Иванов Иван Ивановитч : другие произведения.

Битва неудачника, главы 1-4

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Битва (из) попыток обмана, проведенных неудачником. / The battle of Booby's Bluffs (1922), от майора Прочти Обязательно.
   Начало тут
   http://regimentalrogue.com/boobysbluffs/booby0.htm
   https://archive.org/details/battleofboobysbl00list
   описание тут
   http://ecoross1.livejournal.com/418213.html
  
   Общий список книг схожей тематики
   1. The Defence of Duffer's Drift, 1904
   http://en.wikipedia.org/wiki/The_Defence_of_Duffer%27s_Drift
   2. The battle of Booby's Bluffs
   3. Defense of Hill 781, 1988
   4. The Defense of Duffer's Drift Brigade Support Area
   5. The Defense of Jisr al-Doreaa
   6. Rise, Fall and Re-Birth of the Emma-Gees
   7. Добрый человек t_bone_wowp прислал (и перевел!) еще
   взвод в обороне моста / Битва за котелок
   http://regimentalrogue.com/bowler/bowler_bridge.htm
   Перевод http://samlib.ru/i/iwanow_iwan_iwanowitch/bitwazakotelok.shtml
  
   8. Рота атакует в городской застройке. беспилотники и прочая бездуховщина инклюдед
   http://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/papers/2007/P8058-1.pdf
  
   9. Rostislav_ddd, если не ошибаюсь
   http://zhurnal.lib.ru/m/marchenko_r_a/daffer_of_the_ru.shtml
  
   10. Вааааагх!!! http://t-bone-wowp.livejournal.com/24620.html
  
   Введение от меня.
   Книга написана под псевдонимом Major Single List
   Это непереводимая игра слов, поэтому приведу пояснение тов. Sish
   Single Major- это ээээ.... главная дисциплина при получении ученой степени. Например если я хочу стать бакалавром истории, то мне нужно выполнить лист (прослушать список курсов) для сингл мэйджор (история). А если я хочу стать историком-лингвистом, то лист у меня будет дабл мэйджор (история списком и лингвистика списком).
  
   * ранее я зачем-то перевел ярды в метры 1:1. Это неверно с точки зрения метрики, 1 ярд равен 0.9144 метра, 100 ярдов - 91 метр, 500 ярдов - 457 метров.
   Однако в данном тексте можно, с учетом округлений, типа "меня было слышно ярда на три", или "человек на ярд фронта", считать ярды 1:1. Текущая версия (ранее) в моем документе исправлена, далее будут ярды.
   Перевод первой главы выполнен мной.
   Перевод второй и третьей - t_bone_wowp
   Перевод четвертой - снова я.
   Остальные пока в процессе.
  
   Перевод.
   Эта серия заметок была опубликована в журнале "Пехота", издаваемом объединением пехотинцев США, Вашингтон, округ Коламбия. Часть 1 и 2 были опубликованы в журнале N18, январь 1921, июнь 1921. Части 3 и 6 находятся в журнале 19, июль - декабрь 1921.
   В июне 2002 я* был извещен, что эта серия заметок написана бригадным генералом Уильямом А. Митчеллом (армия США). Эта информация была подтверждена сыном генерала, полковником Джозефом Б. Митчеллом, и была передана мне внуком генерала Дж.Б. Митчеллом.
  
   * http://regimentalrogue.com/boobysbluffs/booby0.htm
  
   Введение - 1 решение - 2 решение - 3е решение - 4 решение - 5 решение - годное одобренное решение - карта.
   Карта есть тут http://regimentalrogue.com/boobysbluffs/bbb-map1000w.gif
  
  
   Эпиграф от меня.
   Люди, действовавшие в данном случае, даже если они принадлежали к числу самых плохих полководцев, все же никогда не бывали лишены простого здравого смысла и никогда бы не допустили тех нелепых поступков, какие им приписывает огулом и без разбора широкая публика и историческая критика. Большинство представителей последней были бы изумлены, если бы могли ознакомиться с ближайшими мотивами действий и, по всей вероятности, сами подчинились бы им, как и тот полководец, который теперь представляется им и изображается ими чуть ли не полуидиотом.
   Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно.
   Клаузевиц.
  
   Эпиграф от t_bone_wowp
   Подготовка только одной директивы на проведение какой-либо операции могла потребовать массу данных: от темпов выпуска какого-либо специфичного изделия на конкретном ключевом предприятии до энциклопедического изложения всех факторов - военного, политического, географического и климатического характера, влияющих на состав крупной оперативной группировки. Основные принципы стратегии настолько просты, что их может понять и ребенок. Однако чтобы правильно применить их к данной конкретной ситуации, требуется упорнейшая работа от высококвалифицированных штабных офицеров.
   Дуайт Эйзенхауэр. Крестовый поход в Европу
  
   Предисловие
   Это серия из шести решений некой проблемы, каждое нового решение начинается с изучения опыта, полученного в результате ошибок преведущего решения. Шесть решений предназначены для изучения принципов (современного боя), разработанных во время (первой) Мировой войны, демонстируя лучшие методы использования объединенной (в смысле группы из пехоты, танков, саперов и далее) группы войск. Разумеется, было невозможно включить все принципы в эти шесть рассказов, но я считаю, что включены наиболее важные.
   Следует заметить, что каждое из решений показывает действия некоторого характерного типа командира полка. Читатель сразу заметит, что общий план из шести решений выдержан в стиле "Оборона прохода Даффера", истории затруднений командира взвода с задачей защиты брода через реку во время Англо-Бурской войны.
  
   Введение
   Синие (запад) и Красные(восток) были в состоянии войны. В этом не было ничего нового. Красные и синие всегда воюют. Они были в состоянии войны с самого начала войн. Говорят, как-то во время Августа (Октавиана) Цезаря храм Януса закрыл свои двери, поскольку Рим ни с кем не воевал, но это не касается красных и синих. Они по прежнему были в состоянии войны, и по моему мнению они всегда будут воевать.
   Похоже что красные обладают выдающимися свойствами восстановления сил, поскольку , хотя их постоянно побеждает генерал А, командир синих и великий военный гений всех времен, но до сих пор мы всегда можем найти их в готовности битве с генералом А при первой же возможности. Иногда они помогают, а иногда противостоят Коричневым, нейтральному государству, но обычно они одиноки в своих безуспешных попытках воспрепятсоввать генералу А. Действительно, никто не может не восхищаться стойкостью духа несчастных красных. Всегда будучи побежденными, они всегда снова готовы к наступлению. Поражение нисколько не снижает их боевой дух.
   Они надеются, что в следующий раз победят. Возможно, у них есть надажда на смерть генерала А от случайной пули, или возможно это отчаянное мужество обреченных, и жажда смерти , когда ожидаемые ими подкрепления материализуются, то они смогут пройти сквозь них и развернутся (в боевой порядок ?) на открытой местности к востоку. Разумеется, генерал А решил это предотвратить. Мы должны были начать завершающую атаку и загнать красных обратно на гору Южную, пленить и уничтожить как можно большее их число, и блокировать выходы из проходов.
  
   К рассвету 19 июня наш полк закончил смену другого полка, и мой батальон был в достаточно прикрытой позиции к востоку от дороги, идущей на север, и южнее точки (координаты) 345. Командный пункт батальона был развернут в подвале фермы на отметке 345.8-729.4. Я прошелся по позициям взводов, нашел что все в порядке, вернулся на КП и попытался поспать. Попытка была неудачной. Это был мой первый бой, и я был взволнован будущим (перспективами). Моя пехота тоже была взволнована, что доказывается тем фактом, что множество бесполезных запросов поступило (?) ко мне, так много, что я не мог поспать до полудня. После полудня мне наконец удалось немного поспать, но в три часа меня разбудил связной от полковника Р, с приказами и картой, и с приказом лично для меня прибыль на совещание в 6 часов между штабными и полевыми (?) офицерами.
   Я немедленно посмотрел на карту и полученные приказы, и увидел что это был план завтрашней атаки. Очевидно, мы должны были отчитаться в штабе полковника Р на совещении по этому вопросу. На первый взгляд, это было все. Во всяком случае, они всегда готовы к еще одному бою.
   Однако, на этот раз война была настоящей, и я, майор Сингл Лист, в настоящий моментЪ командовал первым батальоном полка полковника Р.*, полк под командованием которого только что сменил на линии фронта другой. Для нашего полка это должен был быть первый бой. За годы я много раз слышал о кампаниях генерала А., и надеялся, что если мне повезет (или не повезет), то он будет моим командиром. Сейчас это произошло.
   Мы, синие, неуклонно отесняли красных на запад, пока они удерживали линию вдоль реки Монокаси*, где-то до впадения реки Буби Крик**. Мы точно не знали, где проходит их линия обороны, но мы знали что они сделали последнее усилие для того, чтобы остановить генерала А к востоку от горы Южная. Таким образом приказ показал, что полковник Р решил атаковать колонной батальонов, и мой батальон был головным. Мы должны были атаковать в западном направлении, краем полосы наступления с севера была была координата 730, и южной - координата 729, что давало фронт наступления шириной 1000 ярдов, и атака должна была пройти на такую глубину, чтобы красные начали сдаваться. Наступление должно было начаться на рассвете, 20 июня , в 4.30 утра. Приказы и общий план были достаточно простыми, но я не знал что с ними делать. Я смотрел на карту и приказы до тех пор, пока глаза совсем не устали и все не превратилась в пятно. Я очень устал, было жарко, и я был очень сонным. Так что, не буду тянуть, я пошел спать. Для сна у меня было три причины: первая - я был сонным и нуждался во сне. Второе - я должен был быть на докладе у полковника Р в шесть часов, чтобы он объяснил нам общую схему атаки, и я хотел быть бодрым и с думающейголовой, когда буду у него в штабе. В третьих, я хотел дать моему подсознанию шанс обдумать мою настоящую военную проблему. Я часто считал, что лучше мне отдохнуть физически и дать подсознанию выполнить свою работу.
   Остальные сказали мне, что они также думают, что их подсознание может решить проблемы, которые они не могут решить во время рабочей бессонницы. Так что я пошел спать, а мое подсознание придумало ряд решений, каждое их которых я вначале нашел вполне удовлетворительным. Однако события показали, что хотя я и вынес кое-какой опыт из этих решений, однако все эти решения не были такими, которые бы одобрил генерал А.
   Каждое их них дается так, как было развито моим подсознанием. Читатель заметит, что каждое решение было начато с полной уверенностью в эффективном завершении. Есть одна особенность в моем подсознании, что оно всегда удовлетворено решением вплоть до его печального конца. Затем с удивительной простотой решение меняется. В любом случае я спал, и мое решение вырабатывало много последовательных решений.
  
   * См. Сражение при Монокаси и Monocacy National Battlefield
   **хз как правильно.
  
   Первое решение
   В 6 часов я был на совещении полевых и штабных офицеров в штаб-квартире полковника Р. Он перечитал наши приказы и объяснил их полностью. Я был слегка нетерпелив, потому что было похоже, что полковник Р. Считает, что мы не способны прочитать или понять приказ для действия в поле. Несколько раз он спросил меня, понимаю ли я свою задачу. Я каждый раз отвечал утвердительно. Кроме того, пару раз он спросил меня, уверен ли я в том, что точно понял, но я не дал увлечь себя полемикой. Я уже давно решил, что хотел бы избежать любых споров с ним. Он казался человеком жестким и подозрительным. Он не понимал, как надо командовать Американским Солдатом, и мне показалось что он был несправедлив ко мне, поскольку я был так (молод и) успешен.
   Я всегда старался быть рядом с солдатами и понимать о чем они думают. Каждый из моих людей знал, что я могу протянуть ему руку помощи, и даже дать денег. Такое щедрое содержание моих сослуживцев-солдат часто было причиной спора с полковником Р.
   Наш полковник был хорошим солдатом, но утратил человеческую доброту. Однажды у нас с ним был большой спор, потому что я не доложил ему о двух мальчишках, затеявших стрельбу на одной из улиц нашего расположения. Для меня это было простое мальчишество, но полковник Р считал это преступлением. Действительно, один из стрелков был ранен в руку и две недели провел в больнице, но это не стоило внимания.
   В другой раз полковник Р разговаривал со мной совершенно бестактно, потому что я разрешил трем парням выбраться в город ночью перед маневрами. Они оставались там до 4 часов, и , естественно, не смогли выполнить задачи следующего дня.
   Насколько я помню, он сказал: Майор Лист, в вашем батальоне отсутствует дисциплина. Я не уверен, что пришла пора снять вас и отправить в Блюай* для переподготовки. Вы считаете, что понимаете ваших людей, однако если вы продолжите так командовать, то в бою можете потерять множество жизней. Является серьезной ошибкой думать, что даже самые лучшие люди сразу станут хорошими солдатами, без серьезного обучения. Доброта - это ошибочное поведение, делающее солдат неженками. У вас будут солдаты, которые будут действовать неэффективно, и некоторые вообще не смогут исполнять свои обязанности на поле боя. Вы должны понимать, что храбрость - не единственное качество, которое требуется офицеру. Я могу найти много офицеров, которые будут руководить солдатами в бою, но могу найти всего несколько человек, которые увидят что солдаты правильно питаются, снабжены боеприпасами и обучены стрелять. Дни грандиозных битв и героических красивых смертей позади. Сейчас вы будете застрелены человеком, которого даже не увидите, и худшее что может сделать майор - это выйти в первые ряды и бесполезно умереть. Вы должны быть впереди только в том случае, если войска растерялись. Вы никогда не должны идти впереди только для того, чтобы показать свое личное мужество. Я не сомневаюсь в вашей личной храбрости, но серьезно сомневаюсь в вашей личной квалификации (эффективности).
   Я мало что мог сказать в ответ. Полковник только что обнаружил, что оценка по стрелковой подготовке моего батальона была наихудшей из трех, и я не мог отрицать этого. Но у меня были причины. Уважаемые жители из близлежащего городка устроили фестиваль в честь пехоты, убывающей за границу, и фестиваль был как раз в день сдачи зачета по стрелковой подготовке.
   Было необходимо провести занятия по стрельбе с самого утра, чтобы парни могли быть свободными после обеда и вечером и посетить город.
  
   * не понял.
  
   Я не стал все это объяснять полковнику Р. Он бы не понял меня, потому что бессердечен по отношению к сослуживцам. Кроме этого, я думаю он завидовал моей несомненной популярности у парней. Я думаю, он боялся того, что если бы назначения зависели от их выбора, то я бы был полковником Листом, а он бы майором Р, капитаном Р, или даже рядовым Р. Однако, я считал что власти США должны знать о том, что за способ он выбрал для командования полком. Так что я написал письмо моему личному другу, сенатору Соргуму, и сказал в письме о том, что я уверен в том что полк потерял свое сердце в результате постоянной его тренировки (притирки) полковником Р, и что если полк будет недостаточно успешен в действиях против Красных в будущей кампании, то мой друг должен знать, кто в этом виновен. В этом письме не было никакого превышения субординации, и никто не может критиковать мои мотивы. Я чуствовал, что мой долг перед страной требует, в том случае когда полк потерпит поражение, он (сенатор) пойдет к военному министру и пояснит ему причину поражения. Я был очень осторожен и просил сенатора не упоминать мое имя. Справедливости ради, я должен сказать, и я написал о этом сенатору, что не надо предпринимать усилий для обеспечения моего повышения. Я предполагал, что мое повышение будет выиграно на поле боя. Я также был уверен, что мое письменное мнение принесете мне, в будущих битвах, то продвижение, какое я пожелаю.
   Наконец полковник Р закончил разъяснение плана атаки, прочитав боевый приказы несколько раз, и мы вернулись к нашим размещениям. Я вернулся в штаб батальона (в подвале) и быстро пошел спать. Я устал и нуждался в полноценном отдыхе до дня напряженной битвы. Вскоре я спал та же мирно, как Наполеон перед Аустерлицем. В 3.30 (утра)мой адьютант лейтенант Свифт разбудил меня. Он извинился за это, но сказал что знает о начале атаки в 4.30, и предположил что я хочу осмотреть местность до начала атаки. Он сказал, что прочитал приказы, и понял что обстрел (огневой вал) начнется в 4.30 с северного и южного направления, примерно в 800 ярдах от моего подвала, и он известил командиров рот, что они могут ожидать встречи со мной, вдоме в центре нашего сектора (345.2-729.6) в 4 утра. Он также сказал, что офицеры различных родов войск - танкисты, пулеметчики, связисты, легкие минометы, отчитались (о прибытии) ночью. Однако он отправил их спать в соседнюю комнату (где фермер держал картофель), и что я могу разбудить их в нужное время.
   Я был недоволен действиями лейтенанта Свифта, давшего распоряжения о моей встрече с капитанами в 4 утра. Я спал меньше чем обычно, и в данный момент был в плохом настроении. Также лейтенант Свифт завел привычку отнимать у меня командование батальоном. Он постоянно юрал на себя командование во время моего отсутствия. Я говорил ему много раз, что именно я командую батальоном, и что я желаю сам отдавать необходимые приказы. Несмотря на все это, я был в приподнятом настроении перед предстоящей битвой, в котором я хотел получить немеркнущую славу и мое имя было бы записано на страницах истории посреди наших ихвестных солдат, так что я не стал делать серьезный выговор дейтенанту Свифту. Я лишь сказал ему в очередной раз, что должен напомнить о том, кто командует батальоном, и что в будущем он не будет отдавать никаких распоряжений для меня, и не будет отдавать приказы от моего имени.
  
   Кстати, чтобы сделать выговор помягче, я сказал лейтенанту, что он принял правильное решение, избавившись от офицеров танкистов, пулеметчиков, связистов и тому подобных, так аккуратно, и что мы позволим беднягам поспать. Скорее всего они устали так же,как мы. Я никогда не был настолько бессердечным, чтобы заставлять людей больше абсолютно необходимого (минимума). Конечно, бедная пехота должна будет встать рано и занять позиции красных, но нет никаких причин, почему офицеры других родов войск не должны отдыхать при удобном случае.
   После окончания полу-выговора лейтенанту Свифту, я счел необходимым покритиковать и взбодрить моего разведчика лейтенанта Брауна. Он сказал мне, что изучил карту, и обскдил ситуацию с офицерами полка, который мы заменили. В результате он считад, что Красные располагаются на другом берегу реки Боби Крик, и кроме того имеют силы на южной стороне, к востоку и западу от реки, на 1000 ярдов к востоку от высоты 443. Это было уже черезчур. Я простил лейтенанта Свифта за то, что он притащил фоицеров - связистов, пулеметчиков, танкистов и так далее, но сказанное лейтенантом Брауном было больше тогот, что я мог перенести. Уже не в первый раз, когда он думал, что его долгом является сделать шаг вперед и сообщить те крохи информации, которые он собрал. В общем, я не стал тратить на него время. Я просто сказал ему, что если бы хотел его послушать, то вызвал бы его. Между тем, он не должен просто так (без приказа) собирать информацию.
   Так что вы можете видеть, что я вышел на поле в довольно плохом настроении для человека, которому предстоял первый бой. Тем не менее, как только я дошел до размещения наших храбрых парней, я начал через силу улыбаться, потому что никогда не допускал чтобы они видели, что я не в духе. Как часто я слушал моего отца, когда он читал о улыбках Стюарта и Мак-Клеланна* , которые сделали их популярными. Их солдаты были всегда рады видеть их, и приветсвовали, пока они ехали вдоль строя. В моем же случае я не думал, что могу ждать приветственных криков. Я был не на коне, и солнце не светило в полную силу. Вообще говоря, рассвет только начинался. Тем не менее, я не был бы сильно удивлен, если бы некоторые из моих парней приветствовали бы меня, когда бы увидели что их майор явился для того, чтобы повести их к битве и победе. Никаких приветственных криков не было при моем приближении, и я решил что причиной этому была близость противника. Тем не менее, меня приняли довольно тепло. Четыре капитана (рот) окружили меня, чтобы получить свои приказы. Я не стал терять время и дал приказы в максимально короткой форме. Я сказал "вы все знаете устав. Мы уже делали это много раз на учениях. Роты Б и Ц формируют стрелковую линию. Роты А и Д формируют группу поддержки (A,B,C,D) . Лейтенант Свифт, вы собираете батальон к востоку от этой гряды, в центре нашего сектора, фронтом на восток. Они должны быть готовы в 4.25, так как атака начнется в 4.30. Капитаны и их адъютанты отдали честь и пошли к своим ротам.
  
   J. E. B. Stuart and McClellan -
   James Ewell Brown "J.E.B." Stuart и George Brinton McClellan, генералы США во время Гражданской. От Юга и Севера соответственно, см. Stuart's raid around McClellan
  
   В следующие полчаса я прогуливался вверх и вних по склону, или просто к востоку от склона, чтобы весь батальон мог меня видеть и восхищаться моему взгляду в лицо опасности. Ч чувствовал, что каждый из них должен знать, что я пойду вперед вместе с ними, настречу победе или смерти.
   Я шел вдоль передовых линий рот, и шутил с моими многочисленными друзьями. Я особенно хорошо помню, как один отличный сердать роты Б приветствовал меня радостным криком "Привет Одиночка. Как вы себя чувствуете присутствуя в настоящеми деле ?" , и я ответил ему ободряюще, что иду домой, со щитом или на щите*.
  
   Еще я должен вспомнить (встретившегося мне) младшего сына одного из моих лучших друзей, мистера Хейла, вице-президента банка в моем родном городе, с которым я охотился и общался до моего поступления на военную службу. Он всегда был рад меня видеть, и доверил мне множество любовных посланий своих приятелям, и поручил мне сообщить его невесте.
   Он говорил: Майор, я знаю что вы будуте с нами во время любой опасной ситуации, но у меня есть предчуствие, что вы переживете этот бой, но я не думаю что я сделаю то же самое. Для нашей дружбы, для моего отца и моей семьи я хочу чтобы вы рассказали им всем, что я умер лицом к врагу и с их именами на губах. Я пожал ему руку и пообещал рассказать всем о этом и многом другом, если с ним что-то случится. Я знал его еще с тех пор, как он был ребенком и надеялся, что с ним ничего не случится. Мы все еще разговаривали с ним, когда прибыл лейтенант Свифт и сообщил что батальон готов. Было 4.22, так что я пожелал молодому Френку Хэйлу удачи, и оставил его.
  
   *Известная древнегреческая фраза, на латыни звучит Aut cum scuto, aut in scuto
   Первоисточник выражения -- сочинение древнегреческого историка Плутарха (ок. 45 -- ок. 127) "Изречения лакедемонянок", в котором он сообщает о том, как спартанка Горго, провожая сына на битву с врагами, протянула ему щит и сказала: "С ним или на нем". Позднее это выражение стало употребляться (для большей ясности) в общеизвестной форме. Иными словами, спартанка Горго пожелала сыну или победить, или погибнуть (по обычаю, убитых обычно выносили с поля боя на их щитах). Плен, бегство для своего сына-спартанца она не допускала.
  
  
   В то время, как я шел с лейтенантом Свифтом к центру позиции, я почуствовал благодарность , поскольку тренировал свой батальон бережно. В последнем пехотном наставлении какой-то молодой выскочка написал что, в развернутом строю, рота является наибольшей возможной единицей, которая выполняет движение в предписанном порядке. Но когда я стал командиром батальона, то не почкствовал желания изменять порядок прямого командования ротами, так что я тренировал роты двигаться в развернутом батальонном порядке, как и было предписано в преведущем наставлении. Таким образом я был уверен, что атака начнется наилучшим возможным образом. Мои мальчики готовились именно к этому моменту, желали напасть на красных и были к этому готовы.
  
   В 4.25 утра лейтенант Свифт дал команду "подготовиться", встал около меня и доложил "Сэр, батальон готов". Я сказал ему сохранять свою позицию, и скомандовал "вольно", поскольку хотел чтобы роты отдохнули , несмотря на то ч то оставалась минута до начала боя, который мог продлиться целый день. Я посмотрел на наручный часы и увидел как секундная стрелка медленно отсчитывает мгновения до 4.30 .Все солдаты смотрели на меня, и я чуствовал что никто не может критиковать меня за отсутствие спокойствия и мужества. Я спокойно ждал, сдела несколько незначительных замечаний лейтенанту Свифту и Брайту. Казалось, они хотят что-то предложить, но они поняли кто на самом деле был командиром батальона, так что они промолчали. В 4.29 я вскинул голову, и все кто знал мой суровый нрав, поняли что время пришло. Я смотрел на секундную стрелку, которая отсчитывала время до вечности для тысяч красных, и для некоторых из нас.
  
   В 04.30 я опустил левую руку (с надетыми наручными часами) и отдал команду "Подготовится к атаке". В это время начался ад. Залпы тысячи орудий, расположенных к югу и северу от меня, создали столько шума, что мои приказы было слышно только ярда на три.
   Я был удивлен. Такого грохота я не слышал на сталилитейном заводе или от паровых машин. Я не мог придумать, что же произошло. Как враг узнал, что мы собираемся атаковать в данный момент ? Я начал подозревать предательство, но я знал что в моем батальоне предателей нет. Возможно какие-то шпионы красных просочились на рассвете и слышали, как лейтенант Свифт говорил о начале атаки в 4.30 . В любом случае, нам повезло в том, что красных не было на нашем направлении, и до тех пор пока мы оставались на этом месте, у нас не было потерь.
   Я подождал несколько секунд и был несколько удивлен выражением лиц лейтенентов Свифта и Брайта. Будучи совсем юными, они разумеется были более склонны к удивлению чем я. Я улыбнулся, чтобы успиокоить их и сказал "Все в порядке, парни. Враг не стреляет в нашем направлении и похоже что мы в полной безопасности. Вообще, похоже что они стали стрелять меньше и не точно - разрывы происходят реже и дальше от нас".
  
   В этот момент лейтенант Свифт закричал, самым неуважительным образом - Это же огневой вал ! Наш собственный вал, и он перемещается на 100 ярдов каждые 4 минуты. Конечно, он все дальше и дальше от нас. Мы должны следовать за ним. Если мы им не воспользуемся, наша артиллерия никак не сможет нам помочь.
  
   * 1 ярд равен 0.9144 метра, 100 ярдов - 91 метр, 500 ярдов - 457 метров.
   Однако в данном тексте можно, с учетом округлений, типа "меня было слышно ярда на три", или "человек на ярд фронта", считать ярды к метрам как 1:1.
  
   Я сразу пришел в себя. Полковник Р сказал на совещении штаба и полевых офицеров , что заградительный огонь начнется в 4.30, и сразу начнет двигаться вперед. Сразу же оказался на высоте. Мой голос не мог быть услышан, так что я пару раз открыл рот и махнул рукой. Мое сердце замерло при виде того, как быстро обученный американский солдат приспосабливается к обстоятельствам. Большинство из моих людей было добровольцами, и они сразу поняли что от них нужно. Роты Б и Ц незамедлительно перестроились в развернутый порядок, а рота А и Д подготовились к движению вторым эшелоном. Ускоренным темпом роты Б и Ц развернулись по центру нашего сектора, один человек на ярд. Они заняли около 500 ярдов , оставив примерно по 250 ярдов до флангов, которые были закрыты ротами А и Д ,когда они пошли вперед во втором эшелоне, отставая на 300 ярдов.
  
  
   Я занял свое место в 150 ярдах сзади центра линии фронта. Весь батальон, соблюдая строй, пошел вперед. Фланги следовали за центром, и вся линия держалась примерно в 60 ярдах от нашего огневого вала.
   Мое сердце наполнилось гордостью. Все шло гладко. Правда, некоторые из моих парней падали, и мое сердце кровоточило от сострадания, но я стиснул зубы как солдат, и гордо маршировал вперед, спокойный и собранный.
  
   Когда мы достигли гребня холма, примерно через 4 минуты после начала движения, я на мгновение остановился и бросил взгляд на местность через мой полевой бинокль. Было прекрасное весеннее утро. В 150 ярдах впереди меня были роты Б иД, в отлично выглядевшей линии, идя прямым строем, как на параде. Где-то ярдах в 60 впереди них был огневой вал, по прежнему перемешавшийся вперед на 100 ярдов каждые 4 минуты. Позади меня, в 150 ярдах сзади на левом и правом фланге, соответственно, были роты А и Д, во взводных колоннах. Я почуствовал, что полные усталости дни в тренировочном лагере дали свой эффект. Улыбнувшись, я положид бинокль обратно в футляр, и поспешил вперед, чтобы снова занять свое место в центре, посередине между линиями.
   Я услышал, как лейтенант Брайт сказал лейтенанту Свифту:
   "посмотри на взрывы. Они происходят только по эту сторону ручья. Или у нас очень широкий огневой вал, или же это их заградительный огонь перед их фронтом. Лучшее из того что я знаю - их фронт находится на западе от ручья. Если это их заградительный огонь, то они переведут его, как только они обнаружат нас. Затем нам очень не повезет".
   Я не увидел ничего, что могло бы оправдать столь мрачное предсказание лейтенанта Брайта. Я не хотел делать ему очередное замечание, так что невозмутимо пошел вперед.
  
   Примерно через 20 минут после того, как левый фланг моей передовой группа достиг ранее упоминавшихся деревьев, к югу от изгиба ручья Буби, в точке 344.4-729.3, огневой вал прошел эту точку. Я увидел, что несколько человек сломали строй слева и выдвинулись к ручью ярдов на 40, но резкая команда лейтенанта или сержанта вернула их в строй и мы продолжили движение вперед.
   Очевидно, кто-то из Красных был вниз по ручью, но командир взвода знал, что я должен был послать группу усиления для их зачистки. Его задачей было продвижение вперед, как я учил на плацу изо дня в день. Я быстро повернулся влево и помахал взводу из роты Д, показав на изгиб ручья. Они не медлили ни секунды. Они храбро пошли вперед, но затем удача отвернулась от меня. Я услышал "тратата" от нижней части ручья, а затем непрерывное "тратата". Вся левая часть моего фронта просто смялась и упала. Мой фронт исчез.
   Правая его часть, в соответствии с подготовкой, незамедлительно начала двигаться прямо на камыши, строем фронта. Наверное, они увидели врага или его передовую линию. Бычтро и уверенно они поднялись, бросились вперед и снова залегли, ведя огонь по фронту. Каждый раз все меньше людей вскакивало, и бросалось вперед. Каждый раз кто-то падал. Но подкрепление было уже рядом. До взвода из роты Д оставалось меньше ста ярдов. Я просигналил "бегом марш", и они бросились вперед, заставив замолчать пулемет.
  
   Я вздохнул свободней, но лишь на мгновение. Внезапно, в ста ярдах сзади от меня, начали взрываться снаряды, и стальные осколки с визгом полетели во все стороны. Лейтенант Брайт закричал, "там противник, и он нас обнаружил!!", и казалось что это действительно так. Один взвод из роты Д просто исчез. Половину второго раскидало по воздуху. Капитан Д, с редким присутствием духа, командовал "рассеяться, парни, рассеяться"* и остальные роты сломали все построение и бросились бежать к руслу ручья. Казалось, контр-огневой вал противника на правом фланге был слабее. Возможно, у них не было достаточно вооружения, и они сконцентрировали огонь на моем левом фланге.
   Я перешел на левый фланг, и снова занял место между двух линий. Мы продолжили двигаться вперед. Что касается меня, то я чувствовал , что это доказывает мою огромную силу духа. Практически, половина моего батальона убита или ранена, и все же я не скомандовал отступление.
  
   * Команда, на самом деле отданная американскому пулеметному батальону во Франции
  
   При Булл-Ране войска федерации (севера) отступили после гораздо меньших потерь, чем мои. На самом деле, ни в одном из наших величайших сражений (Гражданской войны) потери не достигали 50%. Тем не менее я, майор Лист, по прежгнему продолжал идти вперед, несмотря на потерю более половины моих людей убитыми или ранеными.
  
   Несколько следующих минут мы шли за огневым валом без проишествий. После этого наша удача опять нам изменила. Огневой вал пропустил несколько красных пулеметов, скрытых в лесу к югу от изгиба русла ручья, и моя линия начала сминаться слева. Несмотря на это мы шли вперед, и я с уодвольствием отметил, что малая группа достигла вершины высоты 407 и исчезла. Моя радость была недолгой, поскольку сразу после этого огонь противника переместился с роты Д на роту А. Мой последний резерв исчез, и первой линии больше не было, кроме нескольких человек на высоте 407.
   Мой батальон перестал существовать. Мы захватили высоту 407, но какой ценой !
   Со всех сторон были мои храбрые парни, израненные и умирающие. Время от времени произносилось мое имя, и я останавливался, чтобы утешить и ободрить близких друзей. Наконец, к моему великому огорчению, я наткнулся на молодого Френка Хейла. Он был смертельно ранен. Я склонился над ним. Мальчик, мой мальчик, что я могу для тебя сделать, сказал я.
   Майор, сказал он, может быть хватит называть нас мальчиками? Вам не кажется, что некоторые из нас сегодня вели себя достаточно по взрослому ? С этими словами он улыбнулся и умер.
  
   Моя чаша страданий была уже полна, но ее переполнил посыльный от капитана Б. Посылный сообщил, что они захватили высоту 407, но они не получили дополнительный боекомплект, и будут вынуждены отступить, если я не отправлю им хоть сколько-то боеприпасов. У меня не было ничего, чтобы отправить им. Я даже не знал, где его найти.
   Испытывая огорчение ото того, что полковник Р дал мне самое трудное задание, среди остальных батальонов, я решил быть солдатом до последнего вздоха. Мои храбрые парни потекли обратно на поле без всякого порядка. Нет таких людей, которые могли бы устоять против шквала свинца, летевших в нас из леса за левым берегом ручья. Я послал лейтенанта Брайта к полковнику Р, с просьбой о подкреплении - поскольку мы были полностью разбиты. Между тем я решил продать мою жизнь как можно дороже. Никто в моем доме не должен был сказать что я, Сингл Лист, бежал от врага. Мы не видели врага, но было видно, что многочисленные пулеметные команды Красных находились в лесу к югу от ручья. Я призвал добровольцев, и человек сорок собралось вокруг меня.
   Вспомнив историю дедушки, как он собирал своих людей в смертельно опасном "логове дьявола*" при Геттисберге, я схватил винтовку и начал призывать их исполнить свой долг ради своих соотечественников. Тирания красных не должна победить. Наша свобода в опасности. Вспомните славу демократии, за которую мы сражаемся. Я поведу вас и буду одним их вас - говорил я.
   Все были вдохновлены моим энтузиазмом. Они требовали немедленно выступать. Они кричали "Веди нас Лист, мы с тобой". Я повернулся, чтобы повести их, но в этот момент три снаряда разорвались в нашей группе, и пулеметная очередь пронеслась сквозь нее, как вода из шланга.
   Меня не задело, но когда осела пыль, не так много добровольцев осталось со мной. Все были убиты, ранены или куда-то пропали. Я посмотрел на поле, но не увидел бойцов. Весь мой батальон исчез.
   Внезапно лейтенант Свифт схватил меня за руку и сказал "Смотри!". Я обернулся, и увидел тонкую голубую линию стрелков, переходящую хребет. Второй батальон подходил, но он пришел слишком поздно. Мой батальон все время сражался в одиночку, и был полностью уничтожен. Никакие подкрепления не могли вернуть в бой или вернуть моих храбрых парней (мужчин) обратно ко мне. Когда цепь проходила мимо меня, я увидел майора, командовавшего вторым батальоном, и с ним был подполковник. Подполковник кратко переговорил со мной, и сказал что полковник Р приказал мне немедленно прибыть с отчетом. Полковник должен был взять на себя командование остатками моего батальона.
   Когда я шел к полковнику Р, я был очень расстроен. Было очевидно, что я должен был быть освобожден от занимаемой должности. Я был к этому готов. Мой батальон погиб, и мое сердце было разбито. Я больше не хотел воевать, и желал спокойной службы в службе тыла. Но я думал, что полковник Р, по крайней мере, поблагодарит меня за хорошую службу моего батальона. В своем донесении он должен отметить, что Первый батальон, под командованием Майора Сингл Листа, храбро шел сквозь свинцовый шторм, и захватил высоту 407, но не смог продвинуться дальше из-за потерь.
  
   * логово (берлога) Дьявола (Devils Den) - холм с кучей булыжников и валунов, одна из точек битвы при Геттисберге.
   См. http://en.wikipedia.org/wiki/Devil%27s_Den , см. Сражение за Берлогу Дьявола
  
   Я не ожидал от него упоминания того факта, что мой батальон дрался один, без всякой поддержки, и был остановлен только отсутствием подкреплений, после того как захватил укрепление на высоте 407. Однако я надеялся, что он признает, что наш батальон был специально выбран для самой трудной задачи. Кроме того я чувствовал, что он обязан отдельно упомянуть мою храбрость, набор сорока добровольцев и переход в рукопашную во время захвата пулеметной позиции Красных. Он должен оставить меня с моим батальоном, ведь мы победили, и ночью второй батальон мог бы безопасно занять позиции, так элегентно захваченные нами.
   Я прибыл и доложил полковнику Р. Он сказал мне, что я освобожден от занимаемой должности. Кроме того, он сказал что рекомендовал отправить меня на переклассификацию, что я непригоден для командования батальоном, и что я должен вернуться в штаб дивизии и доложить генералу А.
   Я не буду приводить здесь длинную отповедь, полученную от полковника Р. Кажется, он обвинил меня в том, что я не захватил позиции пулеметов до того, как они оказались у меня на фланге, но не дал никаких идей, как я должен был это сделать. Он обвинил меня в том, что у моих людей кончились патроны, но ничего не сказал о том, что мне ничего не сказали о размещении пунктов боепитания. Он обвинил меня в том, что мои люди шли в скученном строю, в то время как их накрыл заградительный огонь Красных, но ничего не сказал о том, как этого можно было избежать. Проще говоря, он обвинил меня, а не себя, в проигрыше сражения.
   Он не предложил никакого удовлетворительного объяснения тому, что мой батальон воевал в одиночку. Он преуменьшил мои успехи по захвату высоту 407, сказав что никакой победы там не было, и что на высоте 407 не было ни одного Красного. Он сделал множество бессердечных замечений относительно отсутствия боевого духа у меня в батальоне. Он сказал, что батальон разбежался, как политический клуб. Последнее я не стал обсуждать с ним, посколько он , со всей чоевидностью, завидовал мне, и я не ответил ему. Я решил обратиться к генералу А.
  
   В штабе дивизии генерал А был слишком занят, чтобы выслушать меня. Его адьютант передал мне приказ следовать в Блюай для переквалификации. Поскольку никто не пожелал справедливо отнестись ко мне, я сел и написал письмо своему другу, сенатору Соргуму, и рассказал ему все о битве, моей победе, и о полковнике Р, укравшем у меня и батальона честь и славу. Я знал, что сенатор Соргум поймет меня, и убедиться в том, что я добился правосудия в военном министерстве в Вашингтоне. Письмо было закончено, я успокоился, стал миролюбив и проснулся.
  
   Поначалу я был недоволен моим подсознанием. Оно вообще не решило моих проблем. Тем не менее, я запомнил 4 правила - чего делать не надо.
   1. Не превращайте батальон в политический клуб.
   2. Не допускайте наличия вражеских пулеметов у вас на флангах, чтобы не попасть под фланкирующий огонь.
   3. Не забывайте про дополнительные боеприпасы. Уточните их расположение.
   4. Не попадайте в плотном строю под заградительный огонь противника.
  
   Этих правил были недостаточно для решения моих проблем. Я снова заснул, и мое подсознание начало раскручиваться и размышлять.
   Конец первого решения.
  
   Второе решение, перевод t_bone_wowp
  
   В шесть часов я присутствовал на совещании в штабе полковника Р., точно так же как и в Первом решении, но теперь я знал несколько больше принципов, чем в прошлый раз. Во-первых, я был уверен, мои войска никогда не станут "политическим клубом"
   На протяжении долгих лет полковник Грант был моим образцом солдата. Подражая ему, я воздерживался от ненужных речей во время работы.
   Я прекрасно помню моего первого полкового командира, полковника Паффа (ворчуна). Как по-военному, по-солдатски, с каким достоинством и пунктуальностью он ставил себя, он был настоящим образцом солдата. Вне службы он был очень приветлив и истинно дружелюбен, но на службе никогда не позволял себе забываться. Как-то раз, находясь в разведывательном походе, я направил запрос на питание с прилагающейся пояснительной запиской, которая начиналась фразой "Дорогой полковник". Рационов нам не прислали, зато вернули мой запрос с коротким официальным письмом, которое предписывало: "лейтенант Лист воздержится от всяких фамильярных выражений в будущей переписке. Ему следует переписать пояснительную записку и повторно составить запрос". Моя группа почти погибла от голода, прежде чем мы получили рационы, но полученный урок никогда не будет забыт. Ах! То был настоящий солдат и джентльмен!
  
   Полковник Р. был моим непосредственным командиром, и будучи таковым, он имел право на уважение и послушание. Но даже при всем моем уважении, ему недоставало армейского духа полковника Паффа. На этом совещании со своими полевыми и штабными офицерами полковник Р. потратил много времени на обсуждение приказа и сопутствующие вопросы, вместо того, чтобы просто отдать приказ не допускающих возражений способом. Два или три раза он спрашивал меня, все ли мне понятно, и я всегда отвечал: "Сэр, приказы полковника будут исполнены в точности". Он смотрел на меня с сомнением несколько секунд, но был очевидным образом впечатлен моей солдатской выправкой, и не стал возражать. Во время обучения он всегда убеждался в том, что я исполнял все приказы с максимальной педантичностью, и, несмотря на то, что наша программа учений была сокращена по военной необходимости, он знал что я соответствую всем требованиям.
   Мы обсуждали эту незначительную атаку дольше, чем генерал Грант атаку на Колд-Харбор, и только потом Полковник Р. соизволил отпустить нас. Все мы вернулись к своим подразделениям.
   Я немедленно приказал лейтенанту Свифту (моему адъютанту) вызвать командиров рот ко мне для получения приказов. За время моего отсутствия и не получив на то разрешения куда-то отлучился лейтенант Брайт, но он вскоре возвратился. Я спросил его о расположении повозок с боеприпасами, и он ответил, что они стоят неподалеку, в 400 ярдах на юго-восток от этого фермерского домика, у дорожной развилки. Это известие радовало, о чем я сообщил лейтенанту Брайтом - и он просиял.
   Этот лейтенант Брайт был очень способным юношей, но ему, как и всей сегодняшней молодежи, недоставало почтительности, которую оказывали старшим во времена моей юности. Он всегда охотно делился собранной им информацией, вот и сейчас выступил с утверждением, что после консультаций с полком, который мы сменили на этих позициях, он практически уверен, что никаких красных на нашей стороне Буби-Крик нет. Я немедленно сообщил лейтенанту Брайту, что как только мне понадобится его мнение, я дам ему об этом знать; а пока что я мог обойтись и без его замечаний. Так что он покинул подвал.
   Очень скоро четыре моих капитана прибыли и встали по стойке смирно передо мной. Я быстро раздал им приказы. Я сообщил им, что батальон будет построен согласно последним учебным наставлениям; что роты B и C атакуют вышеозначенным образом, имея одного стрелка на каждый метр фронта; что они будут следовать непосредственно за огневым валом до тех пор, если не попадут под фланкирующий пулеметный огонь, если это случится, им следует ждать, пока роты второго эшелона не уничтожат пулеметчиков и не позволят им продвигаться дальше; ротам A и D следует занять позиции на флангах передового эшелона как только артиллерия противника откроет заградительный огонь; что все должны немедленно получить дополнительные боеприпасы из повозок, расположенных на 400 ярдов на юго-запад от этой фермы, у дорожной развилки.
  
   Получив разрешение удалится, капитаны A и C салютовали и вернулись в расположение своих рот. Но у меня оставалось несколько рутинных дел с капитанами B и D. Капитан B подал зарплатные ведомости два дня назад, но в них не хватало многих необходимых подписей. Я приказал ему немедленно направиться в расположение роты, получить эти подписи, и вернуть ведомость мне. Я воспользовался моментом, чтобы разъяснить необходимость выполнения этой работы должным образом. Капитан D неправильно отчитался за использованные пайки, поскольку в его отчете было указано больше людей, состоящих на довольствии, чем наличествовало в его роте по утреннему отчету. Это было чрезвычайно серьезное нарушение, и я боялся, что появившийся в любую минуту инспектор мог обнаружить, что один из моих командиров запрашивал более положенного. Капитан мог попасть под. трибунал за растрату; так что я поспешил приказать капитану D вернуться в его роту, проверить записи, и предоставить исправленную отчетность немедленно.
  
   После этого вместе с лейтенантом Свифтом я занялся сегодняшней бумажной работой. Корреспонденция была в беспорядке, и я воспользовался случаем, чтобы напомнить лейтенанту о том, что ничто не должно мешать выполнению его обязанностей адъютанта. В двух случаях, итоговые цифры утренних отчетов были неверны. В отчете роты А пометки и цифры не сходились между собой. Я послал за капитаном А, приказав тому явится в штаб батальона и исправить свою ошибку. Воспользовавшись случаем, я осудил его за невнимательность - подобную ошибку не совершил бы и семилетний ребенок. Моей последней обязанностью было написание официального письма лейтенанту Брайту, предписывающего тому письменно объяснить причину своего отсутствия в штабе батальона, в то время, когда я находился на совещании у полковника Р.
   Эти очень важные дела занимали меня до 1:30 ночи, но наконец-то все было сделано, и я мог отправиться спать. Приказав поднять меня в 3:30, я вскоре крепко уснул.
   В 3:30 утра лейтенант Свифт разбудил меня, как и было приказано. Я должен отдать должное лейтенанту Свифту - на него можно положиться. Я всегда мог быть уверен, что он сделает то, что ему велено; правда, до тех пор, пока речь не заходит о принятии каких-либо решений в мое отсутствие. Кажется, я так и не смог научить его оставлять все дела мне. Каждый раз, когда я отлучаюсь, по возвращении оказывается, что лейтенант Свифт сделал нечто такое, или скомандовал нечто такое, что в старой армии всегда оставалось исключительно в ведении майоров.
   Однако на этот раз лейтенант Свифт сделал нечто правильное без всяких консультаций со мной. Ночью в штаб прибыли офицеры приданных мне танков, пулеметов, частей связи и минометов Стокса*. Лейтенант Свифт направил их всех в комнату для хранения картофеля**, и передал, что я встречусь с ними утром. Я не стал хвалить лейтенанта, так как не поощрял его за любые действия без предварительной консультации со мной, но втайне я был доволен, что мне не пришлось общаться с этой толпой.
   Я не слишком хорошо разбирался в этих новомодных военных игрушках, и, в конечном счете, взятие позиции все равно ложилось на моих пехотинцев. Поэтому, я решил оставить офицеров в покое, и встретится с ними только после успешного взятия позиции. В этом решении я руководствовался системой, которую перенял или унаследовал от полковника Паффа, а именно: при встрече с любой неясной ситуацией, лучшей стратегией будет не делать ничего, и, как правило, проблема решится сама собой.
  
   ------
   * английские 81-мм минометы Стокса, сделанные по схеме мнимого треугольника, ставшей впоследствии классической. В принципе пулеметная рота + батарея 81-мм минометов составляют роту батальонную роту тяжелого оружия по стандартам ВМВ.
   ** см. Первое решение.
  
   В моем случае, всю работу сделают мои парни, а все это новомодное оружие разберется само по себе.
Похожую тактику используют наши наиболее успешные политики. Если они не хотят принимать немедленное решение, они собирают комитеты и комиссии. Рано или поздно любой вопрос просто умирал сам собой, заболтанный в бесконечных заседаниях до потери всякого к нему интереса. Так, поводом для войны 1812 года послужило осуществление британцами Права Обыска*; но подписанный несколькими годами позже мирный договор не упоминал вопрос Права Обыска вообще.
Во всяком случае, я отправился на позиции, оставив представителей танков, пулеметов и так далее, в занятой ими комнате, позволив им отоспаться во время битвы.
Казалось, что дела в моем батальоне обстоят в полном порядке. Я провел время до 4:25 еще раз пройдясь по приказу вместе с моими капитанами и их подчиненными.
Мои капитаны были молоды и полны энтузиазма, и у меня не было причин полагать, что они не выполнили все от них зависящее.
-----
* в июне 1807 американский фрегат "Чесапик" был остановлен британским фрегатом "Леопард", капитан которого потребовал пустить британцев для обыска судна в целях поиска на нем британских дезертиров. Когда им было в этом отказано, с "Леопарда" открыли огонь, после чего американцы были вынуждены сдаться и передать англичанам 4 членов команды. Инцидент вызвал обострение отношений между странами накануне англо-американской войны 1812-1814.

Но им всем недоставало опыта, который я приобрел за годы, проведенные на войне. Я опросил лейтенантов и некоторых сержантов старого состава об их обязанностях в грядущем сражении. Все они оказались неплохо проинструктированными и демонстрировали угрюмую решимость выполнить свой долг, что всегда было признаком хороших солдат. Я воспользовался случаем и обратил особое внимание на необходимость останавливаться и сохранять порядок под фланкирующим огнем пулеметов, так как из Первого Решения мне было известно, какую ужасную бойню могут устроить пулеметы, фланкирующие наступающую шеренгу.
Солдаты были в превосходном состоянии, сильными и решительными. От них не ожидали восторгов, но готовности к бою. Быстро и без лишнего шума они выполняли распоряжения командиров, всячески проявляя дух воинской дисциплины, который я взращивал в батальоне.
Случайно я заметил проходящего мимо солдата, который сильно хромал. Разузнав в чем дело, я выяснил, что причиной были ботинки неподходящего размера. Мне пришлось отпустить его, но я записал его имя, взвод и роту, чтобы заставить его командира дать письменные объяснения после сражения.
  
К 4:25 мы выстроили боевой порядок, как и в Первом Решении. В 4:30 артиллерия создала огневой вал, и я был шокирован этим зрелищем, так никогда прежде не находился рядом с подобным. Но я знал, насколько тонка грань между жизнью и смертью на войне, и что следует быть готовым ко всему; поэтому я сжал зубы и отдал приказ выступать. Мои люди пошли в атаку с суровой решимостью, как и в Первом Решении. Стоило огневому валу миновать рощу на южной стороне излучины Буби-Крик в 344,6-729,3, как мы были обстреляны фланкирующими пулеметами красных. Солдаты замерли как один, и застыли на месте - за исключением павших. Воистину, они были великолепными солдатами. Но лейтенант махал мне руками и указывал на лес, и я сразу понял, в чем было дело. Я побежал к роте D и приказал капитану D выслать взвод, чтобы захватить вражеские пулеметы. Прежде чем я смог продолжить, лейтенант Свифт прервал меня дурацким вопросом: "Может им стоит залечь?". Я забыл включить в свой приказ пункт о том, что шеренга должна залегать при фланговом обстреле, пока вражеские пулеметы не приведут к молчанию.
  
   Я не мог думать за всех сразу, и теперь мои капитаны просто оставили своих солдат стоять посреди этой бойни, вместо того, чтобы скомандовать им залечь. Я направил лейтенанта Свифта чтобы убедится, что они получат приказ залечь, и снова обратил свое внимание на взвод из роты D, высланный для атаки пулеметов.
   Капитан D был наименее умелым среди моих командиров рот, и я доверял ему меньше, чем остальным. Лишь три дня назад он попросил объяснить, как именно следует брать пулеметные позиции. Я ответил: "Единственный способ взять пулеметы это пойти за ними"*. Так что теперь я хотел посмотреть, усвоил ли капитан D так сурово переданный ему урок. Сначала казалось, что урок усвоен, но и в этот раз мне не удалось положиться на интеллект моих подчиненных.
   Взвод направился к пулеметам с все еще построенными в колонны отделениями. У меня не осталось времени, чтобы объяснить капитану D его ошибку, поэтому я побежал вслед за взводом, нагнав его как раз перед тем как он достиг русла ручья, и скомандовал рассыпной строй. По счастью для взвода и для меня вражеские пулеметчики все еще расстреливали фланкирующим огнем роту C, и не заметили нашего приближения.
   --------
   * ``The only way to take machineguns is to go after them'' - подлинные слова пехотного полковника одной из наших самых известных дивизий (прим. авт.)
  
   Взвод бросился на них и захватил всю группу, взяв два пулемета и около двадцати человек пленных. В этот самый момент вражеский огонь обрушился на роты A и D, но они быстро развернулись в рассыпной строй и залегли.* Они смогли избежать полного уничтожения, благодаря моему предвиденью и заблаговременно отданным приказам.
   Незамедлительно после прекращения пулеметного огня, передовая линия - вернее то, что от нее осталось - поднялась на ноги и продолжила движение. Снова я занял свое место в самом ее центре. Две роты второго эшелона, A и D, броском продвигались вперед, чтобы выйти из-под вражеского заградительного огня, сильно бившего по роте D. Все шло хорошо. Но ненадолго. Огневой вал был в 500 ярдах впереди, и я заметил, что рота B справа перешла на ускоренный марш, чтобы догнать его. Рота C справа тоже ускорилась, но почти сразу из рощи к югу от ручья, которую наш огневой вал прошел около 20 минут назад, открыли огонь новые вражеские пулеметы - и снова нас фланкировали слева. Рота C на левом фланге немедленно остановилась, но рота B справа продолжила движение.
   --------
   * это не совсем очевидно из текста, но похоже, что роты второго эшелона выдвигаются за боевой линией в походном порядке.
  
  
   Я был в отчаянии. Похоже, что без моего надзора все шло в разнос. Я побежал к роте B чтобы остановить ее до уничтожения пулеметов, иначе скоро весь строй распался бы на части.
   Прежде чем я достиг роты, снаряд попал лейтенанту Свифту в руку - или скорее, по руке, полностью оторвав ему ладонь. Я остановился и сразу оказал ему первую помощь, после чего надежно зафиксировал раненную руку. Почему-то мне вспомнилось, что каждый солдат моего батальона был тренирован в оказании первой помощи. Я особо настаивал на этом во время подготовки. Тем не менее, я вдруг осознал, что есть и другие не менее важные аспекты проблемы, когда лейтенант Свифт спросил меня, где найти пункт помощи для легкораненых. Я не знал что ответить; полковник Р. указал расположение пункта в приказе, но по своему обыкновению я не обращал внимания на все, что не касалось лично меня. Бедному лейтенанту Свифту пришлось отправиться в тыл на бесплодные поиски со смутной надеждой на успех. Сотни других раненых делали то же самое.
   Тем временем, рота B ушла вперед настолько далеко, что я не мог и надеяться догнать их. Никто и не думал действовать по собственной инициативе. Все ждали моих распоряжений. Итак, рота B ушла вперед, и я мог либо надеяться на то, что рано или поздно она все же остановится; либо попытаться высвободить роту C и погнать ее вперед с большим темпом, чтобы нагнать роту B и восстановить строй.
  
   Я оглянулся влево, чтобы проверить действия роты D, левофланговой роты второго эшелона. Как я и ожидал, и эта рота тоже ожидала приказов. Я не мог поспевать всюду одновременно, и у меня совершенно не было времени снова бежать к роте D, чтобы вести взвод на уничтожение фланкирующих пулеметов. Я обратился к капралу, что лежал в траве неподалеку, и приказал ему направиться к капитану D и снова выслать взвод против пулеметов на нашем левом фланге; потом найти взвод где-то у ранее захваченных нами пулеметов и приказать командиру атаковать их, когда я выдвинусь вперед вместе с частью роты C. Капрал побежал исполнять, но мне пришлось вернуть его и заставить салютовать вышестоящему офицеру должным образом, чтобы убедится, что мои приказы правильно поняты.
   Через несколько минут я увидел, что капрал благополучно добрался до роты D. Очень скоро оттуда выдвинулся взвод. О ужас! Взвод отправился не к пулеметам, а ко мне. Похоже, что капрал не понял моего распоряжения. Я не мог ни на кого положится.
  
   Побежав к взводу, я спросил лейтенанта, какой он получил приказ. Он ответил, что ему было велено прибыть ко мне вместе с взводом, чтобы атаковать пулеметы. Как будто я таскал эти чертовы пулеметы с собой! Я был очень недоволен, и немедленно сообщил лейтенанту, что ему следовало бы остановиться, подумать над полученными приказами и проверить, разумны ли они. Лейтенант ответил, что он всегда так и думал, но однажды на лекции я с большим значением процитировал слова Теннисона:
   Theirs not to reason why,
   Theirs not to make reply,
   Theirs but to do and die.*
   и далее, он напомнил мне, как всего полчаса назад я лично повел взвод в атаку на пулеметы, поэтому он и решил, что я хочу повторить этот маневр снова. Я напыжился и ответил лейтенанту, что я бы спросил его мнение, если бы оно меня интересовало.
   Тут пулеметы открыли по нам огонь, и мне пришлось принять командование над взводом. Я знал, что не могу положиться на лейтенанта, который продемонстрировал столь прискорбное отсутствие инициативы. Я скомандовал солдатам рассыпаться, вышел вперед, закричал "Примкнуть ШТЫКИ!" и "В АТАКУ!", и вот мы бросились на пулеметы.
   -------
   * "не им сомневаться, не им переспрашивать, им лишь сделать и умереть". The Charge of a Light Brigade. (Атака легкой бригады, см. https://ru.wikipedia.org/wiki/ Атака_лёгкой_бригады
  
   Мои солдаты бесстрашно последовали за мной, но пулеметный огонь валил их наземь как коса. Дважды пулеметные очереди прочесывали взвод справа налево, но каждый раз пули миновали меня. В третий раз мне не так повезло. Две пули ударили в левую ногу, раздробив колено и сломав бедро. Я не мог больше сражаться, и, вероятно, был покалечен на всю жизнь. Лейтенант Брайт немедленно оказал мне первую помощь, и отправил трех солдат в разные стороны на поиски носилок.
   Пока я лежал в полубеспамятстве произошло многое. Остатки взвода завершили атаку и захватили пулеметы. Рота C поднялась в атаку в третий раз, но вскоре вновь залегла - к счастью для тех, кто остался в строю. К нам добежал лейтенант из роты B с сообщением, что рота преодолела высоту 407 и достигла русла ручья, где и окапывается, поскольку чертов огневой вал уже почти десять минут застыл на гребне впереди. Мне удалось вспомнить, что в приказе полковника Р. указывалось, что огневой вал остановится на двадцать минут, а потом снова пойдет вперед. Лейтенант хотел знать, что следует делать капитану B. Стоило ли ему продолжать атаку с вместе с правофланговым соседом, или ждать подхода роты С - что было спорным решением, так как он уже некоторое время не видел никого из роты C. Я пытался приказать ждать роту C, как и было приказано, однако мне этого не удалось. Лейтенант Брайт ответил за меня, или скорее ответил сам: "Скажите капитану B что майор Лист серьезно ранен и не может продолжать; что капитан A принял командование; что ни я, ни кто либо еще не знаем ничего о приказах полковника Р., так как майор Лист занимался ими самостоятельно и ничего нам не сообщал. Таким образом, ему стоит поступать по собственной инициативе либо ждать новых приказов от капитана A. Я пытался подняться и сказать ему не рассуждать, а выполнять полученные от меня приказы - "приказ есть приказ", но потеря крови и боль от ран не позволили сделать этого, и я потерял сознание. Несмотря на все мои горести, я с большим облегчением осознал, что с таким серьезным ранением мне не придется разыскивать пункт помощи легкораненым. Я улыбнулся этой приятной перспективе - и проснулся.
   Похоже, что мое подсознание заработало еще немного лучше. Я выучил еще несколько уроков, а именно:
  
  
   5. Не делайте все самостоятельно; пусть остальные сами делают свою работу, пусть даже не так хорошо, как могли бы вы.
   6. Есть намного больше способов взять пулеметы, чем просто "пойти за ними".
   7. Подчиненные должны быть осведомлены о текущей ситуации и планах в такой мере, которая бы позволила им исполнять их обязанности, взаимодействовать с окружающими и, в случае необходимости, принять на себя дополнительные полномочия.
   8. Убедитесь, что ваши распоряжения настолько понятны, что их невозможно истолковать неправильно или неточно.
  
   Третье Решение
   В шесть утра я присутствовал на совещании в штабе полковника Р. Полковник был очень серьезен; очевидно, он находился под впечатлением будущего сражения, и похоже, что он воспринимал сражения очень серьезно. Это было вполне естественно, если учесть, что полковник так и не получил досконального военного образования, которое посчастливилось получить мне. В нашей школе сражения проводились почти ежедневно. Вспоминаю, как однажды за неделю мы провели шесть сражений, и за каждую из них я получил оценку "отлично". Так что происходящее для меня было лишь вопросом применения того, чему я научился.
   Полковник Р. очень тщательно обрисовал ситуацию, и я сразу увидел, что буду командовать штурмовым батальоном. Фактически полковник Р. теми же самыми словами сказал, что выбор пал на меня из-за моих достижений во время учебы, а также из-за моего глубокого понимания всех требований, предъявляемых к организации атаки. Полковник Р. указал в приказе, что мне придаются следующие части:
   взвод связи;
   рота инженерных войск;
   два 75-мм орудия сопровождения;
   батарея минометов Стокса;
   пулеметная рота;
   два взвода танков.
  
   Он также указал ряд других артиллерийских, пулеметных, и минометных подразделений, которые будут поддерживать мои действия установленным полковником образом; но я слушал не слишком внимательно, так как не видел в этом ничего заслуживающего внимания. Меня учили всегда рассчитывать только на собственные силы, и никогда не рассчитывать на помощь извне. Я желал сражаться только войсками под моим командованием; если другие части не поступали в мое распоряжение, меня совершенно не интересовала их судьба.
   В академии нам снова и снова внушали, что командование войсками должно быть сосредоточено в руках одного человека. Он должен нести ответственность за успех в сражении, поэтому я рассчитывал достичь результата с помощью войск напрямую подчиненных мне, и не заботился об остальном.
   Полковник Р. зачитал приказ и прошелся по карте вместе с нами, одновременно сообщив, что вручит копии каждому из нас. Что он и сделал. Видимо, он так и не ознакомился с действующими положениями, согласно которым приказы зачитывают командирам в звании полковника и ниже, а копии делают только для командиров в генеральском звании. Of course, the book always states that the orders (by a colonel or less) are thus and so, which "if engrossed would be as follows," giving the exact orders as was in this case so erroneously given us by Colonel R in writing*
  
   Конечно, в уставах говорится что приказы (полковнику и ниже) всегда отдаются таким образом (письменно). Таким образом, приказы "оформленные установленным порядком как нижеследующее", дают точные распоряжения, как было и в этом случае, когда полковник Р ошибочно отдал нам приказы в письменном виде.
  
   Однако в целом полковник Р. неплохо справился для офицера без академического образования, особенно ему удался выбор офицера с академическим образованием для самого ответственного назначения.
   Возвращаясь в штаб своего батальона, я твердо решил не допускать никаких ошибок в передаче приказов, по примеру полковника Р. Бедняга не обладал моими знаниями, поэтому его можно простить. Но я не намерен был совершать подобных промахов.
   Как только я прибыл к себе в штаб, я сообщил лейтенанту Свифту (моему адъютанту):
   1. Противник занимает территорию к западу от нас. Мы атакуем завтра утром.
   2. Мой батальон возглавляет штурм и выбивает противника с его позиций.
   3. Вы пошлете за командирами рот и офицерами штаба, вызвав их на совещание здесь в девять часов вечера.
   Когда прибудут представители от приданных танков, инженеров и т.д., вы также направите их на совещание.
   4. Вы отдадите необходимые распоряжения о снабжении.
   5. Связь со мной здесь.
   -------------
   * Бэн, это Данила, ай нид хелп.
  
   Следует заметить, что мой приказ в точности соответствовал установленным инструкциям об управлении войсками. Я убеждался много раз в серьезных преимуществах этого способа. В прошлом я лишь однажды использовал эту процедуру, когда нас готовили к переброске на мексиканскую границу. В тот раз я получил телеграмму в два часа ночи, которая приказывала мне быть готовым к маршу в пять часов ночи. Не было никакой предварительной подготовки, но для человека с моим образованием задача была элементарной. Я немедленно направился в штаб роты, вызвал ротного сержанта и сообщил ему:
   1. В Мексике неспокойно. Американские войска выдвигаются к границе.
   2. Рота должна быть в готовности к маршу к пяти часам утра.
   3. Вы займетесь необходимыми приготовлениями.
   4. Вы отдадите необходимые распоряжения о снабжении
   5. Связь со мной здесь.
   Стоит отметить три характерные особенности этих приказов:
   1. Они в точности соответствуют установленным формам для управления войсками, следовательно, в них ничего забыто и ничего не упущено.
   2. Они краткие. Желательно предоставлять подчиненным ровно столько информации, сколько необходимо для выполнения ими их обязанностей.
   3. Они "передают фишку".
  
   Следует отметить, что в обоих приказах вопрос снабжения тонко обойден. Только человек с моим образованием способен справится с этим вопросом с подобным блеском. Мне самому точно неизвестно, как поступать со снабжением, так что я аккуратно передаю вопрос следующему человеку. Возможно, он в свою очередь поступит также - что хорошо, так как рано или поздно вопрос достигнет человека, способного его решить.
  
   Такие идеи приходят вместе с большим практическим опытом; так или иначе любой приказ достигнет того, кто способен его выполнить. Повторюсь для ясности - я не знаю в точности, как организовать снабжение, и перепоручаю задачу своему непосредственному подчиненному. Если подчиненный имеет нужную квалификацию, он займется этим вопросом; в противном случае его приказ нижестоящим будет содержать слова: "Вы отдадите необходимые распоряжения о снабжении". В конце концов, приказ дойдет до человека, которому известно как "отдать необходимые распоряжения о снабжении". Воистину, академическое образование дает огромные преимущества. Менее образованные офицеры потратили бы уйму времени в попытках выяснить, какие именно распоряжения о снабжении необходимо отдавать.
  
   Запустив колесики крутиться своими предыдущими приказами, я сел работать над решением существующей проблемы. За всю свою карьеру я еще не встречал задачи, которую было бы невозможно решить за положенные четыре часа. С высоты накопленного опыта я был уверен, что легко справлюсь за два. Сразу же я столкнулся с серьезными трудностями. Тем не менее, я приведу здесь свою оценку ситуации, так как в академии от нас всегда требовали ее проводить - даже если мы так и не записывали результат.
   Оценка ситуации.
   Задача - очень простая; отбросить назад красных перед нашим фронтом, в секторе моего батальона.
   Противник - красные были где-то западнее нас. Я вызвал лейтенанта Брайта (моего офицера разведки) и спросил, что ему удалось выяснить. Его доклад был разочаровывающим. Похоже, он говорил с офицерами полка, который мы сменили на этих позициях, и получил несколько противоречивых мнений. Некоторые говорили, что красные располагаются на восточном берегу Буби-Крик, некоторые утверждали, что на западном. Один из наших патрулей обнаружил позиции красных в русле ручья, второй доложил, что красные занимают перевал на восточном берегу Буби-Крик.
  
   Все это очень сбивало с толку, и совсем не походило на ситуацию, к которой меня готовили. Мои инструкторы множество раз подсовывали разные "фокусы" в условия боевой задачи, но кадетам никогда не давали ложной информации о противнике. Правда, однажды инструктор сказал нам, что командир не должен рассчитывать на точность каждого полученного сообщения, но буквально на следующий день на занятиях другого инструктора нам было велено делать это - и не возникло никакой путаницы. Кроме того, сейчас у меня не было никакой информации о силах противника и его предполагаемых намерениях. В целом, оценка ситуации касательно противника осталась неполной.
   Наши войска - это было очень просто. Генерал А. осуществлял общее руководство, полковник Р. был моим полковым командиром. Наш полк должен был получить поддержку (я не слишком внимательно вслушивался в детали) от какой-то специальной артиллерии и пулеметов. В дополнении к этому, мне придавались следующие подразделения:
   взвод связи;
   рота инженерных войск;
   два 75-мм орудия сопровождения;
   батарея минометов Стокса;
   пулеметная рота;
   два взвода танков.
  
   Все это не создавало проблем, за исключением того, что в академии мы никогда не использовали минометы Стокса и танки. Это ничуть меня не беспокоило. Я решил просто держать их в резерве, пока они мне не понадобятся. С остальным никаких проблем не возникло, я в точности следовал установленным инструкциям:
   (а) Взвод связи: если оснащен радио, то пусть разворачиваются каждый час на десять минут. Если телефонный, связь будет поддерживаться всегда.
   (б) Рота инженеров; и снова, это было несложно. Инженеры всегда строят мосты либо уничтожают мосты. Кроме того, они охраняют артиллерию. В нашем случае, они наведут мост через Буби-Крик, не имеет значения, где конкретно. Я решил возвести мост в середине сектора моего батальона. Что же до остального, я просто буду держать их в качестве охраны для приданных орудий.
   (в) 2 приданных артиллерийских орудия, калибра 75 мм: ни в одной из своих задач я не сталкивался с приданной артиллерией. Очевидно, это была какая-то новинка от полковника Р. Тем не менее, ответ был прост. Артиллерии всегда приказывают занять позиции возле "______" и поддержать атаку. Я позволю им это.
   (г) батарея минометов Стокса. Ничего подобного мы в академии не использовали. Но так как я всегда справлялся и без них, я решил, что лучшим решением будет отправить минометную батарею в резерв, и вызвать ее в случае необходимости.
  
   Третье Решение 03 58-62
   (д) Пулеметная рота: это сравнительно просто; но было бы намного проще, если бы у нас уже не было этих приданных артиллерийских орудий. Пулеметы всегда ставятся на поддержку атаки, но и артиллерия тоже всегда ставится на поддержку атаки. Ни разу ранее я не видел, чтобы атаку поддерживали сразу оба. Поэтому, я решил приказать пулеметам "содействовать" атаке. Помимо прочего, пулеметы всегда занимают позицию на господствующей высоте; так что я должен был подыскать какую-нибудь горку для них, что не составляло проблемы.
   (е) Два взвода танков: как и минометы Стокса, то было неизведанное приобретение для меня; поэтому я отправил их в резерв, в компанию к минометам.
   Планы - сперва я подумал, что это будет самой простой частью. В академии мне всегда приходилось разрабатывать планировать бой исходя из наработок предыдущей задачи. Такой способ составления плана был сложным из-за недостатка системного подхода в нашем образовании. Снова и снова я просил у инструкторов определенного, ясного способа для планирования. Неизменно они отвечали, что это "зависит от обстановки", и мы не могли получить никакой конкретики. По моему мнению, в этом заключался самый серьезный недостаток академии. Системный подход отсутствовал полностью, и наше планирование обращалось в какое-то соревнование по гаданию. В итоге после месяца возни и суеты, после наших постоянных просьб пояснить, когда следует охватывать фланг или проводить лобовую атаку; после гаданий, в каких случаях следует обороняться с тремя ротами в первом эшелоне и одной во втором, а когда с двумя впереди и двумя в поддержке - в общем, после множества подобных случаев недостатка определенности в ответах наших инструкторов, я написал то, что впоследствии назвал "Программкой по инструкторам", приобретя вскоре значительные способности в военном деле, и, по счастливому совпадению, прекрасные оценки. Вот несколько выписок из моей "программки":
  
   Заметки по инструкторам:
   Браун Ценитель деталей; принятое решение не важно; много внимания уделяет исполнению принятого решения; никакой определенности в выборе между атакой и обороной.
   Джонс Всегда атакуй; придерживайся рекомендованного им решения; безразличен к исполнению решения; можно бросить весь полк не опасаясь, что он его отрежет.
   Смит Всегда атакуй; всегда охватывай фланг; сторонник решающей силы винтовочного огня; всегда говорит нечто про "пехоту царицу полей"; уделяет мало внимания артиллерии; сторонник "огневого превосходства".
  
   Вильямс Всегда полагается на артиллерию; все битвы выигрывает она; обращает внимание на проблемы форсирования рек.
   Райт Всегда обороняйся; предпочтительно с двумя ротами в первом эшелоне; одобряет мелкие детали; следует отмечать каждый взвод поскольку он пересчитывает их.
   Все они:
   Подходите к задаче точно так же, как к предыдущей; изучайте примеры и следуйте им.
  
   И вот теперь передо мной стояла настоящая боевая задача, а у меня по-прежнему не было схемы для планирования ее решения. Не было предыдущей задачи, которую я мог изучить, потому что мой батальон впервые шел в атаку, и не один инструктор красных не преподавал в нашей академии. В академии, как правило, мы проводили охват фланга, или обороняли фронт. В этот раз я решил не делать первого, но и оборонятся, я тоже не мог. Но все же мне удалось применить хотя бы часть полученных знаний. Мы всегда посылали две роты в сковывающую фронтальную атаку, а две остальные на охват фланга - но теперь, я мог разделить свои роты схожим образом: две в атакующую линию, и две во второй эшелон.
  
   Вопрос огневого превосходства чрезвычайно меня беспокоил. Много раз я спрашивал, как именно определить что "огневое превосходство" у нас, и мне отвечали, что это "зависит от обстоятельств, но в настоящем сражении все будет понятно и так, и ошибки не случится".
   Решение - атаковать.
   Подробности решения - (см. Приказы)
   Приказы - в девять вечера я зачитал следующий приказ собравшимся офицерам, за исключением представителей от танков, инженеров и т. д., которые еще не прибыли, и лейтенант Свифт конспектировал для них:
  
   1. Красные занимают позиции к западу от нас. Наши войска атакуют завтра.
   2. Этот батальон и приданные подразделения атакует в 4:30 утра и отбрасывает красных назад.
   3.(а) Два приданных орудия занимают позицию у фермы и поддерживают атаку.
   (б) Роты B и C составляют первый эшелон
   (в) Роты A и D составляют второй эшелон
   (г) Пулеметная рота выдвигается к высоте 441 и содействует атаке.
   (д) Два инженерных взвода наводят мост через Буби-Крик в точке 343.5-729.5; время будет указано мной позже; два взвода защищают артиллерию.
  
   62
  
   (е) Взвод связи соединяет меня здесь с полковым штабом, а также с двумя приданными орудиями.
   (ж) Два взвода танков и батарея минометов Стокса составляют резерв, занимают позицию в овраге в 345.6-729.7 и ждут дальнейших приказов.
   4. Боеприпасы должны быть получены на перекрестке в 400 ярдах к юго-востоку отсюда. Каждое подразделение проводит собственные приготовления касательно прочего снабжения. Пункт для легкораненых в точке 346.8-728.8
   5. Связь со мной в командном центре.
   Благодаря моему огромному опыту зачитывание этого приказа отняло у меня всего несколько минут. К половине десятого ночи я уже спал.
  
   В 3:30 утра лейтенант Свифт разбудил меня, и я отправился к войскам, как и в предыдущих решениях. В 4:30, как раз по расписанию, начался огневой вал, и мы пошли вперед. Очень скоро вал прошел через рощу к югу от излучины, и солдаты роты C стали падать под пулеметным огнем оттуда. В академии меня учили, и я постоянно повторял своим людям, что второй эшелон не предназначен для латания последствий ваших мелких ошибок, и рота C должна была позаботиться о себе самостоятельно. И ее капитан справился отлично. Он отправил несколько отделений в направлении рощи, в то время как примерно половина роты продолжила идти за огневым валом.
  
   Вал уходил вперед, и очень скоро больше пулеметов противника включились в бой. Вся рота C целиком оказалась втянута в бой на своем левом фланге, развернувшись почти под прямым углом к своему изначальному фронту.
   Все это нисколько меня не беспокоило, так как я и ожидал трудностей, но я очень быстро, воистину по-Наполеоновски, оценил ситуацию. Красные находились к югу от ручья. Следовательно, их левый фланг (и наш правый) был слабым местом. Если мне удастся разбить их левое крыло, я смогу развернуться, охватить их с фланга и заставить отступить. Фактически, все сражение стало приобретать знакомый мне облик, а именно фланговый охват; и я позволил своему разума отвлечься на несколько мгновений, чтобы вспомнить несколько коротких фраз напутствия от моего инструктора, майора Смита, говорившего, что в любой ситуации лучшим решением есть охват. Хотя фактически до тех пор, пока мое правое крыло не разобьет центр красных я сам втягивался в мешок, это в любом случае была игра на знакомом мне поле; я отброшу их слева, разверну фронт и фланкирую их позиции как раз тем способом, которому обучился благодаря стольким победам в академии.
  
   Детали были делом техники. Я оставил роту C сражаться в ее собственной битве, выдвинул роту D из второго эшелона в образовавшийся разрыв, слева от роты B, лично возглавил оставшуюся во втором эшелоне роту A, и продолжил наступление. Вражеский заградительный огонь обрушился на нас тогда же, как и в предыдущих решениях, но мои роты быстро развернулись в рассыпной строй и продолжили наступать, роты B и D следовали за огневым валом на удалении примерно 60 ярдов, рота C, развернув фронт почти перпендикулярно к ним, вела бой в русле ручья севернее рощи. Рота A, сочетая ускоренный марш и залегание, преодолевала вражеский заградительный огонь. Наши потери были довольно тяжелыми, и мне пришлось напомнить себе, что мы потеряем убитыми только около 20% от всех пострадавших, так что я продолжил делать свое дело в невозмутимом спокойствии. Рота C попала в переплет, и капитан C запросил у меня подкреплений; но я отправил вестового назад с посланием, что как только я охвачу левый фланг красных, противник перед ним отступит.
   В этом же порядке мы продолжили наступать. Вскоре мы преодолели вражеский заградительный огонь, и я перестроил роту A обратно во взводные колонны, чтобы лучше контролировать свой резерв. Я отчетливо помнил максиму (аксиому), которую часто твердили нам в академии: "Всегда держите под рукой резерв; он позволит вырвать близкую победу или предотвратит неминуемое поражение". Я спросил однажды, как определить момент, когда нужно "вырывать победу", но мне снова ответили "это зависит от обстоятельств". Все та же старая отговорка, не дающая кадетам ни намека на решение. Тем не менее, теперь, в настоящем сражении, я держал под рукой готовый резерв, намереваясь вскоре совершить охват. При этом атака рота C сковывала противника - я позаботился обо всем. Мы продолжили двигаться вперед за огневым валом. Вал, тем временем, поднялся на высоту 407 и ее южный склон, медленно продвинулся к вершине высоты 442 на другой стороне ручья и остановился на 20 минут, как и утверждалось в приказе полковника Р. и случилось в прошлых решениях. Немедленно капитаны B и D приказали своим ротам залечь и ждать, пока вал вновь не начнет двигаться, что лишний раз подчеркивало правильность моих установок на инициативу подчиненных в непредвиденных ситуациях. Воистину, это показало мое доверие к ним и к моей программе тренировок. Я мог бы предупредить их ранее, что вал остановится на нашем склоне высоты 442, но я надеялся и рассчитывал на их инициативу, и моя вера оправдалась.
  
   Вскоре под губительным вражеским огнем обе роты откатились назад на несколько ярдов и заняли позиции в русле ручья, будучи в готовности к броску вперед. Снова моя поддержка инициативы подчиненных приносила плоды. Тем временем, я остановил резерв - роту А, в очень выгодной позиции на дорожном перекрестке примерно в 450 ярдах на юго-восток от высоты 407, откуда он мог выдвинуться (1) через высоту на помочь роте B, (2) вдоль дороги на юго-восток на помощь роте D, или (3) почти сторого на юг для поддержки роты C. Рота была построена цепочкой взводных колонн, поскольку я желал держать ее в готовности. Пока мы ожидали перемещения огневого вала, я почувствовал, что все развивается удовлетворительно. Заградительный огонь противника затухал за нашими спинами; огонь роты C на моем левом фланге затухал, что наглядно демонстрировало отход красных из-за угрозы их левому флангу; мой передовой эшелон, роты B и D находились на сильной позиции, в почти естественной траншее.
   На следующие несколько минут я был отвлечен летными выходками вражеского аэроплана над нашими головами. Он кажется стрелял куда-то, и эта стрельба вроде бы подавала какой-то сигнал.
  
   Так как, к несчастью, я не имел при себе связиста, я так и не смог расшифровать послание, но в любом случае, это было прекрасный пилотаж. Несколько раз аэроплан кружил прямо над моей головой, и каждый раз сбрасывал какие-то сигнальные ракеты. Один из моих солдат заметил, что это выглядит прелестно, но так не воюют*; и я почувствовал некоторое превосходство над недалекими красными, которые были так плохо подготовлены, что послали летчика просто чтобы полетать над нами и покидать фейерверки, в то время как мы очевидным образом побеждали и усилия пилота могли пригодится где-то еще.
   Спустя десять минут после того как огневой вал остановился на переднем склоне высоты 442, я услышал пах-пах-пах вражеских пулеметов откуда-то с высоты 443. Я не придал этому большого значения, поскольку сам не был ранен. Но лейтенант Брайт очень забеспокоился. Он помчался ко мне с картой и сказал: "Нам необходимо взять высоту 443, огневой вал уже миновал ее, и теперь она фланкирует роты B и D с одной стороны, и роту C с другой". Я понял его беспокойство, и распорядился отправить два взвода роты A** срочно занять высоту; не терять ни секунды после того как примкнут штыки; и не делать ни единого выстрела. Я боялся, что время упущено, так и случилось.
   --------
   * "C'est magnifique, mais ce n'est pas la guerre", комментарий генерала Пьера Боске касательно броска легкой бригады в сражении при Балаклаве.
   ** у автора здесь и далее значится "D", но по тексту видно, что он описывает судьбу резерва, а рота D занята боем в русле ручья.
  
   68
  
   Я проторчал десять минут на месте и расслабленно ждал, пока вражеские солдаты наводили пулеметы и пристреливались случайными выстрелами, заняв прекрасную позицию для флангового обстрела всех моих войск, кроме резерва. Возможно, время "вырывать победу" еще не настало, но я был убежден, что если не поспешить, то "неминуемое поражение" мы уже не предотвратим.
   Едва два взвода роты выдвинулись к высоте, как я получил сообщения от капитанов всех трех передовых рот, все они запрашивали подкреплений и жаловались на губительный фланговый обстрел. Я собирался было приказать отправить оставшиеся два взвода роты A на высоту 443, но так и не успел этого сделать. Стоило мне открыть рот, как пять сотен снарядов упали с неба и разорвались точно в расположении остатков роты A. В воздух взлетели оторванные руки и ноги; когда пыль улеглась, я увидел, что от двух взводов не осталось ничего, кроме нескольких оглушенных солдат, убегающих с места бойни.
  
   Все-таки летчик красных не просто развлекался запуском фейерверков, а указывал наше точное расположение, и все заградительные батареи красных обрушили на нас по снаряду в едином залпе. От нас ничего не осталось, кроме меня и лейтенантов Свифта и Брайта.
   Несмотря на армейское обучение, ничто человеческое мне не чуждо; моя теперешняя позиция вдруг показалась мне отвратительной, и я кинулся догонять два атакующих взвода. И, несмотря на то, что они двигались ускоренным маршем, мне повезло нагнать их как раз в тот момент, когда они достигли русла ручья напротив северо-восточного склона высоты 443. Мы не успели продвинуться дальше, поскольку стрельба справа от нас вдруг затихла, и я был поражен, увидев белый флаг над позициями рот B и D. Слева от нас стрельба прекратилась, и я заключил, что рота C укрылась в роще. Вскоре добравшийся до нас сержант роты B сообщил, что они сдалась, поскольку капитан убит и от всей роты осталось не более 40 человек. Капрал из роты D прополз к нам по руслу ручья и доложил, что ему удалось уйти, но около 30 человек и раненый лейтенант сдались; он полагал, что остальные мертвы. От роты C никаких известий не пришло, но спорадическая стрельба с ее стороны позволяла заключить, что рота зачищает рощу.
  
   Так что оказалось, что под моим началом находились все остатки моего батальона, теперь насчитывающие только два взвода.
   С этими двумя взводами я долго удерживал русло ручья. Восемь раз я пытался отправить вестового к полковнику Р., но каждый раз посланного мной солдата скашивали на землю очереди нескольких пулеметов. Один вопрос оставлял меня в недоумении: когда и каким образом я должен определить, красные или я владеют сейчас "огневым превосходство". Было очевидно, что на открытом пространстве, где пали один за другим восемь вестовых, "огневое превосходство" было у красных; но я все еще удерживал позицию в русле, и не было никаких оснований считать, что и здесь "огневое преимущество" отходит противнику. Конечно, если они поднимут в атаку достаточно солдат и атакуют нас, то всего через мгновенье они получат "огневое превосходство" - но в это мгновенье я обрушу на них огонь и перебью часть наступающих. Здесь мы были в безопасности от флангового обстрела, с "огневым превосходством" или без него, я рассчитывал продержаться до прихода помощи. Но вот когда она прибудет?
   У меня еще оставалась инженерная рота, ожидающая приказа на постройку моста где-то в тылу;
  
   71
  
   пулеметная рота располагалась где-то на вершине холма к востоку от нас (конечно, если она не сменила позицию и не была уничтожена); и одна батарея минометов Стокса и танковый взвод находились в резерве. Требовалось всего лишь отправить им сообщение. Но этого я сделать не мог. Я горько сожалел о том, что не взял с собой связистов, или хотя бы не приказал им протянуть провод или подготовить связь визуальными сигналами. Были посланы еще шесть вестовых, но все они пали жертвами пулеметного огня. Лейтенант Брайт знал флажковый код, и несколько раз пробовал подать сигнал, размахивая фуражкой, но без всякого результата. Мы все обшарили карманы в поисках зеркальца или чего-то, чем можно отразить солнечный свет, но ничего не нашли. Нам не оставалось ничего иного, кроме как продать свои жизни подороже.
   В мрачном молчании мы два часа держали позицию. Враг мог думать, что "огневое преимущество" за ним, но я не собирался этого признавать. Наконец, около 8:00 утра откуда-то с северо-запада вдоль нашей линии ударил пулемет, и многие были тут же ранены. Я не мог его найти, но очевидно, что один из пулеметных расчетов проскочил мимо нас и теперь фланкирует нашу позицию. Похоже, что красные таки обрели "огневое превосходство"; в течении трех минут половина моих солдат была ранена. Я сдался.
  
   Солдаты красных повели нас на высоту 443, и через нее на запад к высоте 442, где я нашел лежащего на носилках капитана B; он был серьезно ранен, но не убит, как доложил сержант. Он сказал, что все шло хорошо, до тех пор, пока пулеметы не открыли огонь вдоль его шеренг. Солдаты пытались окапываться, спрятаться, убежать, но все было напрасно. Его подстрелили прежде, чем он успел поднять белый флаг, и больше половины его роты оказалось ранено, прежде чем флаг был поднят. Если бы их капитуляция задержалась еще на четыре минуты, то в роте не осталось бы никого, кроме убитых и раненных. Люди из роты D рассказали похожую историю.
   Когда мы шли на запад, колонна пленных под охраной нескольких солдат красных, я смог оглядеться вокруг, и я увидел, что пехота красных была практически нетронута. Весь мой батальон был разбит несколькими пулеметными расчетами, которые вне всякого сомнения имели огневое превосходство когда фланкировали наши шеренги. Также я увидел, что идея охватить левый фланг красных была крайне ошибочной. Левый фланг красных простирался на мили к северу. Весь день мы шли на запад, и остановились на ночевку в одной из горных долин.
  
   Вид был прекрасен, но мои глаза не воспринимали красоты. Я устал, и упал на землю в крайнем изнеможении, и... проснулся.
   Очевидно, мое подсознание извлекло какую-то пользу. Теперь я усвоил еще несколько уроков, а именно:
   9. В сражении современных массовых армий невозможны фланговые охваты; внезапную атаку можно замедлить с легкостью, превратив ее во фронтальную. При окружении очень важно свернуть весь фронт противника целиком. Любой выступ в вашу сторону подставляет ваши войска под фланкирующий огонь с губительными результатами.
   10. Связисты нужны чтобы соединять вас с другими местами. Это значит, что вам не следует часто менять свое местоположение, но если вы вынуждены делать это, связисты должны следовать с вами на новую позицию.
   11. Инженеры могут выполнять и другие задачи, кроме строительства мостов; кроме того, сейчас от них обычно не требуют охранять артиллерию.
   12. Приданная артиллерия должна иметь более четкую задачу, чем просто стрелять по противнику. Цели для артиллерийского огня должны быть четко указаны, эти цели могут меняться, но обязательно с ведома командира поддерживаемых войск.
   13. Пулеметные подразделения, как и орудия, должны иметь собственный четкий план огня.
   14. Минометы Стокса и танки не должны бесполезно простаивать в резерве.
   15. "Огневое превосходство" определяется крепостью нервов; пока вы побеждаете, огневое превосходство за вами; когда вы проигрываете, оно переходит к противнику. Если вы гадаете, у кого сейчас огневое превосходство, то скорее всего вы выигрываете, но опасаетесь обратного.
  
   Четвертое решение.
   Чтобы убедиться в том, что я ничего не пропущу, а также чтобы встретиться со своим старым другом капитаном Стронгом *, который был моим приятелем со времен колледжа, и который сейчас тоже был в штабе полковника Р, я отправился в путь в 5 вечера, хотя совещание было назначено на 6. На полпути до штаба я встретил своего старого друга Билли Флайта *, еще одного приятеля в колледже, который сейчас был в авиации. Билли как раз собирался осмотреть линии Красных, и он пригласил меня отправиться с ним. Он заверил меня, что собирается вернуться как раз вовремя для того, чтобы успеть в штаб к 6. Я воспользовался этой возможностью осмотреть линию Красных с самолета, и попутно разузнать о позициях Красных. Мы проделали отличный полет, но не смогли увидеть никаких траншей, потому что мы следили за самолетом Красных, который преследовали несколько миль, пока он не убежал к группе других самолетов Красных. Билли сделал несколько уверенных пике, от которых я получил наиболее острые ощущения с тех пор, как удирал от соседей.
   Эта небольшая встреча задержала нас больше, чем мы рассчитывали. Было примерно 18:15, когда я добрался до штаб-квартиры полковника Р.
   *капитан Сильный
   * Билли Летчик
   Я сообщил полковнику о причине задержки, в ответ он не сказал почти ничего, кроме того что глупо рисковать жизнью таким образом. Старик был очень серьезен. Он почти ничего не сказал мне о опоздании, но два или три раза прервал меня, когда я шутил с одним из присутствовавших майоров о одном из моих лейтенантов, который неправильно понял мой сигнал на марше, и в результате свернул вместе со взводом не на ту дорогу, что вынудило его прошагать лишние 6 миль до позиции (сухопутная миля - 1609 метров, 6 миль - почти 10 км). Полковник сказал мне, что я должен заполминать сказанное, что это вопрос жизни и смерти, и что я должен приложить все усилия, и победить. Я сказал, что он может рассчитывать на меня, что я буду тут от первого удара до нокаута, что моя команда не может быть разбита никаким количеством Красных, которые когда-либо собирались вместе. Кажется, это мало успокоило его.
   Старик, конечно, был серьезен. Снова и снова он обращал наше внимание на отдельные пункты в приказе. Я начал понимать, что он чуствовал, что это доходит до нас. Я подчеркнул все пункты, какие он хотел. Он всегда справедливо относился ко мне, я я предполагал, что если что-то может пойти не так, то не по причине того что я чего-то упустил.
   Я понимал, что эта военная игра содержала некоторые новые условия, и что в ней были некоторые пункты, требующие особого внимания. Я не был уверен, что знаю их все. Я постоянно был в делах, и только недавно стал майором, потому что очень много работал. В колледже, я начал играть в команде зеленых новичков, и мы стали основной командой университета* за следующие 6 недель. Наконец, в финальной игре , я лично забил победный мяч.
   * Varsity team - основная команда университета. Junior varsity (often called "JV") - команда запасных, второй состав. - players are the members of a team who are not the main players in a competition
   Теперь, после всех наших учений, мы участвовали в настоящей игре. Однако я не хотел допустить того, чтобы моя самонадеянность привела к ошибкам. Так что, я записывал все то, на что особо обращал внимание полковник Р. , чтобы быть уверенным в том, что я не забуду о этом. Полковник особо упомянул о недопустимости попадания под продольный (фланговый) пулеметный огонь, хотя я и не думаю, что мог бы допустить такое. Особо было упомянута необходимость правильного использования приданных подразделений. О всем этом уже говорилось ранее во время учений, но я все равно записал это, как обычно. Если что -то казалось мне непонятным, я задавал множество вопросов до того момента, как не начинал понимать. Полковник Р всегда разбирал со мной эти моменты, с большим вниманием к деталям, пока я наконец не почуствовал что понимаю все верно. Совещание закончилось, и я вернулся в подвал фермерского дома.
   В своем штабе я нашел веселый оркестр. Лейтенант Свифт играл на губной гармошке, а лейтенант Браун подыгрывал ему на гитаре, которую он нашел под горой хлама в подвале. Я сказал лейтенанту Свифту, чтобы он собрал всех представителей (сил усиления) к 10 вечера, и к этому времени я ожидаю представителей связистов, пулеметчиков, минометов Стокса, и так далее- для доклада. Кроме того, я позвонил в штаб капитану Стронгу в штаб полковника Р, чтобы поторопить их, потому что хотел передать мои приказы максимально быстро.
   Пока мы ждали их прибытия, я спросил лейтенанта Брайта, что он может рассказать мне о пулеметах Красных, поскольку полковник Р особо обратил внимание на недопустимость попадания под фланговый огонь пулеметов. Лейтенант Брайт сказал, что он поговорил с офицером по разведке, и с другими офицерами полка, который мы замещали, и получил отчеты от наших патрулей, но у нас не было точного расположения позиция Красных. Он предполагал, что красных не было к востоку от русла Буби, но не знал ничего определенного о западной стороне. Противник мог быть где угодно.
   Я понял, что оставалось часа три до совещания, назначенного на 10 вечера, и сказал лейтенанту Брайту, что сейчас самое время пойти в разведку, чтобы разузнать чего-нибудь. Лейтенант Свифт сказал, что он тоже непрочь прогуляться, но что никого не останется в штабе, чтобы получить доклады, которые могут поступить. Я сказал ему, что наша старая шарашка может разок и сама о себе позаботится. Так что мы втроем устроили самостоятельный патруль, взяв еще двух вестовых из штаба.
   Это было достаточно интерестное приключение, и мы были особенно успешны. Мы прошли по изгибу ручья, и шли вдоль северного берега ярдов триста. Несколько раз мы слышали разговоры Красных, и убедились что они размещают пулеметы в лесу на южном берегу. Наконец, для полноты чада кутежа и угара например, мы перешли на южную сторону и захватили двух одиноких Красных. Один из них был очень смелым, и закричал. Этот крик услышали другие Красные и пришли за нами. Мы не были настолько бессердечными, чтобы застрелить солдата Красных, чтобы он замолчал, так что мы просто связали обоих и бежали так быстро, как только могли, чтобы сохранить наши жо жизни. Мы благополучно убежали, хотя лейтенант Свифт был ранен в руку и отправился в госпиталь, оставив меня без адьютанта. *
   * Слабоумие и отвага.
   В 10 вечера офицеры связи сил усиления и капитаны моих рот собрались на ферме, и мы приступили к планированию наших действий. Для начала, мы немного поговорили чтобы познакомиться, и я обнаружил двух старых приятелей среди офицеров связи. Было действительно приятно вновь встретить их. После я произнес небольшую речь, в которой сказал что я знаю все о моей собственной команде - батальоне, но передо мной были новые участники нашей команды, и я хотел узнать о каждом, что они могут сделать.
   а) Офицер сил связи просил их не ругать сказал, что может сохранить мою связь с чем угодно. Я сказал, чтобы он так и сделал - сохранял связь, куда бы я ни отправился.
   б) Офицер корпуса инженеров (USACE - United States Army Corps of Engineers ) сказал, что его подразделение очень хорошо в бою, но ему никто не верит, так что они всегда строят мосты. Чтобы успокоить его, я сказал что он будет нашим резервом в бою. *
   в) Офицер орудий непосредственного сопровождения пехоты** сказал , что идея сопровождения меня его силами совершенно идиотская, так что он будет просто поддерживать меня огнем. Он сказал, что будет наблюдать за продвижением моей атакующей линии, и будет перемещать огонь чуть вперед. Это предложение было одобрено.
   г) Офицер минометов Стокса сказал, что его козырем является возможность стрельбы в овраги, так что мы сказали ему чтобы он просто стрелял в русло Буби, и занялся всем руслом самостоятельно.
   д) Офицер роты пулеметов сказал, что он силен в стрельбе через голову (пехоты), так что если я разрешу ему вести такую стрельбу, красные пожалеют о том, что родились. Я сказал ему, чтобы он наблюдал за мной и всегда стрелял передо мной.
   е) Офицер-танкист сказал, что он хорош на открытой местности, но лес совсем не для него. Ему сказали следовать за огневым валом и уничтожать все пулеметные гнезда, которые он найдет.
   Я сказал капитанам рот Б и Ц, что они занимают фронт к северу от ручья, с обычным расстоянием между стрелками. Я указал капитану (роты) Д, взять его роту целиком, переместить ее на левый фланг, следовать возможно близко к заградительному огню, и пересечь русло Буби так быстро, как только возможно. Когда огневой вал пересечет кромку леса, он должен захватить пулеметы (в лесу), до того момента как они займут позиции для огня по нашей линии.
   Затем я сказал командиру роты А и инженерам, что они будут резервом, и пойдут вторым эшелоном по центру. Они должны быть осторожны, следовать развернувшись в стрелковый (рассыпной) строй, и должны залечь при необходимости, чтобы свести к минимуму потери от заградительного огня противника.
  
   * USACE - United States Army Corps of Engineers
   https://en.wikipedia.org/?title=United_States_Army_Corps_of_Engineers
   https://ru.wikipedia.org/wiki/ Инженерные_войска_США
   0x01 graphic
  
  
  
   **Специально выделенные орудия, которые следуют вместе с пехотой, и с прямой наводки раздают с вертушки в щщи неподавленным пулеметам. Русскоязычный термин - "сопровождение пехоты колесами"
  
   Затем все мы внимательно изучили карту и конечные цели. Всегда, во время обучения, нам были выданы цели, и нас впечатляло то, что весь опыт французов и англичан в Европе (во время первой мировой) показывал, что нельзя выходить за границы поставленных (приказом) целей. Ужасное поражение британских сил под Камброй* можно более или менее приписать (отнести на счет) их неспособности остановиться, когда цели были достигнуты. В окопной войне (чито ??) во время учений, цели, которых требовалось достичь, никогда не располагались дальше 1200 ярдов, обычно располагаясь ярдах в 800. Так что мы все искали цели на расстоянии не больше 800 ярдов.
   Однако мы не смогли найти ничего ближе линии русла Буби, на расстоянии около 1500 ярдов, так что к моему величайшему сожалению, я был вынужден назначить русло Буби как цель. Я позвонил полковнику Р, и спросил его, не далековато ли расположена цель. Еще мы заметили, что в приказе огневой вал остановится на 20 минут за руслом Буби, так что было решено, что это действительно лучшее место для конечной цели. Потом мы вместе обсудили необходимость взять множество гранат, потому что весь мой опыт учений говорил о том, что для захвата цели нужно много гранат.
   После окончания совещания мы с чуством выполненного долга предались воспоминаниям. Мы просидели пару часов, вспоминая молодость и наши (военные) училища. Наконец, к 11 вечера мы собрались вокруг стола и спели несколько песен - "Всегда хорошая погода", "вот этот путь вниз в Корнфилде**, Адалина. Вечеринка шла примерно до часа ночи.
   В 3.30 утра лейтенант Браун разбудил меня, и я пошел на поле. Все выглядело обнадеживающе. Туман рассеивался (или поднялся ?), и день должен был быть ясным и солнечным. Ничего не могло быть лучше. Конечно, красные могли лучше видеть в ясную погоду, но мы были очень воодушевлены ясной погодой, и наш моральный дух был отличным в этот ясный солнечный день. Все это заставило меня вспомнить о том прекрасном дне, когда команда моего коледжа разгромила соперников по бейсболу со счетом 16:1, и это был настоящий бой, поскольку они называли нас "бесплатными биметаллистами"***.
  
   * Видимо, сражение 1917 года - первое массовое применение танков
   **http://www.loc.gov/jukebox/recordings/detail/id/5711/
   *** Совершенно непереводимая игра слов. В оригинале "Free Silverites", см.
   http://en.wikipedia.org/wiki/Silverite - это направление в политике и экономике, которое выступало за использование смешанного, золото-серебрянного стандарта, с учетом серебра как 16:1 (и именно с таким счетом противник и был разгромлен). См. В русской вики https://ru.wikipedia.org/wiki/Биметаллизм
   https://ru.wikipedia.org/wiki/Брайан,_Уильям_Дженнингс
  
   Артподготовка началась в 4:30, и мы пошли за огневым валом, как и в третьем решении, с ротами Б и С в смешанной линии, и танки переваливались в их рядах. Однако, на этот раз линия шла вперед без какого-либо смертоносного огня из леса на левом фланге. Солдаты роты Д были прямо посреди огневого вала, и перешли ручейсразу после вала, и подавили пулеметы. Это была смертельно опасная работа, и много парней было убито. Вражеские пулеметы часто были в стороне от ручья, и стреляли через отверстия (не уверен, может просеки ?) среди деревьев. В результате, если они были живы после огневого вала, они могли сделать несколько выстрелов, перед тем как парни из роты Д перешли ручей и добрались до них. Четыре пулемета были захвачены, но остальные ушли. Это была смертельно опасная работа. Но рота Д, со страшными потерями, зачистила их так быстро, или отвлекла их настолько, что они не мешали остальным цепям. В результате , стрелковая цепь двигались вперед точно за огневым валом, и достигла назначенной цели. Рота Д, или то что от нее осталось, подошла и развернулась в линию непосредственно на восточном склоне высоты 433, и мы начали окапываться и собираться. Я отправил вперед инженеров, для укрепления позиций. Я слышал, что инженеры всегда должны быть под рукой, чтобы закрепиться на позиции, но я никогда не знал что это значит, да и кажется этого не знают и сами инженеры. Послушно они пошли вперед, и пройдя через основную линию, дали множество советов, но на самом деле они присоединились как простая пехота, и помогли в удержании позиции. В общем, капитан инженеров сказал, что он хочет чтобы я почуствовал что я все сделал верно. Танкисты доложили, что застряли в ручье. Я подумал, что это подходящее место для застревания, так что все было верно.
  
   Тем временем я сказал своему связисту отправить сообщение полковнику Р, о том что мы достигли нашей цели, русла ручья Буби, и приступили к укреплению позиций. Так как это должно было быть передано, и затем передано по телефону, это заняло какое-то время. На самом деле я не ждал какого-то ответа. Я только хотел показать Старику, что я был успешен, как только мог сказать ему, что смог (добиться обещанного, проклятый Past Perfect).
   Я в большей степени ожидал, что он пошлет вперед еще один батальон, чтобы сменить мой батальон в темное время суток, и я мог бы вернуться в второй зшелон (в запас) и перегруппироваться, поскольку сейчас мои силы сократились, не то чтобы серьезно, так как наши потери были всего порядка 20%.
   Я приказал роте А копать взводные траншеи, с большими промежутками (между траншеями), на их запасной позиции, восточнее гребня небольшого холма за высотой 407. Потом я прошелся вперед до линии фронта, чтобы посмотреть что видно. Наш огневой вал начался снова, после 20-минутного перерыва, и пошел по взгорьям и долинам на запад от русла ручья Буби. Моя приданная артиллерия непосредственного сопровождения пехоты прекратили стрельбу, и минометы Стокса и пулеметы также прекратили огонь, или стреляли по целям где-то вдалеке.
   Так как враг не проявлял себя (вел тихо), я поздравил себя с победой в тяжелом бою, и что завтра будет другой день, и возможно завтра другой батальон пойдет на острие атаки. В общем, мы получили достаточно славы на данный момент.
   Мое самоудовлетворение Моя гордость за себя не была прочной. Моя связист протянул мне сообщение, которое полкчил от полковника Р, минут через 20 после того, как наш огневой вал снова пошел вперед по голинам и по взгоряьм на запад. Это сообщение было кратким и деловым. В нем говорилось: Вы остановились в объективно не подходящий момент. Вы не должны останавливаться до тех пор, пока не остановится огневой вал, и даже после его остановки. Продолжайте движение. Торопитесь!.
   Таким образом я оказался вынужден (снова) следовать за огневым валом, в его живописном путешествии. Сейчас вал был в 500 ярдах впереди и становился все сильней. Я отдал команды и распоряжения двигаться вперед, но прошло по меньшей мере полчаса, до того как мы смогли выдвинуться, так как все копали (траншеи). Некоторые не хотели идти, а некоторые не поверили, что я отдал такой приказ, так как я (ранее) был таким осторожным, что назначил итоговой точкой нижнюю часть ручья, где мы и остановились. Кроме того, они отложили в стороны свои ручные гранаты, и должны были снова их найти (они их ящиками чтоли тащили ?). В итоте я добился начала выдвижения, и они двинулись вперед , чтобы дойти до огневого вала до того момента, как он исчезнет в Тихом океане. От моих пулеметчиков и минометчиков вообще не было пользы. Я попытался отправить к ним связного, но связист заверил меня, что все посыльные заняты, но при этом у них до сих пор нет ни одного санитара (не понятно даже по контексту, может и ординарца), и они могут отправлять сообщения только по телефону или визуальными сигналами. Тем не менее, они отловили орудия непосредственной поддержки, и договорились с ними о помощи. Честно говоря, эти два орудия сопровождения сделали все в лучшем виде, но при всех ожиданиях от них я должен сказать, что заградительный огонь сделал их совершенно неэффективными (. Пару раз я подумал что вижу разрыв снарядов этих орудий, но я не был уверен что это не был вражеский снаряд, упавший с недолетом. В любом случае, мы начали движение и великолепно шли вперед, пока не достигли вершины высоты 442. Мои люди прошли через высоту, и я достиг вершины как раз к тому моменту, когда наш огневой вал поднял последние клубы пыли примерно в 900 ярдах к западу от нас. Это было слегка удобно - по крайней мере огневой вал не потерялся, и мы могли поймать его - если побежим быстро. Я вспомнил, что однажды пробежал сто ярдов за десять секунд , так что мои люди должны покрыть это расстояние в два раза медленней, чтобы быстро догнать огневой вал.
   9*10*2 = 180 секунд или три минуты.
   В целом, я прикинул что за пять минут мы достигнем той же позиции (за валом) что и ранее, и моя ошибка будет скомпенсирована.
  
   Но этого не произошло. Я увидел мою стрелковую цепь где-то в 200 ярдах впереди меня, бегущую так быстро, как они могли (будучи нагруженными ручными гранатами) . Затем я увидел ужасающее истребление, не видываемое ранее. Пулеметы, пушки, минометы - казалось, все открыло огонь по несчастной линии и окончило все дело. Несколько солдат добежали до оврага у подножия холма, и спрятались среди деревьев. Множество других упало. Лишь немногие побежали со мной обратно на вершину холма. Показалось даже, что противник мстит нам, и преследует тех немногих, что бежали ко мне. Снаряды и пули преследовали нас, и вскоре я был в центре ужасающей резни. Для меня было очевидно, что сражение закончено, как я и предполагал. Я посмотрел на восток и увидел второй батальон , быстро приближающийся к нам, но потребуется больше чем батальон, чтобы захватить ту (следующую) высоту. Будучи настоящим спортсменом (ШТОА?) до последнего, я остался на своем посту и рассматривал в бинокль вражеские позиции, так что смог сказать командиру второго батальона, где они находятся.
   Я видел проволочные заграждения по всему фронту. Я видел красных, стоявших на холме и подававших сигналу куда-то назад. Я видел несколько новых траншей тут и там. Я думаю, что мог бы точно указать несколько позиций пулеметов. Для меня было очевидно, что даже если бы мы находились непосредственно за огневым валом, то не смогли бы пройти через эти заграждения, и смогли бы уничтожить пулеметы без ножниц для разрезания проволоки, дымовой завесы и танков. Тем не менее, у меня не было организовано разрезание проволоки, минометы с дымами не были достаточно близко для того, чтобы помочь, и танки застряли в русле ручья. Конечно, было какое-то количество саперов, разбросанных по линии и воевавших как пехота, но они использовали свои винтовки, и не несли приспособлений для разрезания проволоки, кроме как св отдельных случаях. Я видел, что должен еще многому научиться в военной игре.
  
   После того, как поток моих людей прошел мимо, я остался на вершине холма. Я решил пока не уходить, до тех пор пока не придет командир второго батальона. Кроме того, я хотел узнать все возможное и передать ему эти знания по его прбтию нпрмр. Но не произошло даже этого. Вскоре я услышал визг снаряда, который устремился прямо ко мне, но я выстоял и не дрогнул. Снаряд попал в меня, оторвал мне плечо и затем ушел в землю позади меня. Он даже не взорвался. Я был убит "болванкой". Это высветило в моем сознании то, что скажут мои друзья по колледжу: Да, Лист - это тот, кто выиграл в 1910-м году тач-дауном (термин из американского футбола), участвовал в битве за Бабби. Но он был убит по дурацки. Жизнь покинула меня, и все потемнело. Вдруг мне пришло в голову, что я оставался один, и что никто не узнает, что я был убит невзорвавшимся снарядом. Это утешило меня, и я улыбнулся, теряя сознание - и проснулся.
   Мое подсознание сработало хорошо. Я получил еще несколько уроков:
   16. Военное дело - не игра. Это наука, и в ней всегда возникают новые идеи, как надо действовать. Их нельзя частично узнать за шесть недель, и никогда нельзя узнать полностью, всегда можно узнать что-то новое.
   17. Не должно быть "ограниченной цели" во время атаки. Необходимо полностью использовать огневой вал, и после этого захваченная цель должна быть использована так долго, как это возможно, с силами соатвшимися в атаковавшей группе.
   18. Всегда должен существовать штаб батальона, даже если командование не находится в нем. Этот штаб должен быть в начале телефонной линии, и адбютанты и посыльные должны быть там, чтобы обеспечить связь с точками, не доступные иным способам связи.
   19. Инженеры (саперы) могут воевать, но должны использоваться в такой роли только при серьезной необходимости. Фронтовые инженеры нужны для помощи остальным силам, особенно танкам и артиллерии.
   20. Такие выходки, как ночное патрулирование и полеты на аэропланах, не должны быть приняты среди командировю. Избыточная храбрость командира не является оправданием, поскольку они могут быть убиты, и многие могут быть убиты по причине потери офицера. Первое: командир не должен рисковать собой. Второе: он не должен рисковать своим персоналом без необходимости.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"