...Я здесь, 
где Ангелы поют,
я слышу Богу восхваленье,
я умерла
и оказалась тут –
уже не мёртвая –
себе на удивленье. 
Я слышала, как Ангел шелестел –
мне пели крылья или сам он пел,
как будто предлагал играть с мячом,
как будто я вернулась в дом. 
А я не помню, чтобы здесь с мячом играли. 
А люди подходили, повторяли,
что умирают только раз:
не будет больше страшных глаз
и страшных рук,
что горло мне сжимали.
Здесь... Свет!
такой, который в нас,
но мы не видели, не знали. 
Мы сами Ангелами стали. 
О люди! Веруйте в Христа!
Он шёл ко мне –
высокий, яснолицый,
и многому могла я удивиться,
как будто солнце поднималось,
пели птицы,
сбывалась на земле мечта…
И мать его
явилась мне. 
Всё утешала, всё жалела. 
Уходит боль. 
Но вдруг придёт во сне. 
И кажется, ей нет предела. 
И я смотрю
с тревогой на ворота,
как будто дьяволы прощённые войдут...
О люди добрые!
Я рано тут. 
О мама милая!
Мне так сказать охота...
Хоть что-нибудь,
хотя б два слова...
Тянусь к тебе...
И вот коснулась я руки...
Не рёва я,
не рёвушка-корова,
нет, мама,
не меняю я платки.
Не буду плакать. 
Мама, я не буду.  
Но ты не жди меня назад. 
Я не вернусь (так навевает сад),
так крылья шелестят повсюду.

Я не вернусь,
чтоб белою невестой
не наряжала ты опять. 
С хорошей девочкой небесной
вчера ходила я гулять. 

Не надо, мамочка,
не надо!
(Опять слезинки на твоих глазах.) 

Я посадила деревце для сада. 
Мне вместе с ним расти на небесах. 

Пусть спит нарядная невеста
в своей судьбе, в своей судьбе. 
Я буду девочкой небесной
грустить тихонько о тебе. 

...Здесь много мест,
где посижу немножко,
и вновь хожу себе,
хожу...

- Ты всё же возвращайся,
Лиза!
Окотилась наша кошка,
я одного оставлю,
придержу...