Аннотация: История про мороз и зимние извращения одной необычной девушки.
Маринка на снегу
… Я расскажу вам по секрету свою историю. Не знаю как, но я пристрастилась к снежным оргазмам. Наверно потому что больше негде было. Дома мама смотрит. А в школе, в туалете — могут тоже заметить. Ой, стыда будет. Ну я и начала делать это в лесочке, тайком, по дороге со школы. Каждый день. Даже зимой. Да-да, я шла после школы, останавливалась где-нибудь на пустыре или в лесочке, где, как я думала, никто меня не видел. Садилась, спускала вниз колготки и трусики, и давай пальчиком или всей ладонью.
Сначала просто расстегивала куртку, потом стягивала свитер, оставалась в одной майке. Иногда шло дальше — до трусиков, до босых ног. Ботинки — прочь, носочки — в сторону, хруст ступнями по снегу, словно сотни мелких иголочек касались ступней. Снег лип к коже, холод просачивался внутрь, но мне это нравилось. Даже слишком.
— Офигеть, вот это кайф... — прошептала я, улыбаясь самой себе, как сумасшедшая. Присела прямо на снег, дыхание вырывалось паром. Рука потянулась вниз, другая — схватила пригоршню ледяного снега. Остальное — на грани безумия. Снег обжигал, я втирала его туда, глубже, сильнее, не сдерживая стонов.
— Аааа... чёрт... — губы шевелились сами, тело выгибалось, волна накрывала с головой. Сердце колотилось, дыхание сбилось, а ноги дрожали, будто после марафона. Но внутри — восторг, пульсирующее наслаждение, почти дикое, первобытное.
После каждого такого приключения я возвращалась домой, улыбаясь своей тайне. Этот ритуал стал для меня чем-то особенным, чем-то, что я всегда буду помнить и к чему буду возвращаться в своих мыслях. Я чувствовала себя смелой и бесстрашной, готовой к новым приключениям и открытиям.
***
Но однажды это мне стоило больших неприятностей. Да-да, за мной наблюдали.
Едва я разделась и по привычке присела голая, держа в руках комочки снега, как из-за кустов вышли двое мужчин. Один из них был средних лет, лет сорока, с короткой стрижкой и в джинсах и куртке. На его лице была усмешка, а глаза сверкали любопытством. Второй был помоложе, лет двадцати пяти, с длинными волосами, собранными в хвост, и в спортивной одежде. Он держал в руках мою одежду и тоже улыбался, но его улыбка была более хищной.
— Ну что я тебе говорил, она здесь постоянно останавливается, раздевается и мастурбирует, — сказал старший, подходя ближе.
Я взвизгнула и попыталась спрятаться за дерево, но они меня поймали. Один из них, старший, держал мою одежду, а оба усмехались, рассматривая меня с головы до ног.
— Ну что, малявка, что ты делаешь? — спросил младший, подходя ближе.
— Да ладно, не бойся, — сказал старший, усмехаясь. — Мы же не звери. Просто хотим понять, что ты тут делаешь.
— Я… я просто… — заикаясь, начала я, но слова застряли в горле.
— Да ладно, не стесняйся, — сказал младший, подходя еще ближе. — Мы же видим, что ты тут не просто так. Расскажи нам, что ты делаешь.
Я чувствовала, как кровь прилила к лицу, а сердце билось быстрее. Я была в панике, но в то же время чувствовала странное возбуждение от их внимания. Они стояли передо мной, улыбаясь и рассматривая мое обнаженное тело, и я не знала, что мне делать, и как им ответить.
— Ну, нравится мне это, — нехотя ответила я, стараясь не смотреть им в глаза. — Только никому не рассказывайте, пожалуйста.
— А может тебе и с нами ебаться понравится? — предложил младший, шагнув ближе.
— Не знаю, — опустив глаза, ответила я, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. — Я еще не пробовала.
— Так ты что, девушка что ли? — засмеялся старший. — Так сейчас мы это исправим.
И они оба начали хватать меня, хотя я и отбивалась. Они были сильнее, и вскоре меня повалили на снег голой спиной. Один из них, младший, пристроился сверху, разводя мои ножки в стороны. Я чувствовала, как холодный снег проникает в мою спину, а страх и возбуждение смешиваются в одно.
— Отпустите меня! — кричала я, пытаясь вырваться, но их хватка была железной.
— Тсс, не бойся, — шептал старший, держа мои руки. — Это будет весело.
— Пожалуйста, не делайте этого! — взмолилась я, но они не слушали.
У меня уже самой мурашки по коже бегали, от страха и от холода. Я замерзла прилично и хотела было одеться, но одежду они мне не отдавали. Я чувствовала себя беззащитной и уязвимой, но в то же время странное возбуждение не покидало меня. Я зажмурилась, ожидая неизбежного.
— Ну, давай, покажи ей, как это делается, — сказал старший, усмехаясь.
— С удовольствием, — ответил младший, начиная развязывать свои штаны.
Я замерла, чувствуя, как страх и возбуждение смешиваются в одно. В этот момент я поняла, что моя жизнь изменится навсегда.
Он начал двигаться во мне, все сильнее и быстрее. Я чувствовала, как его член заполняет меня, и это было странное и непривычное ощущение. Я визжала и дергала ногами, не зная, что делать.
— Ой, остановитесь! — кричала я, но он не слушал.
Он продолжал трахать меня, все сильнее и быстрее, и я чувствовала, как мое тело начинает отзываться на его движения. Я была напугана, но в то же время возбуждена, и это было странное и непривычное ощущение.
Внезапно я почувствовала, как мое тело напрягается, и я поняла, что приближается оргазм. Я закричала еще громче, но он продолжал трахать меня, все сильнее и быстрее. В этот момент я кончила, и это было самое сильное и яркое наслаждение, которое я когда-либо испытывала.
Он тоже кончил, и я почувствовала, как его горячая сперма наполняет меня. Он вышел из меня, и я почувствовала, как его сперма вытекает из меня и смешивается с снегом.
А потом он поднялся и уступил место другому, постарше. Он расстегнул ширинку и достал свой член. Я лежала на снегу голая, замерзшая и уже никакая, и мне было все равно, что со мной сделают. Пусть еще ебут, если им нравится, и мне тоже это понравилось. Вы не поверите, но это так.
— Ну что, холодная сучка, готова продолжить? — усмехнулся мужик, присаживаясь надо мной.
Он не стал сразу засовывать член внутрь. Он присел поближе и уткнулся своим членом мне в рот, и я машинально раскрыла губы и взяла его конец в рот.
— Вот так, умница, соображаешь что делать требуется, — похвалил он, начиная медленно трахать меня в рот.
Внезапно он вытащил член из моего рта и начал кончать мне на лицо. Я почувствовала, как его горячая сперма обливает меня.
— О, да, вот так, хорошая девочка, — стонал он, продолжая кончать мне на лицо.
Он закончил, и я почувствовала, как его сперма высыхает на моем лице. Я лежала на снегу, дрожа и плача, не зная, что делать. Это был мой первый раз, и я не могла поверить, что это случилось со мной.
— А ты горячая штучка, — заметил второй, поднимаясь и застегиваясь.
— Угу, горячая, — неохотно отозвалась я, всхлипывая и пытаясь подняться. — Сами бы вон на снегу голыми лежать попробовали, у меня уже вся спина замерзла. Отдайте мне одежду.
— Ага, ха-ха-ха, — засмеялись они, указывая на сарай, стоявший в отдалении. — Вон вставай, найдешь одежду там, за сараем.
Они рассмеялись и ушли, оставив меня на снегу, голую, всю испачканную спермой. Мне было обидно до слез, но что делать? Я поднялась и, босиком, побрела по снегу к сараю, чтобы найти свою одежду.
— Почему я? — шептала я себе под нос, чувствуя, как слезы замерзают на моих щеках. — Почему это произошло со мной?
Я шла, дрожа от холода и обиды, но в то же время чувствуя странное удовлетворение. Мое тело было измучено, но душа пела от пережитого опыта. Я нашла свою одежду за сараем, быстро оделась и, обернувшись, посмотрела на то место, где все произошло. Снег был испачкан, а я — изменилась навсегда.
— Ну и пусть, — прошептала я, улыбаясь сквозь слезы. — И я все равно круче, чем кто-либо.
***
После того случая меня еще неоднократно ебали в снегу на улице, и большие мужики, и какие-то мальчишки. Не знаю почему, но это мне страшно понравилось. И я решила вообще не одеваться. Зачем одеваться, если и так ебут постоянно? Без верхней одежды даже легче. А простудиться я не боялась, я стала закаленная.
Так я и выходила из дома, в летних пляжных тапочках на босу ногу и в маечке, даже трусов не одевала.
И представьте себе, я ни разу не простудилась после этого. Наоборот, закалилась до безумия, так что и на улицу стала выходить даже в самые сильные морозы без шапки и без куртки, а то и в одной майке и в шортиках. Родители, конечно же, скоро начали замечать мою странность и ругали меня поначалу, отговаривали, да и соседи жаловались, когда видели меня так на улице. Но ничего, я привыкла.
— Маринка, ты что творишь? — кричала мама, выбегая на улицу вслед за мной. — Надень хотя бы куртку! Ты же замерзнешь!
— Мам, я в порядке! — отвечала я, улыбаясь. — Мне не холодно, честно!
— Да ты же дрожишь! — возмущался папа, когда видел меня на балконе в шортиках и майке. — Ты что, с ума сошла? Надень что-нибудь теплое!
— Пап, я же сказала, мне не холодно! — отвечала я, смеясь. — Я закалилась, вот и все!
Соседи тоже не оставались в стороне. Однажды бабушка из соседней квартиры позвонила в дверь и начала читать мне нотации.
— Девочка, ты что творишь? — строго спросила она. — Ты же заболеешь! Надень что-нибудь теплое, ради бога!
— Бабушка, я в порядке, честно! — отвечала я, улыбаясь. — Я закалилась, и мне не холодно.
Со временем родители и соседи привыкли к моим странным привычкам и перестали ругаться. Они поняли, что я действительно не простужаюсь и чувствую себя отлично. А я продолжала наслаждаться своей свободой и новыми ощущениями.
— Ну, Маринка, ты даешь! — смеялась я сама над собой, стоя на дворе в морозный день в одной майке и шортиках. — Кто бы мог подумать, что я стану такой закаленной!
Я чувствовала себя сильнее и увереннее с каждым днем. Мои приключения на свежем воздухе стали частью моей жизни, и я не представляла себе, как можно жить иначе.
***
Меня уже все пацаны во дворе знали — и мой вид никого давно не шокировал. Подходили с привычной улыбкой, оглядывая с ног до головы.
— О, Маринка! Опять в своём репертуаре?
— Привет, мальчики, — ответила я, чуть смущённо, но с озорной искрой в глазах, машинально натягивая коротенькую маечку на оголённую попку.
— Не замерзла, что ли?
— Ну вы же знаете… я вообще не мерзну, — хихикнула я, прикусывая губу.
— Значит, настроение есть? Потрахаться… ?
Я приподняла бровь и прошептала, глядя им прямо в глаза:
— А как вы думаете?
Они тут же разворачивали меня к столбу, и я, дрожа, послушно опиралась ладонями, чувствуя, как ледяной воздух щекочет оголённую кожу.
Майка поднималась вверх — и мои ягодицы обнажались навстречу холоду. Снег обжигал, но только сильнее будоражил. Их движения были настойчивыми, уверенными — они входили в меня один за другим, и я стонала от боли, восторга и жара, вспыхнувшего внутри.
— Чёрт… да… вот так… — вырывалось из меня между вдохами, — ещё… глубже…
Мир вокруг сужался до ощущений: стужа, плоть, дыхание, толчки и снежинки, падающие на мою спину.
— Ой, да, еби меня сильнее! — кричала я, чувствуя, как их члены проникают глубоко внутрь. — Давай, давай, еби меня!
Они трахали меня, держа за бедра, и я чувствовала, как их руки оставляют следы на моей коже. Снег под мной таял, и я чувствовала, как холодная вода проникает в мою киску, усиливая ощущения.
— Ой, как же это круто! — взвизгивала я, когда оргазм накрывал меня. — Еби меня, еби сильнее!
Они кончали на мою задницу, и я чувствовала, как их горячая сперма стекает по моим ногам. Я оборачивалась и смотрела на них, улыбаясь, чувствуя удовлетворение и гордость за свою распутность.
— Спасибо, ребята, — шептала я, когда они отходили, оставляя меня одну в снегу. — Вы мне сегодня понравились.
Я возвращалась домой, чувствуя, как снег тает на моей коже, и улыбалась, зная, что завтра будет новый день, новые ощущения и новые мужчины, которые захотят трахнуть меня в снегу.
***
Но это было только начало. Я стала настоящей снежной шлюхой, и мои приключения продолжались. Каждый день я выходила на улицу, зная, что меня ждет. Меня трахали в разных местах: на пустырях, в лесочках, даже на детских площадках. Мужчины подходили ко мне, видя мою полуголую фигуру, и не могли устоять.
Один раз ко мне подошли двое парней, лет двадцати с небольшим. Они были в спортивной одежде, и их глаза загорелись, когда они увидели меня.
— Привет, красавица, — сказал один из них, подходя ближе. — Ты всегда такая раздетая?
— Угу, — ответила я, улыбаясь. — Мне нравится чувствовать снег на своей коже.
— И нам нравится, — сказал второй, и они оба начали расстегивать брюки. Я стояла и смотрела, как они снимают свои куртки и расстегивают брюки.
— Ну что, давайте весело проведем время, — предложил первый, подходя ко мне и обнимая за талию.
Мы зашли с ними за кусты, туда где снег не топтанный и с улицы совсем не видно, хотя совсем рядом где-то сновали машины и пешеходы.
Они начали целовать меня, их руки гладили мое тело, и я чувствовала, как возбуждение нарастает. Один из них опустился на колени и начал лизать мою киску, а другой целовал мою шею и грудь.
Как всегда в такие моменты, я напрочь забывала, что стою на снегу, в одной тонкой майке и вьетнамках на босу ногу. Мороз будто исчезал — внутри горело, внизу всё было влажным, тёплым, зовущим. Холод щекотал кожу, но я уже не замечала — всё внимание было в теле, в прикосновениях, во вкусе их губ и дыхании, смешанном с моим.
Мне было плевать на зиму, на лёд под ногами — я стояла, дрожа не от холода, а от нетерпения. И мне это нравилось.
Я не могла сдерживать стоны — тело само изгибалось в ответ на их прикосновения. Горячие губы, влажный язык скользил по моей киске, доводя до дрожи, как будто каждый вдох воздуха был уже слишком много.
— Да... не останавливайтесь... — вырвалось из меня, прерывисто, почти в рыдании, когда волна удовольствия уже накатывала. Всё внутри сжималось, натягивалось как струна.
И они действительно не останавливались. Я сорвалась — с криком, с вздохом, с захлёбывающимся криком наслаждения, выброшенная в небытие оргазма.
Один из них встал и начал трахать меня в рот, а другой встал сзади и вв член и начал трахать мою киску. Я чувствовала, как их члены заполняют меня, и это было невероятно возбуждающе.
— Ой, да, еби меня, — стонала я, чувствуя, как его член проникает глубоко в мою письку. — Еби меня сильнее!
Потому что для чего же у девчонок имеется писька, как не для того, чтобы постоянно каждый день ебаться.
Они трахали меня, один в рот, другой письку сзади, и я чувствовала, как их члены проникают в мою киску и рот. Я была в экстазе, и мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Но наконец они кончили, и я почувствовала, как их горячая сперма наполняет мой рот и киску.
— А-а… я не выдержу… — простонал один, и горячая струя заполнила мой рот. Я приняла её с готовностью, чувствуя, как его тело сотрясает спазмами удовольствия.
— Я тоже… — выдохнул другой, врываясь в меня до предела, и я ощутила, как внутри разливается жар, пульсирующий и живой.
Я сглотнула, облизывая губы, ловя вкус и дыхание, тяжёлое, насыщенное, как после бури. На лице у меня была улыбка — дерзкая, довольная, наполненная сладким послевкусием
Они оба обняли меня, и мы стояли так несколько минут, наслаждаясь послевкусием нашего секс-марафона.
***
Однажды стояли сильные морозы, около -30 градусов. Но я, как обычно, вышла на улицу в одной тонкой маечке и пляжных тапочках на босу ногу — упрямая, дерзкая, почти безрассудная. Мороз щипал лицо, ветер сразу проникал под ткань маечки, но я только смеялась — ну и пусть.
И пусть мне хоть сто раз твердят, что я себе "всё застужу" — да если бы можно было, я бы уже давно всё застудила. Но не случилось. Не дождётесь. А даже если и застужу — плевать. Это моё тело, моя жара внутри, мой холод снаружи. И вообще, мне так нравится. Так что все их «оденься нормально» — мимо.
Холод обрушился на меня сразу, как удар хлыста. Ветер пронзал насквозь, пробирался под ткань, вбивался в кожу, в грудь, в плечи. Ноги закоченели почти сразу — я едва ощущала снег под подошвами, как будто ступни превратились в куски льда. Лицо замерзало на глазах — губы налились красным, нос стал красным, дыхание стало болезненным. Казалось, каждое вдыхание воздуха оставляет на лёгких тонкую ледяную царапину.
И знаете, что самое чертовски интересное? Чем холоднее снаружи, тем сильнее пылает внутри. Не верите? А зря. Вот сами когда — нибудь попробуйте. Когда мороз лезет под кожу, когда пальцы ног не чувствуешь, а ветер жжёт щёки — вот тогда у меня там, между ног, разгорается настоящий огонь. Не просто тепло — пульсирующее, влажное, голодное желание.
Летом я такого не ощущала. Ни жара, ни солнечные пляжи не могли разбудить во мне такую дикость. А тут — минус тридцать, лёд под ногами, а у меня внутри всё словно кипит. От этого я не просто возбуждаюсь — я будто становлюсь собой. Настоящей. Без стыда, без рамок. Только я и холод. И наплевать что трясусь и вся мерзну.
— Чёрт... как же холодно... — шептала я, прижав руки к животу, пытаясь хоть как-то согреться, но всё тело трясло от озноба. — Но всё равно пойду. Обязательно кто-нибудь пристанет… даже в такой мороз.
И действительно, не прошло и пяти минут, как ко мне подошел незнакомый мужик в телогрейке и валенках. Он посмотрел на меня с любопытством и спросил:
— Не мерзнешь так, красавица?
— Конечно, мерзну, — ответила я, дрожа. — Но если меня выебете, то я согреюсь. Поебите меня, пожалуйста!
Он удивился, но быстро сообразил, что к чему, и начал расстегивать ширинку. Его руки дрожали от холода, но он не терял времени.
Я сбросила маечку. Потом скинула тапочки. И вот я — совсем голая, босая, стою на снегу. Снег под ногами мгновенно начал подтаивать, словно сама земля реагировала на жар, исходящий из моего тела. Холод жал, пронизывал, кусался — но вместо того чтобы пугать, он только разжигал огонь внутри. Каждой клеткой я чувствовала: это — мой момент.
Он стоял рядом, немного растерявшись, глядя на меня, как на наваждение, как на безумную снежную ведьму. А я — дрожа, улыбаясь, сгоревшая внутри — сама тянулась к нему.
— Давай… — выдохнула я, голос сорвался на крик. — Давай, трахай меня, ну же! Я вся твоя!
Я видела, как напрягается его член, как тяжело он дышит. Воздух между нами пульсировал. Я стояла — босиком, в снегу, голая, растрёпанная, — и никогда не чувствовала себя, такой бешено желающей.
Он резко подхватил меня, и я даже не успела вдохнуть, как уже оказалась на спине, прямо на снегу. Лёд обжигал кожу, но в следующий момент я чувствовала лишь жар — его руки раздвинули мои ноги, и его член, твёрдый, пульсирующий, вошёл в меня с упоительной медленностью.
Я вскрикнула, выгибаясь — не только от холода, а от невероятного контраста. Снег обжигал спину, грудь, ягодицы, но внутри меня было пламя. Он двигался резко, жадно, с такой силой, что снег под нами таял, превращаясь в холодную, колкую влагу. И эта вода, проникая под меня, обволакивала всё — кожу, бёдра, и даже то, что было между нами.
— Боже… да… глубже… сильнее… — вырывалось из меня между стонами, голос дрожал, как тело. — Не останавливайся…
Он трахал меня с такой силой, что снег под нами таял, и я чувствовала, как холодная вода проникает в мою киску, усиливая ощущения. Я была в экстазе, и мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Но наконец он кончил, и я почувствовала, как его горячая сперма наполняет меня.
— Ой, да, я кончаю! — кричал он, кончая мне в киску.
Но это было еще не все. Он вытащил член и начал кончать мне на лицо и грудь. Я чувствовала, как его горячая сперма обливает меня, и это было невероятно возбуждающе.
— Ой, да, кончай на меня! — кричала я, чувствуя, как его сперма стекает по моему лицу и груди. — Я хочу чувствовать тебя на себе!
Он кончил, и тёплая сперма пролилась на мою кожу — на живот, на грудь, даже на лицо. Я лежала на снегу, растрёпанная, обнажённая, мокрая, но совершенно спокойная. Счастливая. Наполненная.
Я провела языком по губам, ловя его вкус, и тихо улыбнулась — немного нахально, немного мечтательно.
— Спасибо… — прошептала я, глядя ему вслед, когда он уходил, не оборачиваясь. — Ты сделал так, как я люблю.
Я поднялась, тело дрожало от холода, но внутри всё ещё горело. Одеваться было особо нечего — только тоненькая маечка с бретельками, почти ничего. Я натянула её через голову, вздрогнув от прикосновения ткани к замёрзшему телу, и пошла домой — зная, что завтра будет новый день, новые ощущения и новые мужчины, которые захотят трахнуть меня в снегу.
****
Однажды, когда я шла домой в своих пляжных тапочках и маечке, несмотря на -20 градусов мороза, меня поймали местные подростки. Они смеялись и решили проверить, насколько я закалена. Их глаза сверкали от возбуждения и любопытства, и я поняла, что меня ждет что-то необычное.
— Эй, ты что, не мерзнешь в таком виде? — спросил один из них, подходя ближе.
— Конечно, мерзну, — ответила я, улыбаясь. — Но мне нравится чувствовать холод.
— Да ладно? — усмехнулся другой. — Тогда давай проверим, насколько ты закалена!
Они вернулись с ведром — тяжёлым, полным ледяной воды, и поставили его передо мной. Я уже знала, что будет дальше. Моё сердце билось быстрее, в животе всё сжалось от предвкушения, и где-то глубоко внутри вспыхнуло жаркое волнение. Я стояла перед ними — голая, босая, и дрожала не только от мороза, но и от нетерпения.
Один из них, усмехаясь, поднял ведро и вылил порцию воды мне на голову.
Я завизжала. Не нарочно — это вырвалось само, крик, острый, звонкий, на весь двор. Ледяная вода хлынула по плечам, по груди, по животу, стремительно стекала между бёдер. Я согнулась от шока, от пронизывающей холодной боли, но тут же разогнулась и закричала:
— Ааа! Блядь, как же это холодно!.. — и сразу же засмеялась, слезы и капли воды перемешались на щеках. — Это охренительно!
Каждая новая порция воды — словно удар молнии. Тело трясло, зубы стучали, но я чувствовала, как просыпается каждая клеточка. Холод пробирался до самых костей, но возбуждение только росло. Я сорвалась с места и побежала по снегу, голая, вся мокрая, с криками, как сумасшедшая. Снег хрустел под босыми ногами, щипал ступни, лип к телу, но мне было всё равно — я жила этим моментом.
— Ну что, готова к следующему испытанию? — с ухмылкой подбежал ко мне один из парней.
Я резко остановилась, волосы прилипли к лицу, грудь тяжело вздымалась от дыхания, и с дерзкой улыбкой ответила:
— Давайте. Ещё.
Они повалили меня прямо в снег. Я упала с визгом, смеясь, не сопротивляясь — наоборот, подставляясь. Снежинки сыпались мне на грудь, на живот, на лицо. Кто-то пригоршнями забрасывал мои плечи, кто-то обтирал мою грудь снежной кашей, а я лежала, раскинув руки и ноги, делая снежного ангела. Снег таял на коже, превращаясь в холодные капли, стекающие вдоль бёдер, между лопатками.
Потом парни обступили меня, и я почувствовала, как их руки начинают гладить мое тело.
Они были в куртках, в тёплых ботинках, укутанные до подбородка — а я стояла перед ними полностью обнажённая, босая, дрожащая, но не от страха или стыда — от холода, от жара внутри и от дикого восторга. Этот контраст обнажал что-то первобытное: они — одетые, а я — голая, беззащитная.
И они вошли в меня по очереди. Без спешки, но с нарастающей жаждой. Я ощущала каждого из них — как они входят, как двигаются, как тяжело дышат. Снег хрустел под ногами, ветер бил в лицо, но я кричала, не сдерживая себя:
— Ну же! Давайте ещё! Не останавливайтесь! Я хочу — больше!
Один из них подошёл ко мне спереди, я встала на колени, приоткрывая губы, и он без слов начал трахать меня в рот — глубоко, с рваным дыханием. В то же время другой вошёл сзади, крепко держа меня за бёдра, как будто боялся, что я исчезну.
Я ощущала их обоих — их плоть, жар, пульс. Одновременно. Внутри и снаружи. Моё тело было все облеплено снегом, влагой, спермой, но мне было всё равно.
Всё происходящее было на грани — ледяной воздух, раскрасневшееся тело, прикосновения, стоны, вспышки наслаждения. Я была как в трансе, в восторженном, безумном сне, где границ не существовало.
И когда их тела напряглись, когда дыхание сбилось окончательно, я поняла — это кульминация.
— Чёрт… я… — выдохнул один, и горячая волна разлилась внутри меня, заставив меня застонать в ответ.
Второй тоже кончил, и последний толчок отдавшись полностью. Я чувствовала их жар, их пульс, их силу, растекающуюся внутри меня, по губам, по телу, по памяти.
Я лежала, тяжело дыша, в снегу, с телом, покрытым снегом и кое-где спермой.
Потом поднялась с трудом начала одеваться.
Майка… Тонкая, мокрая, противная. Прилипла к телу, к груди, к животу — всё через неё видно, а толку ноль. Ни тепла, ни защиты. Одеть её в -20 — это не одежда, это просто издевательство.
— Ооооо... Аааа... Блядь… Пиздец просто, — стонала я сквозь зубы, пытаясь хоть как-то натянуть её пониже.
И тут меня накрыло осознанием: мне же идти домой… в этой мокрой тряпке. А они что? Они смеялись, обливали, как будто я кукла. Что думали? Что я железная? Да я, может, и бешеная — но всё-таки живая. Я — девочка. Я чувствую. Я мёрзну. Я злюсь.
И всё равно, сквозь злость и дрожь, я знала: я справлюсь. Я дойду. А завтра, возможно, снова соглашусь. Потому что мне это, чёрт возьми, нравится.
Все мое тело замерзло, и я не смогла найти свои пляжные тапочки. "Ну и черт с ними," — подумала я и пошла домой босая, в одной тоненькой мокрой маечке, несмотря на мороз в -20 градусов.
Я шла по городу, по окраинным улицам, и на меня смотрели, недоумевали и удивлялись. Люди кричали что-то вслед, но я не оборачивалась и не обращала внимания. Мне было очень холодно, и мои босые ноги на снегу совсем замерзли и задубели от холода. За мной оставались босые следы на снегу, и я чувствовала, как каждый шаг приносит новую волну холода, проникающего в мою кожу.
— Ой, как же холодно… — шептала я, еле слышно, губами, уже почти не чувствующими своё движение. Тело дрожало безостановочно, зубы стучали, ноги будто налились свинцом — но я упрямо шагала вперёд. — Но я дойду. Я должна.
Губы вспухли, нос замерз, дыхание вырывалось короткими облаками пара. Каждое вдыхание — словно лёд в лёгкие. А снег под босыми ногами уже не казался снегом — больше как наждачка, колющая, скользкая, злая. И всё равно... внутри меня пылало странное чувство. Не страх. Не сожаление. А гордость. Дикая, упрямая гордость.
— Я закалённая… я сильная… я справлюсь, — повторяла я про себя, почти как мантру, с каждым шагом в этот ледяной ад.
Люди оборачивались. Кто-то — в шоке, кто-то с явным сочувствием, кто-то с осуждением. Я чувствовала их взгляды — прожигающие не меньше мороза.
— Господи, вы посмотрите на неё…
— Она же вся мокрая!
— И босиком… Боже мой… бедняжка…
Но я не поднимала глаз. Не отвечала. Не оправдывалась. Я просто шла. Шла, оставляя за собой на снегу босые следы.
Когда я наконец добралась до подъезда, ноги уже не чувствовали ни снега, ни асфальта под собой. Они казались чужими — словно приклеены к телу, но больше не слушались. Пальцы побелели, ступни стали тугими, как ледышки. Руки дрожали, когда я тянулась к замёрзшей дверной ручке. Пару раз мимо. Но я всё-таки повернула ключ и толкнула дверь.
В квартиру ворвался мороз вместе со мной. Я стояла в прихожей — босая, насквозь мокрая, тонкая майка прилипла к телу, волосы тяжело висели, с них капала вода на пол. Щёки горели, а слёзы, проступившие от напряжения и холода, моментально начали кристаллизоваться на коже.
Мама выбежала из кухни, и я сразу увидела, как её лицо исказилось от ужаса.
— Маринка! Что ты… Господи, ты же мокрая! Ты что, с ума сошла?! Ты ж замёрзнешь, девочка моя!
Я попыталась улыбнуться, но лицо не слушалось. Губы онемели, подбородок дрожал, а голос был тонкий и еле живой:
— Всё нормально, мам. Я… просто закаливаюсь…
И в этот момент по щеке скатилась ледяная слеза. Не то от боли, не то от облегчения. Я стояла перед ней — дрожащая, безумная, но с каким-то внутренним триумфом. Я это сделала. Дошла. Выдержала. Проверила себя — и снова победила.
Мама бросилась ко мне, накинула полотенце, потом одеяло, повела на кухню, бормоча что-то сквозь слёзы и ругань. Но я уже не слышала. Мне было тепло — не от чая, не от батарей, а от того, что я была собой.
Я пошла в ванную, чтобы согреться, и смотрела на свое отражение в зеркале. Мое лицо было красным от холода, а глаза светились от пережитого опыта. Я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо, и знала, что завтра будет новый день, новые ощущения и новые приключения.
***
Утром, выходя из дома, я по привычке стала искать свои пляжные тапочки, но не нашла. Потом вспомнила, что потеряла их вчера. "Ну и что?" — подумала я. "Так босиком пойду. Мне по фигу, я закаленная." Правда, я никогда еще раньше целый день босиком по снегу не ходила, но ничего, привыкну. Я такая.
Я вышла на улицу босиком — прямо в снег. Мороз хлестнул меня в лицо сразу, как только я сделала шаг за порог. Минус двадцать, и ещё ветер — не резкий, но наглый, как будто знал, куда дуть. Он сразу полез под маечку, поднимал её край, обнажая меня. А под ней, как всегда, — ничего. Ни трусиков, ни даже тонкого намёка на них. Я люблю, когда снизу — свобода. Кожа, холод, ветер. И всё по-настоящему.
Снег под ногами хрустел звонко, как хрупкое стекло. Я чувствовала, как он прилипает к ступням, как холод поднимается вверх по ногам, жалит колени. Тело вздрогнуло — не от страха, а от шока. Ветер гулял по оголённой коже, щипал попу, щекотал между ног, пробирался везде, куда не звали. Щёки начали алеть, губы стянуло, дыхание стало рваным, превращаясь в облачка пара.
Я дрожала — всем телом, каждая мышца напряжена. Но я не остановилась.
— Ой… как же холодно… — прошептала я себе под нос, сжав руки в кулачки и сделав ещё один шаг. — Но я должна… я обязана дойти… до школы…
Снег скрипел, как будто сам противился моему пути, но я шла. Потому что это была не просто прогулка. Это был вызов. Себе. Миру. Морозу. Я — голая снизу, в одной маечке, босиком — и всё равно иду. Потому что я — Маринка. Я особенная. Одна такая крутая. И мне всё можно.
Я шла, чувствуя, как каждый шаг приносит новую волну холода, проникающего в мою кожу. Мои ноги начали терять чувствительность, и я понимала, что если не согреюсь, то могу заморозить их. Но я не останавливалась, зная, что это меня закаляет.
Я уже давно ходила в школу в одной маечке — тонкой, лёгкой, почти невесомой. К этому все привыкли. Ну да, странная. Ну да, ходит зимой в летнем — бывает. Сначала дразнили. Потом смотрели косо. А потом махнули рукой — мол, Маринка такая, с неё станется. Перестали обращать внимание.
Но сегодня всё было по-другому. Сегодня я пришла ещё и босиком. Прямо с мороза. Ветер задувал мне под майку, а снег жал подошвы, когда я шла через двор. Я вошла в школу, и я с удовлетворением ощутила под ногами тепло. Я прошлепала босиком по коридору, оставив за собой мокрые следы. Я видела, как одноклассники притихли — не в шоке, но в настороженном внимании. Смотрели не столько с удивлением, сколько с ожиданием: «И это ещё что за номер?»
— С добрым утром, — сказала я, проходя мимо, будто всё в порядке. И села за парту. Майка прилипла к телу, ноги покраснели от холода, но я держалась спокойно. Дрожала, да. Но улыбалась. Мне было важно не показать слабости. Я сама выбрала этот путь — и хотела идти до конца.
Учительница прошла мимо, взглянула на мои ноги, сжала губы, но ничего не сказала. Она уже знала, что спорить со мной — пустое. Всё равно не послушаюсь.
— Закаляешься? — тихо спросила Катя с соседней парты.
— Угу, — кивнула я. — Новый этап.
— Сумасшедшая ты, — покачала она головой. Но в голосе её звучало не осуждение, а лёгкое восхищение.
Я снова посмотрела в окно. Снежинки медленно падали на школьный двор. И я чувствовала: всё правильно. Я иду туда, куда хочу. Холод — мой союзник. Вот закончатся уроки — и обратно тоже пойду босиком.
Так я и провела весь день — с урока на урок, босиком, в одной маечке, как ни в чём не бывало. Сначала, конечно, на меня все пялились. Некоторые хихикали в коридоре, перешёптывались, кто-то специально оглядывался дважды. Учителя вздыхали, кто-то пытался сделать замечание, кто-то просто качал головой.
А я продолжала ходить босиком — по холодному кафелю, по мокрому после уборки полу, по лестницам, босиком, и не подавала вида, что мне хоть сколько-то неудобно.
На переменах я не пряталась. Напротив — стояла в коридоре, разговаривала с подругами, иногда даже выходила в тамбур, где дул сквозняк. Да, ноги горели от холода, пальцы немели, но внутри была такая странная уверенность, что я делаю правильно. Это был мой вызов, и я не собиралась отступать.
Прошло несколько уроков — и все успокоились. Кто хотел посмеяться — уже посмеялся, кто хотел поругаться — устал.
Так и вошло в норму. Никто больше не удивлялся. Просто принимали как факт: Маринка — она такая. Босиком, в майке, по всей школе. Идёт на химию, на математику, на физру — как будто это самое обычное дело.
И мне было хорошо.
***
Я возвращалась обратно из школы, все так же босая, раздетая, в одной тоненькой маечке на голое тело. А мороз ребята был -20. Это было так холодно и одновременно так круто!
Незнакомая старушка остановилась, глядя на меня, и сказала:
— Девочка, что ж ты делаешь? Такой мороз, а ты раздетой ходишь, да еще и босиком. Простудишься же!
— Ничего, бабушка, я закаленная, — улыбнулась я, продолжая идти.
Старушка покачала головой и пошла своей дорогой, а я продолжила свою прогулку. Ветер задувал, поднимая края моей маечки, и я чувствовала, как холодный воздух обжигает мою кожу. Мои ноги уже совсем замерзли, и я начала чувствовать, как они теряют чувствительность.
Через некоторое время ко мне подошел мужчина средних лет в пальто и шляпе. Он смотрел на меня с интересом и удивлением.
— Девушка, вы не замерзнете? — спросил он, останавливаясь рядом со мной.
— Нет, я в порядке, — ответила я, улыбаясь. — Я закалилась.
— Удивительно, — сказал он, качая головой. — Вы очень смелая. Берегите себя!
Он пошел дальше, а я продолжала свою прогулку. Мои ноги уже совсем не чувствовали холода, и я начала чувствовать себя как в трансе. Я шла, оставляя за собой след на снегу, и чувствовала себя частью этого холодного, но прекрасного мира.
Вскоре ко мне подошли две девушки моего возраста, одетые в теплые куртки и шапки. Они смотрели на меня с удивлением и восхищением.
— Привет, ты что, совсем не мерзнешь? — спросила одна из них.
— Привет, — ответила я. — Нет, я закаленная. Мне нравится чувствовать холод.