Казимир Бобров, поэт-охранник, сидел на своём табурете у склада копчёной рыбы, когда увидел неожиданное зрелище: Сократ, которого только что уводил участковый, уже возвращался обратно, размахивая руками.
- Тебя же... - начал Бобров.
- Ага! - перебил философ. - Но участковый остановился штрафовать бабку с цветами. Она, видишь ли, торговала без патента. Я же, как человек без определённого места жительства, патента не требую. Истина ведь не облагается пошлиной!
Бобров хотел возразить, но тут из-за угла послышался возмущённый голос:
- Пятнадцать рублей штрафу! И чтобы больше тебя тут не видел!
- Да какие ж у меня пятнадцать рублей, милок? - раздался старческий голос. - Это ж целых три букета!
Сократ философски вздохнул:
- Видишь ли, друг мой, вот она - истинная диалектика власти. Бабка продаёт красоту, а государство продаёт ей разрешение на эту красоту. Кто из них ближе к истине?
- Бабка, - не задумываясь ответил Бобров. - У неё хоть цветы настоящие.
- О! - воскликнул Сократ. - Ты начинаешь понимать! Но тогда скажи: если бабку оштрафуют, она станет несчастной. А если не оштрафуют - счастливой. Но где же само счастье? В цветах? В отсутствии штрафа? Или в том, что участковый в этот раз оказался не очень злым?
Бобров задумался. В это время Плюшкин, услышав философские рассуждения, снова высунулся в окошко:
- Бобров! Почему этот... этот... опять здесь?
- Он философствует, - честно ответил Бобров.
- А я бухгалтерствую! - рявкнул Плюшкин. - И в моих отчётах нет графы "философия"! Только доходы и расходы!
Сократ подошёл к окошку:
- А скажите, уважаемый, если вы запишете счастье в доходы, то в какие расходы вы запишете несчастье?
Плюшкин побледнел:
- Это... это... - он судорожно схватился за счёты. - Это форс-мажор! Непредвиденные расходы! Списать на убытки!
В этот момент вернулся участковый Ухватов, красный от злости:
- Ага! Вот ты где! Бабка отдала последние пять рублей, а ты сбежал!
- Я не сбежал, - спокойно ответил Сократ. - Я вернулся к источнику мудрости. - И показал на бочку с селёдкой.
Участковый схватился за голову:
- Всё! В психушку тебя! Там у нас один уже сидит - говорит, что он Наполеон.
- А может, он и правда Наполеон? - задумчиво спросил Бобров.
- Бобров! - завопил Плюшкин. - Записывай в журнал: "Посторонний предмет - один философ. Списать в расход".
Когда Сократа увели окончательно, Бобров взглянул на бабку, которая, всхлипывая, собирала свои цветы. Он подошёл и молча положил в её корзинку трёшницу - свою дневную зарплату.
- Ой, спасибо, сынок, - прошептала старушка. - Вот возьми цветочек, для счастья.
Бобров взял ромашку и приколол её к своей шинели. Может, счастье - это и не нужно ни с чем сравнивать. Может, оно просто есть - как этот цветок. Как селёдка в бочке. Как бабка, которая, несмотря на штраф, всё равно дарит цветы.
А в бухгалтерии Плюшкин яростно вписывал новую строку:
"Убытки от сентиментальности - 3 рубля. Списать на статью "Непредвиденные глупости".
И склад копчёной рыбы снова погрузился в тишину, нарушаемую лишь шелестом бухгалтерских отчётов, всхлипываниями бабки за углом и тихим шепотом ромашки на потрёпанной шинели поэта-охранника.