Распорядок обычный - ни доли, ни мига свободных. Но им не привыкать: до войны, до армии, хоть где работали, но продыху нигде не давали.
"Старые казармы" встретили тридцать седьмой "Болотный" полк не разгромленными, но достаточно разрушенными. Кто уж тут квартировал, но, уходя, вывернул и выдрал всё, до чего дотянулся. Так что опять, как и в прошлом году, с ходу в работу. Работы столько же, а то и больше, а их-то меньше. Тогда были полной ротой, а сейчас... И перед отбоем сели в своём корпусе за столом и помянули поимённо каждого.
А с утра и началось. Нет, Гаор с детства знал, ещё Сержант очень доходчиво объяснил ему, что у начальства одна забота - сделать жизнь подчинённого невыносимой. "Солдат не должен думать!". Значит, не долю, а каждое мгновение должен быть занят, и чтоб без продыха. Но такого...
Совещание у полковника было, разумеется, не совещанием, а раздачей заданий. Никого ни о чём не спрашивали. И слушали как положено: молча со всем вниманием, записывая вводные. После общей достаточно краткой накачки, началась раздача уже по подразделениям.
Гаор, как самый младший по званию - выше старшего сержанта во вспомогательных войсках звания нет, но равный по должности - старшина особой вспомогательной роты приравнен к командиру подразделения - сидел позади всех и даже в некотором отдалении. Его признавали, но не принимали. Всё ясно-понятно и ничего концептуально нового - тьфу ты, аггелы конченные, как фраза привязалась, так сама и вылезает мысленно, и вслух выскакивает - для него пока не прозвучало и не ожидалось.
Получившие накачку и задачи по своему подразделению, щёлкали каблуками и покидали кабинет полковника, приступая к исполнению. И так один за другим. Пока Гаор не остался в одиночестве. Ну и... и насыпали, и возложили, а точнее наложили. Всё, как и остальным и дополнительно всё то, что другие со школьным, гимназическим, училищным и прочим образованием знают, а им-то - клеймёным - было знать и уметь не положено. Вот тебе программа "Общедоступной школы первой ступени", вот программа "Общевойсковой подготовки мобилизованных", вот лично от тихушника программа... без названия, просто пара листков на скрепке с перечнем навыков и умений. И чтоб все, и всё, и сразу, и с использованием внутренних ресурсов. Внутренние ресурсы - это они сами. Кто что умеет и знает, тот этому незнающего и учит. Ничего... концептуально нового. А в остальном... по "Уставу Гарнизонной Службы".
Круговорот дел захлёстывал, не давая остановиться и оглядеться.
Первый день. Зашли. Общее построение. И в работу. А тут такие новости сразу обнаружились. Ну, общий раздрай и разруха - это понятно: уходящие всё, что может пригодиться, оторвали, отвинтили и отломали. А вот на задах за котельной притулилась новенькая бетонная коробка. Банька! Не та самоделка-выгородка в душевой в их корпусе, а самая настоящая. Кое-где досок не хватает, голый бетон, и ни шаек, ни веников. Ну, так это пустяки, дело наживное.
Только-только разобрались и рухнули по койкам, как подъём и по новой с ускорением и усложнением.
И сразу вызов к полковнику. Выслушал, мысленно охарактеризовал, а вслух гаркнул готовность приступить к исполнению. Список кто кого и чему учит и расписание занятий с учётом общеполковых учений немедленно представить заму по строевой и... напоследок от тихушника: выезд за пополнением и ухмылочка: "Сам себе отберёшь. Опытный". Ну... Надо, так надо. Кому чего без него делать по общему распорядку и учебному плану, сказал, и вперёд. С песней и не оглядываясь.
Разумеется, набор и отбор пополнения входит в служебные обязанности, и пропустить это мероприятие Эрлинг не мог и не хотел. Но проблема усложнялась тем, что контингенты пополнения находились в разных пунктах концентрации резервов. И, учитывая целый ряд факторов, он выбрал поездку в моблагерь для... хм, не будем себе врать, рабов. Уже бывших, поскольку в отличие от прошлого года их уже переписали, выдали армейские номера, обмундировали и привели к присяге, но... хотя нет, вон не меньше дюжины уже явно знакомы с правильным строем, скорее всего из обращённых. Да, не сравнить с тем месивом, о котором рассказывал полковник. Но всё равно. Запустить туда Рыжего и пусть сам отберёт себе дюжину. Ему с ними работать, а дела полку в целом и особой роте в частности предстоят... непростые.
- Сержант! - И ухмылка. -Убрать бардак, навести порядок! - И серьёзно: - Полную дюжину
- Есть набрать полную дюжину! - радостно гаркнул Гаор, входя в ворота.
И с ходу, не останавливаясь:
- Дамхарские есть? Кто меня помнит?
И ведь прав оказался тихушник. Сразу нашлись знакомцы. Так что... "Мало нас осталось, каждый на счету", - как слышал ещё от Старшей Матери в Дамхаре. И мысленно добавил: "И на виду". Надо же: Бурнаш! Знакомый ещё по самой первой камере. Обнялись, похлопали друг друга по спине, и в строй. И Пацан, тоже по аргатскому отстойнику знакомец. Тогда новик - красный лоб, а теперь, значит, Лихач. Ну, по делу, конечно. А уже тот за собой второго "аварийщика" потянул. Грамотный водила - это да! Да ещё с гимназическим курсом, значит, сможет и "элементарным сведениям" учить. Молодой, правда, и ошейник чуть не перед самой войной получил, но уже обвыкся и кружок вокруг трёхлучевой звезды заработал, так что, это пустяки, все уже привыкли ценить человека не по годам и клеймам, а по знаниям и умениям.
- Как тебя? Ранган Стейранг? Нет, по-нашенски. Ранок? Пойдёт. В строй!
И... вот это да! Вот не ждал! Драбант и Третьяк из "Орлиного Гнезда". Эти-то как здесь?
- Патриотический долг, - настороженно улыбаясь, сказал Драбант.
- Это как же вас Фрегор отпустил? - удивился Гаор.
- А его как к Ригану отвезли, так нас сразу вниз спустили, - ответил Третьяк.
- А от Ригана только в урну да в саркофаг, - усмехнулся Драбант.
Гаор понимающе кивнул и коротким жестом указал им на свой маленький строй.
- Остальное потом расскажете.
Нашлись и дамхарские. Да тот же Ранок оттуда. А вот сторрамовских - ни одного. Может, в другой моблагерь попали, а может, у Сторрама план по патриотическому долгу выполнен.
Дюжина набралась быстро. На Драбанта и Третьяка заметно косились: как же, безномерные, домашние, и по виду чисто голозадые, но промолчали.
Стоя чуть в стороне рядом с местным комендантом, чтобы, получив от Рыжего список, забрать карточки, Эрлинг с интересом наблюдал, пытаясь определить систему отбора. Да, как и предполагал, основа - личные отношения. Что ж, пока это работало на дело. Неизбежные внутренние конфликты гасились без внешнего вмешательства и негативных последствий. Даже четвёрка спецовиков не только уцелела, но и используется с максимальной эффективностью. Кровь - она и в ошейнике остаётся родовой. Дед Рыжего - генерал авиации Найрангар Юрденал - с нуля, почти из небытия создал воздушный флот, авиацию, которая, ну, не совсем на равных, но всё-таки смогла поспорить с тогда сильнейшей морской авиацией алеманов, и после его смерти авиация продолжает развиваться на заданном им курсе и посыле. А отец Рыжего - Яржанг Юрденал, пока не зарвался и не заигрался в свою игру, тоже показал и проявил себя сильным организатором. Так что...
Перестроив собранную дюжину по росту и переписав уже по новому стандарту: армейский номер, имя и фамилия, а прозвища-позывные, у кого от имени отличаются, это он потом у себя сделает, а пока в памяти уложил, Гаор отдал список и получил приказ выдвигаться, время прибытия и ехидный вопрос:
- Маршрут помнишь? Вперёд!
А куда же ещё.
Дюжина - это не полная рота, не дюжина дюжин, но и её надо сбить и сладить. Так что мороки хватило с избытком. Зато по пути прикинул кого и куда приткнуть, "вразумил, что у кого раньше что и было, так забудь, как не было, вы все теперь не хозяйские и не господские, а армейские."
В казарме Гаор распихал новичков по дюжинам соответственно тому, кто что уже знает и умеет, а Драбанта и Третьяка для окончательного "вразумления" обоих отправил к Ласту. Он и введёт их в... структуру, и всё объяснит максимально доходчиво. Кому и что говорить и рассказывать, с кем и как держаться.
К Гаору с вопросом сунулся только Карько по праву братана.
- Эти-то, домашние, что ли ча? На кой они нам?
Толпившиеся вокруг, каждый якобы со своим делом, слушали очень внимательно.
- Браты по судьбе, - со спокойной твёрдостью ответил Гаор. И пояснил: - У одного хозяина были.
- Это от которого тебя тогда в беспамятстве привезли? - уточнил Сизарь.
- Он самый, - кивнул Гаор.
Неприязненное равнодушие у многих сменилось сочувствием. К тому же оба оказались грамотными, с ходу подключились к учёбе и сами активно учились. А что до остального... ну, так судьба рабская, хозяина не выбираешь, а выживать надо. И поначалу пренебрежительное "домашние" сменилось нейтральным "безномерные", а потом и именами.
...
День за днём в непрерывной беготне. Зря он надеялся, что будет если не легче, то проще. Всё же прошлой осенью, когда по-армейски хоть понимали и помнили всего трое - он сам, Быстрый и Четырок, а остальные сто сорок один новобранцев ни уха, ни рыла, так ведь вытянули. Да и фронт многому и многих выучил. А вот поди ж ты. Да, кто везёт, тому клади и добавляют.
И несмотря ни на что, после вечерней поверки согласно распорядку, целый период личного времени перед отбоем - это их! В своём корпусе, в неслужебное время, за общим столом, когда не для жратвы, а для душевного разговора о своём и на своём языке... А больше на смеси с ургорским, а то и только на нём. Это когда в разговор вступали хоть и ставшие своими, но не настолько, чтоб... да и когда речь заходила о том, где и нашенских слов для такого нет.
Рассказчиков теперь было много и говорили о всяком. Гаор с удивлением заметил: он-то думал, что всё обо всех и всём знает, а оказалось ... Да тот же Драбант. Лакей, камердинер и... соученик. Оказывается, его и Третьяка с Фрегором с малолетства, да даже с младенчества вместе держали, растили и учили до пяти лет. В пять Драбанта и Третьяка проклеймили, и они стали жить в подвале, а наверх приходить на работу. Третьяк на год старше Фрегора, и его оставили прислугой, а Драбант - младший и слабее, и потому его работа в спортзале "мальчиком для битья". В семь лет Фрегор уехал в училище, приезжал на каникулы и в праздники, тогда Драбант уже прислуживал ему и в спортзал ходил на спарринг, где Фрегор на нём отрабатывал приёмы.
И неизбежные рассказы о старых знакомых и о родне, кто где кого встречал. Так Гаор узнал о сумасшествии Фрегора и его отправке к Ригану, откуда тот вернулся уже урной с пеплом в свой саркофаг в фамильном склепе. И о сдаче Вьюнка в "патриотический долг". Ну, значит, за его муки и за всех безвинно замученных этой сволочью отплатил Фрегору сам Огонь, доказав Свою справедливость. Вьюнка жалко, конечно, но это ещё смотря по тому, куда попадёт. А что малец на перерегистрации назвал его своим отцом и это в карточке записали... так он не отказывается. Отец не тот, кто зачал, а тот, кто на ум наставил. По-нашенски он Вьюнку - вотчим, так что... А кровь? Так если что, то и по ургорским законам-обычаям Вьюнок и он - кровные родичи: его бабка по отцу - кровная тётка Фрегору кровному отцу Вьюнка. Гаор даже, выкроив пару долей одиночества и клочок бумаги, вычертил, как учили ещё в училище родственную схему. Да, у него с Вьюнком общий прадед. И, если что, то можно будет через Ведомство Крови по анализам доказать, он о таком ещё до... да, до всего слышал. А семьи теперь не разлучают. Клеймёного клеймёному должны отдать.
...
Гаор больше слушал, потому что использовал эти свободные доли для рукоделия и смотрел, как правило, только на свои руки, сплетающие очередной оберег - Меч в Солнце. Началось это ещё в моблагере с лёгкой руки, вернее, с языка Сизаря. А потом пришли сторрамовские, где у всех были мечики, сплетённые им ещё тогда. Разрешение храмовника носить оберег на шнурке загрузило его и этой работой. Где и как Большак добыл телефонный кабель в три шага (2,88 м) на две дюжины проводов... Ну, так давно известно: "Не спрашивай, и мне не придётся врать". К выходу на фронт оберег был у каждого, кому просто мечик, а кто захотел, да тому же Быстрому, ну и Ласту с Четырком - ургоры всё-таки - с ЗолотымКнязем. Не каждого спасло, но это уже кому как повезёт. Судьба-Сестра - она такая... у каждого своя.
Но и остальные так же: языки болтаются, а руки делом заняты. Чего зашить, подкрутить, починить - всегда найдётся.
...
Болтали свободно, без оглядки и оговорки. Хотя... вот пустился Метчик в рассказ о том, как он в Аргате побывал, ну, почти в гостях у одного парня, штатского, но с полным понятием. Как раз тогда статья эта, про спецовиков, "Фабрика маньяков", а газета... Звучные шлепки по губам и затылку сразу от Арга, Карько и Ласта остановил рассказчика.
- Без имён, - строго сказал Ласт.
Остальные дружно закивали.
- Ну, газету назвать можно, - возразил Ранок. - И продавалась открыто, и читали все.
Гаор слушал молча, стараясь не привлекать к себе внимания.
А разговор о статьях в газете со странным названием "Эхо" шёл своим чередом.
Дамхарские вспоминали, какой шум статья об Амроксе наделала, как управляющие и хозяева начали свою кровь, кого проклеймить не успели, из посёлков забирать.
Ранок оказался единственным, кто прочитал все статьи, даже "Высокую кровь" успел. Пересказывал он сбивчиво, но достаточно понятно, а Ласт, Драбант и Третьяк подтвердили, что так оно в Королевской Долине и есть, а бывало и намного хуже.
- Этот, ну, кто писал, - Ласт погасил свой окурок, задумчиво покрутил в пальцах новую сигарету, но прикуривать не стал, похоже, решил на завтра оставить, - не обо всём написал. Там, - злая усмешка, - по дворцовым подвалам и залам ещё много чего разного.
- Что сам видел, о том и написал. - негромко сказал Третьяк.
Гаор невольно вскинул глаза и встретился с его твёрдым взглядом. Драбант, не скрываясь, толкнул Третьяка: дескать, перестань - и улыбнулся.
- Шум, конечно, по всей Долине был. Второй Старый ругался и на Мажордома валил, - быстрый взгляд на Гаора. - Помнишь его?
Гаор молча кивнул.
- Ну вот, его в "патриотический долг" сдали, а он старый и умом малость повредился от того, что Голован теперь самый старший. Вот, дескать, чтоб не сразу, - новая усмешка, - на утилизацию, и распустил язык. А кому надо, услышал, записал и тиснул.
Гаор кашлянул, прочищая горло, и максимально спокойно спросил:
- Значит, Голован теперь в подвале главный?
- Ну да, - кивнул Третьяк. - И подвал проредили сильно, и верх почти весь законсервировали.
Да по всей Долине так, - усмехнулся Драбант. - Наследников до третьего колена убрали, а оставшимся плодиться запретили.
Ласт даже присвистнул.
- Это когда?
- Да этой весной.
- До праздника или после? - задумчиво уточнил Ласт.
- До, - в один голос ответили Драбант и Третьяк.
Ласт кивнул и погрузился в свои мысли, выпав из общего разговора.
Сказали и сказали, ну и что? Как сказалось, так и забылось.
...Приближался день летнего солнцеворота - Торжества Небесного Огня - заклинанияМать-Земли. Ну, с Небесным Огнём всё ясно, а вот как с заклинанием быть? Ну, что положено и Уставом предписано, они исполнят: и деваться некуда, и не самое сложное да противное. Солнце, как его ни назови, хоть Небесным Огнём, хоть Золотым Князем, а всем свети, всех греет. А вот как с Мать-Землёй быть? До ближайшего посёлка если бегом туда, бегом без отдыха обратно, то уложиться можно, но массовая самоволка на всю ночь... чревато и весьма.
Неожиданный выход предложил Арг. Тренировочный ночной марш-бросок. Выход сразу после отбоя по сигналу тревоги, возвращение к утреннему построению, идут все, маршрут...
Ну, маршрут - это ладно, есть подходящее место, а вот идут-то все? Может, того, ну, кто там неклеймёный или ... ну, не "нашенский" в охранении оставить? Чтоб якобы по делу, ну, по Уставу, и без обиды. Собрались в своей столовой и...
- Я иду, - твёрдо, даже жёстко сказал Четырок. - Я до войны ходил. И родня у меня в посёлке.
- И я ходил, - поддержал его Ранок.
За "безномерных" высказался Лат:
- А мы неклеймёные что ли?
А сторрамовские вспомнили Ворона, который, ну, совсем нашенский.
- Мы идём, - сказал Арг.
И его - да, несмотря ни на что, всё равно его - тройка бывших спецовиков молчаливыми кивками подтвердили его решение.
Гаор обвёл взглядом присутствующих, проверяя наличие несогласных, и пристукнул по столу ладонью завершив обсуждение.
Дальше уже была подготовка.
"Надо же! Какое неожиданное нарушение неписаных, но многовековых и истово соблюдаемых традиций, что четыре дня в году на чествовании Солнца - Небесного Огня ни сражений, ни манёвров, ни... вообще ничего, кроме празднования. А лохмачи, значит, решили так. Они шагъяры уже официально, и у них свои... ранее запрещённые. Но решили не нарываться и замаскировать своё моление под ночной марш-бросок. Учебный и без оружия. Ну, что лохмачи, где бы ни дислоцировались, бегают в самоволки до ближайших посёлков, всем известно. Ну, солдатские самоволки - дело традиционное и даже введение передвижных борделей кардинально ничего не изменило. Но вот такой вариант... И не запретишь. И своего верного человечка не подошлёшь, чтоб понаблюдал, а то и поучаствовал и - главное - доложил и отчитался.
Эрлинг досадливо бросил на стол ручку. Нет повода для запрета. И храмовник промолчал. То ли побоялся открытого конфликта, то ли от своего начальства получил соответствующие инструкции. И что бы там ни было, он должен знать об этом. Подробно и объективно. И по служебному функционалу положено, и лично... да, лично нужно. Ну, не бывает незначащих мелочей в таком, да и в других делах и ситуациях.
И ведь все до одного. И чистокровные, хотя про тех слышал как-то обиняком брошенное: "А чо, неклейменые, что ли ча?". Это понятно. И спецовики. Те, хоть и бывшие, но должны быть рядом, а не вместе. И на тебе! Примите и распишитесь.
Эрлинг встал и прошёлся по кабинету, снова сел. Да, для дела такое единство обеспечивает слаженность группы и даже всего подразделения в целом. Но для каких дел? Ведь если что, упаси Огонь от такого, а прецедентов и в древней, и в новейшей истории хватает, то ведь не остановишь и не повернёшь в нужном направлении. И Рыжий против своих не пойдёт. А то и сам возглавит.
И чтобы получить возможность вмешаться, даже хотя бы просто следить, надо войти в это сообщество. А это невозможно. Кровь - Эрлинг усмехнулся - не пускает. Причём с обеих сторон границы.