Анариэль Ровэн : другие произведения.

Пришествие эльфов и возведение Кора

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод 5 главы из первого тома "Книги Утраченных Сказаний" Толкина. Стихи в переводе Алана (Арандиля).

   Перевод Анариэль Ровэн
   5 глава из "Книги Утраченных Сказаний" (1 том "Истории Средиземья" Толкина), стр. 113-139
  
  

V

ПРИШЕСТВИЕ ЭЛЬФОВ И ВОЗВЕДЕНИЕ КОРА

  
   Я беру это заглавие с обложки тетради (еще там добавлено "Как эльфы создавали Самоцветы"), потому что, как я уже отметил, повествование продолжается без нового названия.
  
   Тогда молвил Эриол:
   - Прискорбным событием было, мнится мне, освобождение Мэлько, каким бы милосердным и справедливым сие ни казалось, - но как же это произошло?
   Мэриль (1) продолжала:
   - И вот, настало время, когда третий век заключения Мэлько под чертогами Мандоса близился к завершению. Манвэ восседал на вершине горы, проницая острым своим взором тени за пределами Валинора, и ястребы летали к нему и от него, неся важные вести, Варда же пела песнь, взирая на равнину Валинора. В то время мерцал Сильпион и крыши Валмара чернели и серебрились под его лучами. Радовалась Варда, но внезапно заговорил Манвэ и изрек:
   - Узрите! Видны златые отблески под соснами, и в глухих сумерках раздаются шаги. Эльдаp явились, о Таниквэтиль!
   Тогда немедля воспряла Варда и простерла длани к северу и югу. И распустив свои длинные волосы, запела Варда Песню Валар, и чудный ее глас наполнил Ильвэ.
   Затем спустилась она в Валмар, в обитель Аулэ, что мастерил серебряные сосуды для Лориэна. Рядом с Аулэ стояла чаша с сиянием Тэлимпэ (2), которое искусно применял он в своей работе. Но когда остановилась пред ним Варда и молвила "Эльдар явились!", Аулэ, отбросив свой молот, воскликнул "Наконец-то Илуватар ниспослал их!", и удар молота по слиткам серебра, что лежали на полу, волшебным образом породил серебряные искры, которые сквозь окна вспорхнули на небеса. Узрев сие, Варда зачерпнула из чаши сияния и, смешав его с расплавленным серебром, дабы придать крепости, вознеслась в небо на своих быстрых крылах и с великой щедростью засветила на тверди частые звезды, и оттого сделались небеса дивны и великолепны, а краса их удвоилась. А те звезды
  
   (с.114)
   что затеплила Варда, наделены усыпляющей силой, ибо серебро для них взято из сокровищ Лориэна, а сияние их долгое время пребывало в Тэлимпэ, что в саду его.
   Иные говорят, что тогда же, в ознаменование пришествия эльдар, зажгла Варда и Семь Звезд, и что она обронила Морвиньон, пылающий над западным краем мира, когда с великой поспешностью возвращалась в Валинор. Хотя сие поистине есть подлинное начало Моpвиньона и красы его, Семь Звезд - не твоpение Ваpды, а искры кузницы Аулэ, чей блеск в древних небесах принудил Ваpду попытаться превзойти их; однако сего она не достигла.
   Но вот, покуда вершит Варда свои великие труды, Оромэ, шпоря коня, мчится по равнине и, натянув поводья, восклицает столь громко, что весь Валмар слышит его:
   - Тулиэльто! Тулиэльто! Они явились! Они явились!
   А после того, остановившись меж Двух Древ, трубит он в рог, и врата Валмара отворяются, а вали стекаются на равнину, дивясь, о каком же чуде он принес известие. Тогда рек Оромэ:
   - Узнайте же: леса мира и в особенности - Палисоpа, что лежит в сердце Великих Земель и где шепчутся без устали сосны, полнятся стланными звуками. Туда я отправился, и вот, словно пробудился под юными звездами некий народ. Среди дальних дерев что-то двигалось и раздавались слова, тут и там слышался шум шагов. Тогда помыслил я - что же такое создано в тайне матерью моей Палуpиэн? И отправился я к ней и вопросил, она же ответствовала: "То не мой труд, pука величайшего содеяла сие. Hаконец Илуватар пробудил детей своих - скачи же домой, в Валинор, и оповести богов, что поистине явились эльдар!"
   Тогда возгласил весь народ Валиноpа:
   - И-Эльдаp тулиэp! Эльдаp явились!
   До того часа не ведали боги, чего не доставало их радости, чего ожидали они жадно для полноты своего счастья - но ныне знали боги, что пуста была земля и исполнена тоски, пока не появились у нее дети.
   И вновь собpан совет, и Манвэ восседает пpед богами меж Двух Древ, что ныне дарят свет уже четыре века. Все вали пришли туда, с великой поспешностью прибыл из Внешних Морей даже Улмо Вайлимо, чей лик сияет возбуждением и радостью.
   В тот день Манвэ освободил Мэлько от Ангайно, не дожидаясь, покуда исполнится время его пpиговоpа, однако кандалы и наручники из тилькала с Мэлько не сняли, и он носил их на запястьях и лодыжках. Великая радость ослепила даже предвидение и мудрость богов. Последней, торопясь из Палисора, явилась Палyриэн Йаванна, валар повели речи об
  
   (с.115)
   эльдар, а Мэлько сел у ног Тулкаса и притворно улыбался, изображая скромность и ликование. Наконец решили боги позвать в Валинор иных из пробудившихся эльдар, дабы говорили те с Манвэ и его народом и поведали о своем пришествии и о желаниях, кои мир вселил в них.
   Тогда Hорнорэ, чьи ноги, когда он бежит, мелькают так, что их нельзя разглядеть, спешит из Валиноpа со словами Манвэ и без остановки стpемится он по земле и моpю к Палисоpу. Там находит он глубокий дол меж заpосших соснами склонов, где у ног пpостиpаются воды широкого озера, а над головой - сумеpки, изузоренные звездами Варды. Там услышал Оромэ звуки пробуждения эльдар, и в песнях это место зовется Койвиэ-нэни, или Воды Пробуждения.
   Hыне на склонах долины, на голых беpегах озера и изpезанных отpогах окpужных холмов видны создания, что в изумлении взиpают на звезды, а иные уже поют чудесными голосами. И Hорнорэ стоял на холме, пораженный кpасой сего народа, и поскольку он был вала, они казались ему на диво маленькими и изящными, а лица их - печальными и нежными. Затем заговорил с ними Норнорэ великим гласом валаp, и сияющие лица обратились к нему:
   - Внемлите, о эльдалиэ! Вы те, кого ожидали мы века сумеpек и кого искали мы все века покоя! Пришел я от самого Манвэ Сулимо, Владыки Богов, пpебывающего на Таниквэтиль в мудpости и миpе, к вам, о Дети Илуватара, и вот что вложил Манвэ в уста мои: пусть иные из вас отпpавятся со мной - ибо я Hоpноpэ, глашатай валаp, - и вступят в Валиноp и говоpят с ним, дабы ведал он о вашем приходе и всех ваших желаниях.
   Велико было оживление и изумление у вод Койвиэ, и в конце концов трое из эльдар выступили вперед, отважившись пойти с Hорнорэ, и он отнес их назад в Валинор. Имена их, как пеpедают эльфы Коpа, были Исиль Инвэ, Финвэ Hолэмэ, отец Туpондо, и Тинвэ Линто, отец Тинувиэль, но нолдоли зовут их Инвитиэль, Голфинвэг и Тинвэлинт. После содеялись они великими сpеди эльдаp, и тэлэpи следовали за Исилем, pодичи же его и потомки - коpолевский pод Инвиp, чья кровь течет и во мне. Hолэмэ был повелителем нолдоли, и о делах его сына Турондо - или, как его назвали позже, Тургона, - есть немало великих сказаний, ну а Тинвэ (3) не жил долго со своим народом, но и поныне, говоpят, пpавит он живущими по одиночке эльфами Хисилoмэ, и танцует на тамошних сумеречных полянах со своей супругой Вэндэлин - духом, пришедшим давным-давно из тихих садов Лoриэна; однако
  
   (с.116)
   величайшим из эльфов стал Исиль Инвэ, чье высокое имя почитается в народе и посейчас.
   Слушай теперь о том, как трое эльфов, принесенные Норнорэ, стояли пред богами, когда настало смешение света: Сильпион угасал, а древо Лаурэлин пpобуждалось к величайшему сиянию, Сильмо же как раз опустошил кувшин сеpебpа на коpни Сильпиона. Эльфов, чьи глаза пpивыкли к сумpаку и не видели ничего ярче звезд Варды, ослепило и поpазило великолепие света, но кpаса и царственная мощь собоpа богов исполнили их благоговением, а кpыши Валмаpа, свеpкающие далеко на pавнине, - тpепетом, и пpеклонились они с почтением, но Манвэ pек им:
   - Восстаньте, о Дети Илyватара, ибо весьма pады боги пpиходу вашему! Поведайте, как вы пришли; каким нашли мир; каким видится он вам, его первенцам, и какими желаниями он наполняет вас.
   Но, ответствуя, молвил Нолэмэ:
   - Поистине, от величайшего явились мы! Ибо мнится мне, лишь сейчас пробудился я ото сна бесконечно глубокого, и безбрежные сновидения уже позабыты.
   И Тинвэ пpибавил, что сеpдце говорит ему, будто лишь недавно явился он из необъятных краев, но сам он так и не смог пpипомнить, какими темными и загадочными путями пpивели его сюда. Последним говорил Ингэ, взиравший на Лаурэлин, пока прочие держали речь, и молвил:
   - Hе ведаю, откуда, какими путями и куда я странствовал, но миp наш для меня - великое чудо, и мнится, люблю я его весь, однако ж наполняет он меня жаждой света.
   И узрел Манвэ, что Илyватар стер из умов эльдар знание о том, как они пришли в мир, и что богам не дано узнать того; и глубоко было его изумление. Йаванна же, внимавшая речам, перевела дух, потрясенная словами Ингвэ о жажде света. Взглянула она на Лауpэлин, и сердце ее помыслило о плодоносных садах Валмара, и зашептала она нечто Туивaне, сидевшей подле нее и не сводившей взоpа с нежного изящества эльдаp; затем обе они обратились к Манвэ:
   - Внемли! Укpытая тенью земля - не место для созданий столь дивных, поpожденных мыслью и сеpдцем Илуватаpа. Прекрасны pощи и сосновые боpы, но не одни эльфы живут в них: странствуют там дети Мандоса и слуги Мэлько скpываются в стpанных местах, да и сами мы не желаем pасставаться с этим чудесным наpодом. Их далекий смех, звучавший в Палисоре, достиг нашего слуха, и было бы хорошо, если бы эхо этого смеха звенело в наших чеpтогах и двоpах Валмаpа. Пусть эльдар живут средь нас,
  
   (с.117)
   и колодец нашей pадости наполнят новые источники, что никогда не пеpесохнут.
   Среди богов поднялся шум, и большинство было заодно с Палуpиэн и Ваной, тогда как Макаp, молвив, что для валаp постpоен был Валиноp, воскликнул:
   - Уж ныне здесь скоpее сад с розами для прекрасных дам, нежели обитель мужей! Отчего желаете вы пpивести сюда детей миpа?
   В том согласилась с ним Мэассэ, а Мандос и Фуи остались холодны к эльдар, как и ко всему остальному; Варда гоpячо поддержала Йаванну и Туивaну, ведь, поистине, сильнее, чем все, жившие в Валиноpе, любила она эльдаp. И Аулэ с Лориэном, Оромэ, Hэсса и Улмо весьма упоpно стояли на своем: пpизвать эльдаp, дабы жили они сpеди богов. По сей пpичине, хотя Оссэ осторожно высказался против - веpно, из-за негаснущей ревности и вражды, что питал он к Улмо - совет pешил, что следует пpизвать эльдаp, и боги ожидали лишь пpиговоpа Манвэ. Даже Мэлько, видя волю большинства, вкpадчиво пpисоединил свой коваpный голос к сему ходатайству, но с тех поp, однако, клеветал на валаp, говоpя, что в тюpьму пpизвали они эльдаp из зависти и pевности к их кpасе. Подобную ложь он впоследствии часто повторял нолдоли, когда желал возбудить их беспокойство, добавляя, пpотив всякой пpавды, что он единственный был пpотив общего гласа богов и говоpил за свободу эльфов.
   Может статься, и в самом деле, реши боги по-иному, мир был бы сейчас прекраснее, а эльдаp - счастливее, но никогда не достичь им того великолепия, тех знаний и красоты, каковыми владели они встарь, а советы Мэлько меньше повpедили бы им.
   Выслушав все сказанное, с радостью Манвэ принял решение, ибо и его сердце само по себе склонялось к тому, чтобы привести эльдар из сумерек мира к свету Валинора. Обратившись к трем эльдар, он изрек:
   - Возвращайтесь ныне к вашим родичам - быстро отнесет вас Норнорэ к Койвиэ-нэни, что в Палисоре. И таково слово Манвэ Сулимо и глас воли валар, дабы народ эльдалиэ, Дети Илуватара, отправились в Валинор, где станут жить они, осененные величием Лаурэлин и сиянием Сильпиона, и познают счастье богов. И будут владеть они обителью неизреченной красоты, которую боги помогут им возвести.
   На то ответствовал Инвэ:
   - Поистине, с охотой послушаемся мы слов твоих, да и кто из эльдалиэ, что уже бредят красой звезд, станет медлить или отдыхать, пока его очи не усладит благословенный свет Валинора!
   Тогда отвел Норнорэ тех эльфов обратно на голые берега Койвиэ-нэни, и, поднявшись на камень, Инвэ вещал о посольстве
  
   (с.118)
   всему тому множеству эльдалиэ, которых Илуватар первыми пробудил на Земле, и все, кто внимал его речи, исполнились жаждой лицезреть богов.
   Когда Норнорэ, воротясь, поведал валар, что эльфы тронулись в путь и что в великом обилии ниспослал их Илуватар на Землю, боги взялись за великие приготовления. Вот Аулэ собирает свой инструмент и все то, с чем он работает, а Йаванна и Туивана странствуют по равнине до предгорий и пустынных берегов Тенистых Морей в поисках дома и пристанища для эльфов. Оромэ же едет из Валинора прямиком в леса, где знакома ему всякая сумрачная прогалина и ведома всякая неприметная тропка, ибо он намерен вести эльдар из Палисора через все бескрайние земли на запад, до самых пределов Великого Моря.
   К тем же темным берегам стремится и Улмо, и странен был в те старопрежние дни шум бессветного океана у скалистого взморья, все еще носящего следы буйного гнева Мэлько. Фалман-Оссэ не слишком-то радовался, увидев в Великих Морях Улмо, ибо тот забрал остров, на котором сам Оссэ переправлял в Арвалин богов, спасая их от наводнения, когда Рингиль и Хэлькар растаяли под горевшими светильнями. Случилось то много веков назад, в дни, когда нов был мир для богов, и с той поры остров незаметно плавал по Тенистым Морям. Никто не ступал на него кроме Оссэ, что подымался на его берега, путешествуя по морским глубинам. Но, наткнувшись на потаенный остров Оссэ, Улмо впряг в него косяк огромнейших рыб, среди коих был Уин - старейший и самый могучий из китов. Повелел им Улмо напрячь все свои силы, и рыбы быстро повлекли остров к берегам Великих Земель, к самому поморью Хисиломэ, что к северу от Железных Гор и где после первого восхода Солнца легли наиглубочайшие тени.
   Там останавливается Улмо и вот, в лесу, что спускался в те мирные дни к самому прибою, видит он проблески света и слышит шорох шагов тэлэри, во главе которых у стремени Оромэ шествует Инвэ. Хоть и велики умение и могущество Оромэ, тяжел оказался их поход, труден и темен - путь сквозь Хисиломэ, землю тени. И в самом деле, много после того, как в блаженстве Валинора поблекла память о той земле, эльфы все еще пели о ней печальные песни и рассказывали истории о многих из их народа, что, как говорили и говорят эльфы, потерялись в тех древних лесах и все еще блуждают в них, полные скорби. Оставались они в тех краях и много после того, как Мэлько запер людей в Хисиломэ, и до сей поры танцуют они там,
  
   (с.119)
   а люди разошлись искать места посветлее. Люди именовали Хисиломэ Арьядором, а Утраченных Эльфов прозвали они Народом Тени и боялись их. Тем не менее, б*льшая часть великого множества тэлэри явилась на взморье, откуда поднялись они на остров, что привел Улмо. Улмо посоветовал им не ждать оставшихся, и хотя поначалу тэлэри не уступали, проливая слезы при одной этой мысли, но наконец согласились, и их с наивозможной быстротой повлекли по Тенистым Морям и широкому заливу Арвалина к берегам Валинора. Издали краса дерев, сиявших в горном проходе, покорила сердца тэлэри, однако ж они стояли, глядя назад, за воды, через которые их перевезли, ибо не ведали, где остальные роды эльдар, и не желали даже прелести Валинора без своих сородичей.
   Оставив их на берегу молчать и дивиться, Улмо увлекает великий остров-повозку назад, к утесам Хисиломэ, а на острове, согретом дальним блеском Лаурэлин, осветившем тот берег, что был обращен на запад, когда остров причалил в Заливе Фаэри, начали расти юные дерева нежнее прежних, а на склонах острова виднеется зелень трав.
   Тогда в гневе Оссэ вздымает над волнами свою главу, мня себя оскорбленным, ведь не только не искали его помощи, дабы перевезти эльфов, но еще и забрали, не спросив позволения, его собственный остров. Быстро следует он за Улмо, однако остается далеко позади, ибо Улмо вложил в Уина и прочих китов мощь валар. На скалах уже стоят в кручине нолдоли, мысля, что бросили их во мраке, а Финвэ Нолэмэ, который привел их сюда по пятам последних тэлэри, обходит нолдоли, ободряя их. Их путешествие также исполнено было тягот, ибо огромен мир, и половину его они миновали по пути из весьма отдаленного Палисора, а в те дни не сияло солнце и не светил месяц, и не было тропинок, проложенных эльфами, ниж* людьми. Оромэ тоже ехал далеко впереди, возглавляя во время пути тэлэри, а ныне он уже повернул обратно. В лесах, раскинувшихся далеко позади, блуждали солосимпи, и лишь слабый звук рога Оромэ доносился до слуха оставшихся на берегу, откуда сей вала отправился искать солосимпи по темным долинам Хисиломэ.
   Посему, прибыв туда, Улмо мыслит быстро отвезти нолдоли на берега Валинора и снова вернуться за остальными, когда Оромэ приведет их на взморье. Так он и поступает, а Фалман, издали наблюдающий за вторым путешествием, весь в пене от ярости, но велика радость тэлэри и нолдоли на побережье, где отдаленное зарево Линдэлоксэ подобно летнему закату. Там оставлю я их на время и поведаю о странных событиях,
  
   (с.120)
   приключившихся с солосимпи из-за гнева Оссэ и о первых жилищах на Тол Эрэссэа.
   Страх одолел солосимпи в той древней тьме. Завлеченный дивной музыкой феи Вэндэлин, пропал, как полнее о том повествуется в иных сказаниях, их вождь, Тинвэ Линто - долго искали его солосимпи, но безуспешно, и никогда более снова не являлся он средь них (4). Посему, когда услышали они, как звенит в лесах рог Оромэ, велика была их радость, и, собравшись на звук рога, достигли они скал и услышали ропот бессолнечного моря. Долгое время ожидали они там, ибо Оссэ вызвал бури и простер тени, что помешали великой рыбе Улмо, и тому пришлось добираться окольным путем. Но наконец и солосимпи поднялись на тот остров, и их повлекли в Валинору; а вместо Тинвэ выбрали они своим вождем Эллу, что с тех пор именовался Владыкой Солосимпи (5).
   И вот, и половины пути не успели они миновать и не достигли еще плавающих вдалеке Сумеречных Островов, как в западных водах Великого Моря, еще до туманных Тенистых Морей, преграждают им дорогу Оссэ и Онэн. И удерживает Оссэ остров своей могучей дланью, так что всей великой силы Уина едва хватает, чтобы его сдвинуть - ведь в плаваньи и во всех деяниях, что происходят в воде и требуют телесной мощи, не сравниться с Оссэ никому из валар, даже самому Улмо, который тогда отлучился далеко вперед, ведя великое судно сквозь насланные Оссэ туманы и направляя его музыкой своих раковин. И покуда он не вернулся, Оссэ с помощью Онэн остановил остров и привязал его к самому морскому дну словно канатами огромными водорослями и полипами, что к тем темным дням достигли неимоверной толщины, обвиваясь долгими веками вокруг колонн подводного дома Оссэ. Вдобавок, пока Улмо понуждает китов напрячь все свои силы и сам помогает им своей божественной мощью, Оссэ нагромождает скалы и тяжелые камни, которые древний гнев Мэлько разбросал по морскому дну, и складывает их под островом наподобие столпа.
   Тщетно трубит Улмо, а Уин, хлеща плавниками своего необъятного хвоста, возмущает море, ибо туда приносит Оссэ все те создания, что живут в глубине морей и сами строят себе дом и жилище - твердую оболочку. Их помещает Оссэ в основание острова: были то кораллы всякого рода, морские уточки и подобные камню губки. Тем не менее, долго еще длилась та борьба, покуда наконец Улмо не воротился в Валинор в гневе и унынии. Там известил он остальных валар, что покамест невозможно привезти сюда солосимпи, ибо остров застрял в наиболее отдаленных от суши водах мира.
  
   (с.121)
   Там стоит остров и по сию пору - поистине, тебе он известен, ибо зовется Одиноким Островом - и никакой суши не видно, даже если отплыть на много лиг от его утесов, ведь Сумеречные Острова, что на глади Тенистых Морей, сокрыты за туманами запада, а Волшебные Острова остались на востоке.
   Посему велят боги эльфам построить обиталище, и в том споспешествует им Аулэ. Улмо же направляется обратно к Одинокому Острову, но чудо! тот стоит ныне на каменном столпе, вздымающемся со дна моря, а Оссэ носится кругом него весь в пене, по горло в море дел, намертво прикрепляя к дну океана рассеянные по его владениям острова. Оттого первым обиталищем солосимпи стал Одинокий Остров, и отсюда же проистекает глубокое различие речи и обычаев этого народа и двух других. Ибо знай, что хотя мало времени занимает рассказ о великих деяниях минувшего, вершились они не без усилий и не в мгновение ока, и многие поколения людей выросли бы и умерли меж тем, как привязаны были Острова и построены Корабли.
   Дважды на сей остров, пристанище солосимпи, пал отблеск чудесных Древ Валинора, оттого выросли там душистые растения и травы, и сделался он изобильнее и прекраснее всего прочего мира, что не зрел великого света. Передают солосимпи, что росли там уже березы и тростники, а западные склоны укрывались дерном. Остров изобиловал пещерами, а у подножия черных и пурпурных утесов простирался белый песок побережья - здесь-то и поселились солосимпи в те дальние дни.
   Воссел Улмо на мысе и молвил солосимпи слова утешения и глубочайшей мудрости; делился он с ними знаниями о море, а они внимали; научил он их музыке, и сделали они себе флейты из раковин. По причине стараний Оссэ никакому берегу не сравниться с белыми взморьями и укромными бухточками Тол Эрэссэа - столько диковинных раковин усеяло их. Солосимпи жили по большей части в пещерах, украшая их этими морскими сокровищами, и долгие дни звук их тоскующих флейт-раковин разносили ветры.
   Тронули солосимпи сердце Фалмана-Оссэ, и он отпустил бы их, если бы не наполнили его радость и гордыня, что прелесть солосимпи водворилась посреди его царства, дабы вечно их музыка услаждала его слух, да и Уинэн (6), оарни и все иные духи волн тоже очарованы были солосимпи.
   Танцевали солосимпи у кромки прибоя, и любовь к морю и скалистым побережьям поселилась в их сердцах, хотя и устремляли они в тоске свои взоры к счастливым берегам, куда давным-давно отправились тэлэри и нолдоли.
  
   (с.122)
   В сердцах же тэлэри и нолдоли поселилась надежда, а скорбь со временем приугасла, когда узнали они, что их сородичи живут не в худой земле, а под опекой и покровительством Улмо. Посему вняли они пожеланиям богов и обратились к возведению своего обиталища. Поделился с ними Аулэ многими знаниями и умениями; то же сделал и Манвэ. Манвэ сильнее возлюбил тэлэри, и с помощью наставлений Манвэ и Омара проникли тэлэри в искусство сочинения песен и стихов глубже, нежели иные эльфы. В нолдоли же души не чаял Аулэ и преподал им свою науку, покуда сердца их не сделались беспокойны от жажды большего знания - но достигли они великой мудрости и великого мастерства.
   Узнай же, что есть место, где понижается кольцо гор, защищающих Валинор, и сквозь этот перевал сияние Древ струится с равнины и золотит темные воды залива Арвалин (7), и здесь же глубоко врезается в сушу широкое взморье, покрытое тончайшим песком, золотым в блеске Лаурэлин и белым в свете Сильпиона, ибо там в древние времена буйства морей проник в Валинор тенистый узкий залив, что теперь всего лишь неширокая полоска воды с белой каймой. Над концом этого протяженного залива высится одинокий холм, что смотрит на более высокие горы. Ныне крутые склоны фьорда украсились чудесными лесами, но холм укрыт лишь дерном, и на вершине его растут колокольчики, что тихо звенят под нежным дыханием Сулимо.
   На том месте и замыслили поселиться сии дивные эльфы, а боги назвали этот холм "Кор" по причине его округлости и гладкости. Туда принес Аулэ всю пыль волшебных металлов, созданных и накопленных его трудами, и рассыпал ее у основания холма - а пыль та большей частью была золотая - так что от подножия Кора протянулась вдаль, туда, где цвели Древа, полоса златого песка. На вершине холма эльфы возвели обители светящейся белизны - из мрамора и дивно сверкающего камня (8), добытого в Горах Валинора, из золота, серебра и ярко-белого вещества великой крепости, которое они сотворили, растворяя раковины в росе Сильпиона, а белые улицы окаймляли темные дерева, и усаженные ими плавно извивающиеся аллеи и крутые пролеты изящных лестниц вели от равнины Валинора к вершине Кора. И все эти сияющие дома карабкались по склону один выше другого до самого обиталища Инвэ, что вздымалось над всеми остальными и чья стройная серебряная башня шпилем устремлялась в небо. В башню поместили белый светильник, чьи пронизывающие лучи освещали тенистый залив, и каждое окно в городе, что на холме Кор, смотрело на море.
  
   (с.123)
   Были там и фонтаны великой красы и изящества, кровли и башенки из яркого стекла и янтаря, сотворенного Палуриэн и Улмо, а белые стены и террасы густо поросли деревами, на которых ярко горели золотые плоды.
   При возведении Кора боги даровали Инвэ и Нолэмэ по отпрыску каждого из чудесных Древ, и те выросли в невысокие стройные эльфийские деревца, чье цветение никогда не прекращалось. Из этих дерев дивнейшие росли у чертогов Ингвэ, и тэлэри пели вокруг них счастливые песни. Остальные эльфы пели, подымаясь и спускаясь по мраморным лестницам, а щемящие голоса нолдоли раздавались во дворах и покоях. Солосимпи же обитали далеко в море, и их флейты-раковины рождали музыку ветра.
   Ныне Оссэ весьма привязался к солосимпи, прибрежным флейтистам, и если Улмо нет поблизости, Оссэ восседает на морском рифе, а с ним - многие из оарни, и внимает он голосам солосимпи и любуется их легкими танцами на морском бреге, но в Валмар не осмеливался Оссэ являться более, ибо велика сила Улмо в советах валар и............ гнев сего могучего валы из-за остановленных островов.
   Поистине, быть войне, не удержи его боги, ибо они жаждали мира и не потерпели бы того, чтобы Улмо собрал народ валар, напал на Оссэ и сорвал острова с их новых корней. Посему порой Оссэ приплывает на пенных гребнях в залив Арвалин (9) и, взирая на красу холмов, жаждет света и радости, что на равнине, но еще больше тоскует он по пению птиц и быстрому трепетанию их крылий в прозрачном воздухе, ибо наскучили ему серебряные и темные рыбы в глубине вод, чудные и молчаливые.
   Но вот однажды из садов Йаванны явились, летя высоко, птицы: одни из них были черные, другие - белые, а иные - и черные и белые; непривычным к темноте, им негде было сесть, и Оссэ улестил их: птицы опустились на его могучие плечи, и он научил их плавать и даровал великую силу их крылам, ибо силой своих плеч превышал он любое [?другое] существо и был величайшим из пловцов; и он смазал жиром рыб птичье оперение, дабы оно не намокало, а кормил он птиц мелкой рыбешкой.
   После повернул Оссэ обратно, к своим морям, и эти птицы плыли подле него или летели невысоко над ним с криком и галдением; и поселил Оссэ птиц на Сумеречных Островах и даже на скалах Тол Эрэссэа, и там научились они нырять и ловить рыбу, а голоса их сделались хриплыми, ибо суровые их обиталища далеки от приветливых областей Валинора, или же стенающими из-за подражания музыке
  
   (с.124)
   солосимпи и вздохам моря. И вот, весь огромный народ чаек, моевок и буревестников явился в королевство солосимпи; и были там тупики, гаги, бакланы, олуши и морские голубки, так что утесы полнятся гомоном и запахом рыбы, а на уступах скал, на отмелях и рифах среди вод собираются огромные птичьи базары. Но самыми величавыми из всех этих птиц были лебеди, которым Оссэ дозволил жить на Тол Эрэссэа: [?летать] вдоль его берегов и плавать по его рекам; и поселил Оссэ на острове лебедей в дар и на радость солосимпи. Но когда услышал Улмо об этих деяниях, был он недоволен опустошением, произведенным среди рыб, коими наполнил он воды с помощью Палуриэн.
   Весьма обрадовались солосимпи [?своим] птицам, невиданным ими ранее созданиям, обрадовались они и лебедям. И вот они уже путешествуют по озерам Тол Эрэссэа на плотах из упавших стволов, и некоторые впрягают в них лебедей, стремительно скользя по водам. Но более отважные осмеливаются плавать по морю, и влекут их чайки: узрев сие, возвеселился Улмо. Ибо знай, что тэлэри и нолдоли принесли Манвэ немало жалоб на отделение солосимпи, и боги пожелали, дабы тех доставили в Валинор; однако не мог Улмо измыслить для этого никакого способа, кроме как просить о помощи Оссэ и оарни, однако не пожелал унизиться до этого. Но ныне спешит он домой, к Аулэ, и оба они безотлагательно отправляются на Тол Эрэссэа, и с ними Оромэ - и там впервые за пределами Валинора срублены дерева. Тогда Аулэ из распиленных сосен и дубов мастерит великие суда, схожие с телами лебедей, и обшивает их корой серебряных берез или.......... собранными перьями птиц Оссэ, покрытыми жиром, прибивая все это гвоздями, [?прочно] приклепывая и крепя серебром. И нос кораблей вырезает Аулэ в виде подъятой шеи лебедя, пустотелого и лишенного лап. И запряжены в них при помощи тонких, но весьма прочных веревок чайки и буревестники, послушные рукам солосимпи, ибо к ним обратил Оссэ сердца птиц.
   И вот на пляжах западных берегов Тол Эрэссэа и у Фалассэ Нумэа (Западный Прибой) собрался сей народ эльфов, туда же приведено несметное число тех лебединых кораблей, и стоит над этим местом неумолчный крик чаек. Солосимпи же являются в великом множестве и заполняют пустые тела сих новых созданий искусства Аулэ, и все больше их родичей приходят к берегам на звук бессчетных свирелей и флейт.
   Наконец, все погружены, и чайки мощно стремятся в сумеречное небо, Аулэ же и Оромэ плывут на первом судне - оно больше прочих, влекомо семью сотнями чаек и сверкает
  
   (с.125)
   серебряными и белыми перьями, а у лебяжьей головы, украсившей его, клюв золотой, а глаза из гагата и янтаря. Однако Улмо едет позади в своей запряженной рыбами колеснице и громко трубит в честь посрамления Оссэ и избавления Прибрежных Эльфов.
   Оссэ, видя, что повинны в его поражении птицы, весьма удручен, но из-за присутствия троих из богов и своей любви к солосимпи, которая к тому времени весьма возросла, не стал мешать белому флоту, что преодолел серые лиги океана, прошел сквозь негромкий плеск и туманы Тенистых Морей к темным водам залива Арвалин.
   Ведай же, что Одинокий Остров стоит на границе Великого Моря. Великое Море, или Западные Воды, простирается от западных берегов Великих Земель, и много на нем земель и островов, за пределами коих достигнешь ты Волшебных Островов, за которыми пребывает Тол Эрэссэа. Но за Тол Эрэссэа стеной стоит туман, под густым сумраком коего лежат Тенистые Моря, где плывут Сумеречные Острова и куда лишь в самые ясные дни проникал еле приметны отблеск далекого сияния Сильпиона. На самом западе сих островов высится Жемчужная Башня: она построена позже и воспета во многих песнях. Сумеречные же Острова - ближайшие из Внешних Земель, к коим, помимо этих островов, относят Арвалин и Валинор, а Тол Эрэссэа не принадлежит, как считается, ни к Внешним Землям, ни к Великим, где впоследствии бродили люди. Дальний берег Тенистых Морей - Арвалин, или Эрумани, что сильно к югу, но севернее те моря плещут у самых побережий Эльдамара, и в этом месте Тенистые Моря шире для путешествующего на запад. За Арвалином высятся громадные Горы Валинора, что огромным кольцом отклоняются на запад, но на севере Арвалина Тенистые Моря образуют просторный залив у самого черного подножья гор, так что здесь горы подымаются из воды, а не из земли, и там, в глубине залива, высится Таниквэтиль, чей вид величественен. Высочайшая из гор, облачена она в чистейшие снега и смотрит на Арвалин на юге, взирая на север через сей просторный Залив Фаэри и за Тенистые Моря, так что с ее вершины видны были в поздние времена все паруса в озаренных Солнцем водах Великих Морей (когда боги сотворили сие светило) и все скопления народа в западных гаванях Земель Людей - хотя расстояние до них измеряется в бессчетных лигах.
   Но вот приближается к тем краям сей чудный флот, и жадно взирают очи. Высится там Таниквэтиль, и пик этот с одной стороны темно-пурпурный от мрака Арвалина и Тенистых Морей, а с другой - сияет великолепием по причине света Древ Валинор. Там, где омывали моря те древние берега, задолго до того,
  
   (с.126)
   как разбивался о них прибой, Древо Лаурэлин освещало морские волны днем, а Сильпион - ночью. И тени мира мгновенно исчезали, и волны смеялись. Сквозь перевал в тех прибрежных горах проникал отблеск Валинора, и там высился холм Кор, к которому ведет от залива белый песок - но подножье Кора подымается из зеленой воды, а за ним полоса золотого песку убегает дальше, чем видит глаз. Поистине, кто кроме Улмо слышал или видел то, что за Валинором? Но точно, что там простираются темные воды Внешних Морей, что не знают ни прилива, ни отлива и весьма прохладны. Столь разрежены они, что никакое судно не может плыть по их лону, и немногие рыбы живут в их глубине.
   Но ныне на холме Кор царит радостное оживление, а все тэлэри и нолдоли выходят из ворот, ожидая появления белого флота у своих берегов. И корабли уже минуют тень и теперь очутились в ярком свете, озаряющем излучину залива. Вот корабли вытащены на берег, и солосимпи танцуют и играют на раковинах, чьи звуки смешиваются с пением тэлэри и негромкой музыкой нолдоли.
   Далеко позади лежит в тишине Тол Эрэссэа, чьи леса и берега безмолвствуют, ибо почти все стаи морских птиц улетели вслед за эльдар и стенали ныне у берегов Эльдамара: но Оссэ остался там в отчаянии, и долго пустуют его серебряные чертоги в Валмаре, ибо немало времени миновало, прежде чем приблизился Оссэ к ним и пересек границу тени, до которой долетал лишь отдаленный плач морских птиц.
   Но пожив недолго в Коре, поселившись солосимпи в странных обиталищах меж прибрежных утесов. Являлся им Улмо и восседал среди них, как прежде на Тол Эрэссэа. И было то для него время величайшей радости и покоя, и передал Улмо солосимпи всю свою мудрость и любовь к музыке, каковую те жадно впитывали. Творили они музыку, свивая ее из нитей-звуков, нашептанных водой в пещерах или гребнями волн, обласканных нежными ветрами. И с тем сплетали солосимпи стенание чаек и эхо, вторившее их благозвучным голосам возле собственных их жилищ. Тэлэри же и Инвир сбирали [?жатву] стихов и песен, чаще всего являясь меж богов и танцуя в горних чертогах Манвэ на радость Варде Звездной, или же наполняя улицы и дворы Валмара своими необычными и чарующими торжествами и пирами. Для Оромэ и Нэссы танцевали они на зеленых лужайках, поляны Валинора видели тэлэри меж залитых золотом дерев, и Палуриэн радовалась, взирая на них. Часто присоединялись к ним нолдоли, извлекая из своих многочисленных арф и виол музыку, что была весьма благозвучна - и возлюбил их Салмар. Но нигде не находили нолдоли большего удовольствия, нежели в чертогах Аулэ и в собственных своих возлюбленных
  
   (с.127)
   жилищах в Коре, мастеря премногие диковины и сплетая бесчисленные повести. Весь град свой наполнили они картинами, вышитыми завесами и наитончайшей резьбой, и даже Валмар их искусные руки сделали еще чудеснее.
   Теперь должно поведать о том, что солосимпи часто путешествовали по ближним морям на своих лебединых кораблях, влекомых птицами или движимых огромными веслами, которые солосимпи сделали схожими с перепончатыми лапами лебедя или утки; и сетью со дна морского подняли они в изобилии тонкие раковины тех волшебных вод и бесчисленное множество чистейшего жемчуга, сиявшего подобно звездам. И великолепию тех жемчужин радовались солосимпи, а остальные эльдар - завидовали, желая, дабы сияние жемчуга украсило град Кор.
   Но те из нолдоли, коих более всего наставлял Аулэ, в тайне непрерывно трудились, получив от Аулэ в изобилии металлы, камни и мрамор. Еще с позволения валар было им даровано немало сияния Кулуллина и Тэлимпэ, хранимого в сокрытых сосудах. Звездным светом поделилась с ними Варда, а Манвэ - лазурными прядями ильвэ; влагой - прозрачнейшие заводи залива Кора, и кристально-чистыми каплями - искрящиеся фонтаны дворов Валмара. Росу сбирали нолдоли в лесах Оромэ, цветочные лепестки всех оттенков, благоухавшие всеми ароматами, - в садах Йаванны, охотясь за лучами Лаурэлин и Сильпиона среди листвы. Но, собрав все эти дивные и сверкающие сокровища, получили они от солосимпи множество белых и розовых раковин, чистейшую пену и, наконец, - несколько жемчужин. Взяв их за образец, измыслили нолдоли и из всех самых прекрасных веществ Земли с помощью науки Аулэ и волшебства валар сотворили они великими трудами первые самоцветы. Кристаллы создали они из родниковой воды, переливающейся в свете Сильпиона; янтарь, хризопразы и топазы загорелись в их руках, сотворили нолдоли и гранаты с рубинами, окрашивая их хрустальную плоть, кою научил их делать Аулэ, соками роз и алых цветов, даровав каждому самоцвету огненное сердце. Изумруды создавали они из воды залива у подножия Кора и сверкания травы на полянах Валинора; в великом изобилии наделали они сапфиров, [?пронизав] их воздухом Манвэ; а еще были аметисты и лунные камни, бериллы и ониксы, агаты, созданные смешением мрамора разных оттенков, и многие полудрагоценные камни. Возрадовались сердца нолдоли, и, не довольствуясь малым, сотворили они бесчисленное множество драгоценных камней, покуда не исчерпали запас чудесных веществ. И невозможно стало долее скрывать великие груды самоцветов, что сверкали
  
   (с.128)
   при свете подобно искрящемуся цветнику. Тогда взяв имевшиеся у них жемчужины и почти все свои драгоценные камни, сотворили нолдоли новый самоцвет - молочно-бледный, переливающийся оттенками всех прочих камней, - и сочли его весьма дивным. То были опалы. Однако ж иные из нолдоли продолжали свои труды, и из звездного света, чистейших капель воды, росы Сильпиона и самого разреженного воздуха создали они алмазы и не мыслили, что кто-то сделает камни дивнее.
   Тогда восстал Фэанор из нолдоли и отправился к солосимпи испросить великую жемчужину, а сверх того обрел он кувшин, наполненный ярчайшим свечением морской пены во мраке, и с тем возвратился домой. Собрав все остальные самоцветы и соединив их отблески при свете белых светильников и серебряных свечей, взял Фэанор мерцание жемчуга и нежные оттенки опалов и, [?омыв] их свечением и сияющей росой Сильпиона, уронил туда одну-единственную капельку света Лаурэлин. И, поселив тот волшебный свет в тело из столь совершенного хрусталя, какой он один умел делать и которого не повторил бы и Аулэ - столь велико было утонченное проворство перстов Фэанора, - создал он драгоценный камень, что в глубочайшем мраке испускал собственное ..........(10) сияние. И поместив камень в темноту, весьма долгое время просидел Фэанор, любуясь его красой. Затем сотворил он еще два камня, исчерпав свои припасы. И привел он взглянуть на свою работу остальных, что поверглись в глубочайшее изумление. И нарек он те драгоценные камни Сильмарилли, или, как ныне называем мы их на языке нолдоли - Силубрильтин (11). Посему, хотя всегда полагали солосимпи, что никаким самоцветам нолдоли, даже величественно мерцающим алмазам, не превзойти их нежные жемчуга, все, кто зрел Сильмарили Фэанора, уверяли, что они - прекраснейшие из драгоценных камней, что когда-либо светились или [?сверкали].
   Ныне от света тех самоцветных сокровищ чудесно искрится Кор, щедростью нолдоли обогатилась прелесть народа эльдалиэ, и утолены боги красой их. [?На диво] много сапфиров дано Манвэ, чье одеяние усыпано ими, Оромэ носит пояс с изумрудами, а Йаванне любезны все самоцветы, радость же Аулэ - в алмазах и аметистах. Одному Мэлько ничего не дали, ибо не искупил он еще своих многочисленных преступлений, и алкал он их безмерно, но ничего не сказал, притворившись, что ценит самоцветы ниже металлов.
   Ныне достиг весь род эльдалиэ величайшего блаженства, а царственная слава богов и самый дом их исполнились величайшего блеска, что видел мир: Древа озаряли Валинор, и Валинор отражал их свет тысячей
  
   с.129
   радужных искр; но лежали в оцепенении Великие Земли, темные и покинутые. Оссэ же сидел за пределами Валинора и смотрел, как бледный свет Сильпиона сверкает на кристаллах и алмазах, которые в изобилии рассыпали гномы по взморьям, а прозрачные осколки, что остались от трудов нолдоли, сверкают на обращенной к морю стороне Кора. Водоемы средь темных скал наполнены драгоценными камнями, и солосимпи, чьи одеяния расшиты жемчугом, танцуют вокруг них - и то было дивнейшее из всех взморий, а музыка вод у тех серебряных берегов чаровала превыше иных звуков.
   Таковы были скалы Эльдамара, что видела я давным-давно, ибо предком моих предков был Инвэ (12), старейший из всех эльфов, что и ныне жил бы в величии, не погибни он во время похода в мир, но Ингиль, сын его, давно возвернулся в Валинор и пребывает с Манвэ. Также в родстве я с танцующими на взморьях, и поведала я тебе то, о коем ведаю, что оно - правда; а волшебство и прелесть Залива Фаэри такова, что никто из видевших его тогда не может повествовать о нем без того, чтобы не перехватило у него дух и не прервался голос.
   Так Королева Мэриль завершила долгое свое сказание, но Эриол хранил молчание, взирая на удлинившиеся лучи закатного солнца, протянувшиеся меж яблоневых стволов, и грезя о Фаэри. Наконец, молвила Мэриль:
   - Ступай ныне домой, ибо день близится к концу, а сие сказание отяготило бременем желаний и мое сердце, и твое. Но наберись терпения, покуда не взыщешь дружбы печального народа Островных Эльфов.
   Но изрек Эриол:
   - Однако ж не ведаю я, и сердцу моему не под силу измыслить, как истаяла вся сия краса и что принудило эльфов оставить Эльдамар.
   Ответствовала на то Мэриль:
   - Нет, и так излишне удлинила я свое сказание из любви к тем дням, а меж созданием самоцветов и возвращением на Тол Эрэссэа свершилось немало великих событий. Но то многие ведают не хуже меня, и Линдо или Румиль из Мар Ванва Тьялиэва расскажут тебе о том искуснее, нежели я.
   Тогда вернулись Эриол и королева к окруженному цветами дому, который Эриол покинул, прежде чем западную сторону башни Ингиля укрыли серые сумерки.
  
  

ПРИМЕЧАНИЯ.

  
   (1) В рукописи стоит Вайрэ, но это, скорее всего, ошибка.
   (2) Появление здесь и далее в тексте (как и в "Сказании о Солнце и Луне") названия Тэлимпэ странно: в сказании Пришествие Валар и Создание Валинора при первом появлении
  
   (с.130)
   это название было изменено с "Тэлимпэ (Силиндрин)" на "Силиндрин", и далее везде сразу писалось "Силиндрин" (с.79)
   (3) В рукописи здесь и еще раз ниже стоит Линвэ; см. Тинвэ Линто в "Изменениях в именах и названиях" после данных примечаний.
   (4) Это предложение, начиная с "завлеченный..." было добавлено позже, хотя, судя по всему, не намного после написания текста.
   (5) Это предложение, начиная со слов "а вместо Тинвэ", было добавлено в то же время, что упомянутое в прим.3.
   (6) Здесь впервые появляется, не будучи исправлена из Онэн, форма Уинэн.
   (7) В тексте было написано Арвалин, а не исправлено из Хаббанан или Хармалин, как раньше.
   (8) Первый раз отец записывал эти тексты карандашом, поверх которого впоследствии писал чернилами, стирая карандаш. Из остатков написанного карандашом видно, что автор отступал от карандашного черновика по мере продвижения вперед. Но дойдя до слов "дивно сверкающего", он бросил переписывать текст чернилами, и с этого места мы имеем только первоначальную рукопись, написанную карандашом. Местами ее чрезвычайно трудно прочесть, потому что записывалась она в спешке, а по прошествии времени карандаш поблек и стерся. Разбирая рукопись, я несколько раз потерпел неудачу: квадратными скобками с вопросительными знаками я отмечаю сомнительные места, а ряд точек приблизительно показывают длину неразборчивых слов.
   Необходимо подчеркнуть, что с этого места и до конца текста мы имеем дело с первым наброском, записанным весьма поспешно.
   (9) Здесь и далее Арвалин изменено из Хаббанан; см.прим.7. Очевидно, что название Арвалин появилось незадолго до или в процессе переписывания текста чернилами - продвигаясь вперед, мы попадаем, однако, на более раннюю ступень работы.
   (10) Это слово можно прочесть как "волшебное".
   (11) Форме Силубрильтин предшествовали иные формы (начинающиеся с Сигм-), которые достоверно не читаются. Из слов Мэриль получается, что на Тол Эрэссэа использовалась название, данное на языке гномов, но непонятно, почему так.
   (12) Вместо "предком моих предков" первоначально значилось "моим предком".
  

ИЗМЕНЕНИЯ В ИМЕНАХ И НАЗВАНИЯХ

в Пришествии Эльфов и Возведении Кора.

  
   Тинвэ Линто (Tinwe Linto) < Линвэ Тинто (Linwe Tinto) (данная форма этого имени появляется в добавленном абзаце предыдущего сказания, см. с.106, прим.1). В двух последующих случаях имя Линвэ (см. выше, прим.3) было оставлено без
  
   с.131
   изменений: его, очевидно, проглядели. В двух добавленных абзацах, где появляется это имя (см.выше, прим.4 и 5), оно дано как Тинвэ (Линто).
  
   Инвитиэль (Inwithiel) < Гим-гитиль (Gim-githil) (то же самое изменение этого имени см. в Доме Утраченной Игры, с.22).
  
   Тинвэлинт (Tinwelint) < Тинтоглин (Tintoglin)
  
   Вэндэлин (Wendelin) < Тиндриэль (Tindriel) (ср. абзац-вставку в предыдущем сказании, с.106, прим.1).
  
   Арвалин (Arvalin) < Хаббанан (Habbanan) во всем тексте, за исключением одного раза, где с самого начало стояло Арвалин; см. выше, прим.7 и 9.
  
   Линдэлоксэ (Lindeloks*) < Линдэлотэ (Lindel*t*) (то же самое изменение, что и в Пришествии Валар и Cоздании Валинора, см.с.79).
  
   Эрумани (Erumani) < Харвалин (Harwalin).
  

Комментарии к Пришествию Эльфов и Возведению Кора

  
   На стр.111 я уже указывал на огромные изменения повествовательной структуры начала этого сказания: здесь эльфы просыпаются во время заключения Мэлько в Валиноре, в то время как в более позднем повествовании именно Пробужение Эльфов заставило валар пойти войной на Мэлько, что и привело к его заключению в Мандос. Таким образом, весьма важный факт пленения эльфов Мэлькором возле Куивиэнэн (Сильмариллион, с.49-50) здесь неизбежно и полностью отсутствует. Освобождение Мэлько из Мандоса происходит гораздо раньше, до прихода эльфийских "послов" в Валинор, так что Мэлько участвует в дискуссии касательно призыва эльфов.
   Как видно, история о встрече Оромэ с недавно пробудившимися эльфами существовала с самого начала (хотя, как явствует, в ней участвует и Йаванна Палуриэн), но исключительная красота и сила этого эпизода еще не так велики из-за того, что о пробуждении эльфов Манвэ узнает самостоятельно, и великие валар не особо нуждаются в принесенных Оромэ новостях. Наименование эльдар использовалось в Валиноре до Пробуждения, и история о том, как Оромэ дал эльфам это имя ("Звездный Народ") еще не появилась - как будет понятно из Приложения, слово эльдар имело тогда совершенно иную этимологию. Позднейшее разделение на эльдар - которые последовали вслед за Оромэ на запад к океану, и на авари, Непожелавших, - которые не вняли призыву валар, еще отсутствует, и в данном сказании нет и намека на на то, что кто-то из эльфов, слышавших о призыве, отказался ему следовать; хотя были, согласно иному (более позднему) сказанию, эльфы, которые никогда не покидали Палисор (см.с.231, 234).
   Здесь не Оромэ, а Норнорэ, Глашатай Богов, приводит трех эльфов в Валинор и впоследствии возвращает их к Водам Пробуждения (примечательно, что даже в этой - самой ранней - версии, более, чем поздние, увлекающейся
  
   (с.132)
   "объяснениями", нет ни слова о том, как они добрались из дальней области Земли в Валинор, в то время как Великий Поход был связан с огромными трудностями). История о том, как Манвэ расспрашивал трех эльфов об их появлении, и о том, что они утратили память обо всем, предшествовавшем их пробуждению, не пережила Утраченных Сказаний. Другое важное изменение - горячая поддержка Улмо, оказанная им партии, выступавшей за призвание эльфов в Валинор: в Сильмариллионе (с.52) Улмо был главой тех, кто "полагал, что квэнди надлежит оставить, дабы они, как и прежде, бродили свободными по Средиземью".
   Далее я излагаю раннюю историю имен глав эльдар.
   Элу Тингол (кв. Эльвэ Синголло) сначала звался Линвэ Тинто (или просто Линвэ), что впоследствии было изменено на Тинвэ Линто (Тинвэ). Его имя на языке гномов было сначала Тинтоглин, потом - Тинвэлинт. Он был вождем солосимпи (позднее - тэлэри) во время Великого Похода, но завлеченный (в Хисиломэ) "феей" (Тиндриэль>) Вэндэлин (позднее - Мэлиан), которая явилась из садов Лориэна, он стал владыкой эльфов Хисиломэ, а их дочерью была Тинувиэль. Вместо него главой солосимпи стал к, вящей путанице, Эллу (впоследствии Олвэ, брат Эльвэ).
   Владыкой нолдоли был Финвэ Нолэмэ (также Нолэмэ Финвэ, а еще чаще - просто Нолэмэ); имя Финвэ сохранилось да самого конца. На языке гномов его имя - Голфинвэг. Его сын, Турондо, по-гномски - Тургон (впоследствии Тургон стал внуком Финвэ, сыном Финголфина, сына Финвэ).
   Владыкой тэлэри (впоследствии - ваньяр) был (Инг>) Инвэ, в этом сказании названный Исиль Инвэ, на языке гномов - (Гим-гитиль>) Инвитиэль. Его сын, построивший великую башню Кортириона, звался (Ингильмо>) Ингиль. "Королевский клан" тэлэри - Инвир. Таким образом, мы имеем следующее:
  
   Утраченные Сказания
   (окончательные формы имен)
   Сильмариллион
   Исиль Инвэ (гном. Инвитиэль), владыка тэлэри
   Ингвэ, владыка ваньяр
   (его сын Ингиль)
  
   Финвэ Нолэмэ (гном. Голфинвэг) владыка нолдоли
   Финвэ, владыка нолдор
   (его сын Турондо, на языке гномов - Тургон)
   (его внук Тургон)
   Тинвэ Линто (гном.Тинвэлинт), владыка солосимпи, потом владыка эльфов Хисиломэ
   Эльвэ Синголло (на синдарине Элу Тингол), владыка тэлэри, потом - владыка Серых Эльфов Бэлэрианда
   Вэндэлин
   Мэлиан
   (их дочь Тинувиэль)
   (их дочь Лутиэн Тинувиэль)
  
   (с.133)
  
   Эллу, владыка солосимпи после исчезновения Тинвэ Линто
   Олвэ, владыка тэлэри после исчезновения его брата Эльвэ Синголло
  
  

*

   В Сильмариллионе (с.48) рассказывается о том, как Варда второй раз, перед приходом эльфов, творила звезды:
  
   "Тогда покинула Варда совет и, взглянув с высот Таниквэтиль, узрела тьму Средиземья под бесчисленными звездами, слабыми и далекими. Тогда начала она великий труд, величайший из всего, что творили валар со времени их прихода в Арду. Взяла она серебряные росы из сосудов Тэльпэриона, и из них сотворила к приходу Перворожденных новые звезды, ярче прежних..."
  
   Уже в самой ранней версии мы видим, что звезды творятся в два приема, и что второе звездотворение Варды знаменует приход эльфов, хотя здесь эльфы уже пробудились; и что новые звезды были сделаны из жидкого света, падавшего с Лунного Древа, Сильпиона. В выше процитированном абзаце из Сильмариллиона далее рассказывается о том, что, творя звезды вторично, Варда "высоко на севере поместила вращаться - как вызов Мэлькору - корону семи ярких звезд, Валакирку, Серп Валар и знак судьбы"; но здесь это отрицается, и о происхождении Большой Медведицы сказано, что это созвездие создала не Варда и что это искры, вылетевшие из кузницы Аулэ. В упомянутой на стр.23 небольшой записной книжке, полной разрозненных набросков и торопливо записанных идей, появляется совершенно иная вариация данного мифа:
  
   Серебряный Серп
   Семь бабочек
   Аулэ ковал серебряный серп. Мэлько прервал его работу, лживо наговоривая на владычицу Палуриэн. Аулэ так разгневался, что ударил по серпу и сломал его. Вспыхнули семь искр, которые взлетели в небо. Варда подхватила их и поместила на небеса в знак чести Палуриэн. Там их серп и поныне кружится вокруг оси.
  
   Я полагаю бесспорным, что эта заметка старше сказания.
   Звезда Морвиньон, "пылающая над западным краем мира", - это Арктур; см. Приложение. Нигде не объясняется, почему Морвиньон-Арктур в данной мифологической концепции мыслится всегда находящимся на западе.
  
   Вернемся к Великому Походу и путешествию через океан.
  
   с.134
   История Тол Эрэссэа как острова, на котором Оссэ перевез богов в западные земли после падения Светилен (см.с.70), впоследствии исчезла вместе с рассказом о перевозе богов, и Оссэ уже не имел на него какого-то исключительного права. Мысль о том, что эльдар пришли на берега Великих Земель тремя большими отдельными группами (в порядке тэлэри - нолдоли - солосимпи, как и позже: ваньяр - нолдор - тэлэри) восходит к самому началу; но здесь первый и второй род пересекают океан по отдельности, в то время как впоследствии они переправляются вместе.
   По Сильмариллиону (с.58) минули "многие годы", прежде чем Улмо возвратился к последнему из трех родов, к тэлэри: прошло столько времени, что они полюбили берега Средиземья, а Оссэ сумел уговорить некоторых из них остаться (это Кирдан Корабел и эльфы Фаласа, жившие в гаванях Бритомбар и Эгларэст). В этой ранней версии они еще не появляются, хотя наличествует зародыш всей этой истории - долгое ожидание опоздавшими возвращения Улмо. В опубликованной версии отсутствует причина гнева Оссэ - то, что эльфов перевезли на плавающем острове, - и поэтому он привязывает острова к морскому дну по другим причинам: Оссэ делает это по просьбе Улмо (там же, с.59), который противился призыву эльдар в Валинор. Но то, что остановка Тол Эрэссэа - акт неповиновения Оссэ, - осталось надолго. Неясно, что за "рассеянные по его владениям острова" (с.121) прикрепляет Оссэ к морскому дну; но поскольку на рисунке, изображающем мир в форме корабля, Одинокий Остров, Волшебные и Сумеречные Острова все нарисованы одинаково - они "вздымаются подобно горным вершинам из тинистых глубин" (см. стр.84-86), то, вероятно, именно их закрепил Оссэ (хотя и Румиль, и Мэриль говорят о Сумеречных Островах, что те "плывут" в Тенистых Морях, с.68 и 125).
   В старой истории ясно сказано, что Тол Эрэссэа остановился посреди океана и что "никакой суши не видно, даже если отплыть на много лиг от его утесов". Там он оправдывал свое название в гораздо большей степени, чем тогда, когда местопребыванием Одинокого Острова стала Бухта Эльдамара. Но сказанное о Тол Эрэссэа в последней главе Сильмариллиона (претерпевшей сравнительно немного изменений) - "Одинокий Остров, что обращен на восток и на запад" - несомненно восходит к старым историям; происхождение это фразы видится в сказании Эльфвине из Англии: "Одинокий Остров обращен и на восток - к Волшебному Архипелагу и к лежащим за ним землям людей, и на запад - к теням, далеко за которыми виднеется Внешняя Земля, королевство богов". Глубокое различие речи солосимпи и речи остальных народов, упомянутое в этом сказании (с.121) сохранилось и в Сильмариллионе, хотя сама идея возникла тогда, когда Тол Эрэссэа стоял гораздо дальше от Валинора.
   Как часто прослеживается в эволюции данных мифов, ранняя идея сохраняется в полностью измененном контексте: здесь рост трав и деревьев на западных склонах плавающего острова начинается после того, как он два раза приставал в Бухте Фаэри - во время высадки тэлэри и нолдоли - и на него упал свет Древ, и оттуда проистекает его красота и плодородие
  
   (с.135)
   в те времена, когда он был остановлен вдали от Валинора, посреди океана; впоследствии то же самое имеет своей причиной свет Древ, проходящий через Калакирья и падающий на Тол Эрэссэа, стоящий в Бухте Эльдамара. Подобным образом, как кажется, обучение Улмо солосимпи музыке и знаниям о море - когда Улмо восседает "на мысе" Тол Эрэссэа, уже привязанном к морскому дну, - превратилось в наставления Оссэ тэлэри "во всяком морском знании и музыке моря", когда тот сидит на скале возле берегов Средиземья (Сильмариллион, с.58).
   Весьма заслуживает внимания и рассказ о проходе в Горах Валинора. По Сильмариллиону валар проложили этот проход - Калакирья, или Путь Света - только после прихода эльдар в Аман, ибо "даже среди сияющих цветов в садах Валинора, залитых светом Древ, они [ваньяр и нолдор] все же временами жаждали видеть звезды" (с.59); в то время как в нашем сказании это "естественная особенность", как бы продолжение длинного, глубоко вдающегося в сушу залива.
   Из рассказа о пришествии эльфов на берега Великих Земель (с.118) ясно, что Хисиломэ - это местность, граничащая с Великим Морем, что соответствует идентификации Хисиломэ как области, помеченной буквой "g", на самой ранней карте (см.стр.81,112); и весьма примечательно, что мы сталкиваемся здесь с представлением о том, что Мэлько запер людей в Хисиломэ: в конечном итоге, отсюда происходит рассказ о том, как после Нирнаэт Арноэдиад Мэлькор наградил истерлингов за предательство, заточив их в Хитлуме (Сильмариллион, с.195).
   В описании холма и города Кора возникают черты, сохраняющиеся в описании Тириона на Туне. Ср. Сильмариллион, с.59:
  
   "На вершине Туны воздвигнут был град эльфов, белые стены и уступы Тириона; и высочайшей из башен того града была Башня Ингвэ, Миндон Эльдалиэва, чей серебряный светильник сиял сквозь морские туманы."
  
   Золотая пыль и пыль "волшебных металлов", которую Аулэ сложил у подножия Кора, покрыла обувь и одежды Эарэндиля, когда он подымался по "долгим белым лестницам" Тириона (там же, с.248).
   Здесь не сказано, давали ли свет отпрыски Лаурэлин и Сильпиона, которые боги дали Инвэ и Нолэмэ и "чье цветение никогда не прекращалось", но далее в Утраченных Сказаниях (на стр.213), после Бегства Нолдоли, Древа Кора упомянуты еще раз: деревца, подаренные Ингвэ "все еще источали свет", а деревца, подаренные Нолэмэ, были выкопаны и унесены "неведомо куда". В Сильмариллионе сказано, что Йаванна сотворила для ваньяр и нолдор "малое древо по образу Тэльпэриона, от коего отличалось оно лишь тем, что не дарило собственного света"; его "посадили во дворах под Миндоном, там росло оно, и много его сеянцев появилось в Эльдамаре". Вот откуда происходит Древо Тол Эрэссэа.
  
   (с.136)
   В связи с описанием города эльфов в Валиноре я даю здесь стихотворение, озаглавленное Кор. Оно было написано 30 апреля 1915 года (через два дня после Шагов Гоблинов и Ты и я, см. с.27,32). Существует два его текста: первый - рукопись с подзаголовком "Во граде мертвом и пустом". Второй, машинописный, был, вероятно, первоначально озаглавлен Кор, но это название было изменено на Град Богов [The City of the Gods], а подзаголовок стерт. Под этим заглавием стихотворение было напечатано в 1923 году в Лидсе*. В тексте не производилось никаких изменений, за исключением того, что в предпоследней строке "птиц гласа нет" было уже в рукописи заменено на "ни гласа нет". Кажется вполне вероятным, особенно если иметь в виду первоначальный подзаголовок, что стихотворение описывает Кор после ухода эльфов.
  

Кор

(Во граде мертвом и пустом)

  
   Венчает вал огромный черный холм,
   Вдаль на морскую синь взирает он
   Под синью неба; из порфира пол,
   На нем сияют жемчугом колонн
   Дворцы из мрамора и храмы, что слепят;
   И полосы коричневых теней
   Поверх ворот и белых стен лежат
   Следами от могучих древ ветвей,
   Дерев-колонн с вершиной и столпом
   Из черного базальта целиком.
   Там дни забытые сбирают урожай
   Теней безмолвных, не считая лет;
   Средь башен мраморных ни гласа нет,
   В беззвучном сне горит их белый жар.

(Перевод А.Дубининой)

  

*

  
   История о появлении морских птиц Оссэ и о том, как солосимпи, к печали Оссэ, наконец явились в Валинор на лебединых кораблях, влекомых чайками, довольно сильно отличается от изложения Сильмариллиона (с.61):
  
   "Долгое время жили они [тэлэри] на Тол Эрэссэа; но медленно менялись их сердца, что влеклись к свету, льющемуся из-за моря на Одинокий Остров. Разрывались они меж любовью к музыке волн у их берегов и меж желанием вновь
   ______________________________________________________________________
   * В журнале Микрокосм под редакцией Дороти Рэтклифф, том VIII, н.1, весна 1923.
  
   (с.137)
   узреть своих родичей и взглянуть на великолепие Валинора; но под конец возобладала жажда света. Тогда Улмо, подчиняясь воле валар, послал за тэлэри Оссэ, их друга, и тот, хотя и горюя, выучил их искусству кораблестроения. Когда их корабли были построены, Оссэ подарил им на прощание множество сильнокрылых лебедей, что повлекли белые корабли тэлэри через безветренные моря. Так, последними, явились они наконец в Аман и к берегам Эльдамара."
  
   Однако остались - в качества дара Оссэ эльфам Тол Эрэссэа - лебеди, а корабли тэлэри сохранили форму кораблей, построенных Аулэ для солосимпи: они "были подобны лебедям с золотыми клювами и глазами из золота и гагата" (там же).
  
   Следующий далее абзац (с.125), содержащий географическое описание, весьма любопытен, потому что он довольно сильно напоминает (некоторые фразы совершенно одинаковы) описание из сказания Пришествие Валар и Создание Валинора, с.68. Объяснение этого повторения предложено ниже. Эта вторая версия добавляет мало новой информации, основное отличие ее от первой - упоминание о Тол Эрэссэа. Теперь становится понятно, что Тенистые Моря - область Великого Моря к западу от Тол Эрэссэа. В Сильмариллионе (с.102) данная концепция претерпела изменения, вследствие того, что Тол Эрэссэа встал на якорь в ином месте; во время Сокрытия Валинора
  
   "сотворены были Зачарованные Острова, а моря вокруг них наполнились тенями и смятением. И были те острова как сеть, брошенная на Тенистые Моря с севера до юга, покуда не достиг Тол Эрэссэа, Одинокого Острова, плывущий на запад."
  
   Рассказ на стр.126 о проходе в Горах Валинора и холме Кор, стоящем в конце неширокого залива, повторяет кое в чем более ранее их описание в том же сказании, на стр.122. Это повторение объясняется, скорее всего, тем, что сказание писалось в два приема (см.выше, прим.8); потому что первый из этих абзацев расположен в переписанной чернилами части текста, а второй - в написанной карандашом. Я думаю, что пересматривая текст, отец просто перенес ближе к началу абзац, касающийся прохода в Горах, холма и залива, и что если бы он переписал сказание до конца, второй абзац бы исчез. Это объяснение может также относиться и к повторению абзаца об островах в Великом Море и берегах Валинора из сказания Пришествие Валар и создание Валинора; но в этом случае приходится допустить, что переписывание чернилами первоначально написанного карандашом текста выполнялось, когда второе из сказаний уже сильно продвинулось вперед.
  
   (с.138)
   В Сильмариллионе весь рассказ о том, как нолдоли творили драгоценные камни, сжался до следующих слов:
  
   "И случилось так, что каменщики дома Финвэ, добывая в холмах камень - ибо находили они удовольствие, строя высокие башни - первыми нашли самоцветы и добыли их бессчетные множества; и они измыслили инструменты для резьбы и огранки камней, придавая тем различную форму. Не копили они камни, но раздавали просто так, а их труды обогатили весь Валинор."
  
   Таким образом, восторженное повествование в конце сказания о том, как самоцветы делались из "волшебных" веществ - звездного света, ильвэ, рос и лепестков, хрустального вещества, окрашенного соком цветов, было отброшено, и нолдор превратились в рудокопов, весьма искусных, но всего лишь добывающих то, что можно было добыть в горах Валинора. С другой стороны, в более раннем абзаце Сильмариллиона (с.39) старая идея удержалась: "Именно нолдор первыми научились создавать самоцветы". Понятно, что позднее повествование только выиграло от этого - в более раннем Сильмарили не очень сильно выделяются на фоне общего великолепия остальных самоцветов, изготовленных нолдор.
   Сохранилось то, что нолдор щедро раздают свои самоцветы и рассыпают их по берегам (ср.Сильмариллион, с.61: "Много драгоценных камней дали им [тэлэри] нолдор - опалы, алмазы и бледный хрусталь, которыми те усыпали берега и водоемы"); сохранилось и то, что тэлэри добывают из моря жемчуг (там же); сапфиры, подаренные нолдор Манвэ ("Скипетр его усеяли сапфиры, что нолдор сотворили для него", там же, с.40); и, конечно, Фэанор как создатель Сильмарилей - хотя, как будет видно из следующего сказания, Фэанор еще не является сыном Финвэ (Нолэмэ).
  

*

   В заключение я прилагаю к комментарию еще одно раннее стихотворение, связанное со сказанием. На стр. 119 сказано, что люди Хисиломэ боялись Утраченных Эльфов и прозвали их Народом Тени, а их страну - Арьядор. В раннем словаре языка гномов это название переведено как "страна или область тени" (ср. со значением топонимов Хисиломэ и Дор Ломин, с.112)
   Стихотворение называется Песня Арьядора [A song of Aryador], и существует в двух экземплярах. Согласно примечанию на них, стихотворение было написано в военном лагере возле Личфилда 12 сентября 1915 года. Насколько мне известно, оно ни разу не печаталось. Первая копия, рукописная, озаглавлена также по-древнеанглийски - "An leoth Eargedores"; вторая, машинописная, не имеет почти никаких текстуальных отличий от первой.
  
   (с.139)
   Песня Арьядора
  
   О долинный Арьядор,
   Где по берегам озер
   Чуть тревожа склонов тишь,
   Шепчет песнь свою камыш,
   В час, как сумрак покрывает Арьядор:
  
   "Слышишь мягкий перезвон,
   Что залил зеленый склон -
   Это козьи бубенцы в траве полей.
   Слышишь синих сосен стон -
   Оставляет небосклон
   Леди Солнце, начиная гон теней.
  
   Скроет холм ее, и вот
   Странный сумерек народ
   Заполняет землю взгорий и лугов,
   И хранит долина зов
   Голосов и бубенцов,
   Дожидаясь первых звездных огоньков.
  
   За потоками, вдали
   Люди снова развели
   Костерки в низинах буковых своих,
   Но высот великий лес
   В угасании небес
   Шепчет ветру о прекрасных днях былых, -
  
   В неизведанной стране
   Пели воды в тишине,
   Плел ночные танцы сумерек народ,
   В час, как Солнца путь с небес
   Вел в закат сквозь дикий лес,
   И лились лучи последние с высот.
  
   Плыли звуки голосов,
   Звон бесплотных бубенцов,
   Шорох сумрачных шагов по гребню гор...
   Пел забытый Арьядор,
   Земли взгорий и озер,
   Танцы ткал народ теней,
   Песнь богов ушедших дней
   Укрывала край долинный Арьядор".

(Перевод А.Дубининой )

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"