|
|
||
о поэме Бошетунмая "Песчаные часы". (предисловие от А.З.) это стихотворение, в том виде, в каком я его сохранил на диске, - не имело названия... [ поэма датируется сентябрём 2000, но возможно была написана в августе ] |
~ 1. Я устал от геометрии, ей-Богу - я устал от ритмов, и привязан к ним тревогой. Ненавистный голос - тень окна, в тени окна - дорога Сплетения фигур - везде, повсюду устал смотреть на стены, на посуду устал привычку пестовать часами - и узнавать квадратными глазами строения, оранжевые пятна, цветы картинные, и всё - ручной работы. Но я спешу назад или обратно - спешу в объятия полуденной зевоты, полуденной привычки - не окликнуть себя, и не откликнуться на оклик, и пусть прямоугольно к стенам липнут прозрачные оранжевые стёкла, пусть графика причудливая - хаос, фигур комок - я сказочных объёмов и не пишу - всего лишь удивляюсь упавшим ниоткуда рифмам сонно. 2. Я засыпаю. Лишь пальцы живут. Очевидно, это кудрявое лето во сне, задним планом для лета - овины, плоскость (догадливый ум ей назначил покатую крышу, запах травы) Я - трава. Я расту в тебе, слышишь? Сплю - развлекаюсь. Сотру, потому - не стесняюсь спать - полудрёма, ничем не живу, не стараюсь быть одиноким, грустить - надоело, устало сердце - Алле!!- и усталого сердца не стало. 3. Здесь пир на серебре - дворцовые причуды - ужин, солнце Все пляжи в январе осколками, и небо перегнётся над пляжем в три погибели - как лента, извиваясь, изгибая свой стан по контуру - пунктиру. Это стая пушистых воробьёв безоблачно чирикает, колдует и слог летит, парит теперь, куда сквозняк подует - и если на порог по Богу простудившемуся сядет, то мой чертог - коричневой клеёнчатой тетради неверный переплёт: Пишу - сотру, пишу - раскаюсь, сотру, и сам к утру почти уже стираюсь, сижу, дымлю, вдуваю покосившееся тело в души каркас. Душа, дыши несмело под утро - на часах какой-то сектор вырезан - напрасно узоры в волосах меняются, меняют ежечасно науку быть другим - науку быть узорчатым, дырявым - Что им наука - им - башкам моим доверчивым, кудрявым? Была бы далека река - была бы тень поярче :-) Я завтра напишу о грустном, завтра, старче, спрошу твой невод - что тебе твоя строптивая старуха - житуха - нашептала в свод мохнатого неслышащего уха, Сегодня ж - налегке, как лошадь, прислонившаяся шеей к реке, с серьгой в руке - пусть между пальцев золото алеет закатом - это знак и символ неизвестности, стихия других небес, и мы с тобой - те небеса другие - Косматые, чуть-чуть весёлые, немного - вот на столько - безумные, сидим, болтаем за попавшеюся стойкой, пересыпаем в горсть горсти другой песок - часы мы, что ли? - Песчаные часы. Песочные алмазные мозоли на пальцах у судьбы - сидим, смеёмся всем переплетеньям всех косм в причёске - всем седым мгновеньям божественной судьбы, сединам шевелюры снов мохнатых, в которых мы правы во лжи. Постой, судьба, куда ты? постой, ведь сам с собой я не увижу замысла чужого! Повремени судьба - постой хотя б пол-слова, 4. Постой, пока песок и солнце, и зонты, и иглы в перьях не наплетут своих тысячелетий, и в поверьях копна моих волос не выгорит, не спрячется в легенды. Сегодня сенокос, и значит - бодрствуют сатиры и поэты, и на монеты вечности чеканят мой немного ломкий профиль в пустой беспечности - и в котелке - лишь для одной - картофель. другие не поймут, почувствуют - как лошади в загоне ушами прядут в предвкушении погони, пока хозяин спит, пока ещё спокоен его полёт и быт, и необычный воин не бодрствует, не дремлет - он подвешен в саду - среди акаций и черешен, среди стрекоз и птиц, но "птица" - слог отдельный которому страниц, возможно, в книге древней будь я историком, под тысячу назначил, чтоб древностью границ сознания, удачей придумать торжество медлительного города у моря. Чтоб только птицы были в нашем разговоре, чтоб зонтик розовый в химическом коктейле как сок берёзовый по венам еле-еле струился, геометрию предчувствуя - восьмиугольный остров в бескрайнем океане бесконечности бессмысленных вопросов, в бескрайней мудрости моей - упав в песок, смеяться себе - плести лохмотья в покрывало танца, кричать до помраченья мыслей, втихомолку песок пересыпать из горсти в горсть без толку и быть песком в горсти, пересыпаясь плавно из горсти в горсть - затем, что так забавно быть морем, кораблём, поэтом и артистом быть ангелом, венком, и эхом серебристым, холодным родником, озябшими руками, что отвернули днём июльским чёрный камень и воду родника на волю выпустили, выпорхнув игриво из синевы виска, из мыслей седины, из белой гривы воображения. Поэзия - удача быть океаном, человеком, значит быть необъятной птицей, сказкой, кроной неувядающей, несбыточной зелёной вершиной мироздания, трясиной его, его недостижимой сердцевиной, в которой мать вынашивает трепет, чадо, бога в которой ветер космы треплет, космами дорога пылит - забыли, как пылит она, исчадья городские? Забыли, как ступня горит по щиколотку, в пыль следы косые бросая, косолапя, сочиняя - вот что значит - быть весёлым. Забыли, как слова похмельные рассолом смывает в сердце грусть - босая и святая неряшливость - мол, пусть душа моя - другая, и пусть просёлок пуст, и пусть закат - бескрайний - я для себя вернусь, насобираю тайны в карманы, и вернусь - чтоб бормотать под ухо какой-то кляче - пусть порадует старуху рассказ о толкотне деревьев, крон плетёных. Я сам живу во мне, как ветер в потаённых живёт краях - в ущельях бредит, кружит, хороводит, мой ветер - и с тебя зелёных глаз не сводит, и сквозь слепящий свет грядущего, он шепчет: "Не бойся, это бред, навет, что время лечит, - оно лишь бередит все раны, лишь тревожит. Оно не отболит, оно тебе поможет"... 5. Кто угодно сможет увидеть этот рисунок как два - обычная графическая сетка, и цветные пятна - с другой стороны . Моё присутствие здесь бессмысленно. Поэтому - и ощущение свободы, И прихоть - быть понятым, либо - раствориться в каждом из лепестков рисунка. 6. Мне кажется, что небо опрокинул, что крылья бабочки узором и хитином татуируют спину, я взлетаю танцую, пью полёт, и умираю, рождаюсь гусеницей, деревом, ветвями я - ни о чём рассказ, я вечно с вами - тысячелетний и тысячеликий, тысячекрылый ритм, и безъязыкий оркестр - бескрайний океан, бессонный полёт в скопленье бездн, и тёмный, монотонный туманный лес, и корни, и вершины, и каждый человек, наполовину являясь мной, себя изображает и прихоти земной извечной подражает в моей причуде - слыть бескрайним, многоликим, и помнить, и любить, и многим безъязыким потворствовать, и петь, когда молчанье давит, упасть, и умереть, родиться вмиг в оправе других столетий, вспять историю подвинуть, быть честным, предавать, и жить - наполовину в одной вселенной, и в другой - наполовину, и бабочки узор пыльцой вплетая в спину татуировку жечь лучами звёзд по векам, и крик любой, вопрос - назначить человеком, и отвечать - молчать, кричать, смеяться, верить, себя не различать среди своих поверий, упорствовать в любви, потворствовать измене и от любви в крови по пояс, на колени упав, молиться вслух, в молитвы слух поверив, пусть голос - тих и глух, пусть в небо взор свой вперив, не вижу ничего помимо звёзд и солнца - всё будет для него, всё для него вернётся, всё станется ещё, мой ласковый, мой странный И небо как плащом укроет океана костлявый круп, и ты венком и хлебом станешь, и нарисуешь круг, в в середину встанешь, порвешь его, и прочь отправишься на волю - пыль в колее толочь по скошенному полю, и ступни греть в траве, и в пыль макать ладони, и плакать от любви, как плачут ночью кони от воли. Пыль - твоя полночная дорога вдоль белого ручья, и вся твоя тревога (я знаю, ты - о Нём, но я - о человеке :-)) и я устал, и сон уже смежает веки, и падаю опять, улыбки не скрывая, и явь не досказать, и сна не узнавая, мне кажется - сказал, и умер, и остался лежать, где танцевал, смеялся, улыбался .... ... ...
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"