницы. Они протянулись, будто тонкие нити, разделяя увиденное на узкие полоски. И они опускались, мучительно медленно, вопреки его желанию закрыть глаза, зажмуриться, скрыться от этого чужого взрывающегося мира. Где-то в центре головы ощущалась слепящая пульсирующая точка, вокруг которой собиралась боль, наматывалась на неё, как моллюск обволакивает песчинку слоями перламутра. Казалось, ещё секунда, и точка вспыхнет, превратится в пылающий огненный шар и боль вырвется наружу. А ресницы всё опускались и опускались.

И тут вдруг в затухающем сознании пронеслись знакомые с детства слова, в которых он никогда не видел смысла:

Красный. Жёлтый. Золотой.

33.

Джой проснулась от того, что ей было хорошо. Ощущение было восхитительным, её тело будто парило. Она лежала с закрытыми глазами и улыбалась от того, что может открыть глаза в любую секунду и увидеть, что такое золотой и что такое красный. Она может увидеть всю глубину красок, весь объём мира, понять, что каждая песчинка действительно отличается от другой, а лица родителей - не просто плоские тени. Ах, скорее бы уже они пришли, ведь теперь она готова, действительно готова их увидеть! Джой перебирала в памяти самые дорогие моменты из своей жизни и думала, как же так, неужели она действительно всегда довольствовалась этой тенью, этим эхом настоящего мира? Она никогда ни в чём не испытывала недостатка, а теперь поняла, что пройдут годы, прежде чем она сможет наверстать то, чего была лишена.

Джой подумала, что к тому моменту, как у неё будут свои дети, такие операции можно будет проводить сразу после рождения. Если, конечно, она найдёт такого прекрасного человека, как её папа. Но ведь мама встретила папу, когда оказалась на совершенно богом забытой планете. Значит, у всех есть шанс найти свою вторую половину. Джой улыбнулась. Папа в минуты откровения рассказывал о себе какие-то ужасы, приводя это как пример вседозволенности и одиночества. Он говорил, что мама сделала из него другого человека. А мама никогда не говорила о папе ничего плохого. То есть, конечно, она ничего не говорила только о папином прошлом. Просто так мама готова была ругать папу с утра до ночи, так что Джой часто приходилось вставать на его защиту. Но с недавних пор ей начало казаться, что папа вроде бы даже не против того, что мама постоянно его пилит. Ему, кажется, это даже нравилось. Этого Джой никогда не могла понять. Уж она-то бы не потерпела парня, который вздумал бы часами ругать её за оставленную на столе тарелку.

34.

Путевые заметки. День N.

Если честно, я уже не слежу за днями. Нет, я не потеряла надежду, не растратила оптимизм, как сказал бы Натан. Я просто устала. Я не знаю, прочитает ли кто-нибудь когда-нибудь эти записки, но, если всё-таки прочитает, мне бы хотелось, чтобы он знал - я когда-то жила, когда-то существовала, оставила свой след. Звучит чертовски трагически, как будто я пишу завещание или собственный некролог.

Меня зовут Левона Керенайху. Я старший инженер-аналитик экспедиции "Рассвет". Мой корабль потерпел крушение на планете Юна-4, галактика Веер. Все члены экипажа погибли. Я прожила год на планете и была эвакуирована кораблём, на котором сейчас нахожусь. К сожалению, из девяти языков, которыми я владею, включая мёртвый язык максито, ни один не был расшифрован экипажем корабля. Члены экипажа не понимают также формулы, записанные в трёх различных системах, звёздные схемы, изображения молекулярных решёток. После того, как они полностью проигнорировали любые мои попытки наладить контакт с помощью визуализации, у меня сложилось ощущение, что они не в состоянии анализировать любые изображения. Первоначально это поставило меня в тупик, ведь они активно используют компьютеры и считывают изображения с мониторов, включая портативные. Позже, когда я смогла существенно продвинуться в их изучении, стало ясно, что я имею дело с интересным случаем спектральной слепоты. Не то чтобы я была экспертом в области зрения, но не нужно быть специалистом, чтобы понять, мы имеем дело с врождённым нарушением принципа восприятия света. Впрочем, речь может идти о закрепившейся норме для этой группы людей, хотя прежде я не встречала исследований подобного зрения у высших приматов. Картина вырисовывается примерно следующая:

Я назвала это спектральной слепотой, но для лучшего понимания можно назвать это чем-то вроде отражательной слепоты. Причины этого явления мне неизвестны, возможно, это какая-то аномалия фоторецепторов сетчатки, может, искажённый сигнал в зрительной коре, может быть даже какая-то дополнительная фильтрация спектра, выработанная в процессе эволюции. Как это работает, я также не могу сказать определённо, полагаю, что часть колбочек либо полностью не сформирована, либо работает не так, как у меня. При этом палочки являются гиперчувствительными, но не способными правильно локализовать сигнал. Как итог, восприятие цвета полностью исключено, зрение полностью чёрно-белое, но это не стандартный случай дальтонизма. Самое главное это то, что их зрительная система плохо работает с отражённым рассеянным светом, при этом прекрасно работает с прямым излучением. Грубо говоря, их глаза воспринимают отражённый свет как шум и могут обработать его только поверхностно, не могут выделить форму, объём, фактуру. Отражённый свет обладает широким спектром и довольно хаотичен. А вот излучаемый свет всегда структурирован и находится в стабильном спектральном диапазоне. Они хорошо видят изображение или текст на экране, поэтому и используют только узкополосные источники света. Текст, написанный на стене для них, увы, неразличим.

Мне трудно представить мир, который предстаёт их глазам. Если бы они полагались только на зрение, то, полагаю, он был бы размытым, серым, плоским, лишённым глубины, где любая фигура - тень, приклеенная к фону. Но, полагаю, что у них обострены другие органы чувств, которые дополняют визуальную картину мира и помогают свободно ориентироваться в пространстве. На ум сразу приходит слух, но думаю, они не могут использовать только его. В конце концов, они представители цивилизации, которая добралась до далёкого космоса. Их картина мира существенно отличается от моей, но не может быть значительно хуже, иначе бы они просто не выжили. Возможно, у них есть тепловое или инфракрасное зрение или эхолокация, к сожалению, мне остаётся только гадать. Пока могу сказать только одно, невозможность контакта приводит меня в уныние, но я продолжаю искать пути для взаимодействия.

Иногда мне начинает казаться, что это не они обладают ограниченным зрением, а что я сама немая и глухая. Я стараюсь не впадать в уныние и не терять надежды, ведь разумные существа, как бы они друг от друга не отличались, рано или поздно найдут общий язык.

Я стараюсь не терять надежды. Я стараюсь.

35.

На дедушку Карло страшно было смотреть. У него дрожали руки, а веки ритмично дёргались вверх-вниз, не закрывая глаза целиком, как будто он вообще забыл, как это делается. Это сейчас я знаю, что прибор, который сконструировала Китти, давал нам меньше одного процента настоящего зрения, только тень от того, на что способны глаза человека. После операции надо неделями привыкать к увиденному, а меня вообще пришлось на полгода увезти в планетарный санаторий, потому что мой мозг просто не мог справиться с увиденным. Но тогда нам было достаточно и этого процента. Потому что сразу после того, как вас шокировало глубиной и цветом, вы смотрели на пол, стены и потолок корабля, каждый сантиметр которых был исписан текстом на незнакомом языке. Тексты чередовались с превосходно исполненными изображениями - здесь были мы все, наши коты, собаки, неизвестные животные, космические корабли, здания, деревья, планеты, звёзды. И всё это было здесь в то время, когда мы видели только пустые стены, на которых не было ничего, кроме серости.

И тут раздался голос нашего бортового компьютера:

- Расшифровка предоставленного фрагмента завершена. - короткая пауза и продолжение: - Предварительная расшифровка языка по предоставленным ключам завершена. Расшифровка языка завершена. Желаете предоставить ещё один фрагмент?

Я сказал, что желаю, но компьютер не желал принять мой приказ и ждал, когда согласится дедушка Карло, а он всё никак не мог оторваться от созерцания стен. Я набрался храбрости и дотронулся до его руки. Он повернулся ко мне и будто увидел меня впервые в жизни. Собственно, так оно и было. Я впервые увидел, как он улыбается не своим мыслям, а мне. Справедливости ради, это было в первый и последний раз. Никакие фокусы со зрением не превратят закоренелого сукиного сына в хорошего человека.

Ах да. Как это там по-умному называется? Спектральная слепота, компенсированная частичным тепловым зрением. Кто бы мог подумать, что наши предки, озабоченные знатным происхождением и чистотой крови, подкинули нам такой подарочек. И кто бы мог предположить, что замкнутый образ жизни дедушки Карло и наше безоговорочное ему подчинение приведут к тому, что никто из нас не будет знать о том, что с нами что-то не так. За те сотни лет, что мы находились вдали от старой Земли, мы практически превратились в другой биологический вид, утратили львиную долю своей истории, забыли свои языки. Поверите ли вы, если я скажу, что немецкий язык казался мне в детстве птичьими трелями?

А Китти, ну, что ж. Если среди ваших предков были бы голландцы, вы получали первоклассное питание, занимались спортом и вступали в браки только с представителями вашего класса, неудивительно, если при росте в двести двадцать сантиметров вы примете полутораметровую женщину с иссиня-чёрной кожей и тициановскими волосами за инопланетянку. Понятия не имею, как они нашли общий язык, ведь после того, что Карло с ней вытворял, ей следовало бежать с нашего корабля, сверкая пятками. Кто их поймёт, этих женщин. Она, помнится, всё повторяла, что не только Карло увидел новый мир, но и она сама выбралась на свободу из своей скорлупы.

35.

Джой лежала в постели, вся опутанная проводами. Датчики были подключены к запястьям, кончикам пальцев, к шее и вискам. Голова была закрыта шапочкой, из которой вытягивались толстые кабели и уходили высоко под потолок. Из ноздрей выходили прозрачные трубочки, перегоняющие кислород. Глаза закрывала полоса из прозрачного пластика, на котором проецировалось изображение. Время от времени полоса сдвигалась вверх или вниз, а под ней двигались тонкие лапки, ощупывающие веки.

Высокий мужчина смущённо мялся в дверях. Его рука лежала на плече миниатюрной женщины, похожей на эбонитовую статуэтку. Глаза мужчины были испуганными, взгляд женщины - воинственный. Оба неотрывно смотрели на Джой.

- Господи, - пробормотал мужчина. Он крепче ухватился за плечо женщины, так что она поморщилась и ткнула его локтем под рёбра. Голос у неё оказался высоким и сварливым:

- Не стой столбом, иди и обними её! Нет, ты не повредишь всю эту чёртову аппаратуру, ты же знаешь, здесь кругом автоматика и нельзя сделать что-то не так. Если уж нас пустили в палату, значит, с нашей девочкой всё в порядке! - он ничего не ответил и только молча во все глаза смотрел на дочь. Женщина продолжила так, как будто он ей возражал: - А ты, думаешь, выглядел иначе? Две недели, боже ты мой, я две недели сходила с ума пока ты тут валялся!

Медбрат Тади, стоящий за их спинами, слушал с неудовольствием, будучи очень чувствительным ко всякой грубости. Чёрт их знает, этих женщин! Лупит как из пушки, другой бы уже начал огрызаться, а этот то ли уже привык, то ли просто тряпка. Спустя пару минут Тади не мог не признать, что энергичная речь этой вздорной дамочки возымела свой эффект. Господин Шойхет больше не бледнеет и не пытается хлопнуться в обморок прямо в палате дочери. Эх, вот так и гадай в следующий раз, у кого из родителей более крепкие нервы! Был тут один мужичок, тоже метра два ростом, килограммов сто пятьдесят живого веса, лысый, грубый, а привёз дочь делать простейшую операцию на колене, и на тебе, получил паническую атаку. Нет, женщины, при всех их недостатках, более стойкие.

Тем временем господин Шойхет собрался с силами и опустился на колени перед постелью дочери. Он оглянулся и взглянул на Тади. Говорил он хриплым шёпотом.

- Я ведь её не разбужу?

- Разбудите и это очень хорошо. Она вошла в стабильную фазу с фиксированным периодом бодрствования. Поэтому доктор и разрешил вам прийти. Ваше присутствие поможет ей адаптироваться. В конце концов, - тут он попытался придать голосу большую торжественность, - Она ведь впервые в жизни по-настоящему увидит своих родителей.

Господин Шойхет взял Джой за руку, Тоди ясно видел, что его пальцы дрожат. Его жена положила руку ему на плечо, а когда заговорила, Тоди не мог поверить своим ушам. Неужели её голос может звучать так ласково?

- Не могу и представить себе, на что это похоже.

- Как будто мир выворачивается наизнанку, - сказал господин Шойхет после небольшой паузы. - Как будто пол становится потолком, твёрдое мягким, холодное - тёплым. Можно часами любоваться белым листом бумаги. Видеть красоту. Узнать, что "синее небо" - это не просто поэзия, - он вдруг улыбнулся и порывисто схватил руку жены, - У меня такое ощущение, что я сам создал для неё этот мир! И она впервые его увидит.

- Тихо, - воскликнула госпожа Шойхет прежним резким голосом, - Она просыпается! И только попробуй показать Джой, что тебе страшно! Улыбайся, Карло, слышишь? Не смей паниковать!

36.

Путевые заметки, день первый

Я решила начать новый дневник, а раз дневник новый, то и дни тоже будут начинаться с самого начала. Только я не знаю пока, что тут писать, потому что ещё не до конца познакомилась с самой собой. Человек ведь никогда толком не знает, как он выглядит, потому что каждый день смотрят в зеркало и видят слева то, что на самом деле справа. Вроде бы разницы не так много, но когда я смотрю на свои фотографии, я вижу там близнеца, а не себя. Чтобы по-настоящему увидеть себя, надо набраться храбрости и выйти из зрительного зала на сцену. Честно говоря, и храбрости тут маловато, надо просто поверить, что представление не начнётся, пока все актёры не займут свои места. Я, кажется, уже на месте.

Я недаром заговорила про зеркала, ведь как оказалось, со стороны я никогда себя не видела. Мне трудно опознать себя в том смешном, наивном, навязчивом существе, которым я была, и я даже не знаю, есть оно ещё или нет. Я никогда не замечала в себе тех черт, которые открыла сейчас. Что-то во мне произошло, что-то изменилось, что-то сдвинулось с места. Так цыплёнок чувствует, что пришла пора пробивать себе путь наружу. Я попробовала и у меня получилось.

В птичью стаю, правда, меня так и не приняли. Все вокруг вежливые и обходительные, как будто я в один момент превратилась в хрустальную статуэтку, который все боятся разбить. Кажется, они ужасно меня жалеют и рассчитывают на то, что у меня будут психические проблемы. Тут могу только сказать, что даже не знаю, кто из нас более наивен, я или они. Не может быть у меня никаких психических проблем, потому что я больше не одна, я могу говорить с другими людьми, а голос Натана в голове наконец-то умолк.

Я никогда не забуду того, как Карло Шойхет говорил и говорил часами. Не со мной, ведь я была как будто за сотни световых лет отсюда, а со стенами и потолком, совсем как я раньше. Мне было удивительно слышать мой родной язык, всё-таки на их корабле невероятные технологии, но ещё более удивительно было слышать то, что он говорил. Я никогда прежде не встречала человека, который умел бы сплести образ собственной души из слов. Он говорил, и я с закрытыми глазами видела его жизнь, взлёты и падения, скуку, отчаяние, одиночество. Даже не знаю, рассказывал ли он кому-то что-то подобное прежде, думаю нет, потому что иначе он бы не говорил так долго. Как будто под его скорлупой было сжато и спрессовано нечто действительно огромное. А как только появилась первая трещина, это нечто со страшным напором вырвалось наружу.

Он же, кстати, объяснил мне, что за приборы они используют для изучения мозговой активности. Тут у меня просто глаза полезли на лоб: эта штука была разработана, чтобы исследовать инопланетную жизнь, поэтому никто никогда не проверял её работу на людях. Мы тут же протестировали прибор на нём же, он едва набрал три балла. По их классификации это нечто среднее между камнем и бабочкой. Какая ирония!

Я заканчиваю, нет времени писать дальше, сегодня я обещала разобрать с Карло цикл "Дуга нарродеев". Он удивительно легко схватывает древние языки, поэтому я была удивлена, что он не знает ни максито, ни латыни. Всё-таки четыреста, или сколько там лет изоляции дают свои плоды. Планеты для своих, корабли для своих, даже школы только для своих. Я так и не разобралась в их связях и родственных семьях, такое ощущение, что они с удивительным упорством пытались создать какую-то новую расу, но получались только новые Габсбурги. Интересно, можно ли как-то полностью починить их зрение? Это же должно быть не только медицинское вмешательство. Тут ведь и мозг оперировать, имплантировать скорее всего какие-то компьютерные модули, а самое главное - научить мозг обращаться с новым органом чувств, ведь глаза после такого и правда будут совсем новые. Бррр, я бы никогда не пережила такое. Спасибо господи за то, что я родилась в обычной семье!

37.

Рано или поздно любая скорлупа трескается. И вы никогда не узнаете заранее, что окажется внутри, пустота или отличный орех. Китти вот оказалась самодовольной стервой. Так что стоит ли удивляться, что не прошло и полугода, как она окрутила Карло. Ей-богу, мне доставляло истинное удовольствие наблюдать, как она его шпыняет и воспитывает. А что же дедушка Карло? Отовсюду только и доносилось: "Да, дорогая", "Конечно, дорогая", "Прости, дорогая". Неудивительно, что он живо решил выставить всех нас с фамильного корабля! Дедушка Карло третировал нас всю жизнь и конечно ему было неохота показывать, как он стелется под каблуком собственной жены. Счастливы ли они? Не знаю, как Китти, а дедушка Карло счастлив, как червяк в яблоке. Видимо, он всю свою жизнь искал женщину, которая будет держать его в кулаке.

Вот вы говорите, что я необъективен. Подозреваете всё-таки, что я держу зло на любимого дедушку? Ну что ж, отдаю должное вашей проницательности. Я действительно имею на него зуб. Видите ли, я имел неосторожность не согласиться с его величеством по одному принципиальному вопросу. Речь шла о предстоящих инвестициях и моё мнение не имело никакого значения, ведь ключевой голос всё равно оставался за ним. Но Карло впал в бешенство и заблокировал моё расширенный модуль к страховке Терезиса на пятьдесят лет. Заявил, что мне надо пожить во взрослой шкуре, прежде чем раскрывать рот.

Я, знаете ли, не обиделся, потому что давно привык к такому обращению. Родители назвали меня Бертрам и это было их единственное самостоятельное решение за всю жизнь. Лет с двадцати дедушка Карло называл меня не иначе как Берти Вустер, заявляя, что он не будет верным Дживсом, вытаскивающим меня из одной скверной истории за другой. Не спорю, в молодости я совершил немало ошибок и действительно рассчитывал на то, что родной дедушка не даст мне пропасть. В конце концов, чем я хуже его новой семьи, с которой он пылинки сдувает? Все мы одна семья, хоть и живём теперь на разных кораблях.

Так что теперь я у нас в некотором смысле самый старший. Проверяю, так сказать, на собственной шкуре. Думаю, Карло рассчитывал, что через годик я прибегу к нему, скуля и жалуясь, но чёрта с два он получит моё раскаяние. Мне хватило и того, что в детстве я вынужден был на каждом шагу перед ним извиняться. Ах, простите дедушка Карло, что я случайно попал вам на глаза. Простите, дедушка Карло, что я оказался в столовой, когда вам вздумалось отобедать. Простите, дедушка Карло, что я заболел и присутствие врача вызывает у вас раздражение. Когда у него болеют его собственные дети, он сходит с ума и чуть ли не танцует вокруг них! Да, я говорю "его дети", потому что папа и тётя Сандра всегда были скорее каким-то недоразумением, нежели его родными детьми. Нет, что вы, я в отличных отношениях с его дочерью, а с сыном мы вообще добрые приятели и при случае встречаемся в нашем клубе. С чего бы моё отношение к дедушке Карло распространялось на моих собственных племянников! Я же говорил вам, все мы одна семья.

Вы торопитесь? Разумеется, я не забыл о вашей встрече, но я ведь сказал, вы в любом случае не попадёте на приём раньше восьми вечера. Кроме того, Карло сейчас занят, а я хорошо знаю его привычки. Он не встанет из-за стола раньше, чем... Из-за какого стола? А на кой дьявол, вы думаете, я рассказываю вам эту историю?! Вы же весь вечер пялитесь на его жену, думаете, после этого ваши переговоры будут успешными? Да, эта блондинка с тициановскими волосами его жена! А кто ещё, чёрт побери, может сидеть с ней за одним столом? Вы, что, не видели его фотографии? Не представляли, сколько ему лет? Вы что же, совсем идиот? Я же сказал, мы самая богатая семья во вселенной! Естественно, у нас полная расширенная страховка от Терезиса, включая модуль обратимого старения. И это я самый старший в семье на следующие двадцать семь лет, чёрт бы побрал дедушку Карло с его обидами!

38.

- Простите за навязчивость, сэр и ещё раз спасибо за ваш интересный рассказ. У меня остался только один вопрос. Неужели ваш корабль так и остался безымянным?

- Вы, что действительно ничего не знаете о нашей семье?

- Мои сведения довольно ограничены.

- Интересно и как вы вообще собираетесь вести свои переговоры? Дедушка Карло - человек хоть и молодой, но старомодный. Любит, знаете ли, индивидуальный подход. Кстати, что за барахло вы собираетесь ему всучить? Сразу могу сказать, если вы продаёте какой-нибудь новомодный крем из тёртого жемчуга мело, дедушка вышвырнет вас в открытый космос.

- О, у меня довольно специфический товар. Видите ли, я художник. Господин Шойхет нанял меня, чтобы я расписал стены на его новом приобретении, корабле "Ренессанс". Он сказал, что с удовольствием бы доверил это своей жене, но она категорически против, говорит, что умеет только копировать, но не рисовать по-настоящему. Поэтому он выбрал меня главным художником "Ренессанса".

- "Ренессанс", да. Славный корабль. Создавался для научных экспедиций, но был переоборудован под жилой комплекс. Как и наш фамильный корабль. Мы, конечно, назвали его Спектр, неужели вы так и не поняли?

Оставить комментарий © Copyright Рыжевская Виктория Дж. (story@teresys.com) Размещен: 27/12/2025, изменен: 27/12/2025. 142k. Статистика. Повесть: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: А вот ещё одна история про космическую семью, вовсе не такую дружную, как семья Бен-Леви из предыдущей повести, но несомненно очень богатую, такую богатую, что, пожалуй, во всей обитаемой вселенной немного найдётся семей с таким состоянием. Когда я писала эту повесть, за моим плечом маячил мистер Кин, таинственный герой несравненной Агаты Кристи. Рассказ "Чайный сервиз Арлекин" не входит в первый сборник о мистере Кине, и хотите верьте, хотите нет, я прочитала этот рассказ уже после того, как эта повесть была закончена. Загадочный мистер Харли Кин со свойственным ему изяществом передал мне привет.

Рыжевская Виктория Дж. Спектр

Рыжевская Виктория Дж.
Спектр