Аннотация: Есть такая наука - психология. Наука о психах и психозах.
Ди V. Vо
МИНИСТЕРСТВО ЛЮБВИ
Это там - далеко-далеко на юге. Там, где почти всегда тепло и только иногда слегка жарко или чуть-чуть прохладно, но никогда не бывает холодно как в скандинавском аду. Там, где волны океанские иногда отсутствуют, иногда приходят пошуршать песком пляжа, но никогда не кидаются на берег с рёвом словно стаи инопланетных чудищ или орды одичавших элементалей. Там, где погода в небесах бывает хорошей или же слегка дождливой, но никогда - бушующей непогодой. Там, где всё хоть на точку от йоты лучше чем здесь, расположен тот большой Остров.
На том Острове нет ни проплешин, ни чащобистых зарослей великанских деревьев, а только лишь поля трав и злаков, да сады карликовых яблонь и груш, персиков и абрикосов. На том Острове нет ни горных пиков, ни ущелий или глубоченных рытвин, угрожающих прогуливающемуся опасным падением. Короче, Остров - единственное на планете Земля идеальное место для пребывания людей. Да и неудивительно - ведь он был специально сконструирован для этого: сам Остров и вся его природа, включая такие мелочи как ландшафт и климат. Всё для того, чтобы на нём полноценной жизнью жили-поживали необычные люди.
Эти люди из тех, кого издавна называют так - люди с "ограниченными физическими возможностями". Да, дорогие мои, даже в нашем двадцать втором веке есть люди, которые рождаются с генетическими нарушениями опорно-двигательной функции (как это называется на профессиональном медицинском языке). И ведь можно было бы это поправить ещё в тот момент, когда хвостатый агрессор пронзает оболочку своей дамы, дабы, как о том изъясняются в любовных романах, "соединиться навечно"... Но увы! Многие родители творят своих детей способом совершенно диким, не беря в расчёт никакие способности высоких нанотехнологий - и только потом хватаются за головы, осознавая, что они сотворили... То есть натворили! А есть ещё и такие родители, что идут на такое тёмное дело в полном осознании вероятных последствий своего деяния - из идейных соображений.
Общепринято мнение, что человечеству нужны гении. Ну, хотя бы очень талантливые люди. Именно они изобретают то, что потом совершенствуют мастера своего дела, а толпы идиотов, по слову мудреца, используют и не говорят слов признательности. Именно они, талантливые люди, отдают свою жизнь пополнению суммы на банковском счёте духовности человечества, создают предметы духовной роскоши, которые потом в миллиардах и мириадах копий расходятся по миру. По меткому выражению Леонида Жуховицкого - журналиста старины не очень седой (век двадцатый, если правильно помню), талантливый человек есть стрелок, поражающий невидимые мишени.
Общеизвестен факт, что вмешательство в генетический код является не просто коррекцией высоты и красоты тела, механической переделкой шестерёнок организма, но приводит к изменению будущих ума и характера, а в итоге - к подмене самой судьбы будущего человека. И дело ясное, что дело черезвычайно тёмное. А также известно утверждение нескольких генетиков, что гены, ответственные за физические дефекты, ответственны также за талантливость, так что уничтожение одного приведёт к уничтожению другого. Порой мне даже кажется, что сама талантливость почитается в нашем дурном мире за такое же уродство, что и искривление костей или отмирание нервных и мышечных тканей... Вероятно, я преувеличиваю.
Есть ещё точка зрения, что на самом деле творческие способности просто питаются энергией, которую обычно пожирают мышцы и кости. Или сам стиль жизни человека, неспособного побеждать ногами, побуждает его использовать другие органы - мозг и сердце. Как говорил поэт Заболоцкий, чем хуже выглядит горшок, тем прекраснее горящий в нём огонь - ну, как-то так.
Поэтому люди с ограниченной физической дееспособностью были, есть и будут всегда. И вообще люди с ограниченной дееспособностью будут всегда. И поэтому в составе возглавляемого мною Министерства Любви всегда будет Департамент Попечения, заботящийся о них.
Во главе его я поставил прекрасную Мариам. Прекрасную не внешне - внешне она всего лишь красива. Но её ум и душевные качесва воистину прекрасны! А ещё она опытный психолог, настоящий умелец, мастер своего дела. И ещё она богато одарена духовно.
А ещё она - мой самый лучший друг. Моя любимая. И более того - моя спутница жизни. Моя жена.
А те, кто что-то бурчат о семейственности, которую якобы я наразводил в Министерстве, могут благополучно отправляться... как бы выразиться поделикатнее... в одно из мест, куда не светит солнце.
М-да, некоторые мистики говорят, что мысль формирует реальность. Стоило подумать о Мариам - и пульт на моём рабочем столе запищал, и на нём замигала кнопка вызывного сигнала от Мариам.Что-то у неё случилось. Сейчас она должна быть как раз на своём Острове. Я принял вызов и перевёл изображение на большой настенный экран.
На экране появилась внутренность небольшой, но очень уютно обставленной комнаты. Эстампы, заботливо развешенные по стенам, полочки с милыми безделушками, кружевные драпировки - все эти вещи громко сообщают внимательному глазу, что их касалась заботливая женская рука.
Кроме Мариам в комнате были ещё двое. Худощавый мужчина довольно высокого роста, широко распахнутые навстречу миру чёрные глаза, губы сами собой складываются в улыбку - один из лучших художников планеты. Его я неплохо знаю, зовут его Томаш Перша. И полненькая миловидная девушка с взглядом пристальным, я бы даже сказал пронзительным, имя которой я так и не смог вспомнить сходу, вспомнил только то, что она вроде бы пишет неплохие психологические рассказы.
И щупленькая хрупкая женщина, которую незнакомые с ней люди ошибочно называют "малышка" или даже "пигалица", поскольку не могут даже вообразить, что такое тщедушное с виду существо способно обладать мощью термоядерной энергостанции, энергией ста тонн ракетного топлива - в духовном смысле. Сама Мариам.
Судя по всему нелицеприятный разговор был в самом разгаре.
--
Ты же обещал, - восклицала девушка, - ты же говорил, что лучше меня тебе никогда никого не найти! Что мы всегда будем вместе! Что тебе больше никто не нужен кроме меня!
Я слегка напрягся. Когда люди начинают путать любовь и право собственности, хорошего не жди.
--
Это правда, Анита, лучше тебя нет во всём мире! Я люблю тебя! Но я мужчина, и мне нужны свободы.
--
Свобода? Какая гадость!!!
--
Погоди, Анита, мне кажется, он хотел сказать что-то другое, - это уже в разговор вступила Мариам. - Томаш, если Анита тебе и правда дорога, было бы неплохо разъяснить твою мысль поподробнее.
--
Анита, как ты могла так на меня подумать! Мне вовсе не нужны свободы делать сэкс справа и слева. Но ведь я есть художник до глубины костей, как это говорятся по-русски. Я есть не в силах не писать картины. И я уже не могу ещё опять изображать только этот обдолбаный остров, меня уже тошнит на него. И я не могу таращиться в эти ваши далнозоркие экраны, где смотреть дальние страны, а потом писать картины из памяти. Я хочу видеть и трогать дальние страны сам!
Я уже начал понимать, чем попахивает это дело, и потому нажал кнопку срочного вызова Виктора Германова, начальника Департамента Опеки.
--
Но ведь мы можем предоставить Вам персональный робоскат. Он будет путешествовать по тем местам, которые Вы желаете видеть, и будет передавать изображение на Ваш личный настенный экран. Вы сами будете им управлять, так что сможете рассматривать всё, что хотите и сколько хотите. Разве это плохое решение?
Осторожно ступая, в мой рабочий кабинет на цыпочках вошёл Виктор. Я одним кивком велел ему занять кресло у стены, а другим - молчать и сосредоточить внимание на экране, после чего вновь возвратился к проходящему там разговору. Виктор с грацией барса абсолютно бесшумно прошёл и сел. Что ни говори, навыки оперативника никогда не сотрутся. И кто бы посмел сказать, что у этого человека врожденный дефект позвоночника! Всё-таки экзоскелетный костюм - чудесная вещь. Пускай он весьма дороже, чем кресло-антиграв, пусть он гораздо сложнее в освоении и гораздо менее надёжен в использовании - только он даёт полную мобильность. Может быть поэтому мы, мужчины, все как один предпочитаем экзоскелет - в отличие от женщин, которые отдают предпочтение более надёжному креслу-антиграву? Между тем разговор на экране шёл своим чередом.
--
Чудесное решение, спасибо за заботность! Но это не для меня. Пусть этим занимается этот халтурник, мой полутёзка Томазо Кампа, и его содельники, такие же очень худящие художники. Они любят себя, и любят места, на которых их бывает на каждый день, потому что эти места - это тоже они. Они потеряли великую искусству любви к свободе, они не любят пейзажев низин и гор, на которых их ещё не бывало - потому что те есть не они. А я не такой, какие они быть, я люблю великую слову "свобода", которая почти любого исцеляет и воскрепляет. Я люблю чужих стран и пейзажев именно за то, что это пока не меня. Мне нужностно бывать там собой самим, мне нужностно знать, что я имею широкую свободу, что в любой моментум я могу подойти и нюховать цвет, могу дотрогать рукой...
--
...До натурщицы, - сказала Анита всё также ехидно, но уже не столь яростно.
--
Анита, милая, я не пишу портретов, ты ведь знаешь. Единственного портрета я написал твоего и только от твоей сильной просьбы!
--
Да, Масик, я храню этот рисунок, - задумчиво проговорила Анита и, повернувшись к собеседнице, продолжала, - Он нарисовал меня в виде цветущей долины, и знаете, Мариам, никто никогда так меня ещё не рисовал... Милый мой, я тебя понимаю всей душой, но я просто не могу представить, как буду без тебя! Может ты возьмёшь меня с собой?
--
Знаете, Анита, я бы не советовала Вам менять свой образ жизни вот так с наскока. Вы пишете произведения в жанре фантастической прозы, для этого Вам нужна спокойная привычная обстановка и изредка терминал информатория с выходом в Гиперсеть. Резкая перемена обстановки выбьет Вас из колеи и помешает Вашему творчеству. Я бы посоветовала подождать некоторое время, пока Томаш не осядет на одном месте, не обустроится...
--
Златая моя, мне тоже тягостно будет разделаться с тобой хотя бы на срок, но Мариам выглядит как права. То, что моё путестранствие будет свобода мне, не значит, что будет свобода тебе. Но моё сердце останется в тебе, и после каждого уезда я буду вертаться до тебя, а ты будешь меня ожидать так же, как Пенелопа ждала пэра Гюнта. Ты ведь попробуешь ожидать меня, милая?
Я повернул голову к Виктору.
--
Понял, откуда дует Северный Ветер? Так что шагай принимать меры. И постарайся, чтобы не вышло как в последний раз! В этот раз я буду держать это дело под особым контролем.
Виктор плавным движением поднялся с кресла и летящей походкой выскользнул за дверь. Выражение лица у него, насколько я смог заметить, было весьма кислое. Я вернулся взглядом на экран, где Мариам как раз подводила итог.
--
Я только попрошу Вас, Томаш, разрешить мне самой отвезти Вас в Дайвенпорт. Вы ведь не против? Тогда у Вас и Аниты есть десять минут на то, чтобы попрощаться, пока я готовлю авиету.
С этими словами Мариам положила правую руку на шаровой контроллер в подлокотнике своего антиграва и выехала из комнаты. Левой рукой она поглаживала культи ног, торчащие из розовых шортиков, как она всегда делает находясь в глубокой задумчивости.
Надо будет вечером ей сказать, что она сделала всё, что могла. Нет, не так. Надо будет сказать, что она всё сделала верно, как и следовало.
Я не стал пока переключать экран на антиграв Томаша - пусть попрощается с Анитой без свидетелей. Я переключился только пару часов спустя, когда Мариам доставила художника с вещами в центральный сектор Дайвенпорта, помогла ему не смотря на его бурное сопротивление оформить документы в Городской Управе и, попрощавшись весьма трогательно, оставила его. К счастью, у меня не было особо срочных дел, так что я смог все дела перенести на "потом, когда-нибудь очень скоро" и наблюдать без помех. Я же ведь пообещал Виктору, что буду держать это дело под особым контролем!
Покинув Управу, путешественник не стал ни вызывать таксовку, ни тормозить маршрутник. Вместо этого он отправился бродить "пешком" по улицам, намереваясь посетить ещё несколько учреждений, а именно - художественных выставок и магазинов, как следовало понимать. И не то, чтобы нужда была ему экономить на проезде - у него на карточке была к тому времени накоплена изрядная сумма. Да и вообще - карточки типа "Социальная" дают возможность неограниченного кредита. Просто над каждым человеком, видимо, властвует сила привычки.
Вот только улицы современного города совсем не похожи на безлюдные равнины. Улицы узки и набиты людьми, которые с выпученными глазами несутся в спешке в обе стороны. При этом неуклюжий антиграв жутко мешает прохожим, приводя их в бешенство, которое в лучшем случае выплёскивается косыми взглядами, а в худшем - резкими словами и резкими жестами. Толчками в плечо, например.
Вот Томаш едет по краю тротуара. Перед ним чинно шествует рослая девушка в обтягивающих серебристых брючках и белой футболке, она как будто не очень торопится. Очень удачно для Томаша - она отталкивает в сторону встречных прохожих, так что Томашу толчков почти не достаётся. За креслом Томаша тащится парень с большим рюкзаком, он вроде бы не прочь обогнать Томаша и девушку, но никак не может улучить момент.
Одна из идущих навстречу, богато и пёстро одетая пожилая дама - расфуфыренная старуха, иными словами - останавливается, открывает рот и начинает извергать в сторону антиграва поток очень громких слов. Художник, покраснев словно от солнечного ожога, тем не менее сжимает покрепче зубы и молчит, тогда как старуха вдруг решает повернуть обратно и идти рядом с ним, дабы не прерывать начатого общения. Тут так же неожиданно парень, идущий за Томашем, решил использовать именно этот момент времени для рывка в обход кресла, в результате оттоптал сварливой даме пальцы на ногах и притормозил в смущении. Поток ругани тут же переместился в его направлении.
В это время навстречу движущейся группе промчалась четвёрка молодых людей, практически подростков, на вид крайне неприятных - плохо и неаккуратно одетые, пахнущие спиртным, с дебильными лицами. Первой пострадала девушка, отвлёкшаяся на старуху и не успевшая сгруппироваться - её оттолкнули с дороги с такой силой, что она ударилась о фонарный столб и на секунду замерла от боли. Затем они оттолкнули Томаша, потерявшего контроль над антигравом и полетевшего с ним вместе с тротуара на проезжую часть, по которой непрерывным потоком макрочастиц мчались то легковые, то грузовые транспортные средства. Парень с рюкзаком сделал выпад, пытаясь схватить Томаша за лодыжки, но промазал. Катастрофа была почти неизбежна, но ситуацию спасла девушка - очнувшись от болезненного удара, она прыгнула как тигрица и вытолкнула антиграв обратно на тротуар. Как повезло художнику, что в нужный момент рядом с ним оказалась эта добрая и замечательно спортивная девушка!
Дальше было примерно в том же духе. Два раза путешественника чуть было не расплющило в гравитационных лифтах. Один раз толпа чуть-чуть не сбросила его с высотной эстакады. Как мило, что в каждом случае рядом оказывались добрые и спортивные люди! И ещё один раз нашего путешественника толпой шваркнуло об угол дома, но от этого происшествия он оправился сам.
Но всему приходит окончание. Настала минута, когда закрылся посадочный шлюз космического транспортника, принявшего на борт нашего странника. Поездка до системы Кассиопеи должна была продлиться неделю, а сколько времени художник будет трудиться там, в месте прибытия, это ведомо только кассиопейским богам. Или Единому Богу, если согласиться с мнением Ортодоксов, что он существует как личность.
Я перевёл взгляд на снова сидящего всё в том же кресле Виктора.
--
Ну, что же, неплохо. Алиса, Тимоти и Радэон отработали успешно, а вот Ан-Тон и Сапфира должны ещё потренироваться. А что у тебя с кораблём?
--
Обижаешь! Два офицера и робот-стюард являются нашими штатными сотрудниками, остальные - внештатными. Будут с него пылинки сдувать всю дорогу до Каськи, а там аккуратно отдадут его Службе Егерей, которые по роду службы пасут приезжих. Я им уже отзвонился.
--
Чудесно. Ну, друг мой, и что мы тогда такие кислые? Как будто лимонов поевши.
--
Правда желаешь знать? Так вот, начальник мой разлюбезный, я к твоему сведению не кислый, я вне себя от ярости. Может я чего не допетрил, так растолкуй мне, будь так любезен, какого железнобокого хаба мы с тобой страдаем всей этой фигнёй? Какого оладия нашим подопечным не сидится на этом специально для них сварганенном, сто дурильонов раз благословенном Острове? Мариша их плохо воспитывает, что ли, целует очевидно мало, что они оттуда в бега пускаются раз за разом... Заразы! Да на моём Департаменте и без того висит до инжира горожан, а тут ещё эти аборигены впутываются...
--
Ты и правда ни фига не понимаешь, друг мой. Попробую объяснить. Помнишь, ты слушал у меня песню в исполнении одной древней певицы, Тамары Гверцители. "Ах, эта свобода - великое слово, она исцеляет почти что любого"... Помнишь? Так вот. Мы с тобой крутимся в этой ежедневной мясорубке, которая нас перемалывает хорошо что не на фарш, и думаем, что так надо. Потому что действительно так надо. И не мне тебе объяснять, почему. Потому что иначе кто-то лишний умрёт. Но только люди искусства устроены по иному принципу. Люди искусства владеют искусством любить свободу, извини за каламбур. Жить иначе они не могут, иначе они кончаются как люди. И коль скоро наше Министерство называется Министерством Любви, наш с тобой долг в том, чтобы любить людей, какие они есть. Свободными, а не рабами и не пленниками. Нам за это зарплату платят. И у нас неплохо получается, кстати. И у тебя тоже, только ты переработал, переутомился, я это давно заметил. И вообще, у тебя по графику отпуск начался, так что вон отсюда, и чтобы твои законные пять недель я тебя тут не видел. И никто чтобы не видел. Хочешь, отправляйся на ту же Кассиопею, хочешь, на тот Остров. Или на Южный Полюс, там тоже неплохо, много молоденьких девочек отдыхает, пофлиртуешь с ними, развеешься. А вернёшься - тогда поговорим.
Приказ начальства - закон для подчинённого, даже если в начальствах ходит старый закадычный друг. Так что Виктор отдал честь и отправился паковать вещи, а я остался за своим рабочим столом заниматься самокопанием.
Когда Виктор явится из отпуска, я не допущу его до работы сразу, а отправлю на пару недель на стажировку к нашим соседям - в Министерство Искоренения. Лучше всего в Департамент Особо Тяжких, куда попадают подонки, оказавшиеся не по зубам ни нашему Департаменту Воспитания, ни их Департаменту Увещевания.
Когда не помогают щадящие методы психокоррекции, душеспасительные беседы и высокохудожественные фильмы, и даже гипнотическое погружение в детство и игра с плюшевыми мишками бессильны исправить упрямца, заставить его или её не то, чтобы действительно любить ближнего, а хотя бы беречь или просто воздерживаться от причинения вреда, то его или её признают буйным и передают в лапы наших антиподов для интенсивной терапии. Карательной терапии.
Одно перечисление их методов воспитания может сделать человека кандидатом в пациенты психдиспансера. Аминазин подкожно в четыре точки, то есть в лопатки и ягодицы - адское зелье, от которого жертва орёт от боли всю ночь. Ток между ртом и половым органом закручивает тело в узлы. Плаванье в выгребной яме, полной дерьма - воспоминание на всю оставшуюся жизнь. Гипнофильм из жизни солдат, горящих заживо в огне напалма или заживо разваливающихся на лохмотья от сириусянской мокрой лихорадки. И ещё куча "прелестных" изобретений цивилизации, призванных убедить морального урода, что он тоже уязвим.
Сказать откровенно, я не сторонник этих способов воспитания. Есть в них нечто не только жестокое, но предельно мерзкое и бесчестное. Будь моя воля, я бы любого неподдающегося "бесконтактному" воспитанию сразу же отправлял бы на суд Высокого Трибунала и приговаривал к стиранию личности. Пусть начнёт новую жизнь с чистой доски, если прошедшая не удалась. Увы, моё мнение значит немного против мнения большинства. Это старый юридический принцип "дура лекс, сэд лекс" - то есть закон хоть и дурацкий, но это всё равно закон.
И всё же я очень надеюсь, что когда Виктор насмотрится на всё это, когда он своими глазами увидит, какие страшные способы используются, чтобы уберечь человечество от причинения вреда самому себе, он навсегда перестанет брюзжать по поводу расхода сил и средств, которые мы тратим обильно, чтобы приучить человечество любить себя, и чтобы уберечь добрую часть человечества от недоброй. Ведь расход душевных сил - это ещё пол-беды, а вот расход самой души...
Министерство Любви и Министерство Искоренения - два ангела-хранителя человечества, белый и чёрный. Но оба ангела обязаны любить своего подопечного. То есть любой из наших сотрудников обязан любить, беречь и защищать любого гражданина Галактической Конфедерации - от природных неприятностей и от других граждан. И жалеть, и воспитывать.
А я являюсь главой Министерства Любви, я обязан жалеть и оберегать, защищать и воспитывать не только простых граждан, но и своих подчинённых. Вот только себя мне жалеть нельзя. Мои подчинённые вправе поплакаться мне на пакостную и несправедливую жизнь, а я перед ними не могу нюни распустить. Не положено по должности.
Впрочем, я слегка покривил душой, когда заявил, что мне некому пожаловаться на тяжкую жизнь. Есть кому. Не буду я засиживаться сегодня на работе, а пойду-ка я вовремя домой. К жене!