Annotation

     – Что творится на улицах? – полковник Крешко устало прикрыл красные от недосыпания глаза и помассировал пальцами переносицу. Третьи сутки на ногах кого угодно превратят в немощную развалину, а каких-то надежд на улучшение ситуации впереди по-прежнему не просматривалось.

     – Полиции пока удается разводить протестующих по разным углам ринга, – доложил лейтенант, который от усталости уже плохо помнил требования субординации и время от времени начинал нести околесицу, откровенно неуместную в официальном рапорте, – но неизвестно, как долго удастся сохранять такое шаткое равновесие. Новость о прибытии Апостола Тьмы уже разлетелась по всем каналам, и обострение может вспыхнуть в любой момент.

     – Чудесно! Только открытия второго фронта нам не хватало!

     – Президент все так же молчит?

     – Ага, – полковник с трудом разлепил веки и бросил взгляд в окно, где за деревьями виднелся центральный корпус правительственной резиденции. – Я всегда уважал его за принципиальность и последовательность в отстаивании своей точки зрения. Но сегодня его поведение выглядит обычным упрямством, которое вполне может выплеснуться в потоки крови на наших улицах.

     На протяжении своей истории человечество неоднократно оказывалось перед лицом экзистенциальных кризисов, кардинально менявших взгляды людей на окружающий мир. Разжалование Земли из Центра Мироздания в заурядную планету, на общих правах бегающую по орбите вокруг Солнца, открытие внеземной жизни – откровения подобного масштаба неизбежно заставляют в корне пересматривать свое мировоззрение, что никогда не бывает безболезненным. Сопутствующий шок на какое-то время буквально выбивает почву из-под ног, наполняя души смятением и растерянностью.

     И точно так же внезапное понимание того, что боги – реальны, что они уже здесь, рядом с нами вершат свои дела, отведя людям роль пешек на своей игровой доске, повергло человеческую цивилизацию в состояние полного оглушения. Царь Природы и Властелин Вселенной оказался низвергнут с трона и брошен на колени. Потрясение оказалось столь сильно, что мысль об оказании сопротивления почти никому не приходила в голову. Президенты и парламенты один за другим покорно признавали власть новых господ – Сиарны Светлой и ее темного брата Анрайса. Галактическая игровая доска оказалась перевернута, после чего на ней началась совершенно новая партия.

     Планеты Конфедерации Независимых Миров и ранее уже находились в довольно тесных отношениях со Священной Канцелярией, изменения по большей части касались только юридического оформления статуса Наместниц Сиарны. В то же время Галактическая Республика капитулировала перед Анрайсом, утверждавшего власть через своих Апостолов Тьмы.

     Мир балансировал на грани скатывания в анархию и хаос, но решительные действия его новых властителей и их эмиссаров смогли предотвратить наихудший из возможных сценариев. Общественные настроения в тот момент были настолько сильно травмированы исходом недавнего боестолкновения республиканского флота и сил обороны Клиссы, что планеты одна за другой, подобно перезрелым сливам, сами падали в руки посланников богов.

     Использование адронной боеголовки для нанесения удара по густонаселенному городу выглядело столь очевидно диким и варварским преступлением, что общество оказалось предельно контрастно разделено на две части.

     Большинство миров Конфедерации симпатизировала Клиссе и их граждане теперь пылали праведным гневом, с готовностью присягая на верность Сиарне, желая присоединиться к силам справедливости и света и принести должное возмездие ее хулителям и обидчикам.

     Планеты Республики в то же время оказались захлестнуты всеобщим чувством вины за содеянное, поскольку ранее они не испытывали к Сиарне и ее последователям ничего, кроме презрения, и практически единодушно одобряли проведение армейской операции против Клиссы. Ныне же они, ужаснувшись содеянного, горько раскаивались и покорно склонялись перед Анрайсом, воспринимая его власть над собой как возможность искупить вину.

     Даже удивительно, сколь сильно способны мотивировать человека такие, казалось бы, абсолютно противоположные эмоции, и сколь неожиданные и даже парадоксальные формы могут принимать их проявления. Вливаясь в ряды последователей Светлой Сиарны, люди подчас проповедовали исключительно кровожадные идеи, желая обрушить на головы своих врагов все мыслимые кары и изобретая все более изощренные способы причинить им невыносимые страдания и боль. Фанатичные же поклонники Темного Анрайса в поисках возможности отдать свой гнетущий долг, не считались ни с какими тяготами и лишениями и порой даже шли на самое настоящее самопожертвование, демонстрируя невиданное смирение и покорность.

     В итоге, умело играя на людских страстях и страхах, боги весьма скоро установили контроль почти над всеми известными обитаемыми мирами, распределив их между собой. Оставались лишь единичные планеты, традиционно избегавшие участия в тех или иных союзах, с которыми приходилось проводить дополнительную разъяснительную работу, дабы убедить их перестать кривляться и выбрать правильную сторону.

     Усилия всегда сосредотачивались на местных властных элитах, поскольку их склонение к сотрудничеству практически гарантировало переход вслед за ними и подавляющего большинства остального населения. Как правило все ограничивалось несколькими раундами переговоров даже без личного присутствия Апостолов или Наместниц. Взвесив все за и против и сделав свой выбор, планета переходила под покровительство соответствующего бога, а проигравшая сторона более не предпринимала попыток пересмотреть результат. Свои негласные договоренности Сиарна и Анрайс соблюдали беспрекословно и решительно пресекали даже малейшие попытки своих не в меру инициативных слуг что-то переиграть.

     В тех же случаях, когда местечковые царьки начинали кочевряжиться или пытались набивать себе цену, божественным посланникам приходилось самим засучивать рукава. И уж тут они не стеснялись в выборе средств и методов, ибо когда на одной чаше весов оказывалась несговорчивость нескольких человек, а на другой – многомиллионное население целой планеты, торг представлялся неуместным.

     К сегодняшнему дню были приструнены уже все миры кроме одного, последнего.

     Финист всегда отличался буквально вызывающей независимостью и самостоятельностью, не желая поступиться и малой толикой своей свободы, так ценимой представителями целого ряда профессий, ведущих свою деятельность на самой грани закона, и даже по ту его сторону. Все финансовое и экономическое благополучие планеты и ее элит зиждилось именно на возможности лавировать между требованиями как Республики, так и Конфедерации, всякий раз выбирая лучшее из доступного и отвергая все невыгодное.

     Для такого свободолюбивого мира сама мысль о том, чтобы пойти к кому-то в подчинение, пусть даже к богу, представлялась чистым самоубийством. А потому переговорный процесс предсказуемо застопорился.

     Президент и некоторое количество его единомышленников категорически отказались признавать любую новую власть и продолжали настаивать на полной независимости Финиста. Пусть даже их позиция шла вразрез с объективной реальностью, где абсолютно все миры так или иначе приняли божественное покровительство над собой.

     Дошло до того, что даже их простые сограждане, осознавшие всю пагубность противления божественной воле, активно требовали немедленного признания владычества Сиарны или Анрайса во избежание более серьезных издержек. Как ни крути, а все прочие уже давно прибились к тому или иному берегу, и неопределенность Финиста налагала все более и более серьезные ограничения на торговлю и прочие бизнес-отношения. Еще немного – и контрагенты вовсе возьмут паузу, дожидаясь, пока президент определится, на чьей он стороне, чтобы пересчитать сопутствующие налоги и пошлины. И их величина в значительной степени определялась тем, на чью сторону склонится чаша весов, кому присягнут на верность люди, что они выберут – Свет или Тьму.

     Увы, но даже столь серьезные вопросы порой зависят от комиссионного процента.

     В конечном итоге противостояние выплеснулось на улицы, где сторонники Сиарны схлестнулись с последователями Анрайса, и только решающее слово президента могло разрубить образовавшийся узел. Даже удивительно, но сторонники полной независимости оказались в столь явном меньшинстве, что их мнение никто в расчет не принимал. Силы правопорядка прилагали все мыслимые усилия, чтобы удержать ситуацию под контролем. А сам президент в это время заперся в своей резиденции, упрямо отказываясь принимать ту или иную сторону. Он все еще надеялся, что у него имеется шанс остаться в стороне, прошмыгнуть между капель обрушившегося ливня и выйти сухим из охватившей галактику передряги.

     Но не в этот раз…

     – Полковник, – Крешко вздрогнул, очнувшись от короткого забытья, – кортеж Апостола уже на подходе. Нам их задержать?

     – Только если хотите досрочно свести счеты с жизнью, – полковник и сам уже начал генерировать не вполне уместные шутки. – Пропустите их, разумеется! Так далеко наши полномочия не распространяются.

     – Их Святейшество желает с вами переговорить, – лейтенанту словно нравилось топтать его больную мозоль. – Что им ответить?

     – Я подойду, как только представится такая возможность, – холодно отчеканил Крешко, прекрасно понимая, что такой ответ является единственно возможным в сложившихся обстоятельствах, – хотя я и не представляю, чем могу ему помочь. Президент категорически отказывается идти на любые контакты.

     Мчаться, задрав хвост, навстречу новым властителям быть может и не стоило, но игнорировать их пожелания представлялось смертельно опасным. Важно только чутко улавливать грань между самоуважением и верноподданичеством, чтобы не отправиться в лучший мир раньше времени.

     Апостол прибыл через несколько минут. Около десятка черных машин буквально запрудили небольшую площадь, перекрыв все подступы и подъезды. Большая их часть выглядела вполне обычными, но наметанный глаз полковника моментально отметил несколько серьезно бронированных автомобилей, в которых прибыли действительно важные персоны. Кроме того, вся суета выскочивших охранников так или иначе оказывалась сосредоточена вокруг небольшого автобуса с наглухо тонированными стеклами, заставляя предположить, что именно там и находится прибывший посол.

     На сегодняшний день Крешко так и не сформулировал свое отношение как к самим богам, так и к их представителям. Сам он еще ни разу не встречался лицом к лицу как с теми, так и с другими, но уже успел одуреть от бесчисленных рассказов сослуживцев и знакомых, успевших на собственном опыте узнать, что такое божественная сила. Мнению коллег полковник обычно доверял, но некоторые из пересказываемых ими эпизодов заставляли заподозрить, что дело не обошлось без изрядной дозы психотропных препаратов. Слишком уж фантастически они звучали.

     Тем не менее, он прекрасно осознавал, в какой неприглядной ситуации оказался. С одной стороны его осаждали местные активисты, требовавшие от властей немедленно принять ту или иную сторону, а с другой ему противостояли силовые структуры, все еще верные президенту, и которые без малейших колебаний расстреляли бы любого, кто попытался бы приблизиться к правительственной резиденции. Роль безвольного гвоздя, оказавшегося между молотом и наковальней, Крешко ничуть не воодушевляла, а прибывший Апостол на этом фоне выглядел как еще одна горсть угля, подброшенная в кузнечный горн.

     Полковник тяжело поднялся и поправил свой китель.

     – Продолжайте наблюдение, – поручил он лейтенанту, – о любых изменениях докладывайте немедленно.

     – Так точно! – вытянувшийся по струнке юный офицер, казалось, был готов в лепешку расшибиться, лишь бы избежать общения с прибывшим эмиссаром.

     Не до конца понимаемая природа новых богов и их прислужников волей-неволей наполняла сердца людей неуверенностью и страхом. Большая их часть всеми силами стремилась отползти в сторонку, предоставив другим почетную честь общения с новыми Господами, втайне надеясь, что в их маленьком мирке ничего не изменится.

     Напрасно.

     Как и обычные люди, боги не желали мириться с существованием тараканов, обитающих у них под ногами и проворачивающих свои темные делишки. Рано или поздно вся подпольная активность оказывалась вытащенной на свет, и горе тем, кто пытался богов облапошить. Каждый шаг, каждый вздох следовало посвящать новым властителям, и только тогда твое существование имело шансы продлиться достаточно долго, чтобы успеть завести наследников и составить завещание.

     Отдельные эксцессы, разумеется, могли слегка смазать благостную картину, но никак не влияли на общий процесс. Финист, его президент и уж тем более сам Крешко представлялись лишь мелкими неровностями на магистральной трассе. Именно поэтому полковник даже не пытался планировать и заранее проговаривать свою речь перед прибывшим божественным чинушей. Все равно от нее ровным счетом ничего не зависело.

     Охрана прибывшего кортежа придирчиво изучила документы полковника, сверила данные у вышестоящего руководства и только после пропустила его к черному автобусу.

     Крешко остановился перед блестящей дверью, на которой красовался герб Апостолов – две ладони, поддерживающие человеческий череп. Насколько он помнил, у Жриц Сиарны имелся аналогичный символ, вот только ладони там обнимали язык серебристого пламени. Запечатленные на гербах образы отражали вечный антагонизм и противостояние двух богов и олицетворяемых ими противоположностей – жизнь и смерть, свет и тьма, мгновение и вечность.

     О его прибытии доложили, и дверь с тихим шелестом скользнула в сторону. Машинально пригладив редкие короткие волосы, полковник шагнул в полумрак салона. За его спиной глухо щелкнул замок, начисто отрезав все внешние звуки и перекрыв путь к отступлению. Крешко вздохнул и осмотрелся.

     По мере того, как его глаза привыкали к темноте, начали проступать подробности обстановки, центральным элементом которой выступал небольшой стол со встроенным голопроектором, отображавшим в данный момент объемную схему резиденции, зависшую в нескольких сантиметрах над столешницей.

     Взгляд зацепился за что-то блестящее, и, присмотревшись, Крешко разглядел на дальнем краю стола открытую коробку с патронами. Из мрака вынырнула худощавая рука, загребла несколько штук и вновь скрылась в тени. Послышались сухие щелчки, с которым патроны вставали на свои места в снаряжаемом магазине.

     – Сколько человек держат оборону в здании? – полковник невольно вздрогнул, услышав приглушенный голос.

     – Точное количество нам неизвестно, но по нашим оценкам в резиденции находится примерно пятнадцать-двадцать хорошо вооруженных бойцов.

     – Какая огневая мощь имеется в их распоряжении? – тонкие пальцы загребли еще одну порцию патронов.

     – Дальние подступы прикрывают снайперы и пулеметы. Внутри они наверняка будут активно использовать гранаты. Ну и штатное стрелковое вооружение, разумеется, – более-менее совладав с первоначальным смятением, Крешко чуть успокоился и сосредоточился на выдаче коротких и четких ответов. – В случае атаки с воздуха не исключено применение переносных зенитных комплексов. А против бронетехники – ручных гранатометов.

     – Есть ли у них спецсредства – газ, шокеры или сети?

     – Достоверно неизвестно, но в сложившейся ситуации они вряд ли будут их использовать. Я полагаю, что обороняющиеся сразу откроют огонь на поражение.

     – Я ценю ваше мнение, полковник, но меня в первую очередь интересуют факты.

     – Достоверно неизвестно, – повторил Крешко, недовольно поджав губы.

     – Где именно находится президент?

     – Неизвестно.

     – Подступы к зданию заминированы? – из коробки исчезла еще горсть патронов, а на край стола, в один ряд с другими, лег очередной снаряженный магазин.

     – Насколько нам известно – нет.

     – То есть «достоверно неизвестно», так?

     – Так точно, – сухо отчеканил Крешко, которого все больше раздражала необходимость отчитываться перед невидимым начальником, не упускавшим возможности его уколоть.

     – То есть подходить к ним по земле рискованно, – бледные руки вынырнули их темноты и принялись крутить проекцию, осматривая ее с разных сторон.

     Полковник буквально впился взглядом в черную татуировку, украшавшую левое запястье. Она выглядела так, словно кисть случайно разбили, точно фарфоровую, а внутри нее вдруг открылась бездна космического мрака. Жрицы и Советники Сиарны носили аналогичный узор, но на правой руке, и о тех, кто был им отмечен, в народе ходили самые невероятные легенды.

     И почему-то только сейчас, при виде этой татуировки, Крешко запоздало сообразил, что никаких переговоров с запершимися в резиденции людьми Апостол вести и не собирался. Переговоры требуют времени, а, насколько известно, к Финисту уже приближался корабль с Наместницей Сиарны. Планета достанется тому богу, посланник которого сумеет первым склонить местную власть на свою сторону. А потому действовать следовало быстро, и Апостол готовился к штурму.

     – Есть возможность подъехать к резиденции сзади, со стороны хозяйственных построек? – тонкий палец ткнул в проекцию, указав на разбросанные по территории склады, гаражи и прочие технические сооружения.

     – Да, дорога проходит вдоль всей ограды.

     – Хорошо. Тогда я оттуда и начну. Не думаю, чтобы им пришло в голову минировать еще и все крыши. Выдвигаемся, – Апостол указала на схеме нужную точку, и автобус мягко тронулся с места.

     – Прямо сейчас? – удивился Крешко, – но как же?..

     …и резко умолк. Он хотел поинтересоваться про штурмовую группу, спросить о необходимости отвести людей и вызвать медицинские бригады для эвакуации раненых, но вдруг все понял, и это понимание ударило его по голове тяжелым пыльным мешком.

     Апостол собирался идти на штурм в одиночку! Один самонадеянный человек против двух десятков вооруженных до зубов профессионалов, хорошо окопавшихся, прекрасно знающих все входы и выходы и готовых к возможной атаке!

     – Но это… безумие! – воскликнул полковник, не в силах более сдерживать свои эмоции.

     – Безумие – слепо противиться наступлению новой эры и надеяться, что тебя она обойдет стороной, – парировал его скрытый в тени собеседник. – У них была возможность одуматься и смиренно принять неизбежное, но они ее отвергли. Пришло время расплачиваться за свою глупость.

     – Один человек ни за что не справится с такой задачей! Это самоубийство!

     – Со мной мой бог, и он не покинет меня, – голос Апостола оставался спокойным и уверенным. – Вам же, полковник, следует больше внимания уделять укреплению веры, иначе вам будет непросто справиться с грядущими испытаниями. Уже завтра жизнь здесь кардинальным образом изменится, и тех, кто окажется не готов, ждут многие печали и тяготы. Не теряйте времени понапрасну, начинайте прямо сейчас.

     Автобус остановился, и дверь за спиной Крешко распахнулась, приглашая его на выход. Он выбрался из машины, щурясь от яркого дневного света, и его тут же оттеснили в сторону сопровождавшие посла охранники.

     Чуть погодя на пороге показался и сам Апостол, закутанный в плотный белый плащ с капюшоном, надежно укрывавшим его лицо от посторонних взглядов. По полам одеяния струился все тот же бездонно черный орнамент, подобный тому, что украшал его худое запястье.

     Осмотревшись, Апостол раздал несколько указаний, и одну из машин сопровождения подогнали ближе, поставив почти вплотную к высокому забору, увитому кружевами колючей проволоки.

     Крешко наблюдал за происходящим, будучи не в силах отделаться от впечатления, что перед ним разворачивается костюмированное представление, показушный спектакль для произведения должного впечатления на досужую публику. Быть может замысел состоял в том, что, увидев их приготовления, обороняющиеся струхнут и согласятся на переговоры? Но с чего вдруг? Почему одинокая фигурка в белом балахоне должна их испугать? И что будет делать эмиссар, когда его блеф вскроется? Как он…

     Апостол коротко кивнул стоявшему рядом охраннику и скинул свой плащ…

     Мыслительный поток в голове у Крешко немедленно споткнулся и со всего размаху хлопнулся носом об землю. Трудно сказать, каким именно он представлял себе Апостола, но одно можно было утверждать с абсолютной уверенностью – увиденное порвало в клочья даже самые смелые его фантазии.

     Его взгляду предстала хрупкая женская фигурка, с головы до пят закованная в матово поблескивающие черные доспехи, искрящиеся на солнце гранями плотно подогнанной чешуйчатой брони. Первым, что приходило на ум, было очевидное сравнение с броненосцем, только усиливавшееся защитными пластинами, покрывавшими спину и боковые стороны рук и ног. На бедрах виднелись закрепленные кассеты со снаряженными магазинами, а многочисленные подсумки наверняка скрывали еще немало других смертоносных сюрпризов.

     У полковника немилосердно засосало под ложечкой. Он со всей очевидностью вдруг понял, что явись подобная машина убийства перед ним, он бы наверняка предпочел немедленно сложить оружие и сдаться, пусть даже Апостол была на голову его ниже и почти вдвое уже в плечах. Один ее внешний вид предельно ясно давал понять, что все торги и переговоры закончились, и дальше начинается планомерная отгрузка быстрой и неминуемой смерти в товарных количествах.

     Опущенное забрало черного шлема, окруженного защищающим шею высоким воротником, не позволяло видеть лица Апостола, однако ее спокойная поза не оставляла ни малейших сомнений, что все необходимые решения уже приняты, и отступать никто не намерен.

     Девушка опустилась на одно колено и сложила перед собой ладони в чешуйчатых перчатках, вознося молитву своему темному божеству. Стоявший рядом с Крешко охранник также зашептал ее слова:

     Жизнь – мимолетна, вечен лишь тлен,

     Огонь угасает, уступив место тьме,

     Долгий покой сильней перемен,

     Твой безмолвия зов грохочет во мне.

     Полковник даже моргнуть не успел, как в следующий миг Апостол выпущенной из лука стрелой сорвалась с места. В несколько прыжков преодолев отделявшее ее от ограды расстояние, она запрыгнула на крышу подставленной машины и, оттолкнувшись, легко перемахнула через забор.

     – Ничего себе! – восхищенно присвистнул Крешко, а девчонка тем временем мчалась дальше, ловко перепрыгивая с одной крыши на другую и только набирая скорость.

     Разумеется, столь бесцеремонное вторжение не могло долго оставаться незамеченным, и воздух внезапно разорвала длинная пулеметная очередь. Пули вспороли черепицу, подняв в воздух фонтаны красной пыли, но Апостол уже успела проскользнуть дальше. В ее руки скользнули два тяжелых пистолета. Прыжок – и несколько их точных выстрелов заставили умолкнуть пулеметную точку.

     Черные ботинки отбарабанили короткую дробь по кровле президентского гаража, и швырнули Апостола вперед, в направлении опоясывающего здание балкона. Короткая очередь прошила толстые стекла дверей, а затем она, свернувшись в чешуйчатый клубок, вышибла их к чертовой матери, огромным шаром для боулинга прокатившись по просторному холлу, в щепки разнеся несколько стульев и раскроив массивный дубовый стол.

     Все мгновенно потонуло в звоне разбитого стекла, криках, треске выстрелов и пронзительном визге рикошетящих от черной брони пуль. Помещение заволокло дымом и пылью, и в общем хаосе стало уже невозможно разобрать, что где. Какофония продолжалась несколько секунд, и в наступившей тревожной тишине остался только звон гильз, раскатившихся по мраморному полу.

     Послышались щелчки торопливо перезаряжаемых магазинов, и в тот же миг черный «броненосец», припорошенный крошевом штукатурки, словно взорвался, резко раскрывшись и выбросив в стороны руки с харкающими огнем пистолетами. Короткая пауза, два контрольных выстрела – и на этаже вновь воцарилась тишина. Только со стороны лестницы доносился топот бегущих ног.

     Быстро перезарядив оружие, Апостол выхватила из подсумка несколько зондов и разбросал их по углам, а еще пару закинула в коридор. На тактическом проекторе шлема высветилась схема здания, на которой чуткие сейсмические датчики отобразили всех перемещающихся поблизости людей. Трое из них уже преодолевали последний лестничный пролет.

     Дождавшись, когда все они доберутся до площадки, Апостол нажала одну из кнопок на своем предплечье. Со стен вновь посыпалась известковая пыль, когда здание сотряс взрыв заброшенного заранее в коридор зонда. Хрустя штукатуркой, черный воин шагнул в клубы дыма, из которого вскоре донеслись еще три контрольных выстрела.

     Вниз по ступенькам запрыгал очередной зонд. Теперь на схеме резиденции осталась всего одна группа обороняющихся на первом этаже, организованно отступающая в южный флигель. Очевидно, что президент находился среди них.

     Идея немедленно броситься за ними в погоню представлялась не самой разумной, поскольку все подступы они наверняка прикрыли минами и ловушками. Следовало найти обходной путь, позволяющий зайти к ним в тыл. Восстановив в уме общую планировку, Апостол перешагнула через трупы и двинулась по коридору, стараясь ступать как можно тише.

     На краю тактической проекции выскочило сообщение о том, что противник предпринимает активные попытки связаться с кем-нибудь за пределами резиденции. Поздно, ребятки! Теперь все каналы коммуникаций надежно заблокированы, и на помощь к вам никто не придет. А молить о пощаде бесполезно, все переговоры окончены.

     Вскоре Апостол добралась до комнаты, расположенной прямо над помещением, где укрылся президент с охраной. Из очередного подсумка был извлечен кумулятивный шнур и уложен в форме круга возле дальней стены. Встав в его центр, Апостол коснулась панели управления на предплечье, подорвав сброшенный с лестницы зонд. Пятна на тактической схеме вздрогнули и подступили ближе к двери, беря на прицел длинный коридор, чтобы не оставить противнику ни единого шанса. Глупые…

     Палец в черной перчатке нажал другую кнопку…

     Вырубленный взрывом кусок перекрытия рухнул почти на головы ослепленным и оглушенным обороняющимся. Подхватив одного из них и прикрываясь им словно щитом, Апостол открыла огонь. Следовало быть предельно аккуратным, чтобы не подстрелить ненароком и президента. Вмонтированная в шлем ассистирующая камера выхватывала лица противников, мгновенно их идентифицируя, и только после ее вердикта следовал смертельный выстрел.

     Сам президент укрылся за письменным столом и тоже пытался отстреливаться, не особо переживая по тому поводу, что его пули попадают в охранника, которым прикрывалась Апостол. Покончив с остальными, черный штурмовик швырнул в него безжизненное изрешеченное тело и прыгнул следом.

     В последний момент президент попытался вскинуть руку с пистолетом к подбородку, чтобы застрелиться, но быстрый удар черного ботинка выбил оружие из его руки. Пуля впилась в стену позади, и в следующий миг холодная чешуйчатая перчатка сомкнулась на его шее.

     – Вы вечно путаете трусость с самопожертвованием, а тупое упрямство с героизмом! – президент захрипел, цепляясь за руку Апостола, когда та оторвала его от пола и подняла перед собой. – Вам, Поколению Глупцов, еще многому предстоит научиться. 

     Ярко освещенные окна интернатского крыла призывно манили, но Лайс все же сделал крюк, чтобы заглянуть к Монументу Памяти. Он всякий раз испытывал некое подобие стыда, когда впереди его ждали веселье и смех, в то время, как те, кто отдал свои жизни шесть лет назад, уже не могли к ним присоединиться и разделить их радость.

     Подойдя к памятнику, установленному в центре площади, охватываемой крыльями Дворца, он вскинул голову, в который раз всматриваясь в черты бронзовой Кьюси. Клонящееся к закату солнце предельно четко и контрастно высветило каждую морщинку ее лица, каждую складку ее вскинутого плаща и окрасило багрянцем вздымающиеся за ее спиной языки пламени, придав монументу еще больше реалистичности. У ног юной Жрицы, укрываясь от всепожирающего огня, сжались в комочек обнявшиеся мальчик и девочка. На их испуганных личиках застыли растерянность и непонимание, складывавшиеся в один немой вопрос: «за что?».

     Лайс зябко поежился. Та жуткая картина до сих пор стояла перед ним точно живая. Быть может, вспышка взрыва оказалась настолько яркой, что просто выжгла образ охваченной огнем Кьюси на его сетчатке, и он всплывал всякий раз, когда Лайс закрывал глаза.

     А еще ему приходилось совершать над собой определенное усилие, чтобы поднять взгляд на лицо Жрицы. Скульптор совершил почти невозможное, сумев невероятно точно передать то выражение невыносимой боли, что отпечаталось на нем. Причем боли не телесной, но душевной, вызванной пониманием того, сколь многие жизни сгинут в обрушившемся с небес пламени, и сколь многие страдания выпадут на долю тех, кому посчастливится выжить в этом испепеляющем аду.

     И Лайс неизменно вздрагивал, словно от электрического разряда, встречаясь с устремленным на него взглядом девушки. Бронза не могла передать влажный блеск наполненных слезами глаз, но его память сама дорисовывала недостающие детали. Вот и сегодня…

     С трудом проглотив застрявший в горле комок, Лайс подошел ближе и, опустившись на одно колено, положил принесенный букет к постаменту, постоянно усыпанному живыми цветами и уставленный зажженными свечками.

     Отступив назад, он еще немного постоял, погруженный в собственные мысли и машинально поглаживая левое запястье, покрытое сморщенными шрамами, оставленными тем убийственным светом взрыва. В медцентре Интерната ему неоднократно предлагали провести комплекс восстановительных мероприятий, чтобы привести руку в нормальный вид, но Лайс неизменно отказывался. Свои увечья он воспринимал как напоминание о той жертве, что принесла Кьюси ради него и других, и подсознательно опасался, что, излечив их, он утратит остроту этого чувства долга, предав тем самым ее светлую память.

     Развернувшись, Лайс зашагал к центральной лестнице интернатского крыла. В тот страшный день, сидя с остальными перепуганными учениками в темноте коллектора, обожженный, ослепленный и почти оглохший от грохота ударной волны и рушащихся вокруг зданий, он поклялся, что непременно станет Советником Сиарны, чтобы своим самоотверженным служением доказать, что смерть Кьюси не была напрасной.

     И он не отступился, не сошел с выбранного пути, проведя в Интернате долгие и непростые шесть лет и показав себя одним из лучших учеников. Сегодня всех, кто вместе с ним сумел пройти эту дистанцию до конца, ожидал торжественный Выпускной Бал, и Лайсу, если он не хотел опоздать к его началу, следовало поторопиться. Он ускорил шаг.

     В тот момент, когда он уже заносил ногу над первой ступенькой, воздух прорезал пронзительный вой сирен. Один, два… все. Значит сегодня угрозы нет, но бдительность сохранять все равно необходимо.

     Лайс запрокинул голову, выискивая в темнеющем вечернем небе знакомое обгрызенное пятнышко. Луна Скорби – останки вырубленной в астероиде боевой платформы «Ганнибал» до сих пор кружили по орбите вокруг Клиссы, постоянно напоминая как о том горе, что принесло на планету вторжение Республики, так и той участи, что ожидала любого неразумного глупца, вздумавшего последовать по ее стопам.

     После взрыва боеголовки, разнесшей «Ганнибал» на куски, его обломки рассыпались во все стороны, и некоторые из них время от времени задевали атмосферу, сгорая в ней огненными кометами. Более крупные фрагменты представляли уже вполне серьезную опасность, и оборонительные системы Клиссы неусыпно следили за ними, загодя предупреждая о возможном падении и даже сбивая те, что представляли угрозу для населенных районов.

     Где-то в недрах раскуроченной военной махины до сих пор таились смертоносные торпеды и бомбы, которые то и дело взрывались, отрывая от каменной глыбы все новые и новые куски, заставляя клисситов настороженно считать сигналы сирен всякий раз, когда Луна Скорби проходила над их головами.

     Проект поднятия орбиты разрушенной станции до сих пор находился в стадии подготовки и обсуждения, поскольку никому не хотелось соваться туда, где в любую секунду может еще что-нибудь рвануть. Снижение до опасно низкой высоты могло занять у «Ганнибала» еще не один десяток лет, а потому никто особо и не суетился. Быть может именно им, новоиспеченным выпускникам Интерната предстояло в дальнейшем разбираться с кружащей над головами проблемой. Но сначала – Выпускной Бал.

     С тех пор, как под властью Клиссы оказались десятки миров Конфедерации, потребность в новых Служителях и Жрицах возросла многократно. Интернату пришлось спешно наращивать образовательные возможности и жилые площади, чтобы разместить и обучить всех желающих. С тех пор ежегодное число выпускников измерялось уже не десятками, а сотнями, хотя и этого оказывалось категорически недостаточно. Даже тех, кто не прошел Посвящение и не стал полноценным Советником или Жрицей, буквально отрывали с руками, поскольку новая Империя как никогда остро нуждалась в новых квалифицированных управленческих кадрах.

     Аналогичные проблемы испытывал и Темный Протекторат, но они частично нивелировались развитой системой управления, выстроенной ранее Республикой. Очень многие ее члены вполне благополучно встроились в новую схему, сменив верность идеалам галактической демократии на послушное служение божественной воле Анрайса. Для подавляющего большинства присягнувших ему на верность по большому счету ничего и не изменилось. Они продолжали занимать все те же кабинеты, пользоваться прежними привилегиями, и татуировка на левой руке почти никак не повлияла на распорядок их жизни.

     Тем не менее, подобно тому, как Лайс стремился отдать Сиарне свой долг, оставалось немало таких, кто пошел в услужение Анрайсу ради того, чтобы искупить ту вину, что взвалило на их плечи Поколение Глупцов – их отцы и деды, недооценившие могущество новых богов.

     Все их усилия выливались в фанатичное поклонение и истовое усердие, довлевшие над людьми по обе стороны невидимого фронта, и представлялось крайне маловероятным, что подобное положение вещей сможет со временем рассосаться само собой. Рано или поздно, но противостояние было обречено выплеснуться в открытое столкновение, и момент истины  неуклонно приближался по мере того, как сокращалось число планет, сохранявших относительную независимость.

     Последние новости сообщали, что Финист – последний мир, все еще сопротивлявшийся наступлению новой эры, все же пал. И теперь оставалось лишь выяснить, в чьи именно руки.

     Входные двери приветственно распахнулись перед Лайсом, приглашая его войти. Скупые на эмоции охранники приняли его куртку, и Лайс метеором взлетел на второй этаж. Он по-прежнему чувствовал себя стесненно и неловко во взятом напрокат парадном костюме, но его немного утешала мысль о том, что подавляющее большинство выпускников испытывали ровно те же самые чувства. Сшитые на заказ фраки на дороге не валяются, и лишь немногие из присутствующих на балу могли их себе позволить. Лайсу и так пришлось отстегнуть ателье изрядную сумму только за то, чтобы костюм не висел на нем бесформенным мешком и не порывался бы разойтись по швам при первом же неосторожном движении.

     В любом случае, он не питал особых надежд произвести впечатление на юных выпускниц женского пансиона. Обученные всем тонкостям этикета, манипуляций и Танца, они не упускали возможности взглянуть сверху вниз на безусых кадетов. Естественные науки и тонкости современных технологий не шли ни в какое сравнение с искусством подчинения себе слабых духом смертных. И пусть перспектива дорасти до Жрицы светила далеко не всем из них, это ничуть не мешало демонстрировать окружающим свое превосходство при каждом удобном случае. Где-то очень глубоко в душе Лайс их просто ненавидел и, одновременно, не мог не признавать, что буквально жаждет покориться какой-нибудь из них.

     Вот только Тихоня Лайс вряд ли мог привлечь к себе хоть чье-то внимание. Высокие оценки и похвала преподавателей ровным счетом ничего не значат в глазах зазнавшихся послушниц. Им подавай нахрапистость и грубую силу, которые Лайс всегда считал признаками недалекого ума. Отчего и оказывался раз за разом на скамейке запасных.

     Но бал – это ведь не только танцы, но и бесплатное угощение, а также разнообразные напитки. И только по этой причине мероприятие стоило того, чтобы его посетить. Главное перетерпеть официальную часть, ну а потом уже можно расслабляться вовсю. Даже если переберешь – прислуга доставит до родной койки, не задавая лишних вопросов.

     Лайс вбежал в Парадный Зал в тот самый момент, когда распорядители уже начинали оттеснять собравшуюся публику к стенам, чтобы освободить проход для Верховных, которые традиционно объявляли начало мероприятия. К этому моменту группы выпускников уже запаслись бокалами с вином, а некоторые, как он подозревал, уже не раз успели вино продегустировать. Лайс еле успел подхватить последний бокал с проплывавшего мимо подноса, как загремели торжественные фанфары.

     Собравшиеся подались вперед, заставляя распорядителей кряхтеть и чертыхаться, оттесняя не в меру любопытных выпускников.

     – Из тебя получилось бы неплохое пугало, – послышался над его ухом знакомый насмешливый голос.

     – Спасибо, Корди, я обязательно добавлю данный пункт в свое резюме, – Лайс рассеянно пригубил вино.

     Стоявшему за ним Кордоку ничего не оставалось, кроме как негромко чертыхнуться и умолкнуть. Он никогда не отличался особой живостью ума, и продумывание адекватной реакции на столь неожиданный ответ требовало от него изрядного времени и умственных усилий.

     Рослый и мускулистый, Кордок всегда стремился находиться в центре внимания и терпеть не мог, когда кто-то в чем-то его обходил. Усердие Тихони Лайса, раз за разом показывавшего лучшие результаты в группе, не могло оставить его равнодушным, и он использовал любую возможность, чтобы его уязвить или спровоцировать. Он никогда не упускал шанса поддеть Лайса, на что тот приноровился реагировать при помощи словесной эквилибристики, всякий раз ставя своего недоброжелателя в тупик. Посещение курсов софистики, риторики и изящной словесности иногда приносило вполне ощутимую пользу.

     Под торжественное громыхание оркестра распахнулись главные двери, и в зал рука об руку вступили Верховный Советник и Верховная Жрица.

     На Шимаэле был надет его парадный мундир офицера Военно-Воздушного Флота, сверкающий многочисленными боевыми наградами. Легендарный герой последней войны, выступающий живым примером для тысяч мальчишек, мечтающих пойти по его стопам. Отважный пилот, рискуя жизнью спасший Столицу от полного уничтожения. Ас экстра-класса, охотно делящийся с юными курсантами секретами мастерства.

     А также грамотный руководитель, раз за разом демонстрирующий, что аккуратное экономическое планирование способно добиваться тех же целей, что и военное давление, но с куда меньшими издержками. Именно в его правление Клисса сумела радикально укрепить свое положение среди Конфедерации, сплотив сотни ее планет в единый мощный механизм и де-факто ее возглавив. Несмотря на то, что никаких официальных соглашений не заключалось и договоров не подписывалось, все прекрасно понимали истинное положение дел и соглашались работать в общей упряжке, осознавая как сопутствующие выгоды так и катастрофические последствия недальновидного отказа от сотрудничества. И именно аналитический талант Шимаэла стоял за формированием всей этой схемы.

     Виан Дэлери же в особом представлении не нуждалась. Бессменная Верховная Жрица, которой для повелевания подчиненными доставало одного-единственного движения грозно изогнутых бровей. Ведь далеко не всегда влиятельность измеряется располагаемыми финансовыми или силовыми ресурсами. Когда почти вся мужская половина населения втайне тебя вожделеет, а женская, мучаясь спазмами желчной зависти, украдкой копирует твои изысканные манеры и роскошные наряды, то все управление людьми вполне может сводиться к аккуратным намекам и ненавязчивым пожеланиям.

     Сегодня она не изменила своим привычкам, выбрав одно из своих любимых темно-красных платьев, расшитое тонкой черной вязью, копирующей узор власти на ее правой руке. Его длинный подол, колышущийся на каждом шаге, время от времени приоткрывал свои вырезы, дразня устремленные на Жрицу взгляды мимолетным видением ее прекрасных ног.

     – Сегодня – моя ночь! – то ли прошептал, то ли прошипел Кордок, и Лайсу ничего не оставалось, кроме как обреченно вздохнуть.

     Подобные выпускные балы в окружении Верховной уже давно прозвали «Охотой», когда Дэлери выбирала себе кого-нибудь из юных кадетов, чтобы провести с ним жаркую во всех смыслах ночь. В дальнейшем этим счастливчикам (если они не провалили свой «экзамен», конечно) практически гарантировался стремительный карьерный рост вкупе со жгучей завистью друзей и коллег. Мимолетная интрижка Верховной никогда не выливалась в какие-то долгосрочные отношения. Скорей всего, ей просто нравилось людей дразнить, подпитываясь их страстями.

     Мечтали о такой участи все без исключения, но удача улыбалась лишь кому-то одному. И, положа руку на сердце, Лайс не мог не признать, что все необходимые стартовые данные для итогового успеха у Кордока присутствовали. Высокий, статный – он всегда привлекал к себе внимание женской аудитории, и в этой области мало кто мог с ним конкурировать.

     Но, в качестве компенсации, у остальных кадетов имелись выпускницы пансиона, также не возражавшие против того, чтобы достойно отметить окончание обучения, а у Лайса всегда оставались бесплатные напитки…

     Поднявшись на сцену, Верховные повернулись к залу, где тут же воцарилась почтительна тишина. Слово взял Шимаэл.

     – Друзья! Вот и настал тот долгожданный день, к которому вы шли долгие и непростые шесть лет…

     Прекрасная акустика высокого свода доносила его громкий и четкий голос до самых дальних уголков, но Лайс слушал его вполуха, неспешно потягивая свое вино. В конце концов, все речи, произносимые в подобных торжественных случаях, похожи друг на друга как родные сестры. «Вам было непросто, но вы молодцы, впереди у вас великие свершения, бла-бла-бла…».

     Сейчас его куда больше занимал поиск в толпе знакомых, таких же как он неудачников, которые могли бы составить компанию его холостяцкой попойке. Так, вон долговязый и нескладный Исвер, а рядом с ним пухлый Холисс, вечная мишень для глумления и насмешек – отлично! Если позаимствовать на стойке поднос с неразобранными бокалами, дополнительно загрузить его закусками и подыскать укромный уголок, то мероприятие вполне может пройти весело и зажигательно даже без женской компании. Глядишь, остальные им потом еще и завидовать будут.

     Воображение Лайса захлестнула распоясавшаяся фантазия, рисующая картину того, как все кадеты столпились в их углу, громко гогоча и опрокидывая бокал за бокалом в то время как насупившиеся выпускницы пансиона толкутся рядом без единого шанса выдернуть хоть кого-нибудь из них на танец.

     Обратно в реальность его вернула внезапная тишина, ставшая еще более глубокой, хоть это и казалось невозможным. Вперед выступила Верховная Жрица. Все замерли, боясь даже шевельнуться.

     – Дорогие мои! – еле слышный сиплый хрип не имел ничего общего с тем глубоким и волнующим контральто, отличавшим голос Дэлери ранее.

     В тот памятный день, «День Гнева», как позже нарекли его выжившие, она взошла та трон Первой Наместницы, чтобы принять на себя всю боль и страдания тех, кто поклонялся Сиарне, тех, на кого обрушилась вся военная мощь Республики. Подобные испытания никогда не проходят бесследно, и уже тот факт, что Дэлери выжила, являлся самым настоящим чудом. Но вот свой бесподобный, магнетический бархатный голос она утратила навсегда.

     Лайс застыл, точно так же, как и все остальные, чувствуя, как наполняются слезами его глаза. Бывают случаи, когда не требуется возвышенных пафосных слов и трагических образов, тревожного надрыва и эмоционального накала. Иногда достаточно одного лишь тихого хриплого голоса.

     Но, черт подери, даже этот удар судьбы Дэлери сумела обратить себе на пользу, добившись того, что каждую ее речь люди слушали с таким вниманием, трепетно ловя каждое слово, о каком она раньше и мечтать не могла.

     – Дорогие мои! – потеря голоса повлекла за собой и определенную смену образа, когда место роковой женщины заняла любящая мать, обволакивающая подопечных трепетной опекой и нежной заботой, в объятия которых многие мечтали бы пасть. – Жизнь порой бывает к нам строга и неласкова. Впереди всех нас ждут многие невзгоды и испытания, выстоять в которых будет очень и очень непросто. Но я хочу, чтобы вы знали, всегда помнили, что здесь, в этих стенах, вы всегда, чтобы ни случилось, сможете найти поддержку и помощь, участие и понимание. Вы – наши птенцы, и мы, порой надоедливые, временами несносные и занудные наседки всегда ждем вас здесь, в нашем Интернате. И пусть память о том, что здесь у вас есть гостеприимный дом, поддерживает ваши силы и укрепляет ваш дух. Смотрите в будущее с уверенностью и будьте счастливы!

     Зал взорвался аплодисментами, и Лайсу пришлось проявить настоящие чудеса эквилибристики, чтобы, зажав локтем недопитый бокал, не отстать от всеобщего взрыва восторга и благодарности.

     Теперь пришло время раздачи дипломов, и общий пафос сменился традиционной суетой, когда подходившие к сцене выпускники то и дело сталкивались с теми, кто, получив вожделенную корочку, спускались обратно, что порождало забавную суматоху. Подобные мелочи никоим образом не могли испортить общее праздничное настроение, являясь, скорее, легкой приправой к основному блюду.

     Выпускницам пансиона документы выдавал Шимаэл, и в каждом их взгляде, что он ловил, читалась надежда, что сегодня он изберет именно ее. Трудно даже представить, каким образом он выносил эту издевательскую пытку. Слишком богатый выбор парализует ничуть не хуже, чем его полное отсутствие.

     Дэлери, напротив, одаривала своей улыбкой всех подступавших к ней кадетов, удивительным образом заставляя их чувствовать, что она предназначена исключительно для них и ни для кого другого. Хотя, если задуматься, подобные фантазии выглядели исключительно глупо, стоило лишь вспомнить, что Верховная занимает свой пост уже на протяжении нескольких веков, и вряд ли новоиспеченные выпускники воспринимаются ею как нечто большее, нежели снующие под ногами муравьи.

     Услышав свое имя, Лайс торопливо подбежал к сцене, но не столько потому, что жаждал поскорее предстать пред светлым ликом Верховной, сколько из-за нежелания излишне задерживать тех, кто следовал за ним.

     – Мои поздравления, Лайсиндор, – Дэлери слегка наклонила голову, вручая ему вожделенную бумагу. – Твое усердие… замечено.

     В общей суете, когда сзади уже напирали следующие выпускники, ему было некогда задуматься над ее словами, и он ограничился ритуальным поклоном, поспешив ретироваться к столику с оставленным бокалом. Здесь полученные дипломы громоздились в неровную стопку, освобождая руки для более приятных занятий. Лайс даже не заглянул в свою корочку, бросив ее к остальным и немедленно опрокинув заждавшееся его вино в рот.

     – Ну что, «охота» начинается? – Шимаэл наклонился к самому уху Дэлери, чтобы перекрыть поднявшийся в зале гвалт, а также желая скрыть свою улыбку.

     – Помилуй, Шим! – Верховная картинно закатила глаза. – Можно подумать, будто ты сам сегодня будешь коротать ночь в тоскливом одиночестве.

     – Но, в любом случае, первый танец – мой, не так ли? – он подал Жрице руку, помогая спуститься со сцены на паркет бальной залы. – Ну а дальше – каждый сам за себя.

     – Неугомонный мальчишка!

     – Ветреная девчонка!

     Грянул оркестр, и Шимаэл с Дэлери закружились в танце, волей-неволей отгоняя присутствующих к стенам и освобождая центр зала для всех, кто желал к ним присоединиться.

     Выпускной бал начался!

     Постепенно выстроившиеся по периметру выпускники и выпускницы совладали с первоначальной нерешительностью, и по рядам пошло шевеление, перемешивающее их в поисках подходящих пар. Далеко не все из обучавшихся в Интернате попадали в него прямиком из школы – некоторые направлялись сюда уже во вполне взрослом возрасте, ежели Священная Канцелярия полагала, что человеку следует подтянуть свои познания. А иногда даже бывали случаи, когда за парту рядом с остальными садились уже посвященные Советники и Жрицы.

     В итоге те, кто постарше и чуть опытней, сориентировались быстрее и, подобрав себе партнера, влились в набиравший силу танцевальный вихрь. За ними начали подтягиваться и остальные.

     Лайс не ждал, что на него немедленно набросится орда страждущих его внимания девиц, а потому ничуть не огорчился, когда его предчувствия полностью оправдались. Почти все внимание женской аудитории накоротко замкнуло на Кордока, и тому даже пришлось отбиваться от поклонниц, не в меру осмелевших и разгоряченных после выпитого бокала вина.

     После того, как первоначальная суета более-менее улеглась, и пары отправились топтать паркет, Лайс переместился к столику с закусками, где, как и предполагал, обнаружил Исвера с Холиссом, внимательно изучавших предлагаемый ассортимент.

     – Ну наконец-то! – обрадовался его появлению толстячок Холисс. – А то мы уж думали, что нам тут вдвоем все истреблять придется.

     – Ой, только не говори, что тебя это сильно бы огорчило! – Лайс присел на табурет, подхватив с подноса первую попавшуюся тарталетку и закинув ее в рот.

     – Да я-то справился бы, – Холисс последовал его примеру, – а вот Исву пришлось бы тяжко.

     – Ничего-ничего, – парировал их долговязый коллега, – когда еще представится возможность так славно погулять за чужой счет?

     – Принесешь Присягу – и гуляй так хоть каждый день, – подняв бокал перед собой, Лайс наблюдал за струйками поднимающихся вверх пузырьков, – без каких-либо ограничений. Казна все оплатит.

     – Ну да, ну да, – толстяк запрокинул голову влив в себя остатки вина. – Дело за малым – получить приглашение в Тронный Зал.

     – При твоих оценках, думаю, на сей счет можно особо не переживать. У Священной Канцелярии сейчас жуткий дефицит кадров.

     – Оценки мало что значат, когда окончательное решение принимает Она, – Исвер ткнул вверх своим узловатым указательным пальцем.

     – И личное обаяние тут также мало чем поможет, – угрюмым взглядом, исполненным нескрываемой зависти, Холисс проводил пролетевшую мимо танцующую пару. – А Корди выглядит так, словно у него уже все и везде схвачено.

     – Это сейчас он был, что ли? – Лайс оторвался от созерцания полупустого бокала.

     – Разумеется! Или ты думаешь, что кто-то заглянул в наш уголок случайно? Не-е-ет, он специально сюда заскочил, чтобы перед нами покрасоваться, чтобы сделать нам приятно.

     – Вполне в его стиле, да. Он еще наверняка и Верховную на танец пригласит, – согласился Исвер.

     – Он, кстати, грозился пригласить ее не только на танец.

     – А куда еще?

     – Ну не тупи же, Исви! – Холисс закатил глаза. – В койку, разумеется!

     – Ну, тут уж не ему решать.

     – Но он, во всяком случае, абсолютно уверен в успехе, – Лайс привстал на цыпочки, высматривая среди танцующих Кордока и Верховных.

     – Ха! – Холисс вооружился еще одним бокалом и еще одной тарталеткой. – А ты можешь припомнить хотя бы один случай, когда он хоть в чем-то сомневался? Он всегда прет напролом как таран, добиваясь своей цели. Сам, небось, со счета сбился, сколько девчонок уже успел оприходовать.

     – Не в этот раз, – Лайс отрицательно замотал головой.

     – Почему ты так уверен?

     – Его нахрапистость может производить впечатление на молодняк, но с леди Дэлери такой фокус у него не пройдет. Еще и по рогам получит, коли будет слишком усердствовать. Воспринимать ее наравне с молоденькими дурочками – непростительная ошибка. Она обожает ставить таких вот не в меру зарвавшихся гордецов на место.

     – Тебе-то откуда знать? – удивленно вскинул брови Исвер. – Когда ты успел приобщиться к закулисным тайнам двора?

     – Я это просто… чувствую.

     – Вот и посмотрим, – проговорил Холисс с набитым ртом. – Я бы с удовольствием полюбовался на то, как Корди расшибет себе нос.

      Первый танец закончился, курсанты и воспитанницы отступили на противоположные стороны залы, заняв исходные позиции для следующего акта. Воздух заполнился перешептываниями и девичьим хихиканьем.

     Выдержав небольшую паузу, достаточную, чтобы запыхавшиеся танцоры могли перевести дух и быстренько промочить горло, оркестр грянул снова.

     – Корди вырывается вперед! – комментировал происходящее Исвер, которому с высоты его роста была прекрасно видна вся зала. – Обходит одного соперника, второго… он рвется прямиком к цели… есть!

     – Ну и? – Холисс привстал на цыпочки, не выпуская из рук бутерброда.

     – Он и вправду пригласил на танец леди Дэлери!

     – Кто бы сомневался, – вздохнул, не оборачиваясь, облокотившийся на стойку Лайс.

     – Наверняка сейчас опять мимо нас продефилирует, чтобы похвастать своим трофеем, – Холисс яростно впился зубами в бутерброд, словно тот был повинен во всех его несчастьях.

     – Вот уж вряд ли! – друзья даже чуть отстранились, когда Лайс вдруг громко рассмеялся. – Не дорос он еще до того, чтобы Верховной указывать! Танец – ее стихия, здесь и сейчас всем заправляет она, и горе тому, кто вздумает ей перечить.

     – Тогда у Корди серьезные проблемы, – Исвер снова бросил взгляд на залу, отыскивая обсуждаемую пару. – Действительно, выглядит так, будто леди Дэлери гоняет его по паркету, точно нашкодившую собачонку. И довольным он при этом отнюдь не выглядит.

     – Наконец-то наш таран нашел себе достойную крепостную стену! – Холлис буквально сиял от злорадства. – Не таким представлял он себе миг своего торжества.

     – Это стоит отметить! – Лайс подхватил с подноса новый бокал, и троица, торжественно чокнувшись, подняла тост за восстановленную справедливость.

     Вскоре закончился и второй танец, после которого Кордок вернулся к остальным курсантам буквально пунцовым. Глядя на его лицо, расспрашивать о подробностях никто не решился, опасаясь взрыва, хотя сдержать ехидные улыбки оказалось весьма непросто. Он схватил с подноса полный бокал и одним махом, как заправский алкоголик, опрокинул его в рот. Лайса даже слегка покоробило от столь пренебрежительного отношения к явно недешевому вину, выделенному Священной Канцелярией для их торжества.

     – Твои планы на вечер остались неизменны? – после двух-трех выпитых бокалов инстинкт самосохранения у Холисса, похоже, полностью отключался.

     – Разумеется! – почти прорычал Кордок. – Завоевать ее теперь для меня – вопрос чести!

     – Мне кажется, что к некоторым намекам все же стоит иногда прислушиваться.

     – Засунь свои грязные намеки себе в…

     Кордок не договорил, поскольку в этот момент оркестр разразился открывающим аккордом следующего танца, чем, возможно, уберег не в меру разговорчивого Холисса от назревавших неприятностей. Незадачливый кавалер еще некоторое время угрюмо наблюдал за однокашниками, отправившимися выбирать себе пары, после чего демонстративно отвернулся, сосредоточившись на столе с угощениями.

     Его депрессия, впрочем, продолжалась недолго, и на следующий раунд Кордок отправился полный решимости отыграться, и не преминул в очередной раз пронестись мимо Лайса сотоварищи, продемонстрировав таким образом, что у него все снова под контролем.

     Понаблюдав за его печальным опытом, никто из курсантов теперь не решался даже помыслить о том, чтобы пригласить Верховную на танец, и она коротала вечер с бокалом в татуированной руке, окруженная несколькими выпускницами. Лайс время от времени ловил ее взгляд, направленный в их сторону, в котором читалась немного печальная усмешка. Дэлери выглядела явно разочарованной и, возможно, размышляла над тем, не перегнула ли она палку.

     В очередной раз проверив инструменты, музыканты грянули новую мелодию, заметно более бодрую, нежели предыдущие.

     – О! Это же «Пылающий вечер»! – воскликнул Исвер, более прочих преуспевший в изучении музыки и прочих изящных искусств. – На сей раз дамы будут приглашать кавалеров!

     – Ну что ж, давайте посмотрим, что из этого выйдет, – Лайс крутанулся на табурете, с любопытством наблюдая за пришедшими в движение выпускницами Пансиона.

     Изрядная их часть, ожидаемо устремилась чуть левее, туда, где стоял Шимаэл. Другие, менее амбициозные, предпочитая синицу в руке парящему высоко в небе журавлю, направились к сгрудившимся у стойки курсантам. Хотя было заметно, что хмурая раскрасневшаяся физиономия Кордока несколько охлаждала их первоначальный пыл.

     Но основное внимание, несомненно, приковывала к себе Верховная, выступавшая впереди, точно ледокол, возглавляющий караван проводимых им судов. При ее приближении абсолютно все кадеты, вне зависимости от количества выпитого и съеденного, дружно вытянулись по струнке, не желая ударить перед нею в грязь лицом. Даже Холисс, ни на что особо не претендовавший, на время перестал жевать и торопливо спрятал руку с недопитым бокалом за спину.

     – Ну что, мальчишки, – Дэлери остановилась перед ними, осматривая притихших выпускников, – кто хочет немного развеяться?

     Лайс понимал, что совершенно бессовестно на нее таращится, буквально пожирая глазами ее фигуру, но ничего не мог с собой поделать. В Интернате Дэлери вела у них занятия по истории и юриспруденции, но там, облаченная в строгий костюм или тем паче в черный форменный плащ, она воспринималась исключительно как строгая и требовательная наставница. И в те моменты, когда она находилась рядом или даже касалась его плеча, Лайсу и голову не приходило воспринимать Верховную как женщину.

     Но сегодня что-то неуловимо изменилось, и дело было вовсе не в дразнящем красном платье. Дэлери словно активировала дремавшую до сего момента функцию «сексуальность», выплеснув Лайсу в мозг ведро крутого кипятка.

     Строго говоря, Дэлери своей ширококостной комплекцией на юную балерину походила мало, и назвать ее силуэт точеным не поворачивался язык, но вовсе не по причине каких-либо излишеств, нет. Все знали, что Верховная регулярно посещает спортзал с бассейном, и даже при большом желании в ней сложно было отыскать хотя бы грамм дряблости. Так что кое в чем она могла дать изрядную фору даже некоторым юным выпускницам. Да она и не пыталась строить из себя молодку, прекрасно осознавая, что зрелость и опыт порой оказываются привлекательней зеленой невинности.

     И именно здесь таились истоки ее обаяния. Дэлери просто наслаждалась тем, какая она есть, не пытаясь что-то изображать или кого-то обманывать. Она прекрасно знала себе цену и не испытывала ни капли ложной скромности по данному поводу.

     – Ну же, не тушуйтесь! – продолжала она подтрунивать над мнущимися курсантами. – Я не кусаюсь, а сегодня как-никак праздник!

     Ее озорной настрой, однако, вызывал только обратный эффект. Все видели, как утонченно-унизительно Верховная обошлась с Кордоком, публично преподав ему запоминающийся урок, хотя внешне все выглядело вполне пристойно и аккуратно. А потому никто не горел желанием повторить его эксперимент.

     – Ладно, тогда уж не серчайте, – Дэлери резко повернула голову, точно хищная птица, внезапно заприметившая добычу. – Лайсиндор?

     – Что? – Лайс вздрогнул и непонимающе уставился на вытянутую в его сторону руку.

     – Потанцуем? – тонкий указательный палец поманил его. – И поторопись, а то танец уже скоро закончится.

     – Не тупи же! – прошипел сзади Холисс, и его кулак ткнул Лайса в спину, подтолкнув навстречу ожидающей партнерше в красном платье.

     Тот, с трудом переставляя негнущиеся ноги, подошел к Дэлери и, учтиво поклонившись, как того требовал этикет, взял ее за руку. Его уже слегка затуманившийся от выпитого вина мозг лихорадочно пытался думать о нескольких вещах одновременно.

     «Пылающий вечер», «Пылающий вечер»… а, вспомнил! И… ох, черт!

     В голову Лайсу влили еще одно кипящее ведро.

     По мере того, как публика разогревалась и входила во вкус, бал планомерно мигрировал от неспешных и даже чопорных мелодий к более энергичным и зажигательным ритмам. А данный танец, помимо того, что сам по себе считался довольно сложным, так еще и отличался изрядной откровенностью, требуя порой весьма тесного контакта между партнерами. И хотя занятия по хореографии у Лайса, в отличие от того же Холисса, никогда особых сложностей не вызывали, мысль о том, что ему придется держать в объятьях саму леди Дэлери, заставляла окружающий мир плыть перед его глазами.

     – Расслабься, Лайс, – вполголоса проговорила Верховная, направляясь вместе с ним в центр зала. – Если что – я подскажу.

     – Рисунок-то я помню, – он проглотил застрявший в горле комок, – просто… волнительно немного.

     – Странно. Волноваться следовало на экзамене, но тогда ты выглядел вполне спокойным.

     – Так еще неизвестно, что страшней. Там-то все было известно и знакомо.

     – Говорю же – я не кусаюсь, – они остановились, и Дэлери развернулась к нему лицом. – Кроме того, никогда не поздно открыть для себя что-то новое. Так что отдайся танцу и не дрейфь.

     Лайс вздохнул и на секунду прикрыл глаза, прислушиваясь к музыке и соображая, на каком такте они сейчас находятся. С удивлением и легкой досадой он внезапно обнаружил, что оркестр, откровенно жульничая, все это время топтался вокруг вступления, давая танцорам возможность спокойно занять исходные позиции. Столь непростой и ответственный танец не следовало начинать с бухты-барахты. Оно, конечно, правильно, но с надеждой отделаться по-быстрому пришлось расстаться. Отдуваться придется по полной программе.

     Три, два, один… ну, погнали!

     И дальше весь мир для Лайса съежился до череды шагов, поворотов и прочих пируэтов. В голове гулко тикал метроном, отсчитывавший такты и напоминавший о последовательности переходов между нужными па.

     Сказать, что Верховная танцевала великолепно – ничего не сказать. Лайс и сам не понимал как, но она умудрялась еле заметными намеками направлять его и корректировать неизбежные огрехи. Однако чувствовалось, что Дэлери ждет от него большего, не оставляя попыток раскочегарить своего партнера.

     – Вы там все это время что, компот пили? – прошептала она ему в ухо во время очередного подхвата. – Больше жизни! Больше страсти! Не думай!

     И тут у Лайса в мозгу словно что-то щелкнуло. Он вдруг понял одну простую истину: танец – не математика, танец – поэзия! И пытаться исполнять его, руководствуясь безжизненными чертежами и таблицами – что дышать по расписанию. Нельзя подхватывать партнершу, контролируя воображаемой рулеткой, на какую высоту ты ее приподнял, нельзя смотреть ей в глаза только потому, что так написано в инструкции. Тут уж одно из двух – либо ты чувствуешь танец и живешь им, либо не сложилось. Так какого черта! Если и открывать что-то новое, то почему не сейчас? В конце концов, если что пойдет не так – ему подскажут.

     Музыка взлетела на новую высоту, и Лайс мысленно отпустил вожжи…

     Как он позже ни пытался, но так и не смог сложить свои воспоминания в единую цельную картину. Раз за разом все распадалось на отдельные яркие вспышки, опаляющие разум и заставлявшие вздрагивать при каждой попытке разглядеть их повнимательней.

     Развевающееся красное платье… тонкая татуированная кисть, пролетающая перед его глазами… задевающие лицо бронзовые волосы … плотная, упругая талия в его руках… тяжесть отнюдь не невесомого тела… декольте, в какой-то момент оказавшееся прямо перед носом Лайса… едва ощутимый терпкий аромат духов…

     Но странным образом глубже всего в память врезалось то мгновение, когда он, поддерживая ладонью обнаженную спину Дэлери, чувствовал своими пальцами, как движутся под теплой бархатной кожей ее острые лопатки… Да еще немного удивленный взгляд Жрицы, которым она его одаривала в те моменты, когда танцорам предписывалось смотреть друг другу в глаза.

     Всего лишь миг – и несколько минут танцевальной страсти истекли, взорвавшись громким финальным аккордом. Пары остановились, отступив друг от друга на шаг и благодаря партнера за прекрасный танец. Лайс также поклонился, жадно хватая ртом воздух, и ему показалось, что ответный реверанс Верховной выглядел не таким уж и формальным. Она действительно была ему благодарна и, похоже, даже сама немного раскраснелась.

     – Ну ты даешь! – восхищение Холисса выглядело абсолютно искренним и неподдельным. – Вы там носились как самый натуральный черно-красный ураган! Когда ты успел так наловчиться?

     – Я тут ни при чем, – Лайс, не особо заботясь о том, как он сейчас выглядит, подобно Кордоку залпом опрокинул в рот первый же подвернувшийся бокал. – Это все ее заслуга.

     Он привалился к стойке, тяжело дыша и чувствуя, как прямо под рубашкой струйки пота сбегают по его разгоряченному телу. Для Верховной Жрицы подобное упражнение выглядело, небось, всего лишь легкой разминкой. Данная ей Сиарной сила позволяла выдерживать стократ более тяжелые нагрузки. Тот же ритуальный Танец любого обычного человека попросту разорвал бы на куски.  Однако здесь, на балу, ей волей-неволей приходилось соизмерять свои возможности с пределами выносливости партнера. Иначе бы Лайс отдал богам душу еще на полпути.

     Даже любопытно, как бы выглядел «Пылающий вечер» в исполнении Дэлери и Шимаэла?..

     – Больно было? – участливо поинтересовался Исвер, подсев к нему с другой стороны. – Ты там себе ничего не вывихнул?

     – Еще не знаю, – Лайс только сейчас задумался над тем, какой ценой дался ему этот непростой танец. Без регулярных тренировок он вполне мог закончиться порванными сухожилиями или вывернутыми наизнанку суставами, – надо бы ревизию провести.

     Он отставил пустой бокал и пару раз крутанулся на табурете, опасливо прислушиваясь к своим ощущениям. Вопреки опасениям, его конечности не заявили никакого протеста и не попытались немедленно отвалиться.

     – Ну и как оно… вообще? – высказал Холисс общий вопрос, крутившийся на языках у всех, кто столпился вокруг.

     – Нормально, – Лайс предпочел обойтись одним словом, нежели выступать перед слушателями с пространной поэмой. Но в самый последний момент его вдруг разобрало на озорство, – даже не знаю, чем именно Корди остался так недоволен?

     Последовал дружный взрыв смеха, и только Кордок насупился, вновь наливаясь краской. Шпилька Лайса вполне могла обойтись ему весьма дорого, но тут опять грянул оркестр, и общее внимание переключилось на зал.

     – Знаете что, – протянул задумчиво Исвер, – а раздери вас всех Анрайс!

     Отодвинув в сторону стоявших перед ним курсантов, он решительно зашагал по паркету, направляясь прямиком к Верховной. Та, слегка удивленная таким поворотом, все же приняла приглашение, взяла Исвера за руку, и через несколько секунд они уже кружились в танце.

     – Вот те на! – присвистнул кто-то.

     – Пропал человек! – со вздохом заключил Холисс. – Эх, Лайс, умеешь же ты научить людей плохому…

     Ну а после Лайсу особо отвлекаться стало уже некогда. Манерные ритуалы к тому моменту оказались отброшены, и все приглашали друг друга в совершенно произвольном порядке, и вот тут-то женская половина, словно опомнившись, обратила на него свое пристальное внимание.

     Даже за право потанцевать с Кордоком юные выпускницы, пожалуй, так не дрались. Разве что за Шимаэла, да и то сомнительно. Статус Верховного Советника все же создавал вокруг него некую ауру, удерживавшую значительную часть воздыхательниц на почтительном расстоянии. А вот Лайса защитить было некому, и вся дамская любвеобильность обрушилась на его голову пронзительно верещащим водопадом.

     Так что еще где-то с полчаса он отплясывал почти без передыху, хотя, надо сказать, большого удовольствия и не получил. Скажи Лайсу кто-нибудь еще месяц назад, что сокурсницы будут чуть не таскать друг друга за волосы ради возможности с ним потанцевать – рассмеялся бы в голос. Но сейчас он внезапно обнаружил, что не испытывает при этом ничего, кроме уныния и скуки.

     Как он ни старался их растормошить, все их движения так и оставались насквозь шаблонными и мертвыми. Лайс чувствовал, как музыка и ритм текут сквозь него, заставляя тело следовать танцевальному рисунку, при этом все партнерши воспринимались как бесполезная гиря, которую ему приходилось таскать за собой по всей бальной зале. В итоге он жутко измотался и весь взмок, но так и не смог добиться от них даже бледной тени той гармонии, что на короткий миг объединила их с Дэлери.

     И когда оркестр собрал свои инструменты и удалился, уступив место современным ритмам, вырывающимся из мощных акустических систем, Лайс, наконец, вздохнул с облегчением, радуясь возможности утолить накопившуюся жажду.

     – Думаю, теперь тебе стоит опасаться мести Корди, – заговорщическим тоном пробормотал примостившийся рядом Холисс. – Ты отбил у него почти всех девчонок!

     – А Исвер прибрал к рукам остальных, – усмехнулся Лайс, оглянувшись на своего долговязого приятеля, на лице которого царило выражение полнейшего блаженства. – Страдать от одиночества сегодня ночью он определенно не будет.

     Вообще, отношения между воспитанницами и кадетами никогда не обставлялись какими-либо строгими правилами, оставляя весьма широкий простор для вольностей, но Выпускной Бал всегда стоял особняком. По умолчанию предполагалось, что тот, кто сумел выдержать несколько суровых лет учебы в стенах Интерната, имел полное право на подобающую награду, включая внимание противоположного пола. А уж тот, кто смог произвести впечатление на саму Верховную, заслуживал самого пристального внимания. А потому в этот вечер абсолютно все закрывали глаза на происходящее  в бальном зале и за его пределами.

     Что ни говори, а всегда полезно наладить доверительные отношения с потенциальным Советником или будущей Жрицей. Кто знает, вдруг пригодится в будущем. Уж если сама Верховная называла данное мероприятие «охотой»…

     Лайсу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать произошедшие вокруг перемены. Музыка продолжала грохотать как и прежде, но в непосредственной близости от стойки, где он сидел, вдруг образовался пузырь мертвой тишины.

     Снедаемый любопытством, он развернулся вместе с табуретом, продолжая держать в руке початый бокал…

     …обнаружив перед собой Верховную, демонстративно присевшую на табурет рядом так, чтобы ниспадающее платье расступилось в стороны, обнажив ее ноги. Мало у кого оставались сомнения по поводу того, зачем она пожаловала в самую гущу их междусобойчика. Бал постепенно близился к завершению, и Дэлери начинала присматривать себе счастливчика, которого заберет с собой в спальню. Ну а о том, какие приключения его там ожидали, ходили бесчисленные легенды, где реальность тесно переплеталась с воспаленными юношескими мечтами.

     – Мне почему-то кажется, что в этом углу немного недостает веселья, – непринужденно заметила она в то время, как присутствующие курсанты чуть ли не домкратами поднимали свои взгляды выше, на ее лицо. – Что за заботы вас тяготят?

     – Мы тут грустили исключительно в ожидании вашего появления! – воспрянул духом Кордок и протянул ей бокал. – Позвольте вас угостить!

     – Какая прелесть! – Верховная уставилась на бокал как на настоящее откровение. – Ты пытаешься произвести на меня впечатление, угощая бесплатными напитками?

     Если кто-то и пытался скрыть смех, то получилось это у них откровенно неважно. Тем не менее, Дэлери приняла бокал у Кордока, кивнув ему и повернувшись к остальным кадетам.

     – Тяжелый выдался год, я понимаю, – ее негромкий хриплый голос вынуждал всех умолкнуть и податься вперед, вслушиваясь в каждое слово, – но оно того стоило, поверьте.

     Лайс застыл наравне со всеми, жадно ловя тончайшие нюансы речи Верховной. Его всегда восхищало, как едва заметная игра интонаций и тембра способна играть на эмоциях аудитории, и сейчас он воочию мог наблюдать за тем, как это искусство работает в реальности.

     Да, он знал, что опытные Жрицы способны лишь незначительными нюансами голоса возбуждать в людях любые эмоции. Знал, что лишь несколько движений Танца могут свести человека с ума. Но здесь и сейчас Верховная Жрица не пользовалась столь грубыми и прямолинейными методами, предпочтя напрямую обратиться к душам слушателей.

     – Время нынче непростое и неспокойное, вы знаете, – продолжала она, – а потому Священной Канцелярии кровь из носу нужны новые и верные Служители. Десятки миров пали к нашим ногам, но их усмирение и приручение требует еще многих и многих усилий. Нам всем предстоит еще очень много тяжелой работы, но я верю, что вы с ней справитесь. Вы, ребята – наша надежда и наше будущее. За вас, парни!

     Дэлери вскинула свой бокал, и к ней навстречу устремились руки курсантов, вдохновленных ее словами. Спохватившись, Лайс также подался вперед, чтобы в общей суете все же чокнуться с Верховной, хотя его внутренний голос не уставал напоминать, что внешние ритуалы мало что значат в суровой реальности, и соприкосновение двух стеклянных сосудов – лишь формальность, которая по большому счету ничего не решает.

     – Ладно, мальчишки, – она с легким сожалением поставила пустой бокал на стойку, – время уже позднее, а у меня завтра насыщенный день. Пора закругляться. Вы тут отдыхайте, у вас еще вся жизнь впереди, ну а мне пора на боковую.

     – Спасибо, Кордок, спасибо, Исвер, – Дэлери последовательно кивнула всем кадетам, с кем ей довелось потанцевать, и повернулась к Лайсу, протянув ему татуированную руку. – Надеюсь, вы не сочтете за труд проводить даму до ее покоев?

     Он далеко не сразу сообразил, почему все вдруг притихли и обратили на него свои взгляды. Мысли Лайса все еще парили где-то далеко, снова и снова возвращаясь к тому самому танцу, который запомнится ему на всю жизнь. Даже когда он понял, что речь идет о его персоне, блаженная улыбка еще некоторое время блуждала на его лице. И только потом начала медленно сползать.

     – Я? – испуганно пискнул он, чувствуя, как стремительно выветривается из головы выпитое вино.

     Удивительно, но как только на него свалилось воплощение самой чаемой юношеской мечты, Лайс вдруг заметался, лихорадочно изыскивая возможность улизнуть от оказанной ему чести. На ум ему немедленно полезли жуткие истории о несчастных, зацелованных Верховной до смерти. Теперь он уже не был уверен, что сделанное ему предложение – большая удача. Как бы не наоборот!

     – Но кто-то же должен помочь мне накинуть плащ на плечи! – Дэлери озорно приподняла одну бровь. – К вечеру изрядно похолодало, а в хорошей компании это все же не так заметно. Пойдем, прогуляемся.

     – Как вам будет угодно, моя госпожа! – поскольку все пути к бегству оказались отрезаны, Лайсу ничего не оставалось, кроме как послушно повернуться и подставить ей свой локоть. – Я всегда к вашим услугам!

     – А вы отдыхайте, ребят, – кивнула на прощание Верховная онемевшим выпускникам, – пока еще есть такая возможность…

     – Вот же ж… – только и смог вымолвить Холисс, провожая взглядом удаляющуюся пару.

     – Ничего, я с тобой поделюсь, – поспешил утешить его Исвер, вовсе не воодушевленный перспективой в одиночку отбиваться от толпы разгоряченных поклонниц, оставшихся без предмета своего вожделения. – Думаю, тут работы на всех хватит.

     – К чему это глупое упрямство?! – Апостол присела на краешек стола, вытирая салфеткой кровь, стекающую по подбородку президента. – Вы лишь растягиваете свою агонию. В конце концов ваше согласие – лишь пустая формальность, без которой мы вполне можем обойтись. Но так было бы проще для всех, да и ненужных жертв избежать поможет. Что за мальчишеская бравада, которую все равно никто не оценит?!

     – Финист не покорился Республике, отбился от притязаний Конфедерации, – прохрипел его закованный в наручники оппонент, – и вашим божкам также не удастся поставить нас на колени!

     Несмотря на то, что плененный президент представлял собой откровенно жалкое зрелище – перепачканный в известке костюм с оторванным рукавом, всклокоченные темные волосы и заляпанная кровью рубашка – в его глазах продолжал гореть немного безумный огонь отчаянной решимости, даже несмотря на то, левый глаз уже начинал заплывать.

     – Приберегите свой пафос и свою принципиальность для другой аудитории! – фыркнула Апостол. – Меня вы ими не проймете. Если вам так неймется умереть с высоко поднятой головой – пожалуйста, мне без разницы. Возражать не буду. Но вы же тем самым только создаете дополнительные проблемы другим людям. Чем дольше вы тянете резину, тем больше жертв взвалите на свою совесть. Беспорядки вышли из-под контроля, и на улицах ваших городов уже льется кровь.

     – Вам меня не обмануть, даже не старайтесь!

     – Что мне проку вас обманывать? Мне куда проще… – Апостол прервалась, изучая высветившееся на тактическом мониторе сообщение. – Ладно, неважно. Жрица Сиарны уже прибыла, так что нам стоит поспешить, если мы хотим уладить наши дела до ее появления.

     Сидевшие в соседней комнате репортеры дружно вздрогнули, когда из президентского кабинета донесся очередной вопль невыразимой боли. Как мел бледные, они почти ничем не отличались от охранявших их полицейских, которые и сами были бы рады заткнуть уши.

     Обращение президента к нации уже было анонсировано, но время шло, а переговоры в кабинете все никак не заканчивались, вот уже почти час оглашая коридоры резиденции леденящими кровь криками. У всех, кто ожидал развязки в кабинете, наверняка добавилось немало седых волос на висках.

     Послышалось хлопанье дверей, чьи-то отдающие команды голоса, и по коридору вихрем пронеслась небольшая процессия, сопровождавшая невысокую женщину в темном одеянии с серебристой оторочкой, чья голова была полностью скрыта под глубоким капюшоном.

     – Жрица приехала, – пояснил кто-то из журналистов. – Сейчас торговаться будут.

     – Да мне уже без разницы, кому поклоняться! – страдальчески простонал другой. – Лишь бы этот кошмар поскорей закончился! Уже всю душу наизнанку вывернули!

     – Тебе-то только душу, – проворчал третий, кивнув в сторону комнаты, откуда неслись крики, – а ему, небось, уже все нутро по стенам развесили.

     – Как же он тогда с обращением выступать будет?

     – Это уже дело Жриц и Апостолов. Они, если надо, даже покойника разговорят.

     Услышав щелчок открывшейся двери, Апостол отступила в сторону, на время оставив истерзанного президента в покое. В помещение вошли двое охранников, которые сперва внимательно осмотрелись и только потом дали сигнал остальным. Следом за ними в комнату неспешно вошла закутанная в форменный черный плащ фигура. На удивление миниатюрная, едва-едва достававшая Апостолу до плеча, но источавшая столь сильную властность, что ее охрана, демонстрируя свое почтение, почти размазалась по стенам.

     Несколько мгновений Жрица изучала обстановку – измученного президента и закованную в броню Апостола рядом с ним, после чего коротко бросила:

     – Оставьте нас.

     Мгновение спустя комната опустела, оставив главных действующих лиц наедине.

     – Я – Сьюзен Семко, Пламя Благодати и Око Щедрости госпожи моей, – Жрица откинула капюшон, явив на свет округлое юное лицо, на котором выделялись совершенно недетские глаза, смотревшие холодно и жестко. – С кем имею честь?

     – Как вам будет угодно, – Апостол, пожав плечами, стянула с головы шлем, разметав по плечам светлые волосы. – Кэти Жэо, верный слуга моего темного Господина. К вашим услугам.

     – Вот так встреча! – хрипло рассмеялся президент. – Две овеянные славой легенды сошлись один на один. Ради такого зрелища и жизнь отдать не жалко!

     – Твоего мнения, червь, не спрашивали! – тяжелая рука Апостола схватила голову президента и резко ударила об стол, заставив его на время умолкнуть. Стакан с карандашами подпрыгнул и опрокинулся, рассыпав свое содержимое.

     – Фу, как грубо! – поморщилась Сьюзен. – Нам же его потом для эфира еще в порядок приводить.

     – Отмоем, причешем… все будет в норме, не извольте беспокоиться, – отмахнулась Кэти. – Главное, чтобы он правильные слова сказать не забыл.

     – А вот с этим, как я погляжу, у вас наблюдаются серьезные проблемы, – девочка подошла ближе, изучая покрытое синяками лицо президента. – Упрямится, да?

     – Всего лишь вопрос времени…

     – …которого у нас нет. Если мы не хотим довести дело до столкновения орбитальных эскадр, то решить вопрос необходимо как можно скорей.

     – Я с этим разберусь.

     – Вы уже разобрались, я вижу, – Сьюзен достала из кармана платок и демонстративно вытерла капли крови со стола. – Теперь моя очередь.

     – Не стоит беспокойства, я… – начала Кэти, но Сью немедленно поставила ее на место.

     – Не забывайте про Договор, дорогая моя! – детский голос зазвенел сталью. – На ничейной территории все пользуются равными правами. За те несколько часов, что имелись в вашем распоряжении, вы так и не смогли решить вопрос. Теперь моя очередь!

     – Как скажете, – недовольно поджав губы, Кэти отступила в сторону. Договоренности богов все же следовало соблюдать.

     Сьюзен пододвинула себе стул и села рядом с президентом, рассматривая его с сочувствием и печалью.

     – Неужели нельзя было просто договориться? – вздохнула она. – Тихо и спокойно, к взаимной выгоде? Всегда можно выработать разумный компромисс.

     – Засуньте свой компромисс себе в… – президент демонстративно сплюнул кровь прямо на стол.

     – Вот видите! – удовлетворенно констатировала Кэти с кривой ухмылкой.

     – А все потому, что вы, Апостолы, слуги Тьмы, постоянно прете напролом, предпочитая все вопросы решать при помощи грубой силы. Действовать следует гибче, мягче, – мурлыкала Сьюзен, подобно ластящейся кошке. – Существуют ведь и альтернативные пути, чтобы добиться взаимопонимания.

     – О! Никак добрый полицейский пожаловал? – картинно удивился президент. – И чем же вы собираетесь меня разжалобить?

     – Сочувствие, сострадание и… любовь, разумеется. Вот, смотрите, – Жрица сгребла карандаши в сторону и поставила перед ним на стол планшет, активировав вызов, – что может быть невинней и чище, чем родительская любовь, правда?

     На экране появилось лицо девушки, державшей в руке дымящуюся ложку. Похоже, неожиданный звонок оторвал ее от кулинарных экспериментов.

     – Алло, кто это… папа? Папа?! – при виде покрытого кровоподтеками и ссадинами отца, его дочь пришла в ужас. – Ты где?! Что с тобой?!

     – Я… я в порядке… – президент явно не был готов к такому повороту и не понимал, к чему клонит жутковатая девочка в черном плаще, но даже сквозь грязь и синяки проступила мертвенная бледность, залившая его лицо.

     – Ну а теперь – сострадание, – Сьюзен подняла татуированную руку перед собой и начала медленно сжимать ее в кулак.

     Девушка на другом конце линии вдруг поперхнулась и выронила ложку. Схватившись за шею, она несколько секунд молчала, испуганно вытаращив глаза, а потом разразилась пронзительным криком боли и повалилась на пол, пропав из кадра. Ее крик достиг почти ультразвуковой высоты и перешел в хриплое прерывистое завывание. В ее комнату вбежали другие люди, обеспокоенно сгрудившись вокруг корчащейся на полу несчастной и пытаясь сообразить, что случилось. Полный боли вой перешел в сдавленное хриплое бульканье.

     – Сострадание, друг мой, – Сьюзен покачала перед лицом бледного как полотно президента своим сжатым кулаком, – любовь и сострадание…

     – Прекратите!!! – крикнул он, не в силах более выносить эту пытку. – Я сделаю все, что вы хотите!

     – Ну вот, – Жрица разжала пальцы, и суета по ту сторону экрана сразу же пошла на убыль. – Всегда можно договориться по-хорошему, правда?

     Она выключила планшет и убрала его обратно под плащ. Кэти наблюдала за ней со смесью удивления и ужаса на обычно бесстрастном лице.

     – Сейчас мы приведем вас в порядок, а после вы зачитаете на камеру текст, который я вам дам, – Сьюзен подошла к двери и, выглянув в нее, подозвала прибывший с нею персонал. – А на тот случай, если вам вдруг вздумается выкинуть какое-нибудь коленце, не забывайте, что у вас есть еще внук. Ему на следующей неделе как раз должно исполниться четыре года, если я не ошибаюсь.

     – Вы – чудовище! – прохрипел президент, по щекам которого катились слезы.

     – Спасибо за комплимент, – коротко усмехнувшись, девочка ответила ему шутливым поклоном.

     Примерно через полчаса президент, сидя в своем кабинете за отмытым от крови столом и в новом костюме, спокойным ровным голосом зачитывал обращение к жителям Феникса, сообщая о признании власти Сиарны Светлой. Медицинская бригада довольно быстро привела его лицо в порядок, и теперь сторонний наблюдатель, даже вооружившись увеличительным стеклом, вряд ли смог бы предположить, что еще недавно оно представляло собой опухшую кровавую маску.

     Опытный политик, он прекрасно умел скрывать свои чувства, и ни единым намеком не выдал, какой ужас ему только что довелось пережить, и какая жуткая удавка наброшена сейчас на его шею.

     Завершив речь, президент пожелал удачи и крепкого здоровья всем гражданам Феникса, а также их родным и близким. И только сейчас, в самом конце последней фразы, его голос чуть дрогнул, но тут трансляция завершилась. Сьюзен удовлетворенно кивнула и убрала обратно под плащ свой планшет, который все это время демонстративно держала в руках.

     – Протестующие постепенно покидают улицы, – доложил подошедший Крешко. – Беспорядки прекратились, и ситуация вновь взята под контроль.

     – Вот и славно! – Сьюзен довольно хлопнула в ладоши. – Всегда приятно наблюдать очередное торжество разума и дипломатии!

     – То, что вы творите – не дипломатия, а садизм, – угрюмо возразила Кэти, стоявшая рядом, накинув поверх брони свой форменный белый плащ. – Подобные жестокие методы неприемлемы даже для Апостолов Тьмы. В то время как вы вроде бы должны служить Свету и исповедовать любовь и милосердие.

     – Все верно, – Жрица повернулась к ней, даже не пытаясь скрыть торжествующую улыбку. – Любовь, но не жалость, милосердие, но не всепрощение. Кроме того, не забывайте, что начавшиеся беспорядки уже унесли несколько жизней, и сколько еще людей могли бы погибнуть, не прими я необходимых мер.

     – Но какой ценой?!

     – Я всего лишь доставила человеку неприемлемый дискомфорт, в то время как вы ему всю физиономию расквасили и ребра поломали! Полкабинета кровью забрызгали, – огрызнулась девочка уже жестче. – Так кто из нас в таком случае более кровожаден?

     – Жестокость не всегда измеряется пролитой кровью.

     – Давайте оставим этот нелепый спор! – раздраженно отмахнулась Сьюзен. – В конечном итоге важно лишь то, что теперь Финист находится под покровительством Сиарны, и ее Наместница прибудет уже сегодня. Вам же и вашей свите делать здесь больше нечего.

     – Как вам будет угодно, – Кэти отступила назад, отвесив Жрице низкий поклон в полном соответствии с принятыми нормами этикета. Сегодня она проиграла, и, как бы ей ни было досадно, свое поражение следовало принимать с достоинством. – Всего наилучшего!

     Удостоив своего поверженного противника короткого кивка, Сьюзен отвернулась, сложив руки на груди и наблюдая за тем, как охрана снова заковывает бывшего президента в наручники и выводит из кабинета. Теперь уже ее кабинета.

     Проснувшись, Лайс долго смотрел в потолок, приводя свои мысли в соответствие с реальностью.

     Он никогда не мечтал и даже в самых смелых своих фантазиях не подумывал о том, чтобы оказаться с Верховной в одной спальне. Все рассказы о ее невиданном мастерстве и невероятной искусности в вопросах любви пролетали мимо него как все прочие досужие россказни. Вокруг ее личности роилось множество баек и похабных историй, но Лайс предпочитал относить их к разряду неизбежного фольклора, так или иначе сопровождающего любого сколь-либо влиятельного человека.

     Жрицы, вообще, славились своими умениями, позволявшими им соблазнять и подчинять даже весьма высокопоставленных чиновников Республики, буквально сводя некоторых из них с ума. Да и рассказы об «охоте», где Жрица выбирала себе жертву из новоиспеченных выпускников, не сходили с уст более старших курсантов, изобилуя такими подробностями, от которых душа то забивалась в дальний темный угол, то камнем обрушивалась с небес, вызывая приятное тянущее ощущение в самом низу живота.

     Но, так или иначе, Лайс никогда не принимал эти истории слишком близко к сердцу, рассматривая их как вид местного народного творчества, придающего пикантности и остроты дворцовой жизни. Думается, в любом подобном сообществе пубертатных курсантов обязательно найдутся подобные сказания, теребящие их юношеское либидо.

     А вот поди ж ты! Не успел Лайс и глазом моргнуть, как судьба забросила его в самую гущу молодежных легенд, где оставила барахтаться один на один с самой Верховной.

     До какого-то момента он, конечно, по инерции пытался изображать дурачка, пусть и не особо убедительно. Пока они с Дэлери шли от интернатского крыла к жилым корпусам, ограничиваясь ничего не значащей пустопорожней болтовней, Лайс втайне продолжал надеяться, что этим все и ограничится. Он проводит Жрицу до дверей ее покоев, где они расстанутся – и все. Он вовсе не горел желанием ввязываться в более серьезные приключения.

     – Ты не заглянешь? – вопрос Дэлери вдребезги разбил все его жалкие оборонительные укрепления. – На улице похолодало, не хочешь немного согреться?

     – Я там столько выпил, что теперь, думаю, даже на северном полюсе не замерзну!

     – Да брось! – рассмеялась Дэлери, в одно мгновение испарив ту ауру строгости и неприступности, что ее окружала. – То пойло, что вам там предлагали, способно разве что ноги заплести. Я же предлагаю тебе попробовать настоящий отборнейший шик, бальзам для уставшей и продрогшей души! Не упрямься!

     Не дожидаясь его ответа, Верховная ухватила Лайса за рукав куртки и втащила за собой внутрь. За его спиной щелкнул замок закрывшейся двери. Путь к отступлению был отрезан.

     Спохватившись, Лайс принял у Дэлери плащ и повесил его на вешалку. Потом он скинул ботинки и осторожно прошел за ней дальше, из последних сил давя в себе возбужденную дрожь и с любопытством рассматривая интерьер. В конце концов очень немногие могут похвастать тем, что побывали в личных покоях самой Верховной, славящейся своим выверенным и безупречным вкусом.

     Апартаменты Верховной Жрицы располагались в старом крыле дворца, что выражалось и в низких лепных потолках и в узких, напоминавших бойницы, окнах, и в большом камине, вокруг которого строилась вся центральная зала. Здесь как нигде ранее Лайс вдруг осознал, насколько стар дворец и насколько глубоко въелись в его камни и в его обитателей старые традиции, регулярно высмеиваемые зеленой молодежью.

     Однако верность традициям вовсе не отменяла современных технологий, а потому на стоящем в углу рабочем столе из натурального темного дерева красовался коммуникационный терминал последней модели.

     Ступая по мягкому ковру, Лайс подошел к окну и выглянул на улицу. Судя по всему, днем отсюда открывался прекрасный вид на город и убеленные снежными шапками горные вершины, но все, что он смог рассмотреть сейчас – лишь россыпь огней внизу.

     Он обратил внимание, что опирающиеся на подоконник пальцы его левой и правой рук касаются словно разных поверхностей. Опустив взгляд, Лайс обнаружил, что темная массивная доска разделена наискось на две неравные части. Одна оставалась гладкой, в то время как другую покрывала сеть мелких трещин, словно она за долгие годы выгорела на солнце и рассохлась. Подобная неряшливость посреди совершенного во всех смыслах интерьера выглядела по меньшей мере странно.

     – Это тень, – пояснила подошедшая Дэлери, – страшное напоминание о том ужасе, что мы все тогда пережили.

     Лайс даже вздрогнул и отдернул руки, когда понял, о чем идет речь. След на подоконнике оставила вспышка того взрыва, что сровнял с землей половину города…

     – У меня тоже есть… подобное, – он поднял к свету свою обожженную левую кисть. – И я никогда не забуду ту жертву, что принесла ради нашего спасения Сестра Кьюси. Я до сих пор вижу ее взгляд всякий раз, когда закрываю глаза.

     – Я понимаю, – Жрица тряхнула головой, разметав по плечам темные волосы, – но довольно о грустном. Не будем омрачать возможно последние часы твоей беззаботной жизни. Лучше насладимся ими сполна, пока еще есть такая возможность.

     – Последние? – Лайс недоуменно нахмурился.

     – Грамотные люди сейчас нарасхват! Кто знает, быть может тебя уже завтра куда-нибудь призовут?

     – Так скоро?

     – Вот я и говорю – времени осталось мало. Потрать его с умом.

     – Но…

     И тут Лайса снова переклинило. Не мог же он просто в лоб спросить Жрицу, что ему делать дальше! Раздеваться прямо сейчас, или полагается еще какая-нибудь преамбула? А вдруг он вообще все неправильно понял, и она, действительно, пригласила его только ради того, чтобы угостить бокальчиком хорошего вина?!

     К счастью, Дэлери не стала лишний раз Лайса испытывать и сама ответила на все его невысказанные вопросы:

     – Танцы все же здорово утомляют, так что, думаю, горячий душ тебе сейчас не помешает, – она стрельнула глазами ему за спину. – Ванная – там. Полотенце на полке, халат – на крючке.

     Двигаясь словно запрограммированный бестолковыми первокурсниками учебный робот, Лайс проковылял в ванную, заметно превышавшую по размеру их с Холиссом комнату в общежитии. Бешено колотящееся в груди сердце тем не менее не помешало ему отметить и отделанные натуральным камнем стены, и современную начищенную до зеркального блеска сантехнику, и оставленные нетронутыми массивные темные деревянные балки под потолком. Возможно, пристальное внимание к деталям обстановки, помогало ему прятаться от мыслей о предстоящем ответственном экзамене?

     Вообще ванная комната выглядела настолько чистой и аккуратной, что складывалось впечатление, будто ей никто никогда и не пользовался. Подобные интерьеры обычно можно встретить на рекламных буклетах, где каждое полотенчико и каждая баночка крема разложены и расставлены точно по линейке. Ну или…

     Или же ее специально подготовили к его визиту. Вот – пустая вешалка для одежды, вот – стопка полотенец на тумбочке, вот – халат, причем единственный. Какие-либо разночтения представлялись маловероятными.

     Так или иначе, но указания ему были даны прямые и недвусмысленные, а потому Лайс разделся, открыл воду и шагнул под обжигающие струи.

     По мере того, как он поворачивался под душем, подставляя упругим потокам  свои бока, накопившееся за вечер напряжение постепенно таяло, и из тела, истерзанного несколькими часами непрерывных танцев, уходили усталость и боль, уступая место расслабленной истоме…

     Выйдя из ванной, Лайс немного растерялся, поскольку все помещение оказалось погружено в темноту, чуть подсвечиваемую отсветами уличных огней.

     – Я здесь! – донесся до него оклик Дэлери откуда-то справа.

     Повернувшись, Лайс увидел протянувшуюся по ковру полосу мерцающего желтого света, падающего из приоткрытой двери. Осторожно переступая босыми ногами по ковру и касаясь стены рукой, он двинулся на свет. Подойдя ближе, Лайс толкнул дверь, и его сердце вновь провалилось в самый низ живота.

     Он оказался в спальне, размеры которой мешал определить сгустившийся в углах полумрак. Пока Лайс отсутствовал, Дэлери успела растопить камин, и теперь облизываемые огнем поленья звонко потрескивали, привнося в комнату тепло и домашний уют. Сама же она, также переодевшись в домашний халат, полулежала на большой постели, держа в руках два бокала с густо-янтарным вином.

     – Присоединяйся! – Дэлери протянула ему один бокал. – Сегодня ты сполна заслужил свою награду. Свой танец ты исполнил просто великолепно!

     – Я просто последовал вашему совету и отбросил прочь все посторонние мысли, – Лайс присел рядом и принял у нее вино. – Ну а дальше меня вела сама музыка.

     – Именно так и должно быть! – кивнула Жрица. – Что ж, за новый этап твоей жизни!

     Они чокнулись, и Лайс пригубил напиток, мгновенно разлетевшийся по телу мягким теплом. Что верно, то верно, та дешевая кислятина, что подавали на балу, не шла с ним ни в какое сравнение! Прикрыв глаза, он некоторое время наслаждался этим приятным ощущением.

     – Ну что, нравится? – в голосе Дэлери послышался смешок.

     – Восхитительно! – честно признался Лайс. – Тут замешано какое-то колдовство?

     – Как можно?! Исключительно натуральный продукт! – рассмеялась Жрица. – Но если ты хочешь испытать немного настоящей магии, то допивай – и я тебе покажу.

     Лайс открыл глаза, всматриваясь в ее лицо, словно увидев его первый раз в жизни. Судя по всему, за время его отсутствия Дэлери также успела где-то умыться и даже принять душ, поскольку теперь на ее лице не осталось и следа того контрастного вечернего макияжа, что обострял ее черты там, на балу, а от терпкого запаха духов осталось лишь легкое воспоминание.

     Сейчас перед ним, буквально на расстоянии вытянутой руки находилась уже не строгая наставница или жесткая и требовательная руководительница, а вполне обычная живая женщина из плоти и крови, и мокрые кончики разметавшихся по плечам темных волос придавали ее образу неожиданную живость и естественность. Только в ее глазах по-прежнему царила немая бездна, затягивающая в себя любого, кто безрассудно отваживался подойти опасно близко. И Лайс, отбросив сомнения, нырнул в нее с головой.

     Одним глотком допив вино, он отставил пустой бокал на тумбочку и уже не сопротивлялся, когда Дэлери, легко толкнув Лайса в грудь, опрокинула его на подушки…

     Несмотря на то, что Кордок издевательски называл его «тихоней», Лайс вовсе не был чужд суматохе обычной юношеской жизни. Так что с противоположным полом ему ранее уже доводилось пересекаться, хотя на полноценного донжуана он, конечно, не тянул. Но весь его предыдущий опыт не шел ни в какое сравнение с прошедшей ночью, и тут он даже замешкался, подыскивая подходящую аналогию.

     Ведь странно, согласитесь, сравнивать, скажем, ветерок от комнатного вентилятора с яростным торнадо, пламя спички с извергающимся вулканом, а любительскую игру на гитаре с оглушающим крещендо симфонического оркестра. Хотя, если задуматься, то самым верным было бы все же сравнение с танцем. Если справедливо утверждение, что танец – это вертикальное выражение горизонтального желания, то все, что происходило этой ночью между ним и Дэлери, являлось ни чем иным, как горизонтальным продолжением того самого «Пылающего вечера», который они исполняли на балу минувшим вечером.

     – Не думай! – чуть ли не приказала она ему. – Отрешись от всего и не думай!

     Словно прочитав мысли Лайса, Дэлери предложила ему отбросить прочь все шоры и исполнить симфонию любви, используя ее роскошное тело в качестве инструмента. Ну а все дальнейшее и вовсе рассыпалось в его памяти на отдельные раскаленные осколки, к которым он даже боялся прикоснуться, чтобы ненароком не спалить собственный мозг.

     Жаркие объятья, запутавшиеся в простынях ноги, мокрые подушки… Жрица словно задалась целью выяснить пределы его прочности, ну а Лайс, поймав второе дыхание, раз за разом насмехался над ее опасениями, сочиняя все новые и новые главы их нескончаемого концерта.

     Когда и чем все закончилось, он уже не помнил. Еще пара бокалов изумительного янтарного вина полностью отключили ему память, и Лайс даже не мог для себя решить, плохо это или хорошо. Что-то, быть может, стоило так и оставить в дымке забытья, испуганно обходя размытые силуэты волнующе щекочущих воспоминаний, ну а что-то, напротив, хотелось продлить, растянуть до бесконечности, а то и вовсе унести с собой в могилу…

     – Не спится? – Лайс повернулся, обнаружив, что Дэлери, приподнявшись на локте, внимательно за ним наблюдает.

     – Какой уж тут сон?! – усмехнулся он. – Рассудок бы сохранить – уже удача!

     – Да ладно тебе, не прибедняйся! – Жрица придвинулась ближе так, что ее теплое дыхание защекотало Лайсу шею. – Ты был великолепен!

     Ну сами посудите, какой мужчина не жаждет услышать подобную похвалу? Ведь можно мнить о себе что угодно, но только вердикт настоящего эксперта расставляет все по своим местам. И все сразу понимают – кто здесь «тихоня», а кто – истинный вершитель судеб. Одно-единственное слово обрушилось на Лайса огромной сладкой карамелькой, вдавившей его тело в мягкую перину и вознесшей душу к вершинам самодовольного томного блаженства.

     – Одного не понимаю, – пробормотал он, вновь проваливаясь в затягивающую пучину сна, – за что мне такая награда?

     – Так это не награда, дорогой мой, – хмыкнула Дэлери. – Это – испытание.

     – То есть? – в одно мгновение весь сон словно рукой сняло. Лайс даже приподнялся, глядя на нее с подозрением.

     – Принося присягу нашей Госпоже, ты должен полностью отрешиться от всей своей прошлой жизни. Но сумеешь ли ты начисто забыть то волшебство, что объединило нас сегодня ночью, – она придвинулась еще ближе, – сможешь ли отречься от жара того огня, что спаял нас в единое целое?

     – Но я… – Лайс внезапно осознал, что у него нет простых ответов на поставленные вопросы. Он прекрасно понимал, что никогда не сможет вычеркнуть из своей памяти прошедшую ночь, которая, очевидно, навсегда изменила всю его дальнейшую жизнь, – я буду стараться!

     – О! Ну что ж, желаю удачи! – Дэлери громко рассмеялась, упав на подушку и раскинув руки в стороны. – Будет даже любопытно.

     – Что вы имеете в виду? – в ее словах чувствовалась определенная недосказанность, требовавшая скорейшего прояснения.

     – Как, разве я не сказала? – вскинутые брови Верховной демонстрировали искреннее недоумение. – Через полчаса тебя ожидают в Тронном Зале.

     – Что… Как… Я же… – Лайса буквально выбросило из-под одеяла, и он, запоздало сообразив, что на нем ничегошеньки нет, метнулся за валяющимся на полу халатом. – Вы шутите?

     – С такими вещами, как мне кажется, шутки неуместны, – Дэлери откровенно забавлялась, наблюдая за тем, как он лихорадочно пытается запахнуться в непослушное одеяние.

     – Но почему вы не предупредили меня об этом раньше?

     – Помилуй! Извещение пришло только что! – она продемонстрировала ему свой коммуникатор, что лежал рядом на тумбочке. – Если вдруг запамятовал, то ванная – там.

     Указывая ему дорогу, Жрица махнула татуированной рукой, и Лайс, выписывая на ходу замысловатые зигзаги и с трудом избегая столкновений с мебелью, помчался в душ, поскольку после такой ночи ему определенно требовалось немного прийти в норму. Взъерошенного и растрепанного, его вряд ли бы пропустили через Зал Отрешения.

     Его ноги ожидаемо демонстрировали явные признаки неповиновения, и перед глазами все застилала темная пелена. Как-никак, а в спальне Верховной он отдал все, что мог, и даже чуточку больше. В любое другое время Лайс бы, не мудрствуя лукаво, предпочел бы отоспаться аж до следующего дня, если не дольше, но вызов в Зал не допускал задержек или извинений.

     Выйдя из душевой, Лайс обнаружил, что помещение успело наполниться посторонними людьми. Горничные и служанки хлопотали вокруг, приводя апартаменты в порядок. На некоторых запястьях он даже приметил черные татуировки, но их наличие нисколько не мешало проворным девушкам вежливо кланяться перед ним и смиренно отступать в сторону, словно Лайс уже был посвящен в Советники. Вполне возможно, за его спиной они начинали хихикать и перешептываться, но выучка не позволяла им позволять даже намек на непочтительность в его присутствии.

     Дэлери уже ожидала его в прихожей в простом домашнем халате и собранными в короткий хвост волосами. Сейчас она ничуть не напоминала знакомую всем властную мегеру, равно как и совершенно не походила на ту понятную, близкую и желанную женщину, с которой Лайсу довелось познакомиться накануне. В данный момент к ней лучше всего подходило определение «домохозяйка» – заботливая наседка, хлопочущая вокруг своих непутевых подопечных.

     – Ничего не забыл? – она придирчиво его осмотрела, расправляя складочки и смахивая воображаемые пылинки. – Как освободишься, не забудь заскочить в столовую, перекуси что-нибудь. А то еще упадешь в обморок от голода, перепугаешь всех.

     – Да, обязательно! – у пошатывающегося Лайса так и крутилось на языке, что если он и брякнется, то не от недоедания, а от того, что его только что буквально высосали досуха, сладострастно выжав как спелый лимон.

     Его ноги по-прежнему дебоширили, выделывая по паркету своевольные пируэты, и только сила воли заставляла их двигаться в нужном направлении, а глаза и вовсе перестали различать открытое и закрытое состояния, непрестанно воспроизводя одну и ту же мешанину из лоснящихся от пота изгибов женского тела.

     – Не волнуйся, все будет хорошо! – напутствовала его Дэлери, словно не замечая его одурманенности. – Сиарна призвала тебя, и мы в тебя верим!

     – Спасибо, я обязательно заскочу, когда… – Лайс запнулся, внезапно сообразив, что сейчас его окружает абсолютно иной мир, нежели накануне вечером.

     Та Дэлери, что жарко обнимала его ночью, растаяла без следа, уступив место совершенно другому человеку. Здесь и сейчас стоящая перед ним Верховная Жрица ожидала от Лайса исключительно исполнительности и послушания. А любые его попытки апеллировать к их особым отношениям неизбежно наткнулись бы на стену глухого непонимания. Пока еще она демонстрировала расположение и добродушие, но границы допустимого уже были очерчены, и Лайсу не следовало за них заступать, иначе последствия могли быть самыми тяжкими.

     Даже удивительно, сколь многое можно сказать одним лишь выбором халата и углом наклона головы. И Верховная владела этим искусством тонких намеков в совершенстве.

     – Разумеется, моя госпожа! – Лайс почтительно поклонился. – Я вас не подведу, моя госпожа!

     – Нисколько не сомневаюсь! – удовлетворенно кивнув, Дэлери обняла его голову и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в лоб. – Что бы ни случилось, не забывай наш с тобой главный секрет – не думай!

     В Зал Отрешения запыхавшийся Лайс вбежал всего за несколько минут до назначенного ему времени. Опасаясь заплутать в лабиринте бесчисленных дворцовых коридоров, он предпочел выскочить на улицу и снова зайти в здание через центральный подъезд. Кроме того, он вовсе не горел желанием объясняться с сокурсниками, которых мог бы повстречать внутри. Он уже предвкушал их сальные ухмылки и вопросы с похабным подтекстом, а потому мечтал лишь об одном – поскорее добраться до места, ни с кем не столкнувшись по дороге. Возможно, его спасло то обстоятельство, что после вчерашнего выпускного бала подавляющее большинство кадетов в такую рань все еще отсыпалось по своим и чужим углам.

     Молчаливые послушницы приняли у Лайса куртку, и он едва успел провести ладонью по еще влажным волосам, как бесстрастные привратники распахнули перед ним тяжелые створки. Лайс вздохнул и, стараясь держаться уверенно и прямо, прошел в Тронный Зал. Закрывшиеся двери глухо громыхнули за его спиной.

     Не бежать вприпрыжку, не семенить, взгляд направлен в пол – он отлично помнил все инструкции, которые вколачивали им в головы на занятиях в Интернате. Несмотря на то, что до конца обучения дотягивали далеко не все, да и шанс попасть на Аудиенцию выпадал отнюдь не каждому выпускнику, все необходимые наставления они получали заранее. Кто знает, как повернется судьба? Ведь случалось и такое, что Сиарна вызывала к себе людей, которые еще не успели закончить учебный курс, а то и вовсе могла выбрать кого-то буквально «с улицы».

     Но все равно, сколько ни тренируйся, сколько ни прогоняй в уме предстоящую процедуру, реальность всегда положит на обе лопатки все твои ожидания и фантазии. Лайс почувствовал, как его охватывает дрожь волнения, и колени начинают предательски подкашиваться. Можно без конца успокаивать себя мыслью, что действующие Служители все до единого прошли через аналогичное испытание и остались живы, но сжавшийся в тугой комок желудок оставался глух к любым увещеваниям, распространяя по всему телу колючие импульсы паники.

     Все, стоп. Лайс застыл на краю Круга Верных и, исполняя полагающийся протокол, опустился на одно колено. Теперь требовалось дождаться появления Сиарны. На обычных аудиенциях она общалась с подданными через погруженную в священный транс Первую Наместницу, но вот Присягу всегда принимала лично.

     В принципе, любой добропорядочный гражданин имел возможность лицезреть явление Сиарны на Празднике Урожая, но одно дело – видеть ослепительное сияние, исходящее с балкона дворца на дальнем конце заполненной гудящим народом площади, и совершенно другое – общаться с Ней один на один в гулкой тишине Тронного Зала. Да, там, на площади, звучащий в голове голос обращался персонально к каждому, говоря о его личных проблемах и находя соответствующие слова поддержки и утешения. Но все же личная аудиенция без посредников – совсем иное дело.

     Внимание Лайса привлек короткий треск электрического разряда, пробежавшего где-то под потолком. Этот шелестящий звук заставил его испуганно вздрогнуть и покрыться мурашками.

     Она приближалась.

     Вскоре потрескивающие молнии начали хлестать уже практически непрерывно, и их ветвистые лапы то и дело задевали Лайса, обжигая вспышками короткой резкой боли. Но он был заранее предупрежден, что близкое общение с Сиарной может оказаться неприятным и даже болезненным, а потому стоически переносил эти неудобства. Так или иначе, но конечный результат обещал с лихвой окупить его страдания.

     Разряды зачастили в темпе пулеметной очереди, их стрекот слился в одно непрерывное жужжание, а потом, словно прорвав некую глухую пелену, трансформировался в Голос.

     – ЛАЙСИНДОР ИНГВИ, СЛЫШИШЬ ЛИ ТЫ МЕНЯ?

     – Да, моя Госпожа! – Лайс стиснул зубы, чтобы не зашипеть от обжигающей тело боли. Его чувства смешались в густой винегрет из возбуждения, страха, радости, гордости и воодушевления. Сиарна снизошла к нему! Она его заметила!

     – С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ ТЫ ЯВИЛСЯ КО МНЕ, ЛАЙСИНДОР? РАДИ ЧЕГО НАРУШИЛ МОЙ ПОКОЙ?

     – Я предстал перед Вами, дабы присягнуть на служение Вам, дабы возвеличивать славу Вашу и нести свет Ваш во все уголки мира, моя Госпожа! – Лайс смог бы воспроизвести заученный ритуальный текст даже не просыпаясь.

     – МНОГИЕ ТЯГОТЫ И ИСПЫТАНИЯ ОЖИДАЮТ НА ЭТОМ ПУТИ, ЛАЙСИНДОР. ГОТОВ ЛИ ТЫ К НИМ?

     – Все они и даже сама смерть – ничтожная плата за возможность служить Вам, моя Госпожа!

     – НА СВЕТЕ СУЩЕСТВУЮТ ВЕЩИ СТРАШНЕЕ СМЕРТИ, ЛАЙСИНДОР. ЧЕГО БОИШЬСЯ ТЫ?

     А вот на этом месте стандартный обмен полагающимися репликами заканчивался, и далее от соискателя требовалось отвечать уже самостоятельно. На этот случай никаких заготовленных шаблонов не имелось, а попытка сжульничать и отделаться примитивными банальностями могла окончиться весьма плачевно. Не стоило даже пытаться обмануть бога. Отвечать следовало предельно искренне и честно.

     – Более всего я боюсь своего малодушия, своей беспомощности и чужого предательства, – Лайс неоднократно задумывался, что он ответит Сиарне на этот вопрос, решив не юлить и сказать все как есть.

     Его всегда беспокоила мысль – а как он поведет себя в той или иной критической ситуации? Ведь все мы мним себя отважными героями, бесстрашно бросающимися в огонь и воду ради спасения других, бескомпромиссно борющимися с несправедливостью и сокрушающими орды недругов. Но одно дело – фантазии, и совсем другое – шершавая и безжалостная реальность. Быть может, он сам себе задал слишком высокую планку требований, которым желал соответствовать? Но теперь Лайс так страшился крушения своих собственных ожиданий, что его опасения переросли почти в настоящую фобию.

     Чтобы заглушить свой страх, в ходе обучения он всегда старался быть лучшим во всем, и это ему по большей части удавалось. Однако взрослая жизнь имеет с учебой в Интернате крайне мало общего, и реальные испытания не идут ни в какое сравнение с зачетами и экзаменами. Справится ли он? Не подведет ли?

     – Я ДАМ ТЕБЕ СИЛУ, ЛАЙСИНДОР, КОТОРАЯ УКРЕПИТ ТВОЕ ТЕЛО, – Лайс даже вздрогнул, когда Сиарна заговорила вновь, настолько глубоко он погрузился в свою рефлексию, – МОЛИТВА УКРЕПИТ ТВОЙ ДУХ. А ВСЕ, КТО ТЕБЯ ПРЕДАСТ, ОЧЕНЬ ГОРЬКО ОБ ЭТОМ ПОЖАЛЕЮТ.

     – Благодарю Вас, моя Госпожа!

     – КЛЯНЕШЬСЯ ЛИ ТЫ, ЛАЙСИНДОР, СЛУЖИТЬ МНЕ ВЕРОЙ И ПРАВДОЙ ДО ПОСЛЕДНЕГО ВЗДОХА? КЛЯНЕШЬСЯ ЛИ НЕСТИ ЛЮДЯМ СВЕТ МОЙ ПОКУДА БЬЕТСЯ ТВОЕ СЕРДЦЕ? КЛЯНЕШЬСЯ ЛИ СОКРУШАТЬ ВРАГОВ МОИХ, ПОКА В ТВОИХ ЖИЛАХ ОСТАЕТСЯ ХОТЬ КАПЛЯ КРОВИ?

     – Клянусь, моя Госпожа!

     – ВСТАНЬТЕ, МЛАДШИЙ СОВЕТНИК ИНГВИ!

     Опутывавшая Лайса сеть разрядов схлынула, и он тяжело поднялся на ноги. Все его тело немилосердно жгло, и каждое движение отдавалось резкой болью в суставах и мышцах, но все это ни шло ни в какое сравнение с восторгом, что он испытывал от осознания того факта, что справился! Сиарна приняла его присягу!

     Теперь, уже посвященный в Служители, он, наконец, получил право поднять взгляд на свою повелительницу.

     В нескольких метрах перед ним в воздухе завис сгусток света, размером чуть больше футбольного мяча, непрерывно переливающийся, искрящийся и перебирающий по потолку и стенам мириадами нитей электрических разрядов. Картина и впрямь напоминала огненную паутину, в центре которой восседала ее хозяйка.

     Лайс сделал шаг вперед, перейдя из Круга Смертных в Круг Верных.

     – СТУПАЙТЕ, СОВЕТНИК ИНГВИ, – снова запели мельтешащие молнии, – И ПУСТЬ ОСВЕТИТСЯ ВАШ ПУТЬ!

     С негромким хлопком видение исчезло, оставив после себя только металлический запах озона и легкий зуд в наэлектризованных волосах. Лайсу хотелось немного просто постоять, закрыв глаза и прислушиваясь к своим внутренним ощущениям от общения с богиней, но Тронный Зал не предназначался для сеансов медитации, а потому он развернулся и направился к выходу, стараясь держаться все так же уверенно и почти чеканя шаг.

     В Зале Отрешения его вновь встретили послушницы, подавшие Лайсу аккуратно сложенный новенький форменный черный плащ. Его плащ. Пока что его полы оставались девственно чисты, но в дальнейшем, по мере того, как на правой кисти начнет проступать черная татуировка Служителя, по черной ткани также побегут кружева аналогичного, но серебристого узора.

     Запястье, кстати, уже начинало нещадно зудеть, и Лайсу стоило немалого труда, чтобы не начать его яростно скрести прямо сейчас.

     В комплекте с плащом прилагался персональный коммуникатор, обеспечивавший доступ ко всем информационным ресурсам внутренней кухни Служителей. С него взяли обязательство тщательно проштудировать все прилагающиеся инструкции и наставления, после чего отпустили домой, чтобы забрать личные вещи.

     Набросив на плечи старую куртку и неуклюже зажав свернутый плащ под мышкой, Лайс поковылял в общежитие. Накопившаяся физическая и психологическая усталость, да еще бессонная ночь все же давали о себе знать. Ноги откровенно заплетались, а в голове стоял туман, из-за которого время от времени Лайсу казалось, что все происходящее ему попросту снится.

     Когда он уже подходил к подъезду, на новый коммуникатор пришло первое сообщение, информировавшее о выделенных ему личных апартаментах. Лайс остановился, чтобы прочитать послание, и сообразить, где именно ему отныне предстоит обитать. Похоже, что в старом крыле дворца, в том самом, где он гостил сегодня у…

     – Что, тихоня, выгнали с позором? – знакомый насмешливый голос оторвал его от раздумий.

     Оторвавшись от коммуникатора, Лайс несколько секунд моргал, пока его красные от недосыпа глаза не сфокусировались на массивной фигуре Кордока, позади которого виднелось еще несколько кадетов и выпускниц. Тот определенно жаждал сатисфакции после вчерашнего позора, но шоу непременно требовало наличия зрителей, иначе какой в нем смысл? Вполне возможно, жертву заприметили еще издалека и уже поджидали здесь, на ступенях крыльца, подманивая публику на предстоящее представление.

     Трудно сказать, каким именно образом Кордок намеревался в очередной раз макнуть его носом в навоз, но у Лайса не было ни настроения, ни возможности это выяснять. В полученном сообщении ему назвали конкретное время, когда следует прибыть по указанному адресу, чтобы сама Старшая Сестра Джейх ознакомила его с распорядком и посвятила в прочие детали. А всем от млада до велика было прекрасно известно, что с Собати шутки плохи. Она, говорят, даже Верховным иногда подзатыльники отвешивает.

     Кроме того, Лайс так измотался, что даже не пытался бороться с искушением. Да, злорадство – скверное чувство, но имеет же он право хоть иногда немного себя побаловать?

     Он сжал правую руку в кулак и медленно поднял ее вверх, сунув Кордоку прямо под нос, чтобы тот смог как следует разглядеть уже проступившую на тыльной стороне кисти маленькую трехконечную черную звездочку.

     – И тебе доброе утро… смертный, – процедил Лайс сквозь зубы.

     При всем уважении к законам сохранения, Кордок все же умудрился, не сходя с места, прямо на глазах скинуть килограмм десять, не меньше. Заметно побледнев, он отшатнулся назад, расталкивая других зрителей, которые еще не успели сообразить, в чем дело.

     – Покорнейше прошу прощения… мой… господин, – непривычные слова застревали у него в глотке, никак не желая соскакивать с языка.

     Кордок учтиво поклонился и отступил в сторону, уступая Лайсу дорогу. Его примеру, спохватившись, последовали и остальные незадачливые зеваки, спешно кланяясь и гадая, успел ли Советник разглядеть и запомнить их лица. Проявление неуважения к Служителю все же каралось весьма строго.

     Сцена получилась весьма красноречивой и запоминающейся. Лайс даже немного постоял, просто наслаждаясь моментом, но пискнувший в руке коммуникатор напомнил ему, что дела не ждут, да и времена юношеского дурачества безвозвратно миновали. Отныне его должны занимать другие заботы и хлопоты, где более нет места мелочному ехидству.

     – Благодарю, – коротко бросил он и быстро зашагал дальше мимо выстроившегося перед ним импровизированного караула, оставив его за спиной, равно как и свое беззаботное прошлое. 

     Трель вызова выдернула Калима Сейдурана из глубин послеобеденной дремы. Он недовольно поморщился, ерзая в кресле и вспоминая, о чем же был последний, так некстати оборванный сон. Вроде бы опять о минувшей молодости, и во сне его опять переполняли сила и энергия… Жаль, конечно, что эти видения нельзя поставить на паузу, чтобы досмотреть потом. И точно так же нельзя отложить подобные досаждающие звонки, идущие с самого верха. Это для всех прочих Калим был сейчас недоступен, а вот вызовы от начальства легко пробивались через любые блокировки.

     Сигнал зазвучал снова, уже громче, и из гостиной донесся приглушенный голос секретаря, ответившего на звонок. Потом на веранде послышались его шаги, и он, убедившись, что Сейдуран уже не спит, пояснил:

     – Звонили из администрации Наместника, известили, что он направляется к вам и прибудет минут через пятнадцать.

     – Ясно, – и без того не отличавшийся особой мелодичностью голос старика в последние годы стал и вовсе напоминать хруст сухого пергамента.

     – Вы перейдете в гостиную?

     – Нет, лучше принеси еще один стул прямо сюда.

     Коротко кивнув, секретарь вернулся в дом, а Калим со вздохом снова закрыл глаза, словно надеясь вернуть растаявшее сновидение.

     «Известили»! Ха! И ведь даже не поинтересовались, жив ли он еще! Поставили перед фактом, а там уж крутись как хочешь – боги никогда ничего не просят, никого не ждут и уж вовсе не нуждаются в наших разрешениях. Строго говоря, ему еще оказали высокую честь, хотя бы заранее предупредив о своем прибытии. Всех прочих не удостаивают даже такой мелочи.

     Для бывшего премьера подобные визиты уже давно превратились в обыденность, хотя то обстоятельство, что божество, властвующее над половиной галактики, чуть ли не каждую неделю нисходит до личного общения с простым смертным, резко выбивалось из традиционных представлений о непростых отношениях могущественных богов и их смиренной паствы.

     В тот день, когда Анрайс сошел на Эзон, Калим мысленно уже попрощался с жизнью, поскольку в глазах нового владыки он являлся самым настоящим военным преступником, санкционировавшим проведение войсковой операции против Клиссы, которая не давала к тому ни единого повода.

     Тогда он продемонстрировал редкий миг слабости, пойдя на поводу у Уэлша и Советника Локано. Калим считал своим долгом загнать незваную богиню обратно в ее небесные чертоги, а слова Локано звучали так убедительно, да и предложенный им план выглядел продуманным, стройным и буквально обреченным на успех…

     Но все завершилось катастрофой.

     Операция на Клиссе пошла не по сценарию, обернувшись тысячами невинных жертв, а выпущенный из Узилища Душ Анрайс вместо того, чтобы схватиться в смертельной схватке со своей сестрой, явился в самое сердце врага, на Эзон. Уже на следующий день Республика пала, ну а после божественная парочка занялась неспешным дележом трофеев, распределяя власть над доставшимися им обломками прежнего мира.

     Сейдуран, занимавший тогда пост Премьер-министра Республики, подписал капитуляцию, переступив через собственную гордость. Он прекрасно понимал, что любые попытки отрицать очевидное и продолжать сопротивление приведут лишь к большему числу жертв, ничего не изменив в итоге. Глупо пытаться возводить оборонительные укрепления, когда противник уже стоит у тебя за спиной черной безмолвной массой.

     А потом он бесконечно долгие два дня безвылазно просидел в своем кабинете, с минуты на минуту ожидая, что за ним придут, чтобы отвести на казнь, которая непременно будет публичной, позорной и невероятно мучительной. Он бы обязательно поседел, оставайся у него на голове хотя бы один волос, ну а так он просто оброс щетиной и окончательно простился с жизнью. Мысли о том, чтобы наложить на себя руки, подобно Уэлшу, посещали его не раз и не два, но к тому моменту Сейдуран уже исчерпал свой запас решительности и мужества, а потому просто обреченно ждал, уже утратив всякую надежду и давно потеряв счет времени.

     Он помнил, как был озадачен неожиданно вежливым стуком в свою дверь утром третьего дня. Прибывший представитель Анрайса (титул Апостолов утвердили чуть позже) предложил Сейдурану также поступить в услужение Темному Богу, поскольку тот крайне высоко ценил его знания и опыт. Слегка оправившись от первоначального шока, Калим поинтересовался возможными последствиями в случае его отказа. К его немалому удивлению представитель не стал грозить Калиму неминуемыми карами, сообщив, что тогда он со всеми полагающимися почестями отправляется на почетную пенсию и вправе сам выбрать мир, где желает поселиться.

     Сейдурану еще долго расписывали сопутствующие выгоды и полагающиеся привилегии, которые он получит, согласившись на столь заманчивое предложение. Излечение всех его хронических болячек, бессмертие, невероятная сила тела и кристальная ясность ума – фантастический набор, аналогичный тому, что получали присягнувшие Сиарне Служители.

     Но Калим отказался. Категорически и недвусмысленно. Он так и не смог переступить через некоторые из своих принципов. Он всегда заявлял, что Боги обитают на Небесах, а люди – на земле, и любая попытка нарушить установленный порядок ни к чему хорошему не приведет. Он не мог смириться, что сошедшие со страниц преданий и легенд потусторонние сущности сошли в дольний мир и вершат его судьбы. А потому не имел ни малейшего желания участвовать в этом безобразии.

     А в качестве места для почетной ссылки Сейдуран избрал Землю. Он хотел завершить свой жизненный путь там, где человечество когда-то начало свой путь.

     В результате он последние несколько лет обитал в аккуратном особнячке, примостившемся на средиземноморском берегу, прогуливаясь по окрестностям, наслаждаясь мягким климатом и ароматным вином или просто наблюдая за накатывающими на песок волнами. Ему обеспечили максимальный уровень комфорта и безопасности, любой его каприз исполнялся в мгновение ока, а по докучливым репортерам и их пронырливым дронам Калим уже начинал скучать.

     Разумеется, человек такого уровня и такого масштаба, даже удалившись на заслуженный отдых, не может полностью выпасть из общественной и политической жизни. А потому совсем уж размякнуть от безделья Калиму не позволяли постоянные просьбы о консультациях или советах, исходившие от чиновников самого разного ранга со всех концов галактики. В общем, он по-прежнему оставался в курсе всех актуальных событий и отнюдь не чувствовал себя выброшенным на обочину истории.

     Но вот регулярные визиты самого Наместника стояли несколько особняком.

     Начать, пожалуй, стоило бы с того, что Наместником на Землю, продемонстрировав неплохое чувство юмора, Анрайс назначил Альберта Меранина. Да-да, того самого министра связи и информации, стоявшего за массированной кампанией по очернению Сиарны и подготовке общественного мнения Республики к военной операции против Клиссы. Сейдуран искренне полагал, что уж его-то должны были четвертовать в первую же очередь, ан нет.

     Анрайс, судя по всему, вообще не любил разбрасываться ценными кадрами, а опыт и профессионализм ценил даже выше личной преданности. Главное – иметь надежный крепкий поводок, с которого подчиненные не имели бы возможности соскочить. А у богов всегда имелся весьма и весьма богатый выбор вариантов, как покарать неразумных отступников. Хватило пары жутких леденящих кровь примеров, чтобы остальные начали вести себя как шелковые. С Повелителем Тьмы шутки плохи.

     Вот и талантам Меранина он нашел применение, не пропадать же добру.

     Судя по всему, к тому моменту Альберт и сам уже успел проститься с жизнью, поскольку прекрасно осознавал тяжесть своей вины перед лицом новых хозяев мира. А потому, получив столь неожиданное предложение, не раздумывал ни секунды и с первых же дней впрягся в работу с полной самоотдачей. Он понимал, что второго шанса заслужить прощение у него не будет, а потому волок на себе тяжкое бремя наместничества с какой-то фаталистической одержимостью. Жгучее желание искупить вину наполняло его неудержимой энергией, в водоворот которой он вовлекал всех своих подчиненных, заставляя их крутиться просто в сумасшедшем темпе. Уж что-что, а работать с вверенным ему персоналом Меранин умел отлично.

     Вообще, Сейдурана не оставляло подозрение, что Анрайс назначил толстяка Наместником на Землю неспроста. Ведь именно здесь находился и Калим. Так или иначе, но в итоге отношения отставного премьера и бывшего министра выстраивались по какой-то странной и причудливой схеме.

     Несмотря на то, что новый статус возносил Меранина выше всех прочих людей на планете, он так и не смог до конца избавиться от старой привычки и по-прежнему относился к Сейдурану как к своему боссу. Кроме того, подчеркнутое уважение с которым относился к Калиму сам Темный Бог, также не стоило оставлять без внимания. А посему мимике и жестах Альберта нет-нет да и проскакивала досада и даже зависть от того, что Анрайс, гоняя своего Наместника в хвост и в гриву, регулярно находил минутку, чтобы потолковать по душам с вроде бы простым пенсионером.

     В итоге субординация хромала на обе ноги, порождая забавные казусы, когда Наместник, не спрашивая разрешения, мог заявиться к Калиму в гости в любой момент, но при этом он старательно демонстрировал хозяину дома свое почтение, чем экс-премьер активно пользовался, не испытывая ни малейших угрызений совести. Ему всегда нравилось испытывать пределы дозволенного, тем или иным образом демонстрируя свое своенравие.

     Например, он мог, вольготно развалившись в удобном кресле-качалке, предложить своему высокопоставленному гостю простой жесткий стул с прямой спинкой.

     * * *

     После ухода Сестры Джейх Лайс еще с минуту просто стоял посреди комнаты, ожидая, пока утихнет гул в голове. Инструктаж получился исключительно плотным и насыщенным. Собати строчила указаниями и инструкциями точно пулемет, и Лайсу оставалось только бегать за ней по своим новым апартаментам в тщетных попытках ничего не упустить.

     Рабочий терминал там, кухонная станция тут, вот ванная комната, вот спальня, по одним вопросам обращаться туда, по другим  – сюда, комендант в таком-то кабинете, техническая служба в таком-то…

     – Все понятно? – Лайс едва не врезался в Старшую Сестру, когда та резко остановилась и развернулась к нему.

     – Э-м-м, да, – поспешил кивнуть он, опасаясь навлечь на себя ее гнев.

     – Ну тогда располагайся, обустраивайся, отдыхай. Ты сегодня славно потрудился, – на темном лице Собати заметно прибавилось морщин, когда она чуть улыбнулась, – да еще адаптация… отдыхай, в общем.

     Не дожидаясь ответа от слегка пошатывающегося Лайса, она вышла, захлопнув за собой дверь и оставив его один на один с полнейшим кавардаком в голове. Чуть переведя дух, он огляделся по сторонам, осматривая свои новые владения. За то время, пока Сестра его накачивала информацией, он успел только мельком ознакомиться с планировкой, полностью сосредоточившись на попытках запомнить хоть что-то из услышанного.

     В сравнении с каморкой общежития его теперешнее обиталище выглядело настоящими хоромами. Две комнаты – кабинет и спальня, кухонный уголок, просторный санузел и прихожая с большим шкафом для одежды. Торчащий посреди этого великолепия потрепанный чемодан Лайса выглядел сиротливо и жалко. Всех его пожиток едва хватит на то, чтобы заполнить одну-единственную полку.

     Узкие окна выходили в колодец внутреннего двора, где непрестанно сновали работающие во Дворце люди, ну а напротив возвышалась стена другого жилого корпуса. Что ни говори, а из покоев Верховной открывался куда более живописный вид, но тут уж не до претензий. Младшему Советнику следует работать, а не в окна глазеть.

     Да, старое крыло, несомненно, налагало свой отпечаток на интерьер, в котором присутствовали все те же характерные черты, что Лайс видел и в апартаментах Дэлери, но, одновременно, их разделяла огромная дистанция. Обстановка в комнатах Лайса выглядела сугубо утилитарной, без каких-либо эстетических изысков или элементов индивидуальности, в то время как покои, где ему довелось побывать сегодня ночью, были буквально пропитаны утонченным стилем и безупречным вкусом, вобрав в себя за те века, что в их стенах обитала Виан Дэлери, частичку своей хозяйки. Что отделка, что ковры, что сантехника… Да и кровать там все же существенно шире, и перина мягче…

     Лайс тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Не до них сейчас, с хозяйством разбираться надо. А на тот случай, если ему вдруг захочется добавить в обстановку чуть-чуть романтики, в кабинете имелся камин. Так или иначе, но проживание в старом крыле имело и свои преимущества.

     Небольшая стопка поленьев лежала рядом на подставке, а на каминной полке виднелась коробка спичек. Собати сказала, что камин рабочий, и им можно пользоваться, а новые дрова по заявке доставит хозяйственная служба. Так что вечерами Лайс вполне мог позволить себе немного старомодного потрескивающего уюта.

     С вещами Лайс разобрался быстро. Обучение в Интернате как-то не предполагало обрастания домашним скарбом и обширным гардеробом. Но даже одна-единственная любимая кружка, поставленная на полку в кухонном уголке, здорово преображала обстановку, делая ее более привычной и знакомой.

     Куртки, рубашки и брюки, действительно, заняли менее половины имевшихся вешалок, сиротливо болтаясь в полупустом гардеробе. Выпускницы пансиона наверняка сталкивались с противоположной проблемой, когда на их многочисленные платья вешалок как раз не хватало, хотя, быть может, в их апартаментах предусмотрены более вместительные шкафы.

     Для форменного плаща предназначалась стоявшая в прихожей отдельная массивная стойка из дерева и латуни, своей торжественностью подчеркивавшая значимость сего одеяния. Но, прежде чем повесить на нее плащ, Лайс не преминул его надеть и немного покрутиться перед зеркалом, привыкая к своему новому облику.

     До сего дня люди в подобных черных одеяниях с серебристой каймой, куда-то спешащие по своим делам, неизменно заставляли его робеть и, кланяясь, торопливо отступать с их пути. И не его одного, кстати. В те дни, когда Дэлери по тем или иным причинам появлялась на занятиях не в обычном костюме, а в форменном плаще, класс вел себя невероятно тихо и смирно, хотя в другое время обстановка в аудитории царила куда более свободная и раскрепощенная. И, кстати, если бы Лайс, выйдя из Тронного Зала, сразу одел свою новую форму, а не нес ее подмышкой, Кордоку и компании ни за что бы не пришло в голову пытаться его подкалывать. С другой стороны, тогда и Лайсу не довелось бы испытать столь сладкий миг мести.

     И даже сейчас, разглядывая свое отражение, он него нет-нет, да и вспоминал то легкое посасывание под ложечкой, испытываемое всякий раз при виде молчаливой фигуры в черном балахоне. Мысль о том, что теперь и он удостоился чести его надеть, еще не до конца прижилась у Лайса в голове. У него никак не получалось отождествить человека в плаще, стоящего по ту сторону зеркала, с собственной персоной.

     Он еще некоторое время изучал свою форму, отыскивая на ее полах признаки проступающего узора, но безуспешно. Наверное, для этого требовалось чуть больше времени. С явной неохотой водрузив плащ на стойку и аккуратно разгладив на нем все складочки, Лайс перебрался в кабинет и занялся изучением многочисленных служебных инструкций, загруженных в его рабочий терминал. Но даже там, сидя за столом, он время от времени вытягивал шею, чтобы выглянуть в коридор и бросить еще один взгляд на висящий в прихожей кусок безмолвной черноты.

      Ближе к обеду о себе дал знать голод. Только услышав доносящиеся из живота жалобные звуки, Лайс вспомнил, что он за весь день не съел ни крошки. Стремительный вихрь событий с самого утра так его закружил, что о подобных мелочах даже задуматься было некогда. И, кстати, раз уж об этом зашла речь, то стоило проведать верхний зал столовой, предназначенный как раз для Служителей. Уж теперь-то Лайс имел полное право туда заглянуть!

     Тем не менее, не желая действовать наобум, он сперва ознакомился с соответствующим разделом инструкций, благо они имелись абсолютно на все случаи жизни, и только потом направился в прихожую. Здесь он некоторое время колебался, одевать плащ или нет, но все же решил оставить его дома. Вот проступит серебристая кайма – тогда и будем щеголять, а в простом черном балахоне Лайс казался себе каким-то… неполноценным, что ли.

     Поскольку столовая располагалась в том же здании, и на улицу выходить не требовалось, то Лайс остался в одной рубашке. Ему было несколько непривычно покидать комнату, не заперев за собой дверь, но только полному безумцу могло прийти в голову навестить апартаменты Служителя в его отсутствие и не испросив на то согласия. Вчерашнему кадету все еще сложно было свыкнуться с тем, что он внезапно вознесся почти на самую вершину социальной пирамиды, и очень многие аспекты его жизни теперь изменились настолько, что воспринимались порой как легкое помутнение рассудка.

     В верхний зал его пропустили, даже не задавая никаких вопросов – соответствующие службы Священной Канцелярии работали как часы, и актуальная информация уже было доведена до всех уровней.

     Обстановка здесь отличалась от скромных интерьеров студенческой столовой так же разительно, как роскошь покоев верховной от тесноты их с Холиссом каморки. Собственно, верхний зал являлся уже не столовой, а полноценным рестораном с аккуратными столиками и вышколенным персоналом. Чуть правее виднелись отдельные кабинки для Старших, где они могли уединиться в конфиденциальной обстановки, не привлекая лишнего внимания.

     Забавно. Даже попав в рай, можно обнаружить, что и здесь имеются свои привилегированные круги.

     Лайс зашарил взглядом по сторонам, выискивая свободный столик, но вдруг наткнулся на подозрительно знакомую высокую и слегка сутулую спину, прекрасно узнаваемую даже под тяжелым черным плащом. Он подошел ближе, и чутье его не обмануло.

     – Исвер?!

     – Что? – его приятель вскинул голову. – Лайс?! Ты жив?! Но как ты сюда?.. Где же тогда твой?..

     – Плащ? Дома оставил, – Лайс плюхнулся на стул напротив. – Мне с ним еще свыкнуться надо.

     – Да ладно тебе, сидит как влитой! – Исвер выпрямился, растравляя свое новое одеяние, и следовало признать, что в нем он выглядел несравненно более представительно и солидно, нежели ранее.

     Лайс ранее также отметил, что его собственный плащ даже без примерки идеально сел на его худые плечи. Каким-то невероятным образом дворцовые портные точно знали, кому предназначается пошитый ими наряд, и умудрялись выкроить его так, что он идеально подходил к фигуре клиента… Или они и в самом деле все знали заранее?

     – В любом случае – мои поздравления!

     – Взаимно! – Исвер энергично пожал протянутую ему руку.

     – Тебя когда на присягу-то вызвали?

     – Да вот совсем недавно, около часа назад. Я только-только после вчерашнего отходить начал, как – на тебе! Бегом в Тронный Зал!

     – Ясно. А как там Холисс?

     – Пока не призывали, так что просто лежит. Стонет тихонько. Ничего страшного, завтра снова будет в форме.

     – Ты уже разместился? Куда поселили? – Лайс буквально бомбардировал Исвера вопросами, чтобы не дать тому возможности задать свои. Не требовалось пророческих талантов, чтобы догадаться, что именно будет его интересовать более всего.

     – В южный корпус, рядом с научным центром. Инструктаж только в восемь вечера, поэтому я решил сперва подкрепиться, коли теперь есть такая возможность.

     – Что себе заказал?

     – Смеешься? – Исвер продемонстрировал пухлый буклет меню, который держал в руках. – Тут одних салатов целых три страницы!

     – Ничего себе! – Лайс взял еще один буклет с подставки, по одному только его солидному весу поняв, что дело и впрямь обстоит весьма серьезно.

     В столовой для учащихся им предлагалось всего два вида комплексных наборов на выбор, схватив которые следовало еще выдержать битву за свободное место за столиком. За отдельную плату курсанты могли заказать себе еще примерно с дюжину незатейливых блюд, выбирая их на интерактивном терминале и после подбирая у автоматического лотка выдачи.

     Здесь же, в верхнем зале, посетителя обволакивала атмосфера подчеркнутого уважения и готовности удовлетворить любые его пожелания. И это отношение ощущалось во всем, начиная с отделки натуральными деревом и кожей, приглушенного освещения и заканчивая многостраничным меню, отпечатанным на плотной мелованной бумаге. Никаких интерактивных терминалов, никаких бездушных лотков, только старомодные толстые буклеты и вытянувшиеся по струнке услужливые официанты.

     Погрузившись в изучение предлагаемого ассортимента, Лайс и сам слегка растерялся, поскольку значительную часть названий он видел впервые и не имел ни малейшего понятия, что именно за ними кроется. В принципе, он не отличался особой привередливостью, жизнь в общежитии быстро учит ценить не столько изысканный вкус, сколько объем порции и ее сытность. Имелось всего несколько довольно экзотических продуктов, которые он на дух не переносил, но, к счастью, жизнь сталкивала Лайса с ними не так уж и часто. Молодежь обычно исповедует несколько иные ценности, нежели нюансы прожарки мраморных стейков или грамотный подбор сортов сыра под выдержанное красное вино.

     Но тут Лайс не учел одного важного нюанса. Пока он задумчиво перелистывал страницы с изысканными блюдами Исвер получил, наконец, возможность задать рвущиеся из него на волю вопросы.

     – Так что там у вас… было-то? Как все прошло? – заговорщически зашептал он, подавшись вперед для большей конспирации. – Ты к ней в гости-то хоть заглянул?

     – А? – очнулся Лайс, хлопая глазами и лихорадочно соображая, как же ему выкручиваться.

     Они с Исвером, как закадычные друзья, никогда не делали тайн из своего общения с противоположным полом. Не похвалялись, не бравировали, нет, просто честно делились своими переживаниями и впечатлениями, но сегодня Лайса просто переклинило. Он никоим образом не мог позволить себе седлать всеобщим достоянием подробности проведенной с Дэлери ночи. Пусть даже помнил он далеко не все. Некоторые тайники души, что бы ни случилось, все же должны оставаться запертыми на крепкий надежный замок.

     – Я там, пока с ней танцевал, чуть брюки себе не раскроил, – Исвер указал взглядом себе под стол. – Мне кажется, что она даже покойника из могилы поднять способна, настолько мощную энергетику она излучает!

     – Это точно! – охотно согласился Лайс, вспомнив собственный безумно страстный танец с Верховной.

     – И на сколько раундов тебя хватило? До самого рассвета?

     Лайс как раз обдумывал остроумный ответ, который бы отбил у Исвера желание задавать неуместные вопросы, одновременно не сильно того опечалив, как вдруг заметил, что в зале стало заметно тише, а сидевший напротив него друг неожиданно вытянулся еще прямей.

     – Как у вас дела, мальчики? – раздался над его ухом до боли знакомый хриплый голос.

     Спина у Лайса мгновенно покрылась потом, но не столько от страха, сколько от воспоминаний. Он обернулся, встретившись взглядом со стоящей у него за спиной улыбающейся Дэлери. На сей раз она была при полном параде – с нанесенным на лицо строгим макияжем, в плаще с широкой, в ладонь, серебристой узорчатой каймой и в сопровождении двух послушниц рангом пониже. Излучаемая ею мощная аура власти ощущалась буквально позвоночником, который так и норовил согнуться в почтительном поклоне.

     – Вот, – отчитался Исвер неожиданно севшим голосом, – меню изучаем.

     – О! Знаю, знаю! – рассмеялась вдруг Верховная, моментально разрушив корку формальности. – Я, помнится, тоже далеко не сразу разобралась, что к чему.

     – Что вы нам посоветуете? – поинтересовался чуть осмелевший Лайс.

     – Увольте, ребят! У каждого свой путь, не так ли? Я в свое время просто перебирала все блюда по алфавиту, пока не определилась со своими пристрастиями. А вы уж разбирайтесь сами.

     Вместо ответа Исвер только тяжко вздохнул. Перспектива несколько месяцев изучать меню местного ресторана могла воодушевить любившего хорошо покушать Холисса, но всех прочих только погружала в чувство уныния и безнадежности.

     – Кстати, – Дэлери вновь обратила на себя внимание, – Исвер, Лайсиндор, примите мои поздравления! Надеюсь, мы с вами сработаемся в отличную команду!

     – Да, госпожа, спасибо, госпожа! – хором проблеяли оба новоиспеченных Служителя.

     – Вот и славно, ну а пока – приятного аппетита!

     Лайсу даже не требовалось оборачиваться, чтобы почувствовать, как по губам Дэлери скользнула быстрая улыбка. Уже уходя, Верховная на секунду опустила руку на его плечо, и Лайс машинально положил свою ладонь поверх ее пальцев, продлив это прикосновение на несколько бесконечно долгих мгновений…

     – Что будете заказывать? – вежливый голос подошедшего официанта заставил его очнуться от мимолетного забытья.

     – Уважаемый! – Исвер, не растерявшись, протянул тому меню, указывая на одну из позиций. –  Я, честно говоря, даже не знаю, как это правильно произнести, но сделайте нам две порции, будьте так любезны!

     Первые признаки недомогания Лайс почувствовал ближе к вечеру.

     Вернувшись из ресторана, он снова засел за штудирование инструкций, полный решимости уже завтра покончить с этим делом и приступить непосредственно к работе. Сестра Джейх скинула ему несколько возможных вакансий, где могли бы пригодиться его таланты. Изучая документы, Лайс время от времени то начинал глуповато улыбаться, вспоминая их с Исвером первый поход в верхний зал дворцового ресторана, то вдруг застывал, а его дыхание становилось прерывистым и учащенным, когда мысли возвращались к событиям минувшей ночи.

     В первый момент он отнес шум в ушах и легкое головокружение на счет тяжелого и насыщенного дня. От такой концентрации событий у кого хочешь извилины в узел завяжутся. Однако чуть позже Лайса охватил сильный озноб, и он понял, что дело обстоит несколько более серьезно, нежели он полагал вначале. Предпочтя не испытывать судьбу, он решил отложить дела на завтра и отправился в душ.

     Когда Лайс добрался до кровати, его трясло уже не на шутку. Ко всем прочим прелестям добавилась еще и жуткая ломота во всех суставах. Он забрался под одеяло, накинув сверху еще и толстое покрывало, но озноб не утихал. Поскольку в таком состоянии и речи не могло идти, чтобы утром вернуться к работе, Лайс выпростал наружу трясущуюся руку и взял с тумбочки свой рабочий коммуникатор. Уже чувствуя, как его разум начинает затягивать куда-то в темные глубины забытья, он вызвал дежурного администратора…

     Приглушенные голоса, вспышки света, чьи-то ледяные пальцы, касающиеся его лба…

     – У него сильный жар, госпожа…

     – Принесите воды, ему нужно больше пить…

     Удивительно знакомый голос… странно… сильные руки помогают сесть прямо… губ касается ободок кружки…

     – Все выглядит как неожиданно острая реакция на Посвящение, но я никогда с таким не сталкивалась…

     – Такое случается… иногда…

     Лайса бережно опускают обратно на подушку, которую уже успели сменить, и укрывают одеялом…

     – Его будет лихорадить еще пару дней, так что присматривайте за ним…

     – Разумеется, госпожа…

     – О любых изменениях в его состоянии докладывайте лично мне или Сестре Джейх…

     – Хорошо, госпожа…

     Ах, да, голос… точно… но он же звонил администратору, почему на его вызов явилась сама…

     Над Лайсом вновь сомкнулись темные воды беспамятства…

     Наутро Лайс ощущал себя гипсовой куклой, которую расколотили на куски, а потом тяп-ляп склеили обратно. Все тело так немилосердно ломило, что казалось, будто от малейшего движения его руки и ноги могут снова отвалиться. При первой же попытке пошевелиться Лайса пронзила столь резкая боль, что он не сдержался и хрипло выругался.

     На то, чтобы собраться с силами и доковылять до туалета у него ушла целая вечность. Десять шагов туда, десть обратно, но даже эта короткая прогулка лишила его последних сил. Что же с ним такое? Ведь после принесения присяги человек должен обретать неуязвимое здоровье и несокрушимую крепость тела! Почему же с ним все происходит с точностью до наоборот?

     Жадно выпив всю воду из стоявшей на тумбочке кружки, Лайс снова повалился на постель, натянув одеяло до самого носа. Его вновь начало знобить.

     Ближе к обеду к нему заглянула молодая Жрица, представившаяся как Криста, которая принесла Лайсу немного поесть.

     Пока он без особого аппетита ковырял вилкой в тарелке, девушка объяснила, что после посвящения каждый новый Служитель проходит период адаптации. В организме человека, получившего благословение Сиарны, происходит радикальная перестройка, сопровождающаяся неизбежными побочными эффектами. Обычно весь процесс занимает полторы-две недели, поэтому все неприятные ощущения ограничиваются легким недомоганием и незначительным повышением температуры.

     Но вот у Лайса по непонятной причине данная трансформация происходила существенно быстрей, отчего все побочки обрушились на него одновременно и в сильно концентрированном виде.

     – Все, больше не лезет, – отставив недоеденную тарелку, Лайс рухнул на подушку и закрыл глаза, чтобы не видеть кружащийся потолок. – И как долго мне еще валяться?

     – Не знаю, – Криста подобрала поднос. – Госпожа Дэлери считает, что дня два.

     – Дэлери?! А я-то все гадал, это мне сон привиделся, или я действительно слышал ночью ее голос?

     – Нет, то был не сон. Ее действительно серьезно беспокоит ваше состояние, но она уверена, что уже завтра вам станет лучше!

     К счастью, прогноз Верховной оказался верен, и на следующее утро Лайс уже чувствовал себя заметно бодрее, хотя полностью здоровым назвать себя пока и не мог. По крайней мере, у него достало сил, чтобы сходить в душ и приготовить себя пару сэндвичей к завтраку. На поход в ресторан он все же не решился, опасаясь где-нибудь на полпути грохнуться в обморок.

     Немного ожив после большой чашки кофе, Лайс осмелел настолько, что даже подсел к рабочему терминалу и продолжил знакомиться с документами, чем и занимался до самого обеда. Криста принесла ему немного поесть, попутно попеняв ему, что хорохориться еще рано. Ну а после слабость все же свалила Лайса с ног, и он проспал почти до самого вечера. Налив себе чашку горячего чая, он вернулся к работе.

     К своему немалому удивлению, он обнаружил, что прекрасно помнит все руководства и нормативные акты, которые проштудировал ранее, и ему даже не требовалось вызывать их всякий раз, когда в тексте попадалась соответствующая отсылка. Одного только названия раздела и номера нужного пункта оказывалось достаточно, чтобы вспомнить, о чем там шла речь. Кроме того, заглянув чуть дальше в прошлое, Лайс смог полностью восстановить в памяти все наставления, полученные от Сестры Джейх. Даже несмотря на то, что ее инструктаж больше напоминал одну большую скороговорку, сейчас он мог без большого труда воспроизвести его почти слово в слово!

     Очевидно, что таким образом начали проявлять себя те изменения, что инициировало в его организме благословение Сиарны. Лайса буквально захлестнул энтузиазм, и он с новыми силами набросился на изучаемый материал, желая задействовать свои новые возможности на всю катушку. При возможности стоит как-нибудь заглянуть в спортзал, проверить еще и свою физическую форму. Сможет ли он побить свой личный рекорд в восемь подтягиваний?

     С заходом солнца в комнатах заметно похолодало. Вдобавок у Лайса вновь начался озноб. Несмотря на это, он все же решил продолжить работу. Чтобы хоть как-то согреться, Лайс надел свой форменный плащ, по полам которого уже поползли первые волоски серебристого узора, и плотно в него запахнулся. Стало чуть лучше, но зубы все равно то и дело начинали отбивать неровную дробь, отчего текст двоился и плыл перед глазами.

     Кроме того, его мысли регулярно выходили из-под контроля и отправлялись в странствие по волнам воспоминаний о недавних событиях, приятно щекоча где-то в груди. Страстный танец, неспешная прогулка рука об руку до жилого крыла, покои Верховной, ее уютная спальня с потрескивающим камином…

     Да чтоб тебя! Камин! Как же он сразу не сообразил?!

     Выбравшись из-за стола, Лайс чуть ли не подбежал к дровнице и выхватил из нее несколько поленьев. Следовало растопить его сразу же, как только стало прохладно! Ну да ладно, сейчас все наладится – и тепло и уют.

     Он положил дрова в очаг и подсунул под них пару заготовленных для розжига щепок. Взяв с каминной полки коробку спичек, Лайс вытащил одну и присел на корточки, торопливо чиркая ею о коробок. Вспыхнувший с негромким шипением лепесток пламени заметался и затрепетал, порываясь угаснуть.

     – Тише, тише! – Лайс спрятал огонек в ладонях, укрывая его от сквозняка и позволяя спокойно разгореться. – Не бойся, малыш, я тебя в обиду не дам.

     Желтый язычок, словно услышав его слова, немного успокоился и окреп. Лайс застыл, боясь пошевелиться, и, как зачарованный, неотрывно наблюдал за его робким танцем, а в его глазах плясали гипнотизирующие огненные сполохи…

     Услышав сигнал вызова, Верховная Жрица недовольно покосилась на коммуникатор. Поздний вечер – не самое лучшее время для звонков. Однако, увидев, кто ее вызывает, сразу же схватила трубку, подозревая неладное.

     – Что случилось, Криста?..

     – Что?! Когда?!

     – Ясно. Сейчас буду.

     Запах гари Дэлери почувствовала сразу же, как только вышла с лестницы. В воздухе еще висела бледная сизая дымка, однако, судя по интонациям голосов, долетавших от столпившихся впереди людей, все самое интересное уже закончилось.

     – Отойдите! – хрипло приказала она, подходя ближе, и публика испуганно отскочила к стенам. Большая ее часть и вовсе предпочла удалиться подобру-поздорову. Нахмуренный вид Верховной Жрицы не предвещал ничего хорошего. – Кто здесь командует?

     – Младший Советник Чинг, – перед ней незамедлительно возникла вытянувшаяся по струнке фигура в защитном костюме пожарника.

     – Докладывайте!

     – Мы получили сигнал о возгорании в 22-46, – начал отчитываться Чинг, четко и по делу. – Прибыв на место, наша группа обнаружила, что автоматическая система уже потушила открытое пламя, после чего мы эвакуировали обнаруженных в помещении людей и завершили ликвидацию остаточного горения. Жертв и пострадавших нет.

     – Уже легче! – облегченно выдохнула Дэлери. – Где этот недотепа?

     – Вон он сидит, – рукой в толстой защитной перчатке Чинг указал на сгорбленную фигуру, сидевшую на диванчике чуть дальше по коридору. – Ничего серьезного, разве что немного дыма наглотался да еще вымок весь, но это не страшно.

     – Ясно, – Верховная облегченно выдохнула. – Вы выяснили, что там загорелось? В чем причина пожара?

     – Никак нет, госпожа. Сами в недоумении.

     – Отчего так?

     – Понимаете, там… – Чинг оглянулся на распахнутую дверь, из которой еще тянулся сизый шлейф дыма. – Если не возражаете, я бы предпочел это вам… показать. Там уже неопасно, так что…

     – Показывайте! – почти приказала Дэлери, подтолкнув пожарника вперед.

     Представшая ее взору картина описывалась исключительно в мрачных тонах по причине покрывавшей все черной копоти. Под ногами хлюпала черная жижа, оставшаяся после того, как автоматика обрушила на загоревшееся помещение сотни литров воды. При ближайшем рассмотрении, однако, обнаруживалось, что комната пострадала не особо сильно. Все повреждения ограничивались небольшим обгорелым участком перед камином, где от обугленных плашек паркета еще поднимался дымок.

     – Видите? – Чинг обвел рукой кабинет. – Возгорание оставалось локализовано лишь на небольшом пятачке, вот здесь.

     Он обошел вокруг выгоревшее пятно и, присев, приподнял край ковра, который выглядел так, словно его обрезали газовой горелкой. За пределами дымящегося участка ворс выглядел абсолютно неповрежденным, если не считать пропитавшей его воды и налипшей грязи.

     – И это при том, – продолжал пожарник, – что в самом центре пожара температура достигала каких-то невероятных значений. Даже металл плавился!

     Он пнул тяжелым ботинком темную груду на полу, и Дэлери, только пристально всмотревшись, узнала в ней изувеченную каминную решетку, часть которой  растеклась по полу бесформенной темной лужицей.

     – Я никогда не сталкивался ни с чем подобным, госпожа, – заключил Чинг, – и я понятия не имею, что именно здесь произошло.

     – Ясно, – Верховная поджала губы, о чем-то размышляя. – Благодарю, Советник Чинг, вы прекрасно поработали! Ваше усердие будет вознаграждено, ну а сейчас вы свободны. Вы и ваш отряд можете возвращаться в свое подразделение.

     Чинг коротко кивнул и вышел из комнаты, прямо на ходу отдавая приказы своим подчиненным. Умение верно понимать исходящие свыше намеки – одно их главных условий выживания. Особенно во Дворце. Если вышестоящее начальство оставило его вполне очевидные вопросы без ответов, то повторять их не следует. Следует как можно скорее исчезнуть, дабы не раздражать руководство своим бестолковым мельтешением, ибо данное дело очевидно затронуло материи, близкое знакомство с которыми вполне способно пустить под откос не только карьеру, но и всю жизнь.

     Еще раз окинув взглядом учиненный в комнатах разгром, Дэлери вышла следом, остановившись перед скрюченным точно вопросительный знак и подавленным Лайсом.

     – Ты как, в порядке? – поинтересовалась она.

     Юный Советник вздрогнул, точно очнувшись, и поднял на нее затуманенный непонимающий взгляд. Все лицо Лайса покрывали пятна копоти, прочерченные более светлыми полосами в тех местах, где по его вискам сбегали капли пота. Сам же он, равно как и его форменный плащ, выглядел совершенно невредимым.

     Лайсу потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, кто именно стоит перед ним. Спохватившись, он попытался вскочить на ноги, но рука Верховной, опустившаяся на его плечо, вернула парня на место.

     – Моя госпожа, я… – только и успел выговорить он, сразу же закашлявшись.

     – Не суетись, не надо. Все уже позади, все в порядке.

     Лайс сел обратно и снова сник. Любые его слова, любые его оправдания абсолютно ничего не значили на фоне того ущерба, что он причинил Дворцу. Внутренне он уже был готов понести всю полагающуюся ответственность, вплоть то отзыва присяги. Разве может быть что-то более бездарное, чем пожар, устроенный на второй день после посещения Тронного Зала? Разве возможно более подло обмануть оказанное ему доверие? Настолько откровенный плевок в лицо самой богине не прощается никому!

     – Эй! Что там у тебя? – Дэлери наклонилась к нему, увидев, что Лайс почему-то упорно отказывается разнимать свои сжатые руки, словно что-то пряча в них от посторонних глаз.

     – Что? – Лайс поднял закопченное лицо, на котором катящиеся по щекам слезы прочерчивали новые светлые борозды. – У меня? Н-ничего, госпожа.

     – Покажи!

     Судорожно всхлипнув, он поднял к свету свои подрагивающие ладони, бережно укрывающие черную и скрюченную обгоревшую спичку.

     Послышавшийся с улицы шум подъезжающих машин и голоса перекрикивающихся охранников возвестили о прибытии кортежа Наместника. Сейдуран только вздохнул, предвкушая очередной всплеск суматохи и суеты. На старости лет он научился ценить покой и уединение, и подобные вторжения в его размеренную жизнь не доставляли старику большой радости. Хорошо еще, что после долгих препирательств ему все же удалось договориться, что многочисленная свита Наместника не будет заходить в дом и мельтешить у Сейдурана перед глазами. Имеют же двое старых знакомых право немного пообщаться с глазу на глаз, без посторонних свидетелей и протокольных сложностей.

     Негромко щелкнула открывшаяся дверь, и на веранду вышел Альберт.

     – День добрый, Калим! – поздоровался он, слегка кивнув. – Как самочувствие? Как настроение?

     За те годы, что он занимал пост Наместника, Меранин заметно похудел и уже не создавал впечатления колышущейся туши, хотя до стройности Аполлона ему оставалось еще очень и очень далеко. Сейдуран уже давно исчерпал запас едких острот и сальных шуточек по этому поводу, а придумывать новые ему было откровенно лень. Но вот отказать себе в удовольствии очередной раз кольнуть самолюбие Наместника он не мог.

     – Еще полчаса назад все обстояло просто отлично, – он подхватил со столика свой недопитый бокал и кивнул гостю на стул. – Присаживайся.

     Выдержав паузу, достаточную, чтобы негостеприимный хозяин осознал, что его издевки не остались незамеченными, Наместник осторожно опустился на сиденье, жалобно заскрипевшее под его весом.

     – Что, загоняло тебя начальство? – Калим сделал неспешный глоток. – Совсем работой завалило?

     – Дел как всегда хватает, – согласился Меранин, – расслабляться некогда, но я…

     Он прервался и болезненно поморщился, как человек, которого внезапно скрутили кишечные колики. Такое случалось всякий раз, когда его повелитель требовал к себе внимания. Анрайс буквально стоял у Альберта за спиной, демонстрируя явные признаки нетерпения.

     – Мой Господин желает с вами поговорить, – сухо сообщил он и откинулся на спинку, закрыв глаза. – Да вы и так знаете…

     – Сюрприз-сюрприз, – проворчал Сейдуран, допивая остатки коньяка.

     Эти регулярные визиты вызывали у него смешанные и противоречивые чувства.

     С одной стороны, тот факт, что могущественное божество нисходило до разговора с ним, смертным, грел душу и наполнял ее приятным ощущением своей значимости и уникальности. Что ни говори, а даже Наместник ему откровенно завидовал, хотя сам находился с Анрайсом практически на постоянной связи. Но одно дело отношения работодателя, пусть даже бога, с наемным сотрудником, и совсем другое – демонстрация расположения к совершенно постороннему человеку, не обремененному никакими присягами или иными обязательствами. Если позволить себе немного дерзкой смелости, то такое положение вещей можно было бы даже назвать… дружбой.

     Оборотной же стороной медали выступал вполне естественный страх, неизменно щекотавший Калиму спину всякий раз, когда он общался с Анрайсом. Простой смертный человек – слишком мелкая сошка, чтобы стоять на одной ступени с богом. Муравей, примостившийся на траке стальной танковой гусеницы и наивно полагающий, что у него все под контролем. Сейдуран уже имел возможность наблюдать за тем, как Анрайс походя испепелял отчаянных глупцов, вздумавших встать на его пути. Не самое приятное зрелище, если честно. И его пристальное внимание к личности экс-премьера вызывало у того неотвязное беспокойство. Ведь иногда и кошка может себе позволить немного поиграть с пойманной мышью.

     Ненадолго притихшего Меранина тем временем начала бить мелкая дрожь, заставившая подернуться рябью коньяк в стоявшей на столе бутылке. Толстяк тяжело задышал, на его висках вздулись вены… и вдруг все прекратилось. На мгновение Сейдурану показалось, что заливавший веранду солнечный свет неожиданно померк, и его тело окатило волной могильного холода. Он моргнул, и наваждение исчезло.

     – Здравствуйте, Калим! – Меранин повернул голову, обратив на него свой взор…

     Хотя такая формулировка представлялась не совсем корректной, поскольку хозяин головы в данный момент пребывал где-то очень и очень далеко, в то время как его телом управляла вселившаяся в него иная могущественная сила.

     – Добрый вечер, Ваше Темнейшество!

     – Какой сегодня изумительный закат, не правда ли? – рука Альберта поднялась, указывая в сторону моря.

     – Несомненно, – согласился Калим, испытывая легкий дискомфорт от того, что вроде бы знакомое тело говорило чужим голосом, используя обороты и выражения Меранину совершенно не свойственные. Он никак не мог привыкнуть к такого рода метаморфозам и чувствовал себя немного неуютно.

     Сейдуран никак не мог отделаться от ощущения, что в этом голосе, в его подчеркнутой вежливости, и тонкой, едва различимой иронии, проступают черты Советника Руорна, тело которого долгие годы выступало для Анрайса тюрьмой. Вполне возможно, что длительное заточение в человеческом теле наложило свой отпечаток и на личность самого бога, тем или иным образом влияя на его решения и поступки. Не здесь ли кроется причина их странных отношений? Хотя с чего вдруг? Ведь при жизни-то Сейдуран и Руорн никогда не встречались.

     – В каком-то смысле можно сказать, что мы наблюдаем закат уходящей эпохи, – заметил Анрайс. – Мир в очередной раз изменился и прежним не будет уже никогда.

     – Откуда такая категоричность? – удивился Калим. – Что-то произошло? Что-то примечательное?

     – Финист, последняя независимая планета, наконец выбрала свою сторону.

     – О! Вас можно поздравить?

     – Можно, – на миг показалось, что Анрайс вздохнул, – но не меня, а мою сестренку.

     – Как же ей удалось вас обойти?

     – Звание Светлой Богини вовсе не отменяет использования ею темных методов в достижении своих целей. И кое в чем она даже способна дать мне сто очков форы. Сиарна пойдет на использование любых методов и средств, если это приближает ее к намеченной цели. Для нее не существует моральных или этических ограничений. Если ставки достаточно высоки, она пойдет абсолютно на все.

     – Ее проклятие все еще дает о себе знать? Я как-то полагал, что после вашего освобождения оно было снято, нет?

     – Оно слишком глубоко въелось в ее сущность и, насколько я могу судить, не доставляет ей каких-то неудобств. Да и с чего бы? В конце концов, Свет и Тьма, Черное и Белое, хоть и являются антиподами, но вовсе не тождественны Добру и Злу. Как жестокость отнюдь не чурается ярких лучей софитов, так и во мраке всегда есть место милосердию и прощению. В каком-то смысле теперь и я несу на себе аналогичное проклятие, только наоборот. В порядке компенсации вселенского баланса, если угодно.

     Сейдуран задумался. Он, разумеется, прекрасно понимал, что мир устроен несколько сложней, чем это описывается в детских сказках для самых маленьких, богатый жизненный опыт и политическая карьера здорово способствуют избавлению от наивных иллюзий. Но вот мысль о том, что противостоящие друг другу боги вовсе на так всемогущи, как это принято считать, и обречены уравновешивать друг друга, выступая своего рода зеркальным отражением противоположной стороны, выглядела для него неожиданной и новой. Выходит, что привыкшая к жестким мерам Сиарна вынудила своего темного брата исповедовать более мягкий подход к решению всех возникающих вопросов. Тут было от чего впасть в растерянность.

     – Теперь, когда весь обитаемый мир окончательно разделен, – протянул Сейдуран, – возникает естественный вопрос – что дальше?

     – Фигуры на доске расставлены, игра начинается.

     – Насколько мне известно, после вашей прошлой партии оказалась испепелена почти половина Клиссы. На этот раз вы вознамерились стереть в пыль всю галактику? Я правильно понимаю?

     Упрекать бога – рискованная затея, но Калим уже давно отбросил попытки соблюдения полагающейся почтительности. Как и любой другой человек, с возрастом он стал заметно более раздражительным, выплескивая на собеседника свою желчь по любому поводу. Не стал он сдерживать себя и сейчас.

     – Только в том случае, если одна из сторон не получит на старте решающего преимущества, – Анрайс вперил в него испытующий взгляд.

     Такого поворота, если честно, Калим не ожидал. Желая выиграть немного времени для обдумывания следующей реплики, он взял со столика бутылку и наполнил свой опустевший бокал.

     – Уж не хотите ли вы сказать, – он неспешно, почти кокетливо сделал глоток коньяка, – что в моем лице вы нашли свой козырной туз?

     – Скорее уж джокера, – лицо Меранина попыталось улыбнуться. – Я же не знаю, какие именно тайны вы храните, и какие возможности за ними таятся.

     – А с чего вы взяли, будто у меня в закромах вообще припасено что-то подобное? Каким извилистым путем вы пришли к такому неожиданному выводу? Кто вас надоумил?

     – Наблюдения. Сопоставления. Логика.

     – Хорошо, я весь внимание.

     – Что ж, извольте, – левая рука Меранина легла на стол, повернувшись ладонью вверх. – Как я уже говорил, моя сестренка не гнушается любых средств, если цель их оправдывает. Тем не менее, Республике довольно долго удавалось весьма успешно противостоять религиозной экспансии Клиссы, причем без использования каких-либо публичных инструментов. Впоследствии, когда республиканские власти начали действовать более решительно, вы даже почти сумели вышвырнуть Сиарну из своей зоны влияния.

     В то же время, миры Конфедерации, несмотря на свое традиционное свободолюбие, в отличие от возглавляемой вами Республики покорились ей почти поголовно. Не прошло и двадцати лет.

     Вы же с самого начала восприняли Сиарну и ее культ в штыки, еще тогда, когда небольшие и разрозненные группки почитателей Светлой Богини не представляли абсолютно никакой угрозы. Ни могуществу Республики, ни вам лично. Отчего так?

     – Быть может, дело просто в том, что я жуткий параноик и шарахаюсь от всего, что кажется мне непонятным или подозрительным? Кроме того, если взаимодействие с традиционными религиями давно отлажено и прекрасно работает, то зачем что-то кардинально менять? Еще один новомодный культ вряд ли сделает людей более счастливыми. А вот нищими, разочарованными и злыми на весь белый свет – запросто. Зачем нам лишние хлопоты?

     – Неплохая попытка, господин Сейдуран, но… нет, – Анрайс сплел пальцы на все еще обширном животе Меранина. Он выглядел определенно довольным. – Если все обстояло именно так, как вы говорите, то почему же несколькими годами ранее вас ничуть не обеспокоили почитатели Исшук-Кана? Они, помнится, пользовались весьма широкой популярностью, что даже обеспокоило представителей тех самых традиционных религий, но вот вам до их проблем тогда не было никакого дела. А Пророк Последнего Затмения? Люди массово продавали все свое имущество, чтобы в одном рубище уйти с ним в добровольное изгнание. Скандалы гремели на всю галактику! Конфедераты ему на перехват боевой флот отправили, а вы даже пальцем о палец не ударили. Выходит, вы далеко не всегда были таким параноиком? Что изменилось?

     – Клоунов бояться – в цирк не ходить, – отшутился Сейдуран, хотя в его голосе особого веселья не наблюдалось.

     – Но Сиарну, в отличие от них, вы восприняли крайне серьезно, – указательный палец Меранина пару раз назидательно качнулся. – Я имел беседы со многими вашими бывшими соратниками, узнал немало интересных подробностей, касающихся противостояния Республики и Клиссы, и из их рассказов сделал немного неожиданный для себя вывод.

     Анрайс сделал паузу, подчеркивая значимость своих следующих слов:

     – Вы испугались.

     – Я же говорю – паранойя в терминальной стадии, – проворчал старик, сосредоточенно изучая содержимое своего бокала.

     – Нет-нет, не увиливайте! Перечисленные мною потешные культы появились на сцене позже Сиарны, но их вы всерьез не восприняли, но вот на ее счет сразу же начали принимать активные меры противодействия. Вы увидели в ней что-то такое, что отличало ее от всех прочих и что вызвало у вас серьезную обеспокоенность. Что именно привлекло ваше внимание?

     – Разведка мне много всего интересного рассказывала, – Сейдуран покачал остатки коньяка на дне бокала и вылил его в рот. – Некоторые доклады настолько сильно выпадали из привычной картины мира, что я предпочел перестраховаться и принять меры, не дожидаясь, когда подобные фокусы начнут твориться на наших улицах. Разгребать последствия как правило в разы тяжелей, чем предотвращать первопричину.

     – И вновь отговорки, не дающие ответа на мой вопрос.

     Голос Анрайса прозвучал слегка разочарованно, и Калим впервые ощутил легкое беспокойство. Огорчать богов – не самая благоразумная идея. В скверном настроении они начинают иногда творить с людьми весьма… скверные вещи. Перед его глазами до сих пор стояла картина того, что Темный Бог сделал с попытавшимся расстрелять его охранником. Видение того, как человек заживо усыхает и съеживается, точно мумия, а затем осыпается кучкой праха, до сих пор то и дело посещало Калима в кошмарных снах. И хоть ему самому, перенесшему некогда Песчаную Лихорадку, усыхать было особо некуда, утешало данное обстоятельство слабо.

     – Многие из тех, с кем я разговаривал, – продолжал Анрайс, – отмечали, что вы, в отличие от всех прочих, практически сразу приняли как данность сверхъестественную природу Сиарны. Что выглядит несколько странно – наделенный огромной властью взрослый человек, хладнокровный, циничный – и вдруг уверовал в сошедших на грешную землю богов! Куда же вдруг подевался ваш легендарный скепсис, ваше въедливое недоверие, ваша неусыпная подозрительность?

     – Говорю же – факты и еще раз факты. При всем своем старании я не мог втиснуть их в привычные логические конструкции, а потому в итоге пришел к одному-единственному объяснению – Сиарна и правда не принадлежит нашему миру. Я не знаю, кто она такая, кто вы такой, но в сложившихся обстоятельствах термин «бог» меня вполне устраивает.

     – Такой прожженный материалист, как вы, и так легко сломался под напором необъяснимых фактов?! – брови Меранина удивленно приподнялись. – В то время, как основная масса сотрудников в вашем окружении до последнего полагала, что имеет дело с шарлатанами и жуликами, и выражала несогласие с предлагавшимися вами мерами?! Кое-кто даже подозревал вас в недееспособности, предлагая отправить на заслуженную пенсию. Но вы, невзирая на все издержки, продолжали гнуть свою линию. Что именно вселяло в вас столь неколебимую уверенность в собственной правоте?

     – Подавляющее большинство людей – жуткие тугодумы, – пожал плечами Сейдуран, – да еще и упрямцы, в упор отказывающиеся признавать очевидное. Что с них взять?

     – Я, разумеется, отдаю дань уважения вашему острому уму, Калим, – кивнул Анрайс, – но его одного недостаточно, чтобы объяснить вашу неожиданную реакцию. Есть что-то еще.

     – Если я правильно понимаю, то у вас уже заготовлен ответ, верно?

     – Да. Знание. Быть может, всего несколько дополнительных кусочков мозаики, которые, будучи сопоставлены с новыми данными, сложились в картину, совершенно очевидную для вас, но недоступную окружающим, – пальцы Меранина вернулись на свое привычное место на вершине живота, – Вам было известно нечто такое, что радикально изменило, расширило ваши взгляды на мир. И в вашей картине мироздания сошествие богов вовсе не выглядело безудержной фантазией или даже бредом. Вы были внутренне готовы к такому повороту, и потому сумели быстро перестроиться и эффективно контратаковать. Моя сестренка, помнится, была страшно недовольна тем, как отфутболили ее эмиссара на Эзоне.

     – Это когда Руорна в отставку отправили? – ухмыльнулся Сейдуран. – Помню-помню. Вы… прошу прощения, Альберт Меранин в тот раз отработал просто отлично.

     – Но что именно заставило вас начать столь активное противодействие в тот момент, когда еще ничто не предвещало угрозы? И уж не обессудьте, но в предчувствие и интуицию я не поверю. Вы определенно что-то знали. Что-то, заставившее вас воспринять Сиарну всерьез и начать действовать, – стул затрещал, когда Меранин подался вперед, наклонившись к Сейдурану. – Где-то в вашем прошлом кроется некий секрет, своя мрачная тайна, объясняющая ваши решения и ваши действия, но вы упрямо отказываетесь ею поделиться. Почему?

     – Вообще-то, тайны существуют как раз для того, чтобы их хранить, не так ли?

     – То есть я все-таки прав?

     – Я этого не говорил, так что не обольщайтесь.

     – Не забывайте, один-единственный кусочек мозаики способен переломить ход войны и спасти миллионы жизней!

     – Вы сказали – войны? – Сейдуран встрепенулся. – Разве все настолько плохо?

     – Ну а чем еще заняться богам после того, как они поделили весь доступный мир? Только его кровавым переделом.

     – Да что ж вам неймется-то?! Что мешает вам просто мирно сосуществовать?!

     – Такова наша природа, – Анрайс развел руками. – Мы с сестренкой – как материя и антиматерия, при любом контакте порождаем взрыв. В итоге мы либо уничтожим друг друга, испепелив попутно весь известный мир, либо кто-то из нас сумеет одержать верх, и здесь вы в силах склонить чашу весов в чью-либо сторону, облегчив страдания людей и существенно сократив число жертв. Поделитесь своими секретами, и благодарные потомки вас не забудут.

     – Или, наоборот, проклянут, тут уж как повезет, – безнадежно отмахнулся Сейдуран. – Сомнительная слава спасителя человечества меня не прельщает. История показывает, что такого рода благодетелей в лучшем случае очень скоро забывают, а то и вовсе назначают ответственным за все беды. Так что спасибо, но я лучше в сторонке постою. А некоторые грязные секреты, я полагаю, иногда лучше унести с собой в могилу.

     – Не стоит так спешить на тот свет! – удивительно, но Анрайс казался по-настоящему… обеспокоенным. – Присягните мне, и вы сможете жить вечно!

     – Находясь при этом постоянно у вас на поводке? Зная, что вы в любую секунду можете свое благословение отозвать, превратив меня в кучку пепла? Нет уж, увольте. Я весьма высоко ценю свою жизнь и не намерен ею торговать или передавать кому бы то ни было в аренду.

     – Не надо злить меня, Калим! – свет вокруг снова померк, и тело окатила волна жжения, когда Анрайс дал волю эмоциям. – Я таких предложений кому попало не делаю, да и подобных дерзостей другим не прощаю! Но вот зазнаваться не надо! Я ведь могу и передумать.

     По веранде прокатилась короткая волна дрожи, заставившая коротко звякнуть стоявшую на столике посуду, и все стихло. Меранин сделал судорожный вдох и закашлялся. Сейдуран, покосившись на него, нажал кнопку вызова дворецкого.

     – Что-то вы долго сегодня, – прохрипел Альберт, с хрустом покрутив головой, и замер, изучая мрачное лицо Калима. – Возникли какие-то проблемы? Вы что-то не поделили?

     – Милые бранятся – только тешатся, – проворчал Сейдуран и добавил, обращаясь к появившемуся на веранде секретарю. – Еще один бокал для моего друга, будь так любезен!

     * * *

     Верхний зал дворцового ресторана, помимо обширного меню, предлагал еще немало полезных и приятных возможностей для всех тех, кто находился на самом верху властной иерархии. В частности, желающие могли позволить себе отобедать на широком балконе с видом на море и бьющиеся о скальные утесы волны. Располагавшиеся здесь столики почти никогда не пустовали, однако некоторые из них всегда оставались зарезервированы для особо важных персон.

     Но даже в таких условиях сегодня один из столиков ограждали от посторонних несколько младших Жриц, бдительно следивших за тем, чтобы никто не приближался к сидящим за ним двум высокопоставленным дамам. Хотя любой, еще издали разглядев широкие полосы серебристого узора, сбегающие по полам их черных плащей, и сам бы предпочел поскорее убраться от греха подальше.

     – …повреждения незначительные, мы уже переложили обгоревший паркет и привезли новый ковер, – доложила Собати. – Осталось только заменить несколько кирпичей в кладке камина, а асе остальное сводится к отмыванию копоти со стен и мебели. Думаю, уже завтра-послезавтра Лайсиндор сможет вернуться обратно.

     – Особой спешки нет, – Дэлери рассеянно взмахнула рукой. – Пусть немного потолкается в гостинице, будет ему наука на будущее.

     – Это понятно. Но что мне отвечать людям, у которых появляются вполне естественные вопросы?

     – Какого рода?

     – Ты же сама все прекрасно понимаешь, Виан, – лишь немногие могли себе позволить называть Верховную Жрицу по имени, ну а Сестра Джейх и вовсе стояла вне любых правил и ограничений. – Когда от сумасшедшего жара плавится сталь и трескается кирпич, а бумаги, лежащие рядом на столе, остаются совершенно невредимыми, то это так или иначе вызывает вполне естественный и нездоровый… интерес.

     – Любопытство – не порок, а тяжелая болезнь с летальным исходом, – нравоучительно заметила Дэлери. – А внятного ответа и у меня самой нет.

     – Но у тебя наверняка имеются определенные догадки или подозрения. Иначе бы ты не стала меня вызывать.

     – Догадки и подозрения не имеют цены до тех пор, пока они не проверены и не доказаны. И для этого мне потребуется твоя помощь.

     – Разумеется! – кивнула Собати. – Но мне необходимо знать, в чем именно мы подозреваем твоего подопечного. Я-то, конечно, догадываюсь, в чем тут дело, но все же хотела бы сперва выслушать твои соображения.

     – Я полагаю, – Верховная машинально оглянулась, проверяя, не подслушивает ли кто-то их беседу, – что Лайсиндор – Наследник.

     – Лиры Кьюси?

     – Да.

     – Я знаю, что он был свидетелем ее смерти… – неторопливо заговорила Собати.

     – Более того, Лайс в тот миг смотрел ей в глаза!

     – …но этого недостаточно. Тут нужны дополнительные проверки, причем такие, чтобы он сам не догадался, что его испытывают.

     – У меня накопилось уже более чем достаточно примеров, свидетельствующих в пользу моего предположения. Слишком многое в его поведении выбивается из стандартного шаблона. В его жестах, его привычках я все чаше узнаю Лиру, пусть даже сам он этого и не осознает.

     – Еще бы! Заподозрить, что значительная часть тебя это не ты – та еще задачка! – рассмеявшаяся, было, Старшая Сестра вновь посерьезнела. – Ладно, ближе к делу. Что именно в его поведении тебя насторожило?

     – Во-первых, – Верховная загнула один палец, – его адаптация заняла необычно мало времени. Да, она сопровождалась неизбежными побочными последствиями, но в целом все выглядело так, словно его организм уже был знаком с божественной силой и только вспоминал то, что уже знал и умел ранее.

     – Такое случалось и прежде, – Собати ткнула вилкой в тарелку с фруктами. – Не аргумент.

     – Во-вторых, – еще один загнутый палец, – на выпускном балу Лайс продемонстрировал уровень танцевального мастерства, в принципе недоступный свежеиспеченному кадету, каким бы талантливым он ни был. И сделать это он сумел лишь после изрядного количества выпитого вина, когда его разум уже не оказывал серьезного сопротивления проснувшимся мышечным рефлексам. Но на тех бальных уроках, что преподаются в интернате, наработать соответствующий опыт он в принципе не мог. Эти рефлексы – определенно не его.

     – Уже интересней, – темные морщинистые пальцы побарабанили по столу. – Что-нибудь еще?

     – Последующая ночь, – кивнула Дэлери. – Точно так же, как и на балу, Лайс действовал практически не задумываясь, по наитию, но при этом он прекрасно знал, что именно мне требуется, какие слова, какие ласки меня заводят. Но откуда он мог это знать?!

     – При всем уважении, Виан, – круглое лицо Старшей Сестры исполосовали ущелья морщин, когда она улыбнулась, – но в дворцовых коридорах бродит множество связанных с тобой историй, некоторые из которых вполне можно использовать как методическое пособие по постельным утехам. Ты всегда была прекрасным педагогом, и, наконец, нашла достойного ученика.

     – Не-е-ет, – протянула Верховная, – дело в другом. Я знавала многих мужчин, и они нередко пытались произвести на меня впечатление в полном соответствии с твоими рекомендациями, но ни один из них не обладал и тысячной долей той чуткости, что проявил тогда Лайс. Он бесподобно чувствовал реакцию моего тела, ловил его тончайшие намеки, мгновенно отзываясь даже на малейшие нюансы моего дыхания! Суть состоит в том, что он не раздумывал и не планировал, а именно знал!

     – Лира была в этом деле настоящей мастерицей, – Собати задумчиво потеребила нос, наблюдая за тем, как постепенно тает румянец на раскрасневшихся от воспоминаний щеках Дэлери. – Ее талант в деле сладострастного истязания казался сродни настоящему Танцу. И если какой-то мужчина сумел продемонстрировать подобный уровень искусности, то тут, действительно, есть над чем задуматься.

     – Я уже говорила, но хочу подчеркнуть еще раз, – Верховная Жрица подняла указательный палец, – вершины своего таланта Лайс демонстрировал только когда отключал разум. Той ночью мне пришлось влить в него еще пару бокалов, прежде чем он смог раскрепоститься. То есть мы говорим сейчас не о приобретенном знании, а о чем-то более глубоком, чем-то подсознательном, что проявляется на уровне привычек и рефлексов. Как давеча здесь, в столовой.

     – А что случилось?

     – Ничего особенного, я бы и не обратила внимания, если бы к тому времени уже не следила бы за Лайсом чуть более пристально, – Дэлери кивнула в сторону общего зала. – Лайс с Исвером как раз обедали после того, как принесли Присягу, и я подошла к ним, чтобы поздравить. В тот момент, когда я коснулась рукой плеча Лайса, он машинально накрыл мою кисть своей и, как мне кажется, даже сам того не заметил, настолько машинальным был этот его жест. Неожиданный для него, но такой характерный для Лиры.

     – Быть может, дело в том, что он слишком уж глубоко заглотил твой крючок? Воспринял ваши отношения всерьез?

     – Я со своей стороны, конечно, постаралась, но… вряд ли, – Верховная покачала головой. – Лайс хоть юн и горяч, но голову на плечах все же имеет.

     – На правах старой зануды я все же хотела бы в очередной раз заметить, что в своих играх с кандидатами на Посвящение, ты ходишь по очень тонкому льду, – Собати сделала неспешный глоток чая и поставила чашку обратно на стол. – Пытаться внедрять в умы тех, кто отправляется в Тронный Зал, посторонние мысли – опасная затея. Сиарна стремится законсервировать в людях именно тот настрой и ту мотивацию, которые ей нужны, с которыми они явились к ней на Присягу. Чужая самодеятельность ей тут ни к чему. Не думаю, что она придет в восторг, когда узнает, что ты регулярно пытаешься вербовать из ее Служителей двойных агентов.

     Дэлери точно так же неторопливо пригубила из своей чашки.

     – Я присягнула Сиарне почти шесть веков назад, и все это время оставалась ей верна. Все, что я делаю, подчинено одной-единственной цели – приближение мига ее полного триумфа. Любые мои поступки так или иначе нацелены исключительно на решение этой задачи. И тот факт, что она до сих пор держит меня в своей команде, является лучшим доказательством моей правоты, – Верховная положила татуированную ладонь на стол, подводя итог. – Иначе бы я и дня не продержалась на своем посту.

     – При всем напряжении своей, признаюсь, скудной фантазии я не могу понять, зачем Госпоже нужны слуги, которые, скорее, подчинятся тебе, нежели выполнят ее указания? – Старшая Сестра помотала головой. – Если она в курсе всех твоих выкрутасов, то для чего ей могло потребоваться такого рода двоевластие?

     – Разные люди управляются разными рычагами, – черный плащ чуть заметно всколыхнулся, когда Дэлери пожала плечами, – и далеко не все из них находятся в руках богов. За некоторые веревочки смертные умеют дергать куда лучше, так почему бы не прибегнуть к их услугам? Или же ты полагаешь, что я всегда поступаю исключительно по собственной воле? Тебе не приходило в голову, что она может манипулировать и мной?

     – Манипулировать?! Тобой?! – Собати сипло рассмеялась. – Скажешь тоже!

     – И тем не менее… Свои тайные пружинки имеются у всех.

     – По-твоему, Сиарна сама хотела, чтобы ты заинтересовалась Лайсиндором?

     – Не знаю, – Дэлери допила свой чай и отставила чашку в сторону, удовлетворенно откинувшись в кресле. – Но, так или иначе, я им заинтересовалась. А потому хочу устроить ему еще одну проверку. Надеюсь, что последнюю.

     – Хорошо. Что от меня требуется?

     – Не подскажешь, когда у тебя ближайшее занятие с бальным классом?

     Несмотря на не самый удачный старт, дальнейшая трудовая деятельность Лайса протекала спокойно и ровно. С числами он всегда неплохо ладил, поэтому работа со статистикой и математическое моделирование сложных систем пришлись ему по душе. Кроме прочего, его самолюбие слегка тешила мысль, что он сейчас работает в том же самом департаменте, откуда начинал свою карьеру нынешний Верховный Советник.

     Особый азарт у Лайса вызывало то обстоятельство, что теперь он без особого напряжения мог удерживать в памяти куда больше данных и параметров, нежели ранее. Более того, многие предварительные вычисления он вполне успешно выполнял прямо в уме, что позволяло ему буквально на лету оценивать верность тех или иных моделей и расчетов. Изучение новых возможностей своего мозга так его увлекло, что он до сих пор не нашел времени, чтобы заскочить в спортзал и проверить еще и возможности своего тела.

     Кое-какие перемены, впрочем, Лайс ощущал уже сейчас.

     Несмотря на то, что его рабочая смена, начинавшаяся рано утром, нередко затягивалась допоздна, он не испытывал заметной усталости, сохраняя работоспособность и сосредоточенность до самого конца. Единственным следствием такого напряженного рабочего графика стала его необычайная прожорливость. Нередко в ресторане он за один присест уговаривал двойную порцию, чувствуя при этом, что мог бы съесть и еще. Тем не менее, подобное чревоугодие никак не сказывалось на тощей фигуре Лайса, его работающий на максимальных оборотах организм утилизировал все съеденное практически без остатка.

     Да еще и дрых он потом как убитый, крепко и без сновидений, отключаясь в тот самый миг, когда голова касалась подушки.

     Главным образом потому, что дома Лайс, собственно, только спал, необходимость несколько дней жить в гостинице, пусть даже в весьма хорошем номере, не доставляла ему особых неудобств, хотя он время от времени и ловил на себе недоуменные взгляды других постояльцев. Встретить Советника, квартирующего бок о бок с обычными людьми – довольно редкое дело. Но Лайс не обращал внимания на чужое удивление, рассматривая такого рода временную ссылку как наказание за свою огнеопасную выходку.

     Он до сих пор не понимал, что именно с ним тогда произошло. Он помнил, как чиркнул спичкой, собираясь растопить камин… а в следующее мгновение пожарники уже выволакивали его из гущи дыма и брызжущих с потолка струй воды. То, что происходило между этими стоп-кадрами, словно вырезал монтажными ножницами невидимый цензор, сочтя, что Лайс еще слишком мал для подобных сцен.

     Удивительно, но сам он ничуть не пострадал, и даже на его плаще не обнаружилось ни единой прогоревшей дыры или хотя бы подпалины.

     Прибывшая на пожар Верховная ничего ему не объяснила, но по ее напряженному лицу Лайс понял, что случившееся с ним ее серьезно обеспокоило. Дэлери определенно что-то знала или о чем-то догадывалась, но от комментариев воздержалась. Видимо, до некоторых секретов Лайс и вправду еще не дорос.

     Сигнал коммуникатора оторвал его от сражения с очередной статистической таблицей. При взгляде на экран брови Лайса удивленно поползли на лоб. Личные послания от Верховной Жрицы приходят рядовым сотрудникам не каждый день. В голове вихрем пронеслась целая стая догадок, от сугубо организационных до безнадежно романтических. Ну а вдруг!

     Затаив дыхание, Лайс открыл сообщение.

     «В пять часов вечера жду тебя в спортивном корпусе. Второй подъезд, третий этаж. Не опаздывай! Твое рабочее расписание я уже скорректировала».

     Вот те на! Да, Лайс и сам давно планировал заглянуть в тренажерный зал, но он и не подозревал, что Дэлери еще и мысли читать умеет! Хотя постойте-ка… Второй подъезд – это же женское отделение! Зачем она его туда-то приглашает? Это что еще за новости?!

     Глянув на часы, Лайс чуть не поперхнулся – до назначенного времени оставалось всего пятнадцать минут! Он выскочил из-за стола и, на ходу натягивая плащ, бросился к выходу. Спорткорпус – это же на другом конце правительственного квартала! Не хватало еще опоздать на назначенную Верховной Жрицей встречу! Вот тогда его уже точно разжалуют, как пить дать!

     – Лайс, я здесь! – Дэлери окликнула его, как только он выскочил в коридор третьего этажа.

     Закутанная в черный плащ фигура выступила из тени, где укрывалась до сего момента, и молча поманила его за собой. Все так же молча они свернули в боковой коридор и прошли по нему почти до самого конца. Здесь Верховная, выудив из своего одеяния связку ключей, открыла небольшую, почти незаметную дверцу. Приложив палец к губам, она пропустила Лайса вперед и вошла следом, снова заперев дверь за собой.

     Щелкнул выключатель, и помещение осветилось тусклым желтоватым светом пары еле теплящихся лампочек. Лайс осмотрелся, хотя весь интерьер описывался буквально в несколько слов.

     Небольшая вытянутая комната, где они оказались, выглядела как тесная подсобка, вдоль одной стены которой тянулись однотипные серые панели, а вдоль противоположной стоял длинный потертый кожаный диван. Ни единого окна, никакой прочей мебели или иных излишеств.

     – Где мы? – прошептал Лайс.

     Вместо ответа Дэлери щелкнула еще одним тумблером, и серые панели распахнулись окнами в большой ярко освещенный зал, где находились несколько девушек в обтягивающих черных трико. В данный момент они не были ничем заняты и, разбившись на группки, обсуждали какие-то свои девичьи вопросы.

     – Это бальный класс, – негромко пояснила Жрица, подойдя к Лайсу. – А отсюда мы иногда наблюдаем за ученицами, когда не хотим их смущать своим присутствием.

     – О! – он только сейчас сообразил, что они с Дэлери находятся по другую сторону полупрозрачного зеркала.

     – Посторонние тут не ходят, но для тебя я сегодня сделала исключение, и, надеюсь, ты понимаешь, что информация об этой комнатке не предназначена для посторонних ушей?

     – Да, госпожа, разумеется!

     – Вот и умничка! – Жрица похлопала его по плечу. – Сейчас подойдет преподаватель, и тогда начнем.

     – Что именно?

     – В свое время ты все обязательно узнаешь, – ясно дав понять, что любые дальнейшие расспросы не имеют смысла, Дэлери отступила назад и села на диван.

     Лайс снова повернулся к залу, где стройные юные воспитанницы Пансиона разминались перед началом занятий. Ему потребовалось приложить определенные усилия, чтобы свыкнуться с мыслью, что он сам остается для них невидим, и девчонки даже не подозревают, что за ними кто-то наблюдает. Он упорно продолжал чувствовать именно себя выставленным на всеобщее обозрение в одном неглиже. Кроме того, Лайс испытывал некоторую неловкость от того, что занимался своего рода вуайеризмом, подсматривая за симпатичными девчонками.

     Одна из них как раз подошла к зеркалу почти вплотную, остановившись в каком-то метре от затаившего дыхание Лайса и внимательно изучая собственное отражение. С обратной стороны зеркала ее инспекция юношеских прыщей и мнимых морщин выглядела откровенно забавно. Чтобы случайно не прыснуть, Лайс предпочел отойти подальше в сторону.

     Его первоначальная неловкость отступила, и теперь он уже без особого стеснения разглядывал точеные фигурки девушек, благо их обтягивающие костюмы если что-то и скрывали, то исключительно условно. Один из силуэтов показался ему чем-то знакомым, и, присмотревшись, он узнал Фрейю, чье тело он ранее уже успел изучить во всех подробностях. На ее правой кисти виднелись тонкие завитки черного узора, свидетельствующего как о том, что девушку уже посвятили в Жрицы, так и о том, что теперь ему уже вряд ли удастся прикоснуться к ее теплой шелковистой коже. Жизнь окончательно развела их пути, и юношеские увлечения остались где-то далеко в прошлом…

     – Ну все, хватит уже развлекаться, Лайс, соберись! – он вздрогнул, очнувшись от сладких воспоминаний, обнаружив, что Верховная снова встала рядом с ним.

     Дэлери щелкнула еще одним тумблером на панели, и в их комнатку ворвались царившие в бальном зале гомон и девичий щебет.

     – Добрый день, девочки! – по гурьбе учениц прошла короткая рябь, когда в дверях появилась массивная темная фигура.

     – Сестра Джейх?! – Вытаращил глаза Лайс. – В бальном классе?!

     Сама мысль о том, что грушеобразная престарелая Жрица будет преподавать юным гибким и подвижным дарованиям премудрости священного Танца, казалась дикой и даже кощунственной. Как возможно объяснить безудержную энергетику пластики и ритма посредством дряблых морщинистых телес?! Разве это не издевательство?!

     – Сегодня у них занятия по жестикуляции и пальцевой технике, – пояснила Дэлери, – а в этих вопросах Соби – одна из лучших.

     – О! прошу прощения! – вспыхнул Лайс, испытывая стыд за свои, пусть даже только мысленные сомнения.

     – Девочки! – остановившись перед воспитанницами, Собати в очередной раз попыталась призвать их к порядку.

     Но тщетно. Буйство гормонов было ли тому причиной, или же сам вид уже немолодой Старшей Сестры, облаченной в спортивный костюм, но девчонки, честно попытавшиеся выстроиться перед нею в ряд, продолжали хихикать и перешептываться. Как воспитанницы Пансиона, так и юные Жрицы – все они демонстрировали примерно одинаковый уровень непослушания, суетясь и ерзая перед суровым взглядом Старшей Сестры, не предвещавшем ничего хорошего.

     – А теперь, Лайс, – заметила Верховная, развернувшись к полупрозрачным зеркалам спиной, – следи за Соби очень, очень внимательно!

     Следуя полученным указаниям, он вперил свой немигающий взгляд в Старшую Жрицу, которая, очевидно, уже начинала терять терпение. Предприняв еще несколько тщетных попыток призвать молодежь к порядку, Собати, поджав губы, бросила короткий взгляд в сторону зеркальной стены.

     – Что ж, ладно. Вы сами напросились, – обреченно вздохнула она и вскинула вверх свою правую руку…

     Сдавленно вскрикнув, Лайс отшатнулся назад, рухнув на диван и жадно хватая ртом воздух. Его сердце скакало в груди точно обезумевшее, а все конечности превратились в жгуты безвольной ваты. Он даже не успел сообразить, что именно произошло, как все его тело словно взорвалось фонтаном липкого испуганного пота и только чудом сумело удержаться и не обгадить почти новые подштанники.

     По ту сторону зеркала еще недавно забавлявшиеся ученицы попадали на пол, сбитые с ног приступами судорог и скорчившись в позах эмбрионов.

     – Ну что? – послышался невозмутимый голос Сестры Джейх. – займемся, наконец, делом, или мне стоит повторить?

     – Этот номер у Соби всегда срабатывает безотказно, – Дэлери нажала кнопку, отключив звук, и вновь превратив полупрозрачные зеркала в стену матовых панелей.

     – Ч… ч… что это было? – прохрипел Лайс, худо-бедно справившись со своим захлебывающимся дыханием.

     – Всего один-единственный жест из Танца Ужаса. Я же говорила, что Соби – одна из лучших, – запустив руку в глубины своих одеяний, Верховная выудила плоскую фляжку и протянула ее трясущемуся мальчишке. – Вот, глотни, это тебе поможет.

     Двигаясь, словно марионетка, Лайс запрокинул голову, влив в горло изрядную порцию предложенного напитка… о чем очень скоро пожалел.

     Примерно подобные ощущения он испытывал тогда, в спальне у Верховной, когда она угощала его коллекционным бренди, но сегодняшний напиток выглядел как его ядреный концентрат. Лайс закашлялся, и на его глазах проступили слезы.

     – Ну что, ожил? – на взгляд Дэлери, происходящее с ним выглядело абсолютно нормальным.

     – Да, – Лайс помотал головой, чувствуя как капли пота скатываются по его спине. – Мне уже лучше.

     – Хорошо, тогда иди сюда, – фляжка нырнула обратно под черные одеяния, и Жрица, ухватив его за рукав, снова выволокла Лайса на середину комнаты. – А теперь – повтори!

     – Повторить что? – еще не все мысли заняли положенные места в его голове.

     – Тот самый жест Собати, что тебя испугал. Ты же внимательно за ней следил, правда?

     – Но… я… – Лайс откровенно растерялся. – Танец же доступен только Жрицам! Какой вам толк от моих кривляний?

     – Это уж я сама решу. Давай, повтори, пока воспоминания еще свежи!

     Понимая, что перечить Верховной Жрице – не самая разумная мысль, Лайс закрыл глаза и на секунду сосредоточился, вспоминая короткое движение Сестры Джейх. Его всего передернуло, поскольку даже одна лишь мысль о том жесте наполняла его душу леденящим страхом.

     – Да, да! – подбодрила его Дэлери. – Вижу, что ты на верном пути. Ну, пробуй уже!

     Задержав дыхание, Лайс вскинул правую руку, словно перебирая пальцами висящие в воздухе невидимые струны, и резким рывком описал ею широкий размашистый зигзаг…

     Ничего не произошло.

     Он открыл глаза и вопросительно посмотрел на Дэлери, стоявшую перед ним, сложив руки на груди и недовольно поджав губы.

     – Зачем ты так напрягся, малыш? – она недовольно тряхнула головой и нервно рассмеялась. – Смотри, не испорти воздух от натуги.

     – Но я… – Лайс умолк, собираясь с мыслями. – Мне ведь и в самом деле страшно! Как можно оставаться спокойным, когда единственное короткое движение способно отправить душу в пятки?!

     – Воздействие Танца не распространяется на того, кто его исполняет. Только вовне, на зрителей. Тебе самому бояться нечего, так что расслабься и давай еще раз.

     Лайс взмахнул рукой еще раз… и еще… и еще…

     Но Дэлери постоянно оставалась чем-то недовольна. То он локоть задрал слишком высоко, то большой палец оттопырил, то не в меру суетился, как будто мух ловил…

     – Твоя беда в том, что ты слишком много думаешь! – объясняла она, обняв себя за плечи и вышагивая перед ним от стены к стене. – Танец невозможно осмыслить или понять, его нельзя препарировать и разбить на составные элементы, его необходимо почувствовать! Пропустить через себя целиком и полностью, раствориться в нем!

     – Понимаешь? – Верховная остановилась перед Лайсом, заглядывая ему в глаза. – Не думай! Чувствуй!

     – Вы просите от меня невозможного! – возмутился тот. – Мужской мозг работает не так, как женский. Некоторые вещи нам просто недоступны!

     – Мне показалось, или ты наслаждаешься своей ограниченностью? – прищурилась Дэлери. – Ладно, я поняла. Сейчас мы твою шибко умную голову отпустим немного отдохнуть.

     Она вытащила из-за пазухи уже знакомую флягу и протянула ее Лайсу.

     – Пей!

     – Еще пара глотков вашего огненного пойла, и я в собственных руках запутаюсь! – он предпринял тщетную попытку отступления.

     – Возражения не принимаются. Это – приказ.

     – Ну хорошо, хорошо, – Лайс послушно принял у нее флягу и открутил ребристую крышку, – почаще бы такие приказы…

     Примерно минуту спустя, когда в горле перестал клокотать расплавленный металл, а из глаз более не хлестали слезы, Дэлери снова требовательно вернула Лайса к действительности, потребовав продолжать упражнения.

     – Это нечестно! – взмолился он. – Ваши ученицы годами оттачивают каждый жест, каждое движение, выверяя их до миллиметра, а от меня вы требуете всего и сразу!

     – Согласна, это нечестно, – кивнула Верховная, – их-то дорогими напитками никто не отпаивает. Да и идеальная точность тут ни при чем. Важен сам посыл, ощущение, чувство… Ведь ты же не выверял каждое свое движение, каждый импульс своего тела тогда, в спальне. Ты просто не думал. Так не думай и сейчас!

     – Да чтоб вас!

     Происходящее уже начинало его откровенно злить. То не так, это не этак… Лайс вскинул вверх правую руку, втайне мечтая, чтобы она низвергла на головы надоедливых зануд весь гнев вселенной и прекратила его мучения. Чтоб неповадно было…

     …и словно врезался на полном ходу в бетонную стену. Ему показалось, что даже его ноги на мгновение оторвались от пола.

     Резко взлетевшая рука Верховной стиснула его запястье, остановив его на полпути. Лайс чувствовал, как дрожит Дэлери, и видел, как на ее бледном лбу выступили мелкие капли испарины.

     – Все, – прохрипела она, – достаточно.

     – Но, – Лайса буквально трясло, его прямо-таки распирало от неудержимого желания продолжать, – что не так на этот раз?!

     – Отлично, все просто отлично! – Дэлери силой оттащила его назад и бросила на диван. – Отдохни немного.

     – Что происходит, Анрайс вас раздери?! – возмутился Лайс, массируя запястье, ощутимо ноющее после знакомства с ее твердой рукой. – То вы недовольно ворчите, требуя повторять все снова и снова, то вдруг бьете по тормозам. Да что с вами не так-то?!

     Он умолк, переводя дыхание. Мысли в голове постепенно начали возвращаться в колею, и на самом краю сознания забрезжила внезапная догадка.

     – Или… – внезапно похолодевший Лайс судорожно сглотнул, – или я все же смог…

     – Не то слово, – присевшая рядом с ним Верховная достала свою фляжку и основательно сама к ней приложилась. – Боюсь, мне теперь самой исподнее менять придется.

     И действительно, обычно невозмутимая и властная Жрица являла в данный момент печальное зрелище – дрожащая, бледная, с облепившими виски прядями темных волос – до такого состояния ее могло довести только что-то совершенно неординарное. Дэлери с явным сожалением вытрясла в рот последние капли, после чего спрятала флягу обратно.

     – Поздравляю, Лайсиндор, – повернула она к нему осунувшееся и все еще бледное лицо, – ты – Наследник.

     – Наследник? – это слово Лайсу ровным счетом ни о чем не говорило. – Чей?

     – Покойной Лиры Кьюси.

     – Кьюси? В каком смысле?

     – Ты видел ее смерть, ты смотрел ей в глаза, и Лира в тот миг, скорей всего неосознанно, передала тебе свою душу. Теперь ты – ее Наследник и хранишь в себе ее знания и опыт.

     – Но… – у Лайса голова пошла кругом, – как такое возможно?!

     – Очень старое умение, ранее практиковавшееся странствующими Жрицами… – Дэлери вздохнула. – Жизнь далеко не всегда была к нам благосклонна, и смерть являлась нашим постоянным спутником. Чтобы не утратить ценнейший опыт, оказавшиеся на смертном одре Жрицы передавали его своим ученицам. Обычно такая процедура требовала серьезной подготовки и предельной сосредоточенности от обеих, но Лира всегда отличалась необычайной одаренностью. Она смогла осуществить это спонтанно, по чистому наитию.

     – Даже не предупредив, не спросив моего согласия?

     – Взрыв адронной боеголовки – не самая подходящая обстановка для обсуждений и уговоров. Да и вряд ли ты смог бы хоть как-то повлиять на случившееся. Простому школьнику никак не устоять перед силой Жрицы.

     – И что теперь?

     – Теперь Лира – неотъемлемая часть тебя самого, и тебе следует принять ее дар с благодарностью. Постепенно ты будешь открывать в себе все новые и новые некогда принадлежавшие ей знания и навыки. Думаю, такой поворот открывает перед тобой весьма заманчивые перспективы, и я буду крайне внимательно следить за твоим прогрессом.

     – То есть я для вас – что-то вроде подопытного кролика?! – взвился Лайс. – Вы, точно селекционер к саженцу, привили мне часть другого человека и с любопытством наблюдаете за моей реакцией?!

     – Не стану лукавить, – голос Верховной заметно похолодел, – твой случай и впрямь уникален. Душа Жрицы еще никогда не оказывалась в мужском теле, и ни одному мужчине в истории не удавалось постичь тайну Танца. Ты – пока первый и единственный Танцор. Последствия могут оказаться самыми непредсказуемыми и неожиданными, а потому мне придется постоянно присматривать за тобой, нравится это тебе или нет. Да и ты постарайся держать язык за зубами, еще неизвестно, как другие воспримут такой поворот.

     – Если бы вы сегодня этот дар во мне не пробудили, то я так и жил бы спокойно дальше, ни о чем не подозревая! – продолжал негодовать юный Советник. – Но нет же, вам обязательно понадобилось все растеребить! Из научного интереса, что ли?!

     – Растеребить? Сегодня? – Верховная вдруг рассмеялась. – Да ты живешь «на два дома» с самого первого дня! Я уже давно замечала в тебе и твоем поведении отдельные характерные для Лиры черты. Твое Посвящение только облегчило и ускорило процесс ассимиляции, но в действительности он шел уже давно. Если не будешь капризничать, то очень скоро научишься его контролировать и извлекать пользу из своих новых возможностей.

     – Да не хочу я никакой ассимиляции! Не нужны мне эти ваши… и, потом…

     Лайс умолк и сгорбился, обхватив голову руками, словно боялся ее взрыва от набившихся туда чужих мыслей и чувств. Дэлери терпеливо ждала продолжения, поскольку догадывалась, что на самом дне ушата переживаний, выплеснутого на нее Советником, оставалось еще кое-что недосказанное.

     – Почему я? – чуть слышно прошептал он. – Почему она избрала именно меня? Я недостоин даже целовать пыль у ее постамента! Она пожертвовала собой ради моего спасения, а что сделал я? Я же ничем не заслужил право носить в себе ее частичку!

     – Выходит, Лира разглядела в тебе что-то такое, что заставило ее в тебя поверить, – Дэлери положила руку ему на плечо. – Так же, как верю в тебя я. Неси возложенное на тебя бремя достойно – тогда это и станет твоим ответом на оказанную тебе честь.

     – Мне бы вашу уверенность!

     – Не волнуйся, одного тебя мы не бросим, – Жрица выудила коммуникатор и пробежалась пальцами по экрану, – но вот твой рабочий график придется существенно скорректировать…

     От раскатившегося над морем гула двигателей задрожали и зазвенели бокалы на столике. Сейдуран недовольно поморщился, провожая взглядом еще одну огненную комету, взмывающую к небу с противоположного берега залива.

     – Они стартуют чуть ли не каждый день! – проворчал он, поплотнее запахнув свой плед. – Такое впечатление, будто война у нас уже на пороге!

     – Представители Священной Канцелярии неоднократно заявляли, что считают нынешнее положение дел неприемлемым, – пояснил беззвучно выросший за его плечом секретарь. – C учетом их очевидного желания пересмотреть итоги Разделения, нам приходится принимать необходимые меры предосторожности.

     – Можно подумать, только их одних результат не устраивает! В желающих переписать историю недостатка никогда не водилось.

     Калим никогда не считал себя параноиком, но он ни секунды не сомневался, что его секретарь при первом же удобном случае передаст содержание их короткого разговора в вышестоящие инстанции. А потому не упускал ни единой возможности бросить камешек в огород Анрайса и всей его команды. Пусть знают, что далеко не все встречают любое их решение громом аплодисментов и одобрительными криками.

     Разумеется, Калим прекрасно осознавал, что и стены в его доме имеют свои чуткие уши, незамедлительно пересылающие куда надо каждое сказанное им слово, но, увы, стены не имели рта, а вещать в безответную пустоту – то еще удовольствие. Секретарь же время от времени позволял себе не соглашаться и даже приводить контраргументы, что заметно оживляло дискуссию и скрашивало одиночество.

     Не обманул ожиданий он и в этот раз.

     – В обществе немало спорят о мотивах, побудивших Сиарну освободить нашего Господина из темницы, но многие сходятся во мнении, что ею движет желание подтвердить свое главенствующее положение, – разразился секретарь на удивление пространной тирадой, – доказать, что ее прошлая победа не стала следствием случайного стечения обстоятельств, что она властвует галактикой по праву победителя, по праву сильного, а не по прихоти слепого случая.

     – Возможно, возможно, – на миг Сейдурану даже почудилось, что телом его секретаря завладел Анрайс, настолько странным и неожиданным выглядело его красноречие, но, поскольку никаких сопутствующих неприятных ощущений не последовало, Калим эту версию отринул. Все-таки к нему в услужение абы кого не назначали, стоявший рядом молодой человек определенно прошел весьма серьезную подготовку. – Приз, сам падающий тебе в руки, не доставляет радости, не так ли? Настоящую победу необходимо завоевать!

     – Именно так!

     – До тех пор, пока владения Сиарны ограничивались маленьким пыльным шариком Клиссы, самоуправство еще сходило ей с рук, но в масштабах галактики слишком многие полагают ее самозванкой. Ей необходимо подтвердить свои права на власть над миром, иначе триумф не будет полным. Карты сданы, фигуры на доске расставлены, грядет матч-реванш, в котором она одержит еще одну, окончательную и бесспорную победу.

     – Строго говоря, мотивы, определяющие поступки богов, нам неведомы, – кивнул секретарь. – Но лично мне кажется, что вы близки к истине, хотя и не стоит проецировать на высшие силы примитивные людские желания и страсти. Ими движут устремления, недоступные нашему ограниченному разумению. Боги мыслят и действуют иначе.

     – Можете сколько угодно со мной не соглашаться и спорить, – Калим утонул в кресле, спрятавшись за стаканом с любимым виски, – но они, насколько я могу судить, в последнее время демонстрируют исключительно человеческое поведение, со всеми его амбициями, обидами и почти детским желанием самоутвердиться. Странные у вас боги какие-то, вам не кажется?

     – Боги таковы, какими создаем их мы сами, – невозмутимо парировал секретарь, и Калиму пришлось признать, что тут он оказался абсолютно прав. – Ежели паства Сиарны жаждет еще одного доказательства могущества их госпожи, то ей необходимо бросить соответствующую кость, иначе разочаровавшиеся вполне могут перебежать в лагерь противника, ослабив одну сторону противостояния и усилив другую. Такой исход недопустим, поэтому Священная Канцелярия до последнего будет демонстрировать уверенность и силу, играя мускулами и наращивая свои военные возможности.

     – То есть вы полагаете, что очередная война все же неизбежна?

     – А вы надеетесь, что одна из сторон противостояния добровольно признает свое поражение и капитулирует?

     – Глупый вопрос, согласен, – Калима не оставляло ощущение, что через секретаря с ним продолжает разговаривать сам Темный Владыка. – Осталось лишь дождаться, когда позиционная возня сменится активными наступательными действиями.

     – Поскольку силы почти равны, решающее значение может иметь любая мелочь, – секретарь подступил вплотную, почти заставив Сейдурана поверить, что тому действительно небезразлична судьба десятков планет и людей, на них обитающих. – Если вам известно что-то, способное склонить чашу весов в чью-то сторону, то расскажите, это может спасти миллионы жизней!

     – То, что спасет одни жизни, неизбежно убьет другие, – вздохнул Каилм, отпив из стакана. – А я сам пока не готов к роли бога, единолично решающего, кто будет жить, а кто заслуживает смерти.

     – Что ж, – таким же вздохом ответил ему секретарь, – тогда наш мир, каким мы его знаем, обречен.

     * * *

     Столкновение старого и нового, прогресса и традиций нередко приводит к конфликту. Прежние ритуалы крайне неохотно уступают под натиском современных технологий, до последнего цепляясь за прежние ценности. Но в большинстве случаев все ограничивается лишь небольшим конфузом, неизбежно повторяющимся раз за разом, поскольку никто не собирается сдавать позиции.

     Торжественная, черная с серебряным шитьем ковровая дорожка, даже зафиксированная с помощью анкеров, при снижении тяжелого транспортного корабля судорожно затрепыхалась, словно пытаясь сорваться и убежать прочь. Один из замков, не выдержав напора, соскочил с крепления и теперь звонко лязгал по бетону посадочного поля, нещадно мотаемый потоками горячего воздуха.

     Опоры мягко коснулись земли, рев двигателей начал стихать, и рота почетного караула, чеканя шаг, направилась к кораблю, выстраиваясь вдоль ленты ковра. У другого его конца остановился сверкающий черный лимузин с эмблемой Служителей на дверях.

     Вообще, такие почести, организованные для встречи вполне заурядного транспорта, выглядели немного странно. Прибывавшие ранее транспорты с возвращавшимися миссионерами обслуживались на общих основаниях. Соответствующий торжественный церемониал устраивался только при прибытии первых лиц, перемещавшихся обычно на небольших и изящных дипломатических челноках, но распоряжения Верховной Жрицы обсуждению не подлежат. Коли она сочла необходимым устроить прием на столь высоком уровне – то так тому и быть.

     Цепь закончила построение, каблуки последнего гвардейца звонко щелкнули, и в боку корабля открылся посадочный люк. По опустившемуся трапу быстро сошла, почти сбежала щуплая фигурка в черном форменном плаще. За ней следом потянулась свита, в силу возраста куда более степенная и неторопливая. На некоторых лицах нет-нет, да и проскакивала тень плохо скрываемых раздражения и досады, вызванная тем обстоятельством, что всем заправляет мелкая зеленая девчонка, и ей же достаются основные почести.

     Пролетев по ковровой дорожке, Сьюзен нырнула в ожидавший ее лимузин, и машина, плавно набирая ход, заскользила по летному полю, направляясь во дворец. Остальным же пришлось довольствоваться большим автобусом.

     В Зале Отрешения прибытия девочки уже ожидала Верховная. Несмотря на снедавшее ее волнение, лицо Дэлери оставалось спокойным и отрешенным, как и всегда. Словно незыблемый скальный утес посреди морских волн, она стояла у ведущих в Тронный Зал ступеней, с неодобрением и легкой надменностью поглядывая на прибывших с нею послушниц, которые, казалось, нервничали сразу за двоих – за себя и за свою госпожу.

     Хотя, если задуматься, каких-то особых поводов для переживаний не наблюдалось. Сьюзен возвращалась после длительной миссии, в ходе которой ей удалось склонить на сторону Сиарны около десятка планет, заметно укрепив авторитет Светлой Госпожи в бывших мирах Конфедерации и отщипнув, вдобавок, заметный кусок от остатков Республики, традиционно считавшейся вотчиной Анрайса.

     Итог миссии выглядел более чем вдохновляюще, так что если некое волнение и могло будоражить ожидающую публику, то, скорее, от предвкушения полагающегося по такому случаю торжества. Однако свита Верховной, прекрасно изучившая тончайшие нюансы характера своей начальницы, очень хорошо знала, что подобное демонстративное равнодушие и холодность не предвещают ничего хорошего. Потому и нервничала, поскольку оказалась дезориентирована и не понимала, что происходит. Их чутье подсказывало, что Дэлери тревожат совершенно иные аспекты, причем непонятно с чем связанные и отнюдь не позитивные. А лишний раз испытать на себе гнев Верховной не хотелось никому. Даже Шимаэл стоял чуть поодаль, словно опасаясь попасть под ее горячую руку.

     Из коридора донесся перестук быстрых торопливых шагов, и в комнату влетела раскрасневшаяся Сью. Не сбавляя скорости, она налетела на Дэлери и обхватила ее руками за талию.

     – Я так соскучилась! – пискнула девочка, уткнувшись лицом в тяжелый черный плащ.

     – Я тоже! – Жрица осторожно провела рукой по ее длинным светлым волосам. – Устала?

     – Что?.. Да, наверное, есть немного, – Сью отстранилась, глядя на Дэлери горящими глазами, – но это сейчас неважно. Главное – что я справилась! Я принесла свет нашей Госпожи многим миллионам заблудших безбожников и заставила посрамленных служек Анрайса кусать локти от бессильной злобы! Я не подвела Сиарну, я оправдала ее доверие! И я так рада, что ты сейчас рядом! Ты будешь мной гордиться, мама!

     – Что ж, – взяв ее за плечо, Дэлери повернула Сьюзен лицом к дверям Тронного Зала, – думаю, нам не следует заставлять ждать нашу Госпожу. Идем же!

     Привратники распахнули перед ними тяжелые высокие створки, и две фигуры в черных плащах – большая и маленькая – держась за руки, вступили под гулкие своды. Следом за ними вошел и Верховный Советник, а там подтянулись еще несколько Жриц и Советников как из сопровождавшей Сьюзен делегации, так и из ассистентов Верховных. Что ни говори, а внушительные результаты миссии юной Жрицы заслуживали серьезного и обстоятельного доклада.

     Укрытая белоснежными одеяниями, Первая Наместница уже ожидала их, сидя на высоком троне из почерневшего от времени дерева. И сегодня в ее облике ощущалась какая-то особенная торжественность, соответствующая значимости момента. Священная Империя Сиарны Светлой еще никогда не достигала такого могущества, как сейчас, и немалая заслуга в том принадлежала маленькой, но смелой и решительной девочке, в своем верном служении не останавливавшейся ни перед чем.

     Прибывшие на аудиенцию сановники в соответствии с субординацией заняли полагающиеся места перед помостом, на котором возвышался трон, и синхронно преклонили колени. Несколько мгновений спустя через их тела словно прошел электрический разряд, а Наместница с шумом выдохнула. Сиарна Светлая снизошла к своим верным слугам.

     – Приветствую вас, дети мои! – загремел ее голос. – В славный день встречаемся мы с вами! В день торжества Света над Тьмой и Жизни над Тленом! Битва пока далека от завершения, и главные ее сражения еще впереди, но то преимущество, которое мы вырвали у Анрайса сегодня, существенно укрепит веру наших сторонников и посеет смятение и страх в сердцах врагов. Наша окончательная победа стала еще на один шаг ближе, и существенная заслуга в том принадлежит самому юному из вас. Встаньте, Старшая Жрица Сьюзен Семко, и займите свое место!

     Сью поднялась на ноги и, сопровождаемая аплодисментами, прошла в Круг Старших, остановившись чуть позади Дэлери.

     – Я же тебе говорила, мама, – вполголоса произнесла она, – ты можешь мной гордиться!

     – Посмотрим, – процедила Верховная, вовсе не разделяющая всеобщий оптимизм.

     В принципе, резкий взлет конкурента вверх по карьерной лестнице у любого человека может вызвать досаду и даже озлобление. И Служители тут не были исключением из правил. Мало кто из присутствующих, несмотря на внешний энтузиазм, испытывал искреннюю радость успехам маленькой, но невероятно энергичной и удачливой девочки. Тем не менее, всем доставало сообразительности держать свои эмоции при себе, не позволяя им прорываться наружу.

     И только Дэлери, выбиваясь из картины общего благолепия, оставалась безразличной к окружающему ликованию, хмуро глядя в пол перед собой.

     – Успех вашей миссии, Сьюзен, неоспорим и очевиден, – продолжила Сиарна. – Тем не менее, я хотела бы услышать из ваших уст подробности проделанной работы. Ваш опыт может оказаться исключительно полезным для многих ваших коллег, которым стоило бы поучиться у вас навыкам эффективной дипломатической работы.

     При этих словах по лицу Верховной Жрицы пробежала короткая болезненная судорога, но это проявление слабости длилось лишь мгновение, и осталось незамеченным для всех прочих. Остальные, впрочем, испытывали схожие чувства, схлопотав от своей Госпожи недвусмысленную шпильку, намекавшую на их недостаточную компетентность. Но вот реакция Дэлери была, очевидно, вызвана какими-то иными причинами, лежавшими много, много глубже.

     – С превеликим удовольствием, моя Госпожа! – Сьюзен почтительно поклонилась и начала свой доклад.

     Разумеется, она готовила свою речь заранее. Являться в Тронный Зал, надеясь на удачный экспромт, лишь затем, чтобы, стоя перед Первой Наместницей, блеять беспомощное «мнэ-э-э», представлялось не только неразумным и глупым, но и опасным для жизни. Если уж у серьезных людей каждая минута на счету, то у богов не стоило отнимать даже лишней секунды.

     И, соответственно, Сьюзен еще загодя тщательно выверяла каждую фразу, каждый акцент, каждую драматическую паузу. Несмотря на относительно юный возраст, она прекрасно знала, что именно следует высветить как можно ярче, а какие моменты стоит отодвинуть в тень. В дворцовых коридорах подобным премудростям учатся быстро… или выбывают из игры.

     Вначале она описала общую ситуацию, сложившуюся к моменту начала ее миссии, перечислила сложности, стоявшие на ее пути, обрисовала возможные варианты развития событий, ну а после уже перешла к непосредственному отчету о проделанной работе. Расстановка сил, сформировавшаяся к тому времени, отличалась крайней неустойчивостью, когда любая мелочь могла склонить чашу весов в ту или иную сторону, а потому противоборствующие силы не особо церемонились в выборе методов и средств. Конечная цель – власть над всей галактикой – оправдывала все.

     И Сьюзен, чутко уловившая самую суть текущего момента, ринулась в атаку с отчаянной решимостью добиться желаемого во что бы то ни стало.

     Она не останавливалась ни перед чем, с гордо вскинутой головой докладывая Сиарне о шантаже, запугивании и жестоких кровавых пытках, на которые ей пришлось пойти ради высшей цели. В случае необходимости, она, ни секунды не колеблясь, пожертвовала бы даже собственной жизнью, и уж нисколько не тушевалась, жертвуя жизнями чужими. Найдя уязвимое место в обороне противника, она наносила туда сокрушительный удар со всей безжалостностью медицинского скальпеля. Болезнь не заслуживает жалости, она требует излечения, пусть даже болезненного, вплоть до ампутации пораженных органов без анестезии и дезинфекции.

     То, с каким равнодушным спокойствием маленькая девочка повествовала о вещах, заставлявших давиться тошнотой даже бывалых Служителей, вызывало оторопь и даже страх. Однако Сиарна, судя по всему, осталась крайне довольна услышанным, о чем не преминула заявить по окончании доклада.

     – Прекрасно, Сьюзен! – Первая Наместница одобрительно кивнула. – Просто замечательно! Надеюсь, ваш ценный опыт будет тщательно изучен и перенят остальными Советниками и Жрицами. Мало кому до сего дня удавалось демонстрировать столь высокую эффективность!

     – Эффективность! – фыркнула Дэлери, и это слово эхом заметалось по залу, внезапно погрузившемуся в испуганную тишину.

     – Вам есть, что сказать, Верховная Жрица? – Наместница выпрямилась на троне, и тишина тут же покрылась еще и коркой льда.

     – Да, мне есть, что сказать! – наплевав на субординацию, Дэлери поднялась на ноги, заслонив собой Сьюзен от восседавшей перед ними белоснежной фигуры.

     – Ваша преданность мне дала трещину? Вы начали сомневаться в верности моих решений? Или даже решились их… оспаривать?

     – Я всего лишь хочу получить ответы на несколько накопившихся вопросов.

     – Я вся внимание, – Наместница заинтересовано наклонила голову.

     Доселе любой, кто проявлял хотя бы тень неуверенности в отношении указаний богини, немедленно получал болезненный урок, призванный научить его должному почтению и  послушанию. Особо неразумных и вовсе выносили из Тронного Зала вперед ногами. Еще никто и никогда не осмеливался бросать Сиарне открытый вызов.

     Возможно, статус Верховной Жрицы предоставлял определенные привилегии и позволял ей чуть больше вольностей, но, так или иначе, Дэлери, несмотря на свою дерзость, все еще оставалась жива и, судя по всему, преисполнена решимости продолжить начатую атаку.

     – С каких пор насилие и жестокость стали орудиями Света? В какой момент мы начали гордиться тем, скольких неверных сумели вогнать в ужас перед вашим сияющим ликом? Как давно страх и принуждение подменили собой милосердие и сострадание? – Дэлери вздернула подбородок. – Присягая на верность вам много лет назад, я приносила клятву совсем иным идеалам и ценностям. И сейчас во мне с каждым днем растет понимание, что тогда я присягала другой Сиарне. Что произошло?! Что изменилось?!

     – Времена изменились, Виан, – с неожиданной печалью произнесла Наместница, – и если вы неспособны адаптироваться к современным реалиям, то я ничем не могу вам помочь.

     – Но как?! – воскликнула Верховная, всплеснув руками. – Как можно адаптироваться к замене света на тьму, а всепрощающей доброты на хищную злобу?! Если раньше мы склоняли людей на свою сторону, собственным примером указывая им путь к лучшей жизни, то сегодня нашим главным инструментом стало запугивание! Мы всегда предлагали сотрудничество, покровительство и заботу, тогда как теперь все больше принуждаем к поклонению, силой заставляем целые народы опускаться на колени перед вашим ликом! Получается, что вам более не нужен мир любящий, вам нужен мир покорный и… послушный?

     – Мы не можем всецело полагаться на сознательность и добрую волю масс! – загремел голос Сиарны. – Им недоступно понимание великих задач и целей, они поглощены трясиной бытовых житейских забот, мня свои жалкие жизни высшей ценностью и ставя личные шкурные интересы превыше всего! Но пастырю не пристало ублажать любые капризы своей отары! Пастве стоит быть благодарной ему хотя бы за то, что он оберегает ее от бесчисленных угроз и напастей. Пусть даже для этого ему иногда приходится использовать кнут. Когда-нибудь они поймут, что все делалось исключительно ради их же собственного блага, – Наместница вздохнула и добавила уже тише. – И вы поймете, Виан.

     – Я поняла, – кивнула Дэлери. – Цель оправдывает средства. А Великая Цель оправдывает любые средства.

     – Ваш сарказм представляется мне неуместным. Мы все оказались на переломном моменте истории, и наше дальнейшее выживание требует задействования всех доступных инструментов без оглядки на неуместную жалость или терзания излишне обостренной совести. Нам приходится действовать так, как того требует текущий момент.

     – Иногда неумолимые обстоятельства действительно диктуют нам новые нормы поведения и правила игры, хотя еще в бытность Локано Верховным Советником я испытывала определенные сомнения в уместности использования наших сестер для соблазнения политиков Республики. На мой взгляд, ваш образ Светлой Госпожи плохо уживается с циничной игрой на человеческих пороках…

     – И это говорит мне Виан Дэлери?! – внезапно рассмеялась Наместница. – Та, чье мастерство в искусстве обольщения вошло в легенды?! Вам ли меня упрекать?

     – Я не отрекаюсь от своих пороков, – Верховная Жрица склонила голову, признавая свою вину, но тут же продолжила с жаром и напором. – Но вы пошли еще дальше, в последние годы приглашая себе в услужение новых Советников и Жриц, в чьей памяти еще были свежи воспоминания об агрессии Республики, и в чьих сердцах пылала неутолимая жажда мести! Вы приводили их к присяге, прекрасно отдавая себе отчет, какими именно методами они станут действовать в отношении тех, кого считают повинными в своих страданиях и своих потерях, и что в их душах не промелькнет и тени сомнений в правильности выбранного курса. Вы ведь ни разу их не осадили, не призвали к прощению, к милосердию или хотя бы к сдержанности. Напротив, вы их только поощряли и ставили в пример остальным, – Дэлери кивнула на стоящую позади Сьюзен. – Ведь именно такие, одержимые ненавистью слуги вам сейчас и нужны!

     – Ибо только тот, кто искренне убежден в верности принятых решений и собственной правоте, способен решить стоящую перед всеми нами задачу освобождения галактики от грязи безбожия и скверны Анрайса!

     – Да, я всегда говорила, что в вашей обойме нет лишних людей, каждому из нас отведена какая-то роль в ваших планах, подробности которых нам неведомы, – Дэлери задумчиво склонила голову набок. – И я все больше утверждаюсь во мнении, что, назначая в свое время Локано на пост Верховного Советника, вы точно так же подталкивали события в нужном вам направлении.

     – Ты о чем, Виан? – недоуменно нахмурился Шимаэл, которого уже начинала беспокоить развернувшаяся перепалка закусившей удила Жрицы и ее богини.

     – Я долго недоумевала, почему вы так долго смотрели сквозь пальцы на все то, что он позволял себе вытворять со мной? Ради чего вы позволяли этому выродку так измываться над вашей главной Жрицей, удовлетворяя свои самые извращенные сексуальные фантазии. Но потом, сильно позже, все-таки раскусила ваш изощренный замысел.

     – Похвальная сообразительность, – холодно бросила Сиарна.

     – Низвергнутый с вершин власти на самое дно, Ивар не смог пережить такое унижение и возненавидел вас. Он возжаждал отмщения, а я послужила лишь детонатором его ненависти. Вы целенаправленно доводили меня до предела, до белого каления с тем, чтобы я, сорвавшись, заставила бы Ивара вас предать. Он спровоцировал атаку Республики, принеся в жертву тысячи невинных жизней и дав тем самым вам в руки неоспоримый повод нанести ответный удар. Именно в этом и состояло его предназначение, именно ради этого вы держали его под рукой!

     – Любопытная теория, – Наместница внешне выглядела расслабленной и безразличной, однако ее звенящий голос выдавал внутреннее волнение. – Чем еще вы нас позабавите?

     – Вы достигли совершенства, используя в своих целях самые низменные чувства и страсти служащих вам людей. Вы превратили их пороки, грехи и слабости в совершенное оружие, идеально выверяя время и место, где человека следует подтолкнуть и выпустить на волю таящуюся в его душе тьму. Вы поставили себе на службу зависть, алчность и похоть, добившись выдающихся результатов! Ваш Отец когда-то проклял вас, обрекши творить неизбежное зло, но, как я погляжу, вы со временем вошли во вкус. Вам это понравилось!

     – Не забывайтесь! – Верховная Жрица пошатнулась, когда по ней хлестнул гнев потерявшей терпение богини. – Я милостиво позволила вам высказать свое мнение, но вы, возгордившись, злоупотребили моей добротой, начав меня обвинять! Довольно! Помните свое место! Не вам судить о делах богов! Ваш долг – исполнять мои повеления, а не обсуждать или тем паче критиковать их! Сейчас не время для слезливой жалости к врагам, и я продолжу поступать и действовать так, как считаю нужным, не оглядываясь на ваши советы и рекомендации! Вам все ясно?

     – Да, моя Госпожа, – прохрипела Дэлери. Приступ острой боли заставил ее согнуться в три погибели, но она, собрав остатки сил, выпрямилась вновь. – Вы вправе отдавать нам любые приказы и требовать их беспрекословного подчинения. Вы вправе сами определять, как именно следует поступать с нечестивыми безбожниками. Вы вправе казнить нас и миловать. Но одного я вам сделать не позволю – я не дам вам превратить в такой же покорное и бессловесное орудие воплощения вашей воли мою дочь!

     – Вашу дочь? – в голосе Сиарны послышалось искреннее удивление.

     – Вы можете сколько угодно играть на слабостях и юношеских комплексах присягающих вам слуг, – Дэлери ее словно не слышала, – но эксплуатировать в своих интересах обиду и душевную боль маленького ребенка – недопустимо! Я не дам вам превратить Сьюзен в чудовище!

     – Вашу дочь? – повторила свой вопрос Наместница. – С чего вы взяли, будто Сестра Семко – исключительно ваша собственность, и только вы можете определять ее судьбу?

     – По праву матери! Приемной, но все же матери.

     – Вы, возможно, ослеплены своими иллюзиями, Виан, но печальная правда состоит в том, что ровно с того дня, как я излечила Сьюзен от Песчаной Лихорадки, ее жизнь принадлежит мне и только мне.

     При этих словах Дэлери пошатнулась, точно от еще одного удара, а Сиарна продолжала говорить, как будто хотела ее окончательно добить.

     – Да, она – мое орудие, одно из лучших, и я буду использовать его так, как сочту нужным, не спрашивая на то вашего согласия или одобрения. Смиритесь с этим, – Наместница вновь понизила голос, все еще не теряя надежды призвать Верховную Жрицу к благоразумию. – Вам же, Виан, я настоятельно рекомендую немного остыть и успокоиться. Сейчас неподходящее время для нелепых ссор.

     – Я вам не позволю! – зарычала Дэлери и, сжав кулаки, шагнула к трону.

     – Мама, ну прекрати уже! – крикнула ей вслед Сьюзен, не столько испугавшись, сколько устав терпеть выходки своей сбрендившей мачехи.

     – Хватит! – от окрика Сиарны зазвенели стекла в витражных окнах. – Вы перешли грань допустимого, Виан! Подобной дерзости я прощаю никому, даже вам. Вы разжалованы!

     Уже бывшая Верховная Жрица издала хриплый стон и повалилась на пол.

     – Я не потерплю в своей команде людей, которые, повинуясь эмоциям и чувствам, способны подвергнуть опасности реализацию моих планов! Так что на данный момент вы – лишний человек в моей обойме, – в воздухе разнесся очередной тяжкий вздох. – И мне искренне жаль, что им оказались вы, Виан. Вы – возможно единственная, кого я могла называть не просто верной соратницей, но даже… подругой. И вы так горько меня разочаровали!

     – Я… оставалась верна вам до самого… конца, – прохрипела Дэлери, приподнявшись на локте и роняя на мраморный пол капли крови из рассеченной губы, – но вот вы… изменились.

     – Разумеется, я изменилась! Неумолимое время меняет все, оно даже безмолвные камни обтачивает, ну а мы просто обязаны адаптироваться к меняющимся обстоятельствам, если хотим выжить и процветать.

     – Даже ценой предательства собственных идеалов?!

     – Моим идеалом было, есть и будет построение совершенного мира, управляемого разумом, любовью и гармонией! И никто не собьет меня с избранного пути! Сегодня мы как никогда близки к нашей цели, последним препятствием является мой жалкий и никчемный брат. В прошлый раз я лишь пленила его, что только отсрочило нашу финальную битву, но не отменило ее. Теперь же я достаточно сильна, чтобы сокрушить и уничтожить Анрайса окончательно! У меня более не осталось слабых или уязвимых мест!

     Наместница подалась вперед, выставив руку в сторону распростертой на мраморном полу Дэлери.

     – Я многому у вас научилась, Виан. Вы показали мне, каким грозным оружием могут стать слабости, изъяны и пороки, как обратить грехопадение во благо, как заставить гнев и ненависть воодушевлять людей на самопожертвование и подвиг. И однажды я поняла, что точно так же любое проклятье внутри себя таит скрытое благословение, – фигура в белых одеяниях снова выпрямилась, вернув руки на подлокотники, и заговорила громче, подводя черту под дискуссией. – Когда-то Отец обрек меня на терзания и муки, вызванные вечной борьбой двух запертых во мне противоположностей, но те времена остались в прошлом. Нынче же, прекратив бессмысленную внутреннюю борьбу, я обрела равновесие и покой. Я вобрала в себя все лучшее от Тьмы и Света, найдя, наконец, истинное совершенство! И теперь я готова подарить его всему миру!

     – А в ваших услугах, Виан, – Наместница коротко усмехнулась, – я более не нуждаюсь. Вы свободны.

     – Идемте, госпожа! – послышался над ухом Дэлери негромкий голос Шимаэла. – Здесь нам больше делать нечего.

     Облачившись в спортивное трико, Лайс вышел в танцевальный класс и начал разминаться, повторяя все те упражнения, которые показывала ему Собати. Он включил только минимальное освещение, и сейчас в гулком полумраке пустого помещения его единственным партнером выступало собственное отражение, танцующее в зеркальной стене напротив.

     Интересно, наблюдает ли кто-то в данный момент за ним с его обратной стороны? Ну да ладно, отвлекаться некогда, даже разминка требует концентрации и сосредоточенности, чтобы ничего не пропустить и ничего не забыть. Иначе строгая Собати сразу же увидит, что ты где-то схалтурил.

     Такие вещи она подмечала моментально, от внимательного взгляда Старшей Жрицы не могла укрыться ни одна мелочь. Ее невероятная осведомленность обо всем, что происходило в стенах Дворца, породила немало легенд, и многие склонялись к версии, что в этом всеведении как раз и заключалась ее персональная сила, обретенная после принесения присяги.

     Практически у всех Жриц имелись свои уникальные способности – одни полезные, как у Собати, другие пугающие, как пирокинез Дэлери, ну а какие-то просто любопытные или даже забавные. У Советников же, лишенных подобного дара, такого рода дискриминация время от времени вызывала вполне объяснимое чувство зависти.

     Но сейчас жизнь предоставила Лайсу уникальную возможность отыграться, подарив ему способности к Танцу, да еще столь сильные, что даже сама Собати иногда пугалась.

     Старшая Жрица занималась с ним по вечерам, когда танцевальный класс освобождался после уроков Жриц и послушниц. Когда приходил Лайс, воздух здесь еще пах потом и тяжелым трудом, поскольку за видимой воздушной легкостью опытных танцовщиц всегда скрываются долгие и изнурительные тренировки. Эта специфическая атмосфера и его самого настраивала на рабочий лад, помогая собраться с мыслями и сфокусироваться на деле.

     Лайс буквально фонтанировал энтузиазмом, его одолевало жгучее нетерпение поскорей испытать свой новый дар, попробовать и то и это, однако Собати быстро охладила его пыл, настояв на целом курсе предварительных тренировок с отработкой отдельных танцевальных элементов. Чем вызвала его искреннее недоумение, поскольку Лайс буквально чувствовал, как Танец рвется из него наружу, не требуя подсказок и проводников. Он же почти инстинктивно чувствовал, что и как нужно делать, видел нити движений и завитки пируэтов, зачем отвлекаться на нудное повторение элементарных вещей, когда конечная цель – вот, совсем рядом, только руку протяни?

     – Охолонись, парень! – рассмеялась Старшая Жрица, услышав его недоуменные вопросы. – Твой разум, быть может, и готов воспринять рисунок Танца, но вот готово ли к нему твое тело?

     – Тело? – Лайс удивился еще сильней. – Но я же Советник! Я готов ко всему!

     – Расскажешь это потом своим вывихнутым суставам и порванным связкам. Физическая подготовка, выработка необходимых двигательных рефлексов требуются даже нам. Кроме того…

     – Что? – внезапно умолкшая Собати нервировала ничуть не меньше, чем Собати ругающаяся. – Что еще не так?

     – На самом деле разуму также требуется определенная подготовка.

     – Тоже растяжение заработать можно? – попробовал сострить Лайс, но Жрица оставалась предельно серьезна.

     – Проблема в том, что мозг не знает никаких ограничений, и мысль способна преодолевать запреты любых законов, как природных, так и людских. И если выпустить ее в реальный мир, то она, оставленная без должного присмотра, вполне способна натворить немало бед.

     – То есть?

     – Ты про пожар забыл, что ли? Типичный пример того, на что способно человеческое воображение, коли дать ему полную свободу.

     – Но теперь-то я уже ученый! – отмахнулся Лайс. – Больше такого не допущу.

     – Посмотрим, – скептически покачала головой Собати. – Мне так или иначе придется за тобой присматривать на тот случай, если ты вдруг снова решишь порезвиться.

     И тут Старшая Жрица оказалась права на все сто. Ей то и дело приходилось осаживать не в меру увлекающегося Лайса, причем в какие-то моменты дело даже доходило до самого натурального рукоприкладства. И рука у Сестры оказалась на редкость тяжелой – Лайс до сих пор не мог забыть, как от ее удара он пролетел почти через ползала, приземлившись на стопку сложенных в углу матов.

     – Держи себя в руках! – рявкнула Собати, поправляя рукав плаща. – Мы здесь не для того, чтобы ты творил все, что вздумается, а для того, чтобы научиться свои мысли и движения контролировать!

     – Но что… – перед глазами у Лайса все плыло и кружилось. Только что он сосредоточенно отрабатывал жестикуляцию первых тактов Танца Дрожи, а сейчас валялся на полу, жадно хватая ртом воздух и чувствуя на языке вкус свежей крови, – что я сделал не так?! Я же честно старался!

     – Да, но ты так расстарался, что перестарался, – смуглое морщинистое лицо чуть смягчилось, и Сестра подняла выразительный взгляд к потолку, где еще дрожали и раскачивались светильники. – Если не будет должного самоконтроля, то так можно и весь Дворец по кирпичику разнести!

     Лайс запрокинул голову, глядя на болтающиеся лампы и пытаясь уложить в уме все услышанное.

     – Но я никогда не думал, что при помощи Танца возможно воздействовать не только на людей, но даже на окружающие предметы! – воскликнул он потрясенно.

     – Лира была уникумом, своего рода дверью, через которую Танец мог входить в наш мир. Ее невероятный талант еще ждет своего летописца, чтобы раскрыть для потомков все грани ее мастерства, – Собати протянула Лайсу руку, помогая подняться. – И ты вполне можешь помочь всем нам в этом благородном начинании. Ведь ты – точно такая же дверь.

     – То есть я для вас – всего лишь что-то вроде ее клона?! – вспыхнул Лайс. – Возможность пообщаться с давней подругой, используя меня как посредника?!

     – Не надо передергивать! Ни я, ни Виан ни разу не позволяли себе подобных мыслей, к чему эта нелепая паранойя?

     – Но вы никогда не упускаете возможности напомнить мне, что все мои достижения – суть свалившееся мне на голову наследство блистательной Кьюси, а моей заслуги в том нет ни грамма! Разве не так?! Вы постоянно кудахчете и причитаете по поводу того, насколько пластика моих движений похожа на стиль Лиры! Вы вечно напоминаете мне, что я – всего лишь сосуд для ее талантов, начисто игнорируя мои собственные усилия! Я как экран коммуникатора, сквозь который вы смотрите на лицо собеседника, словно меня и нет вовсе! Или я не прав?

     – Нет, конечно, – Старшая Жрица предпочла пропустить мимо ушей дерзкие выпады Лайса, но тот и не собирался останавливаться.

     – Думаете, мне приятно осознавать, что где-то внутри меня сидит другой человек, направляющий мои действия?! Контролирующий мои мысли?! И которого все считают истинным героем, ответственным за любые мои успехи! Вам бы такое понравилось?!

     – Если тебя это утешит, то ты, Лайс, отнюдь не первый, кто мучается подобными вопросами. И, полагаю, далеко не последний.

     – Но вы же говорили, что мой случай уникален!

     – Все верно, – вздохнула Собати, присев на скамью, – ты – уникум, но вот терзающая тебя проблема учителей и учеников – вечна. В какой-то момент почти любой задается вопросом, какую часть его достижений составляет наследство наставников, а какую он выстрадал самостоятельно? Одни присваивают всю славу себе, другие так и терзаются до самой могилы, а кто-то просто плюет на все и идет собственным путем. Тут только от тебя зависит – сможешь ли ты, усвоив полученные уроки, создать что-то новое, что-то свое, или же так и будешь бесконечно воспроизводить однажды заученные навыки.

     Лайс почувствовал, как полыхнули от стыда его щеки. Ведь действительно, учителя, некогда обучившие его в Интернате чтению и письму, выдали ему путевку в жизнь, без которой он бы не смог добиться и малой части своих успехов, но все же нелепо относить на их счет абсолютно все его достижения и заслуги. Рано или поздно любой толковый ученик «вылетает из гнезда» своего наставника и начинает самостоятельную жизнь. И если Лайс жаждет доказать окружающим, что и он сам чего-то стоит, то ему стоит сосредоточиться на тренировках, чтобы как можно скорее разобраться с азами и перейти к полноценному творчеству.

     – Я понял, – кивнул Лайс, выпрямившись и подобравшись. – Прошу прощения. Давайте продолжим…

     В дверь осторожно постучали.

     Это выглядело неожиданно и странно, поскольку Сестра Джейх никогда не разменивалась на ненужные церемонии, распахивая дверь безо всякого предупреждения, а никто другой об их занятиях не знал. Собати отдельно предупреждала Лайса, чтобы он не трубил о своих тренировках на каждом углу. Но кто еще мог забрести в танцевальное крыло в такую поздноту?

     Лайс встал посреди класса, сложив руки на груди, и состроил максимально грозное выражение лица.

     – Войдите!

     В приоткрытую дверь просунулась рябая девичья голова, которая сперва окинула пустое помещение любопытным взглядом, после чего обратила внимание на Лайса.

     – Вы – Советник Лайсиндор? – осведомилась она.

     – Так точно.

     – Сестра Джейх просила передать вам, что она сегодня прийти не сможет.

     – Но почему? – Лайс был откровенно разочарован. – И когда теперь следующее занятие?

     – Прошу меня извинить, но мне поручили только передать вам это сообщение, – голова уже собиралась сбежать, но на секунду замешкалась. – А насчет всего остального… думаю, вам стоит ознакомиться с последними новостями.

     Конопатая физиономия шмыгнула обратно в коридор, а Лайс, заинтригованный ее последней репликой, потрусил в раздевалку, где торопливо выхватил из кармана куртки свой коммуникатор. И первое же сообщение в информационной ленте повергло его в состояние шока.

     Дэлери отправлена в отставку?! Но… как?! Почему?! Обрушение одного из столпов, привычного с самого детства, а потому казавшегося абсолютно незыблемым и нерушимым, совершенно выбило Лайса из колеи. Он вдруг почувствовал, как твердая земля начинает уходить у него из-под ног. Казалось невероятным, что Сиарна могла своими собственными руками выдернуть один из краеугольных камней, лежавших в фундаменте ее могущества и власти! Да еще и в такой непростой исторический момент!

     Следующее сообщение докладывало, что отныне пост Верховной Жрицы занимает сестра Собати Джейх, что объясняло ее отсутствие в танцевальном классе. У чиновников столь высокого ранга хватает и других забот, помимо натаскивания одинокого танцора. Скорей всего, с занятиями теперь покончено, если только Собати не перепоручит это другой Жрице, что выглядело маловероятным, учитывая ту секретность, что окружала их встречи у балетного станка.

     С этого момента Лайс был предоставлен сам себе, что, с одной стороны, тревожило и вызывало чувство неуверенности, а с другой – мобилизовало, заставляя вспомнить все то, чему Старшая Жрица успела его научить. Ведь если подумать, то он уже знает все, что требуется, нужно только пробудить свои спящие знания, а потом научиться ими пользоваться. При должном усердии и соблюдая необходимую осторожность, он наверняка сможет освоить науку Танца самостоятельно, даже без помощи постоянного брюзжания Собати. Надо только договориться насчет аренды танцевального класса…

     Лайс вернулся к новостной ленте, где только что всплыло новое сообщение, отмеченное как важное. Он торопливо ткнул в него пальцем…

     Дети мои!

     Долгие годы я наставляла и оберегала вас, указывая вам верный путь к Свету. Мы сделали уже немало и добились столь многого, что наши завистники упрямо отказываются верить в наши свершения, полагая их невозможными. Однако беспомощный скрежет их зубов не способен нас остановить, мы продолжим двигаться дальше, несмотря ни на что. Мы не можем позволить себе остановиться на полпути и уж тем более сдаться и отступить. Невозможно обрести спокойствие, пока где-то еще остаются боль и страдания.

     И сегодня я особенно остро нуждаюсь в вашей поддержке и помощи, поскольку стоящие перед нами задачи столь масштабны,  что даже мне не справиться с ними в одиночку. Мир все еще несовершенен, и это осознание заставляет истекать кровью мое сердце!

     Нам выпал уникальный исторический шанс все изменить, навсегда покончить с поработившими людской род унижением и несправедливостью! Потомки ни за что не простят нам, если мы проявим нерешительность или слабость, побоявшись сделать последний и решительный шаг навстречу лучшему, совершенному будущему.

     До поры до времени мне удавалось удерживать Тьму взаперти, но обезумевшее Поколение Глупцов выпустило ее на свободу. Устрашившись содеянного, многие преклонились перед Повелителем Тлена, признав его своим властителем, но куда больше людей, раскаявшись, отвергли Мрак и избрали путь Света. Мы не вправе их подвести, обмануть их надежды и их веру.

     Пришло время нанести Злу решительное и окончательное поражение. Не изгнав его, не заточив вновь в темнице с толстыми стенами, нет. Ибо изгнанный рано или поздно вернется, а даже самые крепкие оковы когда-нибудь истлеют и падут, а Зло умеет ждать как никто другой.

     На нас возложена священная миссия, священный долг его уничтожить! Очистить мир от его скверны! Навсегда стереть даже воспоминания о нем!

     И мы не подведем! Наши боевые корабли стремительны и неуязвимы, их орудия точны и сокрушительны, а наши воины не ведают усталости и страха! Мы – Священная Империя Света – сильны как никогда прежде!

     Сомкните ряды, дети мои! Я, ваша матерь и покровительница Сиарна Светлая, призываю вас на войну! Последнюю войну этого мира!

     Лайс рухнул на лавку, глядя в пространство перед собой, и пытаясь хоть как-то унять бушующие в груди эмоции.

     Вокруг него словно лопнул некий мутный пузырь, и все происходящее вдруг обрело небывалую четкость и ясность. Все предшествующие годы его постоянно преследовало непонимание, как две столь резко антагонистические силы умудряются не только уживаться в одной вселенной, но даже поддерживать какие-никакие дипломатические отношения. Где-то на уровне интуиции он всегда предполагал, что любой контакт между Светом и Тьмой, подобно соприкосновению материи и антиматерии, обязан вызывать немедленный взрыв. Но время шло, владения Сиарны и Анрайса ширились, их послы регулярно встречались и проводили переговоры, а признаков аннигиляции все не наблюдалось.

     Иногда у Лайса даже закрадывалось крамольное подозрение, что где-то наверху боссы уже давно обо всем договорились и уладили все вопросы, а прочая внешняя мишура предназначена исключительно для невзыскательной публики. Ворон ворону глаз не выклюет, не так ли?

     У него постоянно вызывали недоумение новости о том, что очередной мир присягнул Анрайсу, хотя, казалось бы, от одной только мысли пойти в услужение тому, кто властвует над разложением и прахом, любого нормального человека должно бы стошнить! Как можно настолько низко ценить свои идеалы и принципы?! Что способно заставить человека навечно погрузиться в пучину мрака?! Как принудить его подчиниться смерти, еще будучи живым?!

     Но сейчас, после обращения Сиарны, Лайс вдруг понял. Да, страх способен творить с людьми жуткие вещи, и многие ломались, будучи не в силах ему противостоять. Но куда большую власть над душой человека имеет чувство неискупимой вины, способное при должном уходе и поощрении полностью выесть его изнутри. Люди шли в услужение Анрайсу не потому, что боялись его, а потому, что рассматривали подобную судьбу как неизбежную плату за свои прошлые прегрешения.

     Но никто не должен расплачиваться за былые ошибки вечно! Те, кто искренне раскаялся, имели право на освобождение, и Сиарна вознамерилась им его дать!

     Прошлые недосказанности были отброшены и любые разночтения более исключались. Дебют, в ходе которого стороны активно готовились и вынужденно маневрировали, избегая втягивания в открытый конфликт, завершен, пришло время яростного миттельшпиля, грозящего быстро перейти в молниеносный эндшпиль. И тут у Лайса не оставалось ни малейших сомнений в том, на чьей именно стороне окажется удача… Хотя нет, неверно. Служителям Сиарны не пристало полагаться на удачу или везение. В основе их решений всегда должен лежать точный и трезвый расчет. А потому Лайс был абсолютно уверен в неизбежной и скорой победе сил Света.

     Его охватило необычайное возбуждение. Лайс уже начисто позабыл о своих танцевальных занятиях, всецело поглощенный сорвавшимися с цепи событиями поистине исторического масштаба. Мало кому выпадает оказаться свидетелем столь масштабных, поистине тектонических процессов, перекраивающих судьбы всего мира. Ну а Лайс, как Советник Сиарны, имел все шансы принять в происходящем самое непосредственное участие. Ведь любой из них, вплоть до самого Верховного, являлся военнообязанным, который при необходимости без малейших колебаний мог в любой момент сменить свой черный плащ на военную форму.

     В процессе обучения в Интернате все курсанты в обязательном порядке проходили и весьма интенсивный курс армейской подготовки. Тогда они еще недоумевали, к чему эта трата времени, если никакой масштабной войны на горизонте не просматривается. И вот на тебе! Война не просто стоит на пороге, а уже бесцеремонно ввалилась в дом и переставляет мебель по своему усмотрению.

     Когда-то давно, пока в памяти еще были свежи воспоминания о страшной бомбардировке и гибели Сестры Кьюси, Лайс поистине пылал жаждой мести, яростной и беспощадной. Однако со временем первоначальный жар несколько спал, и он стал более реалистично оценивать как окружающую обстановку, так и свои возможности.

     Месть хоть и прекрасный мотиватор, но все же скверный советчик. Она ослепляет и мешает рассмотреть детали, которые подчас способны вывернуть все наизнанку. Сейчас же Лайс жаждал не столько покарать тех, кто тогда заставил его страдать, сколько хотел освободить их от уз Мрака, заполонившего их умы. Пусть даже они сами не ощущают тяжести кандалов на своих руках и не осознают того рабства, в котором оказались. Он искренне хотел принести им не возмездие, но прощение и милосердие.

     Любое же сопротивление на этом пути следует уничтожать безо всякой жалости! Тот, кто решается пойти против Любви и Света, не заслуживает снисхождения!

     Лайс снова схватился за коммуникатор. Набор добровольцев наверняка уже открыт, если поторопиться, то можно успеть в первые ряды. Все сливки ведь достаются тем, кто в первых рядах, не так ли?

     Впрочем, обождите. Указательный палец Лайса застыл над кнопкой вызова. Всегда ведь можно изыскать обходной путь, позволяющий добиться желаемого с меньшими усилиями, да еще и с гарантией.

     Промотав список контактов, он вызвал Старшую Сестру Джейх. Уж ему-то она не откажет в некоторых послаблениях!

     К немалому удивлению Лайса, несмотря на то, что он использовал канал, предназначенный исключительно для личных вызовов, ответил ему совершенно незнакомый голос.

     – Секретариат Верховной Жрицы. Чем могу помочь?

     Верховной?! Что за..? Ну конечно же! Собати совсем недавно повысили, и теперь достучаться до нее так просто уже не получится. Только через череду согласований и плотный строй секретарей.

     – Извините, я, видимо, ошибся, – Лайс поспешно оборвал вызов.

     Что же делать?! Он вдруг почувствовал себя абсолютно беспомощным. Если раньше у него были налажены регулярные рабочие контакты с Собати, а если вдруг понадобится, то он мог даже переговорить с самой Дэлери, то теперь ему словно обрубили все каналы связи с внешним миром. Куда бежать? К кому обратиться? Лайс настолько привык к тому, что при необходимости в его распоряжении оказывались даже высшие иерархи Священной Канцелярии, что сейчас, отброшенный на уровень, соответствующий его статусу Младшего Советника, просто не знал, куда и податься.

     Хотя подождите! Если теперь пост Верховной Жрицы занимает Собати, то где же сейчас Дэлери?!

     Трудно сказать, почему именно, но при этой мысли Лайса вдруг прошиб холодный пот. Он почувствовал, как из под его ног словно выбили табуретку, и оставалось только молиться, чтобы единственным спасением от неминуемого падения не оказалась затянутая на шее петля. Личность Виан Дэлери настолько прочно слилась в людском сознании с титулом Верховной Жрицы, что перемены в ее статусе воспринимались почти как хирургическая операция без наркоза. Кроме того, слишком уж многое связывало юного Советника с отставной Жрицей, чтобы так просто отмахнуться от кадровых перестановок на самом верху. За скупыми формулировками официальных сообщений все же стояли реальные, живые люди, и Лайс почти чувствовал немую боль, сочащуюся из-под строк официальных уведомлений.

     Виан Дэлери, занимавшая пост Верховной Жрицы все последние несколько сотен лет, могла быть отправлена в отставку только по исключительно веской причине. Такое решение неизбежно влекло за собой серьезные волнения и перестановки во всей Священной Канцелярии, что представлялось крайне несвоевременным на пороге приближающейся войны. А это означает, что у Сиарны имелись на то весьма серьезные основания.

     Так все же, где сейчас Дэлери? Что с ней?

     Чуть ли не задыхаясь от охватившего его волнения, Лайс вызвал схему Дворца с указанием апартаментов, занимаемых теми или иными Служителями. Он и так прекрасно знал дорогу к покоям Дэлери, но боялся, что за прошедшие несколько часов что-то могло измениться… но нет. На данный момент все адреса оставались прежними.

     Коротко чертыхнувшись, Лайс подхватил свою сумку и, наспех накинув плащ прямо поверх тренировочного трико, вылетел из раздевалки.

     Апартаменты высших иерархов Священной Канцелярии располагались на отдельных этажах, и для доступа к ним простым людям и младшим Служителям следовало заранее обзавестись соответствующим разрешением. Лайс прекрасно помнил все правила внутреннего распорядка Дворца и откроено смутно представлял себе, что он будет делать, добравшись до Секретариата, но он чувствовал, что в такой момент просто обязан находиться рядом с Дэлери. Ей сейчас наверняка требовалась поддержка, а все прочие Служители, возможно, отвернулись от опальной Жрицы, не желая без нужды себя компрометировать.

     Ворвавшись в жилое крыло и одним махом преодолев несколько лестничных пролетов, Лайс затормозил перед стойкой приемной Секретариата из-за которой на него слегка удивленно уставились две молоденьких Жрицы. Одну из них он узнал – ту самую конопатую девицу, что недавно заглядывала к нему в танцевальный класс, чтобы передать сообщение от Собати.

     – Не подскажете, – обратился к ней слегка запыхавшийся Лайс, – Виан… простите, Сестра Дэлери сейчас у себя?

     – Нет, – отрицательно качнула головой рыжая Жрица. – Виан Дэлери в свои покои еще не возвращалась.

     Девушке стоило определенных усилий произносить это имя, не сопровождая его обязательным «Верховная Жрица». Более того, она обошлась даже без простого «Сестра», что могло означать лишь одно – Сиарна ее не только разжаловала, но еще и исключила из рядов Служителей, лишив своей милости. На памяти Лайса столь безжалостного разноса однажды удостоился Бекташ Руорн, занимавший тогда пост Верховного Советника, и точно так же его отставка невольно стала прелюдией к открытому столкновению с Республикой.

     Аналогии напрашивались самые что ни на есть прямые и недвусмысленные, что еще сильней наполнило душу Лайса волнением и тревогой.

     – Не подскажете, где она может сейчас быть?

     – Боюсь, что вряд ли, – отозвалась ее темноволосая напарница, сверяясь с терминалом. – Все ранее назначенные на сегодня встречи и мероприятия у госпожи Дэлери отменены, и никаких новых указаний на ее счет мы пока не получали.

     «Указаний на ее счет»… Фраза прозвучала так, словно человек, еще утром находившийся на самой вершине властной пирамиды, вдруг превратился в имущество, судьбой которого распоряжались другие, даже не интересуясь его собственным мнением. Всего одно указание, и вчерашнюю властительницу того и гляди вышвырнут на улицу, даже не позволив забрать личные вещи.

     Лайс в сердцах снова глухо выругался, чем заставил двух юных Сестер неодобрительно поджать губы.

     – Верховная Жрица Собати Джейх предупредила меня, – сжалилась над ним рыженькая, – что госпожа Дэлери желает сейчас побыть одна, и что беспокоить ее не следует.

     – Побыть одна? – переспросил Лайс, словно усомнившись в собственном слухе.

     – Думаю, ей требуется время, чтобы собраться с мыслями, свыкнуться со своим новым статусом. Прогулка на свежем воздухе, панорама величественного заката, городской шум далеко внизу – трудно придумать более подходящую обстановку, чтобы немного успокоить расшатанные нервы.

     – Расшатанные?.. О, понимаю, – Лайс попятился к выходу. – Ну тогда ладно, простите за беспокойство.

     Выскочив на лестницу, он снова припустил во всю прыть, перескакивая через несколько ступенек зараз и распугивая редких встречных сотрудников. Вид на закат, раскинувшийся внизу вечерний город – во Дворце имелось всего одно место, объединяющее все перечисленные детали.

     Смотровая площадка под самым шпилем.

     Большую часть времени она пустовала, поскольку у Служителей оставалось слишком мало свободного времени, чтобы тратить его на любование живописными окрестностями с высоты сотни метров. Несколько лет назад не нее еще пускали редкие группы туристов, но впоследствии от этой практики отказались. Слишком уж много сложностей возникало из-за необходимости как-то разделять любопытствующую праздную публику и снующих по коридорам Советников и Жриц. Отдельного входа и лифта для туристов во Дворце предусмотрено не было, а устраивать масштабную переделку ради удобства зевак не представлялось целесообразным. В итоге туристические визиты к шпилю прекратили, предложив взамен не менее красочные виды с береговых скал.

     Кроме того, в памяти Лайса еще была свежа давнишняя история, как один из туристов попытался сигануть с той площадки вниз. К счастью, его тогда успели поймать и оттащить от перил, то тот случай стал последней каплей, после которой и было принято решение окончательно завязать с подобными экскурсиями.

     Именно это воспоминание заставляло Лайса мчаться во весь опор. Он никак не мог отделаться от назойливого предчувствия, что сегодня тот инцидент имеет все шансы повториться, причем на сей раз успешно.

     Лайс вылетел на площадку, лихорадочно оглядываясь по сторонам и жадно хватая ртом ледяной вечерний воздух. К этому времени от заката осталась лишь багровая полоса, зажатая между низкими тучами и кромкой океанской глади, и на ее фоне четко вырисовывался закутанный в плащ черный силуэт, стоящий прямо на каменном парапете и придерживающийся рукой за колонну.

     Внутри у Лайса все похолодело. Он осторожно двинулся вперед, опасаясь, что одного резкого движения или неожиданного громкого звука окажется достаточно, чтобы Дэлери потеряла столь шаткое равновесие и упала вниз.

     Ветер трепал полы ее плаща и развевал бронзовые волосы, а она, как будто наслаждаясь моментом, запрокинула голову, подставив лицо его порывам. Лайс до рези в глазах всматривался в ее изящный профиль, подсвечиваемый закатным заревом, чтобы не прозевать момент, когда Дэлери примет окончательное решение и сделает свой последний роковой шаг в пустоту.

     Ему оставалось до нее всего несколько метров, и он уже начинал прикидывать, как бы половчее Жрицу схватить и сдернуть с парапета, когда та вдруг повернулась к Лайсу. Видимо, она услышала, как гулко колотится сердце в его груди.

     – Лайсиндор? – хриплый голос Дэлери звучал не столько удивленно, сколько раздосадовано. – Что ты здесь забыл?

     – Виан… госпожа! – Лайс обнаружил, что и сам охрип от внутреннего напряжения. – Не делайте этого!

     – Видишь? – печально усмехнулась она. – Теперь каждый встречный и поперечный называет меня просто по имени, тогда как раньше за подобную фамильярность грозило суровое наказание.

     – Прошу прощения! – вспыхнул Лайс, чувствуя, как заливается краской, но вместо стыда в нем вдруг поднялась волна неожиданного возмущения. – Я не желал вас оскорбить. Но я смею надеяться, что я для вас – все же не «первый встречный» и имею определенное право так к вам обращаться… Виан.

     – А ты за последнее время здорово изменился. Стал более решительным, более отчаянным, более дерзким. С чего вдруг? Куда же подевался Тихоня Лайс?

     – Вы же сами посодействовали моему пробуждению от той спячки! Сами посоветовали мне меньше думать и больше доверять чутью и инстинктам. Разве нет?

     – Я рада, что мои советы пошли тебе на пользу, – Дэлери коротко кивнула. – Такие, как ты, сейчас востребованы особенно остро. И я уверена, что ты далеко пойдешь.

     – Без вас, Виан, я никуда не пойду!

     – Стой, где стоишь! – резко окрикнула его Делери, увидев, что он сделал шаг по направлению к ней. – Не приближайся!

     – Хорошо, хорошо! – Лайс поднял вверх руки. – На самом деле, у меня к вам всего один вопрос – почему? Что за кошка пробежала между вами и Сиарной?

     – Просто она также сильно изменилась, но только в худшую сторону, и я не смогла смириться с ее новым обличием. Я взбунтовалась. Эмоционально, бессмысленно и глупо. За что и поплатилась. Думаю, я теперь в полной мере понимаю, что тогда чувствовал низложенный Бекташ.

     – Но у него хотя бы хватило мужества и сил, чтобы не скатиться до подобного, вы уж извините, трусливого решения!

     – Он не терял так много, как я, – плечи Дэлери печально поникли, – Ты уже слышал про Священную Империю?

     – Да, я читал обращение Сиарны к пастве.

     – Понимаешь, такой поворот начисто перечеркивает то, чему я посвятила почти всю свою жизнь, – Дэлери снова повернулась к угасающему закату, и Лайс подобрался, гадая, сможет ли он покрыть оставшееся расстояние одним прыжком, успеет ли среагировать? – Странствуя по миру, а после и по всей галактике, мы всегда предлагали людям выбор. Мы показывали им преимущества сотрудничества с нами, выгоды от заключения Священного Договора и возможные перспективы личного роста. Любое божество постоянно стремится к приумножению своей паствы, но мы никогда и никого не обращали в свою веру угрозами или силой. Понимаешь?

     – Да, госп… Да, Виан.

     – Хочешь меня растрогать, да? Неплохая попытка, но не поможет, – бросив на Советника короткий насмешливый взгляд, Дэлери снова отвернулась, а Лайс рискнул сделать еще один маленький осторожный шажочек. – Теперь же Сиарна вознамерилась подчинить себе весь мир, покорить его, полностью переформатировав по своему усмотрению. Она лишает людей и целые народы даже иллюзии выбора, огнем и мечом заставляя их присягать ей и послушно исполнять ее волю. Отныне все предельно просто – ты либо подчиняешься и превращаешься в ее раба, либо тебя уничтожают.

     – И это она называет «совершенным будущим»? – еще шажочек…

     – Именно так. Она жаждет построить новый мир, в котором более не будет противостояния и вечной борьбы Света и Тьмы. Останется только всепобеждающее добро, взявшее на вооружение самые жуткие и грязные приемы своего поверженного противника. И я не хочу видеть, как рушится и втаптывается в грязь все то, чему я посвятила свою жизнь. Кроме того…

     – Что еще? – шажочек…

     – Она переманила на свою сторону Сьюзен. Ты же знаешь, какими жестокими могут быть маленькие дети, которые еще не знают, что такое настоящая боль, настоящее страдание, которые еще не умеют сопереживать? И Сиарна активно эксплуатирует ту ненависть и жажду отмщения, что затаилась в душе моей малышки с того дня, как был убит ее дед. Она планомерно превращает Сью в кровожадное и безжалостное чудовище, какого еще не видел свет. Этого я вынести не смогу. Извини…

     Несмотря на то, что Лайс ожидал этого момента, внимательно ловя даже малейшее движение Дэлери, он едва не прозевал тот самый роковой шаг, настолько простым и будничным он оказался. Она просто пошла вперед, как будто под ее ногами и не было многометровой пустоты.

     Взорвавшись, точно туго сжатая пружина, Лайс метнулся вперед, рискуя улететь следом. Он ведь очень хорошо усвоил ее же собственный урок – не думать!

     Почти перевалившись через парапет, он успел ухватить Жрицу за руку, да так и повис на самом краю, цепляясь пальцами за шершавый холодный камень, а другой рукой стиснув тонкое запястье Дэлери. Послышался короткий хруст, и она закричала то ли от боли, то ли от ярости.

     – Отпусти меня, идиот!

     – Ну уж нет! – Лайс засопел, медленно и осторожно вытягивая и себя и раскачивающуюся внизу женщину обратно.

     Силы Служителя вполне доставало, чтобы, поднапрягшись, просто перебросить ее через ограждение, но так он вполне мог переломать ей и остальные кости, поэтому предпочел действовать не торопясь и аккуратно. Теперь-то спешить и суетиться уже не требовалось.

     – Ты мне руку сломал, дубина! – в сгустившихся сумерках от повисшей внизу Дэлери остался только темный силуэт, осыпанный огоньками фонарей и снующих вокруг Дворца машин, да еще ее тяжелый задыхающийся голос.

     – Только что вы, кажется, собирались вообще в лепешку расшибиться, а теперь о вывихнутом плече беспокоитесь?

     Ноги Лайса, наконец, коснулись плит пола, и через секунду он и Дэлери уже сидели на них, привалившись друг к другу, тяжело дыша и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Каждый по-своему.

     – Раздери тебя Анрайс! – обессилено простонала Жрица. – Ну зачем, зачем ты это сделал?! Кто тебя просил?!

     – Заткнитесь, а? – отмахнулся Советник, чувствуя, как от пережитого стресса трясутся его руки.

     – Что?! – от подобной бесцеремонности та сперва аж онемела, но потом тоже махнула рукой и тут же застонала, хватаясь за поврежденное плечо. – То есть мне теперь ни самоубиться, ни слова сказать без разрешения нельзя, да?

     – Вы уж не обессудьте, но ваша жизнь уже давно вам не принадлежит. От вас слишком многое зависит, и слишком многим людям вы нужны, чтобы распоряжаться ею единолично.

     – То было раньше, а сейчас я – никто.

     – Ошибаетесь, – почувствовав, что Дэлери вся дрожит, Лайс сбросил свой плащ и накинул ей на плечи, обратив внимание, что ее собственная форма лишилась того роскошного серебристого узора, что украшал ее ранее. Теперь ее одеяние было чисто черным, как у какой-нибудь послушницы. – Как минимум, вы нужны мне.

     – Ты бы лучше поостерегся с такими заявлениями! – она невесело рассмеялась, одновременно морщась от боли. – Еще и сам в немилость угодишь за то, что со мной тут нянчишься.

     – Позвольте мне самому решать, как и с кем общаться, ладно?

     – Как скажете, Советник.

     Начал накрапывать мелкий дождь, и над городом прокатилось ворчание приближающейся грозы.

     – Ну вот, – Дэлери запрокинула голову, меланхолично глядя на комковатые темные клубы низких туч, – без этого счастье было бы неполным.

     – Точно! Я буквально на седьмом небе, – проворчал Лайс, изучая свое расцарапанное о шершавый камень запястье. – Как ваше плечо?

     – А сам-то как думаешь?

     – Понятно, – немного поерзав, он вытащил из кармана коммуникатор и вызвал медицинскую бригаду.

      Иногда, если достаточно долго бежать, то потом приходится прилагать определенные усилия, чтобы остановиться, чтобы объяснить собственным ногам, что все, хватит!

     Точно так же Дэлери каждое утро приходилось втолковывать своим застарелым привычкам, что вскакивать с постели и мчаться по делам более не требуется. Иначе, время от времени, она обнаруживала себя, еще не до конца проснувшейся, в прихожей, натягивающей безликий черный плащ, хотя никаких срочных и важных мероприятий на сегодня у нее намечено не было.

     Прямо в день ее отставки Собати подписала распоряжение, закреплявшее за бывшей Верховной ее покои, а также сохранявшее ряд привилегий, вроде права посещать верхний зал дворцового ресторана. А посему Виан оказалась счастливо избавлена от разбирательства с целым рядом досадных хлопот.

     Вот только прислуживавших ей послушниц все же пришлось отозвать, что требовало решать многие бытовые вопросы собственными силами. Да оно и к лучшему – так у нее оставалось меньше времени на бесполезную рефлексию и нелепое самоистязание.

     Каждое утро Дэлери немало времени посвящала приведению себя в порядок. Укладка волос, массаж, макияж – теперь, когда ее возраст оказался «снят с тормоза», она раза за разом пристально и придирчиво изучала свое отражение в поисках новых морщин или пигментных пятнышек. Давно забытый за ненадобностью страх неотвратимо приближающейся старости настиг ее и, не скрывая злорадства, от души отыгрывался за все пропущенные века.

     Чистое выглаженное белье, безукоризненно заправленная постель, идеально расправленные шторы – любая мелочь становилась своего рода якорем, помогавшим удерживать рассудок от скатывания в водоворот отчаяния, и Дэлери день за днем упражнялась в перфекционизме, чтобы продлить этот момент как можно дольше. Но рано или поздно все же наступал момент, когда ей приходилось выйти в мир.

     И тут ее, бывшую властительницу мужских грез и предмет лютой зависти соперниц, поджидал омут мелочной мстительности и злобности окружающих людей. Пусть невольно, пусть мимоходом, но кто-нибудь обязательно изыскивал возможность ткнуть Дэлери носом в ее незавидное положение и напомнить о том, как низко она пала.

     Разумеется, все были в курсе последних распоряжений новой Верховной Жрины – Сестры Джейх, и никто не горел желанием испытать на собственной шкуре гнев Собати. Но все равно потаенные чувства и давно копимые обиды нет-нет да и прорывались наружу, дополнительно отравляя Дэлери ее и без того несладкую новую жизнь.

     Желание взорваться и дать волю гневу не раз охватывало бывшую Жрицу, и только въевшаяся привычка выверять каждое слово и даже каждый жест помогала ей сохранять самообладание и не давать воли сиюминутным эмоциям. Кроме того, она не уставала раз за разом напоминать себе, что в ее руках более не могучая карающая палица, а жалкая зубочистка, и раздраженные нападки на других Служителей вполне могут выйти ей боком. Даже Соби не поможет.

     Так что Дэлери волей-неволей приходилось совершенствовать свое смирение, чтобы не вляпаться в неприятности, а также постоянно практиковаться в отстраненности, чтобы безболезненно пропускать сквозь себя шутки и издевки бывших подчиненных. Рано или поздно пригодятся любые навыки, а потому она находила в ежедневных издевательствах даже определенное удовлетворение, рассматривая их как бесплатный тренинг.

     Но не ради того, чтобы позже отомстить, нет. Ей хватило примера собственной дочери, всецело поглощенной жаждой справедливого возмездия, чтобы понять, что этот путь – тупиковый. И поэтому следовало найти свой собственный выход из положения, но такой, чтобы аккуратно разрешить старые проблемы, не плодя новых.

     Проблема заключалась в том, что бывшая Верховная вовсе не горела желанием выступать в роли свадебного генерала, числясь в штате какой-либо крупной компании исключительно ради повышения ее престижа. Она жаждала приносить реальную пользу, но вот с этим наблюдались конкретные затруднения. Слишком уж многие воспринимали ее исключительно как символ, начисто забывая о ее реальных способностях и умениях. Однако роль безмолвной картины в красивой дорогой раме Виан не прельщала. Она знала, что способна на большее.

     И потому продолжала коротать одинокие вечера в своих роскошных апартаментах.

     Пару раз ее навещала Собати, чтобы убедиться, что все в порядке и помощи не требуется. Несколько дней вывихнутое плечо и вправду доставляло массу неудобств, мешая любым работам по хозяйству, но вскоре боль прошла, рука в полной мере восстановила подвижность, и необходимость в регулярных инспекциях отпала.

     Почти каждый день звонил Лайс, справляясь о здоровье и настроении. В любое другое время Дэлери раздраженно вычеркнула бы неугомонного воздыхателя из списка разрешенных контактов и забыла бы о нем, но сейчас его звонки воспринимались как вспышки маяка во мгле, напоминающие, что земля где-то рядом, что на свете еще остаются люди, которым небезразлична ее судьба. Все прочие ее бывшие кавалеры, кстати, после отставки даже словечка ей не черкнули.

     Но вот осторожный стук в дверь этим вечером прозвучал совершенно неожиданно. До сего дня ее либо просто игнорировали, либо бесцеремонно вваливались, даже не спросив разрешения.

     – Войдите! – Дэлери развернулась ко входу вместе со своим легендарным массивным креслом. Неведомого гостя следовало встречать во всеоружии.

     – Как поживаешь? – в приоткрывшуюся дверь скользнул Шимаэл, двигавшийся столь осторожно, словно опасался угодить под огонь охранных систем. – Как твое здоровье?

     – Ба! Сам Верховный! – Виан, не вставая с кресла, изобразила глубокий поклон. – Чем обязана?

     – Бывший Верховный, если быть точным, – Шимаэл поднял перед собой правую руку, демонстрируя девственно чистую кисть. – Я подал в отставку. Сиарна ее удовлетворила.

     Только сейчас Дэлери обратила внимание, что Советник был одет в обычную легкую куртку, никоим образом не соответствующую его высокому статусу. Увитые узором плащи и властные татуировки остались в прошлом.

     – Но… почему?! – искренне удивилась она.

     – Новые времена требуют новых лидеров, – Шимаэл махнул рукой и присел на край дивана. – Я, видимо, слишком стар, чтобы загораться энтузиазмом и воодушевлением, заслышав приближающийся грохот барабанов войны. Мне с лихвой хватило двух предыдущих мясорубок, чтобы понять, что это – не мое.

     – И что дальше? Чем теперь займешься?

     – Пущусь в бега, – он рассмеялся, увидев, как удивленно взлетели брови Дэлери. – Ну, не буквально, конечно. Мой старый корабль все еще на ходу, и я собираюсь воспользоваться этой возможностью. Сменить обстановку, так сказать.

     – Разумный вариант, – кивнула Жрица. – От тех процессов, что набирают ход вокруг нас, и в самом деле стоит держаться подальше. Я рада, что у тебя есть такая замечательная возможность. Когда отбываешь?

     – Это уже от тебя зависит.

     – От меня? – он снова сумел ее удивить.

     – Мне, знаете ли, – Шимаэл вдруг замялся, чего с ним не случалось уже очень давно, – не помешал бы толковый штурман. Составишь мне компанию?

     Подготовка к отлету заняла у них несколько дней. Требовалось расконсервировать «Турин», тщательно проверить все его бортовые системы и устранить выявленные неисправности, что и заняло у Шимаэла почти все время. Дэлери же взяла на себя материальное обеспечение – от запасов провизии и медикаментов до одежды и всевозможных мелочей вроде зубных щеток.

     «Список покупок» получился весьма обширный, но, к счастью, Собати выдала всем департаментам Священной Канцелярии прямое распоряжение оказывать двум отставникам любую необходимую помощь. Лишний раз испытывать на своей шкуре недовольство новой Верховной никто не желал, а потому каких-то особых затруднений подготовка не вызвала.

     Несмотря на обилие беготни, после которой Дэлери вечером буквально валилась с ног, все эти хлопоты были ей приятны. Они чем-то напоминали ей обустройство нового дома, когда точно так же приходится закупать все подряд. Но вид того, как голые безжизненные стены постепенно превращаются в уютное жилище, с лихвой искупает все сопутствующие издержки.

     На правах новой хозяйки «Турина» она позволила себе привнести в его холодный и сугубо утилитарный интерьер капельку собственного представления о том, как должен выглядеть родной дом. Несколько ковров на пол, драпировки, закрывающие тянущиеся вдоль стен трубы и кабели, парочка картин, зеркала, зрительно увеличивающие объем помещений, плюс замена стандартных светильников на изысканные бра – и салон транспорта буквально преобразился! Теперь пребывание в тесных стенах корабельных кают уже не воспринималось как тюремное заточение, а больше напоминало круиз на комфортном туристическом лайнере.

     Даже Шимаэл, отнюдь не склонный к пустым сантиментам, вынужденно признал, что на борту стало существенно уютней и даже ка-то… теплее.

     Конкретной даты отбытия они не назначали, больше ориентируясь на общий ход подготовки. Однако вскоре Дэлери заметила за собой, что старательно выискивает все новые и новые причины, требующие еще немного задержаться, чтобы довести все до ума. Раз за разом поводы становились все более надуманными, из чего следовал очевидный вывод, что она боится. Боится обрубить швартовы и окончательно порвать со старым миром и прежней жизнью.

     И тогда она волевым усилием назначила старт на следующее утро, о чем известила изрядно растерявшегося после такого откровения Шимаэла. За оставшееся время следовало оперативно заделать последние прорехи и подобрать хвосты. В конце концов, они улетали не навсегда и вовсе не на край света. Никто не отправлял их в бессрочную ссылку без права возврата. Скорее уж впереди их ждал сполна заслуженный отпуск после многолетней тяжелой вахты. И, если вдруг выяснится, что они забыли взять, скажем, носовые платки, то всегда можно вернуться или хотя бы заскочить в какой-нибудь магазинчик по дороге.

     В общем, последний день выдался особенно суматошным, и Дэлери уже мечтала, как «Турин», наконец, выйдет на орбиту, ляжет на выбранный курс, куда бы он ни вел, и тогда она с чувством выполненного долга завалится на койку в своей каюте и продрыхнет целые сутки, а то и дольше. Хотя она прекрасно понимала, что ничего у нее не выйдет. Точно такие же мысли посещали ее и после отставки, однако отоспаться «от пуза» у нее тогда так и не получилось. Глубоко въевшиеся привычки не позволяли ей просто так валяться без дела в постели и требовали встать и чем-нибудь заняться. Скука оказалась для бывшей Верховной Жрицы куда страшнее изматывающей усталости.

     В тот, последний вечер ее почтила своим визитом Собати, так и не сумевшая вынести за скобки старую дружбу, отречься от прежних отношений в угоду сиюминутной конъюнктуре. Точно так же когда-то и сама Дэлери не смогла остаться равнодушной к судьбе низложенного Бекташа Руорна. Даже высшие Служители Сиарны, несмотря на внешнюю холодность и маниакальную рациональность, где-то глубоко внутри все еще сохраняли остатки человечности, не позволявшей им окончательно превратиться в живые машины.

     – Вы уже решили, куда направитесь? – Сестра Джейх подняла перед собой бокал, глядя сквозь покачивающийся янтарный напиток на заходящее за окном солнце.

     Собати бы никогда не сказала этого вслух, но она всегда испытывала что-то вроде зависти от того, что ее лучшая подруга способна черпать наслаждение в таких вещах, как хорошее вино, стильный интерьер или же власть над мужскими мечтами и грезами. Ее собственной главной жизненной ценностью всегда был Порядок, который она во всей мыслимой энергией насаждала повсюду вокруг себя. И она, действительно, испытывала почти сексуальное удовлетворение от вида аккуратно расставленных стульев в столовой или от стройных колонок цифр в бухгалтерских отчетах.

     С другой стороны, Дэлери, будучи поставленной на регулирование хозяйственной деятельности Дворца со всеми его тоннами, метрами и киловатт-часами, уже на вторые сутки гарантировано сошла бы с ума, а Собати чувствовала себя среди бесконечных потоков такого рода информации как рыба в воде.

     Каждому свое, как говорится, но все же немного досадно, что там, где другой человек наслаждается изысканный букетом вкуса и аромата, ты видишь только обжигающую дрянь, а любого мужчину воспринимаешь как потенциального похотливого кобеля.

     – Иногда не так важно то, куда, как то, откуда ты бежишь, – подняла Дэлери в ответ свой бокал. Она переправила на «Турин» всю свою обширную коллекцию напитков, оставив всего одну бутылку как раз для этого вечера. – Мне хочется на какое-то время погрузиться в пустоту, в тишину, чтобы никто ежеминутно не закачивал мне в голову декалитры информации, мнений и слухов. Быть может тогда я смогу, наконец, расслышать свой внутренний голос и понять, к чему он меня призывает. В здешнем гвалте у него нет ни единого шанса до меня докричаться. Вот тогда и решим.

     – Вы не боитесь, что за двумя столь высокопоставленными в прошлом персонами могут охотиться представители противоположного лагеря? За вас можно потребовать немалый выкуп. Как-никак, а вы с Шимом все же храните в своих головах немало секретов.

     – Ситуация сегодня меняется столь стремительно, что все известные нам тайны безнадежно устарели еще неделю назад. Ну а выкуп, – Дэлери сделала глоток и некоторое время наслаждалась напитком, прикрыв глаза. – Если честно, то я даже предположить не могу, к кому с соответствующими требованиями можно было бы обратиться. Кому мы нужны? Некоторые, скорее, согласятся немного доплатить за возможность не лицезреть наших унылых физиономий без необходимости. Мы – отработанный материал, и наша ценность со всех точек зрения стремится в данный момент к нулю.

     – Но отдельным-то конкретным людям ваши судьбы все же небезразличны! – Собати позволила себе редкое проявление эмоций, поставив пустой бокал на столик с чуть более громким стуком, чем обычно. – Если вам на самих себя наплевать, то это еще не значит, что и все прочие думают точно так же!

     – Извини, – глухо отозвалась Дэлери из глубин своего кресла после довольно продолжительной паузы, – я не хотела никого обидеть, но внешние обстоятельства иногда просто разбивают старый привычный мир как хрустальную вазу. И при всем желании нам не собрать ее вновь из россыпи осколков. Любые перемены для кого-то – боль, а для кого-то – возможности. Если не хочешь лишних страданий, то не цепляйся за прошлое, оставь его позади и двигайся дальше. Лидер забега никогда не оглядывается, чтобы посмотреть, как там его конкуренты, иначе он потеряет темп или даже споткнется. Мы с Шимом – старый ржавый якорь, который будет тебя только тормозить, забудь о нас, смотри только вперед и будь счастлива.

     – Горазда же ты красочные речи сочинять! – фыркнула Собати. – Но я-то – не толпа, на меня твои витиеватые словеса не действуют. Ты же прекрасно знаешь, что я ни за что не отрекусь и, что бы ни случилось, всегда приду на помощь, только позови.

     – Спасибо, Соби, – кивнула Жрица. – Если честно, то я очень надеялась, что ты это скажешь. А с учетом того, как давно и хорошо мы друг друга знаем, мне и звать-то не придется. Ты сама все прекрасно поймешь, когда придет время.

     Сестра Джейх про себя отметила, что Дэлери употребила именно слово «когда», а не «если», но предпочла промолчать. Она не хотела лезть к подруге в душу с лишними расспросами.

     – И вы с ним ни на секунду не пожалели о принятом решении?

     – Потерявши голову, по волосам не плачут, – Дэлери безразлично пожала плечами. – Единственное, о чем я все же сожалею, так это о том, что не могу забрать с собой на борт это кресло, – она ласково провела пальцами по массивному подлокотнику. – На «Турине» слишком узкие коридоры, и оно в них не пролезает.

     Отлет прошел буднично и неприметно. На летном поле не выстраивался почетный караул, перед ними не расстилали ковровых дорожек, даже просто проводить мятежную парочку никто не пришел.

     Такая обстановка чем-то напоминала времена, когда Жрицы Сиарны инкогнито отправлялись на планеты Конфедерации и Республики, неся несчастным безбожникам свет их Госпожи. Они поднимались на борт обычных рейсовых транспортов с минимумом багажа, в простой повседневной одежде, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания.

     Но они, по крайней мере, знали, на что и ради какой цели идут. За своей спиной они чувствовали поддержку других Сестер и самой Сиарны, чья сила струилась по их венам. Они выступали в роли наконечника копья, которое держала могучая и уверенная рука. Одинокие Жрицы улетали в неизвестность, храня в сердце нерушимую веру в правильность того, что они делают, и, если понадобится, были готовы отдать жизнь за торжество своих идеалов.

     Дэлери же сейчас не испытывала в душе ничего, кроме усталой опустошенности. В отличие от своих бывших соратниц, которых она же сама и благословляла на миссионерские подвиги, она сейчас, напротив, бежала от того, что ей казалось глубоко и невыносимо неправильным, признавая тем самым свое поражение. А капитуляция вряд ли способна воодушевить кого-либо на великие свершения.

     Так что наконечником копья Виан себя сейчас точно не ощущала. Скорее уж обычной уставшей, растерянной и немного испуганной женщиной.

     Поскольку специальных прощальных церемоний не предполагалось, то Шимаэл, взбежав по трапу, сразу же активировал закрытие и герметизацию всех люков. Лязг медленно втягиваемой погрузочной аппарели почему-то напомнил Дэлери позвякивание лопат похоронной команды, а щелчки срабатывающих замков – стук комьев земли по крышке гроба. Последний лучик бледного рассветного солнца съежился и угас, перерезанный закрывшейся дверью трюма, точно пуповина, связывавшая их с прошлой жизнью. Отныне они двое были предоставлены сами себе и могли рассчитывать только на собственные силы.

     Осторожно обходя штабеля контейнеров и перешагивая через крепежные растяжки, Дэлери направилась к трапу, ведущему в жилые каюты и на мостик. Примерно половину трюма занимал небольшой шаттл, позволявший осуществлять высадку на планеты, не спуская с орбиты основной транспорт, а почти все остальное пространство было отдано под набранные ими с собой припасы и различное оборудование.

     Основная масса контейнеров находилась в ведении Шимаэла, и Виан даже не спрашивала его, что именно в них содержится. В конце концов, если отправляешься в Неизведанное, то внезапно понадобиться может все, что угодно. Лучше уж взять с запасом, чем после горько сожалеть.

     Дэлери крайне редко доводилось покидать Клиссу, в отличие от Жриц и Советников рангом пониже, которым, исполняя ее указания, приходилось мотаться по всей галактике, точно рабочим муравьям, направляемым волей их королевы. А вот поводов самой Верховной Жрице куда-то отправиться находилось крайне мало. События, требующие обязательного личного присутствия чиновника высшего ранга, случаются не так уж и часто.

     И в ходе всех своих предыдущих вояжей она весь полет находилась в роскошном салоне правительственного челнока, полностью изолированного не только от любых досадных шумов или вибраций, но и от всего, что происходило в это время за бортом или на мостике. Как в лифте – двери закрылись, двери открылись – и ты уже ступаешь на поверхность другой планеты.

     «Турин» подобных сибаритских излишеств не предлагал, но, взамен, его пассажиры имели возможность постоять на мостике рядом с капитаном. Для Дэлери подобный аттракцион был в диковинку, и она не могла упустить шанса понаблюдать за работой, возможно, лучшего пилота вселенной.

     В данный момент Шимаэл проводил финальную инспекцию систем корабля, по ходу проверки докладывая результаты диспетчеру космопорта. Теперь Дэлери догадывалась, почему корабли даже после того, как все пассажиры заняли свои места, и люки закрыты, еще долго стоят неподвижно, размеренно гудя запущенными двигателями и не двигаясь с места. Сложная техника требовала к себе внимания и уважения, а потому спешка тут была неуместна.

     Жрица, стараясь не шуметь, тихонько присела на соседнее кресло, прислушиваясь к их перекличке. Большая часть слов и терминов звучала для нее полнейшей абракадаброй, но услышав фразу «взлет разрешаю», она сообразила, что все подготовительные процедуры завершены, и пришло время стартовать.

     – Ну что, Виан, готова? – подтвердил Шимаэл ее догадку.

     – Честно говоря, нет, – невесело усмехнулась она, – но бесконечная неопределенность еще хуже.

     – Я понял. Тогда пристегнись.

     Вопреки ее дилетантским ожиданиям, Шимаэл не стал хвататься руками за штурвал и энергично тянуть его на себя, а всего лишь коснулся пары кнопок на панели. И даже моторы не взревели с натужной мощью, выдавая свою работу только чуть усилившейся вибрацией пола под ногами. Кресло мягко качнулось, и горизонт за иллюминатором ухнул вниз, когда «Турин» плавно взмыл в небо. Причем Шимаэл даже взгляда за окно не бросил, всецело сосредоточившись на показаниях приборов и табло.

     – Честно говоря, я раньше представляла себе работу пилота несколько иначе, – призналась Дэлери.

     – То есть?

     – Больше напряжения, больше брутальности, больше романтики! – Жрица пожала плечами. – Свист рассекаемого воздуха, побелевшие костяшки сжимающих рычаги пальцев, проступившие на висках вены, капли пота…

     – Ах, это! – рассмеялся Шимаэл, – Ну, прости, что разочаровал! Со штатными режимами автоматика и без моей помощи прекрасно справляется. А вот случись какая критическая ситуация, так все вам будет, не извольте беспокоиться.

     – Что ж, будем надеяться, что до такого у нас дело не дойдет.

     – Это уж зависит от того, что мы намерены делать дальше, – пилот повернулся к Дэлери, – у тебя уже заготовлен какой-нибудь план?

     – Я как-то наивно полагала, что планирование полета – твоя прерогатива, – удивилась та. – В астронавигации я полный профан.

     – Ну, насчет самого ближайшего будущего у меня кой-какие соображения имеются, – согласился Шимаэл. – Даже сейчас в глубинах галактики еще можно отыскать укромные уголки, куда пока не добралась религиозная экспансия. Но что дальше? Затаиться и сидеть тихо, медленно старея и наблюдая за тем, как рушится привычный мир? Я почему-то сомневаюсь, что тебе по душе такая перспектива, пассивное бездействие всегда вам претило. Рано или поздно, но ты обязательно попытаетесь что-нибудь предпринять. Но что?

     – Для начала мне не помешало бы немного собраться с мыслями, – хмыкнула Жрица, наблюдая за тем, как голубое небо постепенно темнеет, и из сгущающейся черноты надвигающегося космоса начинают проступать звезды.

     – Я не поднимал этот вопрос раньше, опасаясь чутких ушей и не в меру длинных языков, но сейчас мы, наконец, можем поговорить откровенно. Слишком уж много у меня вопросов накопилось.

     – Честно говоря, я не привыкла изливать другим людям свою душу. Опыта маловато.

     – Я знаю, что ты пыталась покончить с собой, но в последний миг Лайсиндор тебя спас, – Шимаэл решил перепрыгнуть через, возможно, самый болезненный эпизод, чтобы двинуться дальше уже без оглядки на него, – но что заставляет твое сердце все еще биться сейчас, когда вся прежняя жизнь отброшена прочь, когда ты сама для себя уже решила, что все кончено?

     В наступившей тишине стали слышны звуки работающей в недрах корабля машинерии. А короткие реплики диспетчера разрывали ее наподобие хриплого вороньего карканья. Шимаэл молча ждал.

     – Жажда мести, – вздохнула Дэлери и вскинула руки, массируя гудящие виски. – Я отдала служению Сиарне всю свою жизнь, но потом она меня предала, и теперь я мечтаю ее уничтожить.

     – Как Локано?

     – Что?.. – Жрица вскинула голову, но запнулась, задумавшись над вопросом пилота. – Да, что-то общее между нами, несомненно, есть. Но Иваром все же двигали сиюминутные эмоции, тогда как во мне бушует давно вызревавший протест против того, во что она превратила мою… нашу мечту.

     – Если ты видела, что все заворачивает куда-то не туда, то почему молчала? Почему избрала столь демонстративный способ выразить свое несогласие? Разве не было другого варианта? Что мешало решить все полюбовно?

     – Ты застал лишь финальный акт драмы, пререкались мы с Сиарной уже давно. Но когда я увидела, какого монстра она сделала из моей Сью, все переговоры закончились, и я восстала. Хотя со стороны, возможно, мой демарш и выглядел внезапным взбрыком, – Дэлери покосилась на пилота. – Ты ведь и сам принимал решение об отставке тоже не с бухты-барахты, не так ли?

     – Мне-то было проще, мне уже неоднократно доводилось радикально перестраивать всю свою жизнь, так что я привычный. Но ведь ты одним махом перечеркнула шестьсот предыдущих лет! Пустила под нож все свое нарабатывавшееся веками влияние, весь авторитет… власть, в конце концов! – Шимаэл затряс головой. – И все ради одного-единственного эффектного жеста?!

     – Власть, влияние… все высоты, которых я достигла, являлись ничем другим, как отражением и продолжением могущества моей Госпожи. Я сияла исключительно ее отраженным светом. Однако в последнее время в нем стало слишком много злобы и агрессии, чтобы я могла и дальше закрывать на это глаза.

     – Вообще-то ты и сама особо покладистым характером никогда не отличалась.

     – Не стану спорить, – кивнула Жрица, – многие полагали меня злобной и мстительной стервой, против чего я не особо возражала. В конце концов, невозможно нравиться абсолютно всем, и в таких случаях страх вполне успешно заменяет уважение. Но я не была кровожадной, творя насилие над всеми, кто мне не приглянулся. И у меня никогда бы не поднялась рука пытать ребенка на глазах у отца только затем, чтобы склонить его на свою сторону. Такой «свет» я отражать не желаю!

     – И теперь ты жаждете поквитаться с Сиарной за предательство прежних идеалов?

     – Возможно. А ты? – Дэлери испытующе посмотрела на пилота. – Какие мотивы двигали тобой, когда ты просил ее об отставке? С чего вдруг решил пуститься в бега? В чрезмерной мстительности тебя заподозрить сложно, тогда почему?

     – Видимо, потому, что я уже вдоволь наигрался в «войнушку». Я еще могу понять, когда приходится брать в руки оружие и убивать, защищая свою жизнь и свои ценности. Но вот вести в бой армады ради того, чтобы насильно навязывать собственные взгляды на мир другим людям – увольте, – Шимаэл рассеянно ткнул пару кнопок на панели управления. – Я до последнего надеялся, что Брат и Сестра сумеют договориться полюбовно, но, увы, моим надеждам сбыться было не суждено.

     – Только не говори мне, что ты, разочаровавшись, сдался и покорно задрал лапки! – фыркнула Жрица. – Не из такого теста ты слеплен! Давай, колись, что задумал-то?

     – Что, теперь твоя очередь тайники моей души потрошить, да?

     – Если мы намерены действовать совместно, как единое целое, то между нами должна быть полная и абсолютная открытость. Никаких тайн, секретов или задних мыслей, – она рубанула воздух рукой, – иначе у нас ничего не выйдет. Или мы с тобой – сплоченная и совершенная команда, или два неудачника на заслуженном отдыхе. Я свой ход сделала, теперь, действительно, твоя очередь.

     – Как единое целое, говорите… – покосился на женщину Шимаэл, в глазах которого играли озорные искорки.

     В ответ Дэлери только закатила глаза к потолку в поддельном страдании.

     – Ну почему одна-единственная шальная мысль, залетевшая к мужику в голову, способна мгновенно превратить его в безусого пубертатного юнца?! В конце концов, кровати на «Турине» достаточно широки, а свободного времени у нас в избытке, но давай не будем отвлекаться, а?

     – Помилуй! У меня и в мыслях ничего подобного не было! – деланно возмутился Шимаэл, округлив глаза.

     – Охотно верю, – Жрица безнадежно махнула рукой и откинулась в кресле, чувствуя, как из нее уходит недавняя напряженность. Короткая шутливая перепалка помогла им обоим сбросить с себя груз тревоги и волнений последних дней и растопить последние остававшиеся в их отношениях настороженные льдинки. – Ну и?

     – Если я выложу тебе все как есть, то ты и впрямь сочтешь, что я впал в детство. Еще, чего прочего, за борт ссадишь от греха подальше.

     – Ну да, конечно! А рулить кто будет? Рассказывай уж, отступать поздно.

     – Мне все не дает покоя история о том, как один человек сумел переломить ход прошлой Гражданской войны и вынудил противоборствующие стороны сесть за стол переговоров, – Шимаэл в отчаянии всплеснул руками. – Я прекрасно понимаю, что в ней куда больше от легенды, нежели от реальных обстоятельств, но все же! Если есть хотя бы призрачная возможность предотвратить надвигающийся Армагеддон, то мы просто обязаны ее использовать! Всего один точный укол, нанесенный в нужное время и в нужном месте, способен спасти миллионы, а то и миллиарды жизней! Я даже спать нормально не могу, постоянно думая о том, что у меня есть такой шанс, и я могу его упустить!

     – Хм, – Дэлери задумчиво подперла рукой подбородок. – Как по мне, так вполне достойная взрослого и зрелого мужчины мечта. Что именно тебя в ней не устраивает?

     – Ее абсолютная оторванность от реальности. Она совершенно безнадежна! У меня нет ни единой мысли по поводу того, как подступиться к решению этой задачи.

     – Не торопи события, такие вещи с наскока не делаются. Тут надо хорошенько все обмозговать, осмыслить, а для этого нам для начала неплохо бы найти укромный уголок, где нас никто не побеспокоит. И там, совместно… как единое целое, мы, уверена, что-нибудь да придумаем.

     – Укромное местечко я найду, не извольте беспокоиться, – воодушевленный Шимаэл встряхнулся и подался вперед, его пальцы заплясали по панели управления, – но мне упорно не дает покоя еще один момент.

     – Что там еще?

     – Я при всем желании не могу себе представить, что Сиарна не догадывалась о тех чувствах, что мы испытываем, не предполагала, какие мысли приходят нам в голову. Даже лишенные былых возможностей и отрезанные от сколь-либо серьезных ресурсов, мы все еще можем представлять для нее угрозу, – Шимаэл покосился на Жрицу. – Так почему же она нас не остановила? Почему отпустила, даже зная, что мы наверняка вернемся, и отнюдь не с дружественным визитом? Как она могла нас отпустить, подвергнув возможному риску свои планы?!

     – Признаюсь, меня и саму этот вопрос изрядно озадачивает, – Дэлери отвернулась к иллюминатору, завороженная бездонной чернотой космоса, недоступной для наземного наблюдателя.

     До недавнего времени она полагала, что вокруг Клиссы, да и вокруг любой другой планеты постоянно толкутся сонмы кораблей, заходящих на посадку или, напротив, отправляющихся в дальний путь. Перед ее мысленным взором стояли картинки из рекламных проспектов, где транспортные шаттлы буквально гроздьями навивались на невидимые нити орбит. Увидеть вокруг себя безжизненную пустоту было для нее несколько неожиданно. Ее так и подмывало спросить: «а где все?», но Дэлери привыкла все же сперва хоть немного думать и только потом открывать рот.

     Довольно скоро она сообразила, что в сравнении с космическими масштабами и расстояниями любой корабль будет казаться ничтожной пылинкой, и даже сотни огромных транспортов и боевых крейсеров окажутся абсолютно неразличимы. Что ж, пусть это послужит еще одним напоминанием о том, насколько мал человек, и насколько жалки его потуги изображать из себя властелина вселенной.

     – Ты же знаешь, что где-то в глубине Анрайса таится Бекташ Руорн? – заговорила она негромко и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Точно так же и в душе Сиарны скрывается крохотная частичка человека. Именно она уравновешивает ее самодурские замашки и удерживает от совсем уж откровенного насилия. Я чувствую это! В ее речах, в ее поступках, в ее метаниях между светом и тьмой. Я буквально вижу ту боль, что она испытывает, сражаясь сама с собой!

     – Думаете, у нас есть шанс достучаться до ее человеческого начала и как-то ее образумить?

     – Вот уж вряд ли! Следует радоваться уже тому, что нам позволили спокойно улететь! Но рассчитывать на большее я бы не стала.

     – Не торопи события, – Шимаэл обежал взглядом экраны мониторов. – Мы все еще в пределах ее досягаемости. Вот уйдем с низкой орбиты ­– тогда и вздохнем более-менее спокойно.

     – Еще долго?

     – Не могу сказать. Мы теперь выступаем на общих основаниях, и без разрешения диспетчера даже в туалет сходить не можем.

     – Все настолько строго?!

     – Эм-м-м, нет, конечно, – Шимаэл не выдержал и рассмеялся. – Это я так, для большей образности. У себя на борту мы можем творить все, что заблагорассудится. Но вот спрыгнуть с орбиты без разрешения – увы. Сразу же попадем в черный список, и все – пиши пропало. Нас загребут в первом же порту.

     – Как же все усложняется, когда ты – обычный человек! – вздохнула Дэлери.

     Диспетчерская выдала очередной набор инструкций, больше напоминавший отрыжку хорошо отобедавшего человека, и Шимаэл довольно потер руки.

     – Нам дали разрешение на отлет, – он обернулся к Жрице. – Ну что, готова бросить вызов зарвавшимся богам?

      Сегодня Аудиенция не заладилась с самого начала.

     Несмотря на то, что все отчеты и рапорты выглядели вполне оптимистично, Сиарна постоянно оставалась чем-то недовольна, раздражаясь по любому, даже самому несущественному поводу. В конце концов Собати окончательно перестала понимать, что именно от нее требуется, и в чем именно она провинилась, послушно кивая в ответ на окрики Наместницы.

     Впрочем, очень скоро причина скверного настроения Госпожи прояснилась.

     В зал почти вбежала Сьюзен и, опустившись на колено позади Верховной Жрицы, кратко доложила:

     – Транспортный корабль «Турин» покинул орбиту Клиссы. Конечный пункт следования неизвестен.

     Некоторое время под сводами царила немного испуганная тишина, но потом Сиарна нарушила затянувшееся молчание.

     – Слабые, жалкие человечки! – трескуче рассмеялась она. – Бегущие с поля битвы, поскольку неспособны своим скудным разумом объять мое грядущее величие! В миг нашей славы, в тот самый момент, когда до нашей полной и окончательной победы оставался всего один шаг, они проявили презренное малодушие, предпочтя торжеству триумфа позор забвения.

     На какой-то миг Собати показалось, что своей бравадой Сиарна пытается скрыть раздражение и досаду. Не исключено, что она до самого последнего момента не верила, что два отставника и впрямь решатся покинуть планету, порвав все прежние связи и начав заново с чистого листа. Быть может, она втайне надеялась, что отступники раскаются и вернутся, испросив прощения за свою вспыльчивость, но не сложилось. И теперь богиня определенно была разочарована, хотя и старалась не подавать вида.

     – Что ж, тем лучше! – продолжала Первая Наместница. – То, что на первый взгляд кажется болезненной потерей, в действительности только делает нас сильней. Ветер перемен безжалостно выметает из наших рядов всех, кто не готов лицом к лицу встретиться с грядущими трудностями. Мы же, очистившись от тех, кто слаб, встретим будущее с высоко поднятой головой, без страха и сомнений. В критическую минуту любые сомнения недопустимы!

     – Следует ли мне отозвать специалистов, осуществлявших слежку за позорно бежавшими ренегатами, Госпожа? – осведомилась Сьюзен, демонстративно задав свой вопрос через голову Верховной Жрицы.

     – Не торопитесь, Сестра Свирко, – Наместница отрицательно качнула головой. – Все еще остается небольшая вероятность, что они не сдались, а всего лишь отступили.

     – Но какую опасность могут представлять для нас трусливо бежавшие дезертиры?! Все, на что они способны – прятаться по темным углам, испуганно вздрагивая при каждом подозрительном шорохе!

     – Попридержи язык, Сью! – огрызнулась, не оборачиваясь, Собати. – Не тебе обвинять Виан и Шимаэла в трусости!

     – Так и не вам затыкать мне рот, когда я держу ответ перед моей Госпожой! – парировала девочка. В последнее время, пользуясь особым расположением их повелительницы, она вела себя все более дерзко, нередко бросая вызов даже самым высшим иерархам.

     Собати уже набрала в грудь побольше воздуха, готовя достойный ответ, но их перепалку оборвала Сиарна, не желавшая выслушивать пререкания своих подчиненных.

     – Сестра Джейх права, – решительно заявила она. – Я не исключаю варианта, когда они надумают вернуться, и отнюдь не ради покаяния.

     – Но что могут противопоставить два вышедших в тираж чиновника нашей несокрушимой мощи?!

     – Чем раньше мы это выясним, тем лучше, – Наместница подняла руку и погрозила Сьюзен, пару раз качнув указательным пальцем. – Не стоит недооценивать хитрость и изобретательность этой мятежной парочки. В безумии отчаяния они могут решиться на самые неожиданные ходы, а потому ни на секунду не сводите с них глаз, Сестра Свирко! Это – ваша основная задача на данный момент.

     – Слушаюсь, моя Госпожа! – Сьюзен склонилась в глубоком поклоне, сообразив наконец, что сегодня она явно хватила через край. – Маяк на борту «Турина» был успешно активирован, и очень скоро мы выясним, куда именно они направились. Им от нас не укрыться!

     – Не будьте так самоуверенны, Сестра! – палец Наместницы предостерегающе застыл в воздухе. – Никогда не полагайте противника глупее себя, если не хотите столкнуться с неприятными сюрпризами.

     – Для Шимаэла найти и деактивировать маяк – задача на один зубок, – проворчала Собати. – Он же бывший контрабандист, не одну собаку съел на таких вещах.

     – Именно поэтому все ваши специалисты, Сестра Свирко, – кивнула Сиарна, – должны продолжать слежение за беглецами с удвоенным тщанием, не упуская ни одной мелочи, ни одного подозрительного шороха. Вам все понятно?

     – Да, Госпожа! – Сью почти уткнулась лбом в пол, радуясь уже тому, что сегодня выволочка получилась чисто словесной, без применения более болезненных воспитательных мер.

     Она уже который раз убеждалась, что задирать зубров дворцовых интриг – крайне неудачная и опасная затея, только лишних врагов себе наживешь, но снова не смогла удержать себя в руках. Ее опять едва не сгубила излишняя самоуверенность, помноженная на юношескую нетерпеливость. Ведь успех казался так близок, только руку протяни…

     – Остальные подразделения продолжают подготовку в прежнем режиме, – продолжала богиня, – и я рассчитываю, что последние кадровые перестановки никоим образом не скажутся на их эффективности. Всем все ясно?

     – Да, Госпожа! – хором ответствовали присутствующие Служители.

     – Аудиенция окончена.

     Первая Наместница вздрогнула и закашлялась, выйдя из транса, и из боковых дверей к ней на помощь устремились послушницы, всегда готовые подхватить обессиленную Жрицу.

     Собати поднялась на ноги и развернулась к выходу, на мгновение встретившись взглядом с Сьюзен, в глазах которой она прочитала совсем не детскую решимость в следующий раз непременно взять реванш.

     * * *

     Ранее Наместник всегда заранее извещал Калима о том, что Владыка Тьмы желает с ним побеседовать, и тот имел возможность хоть как-то подготовиться к визиту – наполнить бокальчик, заготовить свежие колкости…

     Но сегодня о появлении гостей ему сообщил влетевший в гостиную секретарь, который ошарашил Сейдурана сообщением, что только что к воротам прибыл кортеж Наместника, и Альберт уже шагает по вымощенной камнем садовой дорожке.

     Впрочем, наполнить бокальчик Калим все-таки успел. Все последние дни погода откровенно капризничала, нещадно трепля гривы пальм на берегу и швыряя в оконные стекла пригоршни крупных дождевых капель. Волей-неволей пришлось перемеситься в гостиную, где потрескивающий камин помогал заглушить ворчание бушующей снаружи неласковой стихии. На склоне лет глубокое уютное кресло и теплый плед, дополненные капелькой отличного бренди воспринимались почти как рай обетованный, и любое вторжение в домашнюю идиллию вызывало вполне объяснимое раздражение. Даже богам стоило бы проявлять больше уважения к почтенной старости.

     Меранин ввалился в гостиную, сопровождаемый вихрем холодного воздуха и запахами дождя. Он тяжело дышал, и по его щекам катились крупные капли пота. Калим еще никогда не видел его в таком взбудораженном состоянии, все же чиновники столь высокого ранга обычно стараются сохранять презентабельный вид даже в самых суматошных ситуациях. Судя по всему, сегодня Наместника выгнало на улицу что-то совсем уж экстраординарное.

     – Что стряслось, Альберт? – Калим испытывал даже некоторое беспокойство. – Что за срочность?

     – Привет, – тот болезненно поморщился и лихорадочно зашарил взглядом по сторонам в поисках, куда бы присесть и рухнул на диван. – Командование желает… поговорить… прямо сей…

     Все его тело передернуло судорогой, и почти сразу же Альберт заговорил снова, но уже другим, более глубоким голосом, который умудрялся вызывать гулкое эхо даже в стенах небольшой гостиной.

     – Сиарна произвела радикальные перестановки в высших эшелонах своей Канцелярии! Почти вся старая гвардия отправлена в отставку, и сейчас вся ее Священная Империя полным ходом готовится к войне!

     – Рад вас видеть, Ваше Темнейшество! – Калим откровенно дерзил своему непростому гостю, но его бесцеремонность просто вывела старика из себя. – Как ваше здоровье? Как семья, как дети?

     Огонь в камине испуганно затрепетал и погас, уступив заполонившему комнату мраку, а пустой стакан задребезжал и заелозил по подносу от прокатившейся по дому короткой дрожи. Боги крайне не любят, когда смертные осмеливаются над ними подшучивать. Обычно после подобных проявлений неуместного остроумия эти смертные весьма быстро превращаются в просто мертвых.

     Но Анрайс все же сдержался.

     – Прошу меня извинить, – более того, он даже снизошел до извинений! – но события набрали такой темп, что любое промедление может оказаться роковым. Война уже на нашем пороге, и время возможных компромиссов или нерешительных полумер безвозвратно ушло. Пора определяться.

     – Все-таки война? – Калим печально вздохнул. – И что вам неймется? Вы же всю галактику разнесете по кирпичику! Превратите десятки некогда цветущих планет в выжженные пустыни!

     – Ради приготовления главного блюда дров жалеть не стоит, не так ли? – Наместник небрежно махнул рукой, и в камине вновь вспыхнуло пламя.

     – Для вас с Сиарной люди – всего лишь дрова?! Топливо, подпитывающее огонь вашего божественного тщеславия?!

     – В вашей власти избавить их от этой скорбной участи, изменить их судьбу!

     – Иногда наша судьба – это то, что мы сами заслужили, – Калим умолк, прислушиваясь к пробивающемуся сквозь шум дождя далекому гулу очередного взлетающего корабля, – и она не отступится от нас, пока мы сполна не искупим все прошлые ошибки.

     – Но цена вовсе не обязана быть настолько высокой! Я бы предпочел решить вопрос одним молниеносным и милосердным ударом, нежели растягивать сомнительное удовольствие на долгие годы кровопролития и страданий. Если у вас есть, что положить на чашу весов, чтобы склонить их в нашу пользу, то не берите грех на душу – скажите!

     – Забавно… Все перевернулось с ног на голову! Богиня Света ведет свое воинство в бой под знаменами мести и гнева, в то время как паства Повелителя Тлена обуяна обезоруживающим раскаянием, а сам он рассуждает о милосердии. Куда катится мир?!

     – А что поделать? Моя сестра не оставила мне выбора! Она настолько хорошо освоилась с темной стороной своей сущности, что фактически сделала меня безоружным! Насилие, жестокость, страх и боль – теперь едва ли не основные инструменты ее арсенала, и мне ничего не остается, как подбирать с пола отброшенные ею за ненадобностью милосердие и сострадание. А с таким вооружением много не навоюешь.

     – «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю», разве нет? Немного смирения – и галактика сама падет к вашим ногам. Со временем.

     – Возможно. Когда от человеческой цивилизации останется лишь пепел, – Наместник тряхнул головой. – Ну почему, почему вы так упорно отказываетесь поделиться имеющимися у вас сведениями?! Что заставляет вас делать из нее такую сокровенную тайну?! Неужели она стоит дороже миллиардов человеческих жизней и десятков выжженных планет?!

     – А с чего вы, вообще, взяли, будто у меня такая тайна есть? – покосился Калим на собеседника. – Мне кажется, я ни разу не давал вам оснований для подобных подозрений.

     – Да вся ваша жизнь, если разобраться, буквально кричит о том, что вы владеете некоей информацией, которая, с одной стороны, помогла вам верно оценить угрозу, которую несла экспансия Клиссы, и организовать ей эффективное противодействие, но, с другой, она же является и вашим главным страхом, старательно скрываемым от окружающих. Я наблюдал за вами достаточно долго, через глаза и воспоминания очень многих людей, и сейчас у меня не осталось в этом ни малейших сомнений.

     Сейдуран внимательнее всмотрелся в давно и хорошо знакомое лицо Меранина, тем более, что в ранге Наместника Альберт перестал стареть, в отличие от него самого. Однако ему так и не удалось ничего разглядеть сквозь безжизненную маску, губами которой сейчас управлял Анрайс. Могущественный бог демонстрировал на удивление хорошее знание человеческой психологии, хотя, если верно его утверждение, что он мог смотреть на мир глазами многих других людей, то… В конце концов, где-то глубоко внутри него таилось и то, что осталось от Советника Руорна, а уж он-то уж точно дураком не был.

     – Даже если предположить, что вы правы, – Калим поднял вверх сухой желтоватый палец, подчеркивая, что все его слова – не более, чем занятная гипотеза, – то почему вы так уверены, что секреты выжившего из ума старика хоть чем-то вам помогут?

     – Однажды они уже помогли вам в противостоянии с моей сестренкой, грех ими не воспользоваться и в этот раз!

     – А вам не приходило в голову, что та карта уже разыграна, и теперь от нее более нет никакого проку? Сувенир, да и только.

     – Почему же тогда вы так рьяно за него цепляетесь, оберегая как зеницу ока?!

     – То, что для одного – безделушка, для кого-то может представлять немалую ценность. И мало кто захочет делиться с посторонними своими сокровенными сожалениями и разочарованиями, хотя им, скорее всего, глубоко наплевать на его старую боль, – Калим снова отвернулся к окну, по которому ползли змеящиеся струйки воды. – Сейчас я больше всего мечтаю об одном – чтобы меня оставили в покое. Неужели это настолько сложно?!

     – Я уйду, но неумолимый рок вас все равно настигнет. Не надо думать, что здесь, на задворках космоса, вы сумеете избежать печальной судьбы, что ждет все покоренные моей сестренкой миры и народы. Ее возмездия не избежит никто.

     – Будем надеяться, что я до того мрачного времени не доживу, мне все же недолго осталось.

     – Так присягните мне, и вы сможете жить вечно! – кулак Меранина ударил по подлокотнику, и от его удара вздрогнул весь дом. – Я избавлю вас от болезней, ну а после победы над Сиарной у вас не останется поводов для сожалений. Почему вы не хотите помочь и себе и всему миру?!

     – Бессмертие – глупость! Если у человека будет возможность безнаказанно обнулить прошлые грехи, то что удержит его от совершения новых? – Калим помотал головой. – Нет уж, увольте! Смерть – самый главный экзамен, пересдать который невозможно, а я бы хотел получить свою заслуженную пятерку. Так что дайте мне тихо и спокойно умереть, а?

     – Но тогда мне даже поговорить по душам будет не с кем! – возмутился Анрайс и тоже отвернулся к окну, глядя на хлещущие по балконным перилам ливневые заряды. – А страшнее пытки одиночеством может быть только пытка ежедневным общением с окружающими тебя посредственностями.

     Повисло тягостное молчание, и в тишине стал слышен раскатистый рокот двигателей еще одного тяжелого боевого крейсера, стартующего с дальнего берега залива…

      В конце концов очередь дошла и до Лайса, которого, наконец, призвали на военную службу.

     Уже которую неделю весь Дворец гудел как потревоженный улей, подпитываемый новостями о развертывании все новых и новых эскадр, готовящихся дать последний решительный бой силам Тьмы. Людей переполнял энтузиазм, на всех углах только и обсуждали, что грядущую битву. Мало кому выпадает столь уникальный шанс оказаться свидетелем событий, определяющих дальнейшую судьбу всей галактики, и только избранным доводится самим принять непосредственное участие в поистине судьбоносных событиях.

     Лайс вполне обоснованно полагал, что он, чудом выживший в самом эпицентре устроенной Республикой бомбардировки и потерявший немало друзей, имел абсолютно заслуженное право на справедливую месть. Он, как и многие другие, всей душой жаждал послужить Сиарне, сражаясь в первых рядах ее самых верных воинов.

     Но время шло, его более старших коллег одного за другим вызывали в части на переподготовку и тренировки, а он все продолжал просиживать штаны в окружении статистических отчетов, всерьез опасаясь, что его так и оставят в тылу разгребать бесконечные колонки цифр.

     Но беспокоился Лайс напрасно. В конце концов и он получил свой долгожданный вызов в учебно-тренировочный центр.

     В рамках переподготовки всех новобранцев прогоняли через ряд испытаний и тестов, чтобы понять, с чем именно человек справляется лучше всего, и на какое направление его определить. Поскольку все испытуемые являлись Служителями Сиарны, то для полноценной проверки их способностей им давали совершенно запредельные нагрузки, которые никогда бы не смог вынести обычный смертный.

     Изнурительные физические тренировки, работа на стрельбище, когда от сотен и тысяч выстрелов из различного оружия немели руки и отключался слух, управление самыми разнообразными видами транспорта и техники, занятия по планированию и тактике. К исходу дня даже бывалые Советники буквально валились с ног от изнеможения, а уже с рассветом они вновь отправлялись на полигоны и в учебные классы.

     Лайс старался изо всех сил, не желая ни в чем уступать остальным курсантам, но, несмотря на все его рвение, показываемые им результаты оставались на довольно среднем уровне. У одних лучше получалась стрелковая подготовка, кто-то быстрей соображал на занятиях по астронавигации. Все же благословение Сиарны хоть и наделяет силой, выносливостью и помогает мозгу работать более эффективно, оно не наделяет человека какими-то новыми уникальными талантами. Ты учишься точно так же, как и раньше, только существенно быстрее, а в остальном – никакой разницы.

     А среди других бойцов Лайс был самым юным, и естественный недостаток опыта постоянно оставлял его в роли догоняющего. Такими темпами он рисковал вскоре и впрямь отправиться обратно в тыл к привычным статистическим таблицам.

     Однако все резко переменилось после очередного занятия на полигоне, где он едва не отправил вверенный ему бронетранспорт в придорожный кювет.

     – Твоя беда, малой, в том, – с печальным вздохом объяснил ему инструктор, крупный и уже начинающий лысеть Старший Советник, – что ты слишком много думаешь. Я почти вижу, как в твоей голове строятся траектории движения и рассчитываются углы поворота рычагов. Ты слишком много работал с цифрами, а потому привык все происходящее переводить на их язык. А тут думать как раз не требуется, машину не надо дифференцировать, интегрировать или аппроксимировать полиномами, ее нужно чувствовать!

     – Не думать? – Лайс застыл, как вспышкой осененный внезапной догадкой.

     – Именно! – кивнул инструктор. – В таких делах опыт и интуиция всегда переиграют даже самый совершенный арифмометр, а ты раз за разом их в себе подавляешь…

     Он умолк, увидев, что курсант его не слушает. Лайс устремил затуманенный взгляд куда-то в бесконечность, и по губам его блуждала глуповатая рассеянная улыбка.

     – Позвольте мне сделать еще один круг?

     – Ладно, – согласился его наставник после некоторого раздумья. – Но если опять улетишь в канаву, то грязь сам месить будешь, у остального персонала рабочий день уже закончился.

     Не переставая улыбаться каким-то своим мыслям, Лайс забрался в кабину и захлопнул за собой заляпанную грязью тяжелую бронированную дверь. Мотор взревел, но бронетранспорт не спешил трогаться с места, словно чего-то ожидая. Но, чуть погодя, он все же покатил вперед, плавно набирая ход.

     Условия теста требовали пройти маршрут за минимальное время, и если Лайс и дальше собирался ехать так же неторопливо, то это ничем не могло ему помочь. Да, он, возможно, пройдет все виражи и препятствия без единого замечания, но показанное им в итоге время не оставит ни единого шанса на успешную квалификацию. Ездить медленно и аккуратно большого мастерства не требуется, суть-то как раз в том, чтобы промчаться по дистанции на максимально возможной скорости и при этом исхитриться не слететь с трассы и не перевернуться.

     Безнадежно махнув рукой, инструктор направился к диспетчерской вышке, но, уже поднимаясь по лестнице, еще раз обернулся, чтобы бросить взгляд на полигон, и резко остановился.

     Тяжелая машина хоть и разгонялась весьма неспешно, в данный момент набрала уже изрядную скорость и приближалась к первому крутому повороту. Причем странный курсант, похоже, тормозить даже не собирался.

     Инструктор в сердцах выругался, уже предвидя итог эксперимента с неизбежным вызовом ремонтно-эвакуационного тягача и сопутствующим разносом, который обязательно получат все причастные, начиная с него самого. Вцепившись в перила, он обреченно следил за тем, как тяжелый броневик на всех парах мчится к гарантированной катастрофе.

     Но случилось нечто неожиданное и странное. Энергично ввернувшись в поворот, машина на мгновение оторвала от земли колеса правого борта и, разбрасывая с них комья земли, почти боком пропахала по накатанной колее и помчалась дальше.

     – Ничего себе! – потрясенно выдохнул Советник и со всех ног помчался наверх, в диспетчерскую, чтобы оттуда лучше рассмотреть происходящее. Он не понимал, что за странные фокусы вытворяет Лайсиндор, но подозревал, что все самое интересное только начинается.

     И ожидания его не обманули.

     Вскинув к глазам бинокль, инструктор увидел, как бронетранспорт играючи проскочил «змейку» где ранее Лайс, даже двигаясь черепашьим ходом, умудрялся сбить один-два столбика. Он заворожено наблюдал, как машина, словно балерина, выписывает кажущиеся невозможными пируэты, причем странный курсант, казалось, начисто забыл о существовании педали тормоза. Сколько инструктор ни всматривался, за все время гонки красные огни не вспыхнули ни разу.

     Он еще никогда не видел, чтобы давно знакомую полосу препятствий проходили подобным образом. И дело было даже не в бешеном темпе, а в общем характере маневрирования. Обычно ученики, пройдя один поворот, выравнивали машину, снова набирали скорость, готовясь к очередному виражу. Тут же все сливалось в одно непрерывное и текучее движение, когда следующий маневр начинался едва ли не до того, как завершен предыдущий, и впрямь чем-то напоминая хорошо поставленный и талантливо исполненный балет.

     И, Анрайс его раздери, это было просто красиво!

     На финише инструктор поджидал Лайса уже не один. К нему присоединились почти все, кто присутствовал в тот момент на полигоне, желая посмотреть на аса, только что установившего новый рекорд трассы. Сам Лайс, взмокший и раскрасневшийся, выбравшись из кабины, слегка опешил от такой встречи и даже начал подозревать, что снова сделал что-то не так.

     – Что случилось? – непонимающе нахмурился он. – Я же в канаву так и не съехал.

     – Как ты это сделал?! – инструктор подступил к нему, борясь с искушением схватить чудаковатого курсанта за шиворот и как следует встряхнуть. – Я еще никогда не видел столь великолепного пилотажа! Как ты это сделал?!

     – Что? Ах, вы об этом! – Лайс небрежно махнул рукой и рассмеялся, поняв, что его тревоги оказались напрасными. – Я поступил ровно так, как вы мне и советовали. Я не думал, я чувствовал.

     – Ну уж нет! Так просто ты не отделаешься! – юный курсант даже попятился, увидев как придвинулись к нему окружившие его люди, словно намереваясь его препарировать, чтобы выяснить, где внутри него прячется секрет.

     – Прошу меня извинить, но уже через полчаса у меня занятия на стрельбище. Если я опоздаю, Советник Фиелк будет крайне недоволен! Может даже Верховной пожаловаться!

     Воспользовавшись кратковременным замешательством в рядах любопытствующих, Лайс резко крутанулся и дал деру.

     Его сердце пело, и в какой-то момент он рассмеялся в голос, вспомнив ошарашенные физиономии персонала на полигоне. У него получилось! Он попробовал воспринимать вождение как еще одну разновидность Танца, полностью ему доверившись и свободно пропуская его энергию сквозь себя, и преуспел!

     С его глаз словно спала мутная пелена, и все наставления, что давала ему Собати, и смысла значительной части которых он до конца не понимал, вдруг стали предельно ясными и совершенно очевидными. Удивительно, как же он сам не додумался до таких элементарных вещей! Для этого даже Интернат заканчивать не требуется, любой ребенок сообразит, что к чему!

     Чуть позже на стрельбище он произвел аналогичный фурор, без единого промаха поразив все мишени и показав абсолютно недосягаемый для остальных результат…

     С этого дня дела у Лайса резко пошли в гору. Да и тренировки он больше не воспринимал как разновидность каторги, скорее как развлечение, хотя мышцы у него от непривычных нагрузок все же побаливали. Единственное, что его огорчало, так это фактически бессмысленное времяпровождение, в которое превратились все занятия.

     Ведь нет никакой необходимости что-то заучивать и отрабатывать навыки, когда Танец и так все прекрасно знает, когда он безошибочно чувствует самую суть вещей и процессов. Нужно лишь верно на него настроиться, поймать волну, и тогда он сам все сделает за тебя. Он вел себя почти как живое и разумное существо, не действуя по стандартным лекалам, а постоянно импровизируя и гибко подстраиваясь под меняющиеся обстоятельства. Таким образом, на тренировках Лайс не столько изучал предмет, сколько самого себя и свои новые способности, не переставая удивляться и восторгаться новым открывающимся перед ним горизонтам.

     Но вот окружающие, поначалу воспринимавшие его неожиданные успехи как банальное везение, очень скоро сменили любопытство на настороженность. Лайс же, помня, что говорила ему Дэлери, всячески избегал неудобных вопросов, то отшучиваясь, то меняя тему разговора. Однако пространства для маневров у него с каждым днем оставалось все меньше, и он прекрасно понимал, что рано или поздно его все же прижмут к стенке так, что выкрутиться уже не получится.

     Вызов к Верховной Жрице прогремел как гром среди ясного неба, заставив Лайса покрыться холодным потом. Он как раз возвращался в казарму после занятий по тактике и планированию операций, когда коммуникатор принес ему эту весть. Причем в сообщении заявлялось, что прибыть ему следует немедленно. Такой ультимативный тон не предвещал ничего хорошего, и Лайс, совершенно упав духом, потрусил в сторону Дворца, благо учебные корпуса располагались совсем неподалеку.

     В приемной его встретила все та же молоденькая конопатая Жрица, которая Лайса, несомненно, узнала, но ни единым движением, ни единым жестом этого не показала. Секретариат Верховной Жрицы предполагал совершенно иной уровень самоконтроля, и девушка, получив соответствующее повышение вместе со своей начальницей, старательно держала марку.

     – Младший Советник Лайсиндор Ингви? – дежурно уточнила она.

     – Так точно! Прибыл по вызову.

     – Все верно. Вас уже ожидают, – пройдя вперед, она распахнула перед ним дверь кабинета Верховной. – Проходите.

     На пороге Лайс немного замешкался. Он привык видет Сестру Джейх вечно куда-то спешащей, вечно погруженной в заботы и хлопоты, но сейчас, увидев ее во главе длинного массивного стола для проведения заседаний, он слегка растерялся.

     – Младший Советник Ингви! – спохватившись, отрапортовал он, отвесив почтительный поклон. – Прибыл по вашему указанию.

     – Здравствуй, Лайсиндор, – Собати кивнула ему на одно из кресел. – Присаживайся.

     Лайс послушно присел на краешек кресла, изрядно обеспокоенный тем, что Жрица использовала его полное имя. Если давно знакомый с тобой человек начинает вдруг обращаться к тебе по имени-отчеству, то ничего хорошего ждать не приходится.

     – Как проходят твои тренировки, какие успехи? – она откровенно издевалась, изображая из себя добрую тетушку.

     – Ну, все более-менее нормально, – Лайс окончательно растерялся, перестав понимать, что именно от него требуется, и чего от него ждут.

     – Нормально?! – Верховная даже привстала. – Теперь это так называется?! Поставить пять рекордов за два дня – это нормально?!

     – Рекордов? – откровения Жрицы буквально выбили его с рельс. – Каких еще рекордов?

     – Лучшее время на трассе вождения, лучший результат ночных стрельб, лучшее прохождение полосы препятствий, – Собати вскинула перед собой руку с объемистой пачкой бумаг. – Мне продолжать?!

     – Я прилагал все силы, чтобы выполнить задания максимально быстро и эффективно! – воскликнул Лайс, хотя и не надеялся, что его причитания возымеют эффект.

     – Да-да, чуть пупок не надорвал, – фыркнула Собати. – Ты использовал Танец.

     То, как она констатировала очевидный факт, не предполагало даже теоретической возможности какой-либо дискуссии или спора. Вопрос полагался окончательно решенным, после чего полагалось заняться разгребанием образовавшихся завалов. И Лайс заведомо оказывался ответственным за все, что последует далее.

     – С одной стороны, – продолжала Жрица, снова опустившись в свое массивное кресло, – я, несомненно, рада, что мои подсказки помогли тебе нащупать верный путь. Мое тщеславие просто упивается торжеством момента. Но, с другой, я бы предпочла, чтобы ты не размахивал своими способностями на каждом углу и по любому поводу.

     – Я никому ни о чем не рассказывал! – воскликнул Лайс. – Все свои открытия я держал при себе!

     – Ну надо же! И никто, абсолютно никто не допустит даже тени подозрения, что все твои успехи связаны с Танцем?! Ты серьезно?!

     – Все мои усилия были нацелены исключительно на достижение максимальной эффективности! С каких пор усердие стало преступлением?!

     – С тех самых, как ты начал использовать Танец для достижения нужных тебе результатов! – Собати резко рубанула воздух рукой. – Все, довольно! Твоя учеба закончена, и уже завтра ты направляешься в строевые части. Хватит народ баламутить.

     – Но мое обучение еще не закончено! Как я могу встать в строй, не зная даже малой части всего, что необходимо?!

     – Не прибедняйся! – усмехнулась Жрица, и Лайс понял, что ее гнев был в значительной степени напускным. – Ты ведь уже догадался, что Танец хранит в себе всю необходимую информацию, верно? В любой ситуации ты всегда можешь обратиться к его помощи, и он никогда не откажет. Он хранит в себе все знание мира, и ты только что получил доступ ко всей его сокровищнице. Секрет тут один – не думай.

     – И куда меня направят?

     – Видишь ли, какая штука, – Собати задумчиво почесала нос. – Ты, если пожелаешь, можешь быть совершенным во всем, в любой области человеческой деятельности. От ассенизаторства до нейрохирургии. Поэтому я даю тебе возможность самому выбрать, в каком именно подразделении служить. Я знаю, что многие будут против, но таково мое решение. Выбирай.

     Лайс задумался. Ведь богатый выбор открывал и многие соблазны. И в данный момент перед ним открывалась уникальная возможность улизнуть от ужасов грядущей войны, оставшись в тылу, занимаясь стратегическим планированием или обеспечением снабжения. Одного его слова достало бы, чтобы избежать возможных передряг и спокойно отсидеться в безопасности. Никто бы не посмел уличить его в малодушии или трусости, поскольку его уникальные таланты следовало оберегать всеми мыслимыми способами.

     Но он не искал подобной участи. Он не планировал тихо и спокойно переждать грядущую смуту. Он жаждал мести!

     – Если позволите, – начал Лайс издалека, – я бы предпочел столкнуться с врагом лицом к лицу. Не таращиться в мониторы и не чертить линии на картах. Я хочу видеть глаза врага, которого я убиваю. Я уже имел возможность взглянуть в лицо смерти, что они нам послали, и теперь мечтаю ответить им взаимностью.

     – Кровь, грязь, боль?..

     – Я уже сполна хлебнул их на ваших тренировках. Хуже не будет.

     – Тогда тебе прямая дорога в штурмовую бригаду, – Собати активировала терминал, просматривая возможные варианты, – но об одном тебя прошу ­– держи свои навыки в узде! Оставь хоть немного и простым смертным! Не лишай их последней надежды!

     – Уф! Все-таки вырвались! – первый прыжок прошел успешно, и Дэлери не скрывала облегчения. – Я до самого конца не верила, что Сиарна так просто нас отпустит, постоянно ожидала от нее какой-нибудь каверзы.

     – Не переживай, еще не поздно все исправить, – хмыкнул Шимаэл, изучая показания приборов. – У нашей Госпожи о-очень длинные руки.

     – Какой же ты неисправимый оптимист, Шим! – Жрица болезненно поморщилась. – Всегда найдешь верные слова, чтобы приободрить человека, обнадежить…

     – Какой уж есть.

     Покончив с инспекцией, пилот выволок из шкафа здоровенный баул, в котором обнаружилась целая россыпь проводов, непонятных приборов и всевозможных инструментов. Он порылся в своей сокровищнице и извлек на свет небольшую кустарного вида коробочку с разноцветными индикаторами и набором тумблеров. Шимаэл щелкнул одним из них и красный индикатор немедленно вспыхнул пульсирующим огнем.

     – Что это? – полюбопытствовала заинтригованная Дэлери.

     – Ты была совершенно права в том, что нас так просто не отпустят, – он вновь нырнул в глубины сумки, выуживая из нее различные инструменты и приспособления. – Как и следовало ожидать, на «Турине» установлен маяк, а то и не один. Мы не сможем чувствовать себя в полной безопасности, покуда от них не избавимся. Иначе приспешники Сиарны смогут отыскать нас даже в самом дальнем уголке галактики.

     – «Приспешники»! Ха! Еще недавно ты и сам не без гордости причислял себя к их числу!

     – Но теперь-то мы – бунтари, нам положено так изъясняться.

     – Ладно, все с тобой ясно, – Дэлери махнула рукой. – Ты можешь эти маяки отключить?

     – Для этого их сперва следует найти…

     На поиски секретных маячков и расставленных по всему кораблю «жучков» у Шимаэла ушло почти три дня. Он забирался в самые дебри кабельных коллекторов, вскрывал стеновые панели и один раз ему даже пришлось прогуляться наружу, чтобы выковырять маленьких соглядатаев из-под внешней обшивки.

     К сожалению, в этой работе Жрица ничем не могла ему помочь, и прилагала все усилия к тому, чтобы хоть как-то облегчить Шимаэлу и без того непростую жизнь. Для начала ей буквально в авральном порядке пришлось вспоминать давно позабытые за ненадобностью премудрости кулинарного дела. В принципе, бортовой кухонный автомат позволял приготовить весьма обширный список блюд из встроенного меню, но результат бездушного смешивания требуемых объемов замороженных или сублимированных полуфабрикатов не радовал ни глаз, ни желудок, а потому Дэлери засучила рукава и сама встала к плите. И очень скоро она обнаружила, что упражнения с ножом и кастрюлями даже доставляют ей определенное удовольствие.

     Вообще, бытовые хлопоты, помогали хоть немного отрешиться от непрестанных мыслей о былом величии и глубине своего падения, иначе пришлось бы совсем тяжко. Кроме того, ее занимала сама возможность заглянуть «за кулисы», своими глазами увидев все то, что доселе оставалось скрыто толпой снующих вокруг послушниц.

     Например, бывшей Верховной Жрице приходилось самой разгребать грязную одежду Шимаэла, которая после посещений недр корабля нуждалась в обязательной стирке. Больше всего ее занимал вопрос, откуда в космических подвалах и погребах берется паутина? Кто ее там ткет и кого надеется в нее заманить… ну, кроме Шимаэла, разумеется. Бытовая станция, к счастью, со своей работой справлялась на отлично, после чего отстиранные и отглаженные вещи оставалось только разложить по шкафам.

     Сам же пилот к концу дня совершенно валился с ног от усталости и, скорей всего, даже не различал вкуса приготовленного Жрицей ужина. Будучи Советником, он бы управился за день, да еще бы потом на балу отплясывал, но, лишившись благословения своей богини, Шимаэл снова превратился в обычного человека, силы которого оказывались крайне ограничены.

     В итоге к концу работы у него набралась целая коллекция разнообразных шпионских устройств, которые подсматривали, подслушивали и сигнализировали. Причем, по его словам, их установкой очевидно занимались разные люди, так что всей полнотой информации об установленных на «Турине» маячках в Священной Канцелярии кроме самого высшего руководства не обладал никто.

     – Плотно же они нас обложили! – Дэлери склонилась над ящиком, куда Шимаэл сваливал свои трофеи, разглядывая мешанину проводков и коробочек.

     – Что ни говори, а приятно осознавать, что тебя ценят, – фыркнул Шимаэл.

     – Если измерять свою ценность прочностью привязи, на которой тебя держат, то да. Это все?

     – Очень на это надеюсь.

     – Ты их уже все отключил?

     – Только те «жучки» и маячки, что стояли внутри, – Шимаэл подался вперед и порылся в разноцветной груде. – Самое вкусное я оставил на десерт.

     – Это почему?

     – Видишь ли, – пилот извлек из ящика один из приборов и помахал в воздухе косичкой торчащих из него разноцветных проводков, – некоторые закладки были сделаны с расчетом, что мы их обязательно обнаружим. И их отключение не вызовет подозрений у тех, кто через них за нами следит. Но вот другие…

     Он достал другое устройство, с которым обращался уже существенно аккуратней, и осторожно положил его на стол.

     – Идея состоит в том, что, обнаружив несколько легкодоступных «жучков», человек успокоится и не станет копать дальше. Если же вдруг выяснится, что мы не остановились на полпути и продолжаем чистить «Турин», то наши действия вполне могут вызвать у наших оппонентов довольно нервную реакцию.

     – И что же нам делать?

     – Здесь присутствует определенный риск, – Шимаэл осторожно выложил рядом с первым маячком еще два. – Если я все сделал правильно и выковырял абсолютно всех тараканов, которых нам подпустили, то можно их просто уничтожить и после спокойно лететь, куда нам вздумается. Нас уже никто отследить не сможет.

     – Понятно. А что, если ты где-то ошибся?

     – Тогда к нам в самый неожиданный момент могут пожаловать нечаянные гости. И в руках у них будут отнюдь не букеты цветов.

     – Ясно. Что же ты предлагаешь?

     – Вот эти три, – Шимаэл кивнул на выложенные на столе коробочки, – были запрятаны глубже всего. Я их не отключал и думаю сделать из них приманку. Мы возьмем курс на одну из планет, я выброшу их за борт и, избавившись от их сигналов, еще разок как следует обшарю «Турин». Вдруг что пропустил. Если все окажется чисто, то мы можем спокойно лететь по своим делам. Пока маячки будут исправно сигналить, нас не хватятся, что позволит нам выиграть немного времени. Ну а потом суетиться будет уже поздно.

     – Контрабандистское прошлое, я смотрю, пошло тебе на пользу! – рассмеялась Дэлери.

     – А что такого? Полезными навыками не разбрасываются.

     – Понятно. Я могу чем-нибудь помочь?

     – Эм-м-м, – Шимаэл щелкнул пальцами, ловя ускользающее воспоминание, – а что у нас было вчера на ужин? Я не помню, что я ел, но помню, что мне понравилось.

     – Паста Болоньезе.

     – Странно, почему мы раньше никогда не заказывали ее на нашем автомате?

     – Этого рецепта он не знает, – Жрица почувствовала, что против собственной воли начинает заливаться краской. – Я ее сама приготовила.

     – Правда?! – Шимаэл посмотрел на нее так, словно впервые увидел. – А что-нибудь еще осталось?

     После череды маневров и прыжков от звезды к звезде стало ясно, что «Турин» никто преследовать не пытается. То ли Шимаэл действительно выковырял все заложенные на Клиссе маячки, то ли Сиарна не стала отвлекаться на погоню за беглыми Служителями. Перепроверив все, что только можно, Шимаэл, наконец, задал навигатору конечную точку пути, о которой до сего момента предпочитал не распространяться.

     – Старая база контрабандистов, – объяснил он, – организованная в полости большого астероида.

     – Ты уверен, что Священной Канцелярии ничего о ней не известно?

     – В базах Канцелярии никаких упоминаний о ней нет. Обнаружить ее случайно совершенно нереально, а излишне болтливых к ней никогда не допускали, – Шимаэл крутанулся в кресле. – Помимо всего прочего, она слишком незначительна, да еще и расположена слишком далеко от основных трасс, чтобы представлять какой-то военный интерес. Если во вселенной и есть место, которое переживет грядущую битву Света и Тьмы, то это оно и есть.

     – Немного странно ощущать себя в роли испуганного зверька, прячущегося по щелям от голодных хищников.

     – Мне больше по душе аналогия с возвращением в логово после доброй охоты. Преследователи и жертвы порой так причудливо и непредсказуемо меняются ролями…

     После выхода в нужную точку Шимаэл еще долго колдовал с системой связи, отправляя в эфир череду кодовых сигналов для активизации посадочного маяка базы и деактивации ее охранных систем. Непрошеных гостей тут по вполне понятным причинам никогда не жаловали.

     – Ты уверен, что база все еще функционирует? – Дэлери обеспокоенно наблюдала за его манипуляциями, и ее здорово нервировали катящиеся по его вискам капли пота. – Все-таки столько лет прошло. Ее могли демонтировать или просто пароли сменить.

     – Вряд ли. Все эти мероприятия требуют немалых ресурсов и времени. В последние годы галактику изрядно почистили от слишком уж вольного люда, поэтому по собственной инициативе, да еще и за свой счет заниматься этим никто не стал бы – и других забот у всех хватало. Куда проще активировать стандартную процедуру консервации и забыть о ней до лучших времен… Ага! – Шимаэл довольно потер руки. – Есть ответ!

     – Все в порядке? Можем садиться?

     – Да, можем, вот только…

     – Что еще не так?

     – База не законсервирована, она активна, – Шимаэл озадаченно поскреб небритую щеку. – А с учетом того, что я сам, состоя на службе у Сиарны, приложил руку к «приземлению» некоторых несговорчивых бывших коллег, то теплого приема гарантировать не могу. Слишком у многих имеется на меня за это зуб.

     – Из огня – да в полымя! – вздохнула Дэлери и коротко чертыхнулась. – Думаешь, нам стоит подготовиться?

     – Рукоприкладством или стрельбой тут ничего не решишь, кроме того, общепринятые правила вежливости запрещают проносить оружие на территорию базы, являющейся нейтральной территорией. Постараемся договориться по-хорошему и будем надеяться, что старые обиды за прошедшее время немного улеглись. Как-никак, а уж лет тридцать миновало точно.

     Как пристально Дэлери ни всматривалась в экраны, а астероид вынырнул из космического мрака для нее совершенно внезапно. Даже в ярком свете прожекторов «Турина» темная глыба формой, напоминавшая картофелину, оказалась едва различима на фоне черного беззвездного неба.

     ­– Я же говорю, – усмехнулся пилот, увидев, как она от неожиданности вздрогнула, – нужно очень постараться, чтобы найти эту головешку.

     – Выглядит не очень-то гостеприимно.

     – Так не курорт же! Чего вы ожидали?

     Шимаэл взялся за рукояти управления, аккуратно дозированными импульсами подводя «Турин» ближе, и Дэлери умолкла, чтобы ему не мешать. Чуть погодя она различила на изъеденной кратерами поверхности астероида  чуть более темное вытянутое пятно, к которому, похоже, и направлялся их корабль. Видимо, именно здесь и располагался тот провал, в глубине которого контрабандисты обустроили свою тайную базу.

     – Тут не особо мудрствовали, – пояснил он, словно прочитав ее мысли, – что-то подобное «Ганнибалу» городить не стали, а поступили проще – загнали внутрь старый грузовик, установили дополнительные стыковочные узлы, трюмы переоборудовали под склады и жилые помещения – и готово! Времена тогда были веселые, и наш уютный «загородный домик» практически никогда не пустовал.

     – Да у нас и сейчас жизнь – обхохочешься, – невесело заметила Жрица, глядя на надвигающуюся черную кляксу. – А мы в эту дыру точно пролезем?

     – Ну, раньше ведь как-то пролезали. Не думаю, что «Турин» на старости лет сильно растолстел, – Шимаэл коснулся нескольких кнопок на панели и прямо поверх астероида высветилась масштабная сетка. – Вот, смотрите. Одно деление – километр.

     – О!

     Только сейчас Дэлери смогла оценить истинные размеры и самой каменной глыбы и дыры в ее поверхности. Навскидку провал имел длину не менее десяти километров, а его ширина составляла километра три. В такую яму даже полноценный крейсер проскочит без особого труда. Все-таки с непривычки в условиях открытого космоса ей было трудно верно определять расстояния и масштабы.

     Через несколько минут «Турин» нырнул во тьму расселины, обшаривая ее неровные стены лучами прожекторов. Вскоре впереди показалось нечто, имеющее очевидно рукотворное происхождение, и вскоре стало ясно, что это грузовая баржа, прикрепленная к скале паутиной тросов. Из ее корпуса под разными углами, как опята на трухлявом бревне, торчали причальные штанги и хоботы стыковочных узлов.

     Один из них оказался занят небольшим корабликом, в котором Шимаэл опознал старый пассажирский шаттл.

     – Странно, – заметил он, направляя «Турин» к соседнему порту, – ни один нормальный торговец на такое корыто не позарился бы. Скрытность никакая, от погони не уйти, много груза не возьмешь – даже интересно, кто это так размяк, что начисто позабыл все прежние ценности.

     – Так ты же сам почти всех нормальных и вытравил! – рассмеялась Дэлери. – То, что осталось – лишь бледная тень былого величия.

     – Но не настолько же!

     По корпусу «Турина» пробежала короткая дрожь, и сквозь толстые стены донесся лязг причальных захватов. Они прибыли на место. После череды полагающихся обязательных проверок на панели высветился зеленый транспарант, сообщающий об успешном завершении процедуры стыковки и герметизации всех переходов.

     – Ну что, заглянем на огонек? – пилот с явным облегчением расстегнул ремни.

     – А разве у нас есть другие варианты?

     В коридоре Шимаэл долго и задумчиво смотрел на шкаф, где хранилось оружие, но потом махнул рукой и зашагал к шлюзу, так и не прихватив ничего из их весьма обширного арсенала. Жрица последовала за ним, стараясь держаться позади и не высовываться. Как-никак, а она присутствовала здесь на птичьих правах, и все ее прошлые заслуги и титулы не играли абсолютно никакой роли.

     На выходе из шлюзового перехода их встретил густой полумрак, еле-еле рассеиваемый тусклыми огоньками дежурного освещения. Судя по гулкому эху, помещение было довольно просторным, и его дальние стены бесследно тонули во мраке.

     – Что-то встречающих не видать, – почему-то шепотом заметила Дэлери, все так же прячась за плечом пилота. – Быть может, нам следовало постучаться погромче?

     – Куда уж громче-то? Тут от любой стыковки все вокруг так вздрагивает, что не заметить просто невозможно, плюс завывания охранных систем… ну вот, слышишь?

     Из темноты послышались чьи-то хриплые ругательства и шаркающие шаги, никак не вязавшиеся с обликом сурового мускулистого контрабандиста. По стенам лихорадочно замельтешил луч сжимаемого трясущейся рукой фонаря, и следом за ним в холл вынырнул человек, разглядеть которого мешал то и дело хлеставший по глазам сноп света.

     – Кто здесь?! – окликнул он, не столько грозно, сколько испуганно.

     Еще немного пометавшись, фонарь, наконец, угомонился, нацелившись прямо в лица прибывшей компании.

     – Шим?!

     – С кем имею честь? – холодно отозвался тот, не желая откровенничать с безликим пятном темноты.

     – Я? Ах, да, черт… извините, сейчас…

     Послышалась очередная порция приглушенных ругательств, луч света снова запрыгал по стенам, и, чуть погодя, под потолком вспыхнули ряды ярких ламп.

     – Ну вот, – удовлетворенно констатировал хозяин заведения, убирая более ненужный фонарь в карман просторных штанов. – Шим! Это и вправду ты?!

     – Вроде того, – отозвался пилот немного неуверенно, спешно соображая, с кем имеет дело. – Игорь?!

     – Сколько лет, сколько зим! – радостно воскликнул стоявший перед ними мужичок и без лишних объяснений бросился Шимаэлу на шею.

     От такой жаркой встречи тот немного опешил, да так и застыл, разведя руки в стороны и не зная, что делать дальше. Дэлери же, воспользовавшись моментом, рассмотрела незнакомца поподробней.

     Строго говоря, самое первое впечатление, сформированное еще на основании издававшихся им звуков, оказалось на удивление точным. Из-за давно нестриженых и нечесаных седых волос, Игорь выглядел как клок мочала, насаженный на обернутую в рабочую робу палку. Если вкратце, то он представлял собой типичный пример уже немолодого человека, окончательно наплевавшего на свой внешний вид. А источаемый им характерный запах прозрачно намекал, что и душ он не навещал уже месяц как минимум.

     – Я тоже рад тебя видеть, – с некоторым усилием Шимаэл все же отцепил его от себя и отстранил чуть в сторону. – Что ты тут делаешь?

     – Умираю со скуки, что же еще?! – воскликнул Игорь, чуть не подпрыгивая от переполнявших его эмоций. – Я уже почти год живых людей не видел…

     И тут он заметил стоявшую чуть позади пилота Жрицу. Его глаза потрясенно округлились, он выставил вперед руку, наставив на Дэлери трясущийся указательный палец.

     – Вы! Вы же!.. Я же вас знаю!

     – Прошу знакомиться – бывшая Верховная Жрица Виан Дэлери, – Шимаэл, спохватившись, представил их друг другу. – Виан, это Игорь Нефедов, мой предшественник на посту пилота «Турина».

     – Очень приятно, – Жрица еле заметно кивнула. – Галактика огромна, но мир, как я погляжу, все так же тесен.

     – Вы… я же… – Игорь никак не мог совладать с разбежавшимся от возбуждения лексиконом, – ваше фото висит у нас… в… туалете…

     – Я польщена, – ответ Дэлери вполне можно было использовать в качестве стеклореза.

     – Ох, черт! – Игорь закрутился на месте, словно наступив на горячие угли. – Первые гости за столько месяцев, а у меня не прибрано! Вы уж не обессудьте…

     Он взял бодрый старт с места, но, уже подбегая к выходу, все же притормозил и бросил на прощание:

     – Шим, ты же знаешь, что здесь к чему и как, да? Так что располагайтесь пока, а я подойду чуть попозже.

     – По крайней мере, с одним вопросом мы вроде бы разобрались, – проворчала Дэлери, глядя вслед спешно удаляющемуся смотрителю базы. – Убивать нас пока никто не собирается.

     – Игорек-то? – прыснул Шимаэл. – Да он за всю жизнь даже мухи не обидел. Самый безобидный и беспомощный человек из всех, кого я когда-либо знал. Если не брать в расчет его совершенно неуправляемый язык, конечно.

     – Серьезно? Даже странно, как он сумел прижиться в вашей компании.

     – Вообще, пилот-то он неплохой, и если держать его на безопасном расстоянии от реально опасных вещей и важной информации, то жить можно, – Шимаэл с облегчением выпустил воздух. – Ну что, пошли разгружаться?

     Интерьеры базы произвели на Дэлери откровенно гнетущее впечатление. Настолько, что она предпочла и дальше жить в относительно тесной каюте «Турина», несмотря на то, что здесь помещения были существенно просторней. Все-таки мало что вызывает более тягостное ощущение, нежели созерцание останков былого величия, постепенно зарастающих пылью и плесенью.

     Изначально база могла принять до восьми кораблей самых разных классов и размеров, а в ее апартаментах с максимально возможным комфортом размещалось до полусотни человек. Помимо жизненно необходимых и функциональных помещений, вроде столовой или лазарета, тут наличествовали и такие откровенные излишества, как парикмахерская, массажный салон, сауна и еще целый ряд иных заведений, призванных скрасить жизнь вдали от твердой земли.

     Разумеется, тут также наличествовали и многочисленные складские помещения для хранения товара, и сейфовые блоки, стерегущие награбленные ценности, но сейчас все они пустовали, и их распахнутые настежь бронированные двери служили безмолвными напоминаниями о прежней кипучей и насыщенной событиями жизни.

     И три человека, слоняющихся по пустынным коридорам, складирующих все свое добро в углу одного из пустых ангаров, и использующих для хранения продуктов всего два отсека морозильника из имеющихся двухсот лишь подчеркивали глубину упадка.

     С Игорем они снова встретились только за ужином в кают-компании.

     Если бы Дэлери знала заранее, то сразу бы предложила не заниматься ерундой, а спокойно посидеть в салоне «Турина», благо места там с избытком хватило бы и на более многочисленную компанию. Но Шимаэл предложил обживаться здесь, готовясь к достаточно длительному пребыванию на базе, и она согласилась, даже не подозревая, чем все обернется.

     Как выяснилось, Игорь не особо переживал по поводу скудности доступного рациона, и уже давно пользовался всего одним комплектом приборов, состоявшим из тарелки, ложки, вилки и чашки. Кухонный автомат исправно поставлял ему незатейливую еду, а он потом вручную все мыл. Но вот для обслуживания более представительной аудитории пришлось засучивать рукава и буквально ногтями отскребать грязь, которая за прошедшее время успела намертво присохнуть к остальной посуде. Тут даже «интенсивная мойка» оказалась бессильна, и Дэлери сто раз успела пожалеть, что они не устроили свой импровизированный вечер знакомств в уютной кают-компании «Турина».

     Поскольку все время и силы у нее ушли на борьбу за чистоту, то на стол Жрица накрывала уже без особых затей. Впрочем, Игорь оказался изрядно впечатлен уже самим видом отмытого и отдраенного кубрика.

     Он и сам постарался, насколько возможно, привести себя в порядок, чтобы не упасть в грязь лицом перед явившейся на борт дамой. Однако в итоге все свелось к чуть менее замызганному комбинезону и литру дешевого парфюма, что он на себя вылил, стремясь скрыть последствия длительного воздержания от душа и мыла. Спутанные волосы Игорь без особых затей собрал в тощий сальный хвост и теперь выглядел как все тот же клок мочала, только плотно познакомившийся с лаком для волос.

     За столом их продолжало преследовать незримое разделение, которое, словно повисшая на ноге гиря, мешало беседе развиваться спокойно и непринужденно.

     – А ты совсем не изменился! – Игорь уже давно изучал внешность Шимаэла, но только сейчас решился озвучить соответствующую мысль.

     – Служение Сиарне останавливает старение, – ответил тот, поспешив тут же оправдаться, – но взамен приходится впахивать, как никогда ранее. Врагу не пожелаешь.

     – Некоторые за возможность сохранить молодость душу бы продали, – взгляд Игоря сам собой сполз на Дэлери.

     – С другой стороны, – ответствовала та, откровенно утомленная столь пристальны вниманием к своей персоне, – только представь себе ту ораву мужиков, что успела побывать у меня «в гостях» за прошедшие шестьсот лет. Тошнота не подкатывает?

     – Шестьсот лет?! – вытаращился Игорь.

     – Я же говорю, – вздохнул Шимаэл, – человек внешне не стареет… но вот его цинизм только набирает сок.

     – О! Я понимаю, – по лицу Игоря пронеслась целая гамма эмоций, представлявших собой причудливую смесь восхищения и омерзения… сладостного омерзения, если можно так выразиться. Волей-неволей, но в уме он прикидывал тот огромный опыт, что приобрела за Дэлери за прошедшие годы вседозволенности.

     – А кто обрек тебя на одиночное заключение здесь? – Шимаэл изо всех сил старался поддержать вялую дискуссию.

     – Так я сам сбежал сюда от внезапно активизировавшейся жизни! – Игорь кивнул в сторону пилота. – В какой-то момент мне показалось, что самым безопасным будет хорошенько запастись и сидеть тихо, что я и сделал. Ну а впоследствии реальность только подтвердила мою правоту – я буквально еженедельно получал сообщения о перехвате наших ребят. Они продолжали брыкаться, даже зная, что все предрешено…

     – Что свидетельствует исключительно о недостатке мозгов, – констатировала Дэлери. – При приближении цунами самое разумное – лечь на дно и не дергаться, пока волна не пройдет.

     – Я им говорил, что они пытаются сражаться с ветряными мельницами, но меня никто не слушал, – вздохнул Игорь. – Все мнили себя победителями драконов и рыцарями Истины. Как будто истовая борьба за правое дело делает тебя пуленепробиваемым. Ну а результат вы и сами видите.

     Он развел руками, охватив этим жестом всю пустующую громаду базы, и Дэлери невольно покосилась на Шимаэла, на котором лежала значительная часть ответственности за те перемены, что асфальтовым катком прокатились по теневому бизнесу вольного народа. Ведь  именно его стараниями сотни людей и изрядная часть экономики были буквально за ухо вытащены на свет и принуждены играть по общепринятым правилам. И особой пикантности всей истории добавляло то обстоятельство, что сам Шимаэл был прекрасно знаком с устройством системы изнутри, благодаря чему крушил ее с невероятной эффективностью, нанося удары в самые уязвимые точки.

     И тот факт, что данная база все же уцелела, вызвал вполне объяснимые подозрения. Как будто Шимаэл с самого начала подозревал, что она еще может ему пригодиться, старательно обходя и оберегая ее при планировании всех операций. Соответствующий вопрос буквально крутился у Жрицы на языке, но она так и не решилась его задать, опасаясь потревожить его темные тайны. Каждый человек имеет право на свои неприкосновенные секреты.

     – Но как же так вышло, что вы теперь в бегах? – Игорь, наконец, решился задать уже давно терзавший его вопрос. – Почему ваша исключительно успешная карьера вдруг так резко оборвалась?

     – Просто тот поезд, не котором мы ехали, на какой-то развилке свернул не туда, – Дэлери на секунду спряталась за кружкой, – и меня не оставляет впечатление, что теперь он на всех парах несется к пропасти.

     – Дорвавшись до власти над половиной галактики, Сиарна только сильней распалилась и жаждет подчинить себе ее всю, – пояснил Шимаэл. – Ради достижения своей заветной цели она полностью отбросила любые ограничения и условности, не стесняясь в выборе методов и средств. Она извратила и растоптала почти все те идеалы, ради служения которым мы когда-то ей присягали. В общем, наши пути разошлись.

     – Вы решили спрятаться здесь, чтобы наслаждаться зрелищем надвигающейся железнодорожной катастрофы с безопасного расстояния?

     – Вот уж сомнительное удовольствие! – фыркнула Жрица. – Мы полагаем, что пока еще остается шанс ее предотвратить и намерены им воспользоваться.

     – Каким же образом?

     – Каким, каким… – лицо Дэлери помрачнело. – Пристрелив к чертям обезумевшего машиниста!

     Обычно, читая динамичное остросюжетное произведение, человек получает особое удовольствие от неожиданных поворотов сюжета, от интриги, от загадок. Но иногда случается обратная ситуация, когда, перечитывая уже давно и хорошо знакомую книгу, вы испытываете самый настоящий экстаз от одного лишь предвкушения надвигающихся событий и загодя начинаете хихикать или, напротив, утирать скатившуюся по щеке горькую слезу.

     И точно так же, получив сообщение о том, что Сьюзен Семко желает получить аудиенцию для важного доклада, Сестра Джейх не смогла удержаться от ехидной ухмылки, заранее догадываясь, о чем именно пойдет речь.

     Будь у нее в активе хоть что-то позитивное, Сью непременно потребовала бы приема у самой Госпожи, и тот факт, что она стыдливо обратилась к Собати, недвусмысленно намекал, что хвастать ей особо нечем. Верховной Жрице, в силу ее специфических способностей, не составляло большого труда выяснить, в чем именно тут дело, но, в действительности, особых талантов тут и не требовалось. Она еще загодя предсказывала, что у не в меру зазнавшейся девчонки ничего не выйдет, и в который раз оказалась права. Тут, действительно, не было нужды в каких-то сверхспособностях, вполне доставало и простой житейской логики.

     – Пригласите! – Жрица сложила руки на столе перед собой и села прямо. Точь-в-точь, как в Интернате, где она принимала экзамены у новых выпускников.

     И Сьюзен, войдя в кабинет, сразу почувствовала ту самую атмосферу, заставившую ее согнуться в почтительном поклоне. Как правило, перед Собати так склонялись ученики, откровенно слабо знавшие сдаваемый материал. Но вот задобрить таким образом суровую Старшую, а сейчас Верховную Жрицу еще никому не удавалось.

     – Есть новости? – Сестра Джейх сделала вид, что не догадывается о причинах визита, демонстративно изображая расслабленное равнодушие.

     – Наши системы слежения упустили «Турин», – доложила Сьюзен, не поднимая головы. – Мы потеряли сигнал со всех установленных на корабле маяков.

     Собати выдержала весьма внушительную паузу, и даже не столько ради того, чтобы дать юной Жрице в полной мере прочувствовать всю глубину ее падения, сколько ради наслаждения ситуацией. Ей стоило немалых усилий удержать в себе рвущийся на волю соответствующий саркастический комментарий и смаковать момент молча. Всегда ведь приятно, когда зарвавшийся новичок спотыкается и расквашивает себе нос. В такой миг мало кто способен устоять перед соблазном и не сказать что-то вроде: «а я же предупреждал!»

     – Ясно, – шумно вздохнув, Верховная Жрица сплела пальцы на столе перед собой. – Мне нужны подробности.

     Сообразив, что немедленная экзекуция ей не грозит, Сьюзен заметно приободрилась и затараторила, словно надеясь, что обилие технических деталей хоть немного замылит ее оплошность.

     – Наши специалисты установили на «Турине» целый комплект следящих маяков разных систем. До третьего скачка все они функционировали в штатном режиме, но потом мы начали фиксировать их последовательное отключение.

     – А я вас предупреждала, – не удержалась Собати.

     – Мы учитывали такую возможность и были готовы часть маяков «принести в жертву». А потому установили их таким образом, чтобы их обнаружение и демонтаж не составили большой проблемы.

     – Считать Шимаэла легковерным простачком – опасное заблуждение.

     – Согласна, – кивнула Сьюзен. – Именно поэтому еще несколько устройств наши специалисты замаскировали существенно серьезней. Их выявление потребовало бы весьма специфических навыков и оборудования.

     – Шим долгие годы занимался контрабандой. И то и другое у него имеется в достаточном количестве.

     – Да, мы допускали, что он сумеет отыскать и их. Наш расчет строился на предположении, что после этого он дальнейшие поиски прекратит и не обнаружит еще три маяка, установленных таким образом, что их засечь и демонтировать крайне сложно, если вообще возможно. По крайней мере, так заявляли мне наши специалисты.

     – Но, как я понимаю, он все же сумел вас удивить? – Собати перестала сдерживаться и дала волю едкому сарказму.

     – Наш противник, признаю, оказался существенно хитрей и изворотливей, чем мы могли предположить, – даже под форменным плащом было видно, как Сьюзен передернуло от необходимости признавать свой провал. – Он мастерски обвел нас вокруг пальца.

     – Каким образом?

     – После деактивации всех остальных маяков эти три продолжали посылать сигнал на протяжении еще двух совершенных «Турином» скачков. И мы были абсолютно уверены, что Шимаэлу обнаружить их так и не удалось. По тем данным, что мы получали, его корабль взял курс на Пуйк, очевидно планируя совершить там посадку. Наши агенты на местах были приведены в полную готовность, взяв под контроль все имеющиеся на планете космодромы. Но «Турин» просто исчез!

     – Любопытно, – Собати буквально упивалась зрелищем растерянной и униженной девчонки. ­– Вроде бы не песчинка, чтобы так просто потеряться…

     – Данные маяков указывали на то, что корабль на полном ходу вошел в атмосферу и буквально испарился. Проанализировав собранную информацию, наши эксперты пришли к выводу, что маяки были демонтированы и на подходе к Пуйку сброшены с «Турина» за борт. А в то время, пока они продолжали полет, прежде чем сгореть в атмосфере, сам транспорт успел прыгнуть в неизвестном направлении.

     – И где именно он находится сейчас вам неизвестно?

     – Именно так, – Сью склонилась еще ниже.

     – И о его дальнейших планах вы не имеете ни малейшего понятия?

     – Пока работали внутренние маяки, мы еще могли отслеживать, что именно обсуждают на борту «Турина», но ничего предосудительного нам выявить не удалось. Исключительно бытовые вопросы.

     – Даже удивительно, почему такой порядочный и законопослушный гражданин столь тщательно вычищал с борта корабля все ваши шпионские устройства? – на морщинистом лице Верховной отобразилась крайняя степень недоумения. – С чего вдруг? Что ему скрывать-то, от кого прятаться?

     – Замыслы Ваджасана и Дэлери нам неведомы, но, учитывая последние обстоятельства, мы вынуждены предполагать самое худшее.

     – Предполагать вы можете все, что угодно, – в Собати проснулся чиновник, подопечные которого допустили серьезную промашку, ­– куда больше меня интересует, что именно вы собираетесь предпринять?!

     – Я уже разослала соответствующие предписания всем аванпостам, – торопливо затараторила Сьюзен, стремясь хоть как-то оправдаться. – Все наблюдательные пункты переведены в режим повышенной готовности. Как только беглецы где-нибудь объявятся, мы будем готовы к тому, чтобы незамедлительно их перехватить. Второй раз им уйти от нас уже не удастся!

     – Надеюсь, вы не ждете, что после того, как Шимаэл улизнул из-под надзора всех ваших высокотехнологичных соглядатаев, он, расслабившись, прыгнет прямо в ваши объятья?

     – Я распорядилась оперативно и максимально тщательно расследовать случаи, вызывающие даже малейшие подозрения. Коллеги обвиняют меня в излишней паранойе, но я не хочу оставлять отступникам ни единого шанса.

     – Похвально, – смягчилась Собати. – Знания и навыки Шиаэла и Виан, будучи направляемы злым умыслом, способны причинить нам немало проблем, а то и бед. Легкомысленность тут недопустима.

     – Мы извлекли уроки из нашей последней неудачи, и в следующий раз встретим их во всеоружии!

     – Очень хорошо, – кивнула Верховная. – Обо всем, что происходит на данном направлении, немедленно докладывайте лично мне. Напрямую, чтобы не терять время на общение с секретариатом. Вам ясно?

     – Так точно, госпожа!

     – Я со своей стороны постараюсь, чтобы весть о вашей неудаче не получила широкой огласки. Как-никак, но работы у нас впереди еще много, а окружающий негатив рвения вряд ли прибавит. Но и вы, – палец Собати нацелился на съежившуюся Сьюзен, – не трезвоньте о нашей операции на всех перекрестках. Такие вещи любят тишину.

     – Разумеется, госпожа! – девчонка была чуть ли не на седьмом небе от счастья, избежав серьезной порки.

     – Что ж, тогда я не смею вас более задерживать и с нетерпением жду новых докладов. Надеюсь, они будут более оптимистичными, – в конце последней фразы повис невысказанный знак вопроса, призванный придать подчиненному дополнительное ускорение.

     – Мы их из-под земли достанем, госпожа! – Сьюзен попятилась к двери. – Я обещаю!

     Проводив взглядом юную Жрицу, Собати задумчиво пожевала губами и активировала рабочий терминал. Пробежав глазами по графикам боевой подготовки подразделений, она вздохнула и занялась внесением в них необходимых корректировок…

     * * *

     – Что у нас сегодня на ужин? – Шимаэл, войдя в кубрик, присел на скамью у стены, наблюдая за колдующей у плиты Дэлери. Вид бывшей могущественной Верховной Жрицы, нацепившей передник и собравшей свои роскошные бронзовые волосы в тугой хвост, стоил того, чтобы немного им полюбоваться.

     – Картофельные оладьи, – отозвалась Виан, даже не оглянувшись. – Если кто-то останется недоволен – за шиворот затолкаю.

     Жизнь на полузаброшенной базе не предлагала шибко богатого выбора развлечений, и она вновь вернулась к своим кулинарным экспериментам, благо имеющиеся запасы позволяли ей хоть какое-то время ни в чем себя не ограничивать.

     – Не извольте беспокоиться! – поспешил заверить ее Шимаэл. – Я зверски устал и голоден как черт, а потому с готовностью слопаю даже жареную подметку.

     – Чем занимался?

     – В очередной раз прочесывал «Турин» на предмет спящих закладок.

     – Да ты самый натуральный параноик! – Дэлери обернулась и погрозила ему лопаткой. – Еще немного, так ты и меня подозревать начнешь.

     – Начну, разумеется, – кивнул пилот, – но не тебя, а Игоря. О его болтливости по всей галактике легенды ходят. Сколько бы он нас ни заверял, что будет нем, как могила, но бесконечно долго удерживать в себе такие жареные факты он не сможет и неизбежно нас выдаст.

     – Прискорбно, – Дэлери покосилась на нож, который держала в другой руке. – Что делать будем?

     – Я против каких-либо радикальных мер, – поспешил осадить ее Шимаэл, – но нам стоит поторопиться с определением нашей следующей цели. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше.

     – Ничего не имею против, но с Игорем нам все же стоит немного поработать.

     – Что ты имеешь в виду?

     – Да не пугайся ты так! – рассмеялась Жрица, увидев, как напрягся ее собеседник. – Просто любую слабость человека всегда можно обернуть себе на пользу. Осталось только подумать, как именно нам этот фокус половчее провернуть.

     – У тебя в таких делах всяко больше опыта – тебе и флаг в руки.

     – Для начала нам и самим неплохо бы определиться, что мы собираемся делать дальше на самом деле.

     – Единственный способ хоть как-то окоротить Сиарну уже был использован Локано, – развел руками Шимаэл. – А поскольку то ружье было однозарядным, то нам воспользоваться тем вариантом уже не удастся.

     – Это точно, – Дэлери поставила перед пилотом блюдо с дымящимися оладьями и, сняв фартук, сама села за стол, – но я бы не была столь категоричной насчет того, что его способ – единственный.

     – У тебя имеются еще какие-то идеи?

     – Боги ведь не появляются из ниоткуда, не так ли? Всегда есть некая дверь, через которую они приходят в наш мир, – закинув в рот изрядную порцию и сопроводив ее ложкой сметаны, Жрица продолжила. – Ну а там, где был вход, должен быть и выход, разве нет?

     В бытность Верховным Советником, Шимаэл очень плотно работал с аналитическим отделом, но сейчас построение необходимых умозаключений даже без посторонней помощи заняло у него менее одной секунды.

     – Пустынный Континент! – воскликнул он.

     – Не отвлекайся, – сухо осадила его Дэлери, – ешь уже!

     Спохватившись, пилот склонился над тарелкой, отдавая должное ее кулинарным талантам, что не потребовало от него даже малой толики лицемерия. Ужин и вправду оказался на удивление вкусным, даже несмотря на то, что Жрица готовила это блюдо впервые в жизни.

     Тем не менее, даже энергично работая челюстями, он продолжал обдумывать ее слова.

     Ведь и в самом деле, боги не появляются из ниоткуда, словно чертик из табакерки. В  подавляющем большинстве случаев люди ваяют их сами, подобно скульптору, штрих за штрихом вылепляя соответствующие образы из собственных страхов и чаяний. И в тот самый миг, когда устремления миллионов сливаются в единый страстный зов, божества нисходят в грешный мир через распахнутые взывающими к ним людьми двери.

     И, если задаться целью выпроводить вон не в меру разгулявшегося гостя, то логично делать это через ту же дверь, где он и вошел. Не выбрасывать же его с балкона в самом деле.

     Но вот проецирование канонических текстов, сказаний и легенд в сугубо прикладную плоскость давалось Шимаэлу с изрядным трудом. Для начала требовалось деконструировать миф, начав воспринимать его не как абстрактное священное предание, а как вполне конкретную и подробную летопись реальных событий.

     – Не так-то просто разбить в дребезги догму, – проговорил он с набитым ртом, – с которой в уме и сердце ты прожил почти сорок лет.

     – Сорок лет? – фыркнула Дэлери. – Ха!

     Тут, и действительно, дополнительных комментариев не требовалось. Развенчанный непродолжительный опыт зеленого новобранца не шел ни в какое сравнение с той жестокой ломкой, которую претерпевала психика человека, который внутри этого мифа родился, вырос, а потом еще верой и правдой служил ему несколько столетий.

     Так и не придумав, что сказать в свое оправдание, Шимаэл торопливо затолкал в рот еще одну оладью.

     – Догмы догмами, – продолжила Жрица, – но в библиотеке Канцелярии хранилось немало книг и документов, относящихся к предыдущей эпохе. Да, они малочисленны, а имеющиеся среди них карты так и вовсе примитивны, но имеющейся информации более чем достаточно, чтобы понять – до Сошествия на Пустынном Континенте цвела и бурлила весьма насыщенная жизнь.

     – И в одно драматическое мгновение все резко переменилось?

     – Да. И наша задача – выяснить, что именно послужило тем ключом, что тогда открыл огненному безумию дверь в наш мир.

     – Каноническую версию я помню, – кивнул Шимаэл. – Путь ему открыли истовые молитвы Первосвященника Анрайса и тогдашней Верховной Жрицы Сиарны. Но вот что там случилось на самом деле?

     – А что именно смущает тебя в официальном варианте?

     – Ну, молитвы – вещь достаточно эфемерная и условная. Я бы предпочел что-то более осязаемое, вроде падения крупного метеорита или извержения вулкана на худой конец.

     – Ты забыл последнее столкновение с Республикой? – брови Жрицы удивленно поползли вверх. – Куда именно был направлен удар их торпед и бомб и чем именно мы противостояли обрушившейся на нас агрессии? Уж Локано-то, в отличие от тебя, прекрасно осознавал, сколь могучая сила таится в людских молитвах, и как важен контроль за ее потоками.

     – Я все прекрасно помню! – поспешил заверить ее Шимаэл, в своем рвении едва не опрокинув тарелку. – Просто мне, как порождению иной, сугубо технологической цивилизации, до сих пор все еще сложно в полной мере осознать реальную ущербность своих представлений об устройстве нашего мира.

     – Ладно, на первый раз прощаю, – Дэлери взглядом строгого наставника проследила за тем, как пилот собирает со стола рассыпавшиеся крошки. – Но я полагаю, что нам все же стоит навестить Пустынный Континент и более внимательно, если так можно выразиться, «изучить первоисточник».

     – Посещение тех земель – табу для клисситов.

     – Одним преступлением больше, одним меньше…

     – Вот только что, а, главное, где именно мы будем искать?

     – Я загрузила в бортовой архив копии всех старинных документов. Думаю, если мы сопоставим их с современными картами, то наверняка найдем нужное место.

     – В таком случае неплохо бы сперва немного доработать наш кораблик, подготовив его для столь специфической миссии.

     – Вот и займись, – Жрица поднялась из-за стола, – а я пока посуду помою.

     Несмотря на то, что по всем документам «Турин» являлся типовым грузовым транспортом, его нутро таило немало секретов и хитроумных приспособлений, призванных облегчить непростую и опасную работу космических контрабандистов. Детекторы и подавители сигналов сканеров, генераторы ложных сигнатур, система узконаправленной закрытой связи и многие другие устройства не раз помогали команде проскальзывать незамеченными через пограничные рубежи и уходить от севшей на хвост погони.

     Разумеется, эффективное управление столь обширным и специфическим хозяйством требовало столь же специфических знаний и навыков. И для этого в капитанской библиотеке хранился целый ворох чертежей, схем и прочей документации, посвященный имеющимся на борту доработкам.

     По обыкновению, Риккардо, последний капитан корабля, любую мало-мальски ценную информацию доверял исключительно бумаге, отчего разбирательство с его архивами отняло немало времени и нервов. Если у одноглазого пирата и имелась некая логика в распределении документов по папкам и шкафам, то раскусить ее у Шимаэла так и не получилось. В результате ради поиска редких крох ценной информации ему пришлось просматривать все подряд, начиная от чеков с заправочных станций и заканчивая бесчисленными путевыми заметками.

     У Риккардо откровенная безалаберность в одних вопросах странным образом сочеталась с удивительной дотошностью в других. Он постоянно записывал различные детали и подробности почти всех рейсов «Турина», но особо выдающихся высот в этом занятии он достиг после того, как его команда перепрофилировалась из контрабандистов в кларкеры.

     И ведь действительно, общение с религиозными фанатиками не допускало мелочей. Любая оплошность или небрежность вполне могли стоить жизни. А потому Риккардо фиксировал в своих блокнотах даже самые незначительные нюансы, вроде полного официального имени Главного Жреца или цвета его церемониального шарфа.

     Стоящая перед кларкерами задача требовала от них быть в первую очередь убедительными, и здесь знание таких тонких нюансов могло склонить на их сторону не только народные массы, но и церковную верхушку, что сулило куда большие выгоды. И записи капитана пестрели многочисленными деталями, призванными обратить внимание на особенно чувствительные стороны местного духовенства. Ведь куда проще переманить в свой лагерь одного влиятельного человека, нежели ублажать всевозможными спектаклями и россказнями его многочисленную паству.

     Особенности проведения богослужений, церемониальные традиции, фрагменты легенд и пророчеств, должности и титулы чиновников, негласные правила этикета – записки Риккардо вполне могли служить путеводителем для того, кто пожелал бы примерить на себя роль туземного божка. Правильные слова, произнесенные в правильное время вполне могли сравниться по сокрушительной мощи с адронной боеголовкой.

     Тем не менее, Шимаэл пролистывал значительную часть подобных заметок, практически не читая. Он уже давно успел вдоль и поперек изучить основы наиболее популярных религиозных культов, что позволяло работать с ними как с набором детских кубиков, ограничиваясь лишь перестановкой места на место отдельных элементов и легкими вариациями в тональности песнопений.

     Куда больший интерес сейчас для него представляли записи, посвященные снабжению и оборудованию «Турина», изобиловавшие координатами доков, где можно недорого провести те или иные работы, именами и контактными данными поставщиков, грамотных технических специалистов или просто людей, могущих оказаться полезными в той или иной ситуации.

     Риккардо, точно запасливый хомяк, не оставлял без присмотра ни одной крохи информации, представляющей хотя бы минимальную ценность. Все, что казалось ему стоящим внимания, он, словно в норку, тащил к себе в блокнот, нагромождая порой поистине чудовищные завалы из хаотических пометок и сумбурных примечаний.

     Но именно здесь, среди информационного хаоса, скрывались редкие, но ценные замечания, касающиеся специфики установленной на «Турине» аппаратуры. Несмотря на то, что в последние годы своей деятельности Риккардо завязал с контрабандой, переквалифицировавшись в кларкера, он не спешил избавляться от многочисленных «игрушек», прячущихся под обшивкой корабля. Изображавшие богов аферисты также предпочитали проворачивать свои делишки без посторонних свидетелей и вовсе не горели желанием лишний раз общаться с пограничными патрулями. И потому капитан постоянно поддерживал транспорт в рабочей форме, регулярно ремонтируя или заменяя забарахлившие или просто устаревшие приборы. Ведь небрежность в подобных вопросах могла обернуться изрядными финансовыми потерями, а то и тюремным сроком. Так что летописи Риккардо продолжали пополняться с едва ли не большим темпом, нежели ранее.

     Собранные крупицы полезных сведений Шимаэл заносил в свой планшет, расставляя пометки на схеме внутренних систем корабля, и очень скоро у него уже начало рябить в глазах от мелкого и угловатого почерка капитана, отчего текст напоминал паутину трещин на старой рассохшейся краске. В такие моменты он сожалел об утраченной Силе, что раньше позволяла ему работать с документами сутки напролет, не выказывая ни малейших признаков усталости.

     Имена, координаты, технические подробности, цены на оборудование и сервис, названия планет, снова имена… Однообразный поток информации время от времени заставлял Шимаэла широко зевать и трясти головой, отгоняя сонливость.

     Но вдруг одно из имен заставило его вздрогнуть.

     Сейдуран. Калим Сейдуран.

     Пальцы Шимаэла по инерции перелистнули еще пару страниц, прежде чем он, опомнившись, вернулся назад, вчитываясь в текст уже внимательней. Что, вообще, могло быть общего у заурядного контрабандиста-кларкера и премьер-министра Республики?!

     Самым первым и логичным предположением было, что Риккардо упоминал какой-то официальный документ или указ, подписанный Сейдураном, из-за которого его команде пришлось вносить изменения в уже согласованные планы, но нет. Речь шла об эпизоде, пусть даже давнем, где они встречались лично. Разумеется, все президенты когда-то были вполне обычными людьми, но, все же, те плоскости, в которых обретались шальные торговцы и офицеры Республиканского флота представлялись совершенно непересекающимися.

     Шимаэл погрузился в чтение, если так можно назвать реконструкцию исходных данных по корявым и бессвязным заметкам капитана…

     На следующее утро пилот явился на завтрак, непрестанно зевая и щуря заспанные глаза. Он то и дело застывал с вилкой в руке, вперив пустой взгляд в стену, а на реплики Дэлери отвечал невпопад, словно наугад выбирая ничего не значащие ответы из картотеки.

     Жрица же, догадываясь, что ее напарника захватила некая навязчивая мысль, не теребила его понапрасну. Она прекрасно понимала, что настойчивыми расспросами тут ничего не добиться, куда лучше немного подождать, пока Шимаэл не созреет и сам не начнет разговор.

     Так и случилось.

     – Ты, случайно, не знаешь, где сейчас находится бывший премьер Республики, Калим Сейдуран?

     – Насколько мне известно, после пришествия Анрайса он был сослан на Землю. О его дальнейших перемещениях мне ничего не известно, – Дэлери забрала из автомата чашку дымящегося кофе и поставила ее перед Шимаэлом. – Почему ты о нем вдруг вспомнил?

     – Встретил его упоминание в записях Риккардо, – пилот отхлебнул из чашки и тут же закашлялся, утирая выступившие слезы.

     – Осторожней! Кипяток ведь! – Жрица поспешно подала ему стакан с холодной водой.

     – Но самое интересное в другом, – продолжил тот, немного отдышавшись. – Куда больше вопросов вызывает у меня упоминаемая в этой связи планета – Пракус. Слыхала когда-нибудь о такой?

     – Ни разу. Но я-то не особо большой специалист по астронавигации, мне простительно.

     – А вот мне – нет, – взгляд Шимаэла вновь устремился в бесконечность. – Но упоминаний о Пракусе я не нашел ни в одном каталоге, он не отмечен ни на одной карте. Даже в армейских справочниках, где учтен чуть ли не каждый камешек в обследованной части вселенной, Пракус отсутствует. Но, судя по записям Риккардо, Сейдуран успел лично там побывать, развив на месте весьма активную деятельность.

     – Какого рода?

     – Такими подробностями с Риком никто не поделился, что намекает на секретный характер работ, – Шимаэл наставил чайную ложку на Дэлери, – а тот факт, что его команда занималась, по сути, срочной эвакуацией персонала, указывает на то, что дела там определенно пошли не по плану.

     – В этой связи у меня всего один вопрос – какого лешего эвакуацией с секретного объекта занималась шайка контрабандистов?! – Дэлери недоуменно развела руками. – Звучит как полная околесица!

     – Согласен, нестыковок хватает. Жаль только, что из живых свидетелей тех событий остался лишь Сейдуран, к которому нам при всем желании не подобраться.

     – А Игорь?

     – Вот зараза! – Шимаэл в сердцах хлопнул себя по лбу. – Про него-то я и позабыл совсем, хотя…

     – Что еще не так?

     – Бесполезно. У него память, как у курицы. Без детальной карты и подробных инструкций он даже здесь, на «Турине» заблудиться способен. Я сильно сомневаюсь, что он сможет хоть что-то вспомнить о тех событиях, ну а координаты Пракуса погребены в нем надежней, чем в могиле.

     – Неплохой пилот, говоришь? – скептически прищурилась Жрица.

     – Ну, ему хватало ума требовать за свои услуги адекватной оплаты, на что многие и покупались. В том числе и Риккардо, – Шимаэл ехидно ухмыльнулся. – Потом раскаивались, конечно, но винить им стоило лишь собственную жадность.

     – Ничего, от человека с длинным языком и короткой памятью тоже может быть польза. Надо только продумать к нему подход…

     – Я подвела Вас, мой Господин, – Кэти Жэо пала на колени перед колышущейся пеленой тьмы, что обволакивала всю дальнюю стену Тронного Зала.

     Тот факт, что она, его самый преданный и опытный Апостол, уступила силам Света, и Финист все же присягнул на верность Сиарне, не оставлял ей даже малейшего шанса на прощение. Столь позорные провалы снисхождения не заслуживают.

     – Не спеши казнить себя, дочь моя, – неожиданно мягко отозвался мрак. – Докладывай.

     – Следуя Вашим указаниям, я прибыла на место, чтобы взять ситуацию под контроль и склонить руководство планеты на нашу сторону. На тот момент большинство его членов, в том числе и президент, выступало за сохранение независимости, поскольку представляли интересы торговых групп, привыкших ловить рыбу в мутной воде.

     – Глупцы! В грядущей битве Света и Тьмы остаться в тени не удастся никому! А те, кто наивно полагает, что сумеют усидеть на двух стульях, по мере возможности сотрудничая с обеими сторонами, будут сметены первыми!

     – Истинно так! – кивнула Кэти, – Тем не менее, президент и его окружение продолжали упорствовать, даже несмотря на то, что на улицах уже развернулись почти настоящие бои между активными сторонниками разных мнений. Их численность выглядела примерно равной, что могло привести к началу полноценной гражданской войны.

     – Ради предотвращения которой я и послал тебя на Финист, дочь моя.

     – Истинно так! Оценив обстановку, я сочла склонение президента на нашу сторону наиболее эффективным способом решения поставленной задачи. Его один-единственный голос, положенный на нашу чашу весов, однозначно привел бы Финист в стан наших сторонников.

     – Разумно.

     – К моменту моего прибытия президент с ближайшими соратниками и личной охраной укрывался в загородной резиденции, упорно отказываясь идти на какие-либо переговоры. Поскольку ситуация очевидно зашла в тупик, я приняла решение взять здание штурмом.

     – Местные подразделения не предпринимали попыток оказать тебе сопротивление или помешать?

     – Ничто не способно остановить того, в чьих венах пылает огонь Веры! Так что они даже и не пытались.

     – Штурм прошел успешно?

     – Истинно так! Я устранила охрану и взяла президента в плен, – Кэти замялась, – но вот с его переубеждением возникли затруднения. Он оказался не редкость упрямым глупцом! А потом явилась эта мелкая стерва…

     – Старшая Жрица Семко?

     – Она самая, – поникла Кэти. – И она предъявила свои права на Президента, ссылаясь на Ваш с Сиарной Договор, мой Господин. Сопровождавшие ее боевые корабли уже заняли позиции на орбите Финиста, и мне пришлось уступить, чтобы не спровоцировать столкновение наших эскадр.

     – Ты все сделала правильно, дочь моя, – поспешил утешить девушку Анрайс. – Однако, каким же образом Сьюзен сумела переубедить президента, если это не удалось даже тебе?

     – Признаюсь, мне сложно подобрать верные слова, чтобы описать то, что она тогда сотворила, мой Господин, – Кэти помотала головой, словно отгоняя дурное видение. – Я – солдат, моя работа – сражаться с врагами и убивать их, если потребуется. Я сама почти каждый день сталкиваюсь со Смертью лицом к лицу и щедро дарую ее другим людям. Но я бы никогда не смогла причинить вред невинному и безоружному ребенку!

     – Ребенку?

     – Персональный дар Сьюзен как Жрицы – причинять боль. В том числе удаленно, не прикасаясь к жертве даже пальцем. Эта маленькая стерва заставила президента смотреть, как мучается его дочь, заходясь в судорогах и харкая кровавой пеной. И он сломался, уступив ее требованиям, а я ничего не могла поделать, – ненадолго воспрянув под влиянием заново переживаемых эмоций, Кэти снова поникла. – Я подвела Вас, мой Господин.

     – Не печалься, дочь моя, – на мгновение показалось, что колышущаяся стена черноты качнулась навстречу коленопреклоненной девушке, словно желая к ней прикоснуться, желая ее ободрить. – Я уже говорил, ты все сделала правильно.

     – Но моя слабость, мое малодушие стало причиной того, что мы потеряли Финист!

      – Зато сумели сохранить самих себя. Если мы забудем те ориентиры, на которые нам следует равняться, те границы, через которые недопустимо переступать, то безвозвратно утратим свое «Я». Да, мы – порождения тьмы и безмолвия, но насилие, жестокость и кровожадность вовсе не обязаны быть нашими постоянными спутниками. Даже Смерть может быть милосердной, и мы нередко приносим ее, руководствуясь любовью и состраданием. В то время, как Свет способен испепелять, а сама суть Жизни состоит в непрестанной и беспощадной борьбе за место под солнцем. Не забывай об этом, дочь моя.

     – Да, мой Господин, я понимаю, – Кэти стиснула кулаки. – Я более не повторю подобной оплошности! Я ожесточу свое сердце, вытравив из него любые сомнения и освободив от неуверенности! В следующий раз я справлюсь лучше!

     – Но только не ценой отказа от собственных принципов. Такие жертвы мне не нужны! Нам не следует уподобляться нашим врагам в самых худших их проявлениях! Если между нами не будет никакой разницы, то сама наша битва утратит свой смысл.

     – Истинно так, мой Господин! – с жаром воскликнула девушка, хотя в ее голосе и чувствовалась легкая наигранность. – Мы не страшимся сражения, мы к нему готовимся!

     – Что ж, я рад, что последняя неудача не убавила твоей решимости. Она тебе еще пригодится.

     – Приказывайте!

     – Тебе известно, что Верховный Советник и Верховная Жрица Сиарны оставили свои посты?

     – Прошу прощения, мой Господин, но я не слежу за властными интригами в стане наших врагов.

     – Но такие-то вещи следовало бы знать, – их глубин маслянистой черноты донесся вздох. – Виан Дэлери была со скандалом отправлена в отставку, поскольку посмела открыто критиковать решения Светлой Богини. Вскоре после этого Шимаэл Ваджасан также подал прошение.

     – То есть империя Сиарны сейчас обезглавлена?

     – На их места уже назначены новые Служители, но сейчас меня куда больше интересуют как раз отставники.

     – Почему, мой Господин?

     – Доклады агентурной разведки сообщают, что эта парочка проявляет живой интерес к текущему местонахождению бывшего премьер-министра Республики, Калима Сейдурана.

     – Но зачем им понадобился этот никчемный старикан?

     – Он обладает неким знанием, способным, как я подозреваю, радикально изменить расстановку сил в галактике, – Анрайс запнулся, словно испытывая странную робость, – а то и вовсе уничтожить как меня, так и мою сестренку.

     – И Вы позволяете этой мине замедленного действия спокойно разгуливать на свободе?! – воскликнула Кэти, но тут же осеклась, сообразив, что в разговоре с твоим повелителем такой тон недопустим. – Прощу прощения, мой Господин.

     – Так-то лучше, – по черной пелене пробежала короткая рябь раздражения. – Я уже давно пытаюсь выведать у Калима его секрет, но пока безуспешно.

     – Доверьте это дело мне!

     – Лавры Сестры Семко не дают тебе покоя? Желаешь отыграться? Опробовать ее методы? – дождавшись, когда девушка, устыдившись, снова склонила голову, признавая свою неправоту, Анрайс продолжил. – Не уподобляйся ей, дочь моя, в мире и без того достаточно зла и боли.

     – Да, мой Господин.

     – Кроме того, Калим уже стар и немощен. Он слишком хрупкий сосуд, чтобы применять к нему жесткие меры воздействия. Слишком велик риск его просто убить, так ничего и не выяснив. Я этого допустить не могу.

     – Вы не боитесь, что Сейдуран попадет в руки наших недругов, которые используют его против нас?

     – Боюсь. Именно поэтому я отправляю тебя на Землю, дочь моя. Твоя задача – обеспечить безопасность Калима.

     – Не проще ли, наоборот, вывезти его сюда, на Эзон? – непонимающе нахмурилась Кэти.

     – Я хочу, чтобы он послужил приманкой для Дэлери и Шимаэла, – пояснил Анрайс. – Вполне возможно, им известно нечто, способное старика разговорить. Патрули в том районе получили приказ не задерживать их корабль в случае его появления, но улететь обратно им уже не позволят. Сообразив, что они угодили в ловушку, эти двое могут решиться на крайние меры, и в таком случае ты должна любой ценой защитить Калима!

     – Я раздавлю этих трусливых отступников как тараканов!

     – Давай только без чрезмерного фанатизма, хорошо? Они нужны мне живыми и невредимыми. По возможности.

     – Будет исполнено, мой Господин! – девушка низко поклонилась, чтобы скрыть злорадную ухмылку.

     Ведь последняя оговорка Анрайса оставляла ей весьма широкий простор для маневра. А после злосчастной встречи со Сьюзен руки у Кэти так и чесались преподать хороший урок кому-нибудь из прислужников Сиарны. И такого замечательного шанса она ни в коем случае не упустит! Тараканов этих она, быть может, насмерть и не раздавит, но вот вволю развлечься, отрывая им усы и лапки, ей никто не помешает!

     * * *

     Самая изощренная пытка – истязание неизвестностью. Шимаэл отсутствовал уже более четырех часов, и Дэлери, без дела слоняясь по погруженной в полумрак душной кают-компании «Турина», то и дело замирала, прислушиваясь к доносящимся из недр корабля скрипам и вздохам. Ей постоянно мерещились то клацанье магнитных ботинок по внешней обшивке, то лязг абордажных захватов, то шипение прожигаемой стали.

     Изувеченная мощным взрывом махина «Ганнибала» представляла собой груду обломков, удерживавшихся вместе больше по старой памяти. Посадка «Турина» на его поверхность заставила их шевелиться и ерзать под ним, отчего конструкция транспорта то и дело разражалась стенаниями и кряхтением, подобно старухе, ворочающейся на неудобном комковатом матрасе.

     План Шимаэла был вызывающе лаконичен и прост, как и любое другое рафинированное безумие.

     Поскольку в недрах разрушенной боевой платформы до сих пор время от времени что-то взрывалось, то на еще один небольшой взрыв никто не обратит внимания. Равно как и на отколовшийся от «Ганнибала» скальный обломок, который рухнет где-то в бескрайних песках Пустынного Континента. Ну а когда он вдруг решит снова взлететь, то реагировать будет уже поздно.

     Безумным в его замысле выглядело абсолютно все, начиная от весьма небольших шансов причалить к платформе и остаться при этом незамеченными, и заканчивая весьма немалым шансом самим нарваться на очередной взрыв уцелевшего арсенала.

     Но, поскольку Шимаэл категорично заявлял, что иной возможности прошмыгнуть на Клиссу нет и не предвидится, Дэлери пришлось уступить, хотя особого восторга от перспективы прокатиться верхом на дымящейся и потрескивающей пороховой бочке она и не испытывала.

     Шимаэл в очередной раз подтвердил свой титул одного из лучших пилотов в истории, выйдя из прыжка буквально в нескольких километрах над обратной стороной Луны Скорби, и уже через минуту-другую посадочные опоры «Турина» коснулись ее изборожденной трещинами поверхности. После этого пилот влез в скафандр, нацепил реактивный ранец и, взяв в руку ящик с зарядом, отправился на прогулку за борт.

     Ради достижения максимальной скрытности на транспорте пришлось отключить значительную часть систем, оставив лишь необходимый минимум для жизнеобеспечения, поэтому работало только тусклое аварийное освещение, а из-за выключенной вентиляции воздух очень скоро стал тяжелым и душным. О попытках хоть как-то с ним связаться Шимаэл ей даже думать запретил. В итоге Дэлери уже пятый час томилась одна в темноте, неведении и тревогах.

     У них не имелось возможности сколь-либо достоверно проверить, сработала ли их ставка на не в меру длинный язык Игоря, но если расчет оказался верен, то сейчас их, скорее, поджидали на околоземной орбите, нежели здесь. Всего несколько оброненных мимоходом фраз, причем в таких обстоятельствах, чтобы старый пилот думал, что услышал их случайно, а его самого никто не заметил – надежная гарантия, что уже очень скоро соответствующая информация достигнет нужных ушей. А в такой ситуации существовала вероятность, что на Луну Скорби будет направлено хоть немного меньше пристальных взглядов, больше сосредоточившихся в данный момент на Земле. Что им сейчас и требовалось.

     Дэлери невольно вздрогнула, когда что-то заскребло по корпусу «Турина». Она искренне надеялась, что источником звуков был возвращающийся Шимаэл, но на всякий случай взяла из ящика большой кухонный нож и стиснула его в руке. Шуршание и лязг постепенно смещались, остановившись в районе шлюза. Чуть погодя послышался стук закрывшегося люка, за которым последовало шипение нагнетаемого воздуха. Хвала богам, это и вправду вернувшийся пилот!

     Еле дождавшись открытия внутренней створки шлюза, Жрица буквально повисла на шее у облаченного в тяжелый скафандр Шимаэла.

     – О боги, как же я за тебя волновалась!

     – Я польщен, конечно, – глухо прохрипел тот из-за толстого забрала шлема, – но лучше бы ты помогла мне раздеться. Я еле-еле на ногах стою. И, кстати, убери, пожалуйста, нож от моей шеи. Я чувствую себя немного неуютно.

     Немного погодя, переодевшись и приняв душ, Шимаэл уже сидел за столом, за обе щеки уминая свежеприготовленный мясной рулет. Дэлери же, прекрасно понимая, что именно требуется сейчас усталому после тяжелой работы мужику, сидела рядом на табурете, терпеливо дожидаясь разъяснений.

     – Я затолкал заряд в одну из расселин, – пояснил Шимаэл, прожевав. – При взрыве должно образоваться более чем достаточно обломков, чтобы наш шаттл смог среди них затеряться.

     – Когда?  – иногда достаточно одного-единственного слова.

     – Сейчас уточним, – над солом вспыхнула голографическая проекция Клиссы и наматывающаяся на нее нить орбиты, по которой следовала Луна Скорби. – «Ганнибал» проходит над интересующим нас районом раз в двое суток. Таким образом, ближайшее удобное окно откроется только завтра, примерно через пятнадцать часов.

     – Опять томиться в этой парилке! – простонала Дэлери, предвкушая долгое тягучее ожидание, проведенное в духоте лишенных вентиляции помещений «Турина».

     – О, не волнуйся, скучать не придется! Нам же еще надо шаттл к вылету подготовить!

     Вопреки опасениям, времени на сборы ушло не так уж и много. Несмотря на то, что «Турин» уже много лет стоял на приколе, Шимаэл не забывал про свой старый корабль и поддерживал как его самого, так и все имеющееся на борту оборудование в должном порядке. Это касалось и десантного шаттла и даже стоящего в его грузовом отсеке небольшого внедорожника. А посему вся подготовка свелась, по большому счету, к небольшой уборке, поскольку пыли оп углам успело скопиться немало.

     – Сам момент подрыва лучше переждать здесь, прямо в трюме «Турина», – разъяснял Шимаэл. – Соваться на этой утлой скорлупке в облако разлетающихся обломков – верное самоубийство. Но вот потом нам придется действовать максимально шустро, чтобы наш шаттл по траектории полета не сильно от них отличался и вплоть до самого входа в атмосферу выглядел как еще один выброшенный взрывом булыжник.

     – А что потом?

     – Если мы не хотим оставить на поверхности Клиссы еще одни кратер, то рано или поздно мне все же придется перевести наш спуск в управляемый режим. В конце концов, за теми обломками, что падают вне населенных областей, никто так уж пристально не следит, будем надеяться, что наши маневры останутся незамеченными.

     – Надеяться… – Дэлери печально покачала головой, – еще недавно я сама вбивала в головы курсантов мысль, что истинному Служителю Сиарны не пристало полагаться на волю случая или причуды удачи, и все его шаги должны подчиняться холодному и точному расчету, но вот теперь и мы раз за разом обращаем наши мольбы к этой ветреной особе. Ты заметил, сколь многое в нашей судьбе теперь зависит от банального везения?

     – Увы, но в моих силах только постараться максимально увеличить наши шансы, – Развел руками Шимаэл. – Мы забрели в такие темные и глухие края, где надежные гарантии просто невозможны. Нам остается лишь стиснуть зубы и рисковать… ну и надеяться.

     – …в том числе и на то, что Собати верно истолкует соответствующие доклады и прикроет наши задницы.

     – Боюсь, что даже при всем желании у нее будет не так уж много возможностей повлиять на события. Ты же была Верховной Жрицей и знаешь, сколько доброхотов следят за каждым ее шагом, чтобы подловить ее даже на малейшей оплошности. А уж в нынешние-то непростые времена она в своих решениях фактически скована по рукам и ногам. Поэтому рассчитывать нам стоит исключительно на себя и свои силы.

     Шимаэл оглянулся вокруг осматривая обстановку в рубке управления.

     – А нашими главными козырями являются скрытность и скорость, – он обвел рукой помещение, – поэтому нам стоит все еще разок перепроверить, чтобы при активном маневрировании  ничего не начало летать по воздуху и бить нас по головам. Что это у тебя?

     – Да так, – Дэлери неожиданно смутилась, постаравшись затолкать сверток, что она держалв в руках, поглубже под кресло, – термос с чаем и бутерброды в дорогу.

     – Вот же! – пилот посмотрел на нее со странным восхищением во взгляде. – Мне бы и в голову не пришло! По крайней мере, пока мой живот не заскулил бы с голодухи.

     – Вы, мужчины, занимаетесь строительством планов и вершите судьбы мира, – хмыкнула Жрица, – в то время как мы, женщины, занимаемся стряпней, наводим порядок и стираем ваши носки.

     – Мне как-то сложно представить тебя возле тазика с мыльной пеной.

     – Всего лишь вопрос привычки, – Дэлери кивнула назад, в сторону коридора. – Каюту, кстати, я тоже слегка облагородила. Прибралась, постель застелила. Можно и вздремнуть немного, пока великие свершения не подоспели.

     – Дельная мысль, – согласился Шимаэл. – Ты пока отдохни, а я здесь подежурю.

     – Да брось, Шим! – женщина протянула руку, коснувшись его плеча. – Тут вряд ли случится что-то интересное. А койка достаточно широка, чтобы уместить нас обоих.

      Несмотря на свой откровенно невнятный официальный статус, Сейдуран уже успел привыкнуть к тому, что даже сейчас сильные мира сего как минимум заранее уведомляют его о своем визите. Тем неожиданней и неприятней стало появление на пороге его дома целой делегации, возглавляемой высокопоставленным Апостолом Тьмы.

     Рослая, энергичная, облаченная в строгую официальную форму при всех полагающихся регалиях – Калим далеко не сразу узнал представшую перед ним волевую и решительную женщину.

     – Кэти?! – вытаращился он, ничуть не смущаясь того, насколько нелепо выглядит. – Кэти Жэо?!

     – К вашим услугам, господин премьер… – оговорка девушки представлялась откровенно преднамеренной и спланированной заранее, – господин Сейдуран.

     Разумеется, они неоднократно встречались и раньше, в прошлой жизни, где Калим повелевал чуть ли не половиной галактики, а Кэти работала журналисткой, специализировавшейся на марании грязью неугодных политиков или общественных деятелей. Они никогда не считали друг друга, да и самих себя ангелами с нимбами и белоснежными крылышками за спиной, но, по крайней мере, испытывали взаимное уважение, как к профессионалам высшей пробы.

     Нынче же многое изменилось, вывернувшись буквально наизнанку. Кэти взлетела на самую вершину властной пирамиды, обретя вечную молодость и войдя в узкий круг тех, кто лично общался с самим Анрайсом, в то время как бывший премьер опустился до уровня обычного старого и больного пенсионера, пусть и обладающего определенными привилегиями. Такая ситуация изобиловала соблазнами, которые, очевидно, пробегали перед внутренним взором Кэти, пока она оценивающим взглядом рассматривала сидящего в инвалидном кресле Сейдурана.

     – Чем обязан столь неожиданному визиту? – старик вопросительно приподнял тонкую седую бровь.

     – Некоторые из наших недоброжелателей проявляют нездоровый интерес к вашей персоне, – отчиталась Апостол, старательно придерживаясь сухих официальных формулировок, – и наш Господин поручил мне обеспечение вашей безопасности. Так что мы здесь с вами теперь надолго.

     – Ничего не понимаю! – Сейдуран замотал головой. – Кому это я вдруг там понадобился? И зачем?

     – Вас разыскивают отставные Верховный Советник и Верховная Жрица Сиарны, Жимаэл Ваджасан и Виан Дэлери. А вот с какой целью – не знаю, но мне поручено приять меры, и прочие подробности меня не интересуют. Из вашего дома есть выход непосредственно на берег?

     – От террасы вниз идет тропинка, – услышанные новости настолько выбили Калима из колеи, что он отвечал, даже не задумываясь.

     – Значит, нам придется еще и береговой рубеж организовывать, – Кэти недовольно поджала губы и быстро отдала ряд распоряжений сопровождавшим ее бойцам.

     Вокруг закипела работа, и Сейдурану оставалось лишь недоуменно наблюдать за развернувшейся вокруг его персоны активностью. Даже в лучшие годы его личная охрана не работала так организованно и споро. Рассредоточившиеся по дому специалисты устанавливали всевозможные датчики и сенсоры, призванные своевременно предупредить о появлении нежелательных чужаков.

     – Мне кажется, – заметил Калим, – что уже имеющаяся система безопасности вполне удовлетворительно справлялась со своей задачей. К чему все эти дополнительные хлопоты?

     – И что именно обеспечивало оборону от возможных атак из-под воды? – покосилась на него Кэти, не скрывая насмешки. – Как именно вы планировали защищаться от инфразвукового оглушения?

     – Вы всерьез полагаете, что два вышедших в тираж политика способны организовать полноценную операцию по штурму моего скромного дома?! – даже при всем желании Калим не мог изобразить на лице еще большее изумление.

     – Следует ли мне напомнить вам, что каждый Советник – воин, а каждая Жрица – ведьма? Высокий пост в иерархии Священной Канцелярии вовсе не обязывает размякать и заплывать жиром, скорее уж наоборот.

     – Тогда для противостояния злоумышленникам вам потребуется целый гарнизон! Где вы планируете его разместить, если не секрет?

     – У вас в гостиной, – Апостол выдержала паузу, наслаждаясь замешательством собеседника. – Мне много места не требуется.

     – Вы надеетесь справиться с ними в одиночку?!

     – Да что они, ренегаты, лишенные благодати своей госпожи, способны противопоставить мне, Апостолу, ведомому силой, дарованной моим Господином?! – Кэти, рассмеявшись, обернулась, дав знак кому-то из сопровождающих. – Ну а на тот случай, если меня все же постигнет неудача, у нас предусмотрена небольшая страховка.

     Она приняла принесенный ей темный кофр и поставила его на стол, небрежно смахнув на пол бумаги и остатки завтрака. Всего за несколько лет привычка чувствовать себя хозяином везде, где бы она ни появлялась, буквально въелась Кэти в кровь, и она, похоже, не упускала ни одной возможности применить свои полномочия на практике. Тем более, если вдруг представилась прекрасная возможность указать на место самому Калиму Сейдурану.

     Из кофра Кэти извлекла большой инъектор, больше похожий на портативный гранатомет. Суетящаяся рядом ассистентка схватила левую руку Калима и, не задавая никаких вопросов, задрала рукав рубашки до локтя, обнажив желтоватое иссушенное давней болезнью предплечье. Пара взмахов аппликатором, и рука полностью онемела, превратившись в бесчувственную колоду.

     – Всего один укольчик, – усмехнулась Апостол, подступая ближе. – Больно не будет.

     – Что вы затеяли? – Калим с беспокойством наблюдал за тем, как Кэти вводит толстую иглу ему под кожу.

     – Ничего особенного, просто небольшой маячок, чтобы следить за вашими перемещениями… ну вот, я же говорила, что это совсем не больно.

     – Неудивительно, – старик, недовольно морщась, поправил рукав. – Я теперь даже собственную задницу почти не чувствую.

     – Ну, не преувеличивайте, господин Сейдуран, – рассмеялась Кэти, закрывая кофр. – Уже завтра от инъекции останется лишь воспоминание. Зато так всем нам будет гораздо спокойней.

     – По-моему вы чрезмерно сгущаете краски. Пытаться вдвоем проникнуть в самое сердце контролируемой Анрайсом враждебной территории – сущее безумие!

     – По собственной воле отречься от высшего поста в империи, контролирующей большую часть галактики – не менее безумный шаг, вам не кажется? – парировала Кэти. – Волей-неволей нам приходится учитывать любые, даже самые абсурдные варианты, чтобы никакой, даже совершенно невероятный поворот событий не мог застигнуть нас врасплох.

     – Интересно, каким же образом знание того, когда именно ночью я наведываюсь в туалет, вам в этом поможет?

     – Не надо ерничать, вы же не настолько глупы! Нам необходимо отлеживать все ваши перемещения в том случае, если вас все же сумеют похитить.

     – Да ну?! – Калим с сомнением покосился на свое онемевшее предплечье. – Вы хотите сказать, что эта крохотная булавка способна пересылать сигналы через сотни и тысячи световых лет?!

     – Разумеется нет! Так грубо и прямолинейно нынче уже никто не работает. Капсула всего лишь интегрирует шпионский код в любую доступную ей систему, корабельную или персональную, после чего уже та сама начинает работать как маяк, отправляющий в эфир всю необходимую информацию. Там есть и другие сюрпризы, но уже сказанного вполне достаточно. Большую часть времени чип проводит в выключенном состоянии, а потому стандартными сканерами обнаружить его невозможно.

     – Если только я сам им о нем не расскажу.

     – В таком случае им придется улететь восвояси несолоно хлебавши. Извлечь его без хорошей медицинской станции почти нереально, но как только вы ступите на борт их корабля, то его бортовые системы немедленно окажутся инфицированы следящим вирусом. Цугцванг.

     Кэти отвлеклась, чтобы принять доклады своих сотрудников, отчитывающихся о проделанной в коттедже и на окружающей территории работе. Калим же тем временем переваривал полученную информацию, упорно возвращаясь к внезапно возникшей аналогии с минным полем. Ведь одно лишь знание о том, что впереди тебе подкарауливают невидимые и смертоносные игрушки, способно парализовать волю любого человека и сорвать любой замысел. А после инъекции чипа Калим сам превратился в такую ходячую мину, способную нарушить работу управляющих систем любого корабля. Единственная разумная стратегия в подобной ситуации – держаться от него подальше, выбросив из головы все мысли о похищении.

     Изобретательно, ничего не скажешь!

     – Вы не возражаете, – Калим вздрогнул, когда Кэти, отпустив своих подчиненных, снова обратилась к нему, – если я оставлю на умывальнике свою зубную щетку?

     * * *

     Новый запрос о срочной аудиенции от Сестры Семко заставил Собати удивленно изогнуть бровь. Она предполагала, что Сьюзен, откровенно сплоховав с организацией слежки за «Турином», будет теперь держаться тише воды, ниже травы, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, но нет. Она снова сидела у Верховной в приемной, ожидая встречи и, по всей видимости, рассчитывая взять реванш. Такой прыти от девчонки Собати откровенно не ожидала и была изрядно озадачена. Если уж кто-то сумел улизнуть из хитроумно расставленных сетей слежки, то шанс, что он сдуру попадется в них вновь, совершенно ничтожен. А уж Шимаэл так глупо попасться точно не мог. Тем интересней, что именно заставило Сьюзен обивать ее порог.

     Собати коснулась интеркома и велела пригласить в кабинет ожидавшую ее юную Жрицу.

     – Госпожа! – Сьюзен сразу взяла с места в карьер. – Сегодня в районе полудня наши оборонительные системы зафиксировали новый взрыв на Луне Скорби, сопровождавшийся выбросом обломков.

     – Я знаю, – кивнула Собати, – я слышала сирены.

     – После анализа траекторий объявленная тревога была отменена. Большинство фрагментов оказались мелкими и не представляющими опасность, а расчетная точка падения единственного крупного обломка находилась на Пустынном Континенте, вдали от любых населенных районов или транспортных маршрутов.

     – Вот и славно! Так в чем проблема-то?

     – Наши системы слежения сопровождали обломок до самого конца, но не зафиксировали никакого взрыва, сопровождающего его падение.

     – Если он был достаточно рыхлым, то мог разрушиться еще в атмосфере, – предположила Верховная, старательно пряча внезапно охватившее ее волнение. Ситуация и впрямь выглядела, мягко говоря, нетипично, и в душе у нее заворочался беспокойный червячок подозрений.

     – Он не разрушился, – продолжала упорствовать Сьюзен. – Объект сохранял целостность до самого контакта с поверхностью, но вот потом – тишина. Данное обстоятельство заставляет меня предположить его искусственное происхождение и требует незамедлительно принять необходимые меры для обеспечения безопасности.

     – Если к нам вздумали наведаться вражеские шпионы или диверсанты, то почему они выбрали такое странное место? Что они ищут посреди выжженной каменной пустыни?

     Собати прикрыла глаза, и по ее лицу пробежала короткая болезненная судорога, вызванная воспоминаниями о той давней Битве Богов. Старые шрамы и рубцы от ожогов вспыхнули забытой болью. Даже прошедшие с тех пор сотни лет не смогли стереть жуткие видения пылающего неба и плавящихся камней. Наш грешный мир все же слишком тесен для того, чтобы уместить в себе два склочных порождения мира божественного.

     – Вы, госпожа, возможно сочтете меня параноиком, – девочка набрала воздуха в грудь, – но я полагаю, что нас почтили своим визитом не вражеские агенты, а наши собственные отступники – Ваджасан и Дэлери.

     – Что?! – Верховная резко выпрямилась в кресле. – С чего ты взяла?! Зачем им это?!

     – У меня нет ни капли сомнений, что эти двое вынашивают планы мести и в своем отчаянии способны на любую дерзкую глупость. Я понятия не имею, что именно у них на уме, но, чтобы позже не рвать с досады волосы на голове, нам стоит принять необходимые меры уже сейчас. Кто знает, чем их выходки могут обернуться в дальнейшем!

     – Вы так говорите, Сестра, – Сьюзен невольно съежилась под тяжелым взглядом своей начальницы, – как будто ваши подозрения и страхи неким странным образом уже превратились в достоверные факты. Не забывайтесь! Я не могу объявить всеобщую мобилизацию только потому, что вам что-то там показалось.

     – Да, госпожа, – потупилась девчушка, – прошу прощения. Но все-таки…

     – Я абсолютно согласна с вами в том, что нынешняя ситуация выглядит достаточно странно и нетипично. Мы, несомненно, примем определенные меры, чтобы прояснить все обстоятельства произошедшего. Но нам требуется получить более полную и достоверную информацию, и только после мы сможем принимать более-менее обоснованные решения.

     – Да, госпожа, разумеется! – просияла Сьюзен, обрадованная тем, что ее доклад все же был воспринят достаточно серьезно. – Поступайте так, как сочтете нужным.

     – Кроме того, – продолжала Верховная, – в нынешнее и без того напряженное время излишняя активность вполне способна породить совершенно ненужные слухи и домыслы, а то и панику. По этой причине мы можем использовать только весьма ограниченные ресурсы, без привлечения серьезных сил и средств.

     – Я понимаю, госпожа.

     – Тем не менее, – юная Жрица буквально воспрянула, услышав в голосе Сестры Джейх явное одобрение, – поскольку я всецело согласна с вами в оценке масштаба возможной угрозы, реагировать мы будем соответственно. Я отправлю на изучение обстановки наше лучшее штурмовое подразделение.

     – Позвольте мне отправиться с ними! – с жаром воскликнула Сью.

     – Должна вам напомнить, Сестра, – погрозила ей пальцем Собати, – что Пустынный Континент – проклятая земля, на которую не распространяется благодать нашей Госпожи. Ее верным слугам не пристало марать свои ноги, ступая по ней. Не беспокойтесь, ребята справятся, они прекрасно подготовлены, обучены и как никто другой способны разобраться с любой возникшей проблемой. Вы же впоследствии можете принять участие в отмаливании их греха.

     – Разумеется, госпожа!

     – Я сообщу вам, когда появятся какие-нибудь новости.

     Намек был более чем прозрачным, и Сьюзен, отвесив еще один почтительный поклон, покинула кабинет. Не стоило сверх меры испытывать терпение Верховной, которой она и без того успела надерзить почти на год вперед.

     Оставшись одна, Собати, наконец, позволила себе шумно выдохнуть и устало помассировала гудящие виски. Как же все не вовремя, как некстати! Ее собственное чутье, собственная интуиция подсказывали, что Сью абсолютно права, и Виан с Шимаэлом все же вернулись, пусть даже такой их шаг и выглядел абсолютно бессмысленным.

     Пустынный Континент, несомненно, хранил немало секретов и тайн, но вот что именно могли искать там два беглеца, и каким образом они надеялись осадить Сиарну, все больше демонстрировавшую в последнее время откровенно диктаторские замашки, оставалось неясным.

     Собати активировала терминал и составила приказ, прикрепив к нему предоставленные Сьюзен данные разведки. А потом, следуя внезапному импульсу, занялась давно откладываемым наведением порядка в грудах скопившихся на столе документов. Какое-то внутреннее чувство настойчиво подсказывало, что занимать этот кабинет ей оставалось уже недолго.

     Струи горячего воздуха словно подкарауливали снаружи и ворвались в трюм шаттла, как только начал открываться грузовой люк. Воздух заполонила густая пыль, стучащаяся в защитные очки и ощупывающая фильтрующую маску своими колючими щупальцами, как будто отыскивая в ней уязвимые места и малейшие щели. Шимаэл резонно предполагал, что на месте их вряд ли встретит цветущий сад, но столь агрессивный напор стихии вынудил его вскинуть руку, заслоняя лицо от хлещущих песчинок, и заронил в душу зерна сомнений в целесообразности всей затеи.

     – Выходим? – голос Дэлери из-под маски звучал глухо и бесцветно.

     – А какие у нас еще есть варианты? – хмыкнул пилот и зашагал вниз по аппарели, буквально расталкивая желтоватую мглу. – Мы тащились в такую даль не для того, чтобы полюбоваться живописным пейзажем с крылечка и улететь восвояси.

     – Живописным, ага! Глаз не оторвать! – фыркнула Жрица и двинулась следом.

     – Старайся держаться рядом, чтобы не потеряться, – Шимаэл остановился, поджидая ее. – Я бы предпочел без крайней нужды не пользоваться радиосвязью, чтобы не выдать наше присутствие. Если разойдемся, то лучше вернуться по навигатору обратно к кораблю и начать заново.

     – Ясно.

     – Ну, тогда – вперед!

     Две закутанные в защитные комбинезоны фигуры растворились в рыжей пелене пыли, а за их спинами загудели закрывающие люк приводы.

     За давностью лет любая информация, касающаяся Пустынного Континента, невольно обретала статус легенды, подобно днищу корабля обрастая наслоениями домыслов и фантазий. Источниками более-менее достоверных сведений о Битве Богов могли служить воспоминания Первопризванных, но неумолимое время не щадило даже их, и на сегодня таковых оставалось лишь двое – Собати и Сестра Нилх. Кроме того, погружение в глубины памяти, как правило, не вызывало у них ничего, кроме фантомных болей, оставленных теми разрушительными событиями. Чудовищный катаклизм, свидетелями которому они оказались, начисто выжег любые прочие впечатления, оставив лишь страдание.

     Немногие уцелевшие книги и документы рисовали картину процветающих городов, объединенных сетью сухопутных и речных торговых маршрутов, величественных храмов и просторных площадей перед ними, суетящихся жителей и играющих во дворах детей…

     А потом все сгинуло, в одночасье испепеленное обрушившимся с небес яростным огнем божественной схватки.

     Те, кому повезло, успели бежать, спасшись на борту спешно покидающих причалы кораблей. Таковых, однако, оказалось немного, подавляющее большинство жителей превратились в пепел, даже не успев ничего понять. И та картина до боли напоминала относительно недавние события, когда Республика устроила бомбардировку столицы Клиссы с использованием адронных зарядов.

     Позже, когда огонь угомонился, отчаянные смельчаки отважились вернуться в поисках выживших друзей и родных, но обнаружили только обгорелые безжизненные руины, простиравшиеся до самого горизонта.

     Там, посреди пепелища, они встретили нескольких Первопризванных. Израненные и обгоревшие, они говорили странные вещи, попахивавшие явным безумием, но, одновременно, они демонстрировали столь великую силу, невероятную для простого человека, что люди, устрашившись, подчинились им. А потом первые Служители Сиарны отправились в долгий путь, чтобы возвестить миру о пришествии светлой Госпожи, одолевшей своего темного брата и несущей всем свой Свет, свое Слово и свой Танец.

     Пережитый ужас настолько глубоко въелся в людскую память, что даже одно упоминание о Пустынном Континенте почиталось богохульством, а прикосновение к его выжженной земле являлось серьезнейшим прегрешением. Да и без того уже давно никто не рвался в эту мертвую пустыню, где на бескрайних просторах среди камней, песка и пепла не выживали даже самые стойкие и неприхотливые лишайники. Даже сейчас, когда десантный шаттл позволял буквально за несколько минут достичь почти любой точки на планете, никто не осмеливался соваться в удаленные от побережья районы.

     До сегодняшнего дня.

     Шимаэлу уже доводилось высаживаться на мертвые планеты, от которых у него остались немного жуткие впечатления. Ведь вроде бы все точно так же, как и дома – гравитация, атмосферное давление, температура, вот только в здешнем воздухе не было и молекулы кислорода, а вода, текущая в местных реках, по своей стерильности уложила бы на обе лопатки лабораторный дистиллят. Порой стоило немалых усилий, чтобы побороть искушение откинуть забрало шлема – настолько знакомым выглядело все вокруг. Холмы, камни, журчащие ручьи… И только память о том, что один-единственный глоток чужеземного воздуха немедленно отправит его к праотцам, удерживала от необдуманного поступка.

     Здесь же, в самом сердце Пустынного Континента, все выглядело еще более жутко, поскольку было известно, что ранее тут кипела разнообразная и насыщенная Жизнь, которая покинула обжитые места, словно чего-то испугавшись. И ничто на свете так и не смогло за прошедшие сотни лет заставить ее вернуться.

     Параллели с другими планетами были столь сильны, что Шимаэл даже подумывал воспользоваться для выхода полноценными скафандрами, но все же отказался от этой идеи. В значительной степени по той причине, что их подготовка и снаряжение требовали изрядного времени, которого и так было в обрез, но также и потому, что так и не смог заставить себя воспринимать Клиссу как нечто чужое. Выход на поверхность почти что родной планеты в герметичном скафандре воспринимался им как самое настоящее предательство.

     Так что теперь по безжизненным пустошам, сгибаясь под порывами горячего ветра и загребая тяжелыми ботинками текучую желтую пыль, брели два затянутых в аварийные комбинезоны странника, ищущие ответы на свои вопросы.

     Предварительно Шимаэл и Дэлери провели немало времени над картами, спутниковыми снимками и копиями старинных рукописей, выбирая место для посадки. В большинстве случаев соответствие между документами удавалось установить только условно, сверяясь с такими незыблемыми ориентирами как места слияния рек или их устья, а также небольшие озера. К счастью, самый крупный город континента, откуда, собственно, и началась катастрофа, располагался именно в таком месте, что позволило посадить шаттл максимально близко к интересующей их точке.

     Все главные здания города возвышались на холме, омываемом двумя сливающимися под ним реками, поэтому, высадившись на берегу одной из них и двигаясь вдоль нее вверх по течению, вы неизбежно выходили к бывшему городскому центру. Заблудиться тут, казалось, было совершенно невозможно, вот только плотная завеса несомой ветром пыли вносила свои коррективы. Ведь при видимости всего в несколько метров можно элементарно заплутать даже на собственном дворе.

     Они шли всего несколько минут, а Дэлери уже совершенно вымоталась. Она оказалась категорически не готова к таким испытаниям. Ноги постоянно разъезжались, увязая в зыбком песке, а каждый вдох приходилось чуть ли не насильно проталкивать через плотную маску. Щекочущие кожу капли пота, сбегавшие по телу под плотным комбинезоном, довершали картину изощренной пытки. Все силы уходили на то, чтобы не терять из виду широкую темную спину Шимаэла, шагавшего впереди, точно бесчувственная машина.

     Под ногами захрустели камни старой булыжной мостовой, и пилот остановился, сверяясь с навигатором.

     – Ну надо же! – в его голосе прозвучало искреннее удивление. – Судя по всему, мы вышли на бывшую центральную набережную. Мы на верном пути!

     – Я просто не нахожу слов, чтобы выразить свою радость по этому поводу.

     Дэлери обессилено привалилась к высокому камню, оставшемуся, по-видимому, от парапета. Ее пальцы соскользнули по гладкой поверхности, и, присмотревшись, она разглядела, что вся поверхность каменного столба была оплавлена до состояния темного стекла, застывшего вязкими потеками. Жрица невольно отшатнулась, словно обжегшись, не в силах отогнать прочь видения сгорающих и испаряющихся заживо людей.

     – Если отсюда подняться вверх по склону, то мы должны выйти как раз к главному храму Анрайса, – погруженный в изучение карты Шимаэл даже не заметил ее замешательства, – тут буквально рукой подать!

     – Анрайса?! – рефлекторно напряглась Дэлери, услышав имя антагониста, которому противостояла все сотни лет своей службы.

     – А какая нам теперь разница? Просто он ближе. До квартала Сиарны и ее Служителей отсюда еще километра два, – Шимаэл обернулся, и его ехидная ухмылка буквально просвечивала сквозь маску. – Желаешь прогуляться?

     – Ладно, уговорил, – сдалась Жрица, осматривая затянутые пылью окрестности. – Но тогда уж не к храму, а к его руинам. Во время посадки я не видела ни одного более-менее уцелевшего крупного здания.

     – Доберемся – посмотрим, – пилот убрал планшет обратно в карман комбинезона. – Я уверен, что ответы, которые мы ищем, уже рядом!

     – Что до меня, то я даже вопросы толком сформулировать пока не могу.

     – Ну же, Виан! – словно опомнившись, он подступил к ней и взял под локоть. – Не падай духом! Кроме того, там мы сможем найти укрытие от этой вездесущей желтой дряни. Отдохнем, перекусим немного…

     – Да ладно тебе, не дрейфь! Я еще повоюю! – Жрица резко выпрямилась, словно возмущенная подозрениями в ее слабости. – Давай, показывай дорогу!

     Они зашагали дальше, загребая ногами пыль и мелкий песок, а Дэлери, старательно удерживая в фокусе темный силуэт идущего впереди Шимаэла, волей-неволей продолжила мысленно дивиться абсурдности их замысла.

     Вся их вылазка от начала и до самого конца выглядела как жест отчаяния, когда утопающий хватается за последнюю тонкую соломинку. С чего они, вообще, взяли, что здесь, посреди оплавленной божественным огнем пустоши, им встретится нечто, способное кардинально изменить расстановку сил в галактике? Все, что могло гореть, тут уже давным-давно сгорело, а что осталось – истлело под лучами безжалостного солнца и колючими струями песка. Как ни крути, а все же глупо искать спасение мира на заросшем бурьяном старом кладбище.

     Но они сейчас являлись именно тем самым утопающим, утратившим последнюю надежду на штатные спасательные средства и уповающим исключительно на милость случая и свое везение.

     Дэлери едва не грохнулась и не расквасила себе нос, когда споткнулась о темные каменные ступени, все еще выглядывавшие из-под наслоений песка и пыли. Вверх от набережной поднималась широкая монументальная лестница, устланная темными и массивными базальтовыми плитами, которую вряд ли стали бы городить ради праздных прогулок простых горожан. Это место отчетливо пахло почитанием и культом.

     Они подступили к подножию храма.

     Знание канонической архитектуры, не менявшейся уже сотни лет, подсказывало, что дальше должна следовать колоннада, предваряющая вход в святилище. Однако вместо толстых основательных колонн их встретили лишь несколько пеньков, оставшихся от сметенных невиданной силой каменных столпов. Казалось крайне сомнительным, что хоть что-то могло уцелеть в той безумной вспышке яростной стихии.

     Тем не менее, Шимаэла такая находка ничуть не обескуражила. Более того, он принялся с удвоенным энтузиазмом изучать найденные обломки, регулярно сверяясь с картой.

     – Ты видишь, Виан, видишь?! – воскликнул он, указывая на поваленные каменные блоки. – Все указывает на то, что удар пришел с северо-запада, с той стороны, где как раз находится Храм Сиарны.

     – Руины храма, – в очередной раз занудно уточнила Жрица.

     – Да, выброс энергии оказался невероятно мощным, вполне достаточным, чтобы стереть с лица земли почти целый континент, – Шимаэл полностью проигнорировал содержавшийся в ее словах сарказм, – но, как мне кажется, нижние этажи могли уцелеть. Пойдем, взглянем поближе.

     Они побрели дальше, на каждом шаге загребая ногами килограммы песка. Казалось невероятным, что за прошедшие века он странным образом воздержался от засыпания любых ниш и ведущих вниз лестниц. Дэлери была абсолютно уверена, что все проходы на нижние уровни окажутся полностью погребены под метровыми слоями нанесенных песка и пыли. Без экскаватора не пробиться.

     Строго говоря, так и оказалось. Все уходящие вниз лестницы храма оказались полностью засыпаны, и любые попытки расчистить дорогу выглядели абсолютно бессмысленными. Пустынный Континент ревниво охранял свои тайны. Отчаянная попытка докопаться до первозданной истины потерпела крах.

     – М-да, – Шимаэл поворошил ногой ровный желтый ковер, раскинувшийся на том месте, где по плану располагался спуск на нижний этаж, – близок локоть…

     – Давай пока изучим хотя бы то, что осталось на поверхности, – предложила Дэлери скорее для того, чтобы утешить напарника. – Тут уцелело немало всякого, авось и попадется что-то интересное.

     – Все возможно, – Шимаэл, казалось, хватался за любую доступную возможность. – Немного осмотреться не помешает. Встретимся потом на этом же месте.

     – Хорошо, – Жрица, помня недавние уроки, вскинула запястье с панелью навигатора и зафиксировала на карте свое текущее положение. – Думаю, одного часа будет достаточно.

     – Тогда я пойду отсюда направо, а ты двигайся налево, – пилот последовал ее примеру. – Если попадется что-то интересное, то не пользуйся рацией. Просто кричи, ладно?

     – Не вопрос, – Дэлери с трудом удержалась от смеха, поскольку пожелание Шимаэла словно сошло со страниц дешевого ужастика.

     Кивнув друг другу, они разошлись в разные стороны, осматривая окружающие руины.

     Ценной информации, впрочем, им удалось найти не так уж и много. Несомый ветром безжалостный песок до состояния скелетов источил даже все каменные конструкции, не говоря уже о более уязвимых деревянных элементах мебели и интерьера. Чудом уцелевшие детали своим обглоданным видом лишь напоминали о хрупкости и бренности всего материального, что создал человек.

     Пытаясь хоть как-то укрыться от обжигающего ветра, который, словно наждаком терзал несомыми песчинками любой открытый участок кожи, Дэлери нырнула под сень уцелевшей стены. Здесь, точно в тихой заводи, собралась огромная куча песка, которой кружащие вихри придали форму большого рожка с мороженым. С трудом поборов искушение снять маску, Жрица осмотрелась по сторонам, да так и застыла, потрясенная увиденным.

     – Шим! – просипела она севшим от волнения голосом. – Шим! Подойди сюда!

     Перед ней простерлась галерея выцветших от времени, но все еще различимых портретов высших сановников Церкви Анрайса. Череда солидных седовласых мужей в тяжелых парчовых мантиях, надменно взирающих на незваного посетителя, растянулась метров на двадцать, не меньше. И самый последний лик, частично осыпавшийся, обнажив кирпичную кладку, заставил сердце Жрицы испуганно вздрогнуть.

     – Шим! Скорей иди сюда!

     Ожидая пилота, Дэлери вскарабкалась на песчаный холм, чтобы подобраться ближе к фрескам и лучше их рассмотреть. За давностью лет краски здорово выцвели, штукатурка растрескалась и кое-где отваливалась целыми пластами, но и того, что уцелело, вполне хватало, чтобы различить характерные черты.

     – Виан, где ты?! – послышался окрик разыскивающего ее Шимаэла.

     – Я здесь, у стены! Иди сюда!

     Чуть погодя, сзади, от подножия песчаной кучи, послышались приглушенные чертыхания.

     – Что тут у тебя стряслось? Что за пожар?

     – Сам взгляни, – Жрица отступила в сторону, увязая в расползающемся песке. – Никого не узнаешь?

     Шимаэл подался вперед, всматриваясь в изборожденные трещинами портреты. У него невольно вырвался потрясенный вздох.

     – Невероятно!

     – Насколько я поняла, здесь изображены все Первосвященники Анрайса с указанием дат интронизации и отставки… или смерти, – Дэлери кивнула на последний портрет, – кроме этого. Под ним стоит только одна дата.

     – Ну, это как раз понятно, – Шимаэл вскинул руку, по-видимому намереваясь на всякий случай протереть глаза, но наткнулся на стекло очков и в очередной раз выругался, – но он никогда не говорил, что был тем самым…

     – Мне, честно говоря, немного не по себе от того, что мы, так сказать, заглянули за кулисы священного писания, – Дэлери невольно поежилась, чувствуя, как выстроенная внутри нее картина мира медленно переворачивается с ног на голову, – и от того, что мы там обнаружили.

     Они умолкли, всматриваясь в выгоревшее и иссеченное песком изображение. Специфическая старомодная манера письма, превращавшая портрет в некое подобие иконы с четкими и лаконичными линиями и соблюдением целого ряда требований формального канона. Но характерные черты внешности все равно оставались прекрасно узнаваемы. Пышные торжественные одеяния и массивная серебряная цепь – атрибут высокого сана – хоть и выглядели непривычно, но обмануть никого не смогли.

     – Выходит, Бекташ никакой не Первопризванный. Он и есть тот человек, который сам тогда, много лет назад, богов призвал.

     * * *

      Сигнал тревоги выдернул Лайса из глубин сна, и его тело, не дожидаясь окончательного пробуждения, спрыгнуло с койки и начало одеваться.

     «Боевая тревога! – рявкнула система оповещения. – Экипировка – сухопутная с десантным ранцем и дыхательной защитой. Вооружение – легкое».

     На ходу застегивая ремень, Лайс подскочил к своему шкафу и сдернул с вешалки соответствующий комплект. Он отработанным движением запрыгнул в бронекостюм, и его пальцы быстро пробежали по застежкам и пряжкам, плотно запечатывая тело в чешуйчатый защитный доспех. Защитная маска, шлем, пристегнуть на спину ранец… готово! Теперь бегом в оружейку.

     Топоча тяжелыми ботинками по коридору вместе с другими десантниками из своего подразделения, он не переставал гадать, что же такое стряслось, из-за чего потребовалось понимать по тревоге штурмовую группу? Несомненно, приказы не обсуждаются и не оспариваются, но чем дальше, тем больше вопросов у Лайса появлялось.

     Бросив взгляд в окно, он обнаружил, что в остальных корпусах казарм окна оставались темными, то есть предстоящее задание предназначалось только их подразделению. Тот факт, что сегодняшняя тревога не означала начала уже давно и всеми ожидаемой масштабной войны, немного успокаивал, но ясности не добавлял.

     Судя по экипировке, предполагалась скоротечная операция против немногочисленного и слабовооруженного противника. Но, как Лайс ни силился, он так и не смог придумать, для чего им вдруг понадобилась еще и дополнительная дыхательная защита. Разве что диверсионная группа проникла на химический завод и теперь грозит его взорвать? Строить догадки можно было бесконечно, а потому он предпочел терпеливо дождаться инструктажа, на котором им все разъяснят.

     В оружейной бойцы забрали со стеллажей свои винтовки, после чего так же дружно потрусили по лестнице, ведущей в летный ангар, где их ожидал командующий бригадой худощавый и седой полковник Форро, стоящий перед уже разогревающим двигатели небольшим и скоростным десантным челноком.

     Лайс озадаченно приподнял бровь. Такого рода транспорт, способный быстрым заатмосферным прыжком преодолеть несколько тысяч километров, чтобы оперативно доставить небольшую штурмовую группу, обычно использовался для борьбы с экстремистскими группировками на окраинных мирах Империи. Там, где некоторые упрямцы отказывались признавать власть Сиарны, иногда требовалось применять соответствующие меры убеждения, способные в считанные моменты дотянуться до отщепенцев даже на другом конце планеты.

     Но для чего он мог понадобиться здесь, на Клиссе?!

     Дождавшись, когда отряд построится, полковник выступил вперед и начал инструктаж.

     – Господа, ваше задание относится к первой категории конфиденциальности. Приказ поступил непосредственно из Священной Канцелярии, с самого верха.

     Перед ним вспыхнула полупрозрачная голографическая проекция Клиссы, которую Форро быстрым взмахом руки развернул к отряду обратной стороной, где светилась одинокая красная точка. По строю десантников пробежал удивленный ропот.

     – Вы все правильно поняли, господа. Ваша цель находится на Пустынном Континенте, примерно в сотне километров вглубь от восточного побережья, – он окинул пристальным взглядом строй. – Вам выдано соответствующее дозволение, и ваш грех будет отмолен, однако в данном случае я считаю себя не вправе требовать от вас переступить через себя. Вы можете отказаться без каких-либо последствий.

     Полковник сделал паузу, ожидая реакции, но строй не шелохнулся. Несмотря на впитанные еще с детских лет страхи перед бескрайними пустынями, оставшимися на месте цветущих садов и многолюдных городов после Битвы Богов, свой воинский долг десантники все же ставили выше.

     – Что ж, – удовлетворенно кивнул командир, – я ни секунды в вас не сомневался. А теперь – к делу.

     Он снова обратился к карте, высветив на ней еще несколько линий.

     – Некоторое время назад на Луне Скорби произошел очередной взрыв, выбросивший россыпь осколков. Наши системы внимательно отследили все их траектории, определив, что опасности для населенных районов Клиссы они не представляют. Самый крупный из них упал в пустыне, однако его падение не сопровождалось сколь-либо заметным сейсмическим толчком. Данное обстоятельство заставляет заподозрить, что в действительности мы имеем дело не с каменной глыбой, а с управляемым объектом, осуществившим мягкую посадку.

     Вот те раз! Выходит, предположение Лайса о диверсионной группе оказалось не так уж и далеко от истины! Бросив быстрый взгляд на соратников, он увидел, как они подобрались и сосредоточились. Предстоящая миссия начинала выглядеть все серьезней и серьезней.

     – Ваша задача, – продолжал полковник, – скрытно выдвинуться к месту падения объекта, изучить обстановку и, при обнаружении подозрительной активности, приять меры к задержанию нарушителей и доставке их сюда для последующего допроса. Поскольку мы не знаем, с кем имеем дело, то при оказании сопротивления разрешается открывать огонь на поражение. Вопросы?

     Взвод хранил молчание, а потому офицер, взмахом руки убрав карту, скомандовал:

     – Тогда – по машинам! И да хранит вас Сиарна!

     –Даже удивительно, как много давно копившихся вопросов вдруг получили свои кажущиеся теперь совершенно очевидными ответы! – Жрица напоследок сделала еще несколько снимков стены с фресками, после чего съехала с песчаной горы и остановилась рядом с Шимаэлом, отряхивая комбинезон. – Оглядываясь назад, я не могу не поражаться тому, насколько слепы и глухи мы были все эти годы!

     – Интересно, – задумчиво протянул пилот, – осознавал ли сам господин Руорн, кем в действительности является, и какую сущность носит внутри себя?

     – Я абсолютно уверена, что нет, – категорично заявила Дэлери. – Бекташ не помнил ничего из своей прошлой жизни, и здесь я ему верю. Но вот его подсознание… тут все обстоит существенно сложней и запутанней.

     – Ты о чем?

     – Меня уже давно занимало то, насколько сильно его отношение к Сиарне отличается от такового у всех прочих людей, как Служителей, так и смертных. Бекташ никогда ее не боялся. Почитал, преклонялся – да, но вот страха в его чувствах я не замечала никогда. Да и она сама к нему откровенно благоволила, прощая, порой, такие взбрыки, после которых любого другого уже отскребали бы со стен Тронного Зала.

     – Ты про ту историю с приглашением Аустова?

     – В том числе, – кивнула Жрица, – но и других примеров, пусть и масштабом помельче, имелось в достатке.

     – Полагаешь, он вел себя так потому что внутренне ощущал себя равным нашей Госпоже, ведь в определенной степени он являлся Ее братом?

     – Что? – Дэлери посмотрела на Шимаэла со странным удивлением. – О, нет, нет, конечно! Дело совершенно в другом! Все обстояло с точностью до наоборот, если ты понимаешь, о чем я.

     – Ты меня окончательно запутала! – честно признался тот. – Поясни свою мысль, будь так любезна!

     – Не забывай, что сама Сиарна явилась в наш мир тоже не просто так. И точно так же, как Бекташ открыл дверь перед Анрайсом, другой человек пригласил сюда Светлую Госпожу.

     – Ты про ту самую Жрицу? – уточнил пилот, бросив через плечо немного опасливый взгляд в ту сторону, где, на противоположном конце города, согласно карте, раньше располагался главный храм Сиарны.

     – Естественно!

     – Согласно легенде, они, в нарушение всех запретов, полюбили друг друга, отчего вся заваруха и приключилась, но…

     – Так о чем я и толкую! – воскликнула Дэлери. – Как внутри Бекташа ранее таился заточенный Анрайс, так и где-то в недрах сияющего кокона Сиарны остается частичка той женщины, и некоторые черты, присущие ее личности, постоянно просачиваются наружу, заставляя Светлую Богиню то и дело поступать откровенно по-человечески.

     – Занятная мысль. Выходит, что и в Анрайсе сейчас присутствует какая-то часть от господина Руорна, влияющая и на его поведение?

     – Так очевидцы, имевшие возможность с ним пообщаться, неоднократно об этом упоминали! Разве ты не слышал?

     – Ну, я-то больше с цифрами работал, – развел руками Шимаэл. – Работа с людьми – это все же по твоей части.

     – И сейчас все встало на свои места! – Дэлери принялась возбужденно выхаживать взад-вперед, рубя рукой воздух в такт своим словам. – Вспыльчивость Сиарны, резкие перемены ее настроения, непропорционально сильная эмоциональная реакция на некоторые события – все это являлось проявлениями запертой внутри нее человеческой души! Как будто входя в наш мир через дверь, в качестве которой выступила та Жрица, Сиарна словно сама отформовалась в соответствии с особенностями ее характера! А Бекташ, пусть подсознательно, прекрасно это чувствовал! И относился к ней соответственно.

     – Он Ей специально дерзил, что ли? Чтобы подразнить?

     – Зачем?! – Дэлери резко остановилась и с подозрением покосилась на пилота. – Не мели чушь, Шим!

     – Но в чем именно выражалось его особое отношение? Почему он Ее не боялся и, вообще, порой так странно себя с Госпожой вел?

     – Разве я не сказала? – Жрица помотала гудящей головой. – Извини, столько всего и сразу… просто мне это казалось настолько очевидным…

     – Ну и?

     – Бекташ был влюблен в Сиарну. Влюблен без памяти.

     – Но тогда это означает, что… – Шимаэл вдруг умолк и вскинул голову, к чему-то прислушиваясь. – Вот зараза!

     * * *

     По корпусу транспорта прокатилась волна дрожи, означавшая, что они вошли в атмосферу и начали торможение.

     Лайс крепче ухватился за фиксирующие дуги, чувствуя, как его охватывает нервное возбуждение. До высадки, до начала его первой настоящей боевой миссии оставались считанные минуты. У некоторых из его напарников уже имелся соответствующий опыт, а вот Лайсу до сего дня доводилось иметь дело либо с такими же как он курсантами в ходе учебных занятий на полигоне, либо вообще с виртуальными противниками в симуляторе. Еще ни разу он не сталкивался лицом к лицу с кем-то, кто может тебя реально убить, равно как еще никогда не убивал сам.

     – Высота – двадцать тысяч, – отчитался пилот. – Приготовиться к торможению!

     Коротко кашлянув, взвыли двигатели, замедляя падение корабля, и остаточная перегрузка вдавила десантников в ложементы.

     – Начинайте осмотр местности! – приказал командующий операцией лейтенант.

     – Внизу все затянуто пыльной бурей! – доложил оператор. – Визуальное наблюдение невозможно. Активирую инфракрасный и магнитный сканеры.

     Лайс невольно затаил дыхание, ожидая вердикта. Все решится в ближайшие секунды, и станет ясно, оказалась ли тревога ложной, или им предстоит вступить в бой с неизвестным противником.

     – В указанном районе наблюдается незначительная магнитная аномалия!

     – Это может оказаться упавшим обломком «Ганнибала», – осадил оператора командир. – Нужно больше данных. Что видно на тепловизоре?

      Еще несколько секунд тревожного ожидания…

     – Ага! Есть! Примерно в полукилометре к западу обнаружены два источника тепла. Анализ спектра и интенсивности излучения с высокой вероятностью указывает, что это два человека.

     – Всего два? Маловато для диверсионной группы… – хмыкнул лейтенант. – Они движутся?

     – В данный момент нет.

     – Хорошо. Карту местности со всеми отметками – на мониторы!

     Перед глазами у Лайса, прямо на забрале шлема, вспыхнуло изображение пустыни, над которой завис их корабль. На грязно-желтом полотне песка, в излучине двух некогда полноводных рек, еще угадывались линии улиц и контуры оставшихся от зданий руин.

     У Лайса нещадно засосало под ложечкой и даже не столько от того, что он вот-вот ринется в свой первый, а, возможно, и последний бой, сколько от понимания факта, что смотрит на внезапно материализовавшуюся перед ним легенду. Самое сердце Пустынного Континента! Место, откуда вышли ныне правящие миром боги, и где началась вся современная история. Камни и стены, ставшие невольными свидетелями битвы Тьмы и Света. Миф, к которому он сейчас прикоснется…

     – Я выдал вам персональные задачи и координаты посадочных точек, – Лайс моргнул, очнувшись от мимолетного забытья и снова всмотревшись в карту, где разноцветными отметками обозначалось расположение корабля диверсантов, их самих и тех мест, куда десантникам следовало высадиться, чтобы взять незваных гостей с поличным. Тут же высветилось указание, что Лайсу поручается охрана периметра. – Если противник начнет перемещаться, то ваши позиции и задания будут корректироваться по ходу дела. Наш транспорт приземлится в двухстах метрах к северу, где есть более-менее чистая площадка. Доставим пленников на борт, потом спланируем дальнейшие действия. Задача ясна? Вопросы есть?

     И снова вопросов ни у кого не нашлось. Многомесячные тренировки и учения буквально в подкорку вбили бойцам все необходимые знания и навыки, а потому предстоящая задача не представляла для них ничего нового или неожиданного. Если не брать в расчет место действия, конечно.

     – Хорошо! – фиксирующие дуги дружно откинулись вверх. – Одеть маски! Активировать ранцы! Оружие к бою!

     Со всех сторон послышались щелчки примыкаемых магазинов. Лайс также натянул на лицо дыхательную маску и снарядил свою винтовку, спиной чувствуя, как завибрировали ожившие сервоприводы ранца.

     – Все готовы? Открыть люк!

     Тяжелые створки скользнули в стороны, впустив внутрь вихрь холодного воздуха и рев двигателей. Лайс крепче прижал к себе винтовку, сражаясь с колотящимся в груди сердцем. Что ж, если грядет драка, то так тому и быть. Теперь главное – не подвести соратников и достойно справиться с собственной частью задачи. В конце концов, следить за безопасностью периметра ­– не бог весть какая наука.

     – Приготовились! Пошли!

     Быстро протопав по гулко громыхающему металлическому полу к распахнутому люку, Лайс, следом за остальными бойцами, вниз головой нырнул в белесую пустоту.

     Вой турбин зависшего транспорта очень быстро остался где-то позади, уступив место свисту рассекаемого воздуха, становившегося с каждой секундой все более плотным и словно сжимающего тело в тесных объятиях. Коротко лязгнули выдвинувшиеся рули, и падение выровнялось, превратившись в пусть и отвесный, но уже управляемый полет.

     Оглянувшись по сторонам, Лайс убедился, что и остальные бойцы, перестав кувыркаться, вытянулись в стремительно пикирующие к цели смертоносные черные стрелы.

     – Время до контакта – одна минута! – раздался в шлемофоне все такой же спокойный уверенный голос лейтенанта.

     Лайс снова устремил взгляд вперед, хотя по-прежнему не мог ничего разглядеть за густой пеленой поднятой бурей пыли. Только проецируемая на забрале карта позволяла примерно определить, где что находится. В самом центре проекции сияла зеленая точка, обозначавшая место его приземления и к которой его направлял десантный ранец.

     Спустя еще несколько секунд все тело начало трясти из-за разнонаправленных потоков мечущегося у поверхности ветра. До встречи с землей оставалось уже совсем немного.

     – Десять секунд! – скомандовал командир. – Садимся!

     Звонко лязгнули резко переложенные рули, и словно невидимая рука схватила Лайса за шиворот, перевернув тело ногами вниз. По ушам ударил сиплый свист включившихся тормозных двигателей, замедляющих падение и, одновременно, выдавивших почти весь воздух из легких. Увы, но гравикомпенсаторы в комплект боевой экипировки не входили.

     «Пять, четыре, три… – заученно отсчитывал Лайс секунды до контакта, – два, один…»

     Он подобрался и в последний миг все же успел разглядеть приближающийся песчаный склон. Есть!

     Еще дымящиеся использованные тормозные кассеты со звонкими хлопками отлетели в стороны, и Лайс, припав на колено, вскинул винтовку и развернулся в сторону своего сектора ответственности, готовый во всеоружии встретить любую возможную угрозу.

     – На землю!!! Лицом вниз!!! Руки за голову!!! – буквально взорвался криками шлемофон. Авангард их отряда схлестнулся с нарушителями.

     Лайс внутренне напрягся, каждую секунду ожидая разрывающего воздух треска очередей, но, похоже, все обошлось. Крики вскоре прекратились, уступив место четким командам лейтенанта и таким же лаконичным ответам его подчиненных.

     – Корди, Сесанн, проверьте их.

     – Чисто!

     – Хорошо, оденьте им браслеты… Сокол, что у вас?

     – Заходим на посадку, через пару минут будем на месте.

     – Отлично, тогда выдвигаемся. Орри – пойдешь впереди… Корди и Сесанн – конвоируете задержанных… Лайс – прикрываешь тыл…

     – Есть! – отозвался тот, сверяясь с картой и прочерченным на ней маршрутом к точке эвакуации.

     – У них на корабле могут оставаться сообщники, – напомнил лейтенант, – поэтому не расслабляемся и сохраняем бдительность. После того, как наш транспорт сядет, он уже не сможет контролировать обстановку сверху и не предупредит нас, если вдруг что-то изменится.

     – Почему нам не задействовать патрульный дрон? – спросил кто-то.

     – А что он сможет разглядеть в такой мешанине? – резонно заметил командир. – Так что полагаться нам придется только на собственные глаза и уши. В общем, смотрите в оба. Ну все, пошли!

     – Давай, вставай! – прорычал Кордок, обращаясь к кому-то из пленников со свойственными ему предупредительностью и тактом. – Хватит тут загорать уже, шевели ногами!

     Лайс только негромко фыркнул, мысленно посетовав, что некоторых людей, по-видимому, не способно изменить вообще ничего. Тот щелчок по носу, что Кордок получил на выпускном балу от Верховной Жрицы, нисколько не остудил его пыла и не убавил его заносчивости. Он по-прежнему всегда стремился быть на самой вершине горы, используя любую возможность, чтобы плюнуть на голову тем, кому не посчастливилось оказаться ниже.

     Проследив за тем, как зеленые точки на карте пришли в движение, Лайс поднялся на ноги и двинулся следом, постоянно оглядываясь назад, чтобы никто не мог неожиданно атаковать их арьергард.

     Воспоминания о выпускном балу ожидаемо потянули за собой мысли о последующей ночи, из-за чего Лайсу приходилось то и дело трясти головой, отгоняя навязчивые и дразнящие образы. Сейчас не время отвлекаться на неуместные фантазии, операция еще не закончена, и все может еще не раз перемениться. Необходимо постоянно оставаться начеку, чтобы не стать причиной провала, если не гибели всего отряда.

     Лайс еще раз осмотрел окрестности поверх ствола вскинутой к плечу винтовки, напряженно вглядываясь в несомые ветром струи пыли. Чисто.

     Впереди послышался гул двигателей, и пилот их транспорта доложил:

     – Это Сокол. Мы на месте.

     – Отлично! – отозвался лейтенант. – Нам до вас еще метров пятьдесят. Открывайте люк.

     Не прошло и минуты, как Лайс, пятясь и продолжая всматриваться в желтую мглу, уже поднимался по трапу. Загудели приводы, и створки сомкнулись, оставив песчаный ад снаружи.

     Послышался общий вздох облегчения, сопровождаемый щелчками предохранителей, и бойцы принялись открывать шлемы и снимать защитные маски. Лайс также поспешил сдернуть с лица удушливый намордник.

     – Но-но, ребята, – осадил их лейтенант, – расслабляться рано. Нам еще с их кораблем разобраться надо, и неизвестно, что там нас может поджидать. Давайте-ка, соберитесь!

     – Но хоть немного дух перевести можно?

     – Немного – можно, – командир и сам расстегнул маску. – В любом случае, надо бы сперва взглянуть, что за рыбку мы здесь выловили. Корди, Сесанн, откройте-ка нам их личики.

     Два десантника, подступив к поставленным на колени пленникам, откинули с их голов капюшоны комбинезонов и без лишних церемоний сдернули защитные очки и респираторы…

     Немая сцена продолжалась довольно долго. Сообразив, что он таращится на открывшиеся лица, разинув рот, Лайс торопливо подобрал отвалившуюся челюсть. Лейтенант, словно извиняясь, негромко кашлянул. Некоторые рефлексы и привычки, впитанные буквально с материнским молоком, оказываются поразительно живучи, и способны, хотя бы на время, перехватить у человеческого разума контроль над собственным телом. Лайс почувствовал, как его спина настойчиво требует уважительно поклониться. Он никак не мог избавиться от навязчивого подозрения, что его недавние мысли вдруг решили каким-то невероятным образом материализоваться.

     И тут у Кордока в голове словно сорвало предохранительный клапан.

     – Ну надо же, какой сюрприз! – громко воскликнул он, раскинув руки в стороны и злорадно ухмыляясь. – Вот уж не думали, не гадали! Какими судьбами?

     – Корди, уймись! – попытался урезонить его лейтенант, но безуспешно.

     Кордок уже закусил удила и с каждой секундой распалялся только сильней. Схлынувшее напряжение, в котором все они пребывали еще минуту назад, словно отдачей обернулось повышенной возбужденностью, которая теперь хлестала из него, словно из пожарного брандспойта.

     – Ну как вам вольная жизнь, госпожа? – это слово прозвучало в его устах особо едкой издевкой. – Небось, непривычно на коленочках-то стоять, а? Но ничего, скоро привыкнете. Навык-то полезный, пригодится еще.

     Дэлери молча смотрела на него, и ее лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций, оставаясь все таким же горделивым и властным, как и всегда. Ни коленопреклоненная поза, ни скованные наручниками запястья, ни оскорбления нисколько не умаляли ее достоинства, от чего желание хоть как-то унизить бывшую Верховную Жрицу заполыхало в Кордоке с еще большей силой.

     – Вы уже подыскали себе новое место работы? У меня, кстати, есть дельная мысль, куда можно было бы удачно пристроить ваши легендарные таланты, – он покрутил головой по сторонам, отыскивая среди остальных солдат Лайса. – Верно, тихоня? Как она тогда тебя обслужила? Претензии есть? Повторить не желаешь? Сегодня как раз распродажа с хорошей скидкой…

     – Оставь Виан в покое! – прохрипел Лайс, с трудом проталкивая слова сквозь стиснутые от бешенства зубы и чувствуя, как его руки сами собой сжимаются в кулаки.

     – Да брось! – отмахнулся Кордок. – Не жадничай, тут на всех хватит. Но, чур, я первый.

     Он подошел к Дэлери и остановился прямо перед ней, сделав вид, как будто расстегивает ширинку.

     – Я же должен сам опробовать товар, прежде чем предлагать его своим клиентам, верно?

     Перед глазами у Лайса все поплыло, застилаемое красным туманом гнева. В ушах у него загрохотала кровь, и он, не в силах более сдерживаться, бросился вперед…

     – Шим, ты как, цел?

     – Вроде бы, – глухо отозвался тот из-под упавшего на него бесчувственного десантника.

     Пилот заерзал, пытаясь спихнуть с себя тяжелое тело, вот только сделать это со скованными за спиной руками оказалось не так-то просто.

     – Лайс! Лайс! – окликнула Дэлери парня, который стоял, пошатываясь, в окружении валяющихся на полу сослуживцев. – Да очнись же ты, наконец!

     – Что? – вздрогнул тот и, поморгав, обвел помещение непонимающим взглядом. – Что здесь слу?.. Это я сделал? Я их всех убил?!

     – Максимум покалечил, да и то несильно, – Жрица с беспокойством покосилась на одного из оглушенных бойцов, который пошевелился и негромко застонал.– Танец Гнева, хвала богам, это все же не Танец Смерти.

     – Танец? – Лайс все никак не мог наладить контакт с окружающей действительностью.

     – Ну да!

     – Что же я наделал!!! – Лайс в отчаянии обхватил руками голову. – Сестра Джейх постоянно говорила мне, чтобы я учился держать себя в руках, и я так бездарно все провалил!!!

     – Сорвался, бывает, – Дэлери старалась говорить максимально спокойно, – но сейчас это неважно. Давай, не стой столбом, найди ключи от наручников, нам надо как можно скорей убираться отсюда!

     – Убираться? Куда?

     – Ты жить, вообще, хочешь? Или думаешь, что тебя за эту выходку просто пожурят и все? – Жрица уже начинала терять терпение. – Лайс, пойми, твои мотивы и твои извинения никого интересовать не будут. Ты теперь – изменник! А за такие преступления у Сиарны предусмотрено лишь одно наказание. Уж мне ли не знать.

     – Что же теперь делать?

     – Идем с нами! Нам… мне очень нужна твоя помощь!

     – Меня будут искать!

     – Нас тоже. А вместе у нас все же больше шансов на успех. Если будем работать сообща, как единая команда, то у нас все получится, но нам следует поторопиться. Вот доберемся до безопасного места, тогда спокойно покумекаем, что да как, а сейчас у нас каждая секунда на счету. Давай же, шевелись!!!

     Последний резкий окрик все же смог сдернуть дезориентированного парня с тормоза, и Лайс закрутился, отыскивая среди прочих оглушенных тел своего лейтенанта.

     – Что-то мне подсказывает, – прошептал Шимаэл, – что тот тип, который на мне сейчас отдыхал, уже не поднимется.

     – Кордок, что ли? Не могу сказать, что очень сильно этим опечалена, – хмыкнула Делери и поспешно добавила, увидев, что Лайс уже возвращается к ним с ключом в руке. – Только ему не говори, ладно? Он и без того весь на нервах.

     Расстегнутые наручники с лязгом упали на пол, и недавние пленники принялись массировать затекшие запястья. Шимаэл нагнулся и подобрал их с Дэлери очки и маски.

     – Если мы не хотим участвовать во втором акте драмы, то предлагаю отправляться, – он повернулся к Лайсу. – У тебя тут какие-то вещи остались?

     – Только я и моя винтовка, – парень закинул оружие за спину и опустил забрало шлема.

     – Тогда открывай люк, и выметаемся отсюда.

     И уже спустя несколько секунд три темных фигуры бесследно растворились в густой желтой пелене.

     Бессонная ночь плавно перетекла в такое же суматошное утро.

     Внезапная потеря связи с десантной группой, долгие тягучие минуты тревожного неведения, такое же неожиданное возвращение отряда в эфир с шокирующим докладом, запоздалая неудачная попытка перехвата беглецов, отправка эвакуационного отряда…

     Собати было не привыкать работать в таком бешеном ритме, за свою долгую жизнь она прошла через немало кризисных ситуаций, но еще никогда она не принимала происходящее настолько близко к сердцу. Ведь вся заваруха крутилась вокруг людей, которых она давно и хорошо знала, и с кем была прочно связана множеством невидимых нитей, затягивавших ее в самую гущу событий и превращавших Сестру Джейх в их соучастника.

     И уже очень скоро ей начнут задавать неудобные вопросы.

     А посему срочный вызов на Аудиенцию в Тронный Зал не стал для Собати неожиданностью. Жрица еще раз окинула взглядом рабочий стол, проверяя, все ли в порядке, все ли на своих местах, чуть поправила карандаши в стакане и пробежалась глазами по списку пояснений для своей преемницы, который она положила прямо посередине, на самом виду. Ну все, пора. В высших сферах ждать не любят.

     Поднявшись из-за стола, Собати подошла к двери и накинула на плечи свой тяжелый форменный плащ. Широкая серебристая канва тускло блеснула в приглушенном свете ламп.

     Еще раз оглянувшись на кабинет, Жрица отметила, что за то недолгое время, что она была его хозяйкой, не успела привнести в его обстановку что-то свое, что-то индивидуальное. А вот дух Дэлери за предыдущие шесть веков пропитал его до каждого гвоздя и каждого камня старой кладки. За долгие годы интерьер ее рабочего кабинета превратился буквально в продолжение личности своей обитательницы, отражая ее вкусы и пристрастия.

     Мебель, отделка, подбор освещения, выстроившиеся на полках ряды книг – окружение настолько плотно ассоциировалось у Собати с ее давней подругой, что она постоянно чувствовала себя словно в гостях. Как будто Виан ненадолго отъехала по делам и попросила ненадолго ее подменить. Тем не менее, чужой себя Сестра Джейх тут не ощущала, находя обстановку вполне уютной и практичной. Особенно сильно ей запало в душу массивное, но удобное кресло…

     Вздохнув, Собати выключила свет и вышла в коридор, осторожно притворив за собой дверь.

     В Зале Отрешения ее уже поджидали Сьюзен, отвечавшая за вопросы разведки, Сестра Нилх, в ведении которой находились вопросы медицины, а также полковник Форро – Советник, командовавший тем самым штурмовым подразделением, что только что потерпело неудачу на Пустынном Континенте. Собати даже не успела толком поприветствовать коллег, как ведущие в Тронный Зал двери начали открываться. Сиарна требовала их к себе немедленно.

     И точно так же Первая Наместница начала говорить, даже не дождавшись, когда они все преклонят перед ней колени.

     – Я желаю услышать всю историю с самого начала! – загрохотал ее раздраженный голос, и по согбенным спинам присутствующих прокатилась обжигающая волна божественного недовольства. – Со всеми именами и подробностями! Подобный провал не мог произойти случайно, в силу досадного стечения обстоятельств! Мы определенно имеем дело либо с преступным разгильдяйством, либо с откровенно враждебным замыслом, зародившимся в самом сердце моей Империи! Я выкорчую этот сорняк и покараю виновных, навсегда отбив у кого бы то ни было охоту вставать на пути моих планов! Докладывайте!

     – Сью, твой выход, – буркнула Собати. – Если что, вали все на меня. Я потом уж как-нибудь выкручусь.

     – Вчера утром, – негромко, но ровно и четко заговорила Сьюзен, – на Луне Скорби произошел очередной взрыв. Система слежения взяла на сопровождение все крупные обломки и контролировала их перемещения, пока не стало ясно, что угрозы они не представляют. Однако самый крупный обломок, упавший в глубине Пустынного Континента, показался нашим специалистам странным, поскольку его падение не сопровождалось даже незначительным взрывом или сейсмическими толчками. Я немедленно передала всю полученную информацию Верховной Жрице, поскольку она представлялась мне важной.

     – И? – нетерпеливо прикрикнула Наместница, так и не дождавшись от Сьюзен продолжения.

     – Полученные данные я сочла достаточно тревожными, – взяла слово Собати, –  и приказала направить на место падения одну из лучших штурмовых групп. Им было поручено изучить ситуацию на месте и, при обнаружении подозрительной активности, приять необходимые меры по ее пресечению и задержанию нарушителей.

     – Что и в какой момент пошло не так? – укрытая непроницаемым белым саваном голова Наместницы повернулась к полковнику.

     – В назначенное время ребята прибыли на место, где обнаружили неизвестный объект, предположительно небольшой корабль, и двух человек неподалеку от него, – начал свой доклад Советник Форро. – Несмотря на бушующую песчаную бурю, десантирование прошло четко и слаженно. Нарушители были оперативно задержаны и препровождены в десантный транспорт для дальнейшего разбирательства. После того, как с них сняли защитные маски, выяснилось, что двое пленников это…

     – Кто? – Наместница подалась вперед, ее затянутые в белые перчатки руки вцепились в подлокотники трона.

     – Бывшие… в смысле… – полковник нервно сглотнул. – Ими оказались Виан Дэлери и Шимаэл Ваджасан, Госпожа.

     – Что эти трусливые дезертиры вынюхивали на моем заднем дворе?! – взвилась Наместница. – Что они там искали?!

     – Не могу знать, Госпожа. В тот момент, когда их скрутили, они рассматривали что-то в древних руинах.

     – Что?! Что именно?! Как они объяснили свое присутствие там?

     – Мы не успели их допросить, Госпожа.

     – Чем вы, вообще, там занимались?! Что там такого стряслось, что помешало вашему отряду довести дело до конца?!

     – В отряде произошел определенный… конфликт, – Форро зашипел, от охватившей его тело обжигающей боли. Сиарна разгневалась уже не на шутку, – в результате которого пленникам удалось бежать.

     – Конфликт? В самый разгар боевой операции? Прелестно! Просто прелестно! Трофеи не поделили, что ли?

     – Один из бойцов, Лайсиндор Ингви, утратил самоконтроль и внезапно набросился на других членов отряда, – Наместница выжидательно молчала, а потому полковнику пришлось продолжить, хотя он прекрасно понимал, что его слова богине придутся не по нраву. – Поговаривают, что он был неравнодушен к госпоже Дэлери…

     Форро вздрогнул и захрипел, роняя алые капли текущей из прокушенной губы крови на холодные плиты пола.

     – Насколько велики потери?

     – У большинства бойцов все ограничилось ушибами и легким сотрясением мозга, – подключилась к дискуссии Сестра Нилх. – Часть из них уже сегодня вернется в строй. Еще двое получили переломы, но также ничего опасного. Один человек – Младший Советник Кордок Тори – погиб.

     – И где же сейчас Советник Ингви? – даже прекрасно зная ответ, Сиарна хотела, чтобы его озвучил кто-нибудь из ее подчиненных. Все же есть какой-то изощренный садизм в том, чтобы заставить подсудимого самостоятельно зачитывать вслух свой смертный приговор.

     – Он покинул Клиссу вместе с Виан и Шимаэлом, – отозвалась Собати и невольно зажмурилась в ожидании полагающегося нагоняя.

     – Шайка изменников! – выкрикнула Наместница, ударив кулаками по подлокотникам. – Безвольные слабаки, неспособные своими убогими умишками объять грядущее Величие! Ничтожные трусы, испугавшиеся всесокрушающей поступи неотвратимого Будущего! Предатели, подлые предатели…

     Белая фигура поникла, сокрушенно качая головой, и Собати показалось, что в ее отчаянном крике прозвучала не столько ярость, сколько боль человека, которому близкий друг вероломно вонзил в спину отравленный нож. Жрица, верой и правдой служившая своей Госпоже несколько сотен лет, Советник, открывший для Нее другие миры галактики, Воин, что изменил данной Ей присяге из-за другой женщины – такого града болезненных ударов Сиарна не получала еще никогда. Возможно, свой предел прочности имелся даже у богов, и сейчас она балансировала на самом краю, еще один, даже легчайший толчок, вполне мог запустить такую цепную реакцию, после которой адронная бомбардировка покажется невинной шалостью.

     Наместница вздохнула и снова выпрямилась. Склонившиеся перед ней Служители молча ждали, затаив дыхание и гадая, что же будет дальше.

     – Я одного не могу понять, полковник, – снова заговорила Сиарна, негромко и почти вкрадчиво, – каким образом слетевшему с катушек Лайсиндору удалось в одиночку разделаться с элитным штурмовым отрядом, состоящим из моих Советников? Таких воинов далеко не всякая пуля остановить способна, а он раскидал их в одиночку, буквально голыми руками. Как?

     – Показания, которые дают ребята, немного сбивчивые и сумбурные, – прохрипел Форро, – но в ключевых моментах они полностью совпадают, и у меня нет оснований им не доверять. Все указывает на то, что Лайсиндор использовал Танец.

     – Что?! – вытаращилась на него Сестра Нилх. – Вы же прекрасно знаете, что подобное невозможно! К чему здесь эти небылицы?!

     – Два человека в лазарете и еще один в морге – не небылица! – огрызнулся Советник. – У вас есть другое объяснение? Так изложите свою версию!

     – Танец доступен только женщинам! Только Жрицам! И вы прекрасно это зна…

     – Сестра Джейх! – загрохотал вдруг голос Наместницы, оборвав разгоревшуюся дискуссию на полуслове. – Я смотрю, вы – единственная, у кого последняя новость не вызвала изумления и шока. У вас есть, что добавить? Так поделитесь!

     Все взгляды устремились на Собати, которая, казалось, всецело поглощена изучением извивов мраморного узора на полу. Она и впрямь разительно выделялась на общем фоне, демонстрируя, скорее, досаду, нежели искреннее изумление по поводу услышанного. Жрица тяжело вздохнула.

     – Советник Ингви был свидетелем смерти Сестры Кьюси. Он – ее Наследник. Танцор.

     – И… – Сестра Нилх нервно сглотнула, поскольку слова так и норовили застрять в ее внезапно пересохшем горле, – и он владеет искусством Танца?!

     – Иногда мне кажется, что это Танец владеет им. Не имея соответствующей подготовки и опыта, Лайс то и дело утрачивал контроль надо собой, что нередко приводило к досадным инцидентам.

     – Тот пожар в его покоях…

     – Именно, – кивнула Верховная Жрица. – Обеспокоенная тем, что в дальнейшем вал проблем будет только нарастать, Виан попросила меня провести с Лайсом несколько занятий, чтобы помочь ему научиться контролировать свой дар.

     – Как любопытно… – протянула Наместница, но больше ничего не добавила.

     – У нас в части ходили слухи о каких-то невероятных результатах, которые он демонстрировал во время тренировок, – Форро промокнул кровоточащую губу платком, – но я не придавал им большого значения. Как выяснилось, напрасно.

     – Освоив азы, Лайс возомнил себя великим мастером, – продолжала Сестра Джейх, – и начал использовать открывшиеся возможности по любому поводу. Мне пришлось довольно жестко его осадить, поскольку такого рода эксперименты рано или поздно обязательно закончились бы трагедией. Увы, сегодня я убедилась, что мои опасения были не напрасны.

     – Как любопытно! – повторила Наместница, подавшись вперед и картинно подперев рукой подбородок. – Вы столкнулись с уникальным случаем, когда мужчина оказался способен к Танцу, более того, проводили с ним индивидуальные занятия, и при этом ни единым словом не обмолвились о своем открытии ни своим коллегам, ни даже мне! У моих жриц появились свои маленькие секреты?

     Собати медленно покрутила головой, как будто разминая затекшую шею. Показное добродушие Сиарны никого не могло ввести в заблуждение. Оно чем-то походило на глаз урагана, где крохотный пятачок покоя со всех сторон окружен бушующей стихией, готовой в любую секунду обрушиться на неугодных всей тяжестью ярости и гнева.

     – В последнее время Ваше внимание, Госпожа куда больше увлечено происходящим на дальних рубежах Империи, – заговорила Жрица, – отчего Вы нередко упускаете из виду творящееся буквально у Вас под носом.

     – А под носом у меня, как я погляжу, нынче творится немало интересного. Давайте-ка посмотрим, ­– Наместница принялась загибать пальцы, в то время, как ее подданные, затаив дыхание, обливались холодным потом. Подобный приступ игривого настроения их Госпожи не сулил ничего хорошего. – Я призвала Лайсиндора на службу буквально на следующий день после Выпускного Бала, но, как выясняется, Виан Дэлери еще до того успела опутать его своими сладкими сетями. Случайно ли? Или она уже давно подозревала, что мальчишка не так прост, как кажется, и скрывает в себе нечто большее?

     Собати открыла рот, собираясь что-то сказать, но все же промолчала. В сложившейся ситуации любые комментарии, а уж тем более попытки оправдаться были излишни.

     – Втайне от всех вы занимались с Лайсиндором в бальном классе и, одновременно, оберегали его от излишнего внимания коллег и сослуживцев, – Наместница загнула еще один палец. – Я только что просмотрела отчеты о недавних кадровых перестановках и обнаружила занятную закономерность – его непосредственные руководители раз за разом отправлялись нести службу в самые удаленные уголки, как будто всех их после знакомства с юным курсантом внезапно охватывала жажда к перемене мест. Странное совпадение, вы не находите?

     – И вот сегодня, – продолжала она, – когда подозрительный объект совершает посадку на Пустынном Континенте, вы отправляете на задание именно ту группу, в которой Лайсиндор несет службу. Не так ли, Советник Форро?

     Полковник вздрогнул, услышав свое имя. Он никак не мог отделаться от мысли, что это перечисление упорно напоминает ему щелканье заправляемых в магазин патронов. И из последних сил боролся с искушением отползти от Верховной Жрицы подальше, чтобы не оказаться вместе с ней на линии огня.

     – Говорите все как есть, – прошептала Собати. – Вашей вины тут нет, а меня все равно уже ничто не спасет.

     – Да, Госпожа, – кивнул Советник. – Обычно нам дают задание, и мы сами определяем состав сил и средств, необходимых для ее решения. Но в последнем полученном из Священной Канцелярии приказе нам прямо поручалось отправить на задание именно отряд Лайсиндора.

     – Какая пикантная деталь, вы не находите? – Наместница позволила себе короткий хриплый смешок. – И надо же было такому случиться, что одним из нарушителей оказалась его давняя пассия! Та самая, которая незаметно опекала его уже несколько лет и которая помогла раскрыться его таланту Танцора. И тут такая удивительная встреча! Хочешь не хочешь, а начнешь подозревать чей-то недобрый умысел. Или же я чрезмерно сгущаю краски? Что скажете, Сестра Джейх?

     – А по-моему неплохо получилось, – Собати вызывающе вскинула голову. – У меня есть все шансы войти в историю в качестве человека, сумевшего переиграть самого бога.

     – Тетя Соби?! – потрясенно выдохнула Сьюзен. – Но… почему?!

     На ее глазах привычный мир вдруг дал трещину и начал рушиться. Она еще могла понять, когда Дэлери, ее приемная мать восстала против Сиарны, несогласная с тем, какими методами пользуется их Госпожа для достижения своих целей, и протестовавшая против того, чтобы вовлекать Сьюзен в эти порой жестокие игры. В Дэлери тогда говорила материнская ревность, и она, поддавшись сиюминутным эмоциям, взбунтовалась и была ожидаемо отправлена в отставку.

     Но здесь и сейчас речь шла не о слепых эмоциях и чувствах, но о холодном расчете. Верховная Жрица, да еще и одна из Первопризваных, высшее должностное лицо Священной Канцелярии, человек облеченный невероятной властью и окруженный всеми мыслимыми привилегиями, вдруг оказался на острие заговора против собственной же повелительницы! К которому, как выясняется, Дэлери также имела самое непосредственное отношение! Что должно было произойти, что перевернулось в их головах, если они поставили на кон не только свое высокое положение, но даже саму жизнь ради того, чтобы остановить Богиню Света на ее пути к построению нового, лучшего мира?!

     – Что ж, полку предателей прибыло, – хмыкнула Наместница, вновь сев прямо и побарабанив белыми пальцами по подлокотнику. – Но, действительно, почему? Уважьте свою юную коллегу, ответьте!

     Собати оглянулась на испуганную Сьюзен, и ее губы тронула легкая улыбка. После того, как Рубикон был перейден, и все мосты позади сожжены, в ней словно открылось второе дыхание. Она уже давно не чувствовала себя так легко и раскованно. Словно избавившись от тяжелых кандалов каждодневной рабочей суеты, ее душа воспарила к неизведанным высотам полной свободы. Бекташ Руорн однажды поделился с ней воспоминаниями о своих переживаниях после того, как Сиарна отправила его в отставку и отдельно отметил, что, будучи разжалованным, в какой-то момент утратил страх и открыл в себе способность говорить Ей в лицо все, что вздумается.

     Сейчас Собати также переживала нечто подобное, но, в отличие от опального Верховного Советника, которого Госпожа впоследствии простила и восстановила в должности, в отношении своих собственных перспектив никаких иллюзий не испытывала. Тем не менее, она считала, что обязана рассказать, почему так поступила. Сью должна знать правду, и о мотивах своей матери в том числе.

     – Если уж мы заговорили о предательстве, – неторопливо начала она, – то на мой взгляд все началось с того, что в какой-то момент Вы, моя Госпожа, предали всех нас.

     – Лучшая оборона – это нападение, не так ли? – рассмеялась Наместница, хотя ее веселье выглядело откровенно напускным. – И в чем же я вас разочаровала?

     – Вы предали те идеалы, в верности которым мы клялись, принося Вам присягу, – продолжала Собати, ничуть не смутившись насмешками Сиарны. – Изначально мы прилагали все мыслимые усилия и отдавали свои жизни ради того, чтобы сделать мир более безопасным, более справедливым. Мы с Вами работали сообща и своими глазами видели результат своего нелегкого труда, видели благодарные лица и горящие глаза людей, чьи жизни мы смогли сделать лучше. Но потом все резко переменилось. Перед вами открылся необъятный космос с сотнями других миров, обитатели которых знать не знали о Вашем существовании. Вы возжаждали их веры, их поклонения и, ослепленные теми возможностями, что перед Вами открылись, полностью позабыли про Клиссу и про ее жителей. Они стали для Вас всего лишь трамплином, оттолкнувшись от которого Вы намеревались взмыть к новым высотам могущества и величия. Топливом для Вашего тщеславия. Именно поэтому Вы и упустили из виду целый ряд событий, произошедших здесь, не заметили, как менялось настроение людей, которые ранее были Вам безоговорочно преданны, как в их среде начал вызревать бунт. Сперва молчаливый, ну а впоследствии принимавший все более открытые формы. Ну а теперь все выплеснулось наружу, Вы действительно сумели взрастить самую настоящую ненависть из нашей былой любви. Теперь расхлебывайте.

     Собати умолкла, отвернувшись и устремив взор на витражные окна, словно ей было совершенно наплевать, как воспримет Сиарна ее эмоциональную исповедь, и какие кары на нее обрушит. Повисшая в зале тишина нарушалась лишь потрескиванием нагревающихся на утреннем солнце оконных рам.

     Казалось, что присутствующие даже дышать перестали. Настолько откровенно возить богиню носом по ее просчетам, очевидность которых теперь ни у кого не вызывала сомнений, доселе не позволял себе еще никто и никогда. Даже те безумцы, что осмеливались всего лишь сомневаться в верности принимаемых Сиарной решений, покидали Тронный Зал исключительно вперед ногами, и от предчувствия неизбежной вспышки божественного гнева всем стало откровенно не по себе. Тут даже простым свидетелям может прийтись очень и очень несладко, ибо за пределами Дворца никто не должен знать о том унижении, которому подверглась их Госпожа.

     Наместница с шумом выдохнула и снова горделиво выпрямилась на троне, как и подобает представителю божества, вершащему судьбы мира. Недолгое показное панибратство закончилось, пришло время платить по счетам.

     – Я так понимаю, что пришло время вершить мой скорый суд, не так ли? – сухо поинтересовалась она. – Во всяком случае, черного гнева во мне сейчас хоть отбавляй. Что ж, наслаждайтесь.

     Одного небрежного взмаха руки в белой перчатке оказалось достаточно, чтобы Собати, сдавленно вскрикнув, повалилась набок, скрученная болезненной судорогой. В тот же миг в углах зала вспыхнули яркие софиты, означавшие, что Сиарна желает обратиться к своим почитателям в прямом эфире.

     – ДЕТИ МОИ! МЫ ЖДАЛИ, МЫ БОЯЛИСЬ, МЫ ГОТОВИЛИСЬ, И ЭТОТ ЧАС НАСТАЛ! – загрохотал Ее голос под высокими сводами, заставляя дребезжать витражные стекла окон и завязываться в узел напряженные до предела нервы всех, кому не посчастливилось оказаться непосредственным свидетелем ее речи. – ПРИШЛО ВРЕМЯ ФИНАЛЬНОЙ СХВАТКИ СВЕТА И ТЬМЫ! ВРЕМЯ ОТВЕТОВ НА ГЛАВНЫЕ ВОПРОСЫ ВСЕЙ НАШЕЙ ЖИЗНИ!

     Сьюзен почувствовала, как ее подхватывает и увлекает за собой вихрь всеобщего энтузиазма. Правильно подобранные слова способны сорвать с насиженных мест тысячи и миллионы людей, охваченных жаждой лучшей доли. Однако позитивный настрой не обладает достаточной мотивирующей силой, чтобы привести народные массы  в движение. Тут необходимы яркие негативные эмоции – ненависть, гнев, жажда праведной мести. И Сиарна прекрасно знала, как разжечь соответствующее пламя в сердцах и душах.

     По всей Клиссе и далеко за ее пределами люди замирали, жадно ловя каждое слово своей светлой повелительницы.

     Изначальная вспышка воодушевления уступила место неистовой ярости, обрушившейся на головы тех, кто посмел Госпожу предать.

     – НО ДАЖЕ В ПРЕДДВЕРИИ ВЕЛИКИХ ПОДВИГОВ И ВЕЛИКИХ ЖЕРТВ НАШЛОСЬ МЕСТО ГНУСНОСТИ И МАЛОДУШИЮ! – продолжила вещать богиня. – САД МОЙ ЗАПОЛОНИЛИ СОРНЯКИ, И ПРИШЛО ВРЕМЯ НАВЕСТИ В НЕМ ПОРЯДОК! ГОРЬКАЯ ЖАТВА ПРЕДСТОИТ МНЕ, ЕСЛИ ГНИЛЬ ПРОНИКЛА ДО САМОЙ СЕРДЦЕВИНЫ!

     Камеры буквально впились в скрючившуюся на полу Сестру Джейх, которой уже давно не было никакого дела до мирских хлопот. Все ее существо всецело поглотила неописуемая Боль, низвергаемая Сиарной на мятежную Жрицу. Людям следовало знать, как дорого может стоить им их предательство.

     – НАРЫВ, ЗРЕВШИЙ УЖЕ ДАВНО, СЕГОДНЯ ПРОРВАЛСЯ, ВСКРЫВ ЗАГОВОР, ГОТОВИВШИЙСЯ ПРИСПЕШНИКАМИ АНРАЙСА, ПРОСОЧИВШИМИСЯ В САМЫЕ ВЫСШИЕ КРУГИ СВЯЩЕННОЙ КАНЦЕЛЯРИИ! МОЙ ГНУСНЫЙ БРАТ, ПОНИМАЯ, ЧТО НЕ СМОЖЕТ ПОБЕДИТЬ В ОТКРЫТОМ БОЮ, ПУСТИЛСЯ ВСЕ ТЯЖКИЕ, НЕ БРЕЗГУЯ ОТКРОВЕННЫМИ ДИВЕРСИЯМИ И ГРЯЗНЫМИ ИНТРИГАМИ И ИГРАЯ НА САМЫХ НИЗМЕННЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СТРАСТЯХ И ПОРОКАХ!

     Лучи ослепительного света сфокусировались на фигуре Первой Наместницы, которая, восседая на троне, буквально сияла в их перекрестии.

     – НО ТЕМ САМЫМ ОН ОБНАЖИЛ СВОЮ СЛАБОСТЬ! И СЕЙЧАС, КОГДА АНРАЙС УЯЗВИМ КАК НИКОГДА ПРЕЖДЕ, МЫ ОБЯЗАНЫ НАНЕСТИ ПОСЛЕДНИЙ УДАР, НАВСЕГДА ОЧИСТИВ ВСЕЛЕННУЮ ОТ ЕГО МЕРЗОСТИ И МРАКА! ГРЯДЕТ ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА, И МЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО В НЕЙ ПОБЕДИМ! Я ВЕРЮ В ВАС, ДЕТИ МОИ! ВЕРЬТЕ И ВЫ!

     Свет погас, и Наместница обмякла, выйдя из священного транса. Из боковых дверей тут же выбежали послушницы, готовые ее подхватить и отвести в покои для переодевания и отдыха. Сьюзен же осторожно, крадучись подошла к неподвижно лежавшей на полу Сестре Джейх. Присев на корточки, она тронула Жрицу за плечо.

     – Тетя Соби?

     Молчание было ей ответом. За спиной у девочки неловко переминались другие Служители, присутствовавшие на аудиенции, но заговорить первым никто не решался. Многие откровенно побаивались самой юной в истории Жрицы, пользовавшейся особым расположением Сиарны и известной своей беспощадностью по отношению к врагам и отступникам.

     – Тетя Соби?! – Сьюзен толкнула недвижную Сестру чуть сильнее, и та перекатилась набок, открыв расчерченное уже засохшими кровавыми потеками лицо и устремленный в потолок невидящий взор.

     Девочка сдавленно вскрикнула и, отпрянув назад, потеряла равновесие, плюхнувшись на мраморные плиты. Она зажала рот ладошкой и, широко распахнув глаза, таращилась на бездыханное тело своей старой наставницы. Ее всю затрясло, а потом дрожь, словно найдя выход, выплеснулась наружу. Сьюзен уронила лицо в ладони и заплакала.

     – Клянусь, я ее уничтожу!!! – Дэлери ударила кулаком по столу с такой силой, что стоявшие на нем чашки дружно подпрыгнули. – Я убью эту тварь!!! На атомы расщеплю и пепел по ветру развею!!! Да не молчи же, Анрайс тебя раздери!!!

     Шимаэл даже вздрогнул, когда взбешенная Жрица резко развернулась к нему. Немного отстраненно он отметил, что раскрасневшиеся щеки и выбившиеся волосы делают ее еще прекрасней, вот только злить Дэлери лишь ради того, чтобы полюбоваться этой красотой, все же не стоило. В таком состоянии она и вправду могла уничтожить пару-тройку планетных систем, попавших под ее горячую руку.

     – Я потрясен не меньше твоего, – честно признался пилот. – Мне нужно некоторое время, чтобы в полной мере осмыслить случившееся.

     – Так осмысливай! Да поскорее! – Жрица рухнула на табурет и обхватила себя за плечи, словно боялась взорваться от бушующей внутри ярости.

     Только что они просмотрели последнее обращение Сиарны к пастве, в ходе которого светлая богиня по сути объявила войну мирам бывшей Республики, большая часть которых находилась сейчас под властью Анрайса. Галактика, только-только отошедшая от Гражданской войны и конфликта между Республикой и Клиссой, вновь оказалась на грани масштабного кровопролития.

     Ну а публичная казнь Сестры Джейх и вовсе вывела Дэлери из себя, в результате чего Шимаэл с Лайсом были вынуждены тихонько отползти в сторону, чтобы не схлопотать по шее от разъяренной Жрицы.

     Подобный поворот и впрямь представлялся беспрецедентным. Провинившиеся Служители и раньше получали от Сиарны серьезные выволочки и отправлялись в отставку, но еще никогда Госпожа не убивала своих слуг вот так публично, под пристальным взглядом телекамер. Старейшая из Жриц была прилюдно низвергнута, осрамлена и убита без малейшей тени жалости или милосердия.

     – Я Ее ненавижу! – процедила Дэлери сквозь стиснутые зубы. – А когда-то была готова без малейших колебаний жизнь за Нее отдать!

     – «Лишь ненависть сумеешь ты из любви взрастить», – меланхолично процитировал Шимаэл.

     – Заткнись, а! – буркнула Жрица, обхватив руками голову. – Такое впечатление, что вся моя предшествующая жизнь была лишь бегом по колее, предусмотрительно проложенной древними пророчествами! Что все мы – всего лишь слепые орудия в руках Высших сил!

     – Позволю себе не согласиться. У всех нас имелся выбор – мы могли смиренно приять все решения и волеизъявления Сиарны и сохранить свое привилегированное положение, да еще бы и почестей каких-нибудь удостоились. Но мы же сами решили пойти против течения, взбунтовавшись против того, что считали несправедливым и неправильным. Мы пожертвовали всем, и это было наше собственное решение.

     – Пожертвовали всем, говоришь? – невесело усмехнулась Дэлери. – Вы хоть понимаете, что Собати пожертвовала Жизнью только ради того, чтобы мы имели возможность убраться с Пустынного Континента?! Что она направила к нам Лайса, прекрасно понимая, что он не даст меня в обиду?! И что ей самой потом придется держать ответ за содеянное перед самой Сиарной?! Что мы до сих пор живы только благодаря Собати?! Она мертва, а мы все еще живы! Понимаете?!

     Дэлери умолкла, увидев, как Лайс, что-то буркнув себе под нос, сложил руки на груди и уставился в стену. Что ни говори, а мысль о том, что тебя банально использовали, мало кого способна воодушевить.

     – Лайсиндор! – окликнула она парня. – Посмотри на меня!

     Тот нехотя подчинился, постаравшись придать своему взгляду максимум угрюмости.

     – Умоляю тебя, пойми – все мы, и ты, и я, – словно шестеренки в часах. Более крупные всегда будут заставлять крутиться тех, что поменьше, но и их собственная свобода очень ограничена и условна. Я сотни лет сама работала послушным колесиком в огромной машине, приводимой в движение волей Сиарны. Но сейчас, когда она пошла вразнос, все больше и больше мелких деталей просто выбрасывает прочь из механизма. Как меня. И как тебя. Да, я манипулировала тобой, глупо отрицать очевидное, – Дэлери, извиняясь, развела руками. – Однако последние события показывают, что предпринятые мною меры предосторожности вовсе не были излишни. Собати, увы, погибла, но мы-то все еще живы и продолжаем бороться! Благодаря тебе в том числе.

     – Вантузу сказали «спасибо», – буркнул Лайс. – Ладно, принято.

     – И, возможно, миллионы спасенных жизней для тебя – пустой звук?

     – Насколько мне известно, мы пока еще никого не спасли. Только Сестру Джейх погубили.

     – И наш долг – оправдать ее жертву! Сиарна не стала бы за нами гоняться, если бы добытая нами информация была абсолютно бесполезна. Она испугалась, она занервничала, а это значит, что мы на верном пути!

     – Занервничала – не то слово! – фыркнул Шимаэл.

     – Ты о чем? – крутанулась к нему Дэлери.

     – Просто в своей последней речи Сиарна использовала целый кусок из того, что Найда вещала перед Сестрой Зиолой тогда, много лет назад, прежде чем ее убить. Но слова Найды являлись откровенным гротеском, пародией на настоящую богиню, а сегодня Госпожа произносила их абсолютно серьезно! Словно превратившись в издевательскую карикатуру на саму себя! – пилот замотал головой. – В общем, я окончательно перестал понимать, что происходит.

     – Ее человеческое нутро все еще пытается противостоять захватившей его божественной сущности. Отсюда и постоянные метания, и резкие перемены настроения и внезапные вспышки гнева. Она сражается сама с собой!

     – Но, как я понимаю, – Шимаэл задумчиво почесал свой большой нос, – ее божественная сторона все же одерживает верх?

     – Постойте, постойте! – замахал руками Лайс. – Не так быстро! Что еще за «человеческое нутро»? Вы о чем?

     Дэлери оглянулась на него с легким раздражением во взгляде, но быстро смягчилась. Все же объясняя некоторые вещи постороннему человеку, ты иногда и сам лучше их понимаешь.

     – Ты ведь знаешь классическую легенду про влюбленных Первосвященника и Жрицу, что своими жаркими молитвами впустили в наш мир Сиарну и Анрайса?

     – Естественно! – Лайс выглядел чуть ли не оскорбленным. Кому понравится, когда его держат за недоумка?

     – Но в основе любой легенды лежит реальная история. И там, среди песков Пустынного Континента, мы нашли ее реальные свидетельства.

     – Какого рода? – скептицизм Лайса и не думал отступать.

     – Бекташ Руорн и есть тот первосвященник, что призвал Анрайса, – Дэлери вперила взгляд в лицо парня, внимательно следя за его реакцией. – И точно так же, как сейчас он таится внутри воплощенного Владыки Тьмы, в глубине Сиарны прячется та Жрица, которую он любил. И во всех поступках Светлой Госпожи так или иначе проявляется и ее характер, ее человеческая душа.

     Некоторое время Лайс тупо таращился в пространство перед собой, пытаясь уложить в голове новые факты, и в тишине камбуза было почти слышно, как напряженно скрипят его мозговые извилины.

     – На редкость взбалмошная особа! – заключил он наконец.

     – Нет-нет, не скажи! – Жрица энергично замотала головой, отчего пряди ее бронзовых волос разлетелись в стороны. – Пока ее власть ограничивалась Клиссой, Сиарна вела себя исключительно рассудительно и трезво. Священный Договор, всевозможная помощь почитателям и строгость к неверным – она создала исключительно стройную и логичную систему взаимоотношений с людьми. Но вот перспектива власти над всем миром, над десятками и сотнями планет, над всей галактикой, очевидно свела ее с ума. А довлеющее над ней проклятие обрекает ее снова и снова творить зло. Некогда впустившая ее Жрица все еще пытается сопротивляться, но ее силы уже на исходе, я буквально чувствую ее отчаяние.

     – Что верно, то верно, – согласился Шимаэл. – Ведь именно после того, как Ей стали доступны межзвездные перелеты, Госпожа окончательно перестала испытывать всяческое стеснение в выборе средств и методов, взяв на вооружение такие грязные приемы, как соблазнение влиятельных политиков или, напротив, их компрометацию порочащими связями.

     – Только не напоминай, ладно? – недовольно поморщилась Дэлери. – Мне и без того тошно.

     – Соблазнение?! – Лайс выглядел откроено растерянным.

     Шимаэл, предчувствуя очередную порцию откровений, воздел глаза к потолку. Он был бы рад зажать еще и уши, но это выглядело бы совсем уж невежливо. Жрица тяжело вздохнула.

     – Большая политика – грязная штука, Лайс, – пояснила она. – И иногда заветная цель оправдывает любые средства. Даже самые низменные и порочные.

     – Как в случае со мной, да?

     В камбузе повисла угрожающая звенящая тишина.

     – Не стану врать, – осторожно заговорила Дэлери, – каких-то особо жарких чувств я к тебе никогда не испытывала. Хотя черты Лиры, проскакивавшие в твоем поведении время от времени, меня определенно привлекали…

     – То есть я для вас – что-то вроде гомункула?! Вы видите во мне лишь отражение своей давней подруги?!

     – Больше, чем подруги… впрочем, неважно, – женщина устало провела ладонями по лицу и вновь нацелила свой жесткий взгляд на Лайса. – Но так и ты получил немало, не правда ли? Разве плохо – раскидать в стороны всех соперников и конкурентов, утвердившись на самой вершине иерархии? Сколько бы отдали другие выпускники за одну лишь возможность мимолетно прикоснуться к моему телу?! Но ты же смог пробиться в мою спальню, в постель к самой Верховной и неоднократно поиметь ее в самых разных позах – и тебе этого недостаточно?!

     – Я… – парень потупился, густо покрасневший и охваченный растерянностью и смятением.

     – Пойми, Лайсиндор, – Дэлери подалась вперед, и ее хриплый голос зазвучал тихо и вкрадчиво, – наша жизнь состоит из таких вот мгновений, и мы можем либо бережно и благодарно хранить их в своей памяти, либо вечно злиться, что они не соответствуют нашим представлениям о совершенном идеале. Выбор за тобой.

     – Я… Простите меня, госпожа! – пробормотал Лайс, внезапно осознавший, что щедрая награда для одного вполне может одновременно являться тяжелой и неблагодарной работой для другого.

     – И ты прости меня, Лайсиндор, хотя… – Жрица усмехнулась уголком рта, – если честно, то была одна из лучших ночей в моей жизни.

     – О, боги! – Шимаэл снова запрокинул голову и вперил полный страдания взгляд в низкий потолок.

     – Ну что ты как маленький, Шим?! – простонала Дэлери. – Хватит уже строить из себя невинную девицу! Ты же всегда прекрасно знал, как все устроено и работает, к чему теперь эти показные кривляния?

     – Да, но… – пилот тяжко вздохнул. – Я, наверное никогда не смогу привыкнуть к тому, как некоторые чувствительные области человеческих отношений бездушно расчленяют и препарируют, словно труп в анатомичке.

     – Это называется старость, Шим, – рассмеялась Дэлери, – но ладно, согласна, давайте сменим тему.

     – Да уж, неплохо бы, – буркнул Лайс. – Мы же до сих пор не определились, что делать дальше.

     – Ну, для начала я был бы не прочь принять нормальный душ, чтобы вымыть песок, который мне во все щели набился, – развел руками пилот, – а еще неплохо бы как следует выспаться…

     – Всецело одобряю! – кивнула Жрица. – Да и Игорю пора новые инструкции выдать.

     * * *

     Грохот барабанов грядущей войны привел в движение тысячи и миллионы людей, заставив их сменить привычные обжитые места и мягкие кресла кабинетов на тесные каюты кораблей и противоперегрузочные ложементы.

     Свое новое назначение на роль куратора одного из секторов галактической обороны Сьюзен восприняла спокойно, как должное. Служители Сиарны не обсуждают полученные от своей Госпожи указания, а послушно исполняют их с максимальным усердием и тщательностью. Война – значит война.

     Несмотря на прошедшие столетия, нынешним Жрицам Сиарны, точно так же, как и их предшественницам, не требовались долгие сборы или пышные проводы. Получив новое назначение, они отправлялись в путь, взяв с собой только самое необходимое, умещавшееся в небольшую дорожную сумку. Раздав последние указания работавшим с ней послушницам, Сью отправилась в космопорт, где ее уже поджидал небольшой дипломатический шаттл, способный максимально быстро доставить ее к новому месту несения службы.

     В соответствии с высоким статусом ей полагалась свита из нескольких помощников, но сегодня, в момент максимального напряжения сил, на счету был каждый человек, и юная Жрица предпочла одиночный рейс, благо маршрут не сулил каких-то неожиданностей, а автоматические системы пилотирования уже давно справлялись с такими задачами едва ли не лучше живого пилота. Ведь когда-то давно одинокие всадницы, закутанные в плотные черные плащи, несли людям свет Сиарны, не отступая перед трудностями и не нуждаясь в посторонней помощи. И нынешнее поколение не хотело ударить в грязь лицом перед памятью своих отважных предшественниц.

     Сдержанно поблагодарив готовивших корабль техников, Сьюзен поднялась на борт и заняла свое место в пассажирском салоне, который, несмотря на компактность (всего четыре кресла и шкаф для багажа), не признавал даже малейших компромиссов в вопросах отделки и комфорта. Впрочем, Жрицу подобные бытовые вопросы волновали мало; она уже всецело сосредоточилась на предстоящей непростой работе и доклад о готовности шаттла к старту встретила сухим коротким кивком.

     Натужно загудели двигатели, по корпусу пробежала короткая дрожь, однако в салоне ход полета ощущался только через картинку на мониторе, где одинокая красная бусинка ползла по голубой леске траектории.

     До первого прыжка оставалось менее минуты, когда Сьюзен, расстегнув ремни, перешла в пустующую кабину управления и уселась в куда менее гостеприимное кресло пилота. Ее пальцы пробежали по панелям управления, остановив выполнение маршрутной программы.

     Уже через несколько секунд на панели связи вспыхнули тревожные сигналы вызова от диспетчерских служб, обеспокоенных сходом шаттла с заданной траектории, но девочка их проигнорировала.

     Она прикрыла глаза, выуживая из бездн памяти недавние рапорты разведки, после чего подалась вперед и ввела в бортовой навигатор новые координаты. Челнок послушно развернулся, наводясь на новую цель, а затем исчез с радаров, скрывшись в неизвестном направлении.

      – Основательное у вас тут гнездышко, – Лайс, задрав голову, рассматривал теряющиеся в полумраке внутренности шлюзового ангара.

     – А если бы Игорек не поленился включить свет, то гнездышко выглядело бы еще и уютным, – проворчал Шимаэл, поправляя сумку на плече. – Пошли, выскажем ему свое коллективное «фэ».

     – Но человек ведь мог просто задремать, – предположил Лайс, ковыляя в хвосте процессии.

     – Не так уж часто тут корабли причаливают, чтобы проспать такое, – Дэлери следом за пилотом нырнула в низкий проем, ведущий к жилым помещениям.

     – Но Игорьку, похоже, это все-таки удалось, – тот толкнул дверь кают-компании и шагнул через порог в темноту. – Где здесь выключатель-то?..

     С негромким щелчком под потолком вспыхнули световые панели, и все застыли как вкопанные, боясь даже пошевелиться.

     – Хороший охотник никогда не гоняется за дичью, – сидевшая в кресле Сьюзен неторопливо закинула ногу на ногу, – ему достаточно грамотно организовать засаду, а потом просто немного подождать.

     У Шимаэла нестерпимо засосало под ложечкой. Он вспомнил, как много лет назад его небольшой отряд точно так же внезапно наткнулся на молчаливую фигуру в черном плаще посреди лесной дороги. И точно так же, как и в прошлый раз, данная встреча не сулила ничего хорошего.

     – Позвольте мне… – прошептал Лайс, но Дэлери резко его осадила.

     – Даже не думай! Это моя забота, – Жрица шагнула вперед и сложила руки на груди. – Какая неожиданная встреча!

     – Вам следовало бы лучше подчищать за собой. Ухватив конец ниточки, при должном усердии можно размотать весь клубок. Что я и проделала.

     – Что ж, поздравляю! Что дальше?

     Сью, однако, медлила с ответом. Она отвернулась в сторону и некоторое время молча смотрела куда-то сквозь стену. Лайс, было, шевельнулся, но Дэлери ухватила его за рукав и вернула назад, поскольку чувствовала, что происходит нечто важное.

     – Она убила тетю Соби, – еле слышно произнесла девочка, и ее насмешливо-надменная маска пошла трещинами и начала таять, точно лед на весенних лужах.

     – Я знаю.

     – Ту, которая служила Ей дольше, чем кто бы то ни было, которая неоднократно доказывала свою полнейшую преданность, которая за всю жизнь и мухи не обидела! А Сиарна убила ее! Публично и безжалостно! Как когда-то убили моего дедушку!

     Шимаэл чуть не поперхнулся, заталкивая обратно едва не вырвавшийся у него ехидный комментарий по поводу того, что и сама Сьюзен особым милосердием никогда не отличалась. Словно прочитав мысли пилота, девочка резко вскинула голову, нацелив на него полный укора взгляд.

     – Я же никогда и никого не убивала! – почти выкрикнула она. – Да, я причиняла людям боль, как физическую, так и душевную, но я никогда не лишала людей жизни хотя бы потому, что не в моей власти вернуть ее им обратно!

     – Я знаю, – повторила Дэлери. – Но что ты делаешь здесь?

     – Ищу ответы, – Сьюзен тряхнула своими светлыми волосами. – До недавнего времени мне все казалось ясным и понятным. Я даже была согласна с Сиарной, когда она тебя уволила, мам. Ты поддалась чувствам, проявила слабость и понесла соответствующее наказание, но вот тетя Соби… Все, что она делала, подчинялось строгой логике и управлялось холодным разумом. Когда она обвинила Госпожу в предательстве, то не было сиюминутным эмоциональным всплеском, она пришла к этому умозаключению осознанно и действовала соответственно. И именно за эту трезвую рассудительность Сиарна, всецело поглощенная собственными эмоциями и страстями, тетю Соби и убила. И тогда я растерялась. Весь фундамент, на котором строилась моя жизнь вдруг превратился в кучу расползающегося в стороны песка. Мне оказалось не на что и не на кого опереться, я вдруг почувствовала себя такой одинокой, и поэтому… поэтому я здесь.

     Сьюзен всхлипнула, и Дэлери, шагнув вперед, заключила ее в объятья.

     – Прости меня, мам, – донесся приглушенный голос девочки откуда-то из-под куртки.

     – Ничего Сью, все уже позади.

     – Э-э-м-м, – Шимаэл осторожно кашлянул, – прошу прощения, что вмешиваюсь, но где же все-таки Игорек?

     – В кладовке сидит, – отозвалась Сьюзен. – Мне пришлось его связать, чтобы он со своей кипучей инициативностью не испортил мне все представление.

     – Тоже мне драматург выискался! – фыркнул Лайс, и Шимаэл, поспешно схватив того за шиворот, вытолкал неугомонного парня в коридор от греха подальше.

     – То есть ты прилетела одна? – еще раз, на всякий случай, уточнила Дэлери, наполняя чашку Шимаэла.

     – Разумеется! – Сью посмотрела на мать так, словно сомневалась в ее умственных способностях. – В противном случае мне пришлось бы разбираться еще и с попутчиками, а мне и вашего Игоря за глаза хватило!

     – Хоть руки не переломала, и на том спасибо, – проворчал тот, демонстративно массируя затекшие запястья.

     После непродолжительного, но эмоционального выяснения отношений, вся компания уселась за столом в кают-компании, где Дэлери пыталась привести всех к единому знаменателю при помощи свежезаваренного чая и пакета со сладостями. Лишившись прежнего ореола властности и горделивой неприступности, она теперь больше напоминала обычную домохозяйку, хлопочущую вокруг гостей и пытающуюся скормить им плоды своих кулинарных экспериментов. Собранные в простой и утилитарный хвост волосы, а также цветастый передник способны кого угодно низвести на грешную землю.

     – И какие планы на нас у Священной Канцелярии? – внешне Шимаэл выглядел абсолютно невозмутимым, но его показное равнодушие никого не обманывало. Все присутствующие прекрасно понимали, что на них объявлена самая настоящая охота, и повесить над камином их головы – заветная мечта очень и очень многих.

     – Я, насколько это вообще возможно, вычистила из баз всю касающуюся вас информацию, – объяснила Сьюзен, – но  это может разве что затормозить наших преследователей, со следа это их не собьет. Рано или поздно они обязательно здесь объявятся. Так что времени у нас не особо много.

     – Тогда нам следует как можно скорее рвать отсюда когти, – логично рассудил Игорь.

     – Куда? – парировала Дэлери. – В пустоту? Для нас теперь все дороги закрыты!

     – Не скажите! – невесело рассмеялся Шимаэл, – Думаю, республиканцы примут нас с распростертыми объятиями.

     – Ага! Чтобы потом, не стесняясь в выборе средств и методов, выпотрошить ради имеющейся у нас информации?! Нет уж, спасибо! – Жрица замотала головой. – Хоть я и ненавижу Сиарну и мечтаю сжить ее со света, но это еще не повод, чтобы предавать Клиссу.

     – А диких неизведанных уголков в галактике уже не осталось, – Игорь развел руками, подводя итоговую черту. – Придется лететь в пустоту и ждать там, пока все не успокоится.

     – При имеющемся раскладе все может успокоиться в состоянии дымящегося пепелища. Мы были на Пустынном Континенте и видели, чем заканчиваются подобные игры… что не так, Шим?

     – Насчет укромного уголка… Есть же Пракус!

     – Пракус? – непонимающе нахмурился Лайс. – Ни разу не слышал такого названия. В каталогах этой планеты нет. Откуда вы ее взяли?

     Юный Советник, прошедший дополнительно интенсивную военную подготовку, в обязательном порядке держал в голове координаты всех известных звездных систем и их планет. И если Шимаэл, выйдя в отставку, еще мог что-нибудь уже подзабыть, то Лайс никаких сомнений не испытывал. Если он утверждал, что в каталогах данная планета не числится, то именно так оно и обстояло.

     – Наткнулся в старых записях Риккардо, бывшего капитана «Турина», – пояснил пилот. – Там какая-то мутная история приключилась, и ему пришлось в срочном порядке эвакуировать оттуда персонал с секретной исследовательской базы республиканцев. Подробностей никаких, координат тоже, но в достоверности его истории у меня не никаких сомнений. Сочинением сказок Рик не увлекался.

     – Помню-помню! – встрепенулся вдруг Игорь. – Мы еще предварительно на Серену заглянули и набрали полный трюм каких-то мохнатых исчадий. Рик тогда все данные для навигатора мне прямо в рубке диктовал, после чего велел все забыть и обнулить логи.

     – И ты ничего не помнишь? – Дэлери подалась вперед.

     – Нет, конечно. Сколько лет-то прошло!

     – А какое отношение к той истории имел Калим Сейдуран? – продолжала наседать Жрица.

     – Сейдуран?! – Лайс и Сьюзен даже подпрыгнули от удивления. – Премьер Республики?!

     – Ну, тогда-то он был всего лишь майором, хотя и облеченным весьма серьезными полномочиями. Руководить секретной базой не всякому доверят.

     – Что они там такого исследовали, что Пракус до сих пор засекречен?

     – Кто же такими секретами направо-налево делиться будет?! – фыркнул Игорь. – Поговаривали, что ученые там сумели приоткрыть некую запретную дверь, и то, что из нее вылезло, им сильно не понравилось. Пришлось спешно улепетывать.

     – Дверь?! – Дэлери с Шимаэлом обменялись многозначительными взглядами.

     – Думаю, они выражались метафорически.

     – Да, да, я понимаю, – затрясла головой Жрица, – просто… что если…

     – Вы полагаете, там случилась история, аналогичная той, что привела на Клиссу Сиарну и Анрайса? – напряженно нахмурился пилот.

     – Вполне вероятно, но мне не дает покоя еще одна мысль, хвост которой я никак не могу ухватить!

     Охваченная внезапным возбуждением Дэлери вскочила на ноги и начала вышагивать по кают-компании, массируя пальцами гудящие виски. Остальные, не до конца понимая, что происходит, и о чем вообще идет речь, молча ждали, боясь даже пошевелиться, чтобы не вспугнуть ее догадку.

     – Понимаете, – она резко остановилась и развернулась к притихшей аудитории, – мы с Шимом все недоумевали, почему Пракус скрыли из всех каталогов, хотя с тех пор прошло уже немало лет, и прятать-то там вроде бы уже давно нечего. Но потом я обнаружила странное сходство этой планеты с Пустынным Континентом, посещение которого точно так же табуировано, хотя там на первый взгляд нет ничего, кроме руин и вездесущего песка. И у меня мелькнула мысль, что в обоих случаях от нас пытаются скрыть одну и ту же вещь – те самые Двери. В случае с Пракусом сохранить тайну решили люди, до колик испуганные тем, что им там открылось. А на Клиссе за этим присматривают сами боги, опасающиеся… я не знаю, чего именно, но Сиарна определенно считает, что в тех краях присутствует некая критическая для нее угроза. Если удастся выяснить, в чем она состоит, то мы, возможно, сможем заполучить в свои руки оружие, способное сокрушить даже богов. Как-то так.

     Закончив свою тираду Дэлери рухнула обратно на стул и сделала жадный глоток из чашки с остывшим чаем.

     – Мне кажется, – осторожно заговорила Сьюзен, – что ты, мам, все же выдаешь желаемое за действительное. Нет ни единого достоверного факта, который мог бы убедительно подтвердить твою теорию.

     – Но зато есть человек, способный внести окончательную ясность.

     – Кто? Сейдуран, что ли?! – девочка попыталась рассмеяться, но при взгляде на лицо Дэлери ее смех тут же перешел в кашель. – Ты серьезно?

     – У тебя есть другие варианты? Улететь в пустоту и там смиренно ждать, когда закончатся припасенные консервы? Или когда нас найдут ищейки Священной Канцелярии? – Жрица тряхнула головой, разметав по плечам выбившиеся бронзовые волосы. – И я даже не знаю, какой финал выглядит более предпочтительным.

     – Сейдуран сейчас на Земле, в самом сердце бывшей Республики! – не унималась Сьюзен. – И, по слухам, он пользуется особым расположением самого Анрайса. Как вы вообще предполагаете к нему подобраться?!

     – Ну, Земля все же не Эзон, – осторожно заметил Шимаэл. – Многослойную оборону там никто и никогда не городил. Да и сбивать дипломатический шаттл – не самое удачное решение. Даже в нынешней непростой обстановке на такое никто не пойдет, ведь никому не хочется войти в историю в роли человека, ответственного за первый выстрел новой галактической войны.

     Он умолк, внезапно обнаружив, что на нем сфокусировались недоуменные взгляды всех присутствующих.

     – Я к тому, – пояснил он, – что чисто теоретически подобраться к резиденции Сейдурана вполне возможно, просто…

     – Э-э-э нет, увольте! – категорически заявил Игорь. – Я только-только начал находить удовольствие в тихой и беззаботной старости, как вы предлагаете мне ввязаться в сумасшедшую авантюру?! Извините, но это без меня!

     – Так тебя никто и не приглашает, – Шимаэл успокаивающе положил руку коллеге на плечо. – Кто-то же должен отогнать «Турин» в безопасное место! Здесь оставаться нельзя в любом случае.

     – О! Я понимаю. Сделаю, не вопрос! – торопливо закивал  седовласый хранитель базы. – Но неужели вы и вправду собираетесь…

     – Я же говорю, вариантов у нас не так много, и все они выглядят откровенно паршиво, – Дэлери немедленно воспользовалась возможностью ковать железо, пока оно горячо. – И я не хуже вашего понимаю, что мое предложение больше похоже на жест отчаяния, нежели на продуманный и проработанный план, но тут уж либо ты рискуешь и потом пьешь шампанское, либо отдаешься на волю победителя, который вовсе не обязан быть к тебе добрым и ласковым. Скорее наоборот. Что ты выберешь?

     – И ты даже не представляешь, сколько у победителя существует возможностей сделать тебе больно, – заметила Сьюзен, задумчиво изучая свои ногти.

     – Сью, прекрати! – рявкнула Жрица, увидев, как Игорек начал на глазах бледнеть. – Прибереги свои таланты для других случаев!

     – Мне теперь даже пошутить нельзя, что ли?

     – С твоей репутацией даже самая невинная шутка может вызвать у человека сердечный приступ, так что поаккуратней, хорошо?

     – Да ладно вам, – отмахнулся Игорь, вымученно улыбнувшись. – Я же понимаю, что все это не всерьез.

     – То есть насчет всего остального возражений нет? – Дэлери обвела взглядом слегка опешивших коллег. – Тогда завтра утром выдвигаемся в сторону Земли. Не исключено, что вернуться сюда у нас уже не получится, поэтому собирайтесь вдумчиво и ответственно. Не забывайте – сейчас в наших руках судьба всей галактики!

     – Мы все поняли, Виан, сделаем! – кивнул Шимаэл. – Передай мне сахар, пожалуйста…

     Пронзительный вой сирен выдернул Калима из послеобеденной дремы в установленном на веранде уютном кресле. Он вздрогнул и закрутил головой по сторонам, щурясь спросонья и пытаясь сообразить, что происходит.

     Из дома послышался торопливый топот, и на веранду выбежал взъерошенный секретарь.

     – Вам лучше уйти в дом, господин Сейдуран! – взволнованно протараторил он, отбросив привычную сдержанность.

     – Что случилось-то? Что за шум?

     – Воздушная тревога! – выпалил секретарь. – Всем следует как можно скорее найти укрытие и ожидать дальнейших указаний. Идемте в дом, наш цокольный этаж достаточно крепкий, чтобы…

     – Ах, брось! – раздраженно отмахнулся Калим. – Прячься там сам, если считаешь нужным, а я хочу посмотреть, что будет дальше.

     Он отвернулся к морю, поскольку, с одной стороны, вид перепуганного секретаря вызывал у него чувство брезгливости, а с другой, единственным объектом в округе, более-менее заслуживающим воздушной атаки, являлся завод на противоположном берегу залива. Уж если что-то интересное и случится, то именно там, и Калим не хотел пропустить предстоящее веселье. Пусть даже это яркое шоу станет последним, что он увидит в своей жизни.

     Предчувствие неизбежной войны последние месяцы буквально витало в воздухе, но Калим никак не ожидал, что все начнется именно так. Он прекрасно помнил прошлую Гражданскую Войну, хоть и был тогда еще зеленым курсантом, помнил, как развивался конфликт Республики с Клиссой, когда он сам занимал пост премьера, а потому, как бывший военный и бывший политик, хорошо понимал всю скрытую подоплеку подобных процессов. Никто не начинает боевые действия без масштабной пропагандистской артподготовки, и не наносит первый удар по второстепенным целям.

     Однако в данный момент агитационный накал был еще весьма далек от требуемого уровня надрыва и экзальтации, да и местная верфь никак не годилась на роль ключевого объекта военной инфраструктуры. Поэтому, по мере того, как Калим избавлялся от останков сонливости, его все больше охватывало откровенное недоумение. Тут уж одно из двух – либо тревога ложная, либо происходит нечто, не вписывающееся в стандартные схемы и планы. Но тогда…

     Тогда, если мыслить нестандартно, в здешних краях оставалась лишь одна цель, способная вызвать интерес противника – сам Калим. Хотя и непонятно, зачем его скромная персона могла понадобиться Священной Империи.

     В качестве источника информации он уже давно утратил всяческую ценность, поскольку после отставки не имел доступа к актуальным данным. Ну а как заложник он был интересен разве что для терроризирования Анрайса, поскольку других друзей у него не имелось, но такая версия выглядела совершенно безумной. Впрочем, нынешние сумасшедшие времена снова и снова воплощали в реальность даже самые дикие идеи и замыслы.

     – Иди в дом, – кивнул он секретарю, – а я, что бы ни случилось, останусь здесь.

     – Я бы все же рекомендовал и вам тоже…

     Секретарь резко умолк, поскольку в этот момент по ушам словно ударили две мягких ватных ладони, на какое-то время полностью отключив слух и заставив вздрогнуть весь дом. По залитому солнцем пляжу скользнула темная тень, и, отвесно рухнув с небес, над помостом причала завис матово-черный корабль, разгоняющий своими двигателями клубы пара с морской глади. Калим уже давно отошел от дел, но все же был вынужден признать, что подобная стремительная и дерзкая посадка требовала исключительного мастерства, неподвластного программам и алгоритмам. На такое безумие мог отважиться только живой пилот экстра-класса, каковых в галактике оставалось не так уж и много.

     – Ничего себе! – воскликнул потрясенный секретарь. – Это же дипломатический шаттл Священной Канцелярии!

     И действительно, скуластое женское лицо в обрамлении колец паутины, красующееся на хвостовом оперении, не допускало каких-либо разночтений. За Калимом пожаловал десант из самого сердца империи Светлой Богини. Но что именно могло в нем заинтересовать ее Жриц и Советников, что они решились на столь отчаянную вылазку, всерьез грозящую стать запалом новой войны.

     – Но что они здесь забыли?!

     – Им нужен я, тупица! – раздраженно огрызнулся Калим, которому тугодумие секретаря причиняло почти физическую боль. – Иди в дом!

     – Я вас здесь не оставлю! – продолжал упорствовать тот, предприняв попытку  вытащить старика из кресла.

     – Отстань от меня, болван! – отмахнулся от него Калим. – Голыми руками ты их все равно не остановишь! Или тебе жить надоело?

     Вняв, наконец, доводам разума, секретарь, чуть потоптавшись на месте для приличия, метнулся внутрь. Сзади громко хлопнула закрывшаяся дверь, а Калим продолжал наблюдать за кораблем, немало заинтригованный таким неожиданным поворотом событий.

     В брюхе шаттла распахнулся люк, выпустив наружу металлический язык погрузочной аппарели. Калим обратил внимание, что она, как и сам корабль, так и не коснулась песка пляжа, сохраняя определенную дистанцию. Ведь ни человеку, ни машине, несущим на себе благословение Сиарны, не следовало ступать на землю, находящуюся под контролем Наместника Анрайса. До полноценной аннигиляции, скорее всего, дело бы не дошло, но все равно, последствия могли быть самыми неприятными.

     Калиму стало любопытно, как прибывшие будут выкручиваться из сложившейся непростой ситуации, и он невольно подался вперед, всматриваясь в распахнувшийся зев корабля.

     В глубине трюма промелькнуло какое-то шевеление, и по аппарели торопливо сбежали два человека в обычной полевой одежде. Быстро сориентировавшись, они потрусили к веранде, где сидел Калим, не переставая озираться по сторонам и время от времени оглядываться на свой шаттл.

     Когда они подбежали чуть ближе, и стало возможно разглядеть их лица, старик почувствовал, как его брови помимо воли удивленно поползли вверх. Разумеется, он помнил, что эта пара некоторое время назад проявляла нездоровый интерес к его скромной персоне, но никак не предполагал, что те слухи материализуются настолько буквально.

     По мере продвижения, гости обменивались короткими репликами, но из-за продолжающих выть сирен Калим не мог ничего расслышать. Приблизившись еще на несколько метров, они заметили его, сидящего в кресле, и ускорили шаг.

     Взлетев по лестнице, прибывшие остановились прямо перед ним, и Калим внезапно почувствовал себя безусым юнцом, испытывающим благоговейный трепет, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от своих кумиров во плоти, будь то эстрадная звезда или известный политик.

     Несмотря на высокий статус, ему за все время нахождения во власти так ни разу и не довелось лично встретиться ни с кем из представителей высшего руководства Священной Канцелярии, поскольку отношения между Республикой и Клиссой всегда оставались как минимум прохладными. Даже во время визита Советника Руорна на Эзон Сейдуран, будучи премьером, так и не счел возможным встретиться с ним, дабы не поколебать сложившийся к тому моменту статус-кво. Ну а после все закрутилось настолько затейливо, что о каких-либо личных встречах пришлось и вовсе забыть до лучших времен.

     – Господин Ваджасан, госпожа Дэлери, – Калим почтительно наклонил голову, – чем обязан такой чести?

     – Рады вас видеть в добром здравии, господин Сейдуран, – поклонился в ответ Шимаэл. – Мы хотели бы задать вам пару вопросов.

     – Буду рад помочь!

     Подчеркнутая вежливость и тактичность их общения никого не могла обмануть. Нелепо думать, будто два отставных Служителя Сиарны отважились на столь отчаянную вылазку лишь ради того, чтобы непринужденно перекинуться парой ничего не значащих слов с таким же отставником противоборствующей стороны. Занимавшая их проблема определенно не терпела отлагательства, и ради ее разрешения они даже были готовы рискнуть собственными жизнями. А демонстративное расшаркивание всего лишь маскировало сопутствующий страх и помогало собраться с мыслями и с духом, прежде чем перейти к основному вопросу.

     Шимаэл набрал в грудь побольше воздуха…

     – Нас интересует все, что связано с планетой Пракус. Начиная с координат и заканчивая той историей, что там приключилась, из-за которой он до сих пор засекречен. Мы знаем, что вы имели к ней самое непосредственное отношение и являетесь единственным человеком, который, действительно, может оказать нам неоценимую помощь. Быть может, именно сейчас у нас имеется уникальный шанс предотвратить надвигающуюся войну.

     Вой сирен резко оборвался, словно наступившая ватная тишина специально подгадала момент, чтобы усилить его драматичность. Гости терпеливо ждали, молча ожидая ответа.

     – Как иронично, – задумчиво протянул Калим. – Когда-то давно я был знаком с человеком, сумевшим остановить войну предыдущую, хоть то знакомство и не доставило мне большого удовольствия. И вот заявляетесь вы…

     – Мне очень жаль, – подключилась к беседе Жрица, – но у нас нет времени на сентиментальные воспоминания. Нам нужны короткие и четкие ответы по существу.

     – А с чего вы взяли, что я, даже располагая требуемой информацией, соглашусь ею с вами поделиться? – перешел в контратаку Калим.

     – Тогда вам придется отправиться с нами. Ну а мы уж найдем способ развязать вам язык. Соответствующие инструменты у нас имеются.

     – Виан, ну хватит уже! – всплеснул руками Шимаэл. – Почему нельзя договориться по-хорошему?!

     – Какая неожиданная встреча! – все резко крутанулись на раздавшийся сзади насмешливый голос.

     Словно выросшая из-под земли Кэти Жэо стояла посреди веранды, расслабленно положив правую руку на кобуру пистолета. Она не стала облачаться в полный боевой доспех, но и в обычной форме Темного Апостола она выглядела достаточно угрожающе. И Дэлери и Шимаэл прекрасно знали, на что способны эти живые машины убийства, а потому просто застыли, даже не помышляя о попытке бегства или сопротивления.

     – Мы уж вас заждались, – Кэти недовольно поморщила носик. – Хотя, признаться, я не рассчитывала на подобную прямолинейность.

     Она кивнула в сторону моря, где завис черный шаттл.

     – Я полагала, что вы предпочтете более скрытный вариант действий, но ставка на элемент внезапности также имеет право на существование. К сожалению, она, как видите, не сыграла.

     – К чему все эти пустые разглагольствования? – угрюмо процедила Дэлери. – Давайте сразу к делу.

     – Как пожелаете, – Апостол равнодушно пожала плечами. – Тогда прошу вас лечь на пол, лицом вниз, руки на голову…

     Кэти вдруг дернулась и, издав сдавленный хрип, начала складываться пополам. Общее замешательство продолжалось всего несколько секунд. Осененная внезапной догадкой, Дэлери оглянулась на корабль, где на выдвинутой аппарели стояла маленькая фигурка в черном плаще, держа перед собой стиснутый кулак.

     – Сью, чертовка… – Жрица тряхнула головой, скинув оцепенение, и подскочила к Сейдурану. – Ничего не поделаешь, вам придется полететь с нами. Шим, помоги!

     Вместе с пилотом они подхватили вяло протестующего старика под руки и, выдернув его из кресла, буквально понесли к ведущей на берег лестнице. Однако не успели они преодолеть и половину пути, как сзади донесся почти звериный рык, полный боли и ярости. Обернувшись, Дэлери увидела, как Апостол, чье лицо расчертили струйки текущей из носа крови, превозмогая боль, поднялась и, оперевшись на парапет, выбросила вперед сжимающую пистолет руку.

     – Сью, назад! – крикнула Жрица, и ее запоздалый возглас слился с грохотом выстрела.

     Девочка отлетела в сторону и упала на настил аппарели, но не от попадания пули, а потому, что выбежавший на подмогу Лайс сбил ее с ног. Сьюзен на секунду утратила концентрацию, и Кэти, освободившись от болезненных пут, бросилась в стремительную атаку. Она одним махом перепрыгнула через ограждение веранды, еще в полете открыв огонь по новому противнику. На данный момент Лайс, облаченный в форму штурмового подразделения Империи, представлял собой главную угрозу и первоочередную цель. Со всеми прочими можно разобраться и позже.

     Перекатившись по клумбе и снова вскочив на ноги, Кэти на какое-то время замешкалась, поскольку никак не могла сообразить, что произошло. Она категорически отвергала возможность промаха, Апостолы Анрайса всегда попадают точно в цель, но, тем не менее, ее юный оппонент стоял все там же, вот только выглядел он немного… странно…

     Вокруг Лайса неспешно оседало облако пыли и мелких клочков ткани, а его форма пребывала в таком состоянии, словно он только что выбрался из густых джунглей, где каждая ветка и каждая коряга то и дело хватали его за рукава и штанины, превратив одежду в изодранные лохмотья.

     – Это что еще за ерунда? – Шимаэл пару раз моргнул, желая убедиться, что ему не померещилось.

     – Понятия не имею, – Дэлери выглядела такой же озадаченной.

     Стряхнув оцепенение, Кэти подобралась и побежала к шаттлу, прямо на ходу вновь вскинув оружие и поливая цель градом пуль…

     А Лайс даже не сдвинулся с места, но его контуры вдруг размылись и замерцали. В стороны опять полетели обрывки одежды. Упавшая на аппарель Сьюзен, вытаращив глаза, наблюдала за происходящим, благо ей, как Жрице, было дано видеть существенно больше, нежели простому человеку.

     Время застыло, превратившись в густое вязкое желе, сквозь которое медленно проталкивались выпущенные в Советника пули, а он, словно радуясь им, как давно не виденным старым знакомым, приветственно протягивал им навстречу руки. Каждую из них Лайс нежно подхватывал ладонью, как будто поднося их ближе, склонялся над ними и некоторых даже касался губами, а после, посторонившись, с грустью во взгляде провожал их в дальнейший полет.

     Он с ними танцевал.

     Прикрыв глаза и всецело поглощенный процессом, Лайс полностью отдался движению и ритму, исполняя смертельно опасный танец с рассекающими воздух убийственными комочками свинца и стали.

     Каждый его пируэт выглядел невероятно пластичным и изящным, хотя в действительности длился ничтожнейшие доли секунды. И его одежда, неспособная выдержать такие взрывные перегрузки, разлеталась в стороны, вспарываемая стремительными движениями его рук.

     Пистолет сухо щелкнул, израсходовав последний патрон, и Кэти с отчаянным криком бросилась вперед, в одно мгновение преодолев последние несколько метров. В ее руке блеснуло лезвие ножа…

     И снова Лайс почти не шелохнулся, а Апостол, пролетев буквально сквозь него, со всего размаху врезалась в массивную посадочную опору и безвольным мешком рухнула на аппарель. Удар был настолько сильным, что с корпуса корабля посыпалась старая окалина. Выпавший из руки Кэти нож со звоном отскочил от края люка и, пару раз блеснув в лучах солнца, плюхнулся в воду. Ошеломленная Сьюзен торопливо отползла подальше, гремя подошвами сапог по рифленому металлу.

     – Эм-м-м… – только и смог выдавить Шимаэл.

     – Танец пули! – почти благоговейно прошептала Дэлери. – Он исполнил Танец пули! Многие полагали, что подобное в принципе невозможно, но…

     – Обсудим это позже, – пилот закинул руку такого же потрясенного Сейдурана себе на шею, – а сейчас нам следует поторопиться.

     – Но мне нельзя подниматься к вам на борт! – запричитал старик. – Я же…

     – Заткнитесь! – резко оборвала его Дэлери, подхватив  с другой стороны.

     Спустившись с лестницы, они поволокли едва успевающего перебирать ногами Калима к кораблю, но вдруг Жрица резко остановилась и взволнованно крикнула:

     – Лайс, нет!!!

     Взглянув вперед, Шимаэл увидел, что парень подошел к поверженной Кэти и присел рядом с ней на корточки.

     – Лайс, отойди от нее! – закричала Дэлери, почти срываясь на визг. – Это же Темная душа! Она убьет тебя!

     Но тот словно ее не слышал, склонившись над сотрясаемым судорогами телом и с болью всматриваясь в забрызганное кровью лицо девушки, которую он убил. Впервые в жизни.

     Кэти дернулась в последний раз и окончательно затихла. Тяжело вздохнув, Лайс протянул руку и закрыл ее невидящие глаза.

     Потом он медленно поднялся, недоуменно рассматривая развеваемые ветром лохмотья, оставшиеся от его формы. Он начал сдергивать их с себя, но вдруг пошатнулся, ноги его подкосились, и Лайс рухнул на пол рядом со Сьюзен. Его начала бить крупная дрожь.

     – Что случилось? – Шимаэл окончательно утратил понимание происходящего.

     – Ничего хорошего, – буркнула Жрица, встряхнув повисшего между ними слегка ошалевшего экс-премьера. – Ну-ка, шевелите ногами! Бегом на борт!

     * * *

     Траурная церемония собрала в зале практически все высшее чиновничество Протектората. Гроб с телом Кэти, доставленный на Эзон накануне, поместили на утопающем в цветах белоснежном мраморном пьедестале. У изголовья установили стойку с ее боевыми доспехами, а в ногах располагался стеллаж с богатым арсеналом оружия покойного Апостола.

     Ранее уже случалось, что личные ангелы Анрайса погибали при исполнении задания, но во всех предыдущих случаях их смерть являлась следствием рокового стечения обстоятельств. Еще никогда Апостолы не терпели поражения в открытой схватке с противником. Они считались неуязвимыми, и шок от трагического известия с Земли был настолько силен, что многие до самого конца не верили, что это правда.

     Особой остроты ощущениям добавлял тот факт, что Повелитель Тлена явно симпатизировал Кэти, некогда присягнувшей ему одной из первых. Ну а похищение Калима Сейдурана, которого Анрайс полагал чуть ли не единственным своим другом, довершало картину, дополнительно накаляя и без того нервозную обстановку в зале. Все присутствующие буквально кожей ощущали прорывающиеся из самых высших сфер боль и ярость, и ни у кого не оставалось сомнений, что прощальная церемония вряд ли пройдет ровно и буднично.

     Стоявший перед пьедесталом Первосвященник начал зачитывать поминальную молитву, и люди скорбно склонили головы, повторяя про себя ее слова. Однако даже в такой момент их мысли всецело занимало напряженное и тревожное ожидание, мешавшее сосредоточиться должным образом.

     Внезапно раздавшийся чей-то испуганный вскрик дал понять, что опасения были небезосновательны.

     Вскинув взгляды, все увидели, как по стене за пьедесталом снизу вверх заструились черные как беззвездная ночь щупальца. Резко умолкший Первосвященник обернулся и испуганно попятился, спотыкаясь на ступеньках и низко кланяясь. Вместе с ним назад откатилась и вся собравшаяся публика. Еще никогда ранее Анрайс не являлся лично на подобные панихиды по своим павшим воинам. В сложившейся ситуации даже самые приближенные к Темному Господину чиновники ни в чем не могли быть уверены и испытывали нешуточный страх. Попасть под горячую руку не на шутку разгневавшегося божества – приятного мало.

     Струящиеся черные ленты  расползались все дальше, заполонив уже почти всю стену и постепенно переползая на пол и потолок. И все, чего они касались, немедленно начинало съеживаться, трескаться и рассыпаться истлевшей трухой. Жгуты тьмы обвились вокруг пьедестала с гробом, в одно мгновение превратив гору живых цветов в серую солому, а оружие на стеллаже прямо на глазах начало покрываться бурым налетом ржавчины.

     Анрайс был реально разъярен и даже не пытался себя сдерживать.

     – ЧТО ПРОКУ ОТ ВАШЕЙ СКОРБИ?! – загрохотали стены, заставив всех в едином порыве грохнуться на колени. – КАКОЙ СМЫСЛ В ВАШИХ СОБОЛЕЗНОВАНИЯХ?! ИБО НЕСПОСОБНЫ ОНИ ВОСКРЕСИТЬ ДОЧЬ МОЮ, РАВНО КАК НИЧЕГО ОНИ НЕ ИЗМЕНЯТ И В ВАС САМИХ! МНЕ ОМЕРЗИТЕЛЬНО ВАШЕ ГНУСНОЕ ЛИЦЕМЕРИЕ! Я ЖЕ ВИЖУ, ЧУВСТВУЮ, ЧТО ДАННАЯ ПАНИХИДА ДЛЯ ВАС – НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ПУСТАЯ ФОРМАЛЬНОСТЬ, ПОСЛЕ КОТОРОЙ ВСЕ ВЕРНЕТСЯ НА КРУГИ СВОЯ. НО НЕ В ЭТОТ РАЗ, ДОРОГИЕ МОИ, НЕ В ЭТОТ РАЗ!

     – Наши разведывательные службы собрали всю возможную информацию о корабле преступников! – воскликнул Первосвященник. – В самое ближайшее время мы выясним, где они прячутся, и уничтожим!

     – НЕ СМЕТЬ!!! – витражные окна брызнули фонтаном разноцветных осколков. – У НИХ КАЛИМ СЕЙДУРАН, ЕГО ЖИЗНЬЮ МЫ РИСКОВАТЬ НЕ МОЖЕМ!

     – Как тогда прикажете поступить?

     – ПРОДОЛЖАЙТЕ СЛЕДИТЬ ЗА ИХ КОРАБЛЕМ. У ЛЮБОГО СТРАНСТВИЯ ЕСТЬ ЦЕЛЬ И КОНЕЧНАЯ ТОЧКА. И ВОТ ТАМ МЫ ИХ И ДОСТАНЕМ. НЕЧЕСТИВЦЫ, ПОСМЕВШИЕ ВТОРГНУТЬСЯ В МОИ ВЛАДЕНИЯ, ЗАПЛАТЯТ СПОЛНА!

     – Как прикажете, мой Господин!

     – ОДНАКО НАКАЗАНИЕ ПРЕСТУПНИКОВ – ТОЛЬКО ПОЛОВИНА ИСТОРИИ, – Анрайс сделал паузу, и люди на несколько секунд перестали дышать. – НЕ СЛЕДУЕТ ЗАКРЫВАТЬ ГЛАЗА И НА ДЕЯНИЯ ТЕХ, КТО СДЕЛАЛ ИХ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ВОЗМОЖНЫМ.

     Одно из жутких черных щупалец метнулось в толпу, разразившуюся испуганным криком, и выволокло на всеобщее обозрение Альберта Меранина. Тугой жгут тьмы обвился вокруг его щиколотки, и брюки Наместника, прибывшего на Эзон вместе с гробом Апостола, уже начали осыпаться мелкой пылью.

     – ИМЕННО ВЫ, АЛЬБЕРТ, ОТВЕЧАЛИ ЗА ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО НА ЗЕМЛЕ! ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ КАЛИМА ЯВЛЯЛОСЬ ВАШЕЙ ПРЯМОЙ ОБЯЗАННОСТЬЮ! НО ВЫ НЕ СДЕЛАЛИ НИЧЕГО, ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ НАРУШИТЕЛЕЙ И ПРЕСЕЧЬ ЕГО ПОХИЩЕНИЕ!

     – Они прибыли на дипломатическом челноке Империи! – заскулил Наместник, корчась от боли в оплетенной чернотой ноге. – Мы не могли применить против них оружие! Это стало бы началом полноценной войны!

     Рассохшийся ботинок отлетел в сторону, обнажив ступню, на глазах съеживающуюся и превращающуюся в обтянутую желтой мумифицированной кожей кость.

     – ВОЙНА УЖЕ ИДЕТ, ГЛУПЦЫ! МЫ УЖЕ ТЕРЯЕМ В НЕЙ СВОИХ ЛУЧШИХ ВОИНОВ! КЭТИ ЖЭО ОТДАЛА ЖИЗНЬ, ВСТАВ НА ПУТИ ВРАГА, В ТО ВРЕМЯ КАК ВЫ ОТСИЖИВАЛИСЬ В ТЕПЛОМ КАБИНЕТЕ!

     – Если не справилась она, то не справился бы никто!

     – ВСЕГО ЛИШЬ СЛОВА…

     Резким рывком черная плеть подбросила беспомощно размахивающего руками Меранина в воздух и тут же затянула вглубь колышущейся стены мрака. Подспудно все ожидали, что раздастся какой-нибудь «хлюп», однако Наместник сгинул в полнейшей тишине. Несчастный даже пискнуть не успел.

     – МНЕ ЖЕ НУЖНЫ ДЕЛА! – от гневного рева Анрайса спины согнулись еще сильней, почти уткнув лбы в подрагивающий мрамор пола. – И РЕЗУЛЬТАТЫ!

     – Приказывайте, мой Господин, – чуть слышно прошептал Первосвященник.

     – ВОЙНА УЖЕ ЗДЕСЬ, И ВСЕМ ВАМ ПРИДЕТСЯ ЗАНЯТЬ СВОИ МЕСТА В БОЕВЫХ ПОРЯДКАХ. ПРИШЛО ВРЕМЯ СЖАТЬ КУЛАКИ И СТИСНУТЬ ЗУБЫ. БОЛЬШЕ НЕ ОСТАЛОСЬ МЕСТА ДЛЯ НЕУВЕРЕННОСТИ ИЛИ СЛАБОСТИ. ТЕПЕРЬ ВСЕ ВЫ – ВОИНЫ, И ПУСТЬ КЭТИ ЖЭО, ДО ПОСЛЕДНЕГО ВЗДОХА ВЕРНАЯ СВОЕМУ ДОЛГУ, БУДЕТ ВАМ ПРИМЕРОМ И ОБРАЗЦОМ ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ.

     Волна мрака захлестнула пьедестал, заставив роскошный гроб рассыпаться бурой трухой, подхватив тело Апостола в и подняв его высоко над головами присутствующей паствы. Бездыханная Кэти в своем белоснежном саване ослепительно сияла на фоне заполонившей все вокруг черноты.

     – Я ЛИЧНО ПОВЕДУ ВОЙСКА В БОЙ, А ПОТОМУ ОТРИНЬТЕ СТРАХ, ДЕТИ МОИ! ВАМ ВЫПАЛА ВЕЛИКАЯ ЧЕСТЬ ВЕСТИ МОИ АРМАДЫ НА ПОЛЯ СРАЖЕНИЙ ПОСЛЕДНЕЙ ВОЙНЫ ЭТОГО МИРА! НЕ ПОДВЕДИТЕ МЕНЯ!

     Тьма качнулась вперед, поглотив тело девушки, а потом схлынула, исчезнув без следа и оставив на память о себе только облупленные, облезлые каменные стены с истлевшими остатками парчовой драпировки.

      – Как он? – обеспокоенно спросил Шимаэл, когда Дэлери, пошатываясь от усталости, вошла в кают-компанию и обессилено рухнула на стул.

     – Сильный жар, эпизодические судороги, но уже меньше, чем утром. Да и бредить вроде бы перестал, – Жрица вдруг фыркнула и вымученно рассмеялась. – Я же вообще думала, что Лайса чуть ли не на куски разорвет, а тут всего лишь горячка. Сущий пустяк, если задуматься. Сью за ним присмотрит. А как поживает наш «Турин»?

     – Поскольку теперь нас посадили на короткий поводок, – пилот недовольно покосился на Сейдурана, чей имплант доставил всем им немало хлопот, – приходится непрестанно скакать с места на место, чтобы не оставить возможности для перехвата. В общем, запрограммировал корабль еще не несколько прыжков, Игорьку достаточно вовремя нажимать на кнопку, и все. Ну а там – видно будет. Пока справляемся, но я не знаю, как долго системы «Турина» смогут функционировать в таком бешеном режиме.

     – А я пытался вас предупредить, – проворчал Калим, – но вы меня не послушали…

     – Сделанного не воротишь, – развела руками Дэлери. – Тогда нас занимали совсем иные проблемы, и ваши слова мы пропустили мимо ушей, о чем теперь сожалеем.

     – Ладно, махать кулаками уже поздно. У нас и новых хлопот прибавилось, – Сейдуран отставил в сторону свою кружку, намекая тем самым, что дежурными ответами «для галочки» он не удовлетворится. – Так что с парнем случилось-то?

     Так сложилось, что после отлета с Земли у них не было практически ни одной спокойной минутки, чтобы сесть и все обсудить. То прорыв через поднятые по тревоге пограничные кордоны, когда корпус шаттла, даже усиленный божественным благословением, жалобно трещал от запредельных перегрузок, то суматошная стыковка с «Турином», когда из пустоты космоса в любой момент могли выскочить ощетинившиеся орудиями корабли преследователей, то хлопоты с заходящимся в горячке Лайсом…

     По сути, только сейчас, на второй день, им впервые удалось собраться всем вместе, и необходимость срочно срываться и куда-то бежать никому не жгла пятки.

     – Я помню, как вы говорили про Танец Пули, – продолжал экс-премьер, – это все его последствия?

     – Все обстоит несколько запутаннее и сложнее, – Дэлери устало провела ладонями по лицу, ей все еще сложно было свыкнуться с тем, что былая неисчерпаемая работоспособность осталась в прошлом, и сутки, проведенные на ногах, превращают ее в едва живую развалину.

     – Вы же знаете о таинстве Танца, которым владеют Жрицы Сиарны? – пришел ей на помощь Шимаэл. – И как через него они способны подчинять себе первозданные силы природы?

     – Да, я наслышан, – кивнул старик, – но ведь этот ваш Лайс – не Жрица! Или я что-то пропустил?

     – В тот день, когда Республика обрушила свои бомбы на Клиссу, – Дэлери пристально посмотрела на Сейдурана, но тот выдержал ее взгляд, –  Лайс стал невольным свидетелем смерти Сестры Кьюси. И стал ее Наследником, переняв все ее знания и опыт, включая искусство Танца.

     Калим являл собой квинтэссенцию невозмутимости и спокойствия, а потому Жрица продолжила.

     – Он вобрал в себя таланты обеих сторон божественного Дара, инстинктивно нащупав тонкий баланс между мужской грубой силой и женской гибкой податливостью, а, в довершение, сумел овладеть искусством Танца, да еще так, что многие Жрицы позавидуют. Лира была выдающейся танцовщицей, но Лайс, впитав в себя ее навыки, пошел еще дальше. И вчера вы самолично имели возможность видеть, насколько могущественным он стал.

     – Ну, с Кэти он расправился и вправду мастерски, – согласился Сейдуран. – Я раньше даже не представлял себе, кто и как может ей в принципе противостоять, апостолы Анрайса почитаются чуть ли не неуязвимыми.

     – Вот видите!

     – Но что произошло с ним потом? Что вы имели в виду, когда кричали ему про «темную душу»?

     – Я испугалась, что он станет еще и Наследником Кэти. Но она служит Анрайсу, и как две, или даже три души, тем более служащие богам-антагонистам смогут ужиться в одном теле? Последствия могли быть самыми неожиданными и малоприятными.

     – Вплоть до аннигиляции?

     – Именно, – Жрица помассировала гудящие виски. – Но Лайс меня не послушал, и что будет теперь с ним дальше, я понятия не имею. Пытаться совместить в себе Свет и Тьму, как мне кажется, не самая удачная идея. Чуть замешкаешься, и тебя просто в клочья порвет.

     – Но если это ему все же удастся? Он тогда и сам станет вроде как еще одним богом? – в устах экс-премьера это слово прозвучало почти как ругательство.

     – Не так быстро! – невесело усмехнулась Дэлери. – Но пределов его нынешних возможностей я и в самом деле не знаю. А некоторые фразы, которые время от времени проскакивают в его горячечном бреду меня откровенно пугают.

     – Какого рода?

     – Что-то вроде: «Этот мир принадлежит мне! Вопль его финальной агонии должен быть идеальным! Вы же двое только портите все, к чему прикасаетесь!»

     – Звучеит несколько… тревожно, – согласился Сейдуран.

     – Не то слово! У меня аж мурашки по коже от мыслей о том, что именно могут породить две противоборствующие внутри него стихии. И вот тогда Лайс, действительно, вполне сможет потягаться с другими богами.

     – Знаете, госпожа, – старик хитро прищурился, – иногда мне кажется, что именно таков и был ваш план.

     – А вот мне самой регулярно кажется, – парировала Жрица, – что это я являюсь частью чьего-то еще большего плана. И все мои решения и поступки уже давно просчитаны и предопределены. Как вам такой вариант? Или, по-вашему, в мои планы входило быть с позором вышвырнутой с высшего поста в иерархии Священной Канцелярии?

     – Строго говоря, – пробормотал Шимаэл, заглянув в свою пустую кружку, – все мы тут – вторсырье, отработанный материал. Троица высокопоставленных «бывших», пыжащихся остановить стремительно несущийся к пропасти мир.

     Посуда в шкафу жалобно звякнула, когда «Турин» совершил очередной прыжок сквозь пространство. Свет в кают-компании заметно померк, поскольку львиная доля генерируемой реактором энергии уходила на зарядку систем корабля, готовящегося вскоре прыгнуть снова. На пеленгацию его текущего положения уходило несколько часов, и к тому времени, когда в указанном районе появлялись отправленные в погоню перехватчики, «Турину» следовало находиться уже в другом месте. Эти непрестанные метания продолжались уже вторые сутки, но все прекрасно понимали, что финал рано или поздно наступит. А вот на чьих условиях – вопрос.

     – Старый конь борозды не испортит, – хмыкнул Сейдуран, оторвав взгляд от мерцающих ламп. – Вы можете заниматься самоуничижением сколько влезет, но глупо отрицать тот факт, что вы сумели привести в бешенство чуть ли не всю галактику. Оба сражающихся за власть над ней бога готовы перегрызть вам глотки, даже отложив до лучших времен свои собственные дрязги. Вам, знаете ли, гордиться следует, а не голову пеплом посыпать.

     – Тем не менее, я сомневаюсь, что все наши ужимки способны всерьез отвлечь их божественные величества от главной забавы, – Шимаэл раздраженно оттолкнул кружку от себя, – от галактической войны.

     – Вы, кстати, говорили, что знали человека, сумевшего остановить войну прошлую, – Дэлери впилась в Калима взглядом. – Помогите нам, и вместе мы, возможно, сумеем повторить его успех.

     – Вы снова про Пракус, что ли? – Сейдуран устало вздохнул. – Если в прошлый раз ценой стал самый мощный боевой крейсер Республики и несколько десятков членов его экипажа, то сейчас вы предлагаете пожертвовать целой планетой?

     – Если боги схлестнутся всерьез, то счет пойдет на миллиарды жертв, – продолжала наседать Жрица. – Что вы скажете тогда?

     – Человеческая совесть зачастую глуха к сухим доводам математики.

     – Вы, человек, санкционировавший адронную бомбардировку Клиссы, – чуть не задохнулась Дэлери, – еще что-то рассуждаете о совести?!

     – Так я и говорю: государственные вопросы – математика, а вот личные – совсем другое дело. Сердцу не прикажешь, как говорится.

     Дэлери уже набрала воздуха в грудь, собираясь дать старику очередную отповедь, но тут в их жаркую дискуссию вмешался Шимаэл, решивший немного сбить накал эмоций.

     – Давайте-ка вернемся к самому началу, – предложил он. – Что именно вы пытаетесь спрятать на Пракусе от посторонних глаз?

     – О! Добрый следователь нарисовался! – сухой кашель у старика заменял собой смех. – И я сразу растаял, как мороженое на солнце. Увольте, со мной такие примитивные фокусы не проходят.

     – Из записей Риккардо я знаю, что на Пракусе люди сумели приоткрыть некую Дверь между мирами, – Шимаэл пропустил его шпильку мимо ушей, – и последствия их совершенно не порадовали. Точно такую же Дверь некогда удалось открыть и на Клиссе, когда в наш мир явились Сиарна и Анрайс. Эта парочка грозит превратить в пепелище весь мир, который мы знаем, и все, чего мы хотим, так это спровадить их обратно, туда, откуда они явились. Нам нужно снова отпереть ту Дверь, чтобы вышвырнуть их прочь из нашего мира.

     – Практика показывает, что из подобных порталов какая-нибудь непрошеная дрянь так и норовит просочиться в наш мир, а вот вытолкать ее восвояси – та еще задачка. Вы не боитесь, что своими стараниями ситуацию только усугубите?

     – То есть у вас уже имеется опыт взаимодействия с такого рода Дверьми или порталами? – констатировала Дэлери.

     – Да, имеется, причем опыт исключительно негативный. И наступать на эти грабли еще раз у меня нет ни малейшего желания.

     – Ну хоть один вопрос мы, наконец, прояснили, – шумно вздохнул Шимаэл.

     – Именно поэтому вы столько лет держите Пракус в тайне? – Дэлери подалась вперед. – Чтобы уберечь людей от повторения ваших ошибок? А вам не приходило в голову, что иногда лучше не прятать бесконечно спички от ребенка, а дать ему один раз обжечься, чтобы впредь он обращался с ними уже аккуратней? Что знание, как правило, дисциплинирует куда эффективней и надежней запретов, которые только провоцируют неуравновешенных энтузиастов на все новые и новые их нарушения?

     – Хотите преподать мне урок грамотного госуправления? – снова рассмеялся Сейдуран. – Так я все свои экзамены уже давно сдал, и не хуже вашего разбираюсь в том, как крутятся колесики в людских головах.

     – Но тогда почему?..

     – Тут замешаны еще и личные мотивы, которых я бы предпочел не касаться.

     – Личные?! У вас?! – вытаращилась Жрица. – Вот уж никогда бы не подумала!

     – А вы, госпожа, выходит, полностью лишены любых чувств, и сиюминутные эмоции никогда не толкали вас на опрометчивые поступки и скоропалительные решения? – ехидно прищурился старик. – Или мне стоит напомнить вам некоторые эпизоды?

     – Виан, действительно, хватит уже! – Шимаэл повернулся к Сейдурану. – Я не знаю и не хочу знать, в чем там было дело, но, как ни крути, прошло уже столько лет! Какие темные призраки прошлого стоят того, чтобы прятаться от них так долго? Все уже давным-давно быльем поросло!

     – Для других – возможно, но для меня – нет, – старик тяжело вздохнул, проведя ладонью по пятнистой лысине, и повторил. – Сердцу не прикажешь.

     – То есть вы, некогда поставивший на карту все, ради того, чтобы сжить Сиарну со света, – продолжала наседать на него Дэлери, – теперь покорно поднимете лапки и будете спокойно смотреть, как она подчиняет себе всю галактику?! И все из-за каких-то давних юношеских травм?! Неужели вам не хочется взять реванш?!

     – Тогда у меня на руках имелись все козыри, но я все равно проиграл. Думаете сейчас, в компании двух одержимых местью отставников у меня будет больше шансов?

     – Иногда даже один-единственный крохотный шанс стоит того, чтобы рискнуть.

     – Риск, азарт, амбиции… это все удел молодых. Ну а я бы предпочел, чтобы меня просто оставили в покое. Мне и так уже недолго осталось.

     – И о чем же вы будете думать, лежа на смертном одре и наблюдая за тем, как горят и превращаются в оплавленные пустыни целые планеты? – голос Дэлери стал холодным и острым как сталь. – Сможете ли вы упокоиться с миром в душе, зная, что могли этот кошмар предотвратить? Вы именно о таком финале мечтаете?

     В кают-компании повисла немая тишина, в которой, казалось, было слышно, как искрит нацеленный на Жрицу полный ярости взгляд Сейдурана. Старик медленно поднял свою кружку и сделал большой глоток.

     – А вы и вправду – Мастер! – он нацелил на Дэлери подрагивающий желтоватый палец. – Снимаю шляпу! Вы прекрасно умеете находить у людей уязвимые точки и прицельно бить точно в них без тени сомнений и жалости. Так что при случае я бы все же взял у вас пару-тройку уроков.

     – Благодарю! – Жрица слегка наклонила голову. – Итак?

     – Вы помните своих родителей? Кем были для вас ваша мать и ваш отец? – Сейдуран вскинул руку, упреждая реплику Шимаэла, который уже открыл рот. – Отвечать необязательно, вопрос риторический. Лично для меня мой отец всегда являлся образцом, эталоном, непререкаемым авторитетом, на который я равнялся. Заслуженный адмирал, главнокомандующий Республиканского флота, рыцарь без страха и упрека… А потом, на Пракусе, мне открылась грязная и нелицеприятная правда о его темной стороне. Я увидел, на какие чудовищные преступления он был готов пойти ради достижения своих целей.

     Старик устало закрыл лицо морщинистыми ладонями, и его голос зазвучал глухо и обреченно.

     – Я был оглушен, раздавлен, уничтожен. Из меня словно выдернули позвоночник, лишив внутренней опоры и превратив в беспомощную и растерянную амебу. Но хуже всего был страх, что об истинном облике моего отца узнают другие, узнает остальной мир, – Сейдуран бросил взгляд на Дэлери. – И точно так же меня тогда подцепили на крючок, вынудив надежно хранить тайну Пракуса под угрозой разоблачения темных секретов моей семьи.

     – Но… – недоуменно нахмурился Шимаэл, – столько лет?! Всем же давно наплевать на столь древние события, они уже мхом поросли, превратившись в Историю, да еще новых забот привалило – мама не горюй! Почему?!

     – Да хотя бы потому, что я по-прежнему считаю лучшим вариантом понадежней спрятать спичечный коробок от несмышленого малыша, пока тот не наделал бед! Он ведь не только сам обжечься может, но, чего доброго, еще и весь дом спалит!

     – Думаю, прятать спички уже поздно, – хмыкнула Дэлери, – поскольку пожар уже вовсю полыхает.

     – Темный Бог, кстати, тоже на меня постоянно наседал, желая выведать мои секреты.

     – Он-то откуда о них проведал?  Залез к вам в голову?

     – Вы можете думать о Анрайсе все, что угодно, но голова у него варит очень хорошо. То, насколько долго и успешно Республика противостояла экспансии Сиарны уже давно вызывало у него подозрения. Он догадывался, что мне известно чуть больше, чем видно на поверхности, и все время пытался докопаться до истоков моей удивительной прозорливости.

     – Что он сумел у вас выведать?

     – Надеюсь, что ничего, хотя нередко паузы говорят куда больше, чем сами слова.

     – Но что ему мешало взять вас в оборот и просто вытрясти всю требуемую информацию?! – искренне удивился Шимаэл, – Грамотному специалисту достаточно пассатижей, чтобы получить желаемое, а Анрайс – бог! Ему-то такое провернуть – раз плюнуть!

     – Возможно, дело в том, что он полагал меня своим другом…

     – Да бросьте! У богов друзей не бывает!

     – Шим, уймись! – простонала Дэлери. – Если не знаешь, то лучше помалкивай, ладно?

     – А что я такого сказал? – искренне удивился пилот.

     – Все мужики слегка подслеповаты, это факт, но если бы ты держал глаза открытыми, то мог бы заметить, что наши с Сиарной отношения несколько выходили за рамки простого подчинения, – Жрица тяжело вздохнула. – Мы с ней были самыми настоящими подругами. И последовавший разрыв для меня значит существенно больше, нежели простая отставка. Но я считаю, что даже лучшим друзьям иногда следует говорить неприглядную правду в лицо, пока ошибки и заблуждения не завели их слишком далеко. Во всяком случае, я была с ней честна до самого конца, но вот Сиарна… – Дэлери умолкла, погруженная в свои тягостные воспоминания.

     – Ладно, ваша взяла, – Сейдуран толкнул ей пустую кружку через стол. – Надеюсь, у вас тут найдется что-нибудь покрепче чая.

     – О! Разумеется! – Жрица, встрепенувшись, озорно стрельнула глазами и отошла к шкафу, откуда вернулась с непочатой бутылкой в одной руке и тремя бокалами в другой.

     После исполненного Шимаэлом обязательного ритуала со штопором, сопровождаемого непременными чертыханиями, и нескольких первых глотков божественного напитка за столом воцарилась уже более благожелательная атмосфера, хотя и не лишенная определенной натянутости.

     – Так все же, – Сейдуран с явным сожалением отставил опустевший бокал, – что именно вы надеетесь найти на Пракусе?

     – Возможность вышвырнуть непрошеных господ прочь из нашего мира, – Дэлери рубанула рукой воздух, – вернуть их туда, откуда они явились сотни лет назад.

     – Знаете, я прямо вижу эту картину, – Калим прикрыл глаза и почти мечтательно улыбнулся, – как вы гневно кричите на своих богов: «пшел вон!», и они, устыдившись, тихонько-тихонько, бочком-бочком проскальзывают в ту дверь, на которую вы им укажете. Ну разве не идиллия? С чего вы вообще взяли, что они последуют за вами, что вам удастся заманить их в свою ловушку? Не слишком ли много вы о себе возомнили?

     – Так вы же сами только что говорили, что нам удалось разъярить чуть ли не всю галактику, разве нет? – Дэлери вопросительно приподняла бровь. – И, следовательно, к любым нашим словам или поступкам будет приковано повышенное внимание. Вы же слышали про последнюю аудиенцию Анрайса, не так ли?

     – Где он объявил, что сам поведет войска в бой? Сложно было ожидать иного после того, как вы увели у него из-под носа человека, которого он называл своим другом, да еще и прикончили одного из его лучших Апостолов.

     – А еще мы переманили на свою сторону Лайса и Сью, также пользовавшихся особым расположением Светлой Госпожи, – подхватил Шимаэл, – так что теперь и у Сиарны имеется на нас зуб.

     – Понимаете, – Жрица повернула руки ладонями вверх, словно открывая все карты, – мы не просто богам напакостили, мы их унизили, причем публично, и если теперь мы вызовем их на бой – они непременно явятся. Такие выходки непозволительно оставлять без должного жесткого ответа.

     – Любопытно, – Калим провел ладонью по пятнистой лысине. – Вы рассуждаете о богах так, словно они – обычные люди, подверженные все тем же людским эмоциям, вроде мелочной мстительности или банальной зависти. Но они – не мы, разве нет? Почему вы так уверены, что их действия, их поступки будут подчиняться привычной человеческой логике?

     – Потому что мы успели достаточно хорошо их изучить. Внутри каждого из них таится частичка человека, неизбежно налагающая отпечаток и на образ их мыслей и на принимаемые решения.

     – Простите мою назойливость, но «частичка человека», – старик недоверчиво прищурился, – это просто красивый поэтический образ, или же за вашими словами кроется нечто большее?

     – Личности Первосвященника Анрайса и Жрицы Сиарны, что некогда впустили в наш мир своих богов, как бы впитались в них, – пояснила Дэлери, – одарив целым набором человеческих черт и особенностей характера.

     – Как по мне, то в Анрайсе проступает, скорее, личность Бекташа Руорна, носившего в себе Темного Господина столько лет.

     – Еще бы! – фыркнул Шимаэл. – Ведь Руорн и есть тот самый Первосвященник!

     – Что?! – Сейдуран аж подпрыгнул. – Не может быть! С чего вы взяли?

     – Мы были там, на Пустынном Континенте, где все произошло, и в руинах главного храма Анрайса видели соответствующие портреты, – Дэлери вздохнула. – Ошибиться было невозможно.

     – Вот так поворот! Вся история заиграла совершенно новыми красками! – сухие желтоватые пальцы побарабанили по столу. – А вас-то самих каким ветром туда занесло?

     – Когда хочешь в чем-нибудь досконально разобраться, всегда полезно изучить первоисточники, вернуться к самому началу. Мы искали хоть какие-то подсказки, искали ответы, которые помогли бы нам найти способ изгнать не в меру заигравшихся богов прочь из нашего мира.

     – И что же вы нашли? Помимо портретов.

     – Приключения, – буркнул пилот. – За нами явилась группа захвата, и только вмешательство Лайса уберегло нас от еще больших неприятностей. Пришлось спешно сматывать удочки.

     – Сиарна крайне ревниво оберегает Пустынный Континент от досужих зевак, – подхватила Дэлери. – Почти так же, как вы – Пракус. И, как мне кажется, я догадываюсь, почему.

     – Так поделитесь!

     – Она прекрасно понимает, что пребывает здесь не совсем законно, и стремится исключить любую возможность того, что ее изгонят. А для этого необходимо держать под присмотром все возможные проходы или двери, которые могут быть для этого использованы, и никого к ним не подпускать даже на пушечный выстрел. Поскольку доступ на Клиссу для нас теперь закрыт, то единственная оставшаяся возможность – Пракус, где, возможно, нам удастся ее с братцем депортировать.

     – Я снова прошу прощения за свою настырность, – продолжал наседать Сейдуран, – но как именно вы предполагаете это сделать? Вам известен какой-то соответствующий ритуал или иная процедура? Нельзя же, в самом деле, просто указать им пальцем на открытый портал, надеясь, что могущественные боги, повелевающие всей галактикой, понуро вздохнут и побредут на выход!

     – Строго говоря, пока мы действуем исключительно по наитию, постоянно импровизируем и пробираемся вперед буквально на ощупь, – развел руками Шимаэл. – И надеялись, что вы сможете пролить немного света на данный вопрос. Как-никак, а у вас уже имеется соответствующий опыт.

     – И опыт, повторюсь, исключительно печальный, но он вряд ли нам поможет. Я не имею ни малейшего понятия, как следует управляться с вышедшими из-под контроля потусторонними сущностями. Вы уж не обессудьте.

     – Но должен же быть какой-то способ! – Дэлери в сердцах ударила кулаком по столу. – Ведь не просто так Сиарна стерегла свою выжженную пустыню! Она знала, чувствовала, что там, в песках таится ее уязвимое место, ее погибель! Быть может, если достаточно сильное желание смогло привести ее сюда, то, по аналогии, лютая ненависть вполне способна изгнать ее обратно? Уж чего-чего, а ненависти к ней во мне сейчас хоть отбавляй!..

     – Что за бред вы несете?!

     Все головы дружно повернулись к выходу в коридор, откуда послышалось шарканье, сопровождаемое тяжелым, захлебывающимся дыханием.

     В дверном проеме показался бледный пошатывающийся Лайс, поддерживаемый сбоку Сьюзен, которая едва доставала парню до плеча.

     – Я пыталась его удержать, – виновато улыбнулась девочка, – но он даже слушать меня не хотел.

     – Неужели вы не понимаете, что Сиарне глубоко наплевать и на вас и на все ваши потуги от нее избавиться?! – возбужденный взгляд Лайса метался по сторонам, но он осматривал не кают-компанию, а был нацелен куда-то далеко за пределы корабля, обшаривая просторы безграничного Космоса. – Сиарна боится не того, что мы выставим ее за дверь, а того, что через нее явится разгневанный Отец, чтобы как следует отшлепать свою непутевую дочурку!

     «Турин» вздрогнул, сделав очередной прыжок, и Лайс, пошатнувшись, ухватился левой рукой за косяк, чтобы не упасть. Все взгляды немедленно впились в его кисть, где, прямо поверх оставшихся после ожогов шрамов, постепенно расползались завитки нового черного узора.

     Дворцовая площадь начала заполняться людьми еще с раннего утра.

     Новость о том, что Сиарна собирается обратиться к народу с важной речью, немедленно взбудоражила умы и сердца миллионов Клисситов, а также ее последователей во всех мирах Империи. Ранее богиня напрямую обращалась к своим подданным исключительно на Празднике Урожая, и подобное внеплановое выступление явно свидетельствовало о чрезвычайной важности вопроса.

     Говоря начистоту, все прекрасно понимали, что единственной темой, заслуживающей столь высокой чести, была неотвратимо надвигающаяся война, предчувствие которой ужа давно витало в воздухе. Переведенные на круглосуточный режим работы военные заводы, все новые и новые боевые корабли, взмывающие в небо с верфей, постоянные учения войск и сил гражданской обороны – ружье, повешенное на стену в самом начале спектакля, уже было снято, заряжено и взведено. Оставалось лишь нажать на спуск.

     После того, как несколько дней назад Анрайс выступил с фактическим объявлением войны, все ждали ответного хода Светлой Сестры. И вот его время пришло.

     Несмотря на то, что само обращение было запланировано на полдень, еще за несколько часов до назначенного времени площадь уже была до отказа заполнена изнывающей от нетерпения публикой. Несмотря на прямую трансляцию по всем мирам Империи, многие хотели лично присутствовать при таком эпохальном событии.

     Людей переполняли энтузиазм и воодушевление, почти никто не сомневался, что силы Света одержат быструю и уверенную победу. И точно так же мало кто задумывался над тем, что, вполне возможно, выжить в пламени грядущих битв посчастливится далеко не всем из тех, кто собрался сегодня здесь, на площади.

     По мере того, как приближалось назначенное время, возбуждение толпы только нарастало, но первые же звуки парадного оркестра неожиданно заставили всех присутствующих озадаченно умолкнуть.

     Вопреки ожиданиям, вместо торжественных фанфар внезапно зазвучали траурные ноты, под звук которых несколько Служителей вынесли из Дворца сверкающий черным лаком гроб. Ряды Советников и Жриц выстроились вокруг него на ступенях крыльца, опустившись на колено и отдавая покойному последние почести.

     Такой поворот изрядно озадачил присутствующую публику, которая немедленно притихла, слегка струхнув от неожиданного развития вроде бы стандартной церемонии. Звуки похоронного марша постепенно стерли улыбки со всех лиц, заменив их встревоженной сосредоточенностью.

     Музыка взлетела к апогею трагизма, и в этот миг с безоблачного неба прямо в центральный дворцовый балкон ударила первая молния. Толпа взревела, вскинув вверх руки и приветствуя свою Госпожу.

     За первой молнией последовала вторая, третья, и вскоре треск их разрядов слился в сплошное оглушающее гудение. Вокруг балкона сформировался тугой кокон из сверкающих нитей, который постепенно сжимался и уплотнялся, а его сияние становилось все ярче…

     Грохот молний внезапно оборвался, и в головах всех присутствующих зазвучал раскатистый, нечеловеческий, но определенно женский голос.

     – ДЕТИ МОИ!

     По площади словно прокатилась невидимая волна, сбивающая людей с ног, и бросающая их на колени – столь сильны оказались боль и страдание, пропитывавшие слова богини. Если прежде все ее обращения к подданным несли с собой радость и светлый оптимизм, то сегодня воздух наполнила тяжелая скорбь.

     – ВСЕ МЫ ЗНАЛИ, ЧТО ГРЯДЕТ ВОЙНА. МЫ ГОТОВИЛИСЬ ВСТРЕТИТЬ ЕЕ СМЕЛО И БЕЗ СТРАХА В ДУШЕ. ВСТРЕТИТЬ ЕЕ ЛИЦОМ К ЛИЦУ И ПОБЕДИТЬ. НО В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОНА УЖЕ НАЧАЛАСЬ, И НАНЕСЛА СВОЙ ПЕРВЫЙ УДАР НАМ В СПИНУ, ПОДЛО И ТРУСЛИВО.

     Над людским морем поднялся глухой ропот, по лицам пролегли темные тени, и многие руки сами собой сжались в кулаки.

     – ПЫТАЯСЬ НАЙТИ УЯЗВИМОСТИ В НАШЕЙ ОБОРОНЕ, АГЕНТЫ АНРАЙСА – ПЕРЕМЕТНУВШИЕСЯ НА СТОРОНУ ТЬМЫ ВИАН ДЭЛЕРИ И ШИМАЭЛ ВАДЖАСАН – ТАЙНО ПРОНИКЛИ НА ПУСТЫННЫЙ КОНТИНЕНТ, ПОЛАГАЯ, ЧТО ТАМ, ВДАЛИ ОТ МОЕГО ВЗОРА, МЫ ИХ НЕ ОБНАРУЖИМ. ОДНАКО ОНИ ПРОСЧИТАЛИСЬ.

     ПЕРЕДОВАЯ ШТУРМОВАЯ ГРУППА ОТЫСКАЛА ИХ СРЕДИ БЕСКРАЙНИХ ПЕСКОВ И БЕЗ МАЛЕЙШИХ КОЛЕБАНИЙ ВСТУПИЛА В НЕРАВНЫЙ БОЙ, В КОТОРОМ ПАЛ СОВЕТНИК КОРДОК ТОРИ – ДОБЛЕСТНЫЙ СЫН СВОЕЙ ЗЕМЛИ И ВЕРНЫЙ СЛУГА СВЕТА. ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ!!!

     – Вечная память!!! – хором отозвалась многотысячная толпа.

     Зависший над балконом сверкающий сгусток энергии выпустил несколько искрящихся жгутов, которые оплели черный гроб, и его мгновенно охватило ревущее пламя. В небо устремился столб густого черного дыма.

     Спустя минуту все было кончено. Ветер подхватил последние искры и разметал их по ступеням, оставив на них лишь небольшое закопченное пятно и тонкий слой серого пепла.

     – МЫ НЕ ХОТЕЛИ ВОЙНЫ, НЕ СТРЕМИЛИСЬ К НЕЙ, – вновь заговорила Сиарна, но теперь уже более сдержанно и сухо. В ее голосе зазвучал набирающий силу гнев, – НО ОНА САМА ЯВИЛАСЬ НА НАШ ПОРОГ. И МЫ ПРИНИМАЕМ ЕЕ ВЫЗОВ!

     – Да!!! – взревела площадь.

     Словно спортивный автомобиль, уставший от петляний по дворам и извилистым переулкам и вырвавшийся, наконец, на простор скоростной автострады, общее напряженное ожидание прорвало незримую плотину и устремилось вперед, к пугающей, но ясной и понятной цели. После нескольких лет предчувствия войны ее открытое объявление многими неизбежно воспринималось с явным облегчением и даже с радостью.

     Оркестр грянул торжественный марш, но, заглушая рев меди и звон литавр, во всех головах продолжал звучать голос Светлой богини:

     – СУДЬБА ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ ЛЕЖИТ СЕЙЧАС НА НАШИХ ПЛЕЧАХ! ТОЛЬКО ОТ НАС, ОТ НАШЕЙ РЕШИМОСТИ И НАШЕГО МУЖЕСТВА ЗАВИСИТ – ПРЕВРАТИТСЯ ЛИ ОНА В БЕЗМОЛВНОЕ ЦАРСТВО СМЕРТИ ИЛИ ЖЕ НАПОЛНИТСЯ МНОГОГОЛОСЫМ ПЕНИЕМ ЖИЗНИ! ПОГЛОТИТ ЛИ ВЕЧНЫЙ МРАК ВСЕ ТО, ЧТО НАМ ДОРОГО, ИЛИ ЖЕ МЫ СУМЕЕМ ОСВЕТИТЬ СВОЕЙ ЛЮБОВЬЮ ДАЖЕ САМЫЕ ДАЛЬНИЕ ЕЕ УГОЛКИ! ОБРАТЯТСЯ ЛИ В ПРАХ ТРУДЫ МНОГИХ ПОКОЛЕНИЙ, ИЛИ ЖЕ МЫ ПОСТРОИМ НОВЫЙ, ЛУЧШИЙ МИР! ВОСПРЯНЬТЕ, ДЕТИ МОИ, ИБО НАМ ВЫПАЛА ВЕЛИКАЯ МИССИЯ, И В НАШИХ РУКАХ БУДУЩЕЕ ЭТОГО МИРА!!!

     Толпа всколыхнулась неистовым штормом воодушевления, от которого задрожала земля. В воздух взметнулись стиснутые кулаки.

     – ОТРИНЬТЕ СТРАХ, ДЕТИ МОИ! ВРАГ ВЫСТУПИЛ ПРОТИВ НАС ТРУСЛИВО И ТАЙНО, ИСПОЛЬЗУЯ ПРЕДАТЕЛЕЙ И ПЕРЕБЕЖЧИКОВ, И ОБНАЖИВ ТЕМ САМЫМ СВОЮ СЛАБОСТЬ И НЕУВЕРЕННОСТЬ. А ПОТОМУ МЫ ОБРЕЧЕНЫ ПОБЕДИТЬ! СЕГОДНЯ МЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЕДИНЫ КАК НИКОГДА, ДЕТИ МОИ, А ПОТОМУ Я БУДУ РЯДОМ С ВАМИ НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ АТАКИ! МОЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ КРЕЙСЕР УЖЕ ГОТОВИТСЯ К ВЫЛЕТУ! ВПЕРЕД, ДЕТИ МОИ, И ПУСТЬ ВАС ВООДУШЕВЛЯЕТ ПРИМЕР ОТВАЖНОГО И САМООТВЕРЖЕННОГО СОВЕТИНКА КОРДОКА ТОРИ!!!

     * * *

     – Даже удивительно, – Шимаэл смахнул в сторону проекцию последних новостей, – из какого дерьма порой приходится лепить народных героев!

     Обращение Сиарны к пастве они смотрели почти всем экипажем, и даже Игорек, улучив момент между прыжками «Турина», время от времени забегал в кают-компанию. Только Сьюзен, почти двое суток не отходившая от кровати Лайса, отсыпалась в своей каюте, и никто не решился ее побеспокоить.

     – Тоже мне, откровение! – снисходительно усмехнулась Дэлери. – Официальные биографии подавляющего большинства кумиров состоят сплошь из штукатурки и дезодорантов.

     – Почему вы мне не сказали?! – воскликнул Лайс, чье лицо покрылось красными пятнами от едва сдерживаемого гнева.

     – О чем? – недоуменно вскинула брови Жрица.

     – О том, что я тогда убил Корди!

     – А вот это и вправду откровение! – хмыкнул Сейдуран и сложил руки на груди, приготовившись наблюдать за жаркой перепалкой.

     – Да откуда нам было это знать?! – Дэлери перешла в контратаку, всецело оправдав его ожидания. – Нас тогда занимала одна-единственная мысль – как бы поскорее унести ноги, пока никто не очухался. Или нам сперва следовало обойти всех разбросанных тобою бойцов, проверяя им пульс и справляясь о самочувствии?! Оказать им первую помощь, подать водички?! С нами-то они не особо церемонились, если помнишь! Или ты уже забыл, что там вытворял этот самый Кордок, и из-за чего ты сам слетел с катушек?

     – Да помню я, помню! – Лайс помрачнел и заговорил уже тише. – Но ведь тем самым я дал Сиарне в руки прекрасный козырь, позволивший ей обратить ситуацию в свою пользу и выставить Клиссу в роли обороняющейся стороны. Получается, что мои действия выступили запалом новой войны!

     – Успокойся, парень! – Сейдуран одарил его снисходительной улыбкой. – Не преувеличивай собственных заслуг и не путай причину и повод. Если хворост уже сложен в большую кучу и щедро полит бензином, то уже не так важно, кто именно поднесет зажженную спичку. Иногда достаточно даже крохотной случайной искры, чтобы все заполыхало.

     – Но если бы я тогда не сорвался, то у мира, возможно, еще был бы шанс!

     – Рассуждать о каком-то шансе в то время, когда с работающих в круглосуточном режиме верфей сходят все новые и новые боевые корабли – непростительная наивность, – Дэлери рассеянно смахнула со стола какую-то соринку. – Машина войны еще пару лет назад стронулась с места и вовсю набирает ход. И теперь нам потребуется хороший крепкий бетонный столб, чтобы ее остановить.

     – Думаете, Пракус для этого сгодится? – старик вопросительно приподнял бровь. – Но как вы предполагаете богов туда заманить?

     – Не забывайте, что в своем выступлении Сиарна не поскупилась на отдельное упоминание наших скромных персон. Видать, здорово мы ее допекли.

     – И она, так же, как и Анрайс, намерена принять личное участие в битве, – подхватил Шимаэл. – Повелитель Тлена никогда не простит нам вашего похищения. Так что теперь нам достаточно лишь свистнуть, чтобы он и его сестра явились на наш зов.

     – Да уж, вы, как никто другой, умеете выводить богов из себя, – Сейдуран склонил голову. – Признаю, первая часть вашего дерзкого плана удалась в полной мере. Но что дальше?

     – Верно, наша приманка готова, осталось снарядить ловушку, – Жрица вновь вперила пристальный взгляд в старика. – Нам нужны координаты.

     – И вас совершенно не волнует, что аборигены снимут с меня голову, как только я ступлю на их землю?

     – Говоря совсем уж начистоту, то нет, хотя я и не понимаю, за что. Груз прегрешений вашего отца не должен перекладываться на ваши плечи.

     – И тот факт, что мы принесем с собой на Пракус пламя новой галактической войны, способной испепелить всех его обитателей, вас также ничуть не трогает?

     – Если мы войну не остановим, то она рано или поздно все равно до них доберется, и тогда у Пракуса не останется ни единого шанса. Вполне возможно, что мы – их последняя и единственная надежда.

     – Дело за малым – убедить в этом самих пракеров. Тут понадобится дипломатия высшей пробы, которой, как мне кажется, вам обоим, – Сейдуран кивнул на Дэлери и Шимаэла, – все же недостает. Вот мастер Руорн – это да, но он сейчас…

     Старик умолк, предоставив присутствующим самостоятельно закончить его фразу. Тот факт, что Бекташ, которого все они давно и прекрасно знали, долгие годы, подобно яйцу, носил в себе Темного бога, волей-неволей наводил на самые разные и далеко не всегда веселые мысли. В поведении Анрайса нет-нет, да и проступали знакомые нотки, что, казалось бы, позволяло прогнозировать его поведение и предсказывать его решения. Но, с другой стороны, такой фокус вполне мог работать и в обратном направлении, позволяя Владыке безмолвия точно так же просчитывать наперед и их собственные шаги.

     – Предоставьте это мне, – Лайс подался вперед. – Я поговорю с местными и постараюсь убедить их в наших добрых намерениях. В конце концов, дипломатия – тоже своего рода Танец.

     Он оглянулся на Дэлери, которая смотрела на него, удивленно распахнув глаза, как будто видела в первый раз.

     – Боюсь, интернатских курсов политологии недостаточно, чтобы всерьез замахиваться на подобные проблемы, – скептически заметил Шимаэл. – Тут потребуется поистине виртуозное владение навыками убеждения и компромисса…

     – Думаю, стоит попытаться, – перебила его Жрица, в глазах которой играли озорные искорки. – Пусть попробует.

     – Что?! – опешил пилот. – Доверить нашу судьбу, да и судьбу всей галактики вчерашнему курсанту?! Он, конечно, талантливый мальчуган, не стану спорить, но не слишком ли много надежд вы на него возлагаете?!

     – Не ему, – Дэлери тряхнула головой, разметав по плечам свои бронзовые волосы. – Танцу!

     – Боюсь, мне понадобятся дополнительные пояснения, – Сейдуран побарабанил по столу своими желтоватыми пальцами. – Я немало наслышан о талантах ваших Жриц, но вот каким образом ритуальные пляски способны повлиять на ход переговоров – ума не приложу!

     – Все устроено несколько сложней, чем вы думаете…

     – Позвольте, я продемонстрирую?

     Не дожидаясь ответа, Лайс небрежно отбросил свою недопитую чашку, которая, перевернувшись в воздухе, приземлилась на стол и, проехав по нему, остановилась на самом краю. Шимаэл рефлекторно выбросил руку, готовясь ее поймать, но его услуги даже не понадобились. Бултыхающийся внутри чай вскоре успокоился, не проронив ни единой капли.

     – Видите? – парень подался вперед и забрал чашку обратно, сделав из нее большой глоток. – Я ведь даже не задумывался! Я знал, я чувствовал, как именно мне следует ее бросить, чтобы получить такой результат. Если обобщить, то я сейчас могу все что угодно делать идеально! Абсолютно во всем, что меня окружает, я вижу Танец, и, если я ему позволю, он будет направлять все мои действия, делая их совершенными!

     – Даже дипломатические переговоры? – не сдавался Сейдуран.

     – Все. Что. Угодно, – отчеканил Лайс, разведя руками.

     «Турин» содрогнулся, совершив очередной прыжок, и в его недрах завыли генераторы, набирая энергию для следующего. Шимаэл невольно поморщился, поскольку в их стенаниях он слышал признаки приближения неизбежного конца. Ни один корабль не может скакать в таком темпе бесконечно, и системы «Турина» работали уже на последнем издыхании. Еще немного – и заряда изношенных батарей не хватит даже для одного-единственного прыжка. Давать последний бой следовало именно сейчас, иначе потом останется лишь позорная сдача в плен.

     – Итак, координаты? – он повернулся к Сейдурану, ясно давая понять, что время непринужденных бесед закончилось.

     – Ладно, уговорили, – шумно выдохнул старик, – только обещайте, что похороните меня со всеми полагающимися почестями.

     Надо сказать, что экс-премьеру удалось их изрядно удивить.

     Он не только продиктовал Шимаэлу координаты Пракуса со всеми необходимыми поправками и прочими данными для расчета перелетной траектории, но и по памяти нарисовал весьма подробную карту планеты, указав на ней ключевые ориентиры и конкретную точку, где следует совершить посадку. Казалось невероятным, что сам он десятки лет хранил в голове даже мельчайшие подробности и детали, но при этом сумел надежно укрыть Пракус от посторонних, ни жестом, ни взглядом, ни неосторожной оговоркой не выдав своей сокровенной тайны.

     Подобная стоическая приверженность взятым на себя обязательствам внушала уважение и многое говорила о его характере. Помимо того, она в значительной степени объясняла, каким образом Сейдурану удавалось в свое время так долго и уверенно держать в узде десятки миров Республики.

     После ввода данных в навигационную систему все, кроме Игоря, перебрались в шаттл, чтобы сразу после прыжка спуститься на поверхность, дав возможность увести транспорт в безопасное место до того, как за ними явятся идущие по следу гончие псы Сиарны и Анрайса. Теперь оставалось сделать последний шаг, после которого возможности что-то отменить или переиграть уже не будет. Появление «Турина» на орбите Пракуса немедленно засветит планету, куда сразу же устремятся эмиссары обоих богов, стремясь первыми прибрать к своим рукам еще один населенный мир. Такая ситуация не могла не обернуться резким всплеском напряженности, грозящей прямо здесь перерасти в полномасштабные боевые действия.

     – Забавно, – хмыкнул Шимаэл, устраиваясь в кресле пилота. – Не мы затеяли эту войну, но вполне можем стать теми, кто определит место, откуда она начнется.

     – И в этом наше преимущество, – Сейдуран выглянул в проход и назидательно поднял вверх палец. – Возможность навязать противнику свои условия дорогого стоит!

     – Привилегия выбирать место своей гибели – сомнительная радость, – проворчала сидящая напротив него Дэлери.

     – Как же так? – удивился старик. – Вы сами заварили эту кашу, а теперь, когда ваш замысел вот-вот воплотится в жизнь, вдруг недовольны? Что вас смущает?

     – Меня смущает, что наш гениальный план на девяносто… нет, на девяносто девять процентов состоит из сплошных импровизаций! Мы действуем в условиях постоянного цейтнота, у нас просто не остается времени на тщательную и вдумчивую проработку следущих шагов! И сейчас, когда мы направляемся на Пракус, я, признаться честно, не имею ни малейшего представления, что именно мы будем там делать! Не-е-т, серьезные дела так не делаются. До последнего момента нам несказанно везло, но кто даст гарантию, что в самый последний и самый ответственный момент удача от нас не отвернется?

     – Подумать только! Бывшая Верховная Жрица, едва уйдя в отставку, начинает на полном серьезе рассуждать о везении и удаче!

     – А что мне остается? – Дэлери безнадежно махнула рукой. – И вообще, я упорно не могу отделаться от крайне неприятного ощущения, что наши успехи – вовсе не следствие благоприятного стечения обстоятельств, а результат действия чьей-то могущественной воли. Как будто незримый загонщик развесил вокруг красные флажки и раз за разом направляет нас по одному-единственному намеченному им пути. И что все принимаемые нами решения уже давно кем-то предопределены.

     – Насколько я помню, Сиарна всегда славилась своим умением выстраивать якобы случайные события в цепь, приводящую к требуемому ей результату, – прищурился Сейдуран. – Не может ли все, что происходит с нами в последнее время, являться следствием ее козней?

     – Исключено. Необходимо присутствие Наместницы, как проводника Ее воли. У Сиарны, конечно, длинные руки, но она далеко не всемогуща. Даже у себя на Клиссе она контролирует отнюдь не все. Тот же Пустынный Континент, к примеру, находится вне поля ее зрения, иначе бы нам с Шимом не удалось бы там так долго безнаказанно разгуливать, – Дэлери улыбнулась озабоченно нахмурившейся Сьюзен. – Так что ты, Сью, вне подозрений, наши приключения начались еще до того, как ты к нам присоединилась.

     – Логично, ­– согласился старик. – Анрайс, понятно, тоже отпадает. Тогда кто? И как?

     – Хороший вопрос!

     От Сейдурана не укрылось, как Жрица бросила короткий взгляд в сторону приоткрытой двери кабины пилотов, откуда доносились голоса Шимаэла и Лайса. В их маленьком отряде имелся один человек, являющийся, по большому счету, белым пятном, способности и намерения которого оставались в значительной степени загадкой. Он уже дважды выручал Дэлери и Шимаэла, вытаскивая их из самых безнадежных ситуаций, хотя и действовал в те моменты под влиянием сиюминутного импульса. Хотя, быть может, именно тогда и приоткрывалась его истинная внутренняя суть..?

     – До прыжка осталось менее минуты! – крикнул им Шимаэл. – Все остается в силе? Действуем как договорились?

     – Да, мы готовы! – отозвалась Дэлери и уже тише добавила. – Очень надеюсь, что потомки нас за это не проклянут.

     – Если мы будем и дальше сидеть сложа руки, то проклинать нас будет просто некому, – фыркнул Сейдуран.

     – Быть может, хватит головы пеплом посыпать?! – не выдержала молчавшая до сих пор Сьюзен, раздраженным рывком затянув фиксирующий ремень. – Займитесь уже, наконец, делом!

     – Я все понял, – рассмеялся Шимаэл. – Игорь, жми!

     Несмотря на прошедшие годы и весьма почтенный возраст, предоставленные Калимом координаты оказались верны, а нарисованная им от руки карта – на удивление точной.

     Вывалившийся из трюма «Турина» челнок нырнул в раскинувшееся под ним многоцветное великолепие, гамма которого варьировалась от бездонной океанской лазури, до изумрудной зелени лесов и желтых песков пустынь. Сверху панораму дополняли тонкие перышки и завитки белых облаков, чуть дальше к югу закручивавшиеся в тугие темные спирали тропических штормов.

     – Ну что ж, начало выглядит многообещающе, – Шимаэл даже не пытался скрыть вздох облегчения, он до самого последнего момента испытывал определенный скепсис по поводу предоставленных Сейдураном данных.

     Да и напряженное лицо самого экс-премьера недвусмысленно свидетельствовало, что окончательной уверенности в успехе не было даже у него.

     – Эфир девственно чист, только атмосферные помехи, – доложил колдующий над приборами Лайс. – Попробую инфракрасный диапазон…

     – Вы же говорили, что более сорока лет прошло, – недоверчиво заметила Дэлери. – И за это время электричество туземцам так и не покорилось?

     – Кто знает, – пожал плечами старик. – Быть может, они и не горели желанием его покорять? Любая новая технология несет с собой новые проблемы, и, однажды обжегшись, люди могут просто поставить технический прогресс на паузу. До лучших времен.

     – Основательно же вы их застращали!

     – Я здесь ни при чем, поверьте. Просто жизнь на самом пороге приоткрытой двери в Неизвестность волей-неволей приучает людей быть осторожными и с опаской относиться к любым новшествам.

     – Ее здесь настолько легко распахнуть?!

     – Именно! – кивнул Сейудран. – Хотя наличие правильного ключа также необходимо.

     – Наблюдаю температурные аномалии! – воскликнул Лайс. – Похоже на населенные пункты!

     – Что видно в районе посадки?

     – В радиусе нескольких километров все чисто.

     – Ладно, – подвел итог Шимаэл, – садимся.

     Шаттл мягко качнулся, разворачиваясь носом к земле, и устремился вниз. Иллюминаторы озарились сполохами лижущей его борта плазмы. Связь отрывисто хрюкнула, передав пожелание удачи от Игоря, и через секунду «Турин» исчез с обзорных экранов. С этого момента пятеро авантюристов оказывались предоставлены сами себе, оставшись один на один с армадами двух сорвавшихся с цепи богов. Все мосты были сожжены, и пути к отступлению отрезаны.

     И такое положение вещей неожиданно многое упрощало. Теперь не оставалось места для разъедающих мозг сомнений или колебаний. Можно, конечно, о чем-то сожалеть, но пустыми переживаниями делу не поможешь, а потому все мысли устремлялись только вперед, к стремительно приближающейся густой лесной зелени.

     – В указанном вами месте, Калим, никакой чистой площадки не наблюдается, – голос Шимаэла звучал спокойно и ровно, хотя речь шла ни много ни мало, а о выживании всей их команды.

     – Дайте мне проекцию, – несмотря на перегрузки и вибрацию, Седуран подался вперед, к столу.

     Секунду спустя перед ним вспыхнула панорама поверхности планеты в том месте, куда падал челнок. На первый взгляд все выглядело абсолютно ровным и девственно диким, без малейших следов человеческого вмешательства.

     – Столько лет прошло, – осторожно заметила Дэлери. – Все следы могли затеряться под свежей порослью.

     – Нет-нет! – тряхнул головой старик. – Все не так просто. Вот, смотрите!

     Он ткнул в картинку пальцем, очертив небольшой участок, который, казалось, ничем не выделялся на фоне окружающей чащобы.

     – Сочетание цвета зелени и формы теней говорит о том, что здесь, в отличие от остального леса, территория поросла низкорослым кустарником, – навыки профессионального военного давали о себе знать. Жрица, например, не видела вообще никакой разницы. – Именно здесь раньше располагалось посадочное поле. Нам туда!

     – Я понял, – Шимаэл слегка качнул штурвалом, направляя шаттл в указанную точку. – Надеюсь, у нас в инвентаре найдутся мачете и топоры?

     Перед самой посадкой он дополнительно еще заставил корабль несколько раз обернуться кругом, зависнув около самой поверхности и разметая в стороны траву и кусты горячими выхлопами от двигателей, и только после позволил посадочным опорам коснуться земли.

     – Мы на месте, – доложил пилот. – У нас остается примерно десять минут, чтобы включить маяк. Иначе все шишки достанутся «Турину» и Игорьку. Энергии на еще один прыжок у него уже не хватит.

     – Да, мы на месте, – кивнул Сейдуран. – Отступать все равно некуда, так что включайте.

     – Даже удивительно, – палец Шимаэла завис над панелью, – как нажатие одной-единственной кнопки может дать старт новой галактической войне.

     – Шим, хватит паясничать! – фыркнула Жрица. – Активируй этот клятый маяк и открой нам люк. Мне перед смертью в последний раз свежим воздухом подышать хочется.

     Тем не менее, даже включив маяк, Шимаэл сперва провел все положенные проверки на безопасность забортной атмосферы и ее пригодность для дыхания. Все-таки незнакомая планета могла таить в себе немало сюрпризов. И только убедившись, что все параметры в пределах нормы, он активировал привод аппарели.

     В салон ворвался прохладный влажный вихрь, пропитанный запахами свежескошенной травы и прелых листьев. Дэлери, не дожидаясь дополнительных разрешений, решительно протопала по трапу и остановилась, оглядываясь по сторонам.

     То, что сверху выглядело густыми зарослями, на поверку и вправду оказалось жиденькими кустиками, расстилающими свои побеги по земле, покрытой ковром из прошлогодней листвы. Кое-где двигатели шаттла сдули бурую подстилку, и из-под нее проступили старые рифленые бетонные плиты, в щели между которыми и протискивалась скудная растительность.

     – Строили на совесть! – хмыкнул Шимаэл, присев на корточки и проведя пальцами по холодному камню. – За столько лет ничего не растрескалось, не раскрошилось.

     – Еще бы! – Сейдуран чуть ли не оскорбился. – Армейский объект, как-никак. Если мы прогуляемся до южного края поля, то, думаю, и административные постройки найдем во вполне приличном состоянии…

     Вслед за ним все повернули головы в указанном направлении, но не увидели ничего, кроме изумрудной стены лесных зарослей.

     – …впрочем, за прошедшие годы те здания вполне могли разграбить или даже растащить на стройматериалы.

     – Шим, сколько у нас остается времени до прибытия первых гостей? – осунувшееся лицо Жрицы выдавало снедающее ее волнение.

     – Разведывательные корабли могут появиться на орбите с минуты на минуту, – пилот поднялся на ноги и вытащил из-за пазухи рабочий планшет, – но пока над нами все чисто.

     – Слышите? – встрепенулась вдруг стоявшая на трапе Сьюзен. – Первые зрители, похоже, уже здесь!

     Все умолкли, и сквозь шелест листвы стало слышно приближающееся тарахтение. Вскоре на краю поля показался выпускающий клубы сизого дыма экипаж, из кузова которого прямо на ходу начали спрыгивать люди, быстро и организованно рассредотачивающиеся вдоль опушки и занимавшие позиции среди кустов.

     – Что-то мне подсказывает, что нам тут не особо рады, – вполголоса буркнул Шимаэл. – Стелить ковровые дорожки, во всяком случае, они определенно не собираются.

     – Да и в руках у них отнюдь не букеты цветов, – согласился с ним Сейдуран.

     Действия незнакомцев и впрямь мало походили на радушную встречу, больше напоминая подготовку к отражению возможной агрессии, хотя прибывшие еще не успели ничего сказать или сделать, чтобы заслужить такое к себе отношение.

     – Видать, здорово вы местным тогда насолили, что они до сих пор чужаков так привечают, – Дэлери поджала губы и неодобрительно покосилась на старика. – Как выкручиваться будем? Идеи есть?

     – Думаю, сейчас самый подходящий момент для вашей очередной импровизации.

     – Очень смешно.

     – Мам, не волнуйся, – Сьюзен выглядела слегка напряженной, хотя голос ее звучал по-прежнему ровно и спокойно. – Если понадобится, я вполне способна с ними справиться.

     – Сью, нет! – воскликнула Дэлери, увидев, как девочка подняла перед собой правую руку, приготовившись использовать против окружающих их незнакомцев свой страшный дар.

     – Но почему?! Они же нам явно угрожают!

     – Не исключено, что они попросту нас боятся. Неплохо бы для начала обменяться с ними хоть парой слов. Твои таланты лучше приберечь на самый крайний случай.

     Буркнув что-то неразборчивое, Сьюзен насупилась и снова запахнулась в свой черный плащ.

     Тарахтящий экипаж  проехал еще немного и остановился примерно в сотне метров от шаттла и его немногочисленных пассажиров. Внешне он выглядел так, словно явился из самого рассвета автомобильной эры. Тем не менее, несмотря на неказистость и нескладность, наметанный глаз мог четко различить элементы бронирования кабины и небольшие бойницы, позволяющие вести огонь, не покидая защищенного кузова. И это обстоятельство только усиливало опасения – для радушной встречи гостей броневики обычно не используют.

     – А они неплохо продвинулись с точки зрения технологий, – задумчиво пробормотал Сейдуран. – В мои времена их высшим достижением являлся простенький арбалет. Наше недолгое общение явно пошло им на пользу.

     Дверь кабины распахнулась, и на землю спрыгнул высокий молодой человек в темной кожаной куртке, на рукаве которой тускло поблескивали знаки отличия. Судя по всему, именно он командовал всей операцией, и только от его решения зависела дальнейшая судьба свалившихся с неба чужаков.

     Он вскинул перед собой руки, повернув их открытыми ладонями вперед и демонстрируя свои мирные намерения, хотя его жест и не отменял рассредоточившихся по округе вооруженных бойцов. Он подошел чуть ближе и остановился, уперев руки в бока и рассматривая выгрузившуюся из шаттла разношерстную компанию.

     На вид ему было лет тридцать-сорок, хотя определить его возраст более точно мешала окладистая темная борода, которая всегда добавляет мужчине солидности и значимости. Из-за того, что слева в глаза командиру светило закатное солнце, ему приходилось слегка щуриться, что создавало впечатление, будто он смотрит на непрошеных гостей с легкой пренебрежительной насмешкой.

     – А мы вас ждали, – заговорил он, наконец. – Отец предупреждал меня, что рано или поздно, но вы обязательно вернетесь. И настоятельно рекомендовал мне без лишних разговоров гнать вас взашей, пока вы не нагородили новых бед. Но прежде я все же хочу прояснить один вопрос – среди вас есть человек по имени Калим Сейдуран?

     – Многообещающее начало! – озадаченно пробормотала Дэлери.

     – Как бы то ни было, но нам стоит поспешить, – уткнувшийся в свой планшет пилот словно не замечал ничего, что происходило вокруг. – Первые разведчики уже на орбите, аккурат над нами!

     – Калим Сейдуран – это я, – старик решительно шагнул вперед, сложив костлявые руки на груди и вызывающе вскинув голову. – С кем имею честь?

     Судя по явному замешательству их визави, он не предполагал настолько дерзкого развития событий. Одно дело бросаться громкими заявлениями и яркими фразами, и совсем другое – столкнуться с тем, что некоторые из них кто-то неожиданно воспринял всерьез.

     – Я – Корсей Строгий, – в конце концов бородач более-менее совладал с мимолетным замешательством.

     – А ваш отец, как я понимаю – Константин Черталов, – Сейдуран и не думал выпускать инициативу из своих рук, – ну а мать – Мария Оллани. Верно?

     – Константин Мудрый и Мария Милосердная, – кивнул Корсей, все еще нащупывавший твердую почву под ногами.

     – Мудрый… забавно… – старик встрепенулся, отгоняя старые воспоминания. – Как их здоровье?

     – Родители уже почти десять лет как покинули наш мир, – самообладание буквально на глазах возвращалось к их собеседнику, – но они успели оставить определенные наставления на случай вашего возвращения.

     – О! Я соболезную, – Калим скорбно склонил голову, но лишь на секунду. – И какого рода наставления, если не секрет? Насколько я понимаю, хлебосольной встречи странников, проделавших долгий путь, они не предполагали?

     – Первоначально отец советовал мне при встрече пристрелить вас без малейших колебаний, – Корсей окончательно восстановил самоконтроль, – однако позже, уже незадолго до смерти, он все же смягчился и признал, что вы сдержали данное ему слово. На протяжении нескольких десятилетий вы действительно уберегали Пракус от внимания людей. Вы взошли на самую вершину властной иерархии Республики, но продолжали помнить о взятом на себя обязательстве. И мой отец это ценил. Иногда он даже сожалел, что не имеет возможности с вами пообщаться, поскольку видел в вас родственную душу.

     – Воистину, ненависть нередко перерастает в свою собственную противоположность, – Калим развел руками. – Я никогда не считал Чертенка своим другом, но не могу не отдать дань уважения его уму и, не побоюсь этого слова, мудрости. И мне очень жаль, что нам так и не удалось свидеться при его жизни.

     – Я понимаю, – Корсей коротко кивнул. – Ну а теперь, когда все личные вопросы прояснены и улажены, я вынужден попросить вас незамедлительно покинуть планету.

     – Боюсь, это невозможно.

     Ответ Сейдурана сразу же понизил градус дискуссии почти до абсолютного нуля. Правая рука бородача скользнула вниз, на закрепленную на поясе кобуру.

     – Начинают прибывать боевые корабли, – Шимаэл словно издевался, идеально подгадывая момент, чтобы озвучить очередную оптимистичную новость. – Судя по их построению, с минуты на минуту ожидается прибытие реально важных персон.

     – Наш народ заплатил весьма высокую цену за ваши прошлые попытки поиграть со сверхъестественным, – голос Корсея стал жестче, – и, если вы не подчинитесь, мы будем вынуждены применить силу.

     – Я понимаю ваши чувства, но за прошедшие годы слишком многое изменилось, и наши с вами желания уже ни на что не способны повлиять. Но, если мы будем действовать сообща, то, возможно, сумеем остановить набирающие ход разрушительные процессы.

     – Потрудитесь объяснить, да побыстрей, – Корсей вскинул руку, – иначе мои люди откроют огонь на поражение.

     – Лайс, – Дэлери дернула парня за рукав, – твой выход!

     Тот кивнул, на секунду прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и шагнул вперед.

     – Позвольте мне…

     Словами невозможно описать то преображение, которое с ним произошло. Как если бы старая черно-белая фотография вдруг обернулась ярким цветным стереофильмом. Лайс словно всосал окружающее пространство, каким-то невероятным образом заполнив его собой чуть ли не полностью. Взгляд сам собой впивался в него, ловя каждое движение, а если вас что-то и отвлекало, то изящным движением руки он словно ловил в воздухе ускользнувшее внимание нерадивого слушателя и снова замыкал его на себя.

     Лайс мог загипнотизировать слушателя одной только жестикуляцией, но его главным калибром, несомненно, являлось Слово.

     Каждая произнесенная им фраза драгоценной жемчужиной каталась по ушной раковине, лаская ее каждым звуком, после чего ныряла внутрь головы, вонзаясь прямо в мозг и оставаясь там навсегда. Слушатель оказывался полностью обезоружен, и последние капли его недоверия испарялись, точно роса на утреннем солнце. Будь Лайс страховым агентом, то он бы с легкостью уговорил вас застраховать даже содержимое мусорного бачка.

     Дэлери и сама прекрасно умела манипулировать людскими эмоциями, словно на струнах арфы играя на них при помощи умелого подбора интонаций и тембра, но то, что творил сейчас юный Советник, на голову превосходило ее способности, кажущиеся теперь жалкими и убогими. Она почувствовала, как помимо собственной воли проникается осознанием значимости текущего переломного момента и пониманием той огромной ответственности перед всем человечеством, что тяжкой ношей легла сейчас на их плечи. И ради жизней миллионов и миллиардов людей, ради будущих поколений им всем требовалось сплотиться, дабы выстоять в эту трудную минуту и победить…

     Жрица тряхнула головой, с усилием отгоняя затуманивающий разум дурман. Даже ей, хорошо знакомой с подобными манипулятивными приемами и знающей истинную подноготную происходящего, стоило немалого труда сохранять отстраненность и трезвость рассудка.

     – Какие новости с орбиты? – она подступила к Шимаэлу и ткнула его локтем в бок.

     Тот вздрогнул, очнувшись и растерянно захлопав глазами.

     – Шим, соберись! – зашипела на него Жрица. – Иначе мы можем прозевать момент, когда нам на головы бомбы посыпятся!

     – Да, конечно, извини… я просто… – пилот помассировал переносицу и заглянул в планшет. – Вот зараза!

     – Что стряслось?

     – Оба флагмана заняли позиции прямо над нами! Они выпустили несколько десантных транспортов, которые вот-вот войдут в атмосферу!

     – Куда они направляются?

     – Сюда, разумеется! Куда же еще?! – Шимаэл уронил руку с бесполезным планшетом и запрокинул голову, всматриваясь в мирное и безоблачное голубое небо. – Война уже здесь.

      – Лайс! – хрипло крикнула Дэлери. – Началось!

     Парень обернулся, и одного взгляда на встревоженное лицо Жрицы и на пилота, что-то высматривавшего в далекой выси, ему хватило, чтобы все понять.

     – Уводите своих людей! – скомандовал он Корсею, и тот немедленно отдал соответствующие распоряжения окружавших их бойцам, даже не задумываясь над тем, что исполняет приказы человека, которого впервые увидел лишь несколько минут назад и которого только что был готов расстрелять. Исполненный Советником Танец Дипломатии сработал на все сто.

     – Уходите же! Сейчас тут будет жарко! – крикнул Лайс, увидев, что сам Корсей не стал забираться в машину вместе с остальными, а направляется обратно, к их шаттлу. Драндулет за его спиной затарахтел мотором и резво покатил в сторону леса.

     – Это мой мир и мой дом, – отрезал Корсей не допускающим возражений тоном. – Я никогда не прощу себе, если предам его, отступив перед лицом грозящей ему опасности.

     Некоторая высокопарность его речи заставляла заподозрить, что он успел взять у Лайса экспресс-урок ораторского мастерства. Но, скорее всего, причина крылась в его высоком статусе, требовавшем регулярно обращаться с убедительными обращениями к подчиненным и подданным. При некоторой практике любой наловчится говорить красиво и связно, однако выступление самого Лайса все равно оставалось вне конкуренции. Он, пожалуй, силой своего убеждения и трухлявый пень смог бы воспламенить.

     – Дело ваше, – пожала плечами Дэлери и, ухватив Сейдурана за локоть, развернула старика к кораблю. – Вам лучше укрыться внутри. И тебе, Сью, тоже.

     – Вы и вправду полагаете, что эта жестянка сможет уберечь нас от всей ярости разгневанных богов? – невесело рассмеялся экс-премьер, но все же отступил в тень шаттла и присел на край аппарели.

     – То есть мы заварили эту кашу, а теперь ты, мам, предлагаешь, подобно маленьким детям, спрятаться с головой под одеяло и пропустить самое интересное? – возмутилась Сьюзен. – Ну уж нет! Я хочу досмотреть это шоу до конца!

     – Ну, такой яркий финал мы в любом случае вряд ли пропустим, – меланхолично заметил Шимаэл, и в следующий миг все дружно вздрогнули от ударившего с безоблачного неба басовитого громового раската. – А вот и наши примы пожаловали. Уважаемые зрители, занимайте свои места, представление начинается.

     По поляне скользнула тень, оглашая окрестности ревом мощных двигателей, сквозь который вскоре послышался свист множества десантных ранцев, хорошо знакомый Дэлери и Шимаэлу после их приключений на Пустынном Континенте. Облаченные в черные доспехи бойцы один за другим посыпались на землю, молниеносно группируясь и занимая позиции.

     – Это Апостолы Тьмы! – крикнул Лайс, встав между десантниками и своими друзьями. – Отойдите назад, к кораблю!

     При себе у него не было никакого оружия, да и собственную броню он оставил на «Турине», но он понимал, что кроме него защитить их некому.

     – Команда Анрайса вырывается вперед, но сможет ли она удержать это преимущество, – складывалось впечатление, что Шимаэл, устав от непрестанного напряжения, решил воспринимать происходящее как некую игру.

     – Шим, заткнись! – простонала Дэлери.

     – Чем я могу помочь? – голос Корсея заметно дрожал, но он изо всех сил старался сохранять хотя бы внешнюю видимость спокойствия и уверенности.

     – Здесь и сейчас – ничем, – Жрица взмахом руки велела ему отойти назад, к кораблю. – В данный момент мы всецело в их власти.

     – Но почему они не нападают? – недоуменно заметил Сейдуран. – Чего они ждут?

     И действительно, штурмовая группа, рассредоточившись на некотором отдалении от шаттла, не предпринимала каких-либо попыток приблизиться или атаковать.

     – Судя по их действиям, – пояснил Лайс, внимательно следящий за перемещениями черных бойцов, – они заняли опорный плацдарм и удерживают его, ожидая прибытия основных сил.

     – Основных сил? Что ты имеешь в ви…

     Вопрос старика потонул в обрушившемся на поляну реве еще одного транспорта, заметно более крупного, который завис почти у них над головами. В его днище распахнулись створки десантного отсека и оттуда вниз обрушилась… выплеснулась… низверглась… ТЬМА.

     То был не просто поток некоей черной жижи, наподобие гудрона, но именно самая суть черноты и мрака, в глубинах которой бесследно терялись любые, даже малейшие отблески света.

     Корсей сдавленно вскрикнул и, растеряв последние остатки былой горделивости, попятился, споткнулся о посадочную лапу и растянулся на траве. Остальные же, словно парализованные, продолжали молча наблюдать за разворачивавшимся перед ними жутким действом. Ведь в любом случае все их потуги ничего не могли противопоставить божественной стихии.

     Коснувшись земли, колонна мрака словно расплескалась, выбросив во все стороны сотни и тысячи змеящихся угольно-черных щупалец, которые заскользили среди кустов, мгновенно превращая их в иссушенный и скрюченный хворост. Целая группа темных жгутов устремилась к шаттлу, возле которого сгрудилось несколько испуганных человечков, возомнивших, что могут бросить вызов богам и остаться безнаказанными.

     Извивающиеся черные пиявки находились уже в нескольких метрах от них, когда Сьюзен внезапно бросилась вперед, выбросив перед собой татуированную правую руку.

     – Даже не думай! – крикнула она надтреснутым и дрожащим от ярости голоском, – У тебя нет здесь власти!

     Ее выходка выглядела как бессмысленный жест отчаяния, однако антрацитовые ленты вдруг отпрянули назад, как будто отброшенные ударом невидимого кулака. Они вздыбились, раскачиваясь в воздухе и очертив вокруг маленькой девочки широкий круг, за границу которого им не позволял заступить ее запрет. То ли Анрайс просто слегка растерялся от подобной наглости, то ли все же не решился схлестнуться со Жрицей своей светлой сестры, но пока он предпочел отступить.

     – Сью, милая! – прошептала Дэлери, по щекам которой катились слезы.

     – Лайс! Помоги ей! – Шимаэл указал парню на низко пригнувшуюся маленькую фигурку, словно противостоящую ураганному ветру, что пытался сбить ее с ног.

     Заметно побледневший Лайс коротко кивнул и двинулся вперед, так же, как и Сьюзен выставив перед собой увитую узором правую кисть. По мере его приближения мельтешащие черные жгуты начали отступать, расширяя свободное пространство вокруг корабля. После себя они оставляли голые бетонные плиты, покрытые серой трухой, оставшейся от еще недавно буйной зеленой растительности.

     – Невероятно! – восхищенно выдохнул Сейдуран. – До сих пор еще никто не решался бросить Анрайсу открытый вызов. На моих глазах он за куда меньшие прегрешения он обращал людей в кучку праха, но у вас это получилось!

     – Рано радуетесь! – осадил его Шимаэл, продолжавший то и дело запрокидывать голову, чтобы взглянуть на небо. – Главное действо еще впереди… ну вот, пожалуйста.

     Грохот еще одного снижающегося десантного транспорта слился с ревом предыдущего в единый вибрирующий вой, но на сей раз прибывшие не стали размениваться на высадку передовой группы, а сразу же перешли к залпу из главного калибра.

     С безоблачного неба вертикально вниз ударила ослепительная молния, немедленно разбежавшаяся своими искрящимися ветвями по противоположной стороне посадочного поля. Несколько деревьев вспыхнули, запаленные ее разрядом, и огонь шустро побежал в стороны, быстро охватывая все новые и новые площади.

     Но, в отличие от природных прародителей, эта молния угасать отнюдь не спешила. Ее лиловый мерцающий столб начал утолщаться, обрастая все новыми и новыми шарящими по земле ответвлениями. Ее сверкающие когти буквально выжгли всю растительность в радиусе нескольких десятков метров, после чего на расчищенный бетон низверглась вся мощь СВЕТА.

     Обрушившееся с небес ослепительное полыхание не согревало, но опаляло и обращало в пепел все, что встречалось ему на пути. Павшее на землю безжалостное пламя твердо намеревалось подчинить себе все, до чего только могло дотянуться. Ну а все прочее просто сжечь дотла.

     Тугой жгут разрядов некоторое время набирал силу и осваивался на новом месте, после чего начал ощупывать окружающую местность, выбрасывая в стороны все новые и новые искрящееся плети, которые неумолимо приближались к шаттлу.

     Одна из них скользнула вверх по посадочной опоре корабля, и, секунду спустя, на головы всем, кто под ним укрывался, посыпались серебристые хлопья от осыпающейся с оперения эмблемы Служителей.

     – Нас разжаловали, – проворчал Шимаэл, в голосе которого прозвучала досада, вызванная необходимостью впредь самостоятельно проводить все техническое обслуживание корабля и следить за исправностью его систем.

     А потом вдруг пронзительно закричала Сью…

     Тонкая искрящаяся нить обвила ее ноги и заскользила вверх, обжигая девочку всем жаром гнева разъяренной богини. Та боль, что Сьюзен ранее щедро дарила своим недругам, теперь обрушилась на нее саму, угрожая начисто выжечь ее разум.

     – Лайс, сделай что-нибудь! – крикнула Дэлери, и парень, не переставая сдерживать напор Тьмы, выбросил в противоположную сторону и левую кисть, где среди страшных шрамов извивался еще один черный узор.

     Электрические разряды немедленно отпрянули, продолжая плясать на некотором удалении от буквально зажатого между двумя беснующимися стихиями Лайса. Жрица и пилот подбежали к лежащей на земле Сьюзен, от чьей одежды еще поднимался дымок.

     – Пульс есть! – облегченно выдохнула Дэлери. – Учащенный, но ровный. Давай-ка оттащим ее к кораблю.

     Шимаэл, кивнув, подхватил девочку на руки и понес к трапу, а Жрица вновь обернулась к Лайсу, который стоял, выбросив руки в стороны и сдерживая натиск жаждущих битвы богов. Вокруг него образовался словно невидимый пузырь, внутри которого помещался и шаттл и все его испуганные пассажиры, и чьи стенки ощупывали нити Тьмы и Света в поисках хотя бы малейшей уязвимости.

     Пузырь колыхался и пульсировал под их напором, то прогибаясь внутрь, то вновь откатываясь назад, и вместе с ним пошатывался и сам Лайс, отдававший этому противостоянию последние силы.

     – Я… не знаю… как долго смогу еще… их сдерживать… – прохрипел он. – Улетайте… пока не поздно.

     – Мы здесь не для того, чтобы трусливо убежать, поджав хвост! – неожиданно резко огрызнулась Дэлери. – Мы здесь для того, чтобы сражаться!

     – Но… как..?

     – Ты же сам говорил, что заигравшиеся боги боятся появления на сцене их Отца, способного задать своим детишкам хорошую трепку! – приходилось уже кричать, чтобы перекрыть нарастающий рев бушующих вокруг стихий. – Ты же сам все чувствуешь, слышишь его зов! Так действуй! Впусти его! Именно ради этого он привел нас сюда, а ты – тот ключ, что способен открыть перед ним эту дверь!

     – Я понятия… не имею, что… делать!

     Не устояв под напором накатывающих стихий, Лайс пошатнулся и упал на одно колено. Почувствовав слабость, стенки удерживаемого им защитного пузыря вздрогнули и еще немного сдвинулись вперед. Сверху послышался резкий треск разрядов, и ослепительные вспышки расчертили землю черно-белым пляшущим узором – первые, пока еще тонкие плети Тьмы и Света схлестнулись друг с другом. Их взаимная аннигиляция неизбежно сотрет с лица земли всех, кому не посчастливилось стать свидетелями их схватки, и превратит изрядный кусок планеты в еще одну выжженную пустыню, еще один Пустынный Континент.

     – Лайс, дурачина! – закричала Дэлери, перекрывая оглушительную канонаду. – Ты же сам все прекрасно знаешь! Просто НЕ ДУМАЙ!

     Парень хрипло заревел, распрямляясь, а потом медленно, словно продавливая густой и вязкий гудрон, начал сводить руки вместе, сближая запылавшие вдруг на его кистях татуировки. Почуяв неладное, боги навалились на его оборону с удвоенной энергией, нахлестывая темными и светлыми щупальцами по дрожащему и съеживающемуся с каждым ударом «пузырю». Еще немного – и они бы добрались до маленькой фигурки Лайса, озаряемой ослепительными сполохами…

     Но они не успели. Спустя еще секунду, тягучую и нестерпимо долгую, его кисти соприкоснулись, и узоры на них слились в единый сияющий узор…

     Много позже Дэлери долго размышляла над тем, какой именно образ способен наиболее точно передать ее ощущения от произошедшего. Но, перебрав все мыслимые поэтические и возвышенные аналогии, она снова вернулась к той самой, простой и доходчивой, что пришла ей на ум в самый первый момент.

     В общем, впечатление было такое, будто кто-то выдернул огромную сливную пробку в днище мироздания, и все оно разом устремилось на выход.

     Могучий, но, одновременно, неосязаемый вихрь подхватил все, что находилось вокруг и закрутил в бешеном водовороте. Мимо пронеслись выдранные с корнем кусты, стабилизатор шаттла, рифленые подошвы чьих-то ботинок, бетонные плиты посадочного поля… Все перемешалось, переплелось, опутанное тонкими светлыми и темными нитями, которые искрили и рвались на более мелкие кусочки, превращаясь в бесформенный и бесцветный первозданный Хаос.

     Жрица не испытывала боли или дискомфорта, все чувства словно отключились, предоставив ей отрешенно созерцать окружающую хаотическую вакханалию. Ей казалось, что она слышит чей-то отчаянный крик, однако воспринимала она его не ушами, но, скорее, своим телом, и мысли, приходившие ей в голову, с удовлетворением отмечали: «так тебе и надо!»

     Страха, кстати, Дэлери также не ощущала. Быть может потому, что для испуга требуется некоторое время, а вся катавасия случилась настолько быстро, что осознать опасность она просто не успела. Только промелькнуло: «вот же ж!..», как все и закончилось.

     Перед глазами промелькнули уже знакомые плиты посадочного поля, и в следующее мгновение она, больно ударившись плечом, кубарем по ним покатилась. Немедленно всплывшая в воображении ассоциация нарисовала перед мысленным взором Дэлери вставленное в слив мойки ситечко, в котором она умудрилась застрять в самый последний момент.

     И не только она, кстати.

     Приподнявшись на локте и покрутив головой, Жрица обнаружила неподалеку вполне целый шаттл и несколько распластанных вокруг него человек, некоторые из которых уже начали шевелиться, осторожно себя ощупывать и осматриваться по сторонам. Сверху на всю эту сцену неспешно падали крупные хлопья белого пепла, делая картину похожей на последствия не в меру буйной рождественской вечеринки. Только перемигивающихся праздничных гирлянд не хватало.

     В отдалении виднелись окружавшие посадочное поле деревья, которые выглядели вполне целыми и зелеными. Уже легче. Выходит, разрушения не распространились особо далеко, и об опустошении целого континента речи не шло.

     – Сью! Шим! – окликнула Дэлери. – Вы там целы?

     – Я в порядке, – отозвался пилот. – Сью еще слегка оглушена, но с ней все будет нормально.

     – А что там с Калимом?

     – Спасибо, конечно, что спросили, – сварливо проворчал старик, – но я пока и сам за себя ответить могу.

     И только потом, до самого конца оттягивая пугающее неизбежное, Жрица обратила взор в ту сторону, где находился Лайс.

     Парень лежал ничком совершенно неподвижно, и его уже успело припорошить тонким слоем пепла. Его левая рука была выброшена вперед, и ее кисть была абсолютно чиста, черная татуировка исчезла без следа. Подойдя ближе и присев на корточки, Дэлери осторожно коснулась его плеча и услышала тихий стон.

     – Шим, скорей сюда! – крикнула она и облегченно выдохнула.

     Роль проводника божественной воли иногда оказывалась непосильным испытанием для хрупкого человеческого тела. На ее памяти немало Наместниц остались калеками, а то и вовсе погибли, буквально разорванные изнутри чудовищной энергией своей Госпожи. Развернувшееся только что сражение между сверхъестественными силами, способными походя плавить камень и испарять целые озера, оставляло Лайсу, оказавшемуся в самом его эпицентре, не так много шансов.

     Но он все же уцелел!

     – Что с ним? – Шимаэл остановился рядом, стряхивая с одежды белые хлопья.

     – Лайс жив, но надо бы его медботу показать, – Дэлери просунула пальцы под воротник его куртки и нащупала слабый пульс. – Все-таки мясорубка получилась знатная!

     – Хорошо, я принесу носилки.

     Пилот развернулся, уже собираясь бежать к шаттлу, но вдруг застыл как вкопанный, что-то увидев на бетонных плитах.

     – Виан? – прохрипел он неожиданно севшим голосом.

     – Что случилось? – встрепенулась Жрица, поскольку знала, что требуется нечто поистине важное, чтобы вывести из равновесия традиционно ироничного пилота, способного отпускать остроты даже перед лицом глобальной катастрофы.

     – Смотри! Вон там! – Шимаэл указал ей на припорошенное серой пылью поле. – Видишь?

     Дэлери поднялась на ноги и, присмотревшись, различила лежащую на бетоне обнаженную человеческую фигуру. Она находилась примерно на полпути между тем местом, где высаживались первые Апостолы Тьмы и шаттлом, ровно там, где Сью и Лайс остановили наступавший неистовствовавший Мрак. Но ведь в тот момент из живых людей там никого не было и не могло быть! Или…

     – Тебе в нем ничего знакомым не кажется? – Шимаэл говорил так осторожно, словно боялся что-нибудь разбить неосторожным словом или неудачной формулировкой.

     Говоря отвлеченно, в любой другой ситуации его вопрос и впрямь мог бы прозвучать неловко. Дэлери, несколько столетий занимавшая пост Верховной Жрицы, так или иначе успела повидать немало обнаженных мужских (да и женских) тел. И адресовать ей соответствующий вопрос представлялось вполне логичным, хотя и несколько невежливым.

     В то же время, хорошо всем знакомая массивная угловатая фигура и короткие темные с проседью волосы однозначно указывали на одного-единственного человека.

     – Бекташ! – от волнения у Дэлери даже перехватило дыхание.

     – Но тогда…

     Из обоих охватило уже знакомое чувство робости и страха, мешавшее им обернуться и взглянуть в глаза ответу на свой недосказанный вопрос. Тем не менее, тупо стоять на месте представлялось совсем уж нелепым, а потому пилот и Жрица все же заставили себя взглянуть в противоположную сторону и пристально всмотреться в медленно оседающую серую пелену…

     – Будь я проклят!

     – И не говори…

     Подброшенные в очаг поленья, немного подымив, наконец занялись и наполнили комнату уютным потрескиванием. Поставив кочергу к стене, Шимаэл выпрямился и еще раз бросил взгляд на большую кровать у окна, где глубоким безмятежным сном спали двое.

     Лицо мужчины было ему хорошо знакомо – все-таки пилот почти три десятка лет проработал под его непосредственным началом, но вот женщина…

     Он никогда не встречал ее ранее, но все равно наизусть знал каждый изгиб ее острых скул, изломы тонких бровей и лини четко очерченных губ. Сложно не выучить черты, каждый день глядящие на тебя с бесчисленных икон. И теперь, когда канонический лик вдруг словно сошел с холодных плоских гравюр и облачился в живую плоть, Шимаэл чувствовал себя немного неуютно. Обычно люди перемещаются в противоположном направлении – из реальной жизни на картины, но никак не наоборот. Хотя последние события и сложно отнести к разряду обычных.

     Пилот невольно поежился и, убедившись, что все в порядке, на цыпочках вышел из комнаты и осторожно притворил за собой дверь.

     – Спят? – полюбопытствовала Дэлери, пытаясь заглянуть внутрь из-за его плеча.

     – Как убитые… фигурально выражаясь, разумеется. Медикаментозный сон продлится еще часа три-четыре.

     – Думаю, они немало удивятся, проснувшись в одной постели.

     – Ну, тебе-то лучше знать, конечно, – Шимаэл неодобрительно покосился на Жрицу, – но врачи сомневаются, что они вообще будут хоть что-нибудь помнить из своих прошлых жизней. Даже собственные имена.

     – Как самые настоящие новорожденные! Надеюсь, они справятся.

     – Корсей и его люди за ними присмотрят, не беспокойся, – пилот взял Дэлери за локоть и подтолкнул к выходу, – а у нас и без того дел хватает. Нам уже на «Турин» возвращаться пора.

     – Куда ты так торопишься? Ревнуешь, что ли?

     – Глупо ревновать гаечный ключ ко всем подряд гайкам, что повстречались в его жизни, – равнодушно хмыкнул Шимаэл.

     – Умеешь же ты подобрать верный образ! – Жрица недовольно поджала губы, но лишь на секунду. – Зато какой шикарный вид им откроется, когда они подойдут к окну!

     И она была абсолютно права! С крыльца дома, расположенного на самом берегу зажатого меж гор озера, открывалась потрясающая панорама заснеженных склонов и покрывающих их лесов, уже тронутых осенней позолотой. Стояла тихая, совершенно безветренная погода, и окружающий пейзаж, отражаясь в безупречном зеркале водной глади, вызывал легкое головокружение от невозможности различить, где верх, а где инз. Порой казалось, что под ногами плыли редкие облака, а в небе отражались замшелые камни и зеленые бляхи листьев кувшинок.

     – Знаешь, иногда я даже подумываю сменить столичную суету на местное умиротворение и властные регалии на первобытную простоту и близость к природе. Что скажешь?

     – Ну, – Шимаэл задумчиво поскреб подбородок и ехидно ухмыльнулся, – если под «первобытной простотой» ты подразумеваешь электрогенератор и отопительный котел, вкупе с автономной системой водоснабжения и канализации, то я не против. По словам Калима, за прошедшие годы технологии на Пракусе совершили изрядный рывок вперед. Но все равно, не забывай, у нас еще куча работы впереди, об отдыхе нам пока только мечтать приходится. Пойдем-ка лучше, а то время поджимает – Калим уже пару раз справлялся, где мы застряли.

     Они спустились с крыльца и зашагали по вьющейся вдоль берега дороге. Чуть дальше, на перекрестке, их ожидал уже знакомый угловатый автомобиль Корсея, звонкое тарахтение которого долетало даже сюда.

     – Какой же этот старикан неугомонный! – покачала головой Дэлери.

     – А помнишь, еще совсем недавно он постоянно талдычил, будто его главная мечта – чтобы ему дали умереть спокойно! И откуда только в нем, при его-то годах внезапно обнаружилось столько кипучей энергии?!

     – Думаю, тайна Пракуса и связанная с ней печальная история его отца все эти годы висели на нем тяжеленной гирей. Но теперь, избавившись от нее, он словно обрел второе дыхание и рвется реализовать все то, что не успел сделать ранее, – Жрица оглянулась на шагавшего рядом Шимаэла. – Как, кстати, продвигаются дела с Комиссией?

     – С учетом того, насколько энергично Калим сходу взял быка за рога, все формальности должны быть утрясены уже в самые ближайшие дни. На данный момент формируются два департамента – один научный, чьей целью является поиск аналогичных локаций, где возможно открытие порталов в сопредельные измерения, и силового, предназначенного для их охраны. Обе стороны уже выделили для этой цели по несколько боевых кораблей, и два из них уже заняли позиции на патрульной орбите вокруг Пракуса. Аналогичный дуэт планируется направить и к Клиссе, хотя Священная Канцелярия отнюдь не в восторге от данного предложения.

     – Могу себе представить! – хмыкнула Дэлери.

     – Именно поэтому Калим и настаивает на нашем участии в работе Комиссии. Чтобы мы помогли ему продавить оставшееся сопротивление, хотя, на мой взгляд, наша Канцелярия упирается исключительно ради проформы, не желая окончательно терять лицо, – Шимаэл эмоционально всплеснул руками, – Если честно, то я не понимаю, как Калиму удается так легко уламывать людей?! По большому счету, ему никто даже не пытается перечить! Все послушно соглашаются на его условия, словно загипнотизированные! Вот что значит репутация!

     – Дело не в репутации. В данный момент людьми повелевает не он, а обуявший их страх. Сейдуран только умело использует сложившуюся ситуацию в своих интересах, – задумавшись, Дэлери в самый последний момент заметила нависшую над дорогой ветку и торопливо под нее поднырнула. – Все оказались настолько сильно напуганы тем, что натворили собственными руками, когда мир стоял на пороге полномасштабной галактической войны, до начала которой оставались считанные минуты, что сейчас, отступив от края пропасти, они готовы заплатить любую цену, лишь бы избежать повторения подобного в будущем. Кому понравится, освободившись от затуманивавшего разум дурмана, внезапно осознать, что ты выступал лишь послушной пешкой в чужой игре?!

     – Приятного мало, согласен, – пилот замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, – но остается еще один невыясненный вопрос…

     – Какой же? – Дэлери также остановилась и развернулась к нему, сложив руки на груди.

     – Пешками в чьей именно игре являлись мы сами? Я ни в жизнь не поверю, что все наши приключения сложились так удачно исключительно по прихоти слепого случая. Кто-то умело и незаметно направлял наши действия, подталкивая в верном направлении. Ты ничего по этому поводу сказать не хочешь?

     – Я?! – темные брови потрясенно взлетели вверх. – Ты подозреваешь в тайном умысле меня?!

     – Ну а кто всю дорогу опекал Лайса, помогая ему развить свои уникальные способности? Кто привязал его к себе, вскружив парню голову? Поговаривают, что даже та попытка суицида, от которой он тебя уберег, также служила тому, чтобы заложить в его голову верные установки. Ты продемонстрировала ему свою слабость и вызвала в несмышленом мальчишке естественное желание тебя защитить, что вылилось затем в открытую измену присяге и убийство Кордока, – Шимаэл насупился и засунул руки в карманы куртки. – Ну а дальше оставалось только дергать за веревочки.

     – Ты забыл упомянуть, как я заставила еще юного Лайса взглянуть в глаза умирающей Лире Кьюси. Ведь именно тогда все началось, не так ли? – холодно проговорила Дэлери.

     – Такой трюк представляется мне совсем уж фантастическим, но ты же мастер выжимать максимум из тех карт, что оказались в твоих руках, и никогда не упускаешь возможности обернуть обстоятельства в свою пользу.

     – А еще я разругалась с собственной дочерью и принесла в жертву лучшую подругу. Ничего не пропустила? – Жрица вскинула руку и ткнула ей куда-то в сторону. – Да я знаю, что многие считают меня бессердечной и безжалостной стервой. Но не до такой же степени! Ты не поверишь, но я даже плачу иногда, Бекташ не даст соврать! Не скрою, мне было любопытно играть с Лайсом, рассматривая его как свой козырь в рукаве, но я не строила никаких далеко идущих планов на его счет. Да и как я могла, если о существовании Пракуса узнала всего несколько дней назад?! На информацию о котором ты наткнулся так удивительно своевременно. Мне теперь что, и тебя подозревать следует?!

     – Я разбирал бумаги Риккардо после того, как мы переселились на «Турин», – немного опешивший от такого напора Шимаэл вынуждено перешел к обороне, – и случайно наткнулся на записи о планете, которая не числится ни в каких каталогах. Разумеется, я заинтересовался, особенно после того, как обнаружил рядом упоминание о Сейдуране.

     – Случайно – вот ключевое слово! – Дэлери подняла вверх указательный палец. – Слишком многое из того, что происходило с нами, происходило случайно, но, одновременно, исключительно удачно.

     – Ты меня извини, но я в такие невероятные совпадения не верю. Потому и спрашиваю.

     – Ну, было бы неплохо, конечно, иметь настолько изощренный ум и длинные руки, но увы, – подойдя к пилоту, Дэлери взяла его под локоть, и они двинулись по дороге дальше. – Вполне возможно, что смерть Кьюси послужила спусковым крючком, запустившим целую череду событий, нам самим кажущихся никак между собой не связанными, но которые неуклонно, шаг за шагом, вели именно к той развязке, что свершилась здесь, на Пракусе.

     – Полагаешь, наши действия направлял сам… Отец, которому осточертели дрязги его не в меру расшалившихся детишек? А Лайс был проводником Его воли в нашем мире?

     – Кто знает.

     – Но парень, насколько я могу судить, все еще имеет на тебя зуб, считая, что это ты использовала его в своих целях.

     – Я ему уже объясняла, что в реальности все обстоит несколько иначе, но должно пройти некоторое время, чтобы он понял это сам.

     – Как он себя сейчас чувствует?

     – Уже лучше, – Дэлери улыбнулась. – В присутствии Сью хорохорится и изображает готовность хоть прямо сейчас спрыгнуть с койки и пуститься в пляс, несмотря на то, что еще вчера он начинал стонать и чертыхаться даже при малейшем шевелении и утверждал, что вывихнул абсолютно все суставы в своем теле.

     – И они снова держатся за руки?

     – Ага! Прямо как мы с тобой.

     – Но-но, полегче! – деланно возмутился Шимаэл, но руку отдергивать не стал.

     За поворотом открылся перекресток, где их поджидала машина Корсея, громко тарахтящая и кашлявшая клубами сизого дыма. Сам же Корсей старательно расчесывал свою густую бороду, глядя на отражение в ветровом стекле. Его авторитет в глазах соплеменников нынче взлетел на какую-то совершенно недосягаемую высоту, и он всеми силами старался ему соответствовать.

     Поскольку Пракус был теперь рассекречен, то попытки введения строгого карантина не имели смысла, и планету включили в галактическое сообщество на общих основаниях. Улаживание всех бюрократических процедур требовало немалого времени, а до той поры именно Корсею пришлось исполнять обязанности официального представителя своей планеты. Впрочем, он и не возражал, тем более, что долгу службы обладал неплохим управленческим и дипломатическим опытом.

     Накануне вечером они с Калимом, с трудом выцарапав немного свободного времени в плотном рабочем графике, допоздна засиделись у камина, делясь воспоминаниями о его покойных родителях. Шимаэл и Дэлери в тот вечер узнали для себя немало нового как о связанной с Пракусом семейной трагедии Калима, так и о нем самом. И было странно слышать, как в голосе экс-премьера Республики нет-нет да и проскакивала сентиментальная ностальгическая нотка. Свалившийся с его души тяжелый камень высвободил какие-то новые ее грани, погребенные доселе под гнетом огромной ответственности.

     На следующее утро водоворот дел вновь закружил всю их компанию, и о вечерних посиделках вспоминать было уже некогда. Медики доставили из лазарета погруженных в сон «новорожденных», которых следовало разместить, и до того, как они проснутся, еще успеть навести порядок в доме и вернуться на базу. Хлопот навалилось такое количество, что Шимаэлу и Дэлери даже словом некогда было перекинуться. И только сейчас, по дороге к машине, у них выдалась минутка, чтобы поговорить по душам и окончательно расставить все точки над «и»…

     В кармане у Шимаэла призывно зачирикал сигнал вызова.

     – Ну вот, легок на помине, – вздохнул пилот, взглянув на экран, и вскинул рацию ко рту. – Калим, мы уже выезжаем, будем через десять минут.

     В ответ старик что-то недовольно проворчал и отключился.

     – Ладно, – вздохнула Дэлери, – отложим лирику до лучших времен. Сейчас нам и вправду других забот хватает.

     – Калим, помнится, сравнивал свои попытки сохранить Пракус в тайне с недопущением неразумного ребенка до коробка со спичками, – задумчиво заговорил Шимаэл, убирая рацию обратно, – но сейчас, когда тайна раскрыта, удастся ли нам уберечь человечество от новых рискованных экспериментов?

     – Нет, разумеется! Максимум, на который мы можем рассчитывать – это оттянуть тот момент, когда люди в очередной раз во что-нибудь вляпаются. А выигранное время нам следует использовать для подготовки к купированию возможных последствий, – Дэлери обвела вокруг свободной рукой. – По крайней мере, теперь мы знаем, что нас со всех сторон окружают незапертые двери, и какая-нибудь из них может распахнуться буквально в любой момент. А кто предупрежден – тот вооружен, не правда ли?

     При их появлении Корсей резко оживился. Сначала он запрыгнул в кабину на водительское место, потом, спохватившись, выскочил обратно и распахнул перед приближающейся парой дверь салона.

     – Звучит не особо вдохновляюще, – пилот подал Дэлери руку, помогая забраться внутрь.

     – Зато реалистично, а это сейчас важней, чем красивые обещания. Человека в очередной раз вышвырнули из Эдема во тьму и грязь, и, если мы не хотим погрузиться в еще одни Темные Века, то должны смотреть на вещи максимально прагматично и трезво. Не забывай, нам придется заново приучать людей к жизни с опорой исключительно на собственные силы, и тут места для отсрочек или поблажек просто не остается. В том числе и для нас самих.

     Машина тронулась с места, громко дребезжа и подпрыгивая на каждой кочке. Дэлери невольно вспомнились былые времена, когда сестрам приходилось путешествовать от городка к городку на скрипучих каретах, верхом, а то и вовсе на своих двоих. Но жрицы тогда не жаловались, не пристало и им сегодня морщить нос по причине недостаточного уровня комфорта. Многие великие дела нередко творятся именно так – пешком, на коленке, в чистом поле. Роскошные кабинеты и мягкие кресла как раз убивают в людях страсть, лишают их тяги к риску и дерзким свершениям.

     Что ж, тогда такое скрипящее и лязгающее начало их работы вполне можно счесть добрым предзнаменованием!

     – Чему ты улыбаешься? – нахмурился Шимаэл.

     – Молодость вдруг вспомнила. Как мы, молодые и горячие, носились по дорогам и весям точно так же намозоливая себе зады на разбитых колеях.

     – Ты так говоришь, словно сама уже древняя старуха, и вокруг твоей юбки целая стая внуков и правнуков вьется, – пилот рассмеялся вместе с ней. – Ну уж нет, красавица, так легко ты не отделаешься! Настоящая Жизнь только начинается!

     Дэлери с недоверием покосилась на него, кокетливо поправляя выбившийся локон.

     – Ты и вправду так считаешь?