Щедрое солнце Аргентины не торопилось покидать голубой в белых прожилках облаков небосвод, и к вечеру его не по-осеннему знойные лучи сменились бархатистыми волнами тепла. Прибрежный ветерок приносил с океана соленые брызги прохлады, но их свежесть была слишком слаба, чтобы остудить или хотя бы снизить уровень моего волнения, все более и более нарастающего в ожидании встречи.
Я пригубил терпкого вина, отсалютовал хозяину кафе бокалом, показывая, что оценил напиток по достоинству. Седовласый аргентинец усмехнулся в пышные усы, мол, ничего другого он и не ожидал, ушел на кухню. Через несколько минут мне подали мясо ягненка, тающее во рту, и салат из спаржи, сбрызнутый соком лимона и миндальным маслом. На десерт был протертый банан в чудной креманке, посыпанный карри и наструганным на крупной терке грецким орехом. Ингредиенты страсти, оформленные на блюдах плавных форм и ярких расцветок, еще сильнее напомнили мне о Катарине.
Познакомились мы на работе. В отдел хозяйственного обеспечения мне пришлось заглянуть из-за сломавшейся печатной машинки. Я торопился: как раз начинался обед, и мне не терпелось утолить голод. Мне и в голову не могло прийти, что от этой встречи я приобрету голод несколько иного плана.
В помещении склада, заставленного серыми стеллажами с канцелярскими принадлежностями, никого не было, что сильно меня расстроило: тратить время еще на один визит совсем не хотелось, да и Катарина мне тогда казалась серой мышкой. Всегда в строгом длинном платье, убранными волосами и без тени косметики на лице, но улыбчивая и приветливая девушка не вызывала у мужчин чувства влечения. С ней было приятно поговорить на отстраненные темы, пошутить, но не более.
Полумрак комнаты был заполнен тягучей и одновременно ритмичной музыкой, доносящейся откуда-то из глубины стеллажей. Это обнадежило меня: значит, девушка не ушла на обед. Я пошел на звук притягательной мелодии, думая, что где-то уже слышал её. Стол Катарины освещался люстрой на длинном шнуре - последняя раскачивалась, отчего свет ласкал поочередно стены и шкафы, украдкой задевая танцующую девушку.
Весь оставшийся день мои глаза не видели ничего и никого кроме непринужденно танцующей Катарины. Её распущенные волосы в этой полутьме казались антрацитовыми, более чем откровенные движения рук и ног забрали мой покой. Я узнал музыку - это было танго. Мелодия трущоб Южной Америки, льющаяся из патефона, превратила серую мышь в раскрепощенную и опытную женщину, способную взмахом руки или поворотом тела захватить власть над мужчиной. Её танец на границе света и тьмы заворожил меня, и я следил за ней, прячась за стеллажом, чувствуя себя подростком, подглядывающим за родителями в замочную скважину. Даже когда музыка перестала звучать, Катарина еще пару минут кружилась у стола. Сдержать желание было невыносимо больно, и я заставил себя уйти как можно скорее. Еще ни на одну женщину мне не доводилось смотреть с таким вожделением и интересом, как на Катарину.
Спустя день мы столкнулись в кафе, и я совершенно искренне проговорился, спросив, почему сегодня она не танцует. Катарина удивленно посмотрела на меня своими светло-зелеными глазами: от этого взгляда стало стыдно, я сознался. Она задала встречный вопрос - понравился ли мне её танец? Получив положительный ответ, облегченно выдохнула, и по всему моему телу пробежала испуганная стайка мурашек. Мы пообедали, ведя непринужденный разговор о разных пустяках, а мне безумно хотелось почувствовать её.
В этот же день мне посчастливилось проводить Катарину до её квартиры возле Монмартра. Прощаясь, она заглянула мне прямо в глаза и попросила стать её партнером в танго. Я не смог ей ответить, голос покинул меня, соответствующие слова забылись, но мне удалось кивнуть. Домой я вернулся опьяненный желанием - такого сильного чувства мне еще не доводилось испытывать. Все прошлые связи и отношения испарились словно дым.
К занятиям мы приступили в ближайшие выходные. Техника движений в танго не показалась мне такой уж сложной, чтобы не запомнить с первых двух раз. На уроках нас обучали многочисленным па, особым переплетениям рук и ног, поворотам, как и куда нужно смотреть, не давая воли чувствам. Во всем этом я не находил того страстного влечения, которое увидел в Катарине, когда застал её танцующей в одиночестве среди пыльной повседневности. Зато все обеденные перерывы были наши. Мы танцевали, отдаваясь этому процессу со всей душой, но не преступая дозволенных границ.
Наши встречи продолжались чуть более двух месяцев, и мне все труднее было себя сдерживать. Летние ночи стали бессонными, я терял голову. Стоило закрыть глаза, как возникала Катарина со смущенной улыбкой, когда в порыве танца я как будто случайно касался щекой её груди. Тогда я выходил, до рассвета бродя по улочкам Парижа, без боя и сопротивления захваченного жгучими мотивами танго. Мне нужна была Катарина. Всегда. Постоянно.
Наконец, она согласилась провести ближайшие выходные со мной. Отказаться от танца страсти и любви, служившего нам яркой оберткой прелюдии к исполнению сокровенного желания, было выше наших сил. Той ночью я к своему несказанному удивлению узнал, что был у Катарины первым.
Впоследствии все наши встречи начинались с танго, а заканчивались обжигающим пламенем любви, которой всегда было мало. Наша тяга друг к другу напоминала сумасшествие, но отказаться от нее было невозможно. В рабочее время мы старались не пересекаться, но иногда срывались и бежали в ближайший мотель. Нам не требовалось музыкальное сопровождение: ритм безудержной, в чём-то безрассудной, любви отбивали наши сердца. Каждый раз я спрашивал себя, любовь ли это или между нами нет ничего кроме необъятного чувства страсти? Но мгновенно забывал обо всем, припадая к её коралловым губам...
Осенний вечер пронизанного нотками страсти и любви Аргентины, где мы решили отметить годовщину знакомства, дышал жизнью каждой частичкой песчаного берега. Вдоль него шла Катарина в алом, словно закат солнца, платье, каштановые волосы игриво трепал ветер, пробуждая во мне ревность. Её точеная фигурка манила, притягивала взгляд, вызывая восторженное состояние души. Музыканты в кафе взяли первые аккорды. По телу пробежала сладкая дрожь.
Я резко подбежал к ней, схватил за руки и силой притянул к себе, словно отбивая девушку у прозрачного воздуха. Солнце подмигнуло нам и скрылось в океане. Воздух наполнился чарующими звуками нашей любимой композиции. Мы двигались по кругу, плотно прижимаясь друг к другу, смотря глаза в глаза, прислушиваясь к биению наших сердец. Для нас танго стало не только танцем душ, но и необузданным танцем чувств и эмоций. Этот взрыв страсти и вожделения нельзя было остановить или прервать.
Музыка наращивала темп, моё воображение распалялось под взглядом Катарины, то колким, то томным. Наши тела наполнялись горящим, зовущим желанием. В этом вихре сцеплений рук и ног мы не раз были на грани падения в теплый песок. Мир перестал существовать: только я и она, здесь и сейчас, еще раз и навсегда.
Прогиб назад, вдыхаю с её шеи аромат жасмина. Возврат в прежнее положение, она отталкивает меня, но снова кидается на грудь. Разворачивается спиной, скользит вниз, руками обхватывая мой торс. Я подхватываю её и кружу. Свет в кафе окончательно меркнет, музыка стихает, стук наших сердец и прерывистое дыхание заполняет пространство вокруг. Густая, темная, терпкая ночь Аргентины укрывает нашу любовь от чужих глаз. Мы пили друг друга жадно, большими глотками, позволяя страсти захватить власть над здравым смыслом.
Третье место на конкурсе Шпилька-5.