Глава 1. Художник

   Семён раздумывал, как обойти соседскую собаку и бабок возле единственного магазина в деревне - дыры в заборе позволяли собаке пролезть. Не то чтобы она сильно хотела покусать соседа, но взгляд её говорил: 'Ты больше еда, чем собеседник'. При каждой встрече Сёма нервничал.

   Бабки собирались у магазина с тем же упорством, что и комары вокруг фонаря. Здесь шёл свой энергообмен: шелест семечек, ворох пересудов и передача 'важнейших новостей района'. Но у Семёна этот обмен работал в одну сторону - с него считывали информацию, а взамен выдавали лишь усмешки да дежурные охи-ахи. Такой баланс явно был не в его пользу.

   Пока он прикидывал варианты обхода, в дверь вдруг громко и настойчиво застучали. Гостей он не ждал, поэтому от неожиданности замер, как школьник на контрольной без шпаргалки. Друзья, привыкшие звать его Сэмэном, обычно не церемонились: заходили сами или окликали из окна. Это имя ему нравилось настолько, что он подписывал им свои рассказы, словно подчёркивая - вот настоящий я.

   На пороге стоял детина в форме сержанта и, развернув бумагу, произнёс постановление с видом человека, которому доверили древний свиток. Смысл текста ускользал как от него самого, так и от слушателя В финале мелькнула фраза, от которой всё стало ясно: обвиняемого следовало доставить в городской участок для выяснения каких-то данных. Сержант, не моргнув глазом, выполнил приказ.

   Город встретил их не слишком тепло. Он всегда был погружён в свои вечные заботы, в свои внутренние споры и хлопоты, и новые случайные люди редко привлекали его внимание. Муравей на могучем дереве большого города погоды не сделает - таково его мнение. Но в случае с Семёном город сильно ошибался: иногда даже крошечная букашка способна перевернуть весь мир.

   В участке Сеню допрашивал лейтенант с уставшим лицом. Друзья уже ждали его в местном баре вместе с выпивкой, и желание было одно - закончить всё побыстрее. Но ситуация оставалась прежней: Семён не понимал, чего от него хотят. Юридические хитросплетения казались ему загадкой, и в ответ он мычал что-то бессвязное, лишь утяжеляя собственное положение.

   Начальник не выдержал и решил оставить его в камере до утра, чтобы 'разобраться трезвой головой'.

   В камере было неуютно, но светло. Солнце освещало её до последнего лучика. Засмотревшись на него, Сеню вдруг осенило: в голове сама собой нарисовалась новая картина.

   Семён был художником от Бога, но вдохновение приходило редко и в самые неподходящие моменты. Он знал: на новую идею выделяется творческая энергия, которую нужно потратить в срок. Если не успеешь - картина останется незавершённой. В доме стояли его творения, но часть так и осталась лишь начатой.

   В такие минуты Сёма входил в особое состояние, полностью погружался в созданный мир. В этот раз он отчаянно захотел вернуться домой за мольбертом - идея требовала воплощения на полотне.

  Глава 2. Гарри Гудини

   Утро выдалось солнечным, но недобрым для всего отдела. Ночью из камеры пропал задержанный, и эта новость мгновенно разлетелась за пределы стен. По крайней мере, так её восприняли сотрудники. Майор - начальник отдела - больше ничего придумать не смог: замки были целы, видеонаблюдение молчало. Задержанный просто исчез.

   Объявили план перехват. Наряд отправился к дому Семёна - и застал его за мольбертом: он, будто ни в чём не бывало, выводил новые мазки. По художнику сразу было видно, что он давно не спал: глаза налились краснотой, но в их глубине мерцал странный, почти мистический свет, словно сама энергия идеи пробивалась наружу.

   Художника вновь привезли в городской отдел, не позволив довести до конца начатое творение. Теперь ситуация осложнилась: его повели к судье, который официально заключил Семёна под стражу до суда. Судья колебался: побега как такового доказано не было, и возник юридический вакуум, словно пустая рамка для картины, которую не знают, как оформить. В итоге стандартный выход был найден - разумеется, не в пользу обвиняемого.

   Семён не понимал: зачем его возят по учреждениям, держат в камерах? Почему нельзя просто творить?

   Хорошая новость: ему дали адвоката. Старый мудрый седовласый мужчина, много повидавший, быстро понял, с кем имеет дело.

   - Он создаёт целые миры в своей голове, - сказал адвокат судье. - Какой клеткой вы хотите его ограничить?

   Но судья был непоколебим: менять решения он не любил, а отсутствие доказательств защиты считалось для него аргументом. Сёму оставили в тюрьме.

   Слухи по городу распространялись быстрее, чем любые газеты и сплетни. Интернет особой роли не играл. О безумном художнике заговорили со всех сторон.

   Сержант разносил историю про Гарри Гудини - мол, задержанный способен выбраться даже из-под земли, не моргнув глазом. Майор тайком шепнул жене о похищении Семёна дронами - романтично, хоть и нелепо, словно сюжет из дешёвого фильма. Уборщица нашла лужу возле камеры и воодушевлённо убедила себя: художник просочился сквозь решётки, как жидкость сквозь дырку в ситечке. Местные бабки, радостно прихлёбывая чай, решили именно эту версию и разносить дальше - с максимальной драматичностью и обязательными комментариями.

   Но всё это оказалось лишь прелюдией: художник покинул тюрьму точно так же, как камеру отдела.

   Семён не закончил работу, а время поджимало. Незаконченные произведения надоели. Созданный мир не выходил из головы, и он решил продолжить рисовать любой ценой. Просьба к тюремщикам о бумаге, красках и кисточках вызвала ступор: таких просьб они не слышали и не знали, как их выполнить.

   Холста нет, кистей нет - остаётся одно: войти в своё особое состояние. И Семён снова очутился дома, среди мольберта, красок и привычной магии творчества.

  Глава 3. Матрица дала сбой

   Веками отлаженные механизмы преступления и наказания работали безукоризненно. Преступники творили свои тёмные дела, полицейские их ловили, судьи и прокуроры справедливо распределяли по исправительным учреждениям. Всё было как по часам - до этого момента.

   Но как быть, когда преступление и преступник налицо, а наказать его по современным 'гуманным' законам невозможно? Юристы ринулись искать прецеденты в истории. Журналисты выдвигали самые фантастические версии, а народ был, как водится, 'против'.

   Дело дошло до главного координатора, некогда именуемого президентом, но после седьмого срока подряд это звание перестало что-либо значить. На троне остались лишь те, кто принимает решения, кажущиеся смертным абсурдными.

   Когда подобная трещина прорывает систему, на сцену выходят спецслужбы. Их задача - латать дыры быстро и незаметно, оставляя у публики впечатление, будто существует волшебный стиратель памяти из фильма 'Люди в чёрном'.

   На этот раз за Семёном приехали шустрые ребята в масках и аккуратно доставили его к генералу.

   Тот сидел в огромном кабинете, где стены словно сжимались от силы его мысли. Здесь допрашивать было не принято. Семёна вежливо пригласили присесть, предложили чай и кофе. Генералу доложили все детали инцидента, и он, не спеша, пытался выстроить хоть какую-то правдоподобную версию произошедшего.

   - Добрый день, - начал генерал, ставя на стол чашку с чаем. - Мы знакомы неформально. Я хочу понять кое-что, а не допросить.

   Семён молчал.

   - Всё ли в порядке дома? Нужна ли какая-нибудь помощь? - начал генерал, словно заботливый сосед, а не представитель власти.

   - Не беспокоят ли соседи или кредиторы? - добавил он, делая вид, что проявляет интерес к личной жизни художника.

   - Соседская собака иногда гавкает, сосредоточиться мешает, - внезапно вырвалось у Семёна, не зная, что ещё ответить такому внимательному собеседнику. Генерал пропустил это мимо ушей, будто перед ним был телесуфлёр и он просто читал свои вопросы. Глядя куда-то сквозь голову Сёмы, он продолжил:

   - Как это у вас, художников, получается? Переместиться куда вздумается... - осторожно сформулировал генерал, не желая сразу напугать собеседника.

   - Да-а-а... ничего не получается просто так, - протянул Семён. - Здесь нужно очень захотеть и войти в определённое состояние сознания...

   - Много пьёшь? - внезапно перебил генерал, громко и чётко, словно сменил канал на прямой эфир.

   - Это не помогает, пробовал, - признался Семён, рассказывая эпизод из не самой светлой части своей биографии.

   - А что тогда? - пожал плечами генерал, у которого закончились варианты.

   - Много рисую, - оживился художник, и в глазах его снова заблестела искра творчества.

   Не добившись от Сэмэна ничего путного, генерал сжал зубы и приказал аккуратно 'вынести' его под зад ногой из закрытого учреждения. Правдоподобную легенду пришлось придумывать самому - с помощью специально обученного заместителя.

  Глава 4. Слава

   Теперь слухи уже давно перестали быть просто слухами - они разлетались по всем закоулкам, переулкам и дворикам, словно колокола, звонящие сразу во все стороны. Мир наконец заметил Семёна.

   Удачу нужно хватать за хвост на пике славы, иначе она скрывается, словно обратная сторона Луны. К Семёну начали стекаться знаменитые художники, жаждущие взглянуть на чудо своими глазами, а вскоре это привлекло внимание знатоков искусства. И, как водится, за ними потянулись большие акулы бизнеса, стремящиеся хоть немного прикоснуться к гению.

   Но Сёма не собирался продавать свои картины. Он отправлял их в Интернет, чтобы любой человек мог ими любоваться. Музеи, туризм, деньги - мелочи. Он чувствовал, что дар его предназначен для всех, вне границ и ограничений. Быть не от мира сего - та ещё задача!

   Ему даже присудили престижную премию, на вручение которой Сёма не поехал. После такого отказа фонд, выписавший награду, передал её другому фонду, поддержав тем самым естественный круговорот денег в природе.

   Время славы пролетело быстро, но слухи, уже почти достоверные, докатились до окраин страны и даже перешли все границы. Матрица потребовала действий.

   На самой вершине власти, где повелевают судьбой целой планеты, решили вмешаться тихо, без лишнего шума. Для операции выбрали двух самых опытных агентов.

   Те проделали настоящий квест: сначала - через всю страну, потом - объехав дюжину деревень с одинаковыми или пугающе похожими названиями. По дороге часть энтузиазма испарилась: карты упорно указывали не туда, GPS периодически решал вздремнуть, дорогие ботинки натирали, а настроение шло вразнос. Но несмотря на все эти препятствия - и ворчание, и ругань друг на друга - агенты всё же медленно, но верно приблизились к цели.

   Смысла в этом особого не оказалось: Семён исчез. Вместе с агентами.

   Из сводок было известно лишь одно: после появления двух незнакомцев в доме художника соседи видели голубую беззвучную вспышку.

   И только соседская собака радостно каталась по земле, лаяла и вертя хвостом - словно понимала всю нелепость происходящего.

  Эпилог

   Никто так и не узнал, куда подевались Семён и два таинственных агента. Однако время от времени мир словно подмигивал намеками: в Патагонии три подозрительно дисциплинированных незнакомца с мольбертом помогали пастуху загнать лам в загон; в Тибете их неожиданно обнаружили на старинной монастырской фотографии - а через время они бесследно исчезли, будто их смыло с пленки чьей-то невидимой рукой.

   Город обсудил происшествие ровно столько, сколько хватило семечек соседкам на лавочке у подъезда, после чего дружно переключился на картошку, погоду и цены на бензин. Власти же проявили редкую изобретательность - они забыли о случившемся с такой основательностью, словно в официальной летописи никогда и не существовало ни Семёна, ни художника, ни собак, ни агентов. И только в архиве генерала, среди пожелтевших папок с пометкой 'совершенно секретно', появилась тонкая страничка с лаконичной надписью: 'Художник'.