Господи, какое простое решение! Если игрушка одна - вовсе не нужно её делить, ей нужно наслаждаться вдвоем.

Две лилии и роза на сером картоне.

... из главных источников силы Советского Союза, 
является дружба народов нашей страны, 
выдержавшая все трудности и испытания войны ... 
И. В. Сталин.

Глава первая. 

Как последний штрих в ремонте, кусок картона, вырезанный из обувной коробки, приладить липкой лентой на место зияющей дыры в оконном стекле. Ольга примерно представляла историю происхождения этой дыры - женихи предыдущих обитательниц комнаты, в окна бросали камушки,  кто-то переусердствовал. Она отошла на шаг полюбоваться на дело своих рук. Для красоты бы еще цветочков нарисовать на картоне фломастерами. 

Надо посоветоваться с сестренкой. Но Светка, давно уже ушла к коменданту, выхлопотать веселеньких занавесок и запропастилась. Ха ха! Уж этот Андрей Яковлевич. "О! Сестрички - близняшки!" - суетился Андрей Яковлевич, когда сестры пришли сегодня утром  к нему с ордером из деканата. -  "Вам то, положено два места-койки в  отдельной комнате, по-семейному. Да уж, да уж." И блестели шаловливо близорукие глазки за толстыми стеклами очков.

Не надо ждать сестру, она сама нарисует, что ни будь. Да. На сером картоне будут две белые лилии. Ольга немного подумала. И обязательно красная роза, нежно обвивающая своим стеблем лилии. Роза не получилась. Бутон слегка смахивал - на тряпочные легкие неисправимого курильщика, а стебель с шипами - на колючую проволоку. Ладно, и так сойдет.

- Олка! - сразу с порога защебетала Светлана - а, что я раздобыла у коменданта! Он мне сам навязал, когда я сказала, что собираемся объединить две кровати. Вот.

И она торжественно, жестом зазнавшегося фокусника,  развернула огромное, желтое, пушистое покрывало.  

- Андрей Яковлевич такой смешной! Похож на розового жабенка.
- А почему розового?
- Потому что, я говорю: "А мы хотим кровати соединить, чтобы спать вместе", а он покраснел и дышит, дышит, вот так: "Аха, Аха, Аха", словно, только что вынырнул из под воды.
- Небось, глазки ему строила? Зачем ты к нему цепляешься? 
- Ага, но он нам, еще обещал журнальный столик. Как ты думаешь, возле окна неплохо будет смотреться?

 Покрывало выгодно украсило комнату, как раз в оттенок с малиновыми занавесками. Бантики! Еще разноцветные бантики с ленточками повязать на ажурные, чугунные спинки разномастных кроватей, отлитых еще во времена маминой юности, когда она  училась в этом институте. Кто знает, может быть она зачала их с папой на одной из этих кроватей. Эта озорная мысль рассмешила сестер.

- Ложимся спать. Как ты думаешь, мы будем выглядеть свинюшками, если проспим первый день занятий? 

Быстро, наперегонки, как в детстве, разделись, чтобы не досталось выключать свет и одновременно юркнули в кровать.

- Тебе, тушить свет!
- Не-а! Я первая легла.

В дверь вкрадчиво постучали, вернее, просто поскреблись ногтями. Сестры удивленно переглянулись. Дверь не заперта на замок.

- Кто там?

Молчание. Затем новое по-скребывание, словно жадная мышь настойчиво пытается затащить в свою норку непомерно большой сухарь. 

- Войдите, открыто!

Комендант.  Не вошел, а скользко втиснулся в комнату, чуть приоткрыв дверь, воровато, таясь, пунцовый, круглые линзы очков непропорционально увеличивали глаза. "Розовый жабенок" - прыснула Ольга.

- Я тут, проходил мимо... - сказал Андрей Яковлевич, ошалевший от своей собственной смелости и спонтанно принятого решения. - Смотрю, свет у вас еще горит. А вы уже спите?
- Да, мы уже спим. - как можно суше и неприветливее сказала Ольга, натягивая одеяло по самый подбородок, не дай бог, он увидит, даже оголенный локоть.
- Значит, обустраиваетесь? - промямлил комендант, почувствовав неприязнь девушек.
- Обустраиваемся.

Говорить совершенно не о чем. Зачем он приперся? Чтобы пожелать им спокойной ночи? Они только об этом и мечтали... Андрей Яковлевич неуверенной походкой прошел от дверей к кровати, порывисто присел на краешек. Светка испуганно пискнула отодвигаясь.

- А вот, свет на ночь, надо выключать. Да. Из экономии. И двери закрывайте, мало ли, кто бродит ночью по общежитию. Это хорошо, что я еще задержался на работе. А когда уйду?
-Хорошо, Андрей Яковлевич.
- Если что, сразу же идите ко мне.
- Если что?
- Ну мало ли... Вы же девушки хрупкие... Обидеть кто угодно может.
- А, Вы, будете нас защищать?  - съязвила Ольга.
- Ну, вроде того, вроде... Я, собственно, пришел спросить: журнальный столик вам еще нужен? Так я его принес, он за дверью стоит.
- Да.
- Тогда, я пойду?
- Да.
- Спокойной ночи, близняшки.
- Спокойной ночи, Андрей Яковлевич.

Комендант неловко поднялся с кровати, потоптался в нерешительности, явно разрываясь между порывом поцеловать, по-отечески, девушек на ночь или срочно исчезнуть, но строгие, даже несколько сердитые взгляды сестер не давали никакого повода. А что он ожидал? Его тут встретят с растопыренными губами? Пристыжено, бочком пошел на выход. Около двери остановился, ни с того ни с сего сказал.

- Значит спите вместе? Это хорошо.

Тихо выскользнул из комнаты.

- Идиот.
- А я,  тебе, говорила. Что ты, там с ним накокетничала, что он возомнил из себя?

Глава вторая. 

На первую лекцию они безнадежно опоздали, элементарно проспав.

- Хорошенькое начало!
- Быстро! Бегом!

Заметались по комнате как заполошные куры, в суматохе делая множество лишних, бесполезных движений. Куда там, ресницы подкрашивать, умыться бы просто, но бежать в общий умывальник в конец коридора...

- Черт с ним, с умыванием. Завтра.
- Слушай, ну нельзя же так! Растрепанными. Все таки, первый день. Нас убьют за это?
- А то ж.

Нервы стоят дороже. Мама бы истерику закатила, это точно. "Ах, опоздали! Ах, какой позор." Они еще раз оценили по достоинству, факт, что мама за тридевять земель и не стоит как прежде над душой. "Отец, ну посмотри на этих кобыл! Губы накрасили, а постель заправить - нянька нужна." Блистать - так блистать. А что? Не красивые?  Яркие, белокурые волосы, зачесанные волосинка в волосинку  как в зеркальном отражении, лица, хоть сейчас в Голливуд, с аккуратными родинками под  губами, у одной настоящая, у другой крашенная, рост один в один и безупречно одинаковая одежда. Пусть путаются и гадают - кто где: "Девушка, как Вас, зовут?" "Оля" "А Вас?" "Оля"  Так представляться они выдумали еще в школе, подчеркивая свою исключительную одинаковость, ну и лишь мать с отцом никогда не ошибались. Что сестры не предпринимали для обмана. "Это еще, что за маскарад? А ну сейчас же, смой эту родинку". 

Они опоздали и на вторую лекцию. Произвели небольшое замешательство, войдя в лекционный зал. Профессор поперхнулся, прервав речь на полуслове, по залу пронеслась легкая волна оживления похожая на вздох. Сколько там человек? Две группы - около восьмидесяти человек. В основном девушки. Мальчиков, то всего, с пяток наберется. Скорее  это был вздох зависти или осуждения за наглое опоздание. "Ладно. Переморгаем."

- Разрешите?
- Конечно, входите, девушки. - Профессор снял очки, затем вновь их надел,  потом еще раз снял. 

И ничего интересного на этих занятиях нет, школа и школа, лишь время, на нудную лекцию, отведено в два раза больше. Высидеть до короткой переменки почти невыносимо. Сестры были немного разочарованны. А как мама взахлеб нахваливала институт. "Лекции! Просто сказочные! Профессор говорит, а ты слушаешь и каждое слово впитываешь в себя, впитываешь как мёд!"  Они конечно же подозревали, что это сплошной врёж и пропаганда, но может все таки профессора сейчас не те? Перевелись? 

Ну и мальчиков: раз, два и обчелся. Они внимательно и критически их осмотрели. Смотреть не на что. Зеленые - в смысле, юнцы. Желторотые птенчики, еще домашние пирожки не переварили. Нет. Эти мальчики не для них. Может старшекурсники получше. Хотя? Кто из настоящих мужиков идет в педагогический? Ужасное разочарование.

На переменках ни с кем не общались. Зачем? Вдвоем они, вполне самодостаточны. Им никто не нужен. Еще развлекай кого попало... Увольте, ради бога. А вдвоем можно и помолчать, так никакой неловкости, если понимать друг друга с полдвижения брови. 

- Я зверски устала. - выдохнула с облегчением Светлана, когда наконец, прозвенел звонок с последней пары уроков.
- А я то как! Что-то мне подсказывает: а ведь, мы заслужили по порции доброго мороженного.
- Ага, но мама сказала: "Деньги экономить, не тратить на мороженное и на губную помаду."
- Щас! Где эта мама? Давай, не жадничай. Я тут старшая сестра.

На ступеньках институтского кафе сидел парень. Хм. Вот он настоящий мужик! Крепкий загар, стальные скулы и вороные волосы, и глаза. Глаза как у принца Давида - жгучий антрацит. Интересненько. А второго, точно такого же, у него нет в запасе? Окинули его откровенно оценивающим взглядом. Они конечно же не дрянные девчонки, про которых на всех комсомольских собраниях говорят в крик, но этот парень, один на сотню. Вот бы такого... с таким познакомиться. 

- Эй, девчонки! Фью, Фью. - присвистнул парень, изображая приятное удивление, они оглянулись обворожительно улыбнулись.
- Куда идем?
- Вообще-то хотим познакомиться с этим кафе, но если, какой ни будь, молодой, интересный человек предложит нам по порции мороженного, мы не откажемся.
- Ты что? - шепнула Светка легонько толкнув сестру локтем в бок.
- А, что? Должен же быть в этом кафе кто-то, кому не жалко пару мороженнок для бедных девушек.  
- Предположим, мне не жалко... Но в этом кафе, не мороженное - сплошная отрава.
- Тогда, покажите, где...

Парень неопределенно махнул рукой. Какая разница - где?  Это, просто, пригласительный жест. И они пошли за ним.

- Меня зовут, Аслан. - сказал парень, осторожно беря под руки сестер - что в переводе означает: "Огонь"
- С какого?
- С чеченского. А вас?
- Оля. Оля - Одновременно выпалили сестры и рассмеялись.
- Вот как? - Удивленно вскинул брови Аслан.
- Одну из нас, зовут, Света.  Но это неважно. Правда?
- Почему неважно? Тебя зовут, Света. - И он кивком головы указал  на Светлану.

Глава третья.  

- Лапочка! - сказала Светлана, глядя вслед уходящему Аслану.

Он проводил их, после прогулки по городу, до общежития, потрепал дружески обеих по волосам, привлек к себе, и смело, по очереди, чмокнул в щеку. "Мне пора, я вас найду завтра сразу после последней пары" - сказал с улыбкой и оставив их у парадного входа в общежитие, ушел.

- Делить-то как его будем? Брата у него нет.
- Да, ну тебя, дурочка! 
- Сама такая. 

Впервые между ними произошла размолвка. Светлане, Аслан очень понравился, но Ольга агрессивно взяла в свои руки всю инициативу, начиная с нахального знакомства до самого прощания. Вела себя так, будто сестры вовсе нет рядом, перехватывала весь разговор и концентрировала все внимание парня  вокруг себя. Светлане оставалось лишь молчать и к концу она совсем скисла и поникла. И что же теперь делать, если им нравится одно и тоже, если они отдают одинаковые предпочтения? Они об этом никогда не думали, ранее их такое положение устраивало и даже вызывало чувство гордости своей уникальностью. А сейчас у них появилось нечто неделимое на двоих. Светлана твердо решила бороться. Завтра она подключит все свое обаяние. Она умеет. Возьмет и ответит на его поцелуй, при встрече, вложит в свой поцелуй всю нежность и страсть на которую способна. Он поймет и почувствует, он очень умный. Ведь как-то он угадал с первого раза, что ее имя принадлежит ей? 

- Завтра, я пойду с ним по городу гулять одна. - сказала Ольга.
- Как? Ты понимаешь, что ты говоришь?
- Он мой! Светка, отдай его мне.
- Но... Мы же...

Да. Они никогда не расставались. Ни одной минуты друг без друга.  Они и поссорились в детстве всего один раз, когда отец купил им, не подумав, только одну игрушку, обезьянку-акробатку. Тогда они подрались, но мать разбила вдребезги эту пластмассовую обезьянку у них на головах с истерическим криком: "Никому, слышите, никому!!!" Этот урок они запомнили на всю жизнь. 

- Светка, ты умеешь, кого хочешь, поставить на уши. Я не умею. Ты найдешь еще себе. А он мой, мой.
- Я тоже его хочу!!! - Гневно воскликнула Светлана и ее голос сорвался на крик.

Они стояли друг перед другом, лицо в лицо, взбешенные, переполненные решимостью вцепиться друг другу в волосы. И в мыслях пульсировал один и тот же крик: "Никому, слышите, никому!" Даже не услышали стука в дверь. За дверью не стали дожидаться отклика, и бесцеремонно, рывком ее распахнули. Комендант. На этот раз он не был столь робким. Вошел злой, как хозяин которого укусила его собственная собака. Хозяин чертыхается и ищет свое пыльное ружье, что бы тут же пристрелить отбившуюся от рук тварь. 

- Так. Сестры уже ругаются. Из-за кого? Из-за того местного, что проводил вас сегодня?
- Что Вам угодно, Андрей Яковлевич? - Резко спросила Ольга еще не отойдя от недавней ярости.
- Значит, так! Я запрещаю вам встречаться с местными.
- С какой стати? Вы нам не отец!
- Я, комендант. И на период всей учебы, единственный ваш отец. С местными нельзя заводить никакой дружбы!
- Но, почему?
- Они - чечены. Это, вам ясно?
- Но, Аслан не такой. Он хороший! - крикнула Светлана набрав в легкие побольше воздуха. Вот сейчас она кинется и расцарапает коменданту его, с красными прожилками, щеки. И пусть ее потом выгонят из общежития.
- Я вам сказал! Все они - зверьё, только что спустились с гор. - громко, четко, разделяя каждое слово интонацией, сказал комендант, - а вы, доверчивые дуры, так и лезете к ним в когти. Из года в год.

Резко повернулся на каблуках, вышел из комнаты, хлопнув дверью.

- Ублюдок!

Какое он имеет право следить за ними и так опекать?  Они же не маленькие девочки из песочницы? Они бы сами для себя решили как поступить и решение уже к ним приходило. А сейчас... На зло, этому чванливому уроду... Завтра же...

- Прости меня сестренка.
- И ты меня прости, за все прости.

Ыыыыыыыыы. Заревели в один голос обнявшись и упав на кровать. Кто их еще пожалеет? 

Глава четвертая. 

Еле дождались утра, еле дождались окончания занятий. Последние пять минут перед финальным звонком, через каждые десять секунд нервно смотрели на часы. "Только появись, ну пожалуйста!"  Ночью они твердо решили: "Кого он сам выберет." И спешили выяснить это для себя. Звонок словно стегнул по плечам, они одновременно сжались в комок. Преподаватель не спешил прощаться с аудиторией и что-то нудно продолжал рассказывать. Кому нужны его пространные рассуждения в конце урока? "Заглохни, же! Все! Баста."  Еще минута и они дружно покажут лектору "фак" и кинутся к заветной двери. Профессор словно почувствовал возможный исход лекции, решил милостиво всех отпустить, еще долго рассыпаясь в прощальном этикете. "Ууууу. Ненавижу" - шепнула Ольга, подхватывая сумочку - "Пойдем. Уже, пора."

Сестры, первыми выскочили в институтский коридор. Его нет...  они надеялись увидеть его облокотившегося о подоконник, ожидающего их. Он улыбнется, так только он может, отпрянет от батареи у окна и скажет... Его нет... Боже мой! Как плохо.

- Никому, значит, никому. - сказала Светлана тихо.
- Эй! - Послышалось у них за спиной.
- А мы... - начала было Ольга, но стушевалась.
- Я знаю - улыбнулся Аслан - Я сидел на этой лекции, в самом последнем ряду.
- Зачем? Ты же математик?
- Просто... Просто хочу смотреть на вас издали.

Рассказать ему все? Поставить вопрос ребром. Что же, они намечтали себе, всего за полдня и одну ночь? Быть может они ему нужны лишь для дружбы. Это видно невооруженным глазом. Его поведение и отношение к ним. Одинаково и ровно, никого не выделяя. Он четко знает кому принадлежит чье имя ни разу не запутавшись. И что же?... они для него подруги, не более. А вдруг, он сам еще не знает? И лишь наблюдает, хочет выбрать. Ему нужно дать время. Вести себя естественно, не стараться ему понравиться.  Они дадут ему время, хотя и невыносимо ждать.

- А куда мы идем?
- Ко мне домой. Посмотрите где живу.

Он привел их в одноэтажный глинобитный особняк с черепичной крышей, симпатичным двориком и большим садом за домом. Такие домики составляют большинство в этом городе придавая, городу неповторимую прелесть. Завел в густую виноградную беседку с добротным дубовым столом. Девушки в восторге всплеснули руками.

- Сейчас будем шашлык-машлык кушать. Видите? Там кухня, в кухне - холодильник, в холодильнике - все что хотите. Накрывайте на стол. 

Распорядился и сам занялся железным на коротких, кривых ножках, пузато-смешным мангалом.

- Здесь красиво. Как в сказке.

Аслан оторвался от занятия с дровами, с секунду смотрел внимательно на Светлану, прямо в глаза.

- Да, здесь красиво. - согласился он и вновь углубился с шаманской сосредоточенностью в свое дело. 
- Аслан! И вино тоже нести? - кричала из кухни Ольга.
- И вино тоже нести. Какой шашлык без вина?

Вино было очень вкусным в большом глиняном кувшине. От него пронзительно тянуло свежестью горного родника и ароматом дикой земляники. Девушки его пили, нюхали, восхищались. "Не пейте много, это не вино, это лесная фея, такое же  коварное." - предупреждал Аслан. "Но вкусно же!"  И на соревнование пили, до тех пор пока мир не взорвался на мелкие, яркие, цветные лоскутки с приятным привкусом лесной феи. Ну и пусть, напились. Вот сейчас, самое время спросить его о волнующем. В следующий раз ни у кого не хватит смелости. Тогда, может быть, так и не представится случай, и они останутся с вечной загадкой, никогда, никогда не узнают.

- Аслан, а кто тебе из нас больше всего нравится?
- Я не знаю. Обе нравитесь.
- Ну... Кого... Ты... Больше...
- Я сказал, не знаю. Хочу вас двоих.

Неловкое молчание. Они стоят перед ним и в надежде смотрят как он мучительно выбирает. Он прищурился, в глазах мелькнула хитринка.

 - Света, подойди.

Светлана подошла на подгибающихся ногах, чуть не теряя сознание. От счастья? От вина? Он обхватил ее лицо ладонями, приблизился губами к ее губам и чуть тронул их на одном дыхании. Она потянулась, задрожала, обвила шею Аслана руками и вернула ему поцелуй как и мечтала со всей страстью и нежностью.

- Теперь, Оля, подойди.

Ольга боролась с собой. "Он предпочел Светку! Но ведь, я же, его нашла! Я, его люблю! Почему ее?"  Но, подошла медленно, еще не подозревая, что будет. Он обнял ее и поцеловал затяжным, сбивающим дыхание поцелуем. Зрачки у Ольги расширились от изумления.

- Вот, что я хочу. И пусть будет мир.

Господи, какое простое решение! Если игрушка одна - вовсе не нужно её делить. Он молча повел их в дом обняв за талии. Не зажигая свет отбросил одеяло с огромной самодельной тахты с неимоверным количеством цветастых подушек. Разделся, лег ожидая ответной реакции сестер. Они беспрекословно покорились. Они уже поняли и приняли свою судьбу - быть всегда вместе.

Глава пятая. 

На занятия они сегодня не пойдут, пусть даже это повлечет за собой атомную войну или землетрясение. Слишком хорошо было ночью. Нужно привыкнуть к новым приятным ощущениям, пошептаться и обсудить их друг с другом. Сегодня они сделали для себя главное открытие в жизни, теперь будущее им виделось простым и понятным. Они полюбили одного мужчину и он не  только не отверг никого, он еще более сплотил сестер, дал импульс к  новым отношениям, более  доверительным, близким и совершенным. Какой он умный и хороший!

Обнявшись пришли в общежитие, зашли в свою комнату. Они любят друг друга, пуще прежнего. Упали на кровать и долго смотрели безмолвно с восторгом друг другу в глаза.   

- Я тебя люблю, Олка.
- И я тебя люблю, Свет.

Светлана потянулась губами к сестре. Очень хочется еще раз ощутить то сказочное состояние, то волшебное замирание от прикосновение к губам. Ольга мягко ответила на поцелуй.

- Это еще что такое? - услышали они окрик коменданта.

Как он вошел? Когда же, наконец, они научатся закрывать двери на замок? Они испуганно уставились на клокочущего яростью Андрея Яковлевича.

- Где вы сегодня были ночью? Почему не на занятиях? - Громко крича и брызгая слюной засыпал он их вопросами, на которые вообще нет ответов. Его искаженное гневом лицо, пылало, как готовый разлететься на куски паровой котел с сломавшейся автоматикой подачи воды.

Ольга устало потянулась, нарочито делая безразличное выражение лица. Как достал ее этот безжалостный "розовый жабенок" почему-то возомнивший себя их опекуном! Сейчас она выдаст ему по полной программе, чтобы не повадно было лезть к ним не по служебным обязанностям.

- Трахались мы, Андрей Яковлевич, сегодня, всю ночь с Асланом. И поэтому, очень устали. А Вам, если Вы хотите того же, никогда не обломится.
- Да, я вас! - Задохнулся от неожиданности комендант. Не нашелся, что сказать, на такой точный выпад и удар не по правилам сопливой девчонки. Побледнел, что даже розовые капилляры на щеках приобрели синюшный оттенок. Зашипел, внезапно потеряв голос. - Да, я вас! За двадцать четыре часа из общежития. За развратное и недостойное поведение! Да! Да!
- Иди отсюда, козел. Не очень и хотелось жить в этом вонючем общежитии.

Комендант резво выскочил из комнаты, яростно хлопнув дверью, да так, что штукатурка сумасшедшими, белыми блохами задорным щелчком отскочила в местах крепления косяка.

- Бе, бе, бе, бе.
- Да, ты что? Это же, комендант!
- И? А тебе не надоело? Тебе не кажется, что он хочет чего-то от нас, и отнюдь не отеческого?
- Кажется... Но можно было хоть как ни будь, повежливей?
- Повежливей? Да его, наверное, и это не проняло! - Воскликнула Ольга сжимая кулаки. Вдруг ее лицо озарилось какой-то внезапной мыслью. И эта мысль скорее всего, как минимум, забавная. - Слушай! Помнишь? Когда ты выколачивала с коменданта занавески с журнальным столиком и наверняка кокетничала с ним, я кое что нарисовала!
- Что, нарисовала?
- Ну, не знаю... Просто, ассоциация такая сейчас возникла... - Она подошла к окну, отдернула занавеску. На сером картоне, красная роза обнимающая  две белые лилии. - Понимаешь... Это подсознательно. Тогда, мы еще не знали. Аслан ведь, огонь! А это мы с тобой - две лилии. Сейчас мы знаем все. Теперь, это наш символ! Фамильный герб - если хочешь. Вот!

 Они зачарованно смотрели на рисунок. Затем Светлана медленно произнесла.

- Роза у тебя плохо получилась. Уродливая.
- Ну и что?  Главное идея. На герб перенесем уже красивую розу, и добавим пламя страстной, всепоглощающей любви. Идет?
- Идет. Прямо сейчас нарисуем?
- Нет. Сейчас поспим немного. Аслан в пять вечера придет.

Глава шестая.  

Сладко проспали почти весь день, беззаботно и в неге. Лишь ко времени прихода Аслана проснулись, голодные, но счастливые. Сейчас придет Аслан и они поедят вместе где ни будь.

- Пойдем, подождем его у входа, что бы он не прорывался сквозь коменданта-цербера? 

Они вышли на парадное крыльцо, выбрали каменную, массивную лавочку почище и присели на нее. От нечего делать стали наблюдать за прохожими. Как в кино. И вдруг с  ошеломлением обнаружили: А ведь на свете есть люди! Не те, серые тени, что мелькали мимо яркого, насыщенного внутренним содержанием, самодостаточного мира сестер, не те, редкие, но назойливые до дикого раздражения,  кто пытался протиснуться к ним в их исключительный мир, а живые и вполне реальные люди.  Всю жизнь жили только в своем мире на двоих и не видели! А люди были, куда-то спешили, наверное к своим детям или своим любимым. Кто-то шел с работы, кто-то на ночную смену на местный радиозавод. Где-то вдалеке тревожно загудела сирена скорой помощи, наверное у чьего-то главы семейства случился сердечный приступ, но врачи обязательно его спасут. А вон, бабушка, с наполненной треугольными молочными пакетами авоськой, спешит домой из магазина. Скоро придут голодные дети с работы и внуки с техникума, надо успеть приготовить ужин.  Удивительное открытие! 

Вот, сейчас, в это как раз время, Аслан выходит из своего дома, запирает деревянную калитку на замок, поправляет непослушный вихор, улыбнулся, думая о них, и пошел по петлявым проулочкам к институту. Еще, минут пятнадцать, и он будет около общежития.

- Давай, заведем детей? - Сказала Светлана почему-то смутившись.
- Давай. Но наверное, после института. А то, мама прибьет.
- Так, ему и скажем.
- Ага.

Уже пять часов. Девушки в волнении затаили дыхание. Почему его нет? Уже одна минута шестого. 

- Погоди ты. Вот, вот подойдет.
- У меня сердце сильно стучит.
- И я волнуюсь, очень.

Прошло полчаса в молчании. Настроение упало, с каждой секундой капля за каплей из тупой меланхоличности до мрачной злобы . Аслан не пришел.

- Забоялся?
- Да ты что? Так хорошо ведь вчера было! Может дела какие? Ну не обязательно же быть таким точным.
- Ну, да, математику...
- Как раз математики и не страдают пунктуальностью.
- Откуда знаешь?
- Не знаю, слышала где-то.
- Придумала.

Прошло еще полчаса в нарастающей лавиной тревоге. Аслана нет.

- Может попал в аварию? 
- Нет.
- Как, нет? Ты же слышала сирену скорой помощи. - Светлана пребывала в тихой истерике. Еще немного и она вскочит и побежит неизвестно куда.
- Сейчас же прекрати! Каждый день сирена воет.
- Да, но тогда мы не ждали его.

Они прождали еще час. Светлана тихо плакала уткнувшись в плечо Ольги.

- Не реви, слышишь, не реви, а то и я сейчас разревусь.
- Пойдем искать его!
- Где?  Можем разминуться с ним, а потом, что делать будем? Это как в лесу, если заблудилась, остановись и жди когда тебя найдут. А лучше, пойдем домой, чего это мы как дуры сидим здесь на виду у всех и ревём.

Светлана с горьким вздохом кивнула. Они слишком долго ждали. Случилось страшное - Аслан их не любит, а просто воспользовался их доверчивостью. Побрели совершенно разбитые горем к себе в комнату. Мир вновь схлопнулся вокруг них серой вогнутой пленкой и потускнел.  Из своей конуры-каптерки вылез "розовый жабенок" и со злым ехидством спросил:

- Что, не пришел? Я же предупреждал - зверьё они. Толи еще будет!
- Пошел в жопу!

Глава седьмая. 

Они лежали одетыми, на не разобранной кровати, не моргая уставившись в потолок. Думали каждая о своем, и об одном и том же. Обманул. Взял и затащил их в постель, наивных эгоисток. Он посмеялся над ними сполна. Боже мой! Они развесили уши! Впустили его в свой изумрудный мир, выделили ему там огромное пространство. Короновали и посадили царствовать. А он... Так им и надо. Спасибо за науку.

Давно уже затих город, погрузился в дрему, лишь лягушки разрываются - трещат на дальнем болоте, в озабоченных поисках  своей пары. Они хотят размножаться. И сестры хотели детей. Пустоголовые фарфоровые куклы! "Никогда, слышите, никогда!" Как стыдно.

В дверь тихо, едва слышно постучали. Наверное опять "розовый жабенок" Час ночи. Что ему нужно от них? Почему не отстанет от них  эта тухлая жевательная резинка?

- Кто там? - Строго спросила Светлана.
- Аслан... Он умирает, его зарезали. - донеслось с той стороны с картавым акцентом.
- Что? Что? - Как обезумевшие взметнулись сестры, чтобы открыть дверь.

В ночном, полутемном коридоре, стоял щуплый паренек.

- Скажите, что случилось? - срывающимся фальцетом закричала  Светлана.
- Не кричи так громко, девушка - почти шепотом сказал парень, поправляя охотничью фуражку - меня послали из больницы, Аслан вас зовет.
- Он жив! - не разбирая дороги выбежали на улицу - Где? Куда идти?
- Машина. Там машина.

На грани истерики они бросились к заведенному автомобилю стоящему на краю тротуара. Задняя дверца услужливо распахнулась и они толкаясь, суетясь влезли в салон. Парень сел к ним же потеснив их и захлопнул дверцу.

- Поехали.

Машина тронулась с места и медленно стала набирать скорость. Пожалуйста! Быстрее! В машине четверо мужчин, двое по бокам создавая на сиденье ужасную тесноту, один впереди рядом с водителем. Громко играет национальная музыка из хриплых динамиков. Все молчат. Не молчите же! Скажите что ни будь! Что с ним, его состояние, когда это случилось? Но мужчины упорно молчат.

- Ну скажите, хоть слово!
- Бу! 
- Га! Га! Га! Га!

Почему они смеются, когда с Асланом несчастье?

- Где больница? Когда мы приедем? - с тревогой спросила Ольга, пытаясь выглянуть в ночь через тонированные стекла. Огней мелькает очень мало за окном. 
- Скоро, девушка, скоро.

И огней совсем не стало, только пустота. Дорога идет в горы.

- Остановите машину! Сейчас же, остановите! 
- Скажите, что с Асланом!
- Все хорошо, с Асланом, уже хорошо. Он вас ждет.

Машина резко запрыгала  на ухабах, пронеслась еще  несколько сот метров и резко остановилась. Парень в кепке и хмурый мужчина слева,  разом открыли двери, выходя, взяли цепко девушек за руки. Проселочная дорога, темнеет лес загораживая звезды. В десяти метрах горит костер. Вокруг него несколько человек, водитель что-то крикнул им по-чеченски. Ему так же гортанно ответили у костра и засмеялись.

- Приходите, девушки. Покушайте шашлык. Скоро приедет Аслан.

Их усадили на бревно рядом и вручили по тяжелому железному стержню с нанизанным сочным мясом. Они не хотели верить: Аслан жестоко подшутил над ними? Или, что-то еще хуже? Затравленно обвели всех взглядом. Мужчины, много мужчин. Дружелюбно улыбаются. Налили из бурдюка вина в стаканы, подают.

- Кушайте, кушайте. Видно, голодные очень.

Глава восьмая. 

Они вспомнили, что почти сутки не ели. Запах мяса вкусно и жестоко трепал ноздри, звал и тянул за гортань, выворачивал слюнные железы на изнанку. Светлана первая вонзила зубы в сочную мякоть. Ольга жадно последовала примеру. Съели, торопясь и дрожа от голода и нетерпения.

- Пейте вино.
- Угу.

Пригубили. Его вино! С тем нежным земляничным запахом  волшебной ночи. Аслан их предал! Эти улыбчивые дядьки, недобрые люди - Андрей Яковлевич, предупреждал их. Сестры переглянулись, Светлана сделала движение бровью. Они разом вскочили с мест и с криками бросились в темноту, петляя как кролики.  

Ольга бежала непроизвольно подвывая и готова была уже заголосить в голос, но мужественно крепилась. Вот она, спасительная темнота и лес, там кроме диких зверей ей никто не страшен. Может быть ее задерет медведь. Ну и пусть! Лишь бы не в лапы этих ублюдков. Вдруг. Словно наброшенная прочная лавсановая сеть, душераздирающий вопль сестры где-то в стороне, больно ударив в грудь остановил девушку. Светку поймали! "Господи, господи, господи! Что, я без нее значу?" Она бросилась на крик. Может быть она угодила в яму и ее вовсе не поймали? 

Внезапно прямо в глаза ей ударил яркий с синевой свет автомобильного аварийного фонаря. 

- Вот и вторая! 

 Ее сбили с ног и подхватили за короткий воротничок платья, материя затрещала. Их привели обратно к костру, усадили на прежнее место. 

- Почему убежали? Вам не нравится наш шашлык? - Почти с обидой спросил дядька с большим носом.

 Насильно вложили в руки стаканы.

- Пейте! Кушайте!
- Аслан сказал, что вы хорошо машете своими попками. А мы сказали: "Можно и нам?". Он тогда сказал: "Берите, ничего не жалко, братья" А вы, убежали. Не хорошо.

Сестры огляделись вокруг. Мамочка. Двенадцать человек! Ужас приморозил девушек к бревну. Убьют! Зверски изнасилуют и убьют, прямо здесь в этом лесу и никто не найдет. Они слышали о таких случаях, люди  рассказывали об этом почему-то шепотом. В газетах такого нет. Может не врали?

- Если, вы боитесь вот этих? - носатый обвел рукой вокруг костра. - Не бойтесь! Они сейчас уедут, они покушали шашлык и сейчас поедут домой. Останемся только мы с братом и вы. Убирайтесь! - Крикнул носатый своим компаньонам - Все, убирайтесь!

  Мужчины загалдели недовольно, но поднялись со своих мест и засобирались уходить. Еще минут пять была возня, затем взревели моторы и четыре машины вереницей потянулись в сторону трассы.

- Ну вот видите, мы только вдвоем с братом.? Ну же? Смелее. 

Может и правда пронесло? Может быть эти двое не обидят сестер? 

- Аслан сказал, что вы добрые и очень хорошие девушки. Что вам стоит? Потом отвезем домой. 

Что им стоит? Потом их отвезут домой.

- Никто не узнает, мы никому не скажем! 

Никто не узнает. А может быть опять сбежать? Их ведь всего двое. Но ноги млели мурашками и отказывались подчиниться.

- Знаете кто я? - вновь заговорил носатый - самый большой начальник в городе! Мой брат тоже большой начальник. Вас все будут уважать! Домой будут носить фрукты, шашлык, и даже диплом принесут из института. Лечо, постелит бараньи шкуры. Лечо! Стели шкуры, девушки согласны.

Носатый подошел к Светлане осторожно взял двумя пальцами ее ладонь, она безвольно поднялась. Может, только один разик? Потом она постарается забыть это как страшный сон. Носатый методично ее раздел, ладошкой легонько хлопнул по попке и с нежностью положил в шкуры. " Они очень деликатны!" - подумала Ольга глядя в лицо улыбающемуся, приветливому Лечо  - "Они не обидят нас."  Ольга разделась сама и легла в шкуры зажмурившись. Совсем рядом, громким щелчком, полосонувшей страшной догадкой,  хрустнула сухая ветка. 

Глава девятая. 

Ночь сдавала свои позиции, уже воздух потяжелел, насытившись росой - вот, вот упадет обильной водой в траву, небо задрожало светлеющей синевой и в близкой деревне загорланил петух.

- Хватит! - Гаркнул носатый по-русски. - Достаточно. Видите - они  в первый раз. А то сдохнут. Мамед, отвези их домой.

Оргия внезапно прекратилась.  Ольга лежала на онемевшей спине не чувствуя ног, краем глаза видела как розовая пена стекает по ноге Светланы и размазана у самого колена. "Уже все кончилось?"   Их отвезут домой? Не убьют, а просто отвезут. Она не верила. После всего, что случилось она молила о смерти как избавление от непосильных издевательств.  А теперь все кончилось? И их отвезут домой?

Домой. Домой. Они замертво упадут на свою кровать и не встанут неделю, что бы отоспаться. Какой к черту институт? Когда страшно болит там внизу. Но потом, они наверстают. Обязательно! Станут самыми прилежными студентками, мама будет довольна.

Их везет Мамед, тот самый хмурый дядька, что не проронил ни одного слова за все время их нежеланного и подневольного знакомства. В оргии не принимал участия, лишь исподлобья смотрел на утехи своих товарищей. Да он и в возрасте, вот и седины на полголовы, может у него есть такие же взрослые дочери. И лишь когда подъезжали к общежитию повернулся все корпусом к сестрам заглянул им в глаза, короткими, рубленными фразами, сказал:

- У меня сын в Москве. Женат на русской. Катей зовут. Она мне как дочь.

Остановился около общежития, когда солнце пробилось из под горизонта и начало согревать. У девушек мокрая одежда от росы, между ног хлюпает неприятная, пенистая слизь. Холодно. А солнце, в спину, такое ласковое и теплое. Щекочет достает до самых органов, и все внутри пульсирует, тупой болью. Холод, боль, тепло... Холод, боль, тепло... и сердце замирает от этих позывов.

Они вошли в холл, вахтер ошалело посмотрел на измученных, растрепанных девушек, непроизвольно потянулся к телефонному аппарату. Хочет позвонить коменданту? Или в милицию? Только не в милицию! Носатый начальник им ясно сказал: "В милицию не звоните, башку отрежем"

Как хорошо, что студенты еще не проснулись, сестры проникли в свою комнату незамеченными. Ольга взяла тазик, воровато озираясь принесла из общего умывальника воды, присела над ним и охая помылась. Светлана упала не раздеваясь на кровать и заплакала зарывшись лицом глубоко в подушку. Ей стало жалко себя, ей стало жалко сестру. Не было даже сил на ненависть к предавшему их любимому.

- Помойся.
- Не хочу.
- Помойся, тебе говорят, легче будет.
- Мне очень больно.
- А я, что говорю? Ну, как хочешь. - и Ольга со стоном перелезла через сестру к стенке на свое место.

Занавеска на окне так и осталась откинутой с времен демонстрации герба. Целая эпоха прошла с тех пор. Темная, страшная, нелепая - эпоха сметающего, корежащего, сокрушающего  урагана. Рисунок Ольги ехидно выпячивал лилии и уродливую розу на своем сером, картонном пузе. Герб. Символ предательства. Колючая проволока вместо страстного трепета, огненная отрыжка дракона вместо нежности.

- Давай, уедем отсюда?
- Куда?
- Поступим в другой институт, в Воронеже например?
- А как мы объясним маме наш поступок? Ты же не хочешь ей рассказать все?
- Не знаю, ничего не знаю. Но мне кажется нас не оставят в покое.
- Оставят! Поверь мне, это было в первый и последний раз.

В дверь постучали. Наверное комендант. Сейчас они попросят у него прощения. Будут умолять простить их за то, что так ошибались в нем. Он действительно заботился о них как отец. Как они могли подумать о нем такое?

- Входите, Андрей Яковлевич.

Но вошел не комендант. Двое парней с базарной корзиной. Молодые совсем, может быть даже еще школьники. Сестры не были знакомы с ними, если сегодняшнюю ночь, можно назвать знакомством.

- Мы принесли фрукты, мясо и лечебную мазь, Аслан передал.
- Аслан сказал: "Передайте от Аслана"
- Уходите, - сквозь подушку сказала Светлана не поднимая лица - Видеть вас не можем вместе с вашим Асланом!

Но парни не только не ушли, один из них  защелкнул собачку на замке и они прошли с корзиной в центр комнаты, поставили корзину на журнальный столик.

- Сильно болит? - соболезнуя спросил один из парней.

Ольга вскинула на него удивленный взгляд. Не может быть, что бы пожалел!  Они настолько же коварны насколько и жестоки. Но на всякий случай ответила:

- Очень сильно.
- Вот мазь, помажете и завтра можно продолжать.
- Продолжать?
- Даже сегодня! Прямо сейчас.

Он подошел к Светлане, лежащей ничком с краю кровати, звонко шлепнул ладонью по ягодицам и задрал ей подол платья. Она резко оторвала лицо от подушки.

- Я не могу... сейчас... у меня, там все болит!!!
- У тебя осталось много мест, которые еще не болят. А у меня есть мазь.
- Не тронь ее! - закричала Ольга пытаясь оттолкнуть парня.
- Лежи, спокойно, тебе тоже, достанется. - рыкнул на нею парень, выругался на своем лающем языке и навалился на Светлану сверху. Второй с нескрываемым интересом стал ожидать действа. 

Светлана тихо рыдала давясь слезами, мычала от боли и храпела кусая подушку. Ольга лежала рядом и широко открытыми глазами смотрела не отрываясь в лицо сестре. "Боже! Как она постарела!"

Глава десятая. 

Их не оставят в покое. Будут жестоко мучить долго, почти всю жизнь. Надо бежать, бросить документы, институт.

Все к черту! К черту, мамины стенания про неуравновешенность и взбалмошный характер сестер, к черту потерянный год, бежать от этого ужаса и страшной реальности. Пришло решение и стало очень легко, даже боль утихла. Светлана улыбалась Ольге, когда Ольга говорила обо всем этом.

- Мы уедем. Сегодня же! И пусть они здесь все будут прокляты.
- Не надо, чтобы прокляты, не все же здесь такие.
- Все! Андрей Яковлевич, говорил.

Они поднялись в решимости с постели. Вещи не брать, ничего не брать, взяться за руки, на поезд, билет хоть в никуда. Только не домой! Нет. Только не домой, там мама. Ольга открыла рывком двери... На пороге топтался в нерешительности комендант. Будто он уже знал все, но боялся войти.

- Входите, Андрей Яковлевич.

Девушки отступили на пару шагов пропуская коменданта в комнату.

- Простите нас, Андрей Яковлевич.

Комендант потупился, покраснел, заволновался.

- За что, близняшки?
- За все. За то, что мы думали о Вас плохо, за то, что Вы были правы.
- С вами что-то случилось?

Сказать? Не сказать?  Сказать. Как отцу. Попросить помощи. Стыдоба.

- Да... Помогите нам..
- Защитите нас, помогите уехать...
- Так. Так. Мерзаааавцы, какие мерзавцы!- закивал головой комендант и сразу ухватив суть, по деловому стал распоряжаться встревоженным голосом. - никуда не выходить, никому не открывать ни под каким предлогом. Я сейчас звоню в милицию. Уезжать не надо, спрячу вас у себя дома. В институт неделю не ходить, пока все не уладится и упокоится. Ясно?
- Ясно.
- Я, часа через три, за вами приду. Закройтесь!!! У меня есть дубликат вашего ключа. Мерзаааавцы, какие мерзавцы!

Остается только ждать. Сидеть и ждать. Андрей Яковлевич правильно придумал. Все уладится - бандитов посадят в тюрьму, они отлежатся неделю у Андрея Яковлевича, потом пойдут в институт и будут учиться как сумасшедшие. Как долго тянется время, в кромешной тишине. Тянется густой смолой едва разогретой солнцем по одной тяжелой, черной капле. Кап. Кап. Ну же, шевелись! Кап. Кто-то подошел к двери осторожно потрогал ручку. Сестры явно слышали легкие шаги за дверью и ручка - клац, клац. "Тихо! Тсссс." Замерли, затаили дыхание. Сейчас постучатся... "Нас нет!" Не постучали. Опять тишина. По коридору никто не ходит - все студенты на занятиях, только во второй половине дня начнется движение и шевеление, начнется жизнь в общежитии. Но до этого времени все уже решится и они будут у коменданта дома. Звенящее напряжение нарастало, еще немного и лопнет терпение перетянутой струной на гитаре,  тогда сестры могут испортить весь план Андрея Яковлевича. Что же он там делает? Почему так долго?

Шаги за дверью. Шуршание. Ольга схватила Светлану за руку. Характерный скрежет ключа в замочной скважине. "Уф. Он пришел за нами!" Радостно вскочили.  Дверь открылась, но вошел носатый с Лечо. За ними топтался еще кто-то в широкой клетчатой фуражке. Как? Откуда у них ключ? Когда они успели сделать копию?

- Здравствуйте, хорошие девушки, - носатый широко улыбался как старым добрым друзьям. - У вас, все уже хорошо?

Светлане стало плохо, ноги вдруг отказали, перестали ее держать, и она качнувшись осела на пол.

- Почему упала? Боится? - искренне удивился носатый, широко улыбнулся и пропел на манер оперного певца: - я, буду хороший, очень хороший... 
- Оставьте нас в покое, пожалуйста! - выпалила Ольга в отчаянии.
- Зачем? Вы нам нравитесь. Я нашел человека, много заплатить хочет.

Ольга опустилась на пол к сестре и заплакала. Нет. Не с целью разжалобить этих железобетонных чурок, она заплакала от безысходности. Им никогда не вырваться из этих липких, воняющих козлиной похотью лап.

- Не плачь, девочка, - жалостливым голосом произнес носатый и добавил тому, кто в кепке. - Заходи, Ахмед, располагайся. Мой дом -твой дом.

Ахмед наконец вышел из-за спин своих проводников, мерзкий, похожий на семейную мыльницу в туалетном наборе. Озирается  ханжески и трусливо.

Глава одиннадцатая. 

Укрывшись желтым покрывалом, чтобы скрыть наготу, сестры лежали в своей кровати,  с тупым безразличием смотрели на четверых своих мучителей, расположившихся у журнального столика. Мужчины играли в карты, оживленно гортанно о чем-то спорили, смеялись и курили бросая окурки в цветочный горшок с тщедушной травинкой в центре. Лечо увел мерзкого Ахмеда, но до этого пришло еще трое незнакомцев и теперь они играют в карты, пьют вино и курят с носатым.

- Не курите, - апатично, севшим голосом произнесла Ольга - дышать нечем.
- Заткнись.

Воля сломлена. Если какой-то час назад они еще строили планы, мечтали сбежать, надеялись на помощь коменданта - теперь этого уже нет. Все болит и полыхает пламенем, там, внутри. Воспаленный язык прилип к саднящему нёбу. Комендант так и не пришел. Испугался. И в милицию не позвонил. Ну что ж, он имеет право боятся. Но спасибо хоть за попытку помочь. Девушки его не осуждают. Семья, дети. Им нужно лишь смириться со своей участью.

Сестры вздрогнули когда раздался стук в двери, резкий,  властный, требовательный, не допускающий никаких возражений. Спасение! Несомненно, это пришел комендант с милицией.

- Света, открой. - Сказал носатый через плечо.
- Я голая. Мне больно ходить.
- Открой, тебе говорю.
- Дайте платье.
- Иди, иди, там свои.

Светлана со стоном поднялась и охая с каждым шагом направилась к двери. Открыла двери. Милиция! Господи! Андрей Яковлевич не бросил их, он вызвал таки милицию. В комнату шагнул человек в милицейской форме, потеснив шатающуюся Светлану. От него пахнуло застарелым прошлогодним потом. Помятый мундир, кое как пришитые лейтенантские погоны и милицейская фуражка потерявшая свой бравый вид много лет назад.

- Поступила жалоба, - сказал участковый, пялясь на грудь Светланы. - Что здесь происходит?
- Ничего особенного, брат, - поднялся ему навстречу носатый, - свадьба у нас.
- Спасите! - прошептала Светлана. - Спасите нас.
- Проходи, брат, выпей с нами за здоровье невест.
- Это невесты? - Ухмыльнулся дурно пахнущий участковый и игриво окинул взглядом Светлану, затем перевел взгляд на лежащую Ольгу. - А где женихи?
- Хочешь, ты будешь?
- Хэх, - крякнул участковый и крутанул по молодецки усы. - Конечно!
- Это, слово настоящего мужчины! Света, дай ему.
- Олка, миленькая, дай ему, ты, я уже не могу больше. -  Светлана сдавленно всхлипнула и с надеждой посмотрела на сестру.

Участковый даже не снял вонючий мундир, повалился на Ольгу своей обрюзгшей тушей выдавив из девушки то ли хрип, то ли стон. Издевался долго, изощренно, меняя девушек и позы, приговаривая: "Харашо. Харашо. Харашо"

Потом пропустил стаканчик с носатым, произнеся напыщенный тост за здоровье невест,  похвалив их за прекрасное тело, пожелал счастливой, долгой жизни, в придачу по десятку детей. Ну, в общем, чего еще пожелать невесте на свадьбе? Засобирался уходить и напоследок задал вопрос:

- Когда приду протокол подписать?
- Когда хочешь, дорогой!

Лишь закрылась за участковым дверь, носатый подошел к лежащим в полном бессилии сестрам, подошел с недоброй улыбочкой.

- Я вам что, говорил? Милицию не звать! - нахмурился, грозно сверкая глазами - Почему не послушали? Что я, еще обещал делать? 

Сестры подскочили словно ужаленные.

- Пожалуйста, не убивайте нас! Не убивайте.
- Вы дали слово - не сдержали. Я дал слово - должен выполнять. Мужчина всегда выполняет слово.
- Пожалуйста, нет!!!
- Хорошо. Не буду отрезать вам голову, - неожиданно согласился носатый и добавил, как бы осененный идеей.  - я отрежу вам соски.
- Нет!

Носатый медлил, выставил указательный палец в задумчивости, выбирая, затем, сделав выбор, ткнул пальцем в грудь Ольги. 

- Отрежу тебе. Чтобы вы, знали - обманывать нехорошо. - Усмехнулся носатый, Ольге в лицо, и обернувшись, крикнул своим сотоварищам. - Дайте ножик! 

Ольга смотрела в ужасе и мольбе на носатого, непроизвольно схватившись за грудь. Один из парней с сожалением подал нож.

- Мансур, не надо отрезать сейчас, ладно? - с надеждой проговорил парень. - Товар испортишь.

Носатый засмеялся.

- Пошутил, я. Но, вы будете делать, как я скажу. Хорошо?
- Да - хрипло, с судорожным глотком выдавила из себя Ольга.

Глава двенадцатая. 

Слишком медленно наступает утро. Вместо мыслей в голове толкутся  броуновским хаосом светлые и темные мурашки. Усталость, дикая, невыносимая, вперемешку с физической болью, тошнотворными волнами  затягивает  в тупую, бессмысленную пустоту.  Когда они уйдут?  Когда они, наконец, уйдут? Но вместо ушедших приходят другие. Или... это одни и те же, только, девушки никак не могут запомнить лиц? 

- Мне пора, - произнес Мансур, долгожданную фразу, - жена и дети волнуются. Уходим.
- Мансур, можно мы еще останемся?
- Нет. Кто платить будет? Завтра.

И они все ушли. В замке щелкнул ключ, сестры провалились в душный без видений сон, рывками падая, проваливаясь в никуда. С горячими вспышками воспаленного мозга мелькали редкие картинки. Светлое - толстое, скользкое и обязательно тошнотворное. Темное -  тощее, скрипучим песком на зубах...

Это не роза, обнимающая стебли лилий - это ядовитая гадюка сжимающая больно тела плотными кольцами, ни вздохнуть, ни закричать в ужасе. И не бутон у нее, а  квадратная, хищная морда с острыми клыками-шипами и укоризненными глазами мамы. Глаза не мигают, прожигают взглядом, уничтожают остатки гордости: "Я всегда говорила, что из вас ничего не выйдет путного, проститутки." "Сколько можно спать! Откройте глаза, наконец." - закричала змея голосом коменданта.

Светлана с трудом разлепила глаза.

- Проснитесь! Девочки, проснитесь, нужно уходить, -  комендант нервно тормошил Светлану.
- Андрей Яковлевич? - Светлана окончательно проснулась.
- Скорее, скорее. Буди сестру, у нас мало времени, у нас почти его нет.
- Олка! Вставай. - Вскрикнула Светлана.
- Они сейчас вернутся, и мы не успеем.
- Они забрали всю нашу одежду.
- Я знаю... Я принес...

Они одевались под липким, лапающим взглядом коменданта, в тесную, детскую одежду его дочери. Ну и пусть смотрит. Пусть лучше смотрит, чем недавний кошмар. Кинулись за документами, их нет, их забрали. К черту! Жизнь дороже. В страхе вышли из комнаты. Комендант аккуратно закрыл комнату на ключ.

- Выйдете через парадный и идите на хоздвор, там стоит моя машина. Сначала спрячьтесь в сарае, он открыт. Быстро бегите к машине, что бы никто не видел, ложитесь на заднем сиденье и укройтесь, ради бога!
- Зачем?
- Так надо. Я выйду через запасный выход. 

Вахтер спит на трех стульях составленных  за  стойкой. Раннее утро. Тише, тише! Нужно выйти на цыпочках и не зашуметь невзначай. Может быть вахтер связан с бандитами. Иначе, как же он всех их пропускал? Парадная закрыта на ключ. Как открыть? Ключ. Он должен быть у вахтера. Ольга осторожно пошарила на столе перегнувшись через стойку. Вот он! С надписью. Вахтер не пошевелился. Вставила ключ в замок. Замок громко лязгнул. Шшшшш! Осторожно вышли, опасливо огляделись, на улице никого. Город еще спит. Это время воров, когда сон самый сладкий. Время когда ночь еще не кончилась, но уже наступает утро и красит небо в грязно-светлый цвет.

А вдруг,  носатый Мансур поставил кого-то следить за ними? Эта мысль ужасом отозвалась во всем теле. Чушь. Делать ему больше нечего, как следить за ними. Прижимаясь к стене пошли вдоль общежитья на задний двор,  где стоял перекошенный, давно молящийся о ремонте сарай. Юркнули в кромешную темноту.

- Смотри внимательно! Есть кто ни будь?
- Вроде нет.
- Тогда пошли.

Метнулись к машине стоящей метрах в десяти от них, осторожно открыли заднюю дверцу и затаились на  сиденье укрывшись каким-то пыльным тряпьем.

- Думаешь, пронесло?
- Не знаю. Наверное, еще нет.

Через долгих десять минут послышались торопливые шаги и тихо щелкнула дверь водителя.

- Девочки, вы здесь? - шепотом спросил комендант.
- Да. - так же шепнула Ольга.
- Вахтер вас видел?
- Нет, он спит. Нас никто не видел.
- Поехали. Не высовывайтесь.

Глава тринадцатая. 

Какое наслаждение принять душ и никакой ни будь, а горячий! За столько дней, первый раз. Сестры нежились под струями, отдаваясь теплой воде и прислушиваясь к ощущениям. Светлана вздыхая рассматривала свои ссадины на теле. Ну ничего, пройдет и забудется. Теперь у них настоящая цивилизация с горячим душем и чистой постелью, без издевательств и без постоянного ужаса. Ей показалось, что она уже привыкла к страху  поселившемся в ее теле и обнимающим ее волю. Может быть, в будущем она так никогда и не испугается уже по настоящему. Дай-то бог.

Андрей Яковлевич ушел на работу, распорядившись выспаться как следует. Они так и сделают. Обязательно. Наконец ничего не угрожает и можно спокойно лечь в постель, вот так вдвоем, обнявшись и не думать о том, что кто ни будь войдет и вновь начнется кошмар.

Они выспались. Спали почти весь день и проснулись свежими и бодрыми. Тело еще болело, но уже можно было жить и подумать о будущем. Женщина - почти как кошка, у нее не девять жизней, но близко к тому.

- Завтра уедем. Попросим у него денег и уедем.
- Может, совсем и не нужно уезжать?
- Может и не нужно, но мне не нравится все это. Зачем он нас тайно вывез из общежития? Зачем подстроил так, будто мы не с ним  вовсе?
- Что ты этим хочешь сказать?
- Да, ничего. Только, все происходящее означает одно, он их сам боится, в случае чего не поможет, милиция даже не помогла. Поэтому они будут нас преследовать и нам не учиться здесь.
- Тогда, мы сами об этом его спросим...

Андрей Яковлевич вернулся с работы в  приподнятом настроении. Принес две огромные сумки со снедью.

- Проголодались? Сейчас, мои дорогие, сейчас покушаем. - бодро проговорил комендант, блеснул линзами очков и завозился на кухне весело гремя кастрюлями.

Девушки переглянулись. А новости? Они так их ждали...

- А, новости? - они заглянули на кухню.
- Какие новости? А! Вас никто не хватился и не искал. Наверное у вас не так много друзей. Я целый день ожидал, когда, кто ни будь о вас вспомнит.

Такие дела. Никто не ищет. А, бандиты?

- А, бандиты?
- Пока все тихо. Но думаю они не будут афишировать поиски.
- Нет, Вы, не поняли. Вы, их боитесь? - холодно спросила Ольга и пристально посмотрела прямо в зрачки коменданта.

Он стушевался. Не ожидал вопроса. Не выдержал взгляда, засуетился, хватая кусочки порезанной колбасы  неумело раскладывая-перекладывая их на тарелке, словно тасовал карты.

- С чего ты взяла? С чего вы взяли? Их посадят в тюрьму.
- Их не посадят! Потому что милиция уже приходила, которую Вы, вызывали.
- Я не вызывал милицию! - Громко крикнул комендант, несколько громче, чем сам рассчитывал, смягчил голос и уже тише добавил. -  Неужели хотите, чтобы все в городе показывали на вас пальцем? Чтобы каждый молокосос-школьник, приветствовал щипком за ягодицы? Они здесь все такие, говорил я, уже. Поэтому, пусть они сядут на ком ни будь другом.
- И это говорит педагог? - Ольга уже не могла остановится и теперь готова была вновь оборвать едва  начинающиеся доверительные отношения. - Так они и сядут, ждите, когда им помогают половина города. Нам, что, здесь, у Вас, торчать пока они на ком ни будь другом сядут?
- Не кипятись, Олка, Андрей Яковлевич прав. Я не хочу, чтобы на меня все пялились как на последнюю шлюху.
- Прав? А когда нас трахали как последних, он просто сидел в своей коморке и философски думал об всем этом?  

 Настроение испорчено навсегда. Ольга умеет это делать блестяще. Заведет всех, и сама надуется, потом будет остаток вечера фыркать. "Не троньте меня" 

- Ладно, сестренки, вы устали, у вас была не лучшая полоса в жизни. - Андрей Яковлевич попробовал уладить недоразумение. - О! Давайте лучше выпьем. Ничто так не расслабляет и не успокаивает как алкоголь. У меня есть водка. И присаживайтесь, поужинаем.

Налил водку в граненные рюмочки стараясь выдавить подобие улыбки пухлыми губами. Рука дрожит и горлышко бутылки слегка цокает по краю рюмки. Да. Водка. Только она поможет сейчас, залить боль, замуровать, замазать память. Сестры залпом выпили, поставили рюмки одновременно на стол. Андрей Яковлевич удивился, налил еще. Выпили. 

- Хороший ты, мужик, Андрей Яковлевич, но...
- А где Ваша семья?
- Светка, дай мне сказать!
- Придержи язык, ты пьяная. Так, жена ваша где, Андрей Яковлевич?
- Нет у меня жены.
- А мы думали, что это одежда вашей дочки.
- И дочки у меня нет. Еще налить?
- Наливай. Тогда, чья?
- Одной девушки. Она больше не учится в нашем институте. Лучше пейте. 

Пить. Жадно глотать жгучую жидкость не ощущая горечи, потому, что, там в груди итак жжет и сильно болит, нет ни сил, ни терпения. Сколько же нужно выпить, и упасть бесчувственным куском мяса, не слышать, не видеть, не понимать, погрузиться в себя, или лучше не проснуться? Ольга уткнулась лбом в стол, держала дымящуюся сигарету в бессильно свисающей руке. Дым тонкой струйкой обвивал руку поднимался вверх, томно путался в волосах.

Глава четырнадцатая. 

-Уже кончилась, схожу, еще куплю.
- Да.
- Я скоро.

Андрей Яковлевич пошарил  в карманах пиджака висячего на гвозде вбитом в кухонную дверь и вынув смятую красную бумажку вышел. На крыльце громыхнуло жестяное ведро, заголосила соседская собака. Неуклюжий топот в прихожей. Что-то забыл наверное и вернулся. Он вернулся не один, Светлана поняла это, по его перекошенному испугом лицу, да и собака сорвалась в истерический лай.  Они нашли их! Они пришли за ними! За перепуганным комендантом стоял носатый, он подтолкнул коменданта в спину, шагнул в кухню со своей, ничего не обещающей хорошего, улыбочкой. 

- Захотели меня обмануть? Захотели убежать? 

Светлана почему-то не испугалась, лишь вяло кивнула головой, то ли в знак согласия, то ли в знак приветствия. Перед глазами мягко плыла комната, сливалась с людьми, учетверялись, смазывались контуры. Ольга не шевельнулась, спит. Носатый сел на стул верхом, положил обе руки на спинку и оперся подбородком о сложенные руки, сказал коменданту:

- Иди, зачем шел, а мне нужно с девочками говорить.
- Вы наверное так и не поняли ничего. - Вновь заговорил носатый, дождавшись, когда Андрей Яковлевич исчезнет за дверью. - Почему ушли и не сказали мне: "до свидания, Мансур"?  Я на вас обиделся.
- Мансур. Миленький. Мансур. - всхлипнула Светлана. - Пожалуйста. Мы устали очень. Нам нужно отдохнуть. Хоть немного.
- Почему не сказали мне? А? Я бы отвез вас в мой дом. Знаете, какой у меня большой дом?  Жена и дети были бы рады.  Почему убежали, как крысы? А?

Мансур схватил за волосы спящую Ольгу и встряхнул.

- Почему она спит?
- Ой. - задохнулась в шоке Ольга внезапно проснувшись и увидев спросонья носатого.
- Мансур. Пожалуйста. Мансур. Отпусти нас, пожалуйста.
- Я бы вас итак отпустил. Но, зачем вы убежали, с этим, плохим человеком? Знаете, какой он, плохой человек?
- Нет...
- Сейчас узнаете. - Сказал Мансур и громко крикнул в сторону окна - Где этот урод?

Ему ответили по-чеченски и через минуту появился Андрей Яковлевич в сопровождении Лечо.

- Водочкой, значит, поишь девочек?
- Да. Тебе, тоже налить? - Андрей Яковлевич выглядел плохо. Осунулся, вжал голову в плечи, заикался. На лбу крупные капли пота. В руке купленная бутылка водки.
- Давай. Им, уже хватит. - Мансур указал на девушек вытянутыми губами. - Теперь говори...
- Что?
- Как что? Почему их украл?
- Я не крал!
- Да? Я же сказал: "Через неделю отдам тебе" А ты, забрал, не дождался и трех дней. Тебе, слова мужчины мало?

Андрей Яковлевич побледнел. Его начало трясти от гнева и ненависти. Вот сейчас, он все ему скажет, прямо в наглую, чеченскую рожу. Ольга и Светлана затаили дыхание.

- Слова мужчины? - Комендант лютовал, бушевал в благородном гневе. - Может Катьку, вспомнишь? Давай, давай вспоминай! 
- Значит ты, злопамятный? - Подбодрил коменданта Мансур, облокотился о подоконник скрестив  ноги.
- Ты, мне ее тоже, обещал через неделю. И где она теперь, может скажешь?
- Я передумал, потому что, ты, плохой человек.
- Ну где же твое, слово мужчины? Отдай их мне! Отдай! Они мои. Они мои. - Голос коменданта затихал, затихал переходя в невнятные всхлипывания.
- Если тебе их верну, что за это дашь?
- Все, что хочешь. - Выдохнул Андрей Яковлевич. Жалкий, потный, трясущийся.
- Твой "Москвич" отдашь?
- "Москвич"? - Андрей Яковлевич сник, присел на стул, обхватил голову руками. - Но это, дорого.
- Дорого за таких хороших девочек? Знаешь, сколько я на таких заработаю? Два "Москвича"! Решайся!
- Нет.
- Нет, так нет. Пойдем, девочки.

Мансур отпрянул от подоконника, подошел к ошеломленным и  протрезвевшим девушкам, взял их своими пальцами-клешнями за локти.

- Стойте! - Андрей Яковлевич резко вскочил со стула. - Сколько будет стоить всего один раз?
- Для хорошего человека - бесплатно, а тебе, сто рублей.
- У меня есть сто рублей.
-Хорошо. - Мансур заинтересованно взглянул на коменданта - Деньги вперед. Пойдем в спальню, здесь неудобно.

Андрей Яковлевич с минуту возился у книжного шкафа перебирая книги, вынул один из томиков Ленина. Деньги между страниц. 

- Пойдем посмотреть. - гаркнул кто-то и в спальню набилось много народа.
- Раздевайтесь. - сказал Мансур буднично.

Сейчас будет театр. Театр двух лилий и розы. Никто не поможет, никто не пожалеет, даже недавно спасавший человек. Сестры разделись. Немного дрожат ноги. Хорошо хоть пьяные. Иначе, кто бы поручился за их рассудок? 

- А можно, все уйдут? - спросил Андрей Яковлевич снимая рубашку.
- Двести рублей.

Комендант вздохнул и снял брюки. Лег на Светлану, положил ладонь на грудь Ольги. Несколько раз конвульсивно дернулся. "Ах-ха. Ах-хаааа" И затих.

Глава пятнадцатая. 

Взревели моторы, и машины битком набитые жаждущих веселья мужчин, оставили дом, где сестры получили еще один настоящий, не детский урок в жизни.  Их куда-то везут. Опять в горы. И слёз совсем нет, и дрожи, лишь апатия,  будет, как будет.  Еще немного и они привыкнут к постоянной боли, к калейдоскопу небритых и потных лиц. Нужно расслабиться, не надрывать сердце, и пить, много пить.

- Дайте сигарету. - Вяло сказала Ольга.
- И мне.

Несколько пачек услужливо открылись в протянутых руках. Машины остановились у заброшенного пастушьего домика, рядом с ним, похожая на слона с перебитым хребтом, кошарня, там раньше жили овцы. Неприятное и страшное место. Гудит ветер в черном провале окна.

- Мансур, я первый! - выкрикнул нетерпеливый юноша.
- Нет, - сурово ответил носатый, - сегодня никто не будет. Ясно? Девушки хотят отдохнуть. Приходите завтра.
- Но...
- Я сказал, нет. Останется Мамед, будет охранять. Кто придет, сразу убей.

Девушки с удивлением и благодарностью посмотрели на Мансура. Неужели? Что-то здесь не так. Пожалел? Дал ночь передышки?

- Идите спать, завтра я приду. Мамед, накорми их. Без фокусов, твоего сына. Понял?

Мансур уехал. Седой и хмурый Мамед открыл  скрипучую дверь пастушьего домика, зажег керосиновую лампу на грубом столе. Свет выхватил убогую обстановку, пакли пыльной паутины в углах, саманные, с торчащими пучками соломы, стены, железную кровать с кучей грязного тряпья вместо постели.

- Кушать хотите?
- Нет.
- Ложитесь спать. 

Ужасная ночь. Пронзительный взгляд Аслана. Сестер заволакивает, засасывает в вонючую яму. На дне раскаленные угли, они нещадно жгут тело. Аслан спускается к ним в яму, за ним Мансур с Лечо, комендант несет охапку розг. Мансур выбирает одну взмахивает для пробы, розга издает противный свист. Аслан смеется и наносит первый удар розгой по животу Ольги. На рубашке Аслана, вышивка - фамильный герб. Безумно больно. Крик тонет, глохнет в ватном тумане. А сверху ямы строго смотрит Мамед, рядом с ним парень с щуплой девушкой, это его сын и Катя. 

Ольга вздрогнула. Ощущение пристального взгляда не прошло. Кто-то смотрит на них спящих, это чувствуется сквозь сон, обостренным чутьем. Медленно открыла глаза. Тело жжет, невыносимо, даже корни волос нестерпимо болят. Что это?

- Поднимайтесь, - сказал Мамед. - Уезжать надо.

Поднялись, ничего не понимая, спросонья с тяжелой головой от похмелья.

- Куда уезжать?
- Отвезу вас, на вокзал, а там на поезд и куда хотите.
- Зачем?

Он ничего не ответил, протянул паспорта сестрам, вышел из домика. На улице послышался шум заведенной машины. Откуда у него машина? Мансур не оставил ни одной. Мамед сходил в город за машиной?  Откуда у него паспорта? Девушки выскочили следом. Не верится... Спасение? Вот так просто?

- У меня все тело горит - сказала Светлана, расчесывая в кровь руку выше локтя.
- Это вши, - ответил Мамед, - их здесь много. Поехали.

Мрачный неразговорчивый Мамед. Он молчит. И не расскажет ничего. Как? Почему? Он не расскажет, им незачем знать всех подробностей, им никогда не понять национальных тонкостей. Лишь на вокзале, когда посадил в поезд сказал:

- Аслана не вините, он умер, его зарезали.

От автора:

Через десять лет в этих местах случилась жестокая война.  Ольга и Светлана сидели около телевизора и молча смотрели на разрушенный город, слушали диктора, как он торжественным голосом перечислял ущерб и жертвы.

- Так им и надо, блядь, козлам, - сказала Ольга прищурившись.
- Так им и надо.

Продолжение следует очень скоро.