Александр Бутырилин, 63-летний страдалец судьбы, наконец-то нашёл женщину. Не просто женщину, а особенную. На пять лет моложе его, юрист по профессии, но не из тех, что в лаковых туфельках по коридорам суда скользят, а из тех, что "работала на зоне".
Когда Казимир Бобров, поэт-охранник, впервые увидел её, он остолбенел.
- Александр... - прошептал он, глядя, как новообретённая пассия брата одним движением опрокидывает стопку водки, не морщась, будто пила воду. - Это... это же...
- Люба, - гордо представил Александр. - Юрист.
- Юрист? - переспросил Казимир. - Или конвоир?
Люба хрипло рассмеялась и хлопнула Казимира по плечу так, что он чуть не слетел со стула.
- Я, милок, не бумажки подшивала, - пояснила она. - Я там решала.
И тут же, вспомнив что-то, громко выругалась на том богатом языке, который, видимо, и был её настоящим профессиональным инструментом.
Александр сиял.
- Видишь, Казимир? Настоящая! Не то что твои трезвенницы да богомолки!
Казимир молча налил себе водки.
Вечер шёл своим чередом. Люба рассказывала байки из тюремной практики, Александр восхищённо крякал, а Казимир потихоньку осознавал, что его двоюродный брат, видимо, нашёл свою вторую половинку - если, конечно, под "половинкой" понимать гирю, брошенную в лицо.
Вдруг Люба, разгорячённая воспоминаниями, вдруг вскочила и, указав на Александра пальцем, гаркнула:
- А ну-ка, старик, давай выясним, кто в доме хозяин!
И прежде чем Казимир успел понять, что происходит, она схватила Александра в захват, который, судя по всему, применяла к особо буйным заключённым.
- Люба! Милая! - захрипел Александр. - Я же... я же не против!
- То-то! - рявкнула она и отпустила его, после чего звучно чмокнула в лысину.
Казимир, потрясённый, допил свою стопку.
- Да, брат... - начал он. - Ты уверен, что...
- Она - любовь моя! - перебил Александр, поправляя воротник. - С ней я чувствую себя живым!
- Надолго ли... - пробормотал Казимир.
Люба тем временем уже наливала новую стопку и, чокнувшись с обоими, провозгласила:
- За любовь! И чтоб никто не рыпался!
Казимир выпил. Александр выпил. Люба выпила и тут же потребовала продолжения.
А наутро, когда Казимир, с тяжёлой головой и ещё более тяжёлыми раздумьями, покидал дом брата, он услышал за дверью весёлый крик Любы:
- Старик, а ну-ка, подмети тут, а то как в зоне заставлю!
И довольное кряхтение Александра в ответ.
Казимир покачал головой и пошёл прочь.
"Голь, моль, боль... - вспомнил он своё стихотворение. - А теперь ещё и воля..."
И, вздохнув, решил, что, пожалуй, лучше уж трезвенница.