67-я газель из "Дивана Авни", официального собрания стихов Мехмеда
Перевод по книге "Диван Фатиха..." 2014 года
Мне расставание - как яд, и вновь меня почти убило. Верно?
О, мусульмане! Вам известно, что меня бы исцелило? Верно?
Страдает сердце от любви и снова разрывается на части.
Как гиацинт, чудесное созданье лепестки кудрей раскрыло. Верно?
На улице твоей завыли псы. Они как будто бы меня хоронят.
Соперникам собраться и меня оплакать время наступило. Верно?
С тобой в разлуке я рыдаю, слёз потоки - нити из жемчужин.
А грозовое облако в апреле подражать моим слезам решило. Верно?
О, друг мой дорогой, ты отвергаешь всех, кого твой лик прельщает.
Выходит, что свет веры в сердце у фанатика утратил силу. Верно?
Авни, ты раб того, кто красотой и грацией, как царь, всех превосходит.
И значит, что со мною вместе всю страну Османа благодатью осенило. Верно?
_______________
Есть вероятность, что это стихотворение посвящено юному священнику-христианину, про которого говорится в 14-й, 61-й и 66-й газелях.
На эту мысль наводит, прежде всего, упоминание о гиацинтовых кудрях, которые также упомянуты в 14-й газели.
Дословно в английском подстрочнике рассматриваемого нами стиха говорится: "Кажется, гиацинтовые локоны скромной пери раскрылись (как лепестки цветка)", - но упоминание царя (шаха) в последнем двустишии означает, что речь всё-таки о возлюбленном, а не о возлюбленной.
Напомню, что в 14-й газели лицо юного христианина названо ангельским, а ангелы всегда безбороды и имеют женственную наружность, поэтому сравнение юноши с девой-пери вполне понятно, хотя пери - не ангелы.
Что касается упоминания цветка гиацинта, то здесь, на мой взгляд, очень удачная метафора. Имеется в виду, что собеседник смущённо опустил голову, поэтому кудри закрыли ему лицо, как лепестки - середину цветка. Затем собеседник поднимает голову, кудри открывают лицо, и это выглядит так, как будто цветок раскрылся.
То, что рассматриваемая нами 67-я газель посвящена юному священнику-христианину, может косвенно подтверждаться и последним двустишием, где говорится о "царе, который всех превосходит красотой". В оригинале использовано слово "шах", как и в 14-й газели, где сказано "средь франков царь красавцев он", а если дословно то, "шах красавцев он".
Конечно, этот юноша - не единственный, кого Мехмед (Авни) называет царём красоты, но сочетание этой метафоры с метафорой о гиацинтовых кудрях наводит на размышления.
Также обращает на себя возглас "о, мусульмане!", использованный в 61-й газели, которая посвящена юноше-священнику, как и 14-я.
Почему эти три элемента встретились в 67-й газели? Сами по себе они не представляют чего-то уникального, но в комплексе - совсем другое дело.
Опять же обращает на себя внимание фраза: "О, друг мой дорогой, ты отвергаешь всех, кого твой лик прельщает". Мне кажется, это очень подходит к уже сложившемуся в наших глазах образу благочестивого и красноречивого юноши, с которым даже Мехмед не решается обсуждать ничего кроме дел церкви и богословских вопросов. Если бы султан начал говорить юноше-священнику комплименты по поводу внешности, то сразу лишился бы собеседника, ну или как минимум услышал бы цитату из Библии, уже упоминавшуюся в 61-й газели.
Первое послание апостола Петра (глава 3-я, стих 3-й и 4-й).
1Пет.3:3. Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде,
1Пет.3:4. но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого, духа, что драгоценно пред Богом.
В этом контексте упоминание о фанатике, который утратил истинную веру, могут означать, что Мехмед (Авни) считает юношу-священника убеждённым христианином. А если юноша откажется от своих принципов и станет гордиться своей внешней красотой, то султана это может разочаровать, а не порадовать.
В последнем двустишии Мехмед (Авни) вспоминает о своём высоком положении - о том, что он правитель Страны Османа. А если правитель страны счастлив, будучи влюблённым, то должна быть счастлива и вся страна. (Мехмед, как и большинство правителей в те времена, - эгоцентрист).