Аннотация: "Снедает душу вовсе не нужда, / А тёплый ум, его скупой расчёт..."
Андрей Попов(г. Воркута, Республика Коми)
Одна любовь спасает и спасёт... -----------------------------------------------------
* * *
Пророки читают молитвы, Твердят покаянный канон, Им зримы грядущие битвы, Печали последних времен.
Поэты - не очень серьезны, Не дал им Господь глубины, Вглядевшись в высокие звезды, Заметят лишь - зимы морозны, И души людей холодны.
1998
* * *
Вновь наступит весна, возвращая надежды приметам. Но студентка - красивая - в библиотеку войдёт, Книгу выберет "Сборник совсем неизвестных поэтов" (Никому не известных в тот очень двухтысячный год),
Терпеливо и бережно перелистает страницы - Многолетних раздумий и опытов краткий итог. По счастливой случайности в сборнике том сохранится Моё лучшее стихотворение - несколько строк.
И она их прочтёт - не поймёт невесёлый мой юмор, Но она улыбнётся - на улице будет весна. И подумает: "Бедный, когда, интересно, он умер? И какая была у него, интересно, жена?"
1986
ВОРКУТА
В подвалах вечной мерзлоты Без отпеваний зябнут кости Прорабов и рабов тщеты И жертв служения и злости... А мы привычно ходим в гости И дарим книги и цветы.
И сетуем за чаепитьем На зимний стиль календаря. Ни эпохального событья, Ни тихого монастыря.
И говорим: "Пора в столицы", - И сразу шумно за столом!.. Где угораздило родиться, Там и живём. Так и живём.
1993
* * *
Проедет поезд мимо Ираёля, Обыкновенной станции на вид, - Но здесь поэт Илларионов Толя На звезды смотрит, с небом говорит, На светлый лад настраивает лиру, Отмаливает грустные грехи, И суетному городу и миру Слагает здесь негромкие стихи. Взволнован он судьбой, а не успехом. Ах, как спешат и поезд, и года! Я снова в гости к другу не заехал, И, видно, не заеду никогда. Не расскажу за чашкой с крепким чаем, Что хорошо беседовать вдвоем, Что, постигая небо, умираем, Да только ради этого живем. Нет невезенья, есть лишь Божья воля, Так на нее и будем уповать.
Не унывай, Илларионов Толя. И постараюсь я Не унывать.
* * *
Даст Бог, жить я буду долго - и ещё испорчу вам статистику российской смертности.
2000
МОЛИТВА РУССКИХ
О. Михайлову 1.
Наполеон в подзорную трубу рассматривал российские холмы и поле генерального сраженья, рассчитывал манёвры и атаки и в стане неприятельском заметил движенье непонятное. Как странно! Великое собранье московитов! Зачем?! Вгляделся повнимательней: Хоругви, священники, восточная обрядность...
(Молитва за Отечество творилась перед святой иконой чудотворной Смоленской Богоматери).
- Нелепо! - воскликнул император-полководец, властитель образованной Европы. - Нелепо уповать не на искусство Военное, не на расчёт и гений, А на каких-то идолов. Но завтра Я одержу ещё одну победу - Над дикостью...
А русские молились.
2.
Как модны ныне чувства корсиканца! - Привычно усмехнуться: разве может помочь нам пенье церкви? Не влияет оно своим искусным благозвучьем на курсы акций и процент кредита. Спасут Россию биржи и юристы и вклады иностранных капиталов, а не богослужения. И вскоре расчёт одержит полную победу над дикостью...
Но русские молились. И молятся светло и терпеливо.
Молитва за Отечество творится Перед святой иконой чудотворной Смоленской Богоматери.
Аминь.
1994
* * *
Преподобный Антоние Сийский, О предивный помощниче наш, Жизнь уходит с просторов российских, Остаются - печаль и пейзаж.
Вдаль - дороги, как судьбы разбиты, Вдоль - деревни, пусты и черны... Помяни наши митрополиты, Удручённый народ помяни.
Умираем в похмелье тяжёлом Среди самых великих полей, Ты стоишь перед Божьим престолом, Помолись своим чудным глаголом И любовью блаженной согрей.
2000
* * *
Порядок строг - и даже слишком строг. Пишу тебе - в палату не пускают. Как там дела? Высок ли потолок? Какого цвета? Что ещё - не знаю.
Осознаю - святой заботы нет. На сердце пусто, Побеждает разум. Передаю печенья и конфет. Привет. И книгу Зощенко "Рассказы".
Ещё два дня - и никаких кругов Больничного внимания и ада. Махнём в Москву! На всё махнём рукой. Всего два дня - и снова будем рядом.
И не казнись - я больше виноват. И не кляни меня и сухость слога, И странный проговор "больничный ад"... Душа моя, вдруг существует ад? Как будем жить, Когда поверим в Бога?!
15 октября 1981
ВЕНЧАНИЕ
В роковые минуты явились мы в мир, Всеблагие пируют, не зная покоя. Но умолкли надменное время и пир - И священник повел нас вокруг аналоя.
Тихо скажем, что будем друг другу верны, И поверим, что сможем любви не утратить. В роковые минуты нельзя без жены, Без торжественной тайны и без благодати.
Только время исчезнет - что будет за ним? Обретем полноту мы небесного дара, Иль окажется наше единство земным И спасительным лишь от ночного кошмара?
1995
* * * В. Ц.
Как часты с унынием встречи, Без веры на сердце темно. Ты пишешь - от мира не лечит Зато понимает вино.
Ты пишешь без всякой утайки - До самого чёрного дна, Где бесы сбиваются в стайки, Что снова - вино и вина.
Но чем безнадёжней дорога, Сильнее и трепетней страх, Тем строже движение слога, Яснее присутствие Бога В безбожной тоске и стихах.
1997
* * *
Посмотрю на снег в начале мая, Про себя решу, что повезло - Замерзал Овидий на Дунае, Мне у моря Карского тепло.
Мне хватает света и озона, И на размышления - чернил. Милый край не одного Назона В вечной мерзлоте похоронил.
Майский снег на улице кружится. Дал Господь насущный хлеб и кров. Что' мне Рим, надменная столица?! Почитаю я молитвослов.
Не живи, душа моя, в обиде И за лад благодари Творца, Не ропщи на местность, как Овидий, Всё стерпи до самого конца.
1999
* * * То вид Отечества: гравюра, На лежаке солдат и дура. И. Бродский
Не лик, а вид Отечества, гравюру, Лубок мыслитель созерцать привык - Кривую улицу, согбенную фигуру, Железную кровать, священный броневик.
И потому всё следует к сумбуру, К распаду и крушенью, и мужик Пьёт политуру, славит диктатуру И не читает запрещённых книг.
Холодный ум подлог не покоробит - Он созерцает вид, а не юдоль. Изыскан слог, его признал бы Нобель - Решит академический Стокгольм...
А на Руси - и чернозём, и снег, И сон, и бунт, и Бог, и человек.
1992
* * *
Повеситься нет никакого желания. Видимо, это и есть счастье.
* * *
Страсти, страсти - гордые стихии - Стихли вдруг в сердечной глубине, Слышу я смирение литургии: Кто-то помолился обо мне. Кто он, мой заступник перед Богом? - Кто сумел простить, не упрекнуть И моим бесчисленным тревогам Попросил спасение - и путь. Верую. Как долго и как странно Я блуждал, как будто жил вчерне. И вхожу я в церковь покаянно - Кто-то помолился обо мне.
1993
* * *
Уже поэты, но ещё мальчишки, Защитники идеи и земли, Ушли на фронт... Ни записные книжки, Ни головы свои не сберегли.
Неторопливо, деловито, хмуро Убила их великая война. История родной литературы Не вспомнит их простые имена.
И только незаметно краеведы Опубликуют сбивчивый рассказ О посвящённых в чаянье победы, О трепетно молящихся за нас.
1998
***
Когда нас к собранности душ Напевно призывает дьякон, Хочу молиться я и плакать, Как воин веры, кроткий муж,
Освобождаться от обид С несокрушимым постоянством. Но вдруг помыслю - дьякон пьянством, Не очень-то таясь, грешит.
Помыслю про чужой запой - В душе рассеянность и вялость. Ах, жизнь! Разымчивая малость - И пропоют "за упокой".
Еще немного - и предел, И обживайся на том свете, Где все небесны, словно дети... А я зачем-то повзрослел.
* * *
Не вышло из нас генералов, Уже мы седые с тобой. Бутылку допили - и мало, Да разве и хватит одной.
Не вышло ни гуру, ни гадов, А время уходит в трубу. Допили бутылку - и надо Менять, не колеблясь, судьбу.
К чему мы ведем пересуды, Усиливаем голоса?! Не двинуть ли нам в Робин Гуды - Давай подадимся в леса.
А то не дают отморозки Житья, запугали народ. Пусть ты - Кудеяр, я - Дубровский, Согласен и наоборот.
Вставай - и пойдем в партизаны, Пора воплощать свои сны, Излечим душевные раны И язвы огромной страны.
Тупеет без дела философ, Ржавеет без дела топор, Пора защитить негритосов И светлый российский простор.
И сложат менты и шерифы, Простой и признательный люд О наших делах апокрифы, Баллады и саги споют.
Мы жили вчера никудышно, Найдем по душе ремесло Из нас генералов не вышло, Хоть в чем-то еще повезло...
Уснем в темном гуле вокзала, За столиком в хмурой пивной. Бутылку допили - и мало, Да разве и хватит одной.
* * *
Стынет воздух. Холод небывалый, Даже для полярных январей. Побирашки греются в подвалах, Обняли железо батарей.
Нет убогих на своей работе - Ни у церкви, ни на рынке нет. Некому сказать: "Зачем вы пьете?!", Подавая несколько монет.
Небывалый холод. Поскорее Поспешим вернуться в теплый дом. Некого сегодня, фарисеи, Поучать, что надо жить трудом.
* * *
Ты спрашиваешь: Как живу В своем городишке убогом? Легко ли небес синеву Коптить в нем ритмическим слогом,
Дыханьем ранимой души, Когда по научным расчетам Нельзя жить в подобной глуши, В таких заполярных широтах?
Я в городе мертвом живу, В обычном для нас городишке, Где может у школы "траву" Курить семилетний мальчишка,
Где часто вселенский размах Кончается бабой и водкой, И прячется солнце в глазах Бомжа, что страдает чахоткой,
Где с каждым гуляньем скучней Похмелье лечить и простуду, Где нет сорок лет лагерей, Но - странное! - чувство, что будут,
Где воля тщедушной братвы Слезам, как столица, не верит. Где люди скорее мертвы, Чем живы. Но люди, не звери!
Свидетель кромешного дня, Сержусь на суровые стужи - Природа изводит меня, Из города гонит меня. Но больше нигде я не нужен.
Нигде не преклонишь главу, Хоть русская даль неоглядна... Я в городе мертвом живу. А как? Да не умер. И ладно.
* * *
Родной мой город, как мне надоели Твои кварталы и твои углы, Твои неутомимые метели И черный воздух заполярной мглы.
И ты меня не любишь, но прославишь, Я знаю, что на северном ветру Однажды ты мне памятник поставишь, Когда я от красот твоих умру.
Сочтёшь, что будет юношам полезно И моего лица узнать черты, Мой дар отметишь... Как это любезно! Жаль, не от сердца, Так... от суеты.
* * *
И наши скорби Богу не чужды - Вдруг озаряет Свежую могилу, Утраты боль, Беспомощную силу И суетные планы и труды,
И горькие раздумья о былом И будущем, Пустом и заурядном, Небесный луч - И жизнь не безотрадна, А связана таинственно с Христом.
* * *
Снедает душу вовсе не нужда, А теплый ум, его скупой расчет, Мой добрый ангел и моя звезда - Одна любовь спасает и спасёт.
Но искушает варварская речь, Чужой закон и собственный разброд, И гибнет от меча поднявший меч - Одна любовь спасает и спасёт.
Со мною помолись, осилим страх, Злосчастие в сердцах и у ворот. В земных исканьях и на Небесах - Одна любовь спасает и спасёт.