Огромный самолет накренился над Мраморным морем и взял курс на Стамбул. Внизу заблестели минареты, и старый османский город предстал в четких контурах, застывших под безоблачным небом в морозном зимнем воздухе.
В хвосте салона первого класса Ник Картер осмотрел четверых своих попутчиков из-за почти черных линз очков. Он делал это, двигая только глазами и сохраняя голову абсолютно неподвижной.
Причина была веской. Ник Картер, агент AX с кодовым именем «Киллмастер», путешествовал по паспорту несуществующего немецкого промышленника из Франкфурта по имени Хорст Келлер. А герр Хорст Келлер был слеп.
Картер ответил улыбкой сквозь густую гримировочную серую бороду. — Большое вам спасибо, — ответил он на безупречном английском с резким немецким акцентом.
Стюардесса застегнула пряжку ремня и ободряюще коснулась его плеча. — Внизу вас будет ждать наземный сопровождающий, чтобы проводить к выдаче багажа. — В этом нет необходимости. У меня только портфель. Это короткая деловая поездка, я улечу обратно во Франкфурт вечерним рейсом. — Очень хорошо. — Но ваш сопровождающий мог бы провести меня через таможню к стоянке такси. — Конечно.
Она в последний раз сжала его плечо и прошла по проходу к другим пассажирам. Картер со вздохом откинулся на спинку кресла, зажав белую трость между колен и опустив свободную руку на портфель. Скоро и трость, и портфель будут выброшены, как и снаряжение его предыдущего прикрытия, которое сопровождало его на пути из Вашингтона в Мехико и далее в Германию.
Он чувствовал усталость. Это были два дня изматывающего пути с минимальными перерывами между рейсами. Он надеялся, что в Стамбуле его ждет мягкая постель и полноценный ночной сон. Ему нужно было хоть немного отдохнуть перед выполнением последнего этапа задания: ликвидации Эбана Балистроноса.
На таможне бумаги Келлера и две книги, написанные шрифтом Брайля, удостоились лишь беглого взгляда, после чего портфель захлопнули. — Вы пробудете в Турции недолго, герр Келлер? — Всего несколько часов. Дела. — Удачи вам. Следующий!
Молодая служанка взяла Картера под локоть. — Пройдемте к такси, герр Келлер.
Если бы Ник путешествовал по собственному паспорту, он бы просто оплатил проезд и поехал. Но герр Келлер был склонен торговаться. Потребовалось почти пять минут, чтобы прийти к соглашению с водителем, и только после этого машина рванула через лабиринт развязок аэропорта Ешилькёй на эстакаду, ведущую к городу.
Его целью была арка, ведущая к дворцу Топкапы. Пока водитель пробирался сквозь бесконечные пробки, Картер поправил правую линзу темных очков. При небольшом повороте линза превращалась в зеркало. Весь путь от аэропорта до дворца он изучал дорогу позади через это импровизированное зеркало заднего вида.
Пару раз он видел машины, водители которых маневрировали так же лихо, как и его шофер, пренебрегая собственной безопасностью, но оба автомобиля в итоге пронеслись мимо и скрылись. Шанс, что за ним установят хвост, был один на тысячу, но годы работы главным палачом сверхсекретной организации AX приучили Картера быть чутким к малейшим деталям.
— Топкапы, — объявил водитель.
Картер оставил разумные чаевые и осторожно выбрался из машины. — Не подскажете, в какой стороне вход? Водитель пробормотал ответ. Картер поднял воротник, защищаясь от резкого холода, и застучал тростью по длинному пролету каменных ступеней.
— Экскурсия только что началась, сэр. Следующая будет через час, — сообщил ему смотритель. — Есть ли место, где я мог бы подождать? — спросил Картер, заранее зная ответ. — Конечно. Проходите внутрь и направо.
Киллмастер купил билет на полный тур и последовал указаниям. Еще дважды в огромном мраморном зале он уточнял дорогу, пока наконец не сел в пустом зале ожидания. У него было в запасе добрых полчаса, прежде чем комната наполнится туристами.
Он выждал пять минут, прежде чем решительно направиться в заднюю часть комнаты, к двери с надписью «Baylar» (Мужчины). Как он и ожидал, просторный туалет был пуст. В считанные секунды он заперся в одной из кабинок.
Картер быстро снял черные брюки и пиджак. Вывернув их наизнанку, он надел их снова — теперь они были светло-коричневого цвета благодаря двусторонней подкладке на липучках. Темно-синий галстук сменился бежевым. Его тяжелое пальто скрывало в подкладке легкий коричневый тренч — он сменил верхнюю одежду, сложив пальто в сумку.
С помощью пачки салфеток он высушил волосы и удалил остатки серой краски. Фальшивая борода и усы отправились в унитаз, а остатки спиртового клея были стерты салфетками. Завершив перевоплощение, он достал перочинный нож и встал на унитаз.
Вентиляционная решетка над бачком крепилась шестью винтами. Ему потребовалось по минуте на каждый, чтобы выкрутить их, и еще меньше времени, чтобы вернуть всё на место после того, как он спрятал портфель за воздуховодом. Учитывая состояние турецких сервисных служб, портфель пролежит там месяца два, а то и дольше.
Затем он достал фальшивый немецкий паспорт на имя Хорста Келлера. Документ был напечатан на специальной пиротехнической бумаге. От одного прикосновения пламени зажигалки паспорт мгновенно вспыхнул и исчез. Оставшийся пепел Картер бросил в чашу унитаза и смыл.
Затем он закурил, сел и стал ждать. Расчет времени был идеальным. Примерно за двадцать минут до начала экскурсии в туалете стало тесно. Мужские голоса переговаривались как минимум на полудюжине языков. Разговор вращался вокруг чудес Топкапы: китайского фарфора, расшитых золотом и серебром одеяний султанов и, конечно, мечты любого вора мирового уровня — 86-каратного бриллианта «Кашикчи».
Несколько мужчин ворчали, что предпочли бы выпить или побродить по закоулкам Гранд-Базара в поисках соблазнительной танцовщицы живота. Когда суета достигла пика, Киллмастер вышел из кабинки. Все писсуары были заняты, у длинного ряда умывальников стояли четверо мужчин. Картер протиснулся между ними. Никто не обратил на него ни малейшего внимания.
Пара взмахов расческой — и его темные волосы в порядке. Он внимательно изучил чисто выбритое лицо в зеркале. Заметил крошечный кусочек засохшего клея под подбородком, содрал его и вернулся в зал ожидания.
Там уже собралось около семидесяти человек — мужчины, женщины, дети. Они сидели или стояли, ожидая начала. Если всё пойдет по плану, такая же толпа будет выходить из зала через десять минут, когда закончится предыдущий тур.
За две минуты до старта женщина в форме призвала всех к вниманию на трех языках. Она была смуглой, с резкими чертами лица и угольно-черными волосами. Голос её звучал устало, пока она зачитывала заученное вступление к экскурсии. Через несколько секунд группа прошла через турникет в огромный коридор, ведущий вглубь дворца.
Картер пристроился в хвосте группы, предъявив свой билет экскурсоводу. Он слился с толпой, пока они шли к первому гигантскому гобелену. С противоположной стороны к ним приближалась орда туристов предыдущего тура. Гид, точная копия первой женщины, объяснял сюжет на гобелене на противоположной стене.
— Это знаменитый Аргевский гобелен. На нем изображено правление Сулеймана... — Это последняя точка нашего маршрута, дамы и господа. Произведение византийского периода. Обратите внимание на тонкую золотую нить... — Пожалуйста, следуйте за мной во внутренний двор и подземелье... — Большое спасибо за внимание. Выход через турникет прямо здесь...
Картер ловко отцепил один из бархатных канатов, проскользнул в группу, которая заканчивала тур, и вернул канат на место. Он оказался в самом хвосте уходящей группы, но успел пробраться в середину, пока они не достигли выхода. Гид стояла там, принимая благодарности и чаевые. Картер сунул ей в ладонь купюру в пятьдесят лир.
— Замечательная экскурсия, мадемуазель, абсолютно очаровательно, — произнес он по-французски. — Мерси, месье, мерси бокуп.
Снаружи он спускался по ступеням между двумя британскими гранд-дамами в плотных твидовых костюмах и практичной обуви. — Просто невероятно, какое богатство эти люди смогли накопить в те времена, не правда ли, дамы? — заметил Ник. — Действительно поразительно, — ответила одна из них. — До введения налогов, конечно, всё было возможно. — А вы видели драгоценности? Боже мой...
Картер кивнул, улыбнулся и похлопал их по плечам, как если бы они были его любимыми тетушками. Но глаза его в это время сканировали всё вокруг.
Ничего. Хорст Келлер исчез, а Ник Картер, Киллмастер, был в Стамбуле «чист».
Квартира находилась в старой части города, в районе Кумкапы на улице Аскер. Картер расплатился с водителем такси — уже третьего по счету с тех пор, как он оставил пожилых леди на ступенях Топкапы.
Воздух стал заметно холоднее, но это, казалось, не мешало толпам кричащих детей, лающим собакам и женщинам, спешащим домой с сетками, набитыми продуктами. Картер в последний раз осмотрел улицу. Убедившись в безопасности, он нырнул в подъезд номер 18 и поднялся на третий этаж.
Деревянная лестница была изношенной. Коридор был выложен плиткой, знавшей лучшие времена лет десять назад, но внутри было на удивление чисто, а пахло гораздо приятнее, чем снаружи. Пользуясь ключами, полученными в Вашингтоне, он нашел квартиру 3B и слегка постучал.
Ответа не последовало, но он и не ожидал его. Хозяйка была работающей женщиной, журналисткой со связями в турецком правительстве. Кроме того, последние пять лет она была внештатным агентом ЦРУ в Турции.
Картер открыл первый замок, затем второй и распахнул дверь. Тишина. Он вошел и закрыл дверь, защелкнув оба замка. Квартира была светлой, обставленной в современном женственном стиле — три комнаты и ванная. В воздухе стоял слабый, неуловимый и провокационный аромат ладана.
Внутри было холодно. Но для Турции это было нормой — отопление здесь работало только тогда, когда хозяева были дома. Он проверил все комнаты и нашел телефон. Набрал номер.
— Вы позвонили в стамбульское отделение «Amalgamated Press and Wire Services». В данный момент на станции нет представителей, но если вы оставите сообщение после сигнала, оно будет автоматически перенаправлено в ближайший активный офис...
«Amalgamated Press» была прикрытием для AX по всему миру, но в Турции их организация недавно попала под удар. Было решено временно закрыть офисы, чтобы не рисковать персоналом. Картер дождался сигнала. — Говорит Паслен. Птица на насесте.
Он повесил трубку и начал искать спиртное. Единственное, что удалось найти — пол-бутылки турецкой водки. Он налил себе почти полный стакан и ушел в ванную. Освежившись после долгого перелета, Ник вернулся в гостиную.
Едва он опустился на диван, как в замке заскрежетал ключ. Картер мгновенно вскочил, все его чувства были на пределе. Впервые с момента отъезда из Вашингтона он осознал: у него нет оружия. Он в Стамбуле, здесь чертовски холодно, а его задание — из разряда смертельно опасных.
Что, если рука, поворачивающая ключ, не принадлежит Зине Талинке?
Но дверь открылась.
ГЛАВА 2
Когда она открыла дверь и увидела его сидящим на диване, она поначалу просто замерла, невольно приоткрыв рот в неосознанно сексуальном выражении.
— Ты выглядишь напуганной. — Я знаю. — Ты знала, что я буду здесь. — Знала. Просто... — Что?
Крошечная улыбка в уголках ее губ стала горькой. — Просто один твой вид заставил меня вспомнить, для чего именно ты сюда приехал.
Их взгляды встретились в долгой тишине. Картер первым отвел глаза, когда она направилась в сторону кухни. Он изучал ее, пока она выгружала продукты из плетеной конопляной корзины. Ей было около тридцати одного или тридцати двух лет, и она была так же привлекательна, как он помнил ее по их совместной работе несколько лет назад.
Ее фигура была стройной, а сама она была элегантно одета по последней моде. Она по-прежнему носила темные волосы длиной до плеч. Они обладали мягким естественным блеском и очень ей шли. Черты ее лица были классическими, а кожа — достаточно темной, чтобы выглядеть экзотично и гламурно.
Картер подошел к ней, наполняя свой стакан из бутылки, стоявшей на прилавке. — Я принесла виски, — сказала она, не глядя на него. — И это подойдет... на данный момент. Ты ведь не одобряешь всё это, верно?
Она пожала плечами. — Мое одобрение или неодобрение не имеет никакого значения. — Возможно. Но всё же, Зина, ведь это я давал тебе первую полевую подготовку, помнишь?
Он не видел ее лица, но заметил, как напряглись ее плечи. Прошла еще минута тишины, прежде чем она повернулась. — Думаю, ты устал и голоден. Он кивнул: — Есть немного. — Прими душ. К тому времени, как закончишь, ужин будет готов. — А после обеда... мы всё обсудим. — Да, — прошептала она, снова принимаясь за дела у стойки. — После.
В душе Картер переключал воду с горячей на ледяную и обратно. В её глазах, в её манере поведения было что-то, что его беспокоило. Ему казалось, что это — нерешительность, а это плохой знак. Когда собираешься убить человека, малейшее колебание может дать противнику шанс убить тебя первым.
Он вытерся, быстро побрился и, не задумываясь, вернулся в спальню. Он не слышал, как она вошла. Она была там, как раз переодевалась. Зина не охнула, не вскрикнула и даже не выказала особого удивления. Она просто смотрела на него.
Он застал ее в одних трусиках, с белым бюстгальтером в руке. Она не сделала ни единого движения, чтобы прикрыть грудь — мягкую, округлую, не очень большую, но пышную, увенчанную розово-бежевыми сосками. Талия у неё была узкой, а бедра — приятно полными. Трусики из прозрачного нейлона своим белым цветом возбуждающе контрастировали с её темной кожей.
— Извини. Она пожала плечами: — Мы будем заперты здесь вместе на два дня. Это неизбежно. Обед готов.
Она оделась, не проронив больше ни слова, и Картер сделал то же самое. Еда была превосходной и необычной. Вместо турецких блюд Зина приготовила полноценный русский обед. На закуску была лососевая икра со сметаной и черным хлебом, а также кисель — жидкое варенье из клюквы. Основным блюдом была сельдь с картофелем. На десерт — медовый торт с фисташками.
Картер мельком подумал, не является ли это своеобразными поминками по русскому агенту, которого предстояло ликвидировать. Но, кроме похвалы её кулинарным талантам, он ничего не сказал.
Позже, потягивая бренди, они сели друг против друга за небольшим столиком, заваленным записями и картами. Картер нахмурился, глядя на заметки; Зина должна была понимать, что записывать что-либо — плохая идея. Но он снова промолчал.
— Сегодня утром советский сухогруз «Тальное» прошел через Босфор. — Эбан Балистронос на борту? — Да. Корабль пришвартуется в Галлиполи, прежде чем идти через Дарданеллы в Эгейское море. — И именно там Балистронос сойдет на берег?
Она кивнула. — Болгарин, присланный несколько недель назад, займет место Балистроноса на борту «Тального», чтобы при проверке таможней численность экипажа соответствовала документам. Картер на мгновение задумался: — Почему бы просто не выбрать советское судно, которое швартуется прямо здесь, в Стамбуле? — Таможня в Стамбуле намного строже. В Галлиполи они более беспечны, к тому же, если возникнут проблемы, их легче подкупить. — Понятно, — ответил Картер, закуривая. — Продолжай. — Завтра утром он сядет на местный поезд до Текирдага. Там он пересядет на экспресс из Афин. Если не возникнет задержек, он прибудет в Стамбул завтра около трех часов дня. — Кто его цель? — Я узнала об этом сегодня рано утром. Его зовут Лев Сабат, беженец с Украины.
Картер кивнул и откинулся на спинку дивана. Он уставился в трещину на потолке, воскрешая в памяти всё, что знал о Льве Сабате. Украинец. Пять лет назад он и двое его друзей совершили дерзкий побег, подробности которого Сабат никогда не раскрывал. Он осел в Анкаре, а затем в Стамбуле, став главной движущей силой украинского националистического движения в изгнании. Сабат читал лекции по всей Европе, обличая ужасы коммунизма советского образца, и стал живым символом сопротивления. Было хорошо известно, что ему часто помогают западные спецслужбы. Да, подумал Картер, Лев Сабат стал занозой в шкуре большого русского медведя, которую КГБ во что бы то ни стало хотел выдрать.
— Ты спишь? — Нет, просто оцениваю ситуацию. У твоего источника есть график покушения? — Нет, только копия распорядка дня Сабата, которую передадут Балистроносу по прибытии.
Картер взял лист с текстом через один интервал и жадно впился в него глазами. Читая, он продолжал расспрашивать Зину Талинку. — Расскажи мне о своем источнике. — Я отправила полный отчет в Лэнгли. — Я знаю, — ответил он, прикуривая новую сигарету. — Ты слишком много куришь.
Картер на мгновение поднял взгляд. — Когда я умру, это будут не сигареты. А теперь расскажи мне об источнике. Я хочу услышать это от тебя.
Она тяжело вздохнула и начала: — Со мной связались на приеме во французском посольстве около шести месяцев назад. — Каким образом? — В мою сумочку подбросили записку. Я даже не заметила, как это сделали. Там было сказано позвонить по определенному номеру в определенное время на следующий день. Я позвонила. Ответил женский голос. — Возраст женщины? — Не знаю, по голосу определить невозможно. — Русская? — Тоже не уверена. Она говорила на превосходном французском, но с едва уловимым акцентом. Я не смогла его идентифицировать. — Что она дала тебе? — В первый раз — почти ничего. Во второй раз сообщила о группе евреев, переходивших границу через Болгарию. Им нужна была помощь. Я помогла. — Не опасаясь, что это подстава? — Я подстраховалась. После того случая я стала получать сообщения или звонки в офис хотя бы раз в неделю. Информация становилась всё ценнее. Две недели назад она сообщила, что Балистроноса отправляют в Стамбул, чтобы ликвидировать очень важную персону. — Ты пыталась установить личный контакт? — спросил Картер. — Да. Она отказалась. Сказала, что нынешний порядок связи её вполне устраивает. — Ты настаивала? — Да, но она была непреклонна. Я провела стандартную проверку: просмотрела списки сотрудников советского посольства, их жен, всех известных нам агентов под прикрытием. Ничего конкретного. Честно говоря, Ник, я нащупала только две зацепки. — Какие? — Судя по качеству информации, она занимает довольно высокий пост, явно выше обычного клерка или секретаря. И у неё точно есть доступ к дипломатической почте посольства. — Что еще? — Одна из её ремарок во время передачи сведений о Балистроносе. Она сказала: «Соседи прислали одного из своих лучших людей».
Картер резко поднял голову: — ГРУ? — Это моё предположение.
ГРУ — Главное разведывательное управление Генерального штаба. Хотя ГРУ не было столь всеобъемлющим и могущественным, как КГБ, его высокопоставленные офицеры имели доступ к важнейшим разведданным. На жаргоне советской разведки сотрудники ГРУ всегда называли коллег из КГБ «соседями» или «кислыми соседями».
— Если она занимает высокий пост, она может быть очень ценной. Невероятно ценной. — Я тоже так думаю, — ответила Зина. — Если только она не пытается скормить нам дезинформацию.
Картер еще раз просмотрел отчет о Сабате, отложил его и подошел к стеклянным дверям балкона. Он открыл их и вышел наружу. Небо затянуло тучами, туман предвещал затяжной дождь. Воздух был ледяным, и Картер не удивился бы, если бы к утру пошел снег.
Впрочем, неважно. Турецкие поезда ходят в любую погоду. Балистронос прибудет вовремя. Несмотря на то что квартира находилась всего на третьем этаже, из-за того что здание стояло на холме, поверх черных крыш он видел почти до самого Золотого Рога. Пока дым тысяч дымоходов наполнял его ноздри, Картер сопоставлял карту города с прочитанным отчетом. Лев Сабат жил в районе Саматья, недалеко от Едикуле — Крепости Семи Башен.
Внезапно он вернулся в комнату, плотно закрыв двери. Зина вздрогнула от порыва холодного воздуха. — Согласно отчету, Сабат в течение дня бывает в трех местах: в своем офисе, в типографии украинского движения или в своем клубе. Зина кивнула, глядя на него широко раскрытыми глазами. Она видела, что в Картере проснулся агент — его темная, хитрая и расчетливая сторона. — Его дневные передвижения практически непредсказуемы. К тому же он не водит машину и пользуется общественным транспортом. — И что с того? — спросила она в недоумении. — Учитывая лимит времени Балистронова и его методы, я думаю, удар будет нанесен либо в доме Сабата, либо рядом с ним. Когда у тебя следующий контакт? — Завтра в полдень. Она каждый раз дает мне новое время и код. Думаю, она хочет убедиться, что ты на месте. К тому же она обещала сообщить всё, что узнает о деталях операции.
Картер накинул плащ. — Скажи ей, что мне нужны две вещи: график и маршрут отхода Балистронова, а также способ ликвидации. — Способ? — она сглотнула. — КГБ любит инсценировать несчастные случаи. Сомневаюсь, что Балистронос собирается палить в Сабата из обреза. Я вернусь поздно. Не жди меня. — Ты уходишь? — Собираюсь сообщить Льву Сабату, что в Москве наконец решили, что ему пора умирать.
Лев Сабат жил в унылом сером многоквартирном доме. Здание из шлакоблоков своей суровостью больше напоминало тюрьму, чем жилье для среднего класса. Судя по окрестностям, дому было всего несколько лет, но он уже выглядел запущенным из-за некачественного строительства.
Картер потратил больше часа на изучение квартала и самого здания. Первым делом он убедился, что за домом не ведут наблюдение. Улицы на несколько кварталов вокруг были пусты из-за холода. Проезжали лишь редкие машины, водители которых спешили поскорее оказаться в тепле.
Возвращаясь к дому Сабата, Киллмастер встретил сутулого старика, толкавшего четырехколесную тележку. На ней стояла большая белая бочка и инвентарь для уборки: метлы и лопаты. «Дворник», — подумал Картер. Бедняга, работает в такую ночь.
На противоположной стороне улицы Картер постоял в тени дверного проема, пока докуривал сигарету, наблюдая за обстановкой. Наконец он пересек дорогу и вошел в вестибюль. Лестница была завалена мусором, под ней гнила выброшенная мебель. Справа висели почтовые ящики. Сабат жил в квартире №8. «Старый дурак», — подумал Ник. У него либо было безрассудное мужество, либо напрочь отсутствовали мозги: он даже не потрудился скрыть свое имя на почтовом ящике.
Картер поднялся на четвертый этаж. На каждой площадке было по две квартиры. Поскольку дверь слева была под номером 7, он резонно предположил, что квартира справа — восьмая. Металлический номер давно отвалился, оставив лишь четкий контур на облупившейся краске.
Он постучал. Прошла почти минута, прежде чем послышались шаркающие шаги и гортанное ворчание, которое трудно было принять за приветствие. Картер ответил по-английски: — Вы Лев Сабат? — Да. — Я друг. В ответ раздался смешок: — Правда? У меня мало друзей, и ни один из тех, кого я знаю, не говорит по-английски.
Киллмастер приник к дверной щели и заговорил почти шепотом: — У нас есть общий знакомый. Сэр Ллойд Макки.
При упоминании сэра Ллойда — главы МИ-6 в Восточном Средиземноморье — замки защелкали. Лев Сабат сильно постарел по сравнению с последней фотографией, которую видел Картер. Он был не выше пяти футов семи дюймов, с мощным торсом, широкими плечами и толстой бычьей шеей. Тело казалось крепким, но лицо было изрезано морщинами, а глаза выглядели усталыми. — Как поживает сэр Ллойд? — Хорошо. В последний раз я видел его почти год назад. — А его красавица-невеста?
Картер усмехнулся: — Энн Макки умерла почти пять лет назад, Сабат. Если это ваша попытка проверить меня, то она нелепа. Уверен, в Москве тоже знают, что она мертва. В глазах старика мелькнул живой блеск, и на губах появилась легкая улыбка. Он отступил в сторону: — Входите.
Картер вошел и, не дожидаясь просьбы, предъявил документы. Сабат взял их левой рукой, держа правую в кармане поношенного и выцветшего халата. Проверив удостоверение и вернув его, он вытащил из кармана старый револьвер «Веблей». — Вы умеете из него стрелять? — спросил Картер. — Боюсь, не слишком хорошо. — Улыбка старика стала искренней. — Моя война велась словами. Значит, теперь британцы одолжили меня американцам? — Не совсем так, — ответил Картер. — Я здесь потому, что, как мне кажется, могу спасти вам жизнь.
Брови Сабата взлетели вверх: — Что ж, должен сказать, это благородное применение ваших талантов. Давайте поговорим. Раки? — У вас есть что-нибудь еще? — Нет. — Тогда пусть будет раки.
Они проговорили почти час. К удивлению Картера, к концу беседы Сабат выглядел на десять лет моложе. На щеках появился румянец, в глазах загорелся огонь. — Значит, я всё-таки достал этих ублюдков! — ликовал он. — Иначе зачем бы им рисковать международным скандалом, пытаясь убить меня? — Что касается ваших речей и статей, то вы их определенно задели. Иначе коммунистическая пресса не нападала бы на вас так яростно. Но я сомневаюсь, что ваша смерть вызовет мировой скандал. — Почему это? — Потому что, скорее всего, она будет выглядеть как несчастный случай. У них припасено сто способов для этого.
Сабат пожал массивными плечами. — И что же нам делать? — В зависимости от его плана, я хочу использовать вас как приманку. Мне нужен Балистронос. — А, значит, вы человек действия. Это хорошо.
Сабат замолчал, с трудом поднялся на ноги и в течение пяти минут мерил шагами свою маленькую комнату. Наконец он остановился перед Картером: — Я знаю Балистроноса. Он убил многих моих товарищей в изгнании, не говоря уже о других. Этому человеку давно пора умереть. — Значит, вы согласны? — Конечно! Я хочу довести это дело до конца, до того самого выстрела, который его прикончит. — Будем надеяться, до этого не дойдет.
Картер сообщил, что в ближайшие сутки с ним свяжется женщина, чтобы уточнить детали. — А что будет, Картер, если мы не узнаем всех деталей заговора? Если вы не раскроете план этого убийцы до конца?
Киллмастер долго колебался, прежде чем ответить: — Тогда мы прервем операцию. Спрячем вас в безопасном месте, возможно, вывезем из Турции на время.
Внезапно широкое славянское лицо мужчины расплылось в улыбке, в глазах заплясали искры искреннего веселья. — Правильно ли я понимаю, Картер, что ваша главная цель в Стамбуле — не спасение моей сморщенной старой шкуры, а ликвидация Балистронова?
Картер прикусил губу, оглядывая беспорядок в комнатушке. Сабат был далеко не глуп. Стало ясно, что его беспечность в вопросах безопасности и отказ скрываться под псевдонимом были актом чистой дерзости. Он швырял факт своего существования в лицо Москве. Наконец Киллмастер кивнул: — Ваше предположение верно. Я только сегодня узнал, что целью являетесь именно вы. — В таком случае я также должен предположить, что если они послали вас устранить мастера-убийцу, то вы в этом уникальном ремесле не менее талантливы, чем он.
Картер встретил его прямой взгляд ответной усмешкой: — Пожалуй, это еще одно верное предположение. — Тогда не будем думать о моем отъезде в ближайшем будущем.
Когда Картер снова оказался на улице, он еще раз проверил периметр. Наблюдателей по-прежнему не было. Для верности он больше часа петлял по району, постепенно удаляясь от дома Сабата.
Он снова наткнулся на сгорбленную фигуру старого уличного подметальщика. На старике не было униформы — лишь поношенная, тяжелая многослойная одежда для защиты от холода. Турецкий язык Картера за эти годы немного «заржавел», но что-то заставило его остановиться и заговорить со стариком. — Паршивая работа в такую-то ночь, отец.
Старик уставился слезящимися глазами на сигарету в губах Картера. Киллмастер протянул ему пачку. — Оставь себе. — Большое спасибо. — Он закурил и спрятал пачку в глубокий карман пальто. — Самое время убирать улицы — поздно ночью, когда они пусты.
В мозгу Картера шевельнулось какое-то подозрение. Он не мог его четко сформулировать, но оно заставило его продолжить расспросы. — Ты всегда работаешь по ночам? — Всегда. — И всегда в этом районе? Старик снова пожал плечами: — Иногда здесь, иногда там. — Он махнул рукой в сторону города. — Люди бросают свое дерьмо везде. Нет никакой системы ни в мусоре, ни в уборке. — Спокойной ночи, старик. — Спокойной ночи. — Не замерзай.
Еще один кивок. Картер уже вылетел из головы старика, когда тот снова опустил метлу на тротуар. Через два квартала, на более оживленной улице, Ник поймал старое такси. Было почти три часа ночи, когда он открыл дверь квартиры Зины Талинки. Горела лишь одна тусклая пятиваттная лампочка в качестве ночника. Отопление, вероятно, отключили еще в полночь. Было чертовски холодно, а диван не был застелен. «Видимо, это моё наказание», — подумал Картер, растягиваясь на диване и кутаясь в плащ, используя его как одеяло.
Едва он устроился, как почувствовал её присутствие. Открыв глаз, он увидел её в дверях спальни. На ней была просторная ночная рубашка из хлопковой фланели, закрывавшая её от горла до лодыжек. — В полночь отключили тепло. — Я уже заметил. — Я не хочу, чтобы ты провел ночь здесь. В постели тепло, и места хватит обоим.
Она тут же исчезла. Картер не собирался спорить. Комната напоминала холодильник. Когда он, раздевшись до белья, скользнул под одеяло, она лежала к нему спиной. Благодаря теплу её тела и огромному пуховому одеялу в кровати было жарко.
— Ты видел его? Сабата? — Да. Он считает, что нейтрализация Балистронова стоит любых усилий и затрат. Он согласился быть приманкой.
Между ними повисло долгое напряженное молчание. Наконец Зина снова заговорила: — Было бы мелочно с моей стороны не помочь вам всем, чем смогу. Но когда всё это закончится, я сообщу Вашингтону, что ухожу.
В темноте Картер кивнул сам себе: — Возможно, так будет лучше. Он сжал её плечо и почувствовал, как напряглось её тело. Засыпая, он подумал, что с таким же успехом между ними могла лежать доска для разделки.
ГЛАВА 3
Следующий день Картер провел, меряя шагами квартиру, словно зверь в клетке. Он курил, пил кофе, забывался коротким сном и снова начинал ходить. У них не было ни архивных фотографий Балистроноса, ни даже его описания. Таким образом, успех операции зависел от того, удастся ли вычислить его во время попытки убийства, а не до нее. А чтобы спасти Сабата, им было необходимо знать метод, который изберет киллер.
Был уже поздний вечер, время ложных сумерк, когда в замке повернулся ключ Зины. Картер оказался рядом с ней в ту же секунду, как она переступила порог. Он буквально выхватил корзину с продуктами из её рук и унес на кухню. Когда он вернулся, она уже сняла пальто и жакет. Картер подвел её к дивану.
— Говори. Ты установила контакт? — Да. Балистронов на месте. Она сказала, что он вышел на связь только по телефону. Очевидно, он всегда так делает, поэтому она до сих пор понятия не имеет, как он выглядит.
Картер вздохнул: — Я полагаю, только два или три человека на самом верху в КГБ знают его в лицо. В этом часть его магии. Продолжай! — Инструкции из Москвы пришли сегодня утром с дипломатической почтой. Вместе с ними были фальшивые документы, проездные бумаги и распоряжение на получение автомобиля, который невозможно отследить. Она сказала, что в пакете было... — Зина запнулась, нахмурившись, — было кое-что еще. — Что именно? — Трубка и восемь капсул. Она не объяснила, зачем это. Сказала, что ты сам поймешь.
Картер с глубоким вздохом откинулся на спинку кресла. Он почувствовал, как напряжение этого дня начинает покидать его тело. — Да. О, да, я знаю, что это значит. Они уже использовали это раньше, и не раз. — Я не понимаю. — Трубка и есть метод Балистронова. — Картер наклонился вперед, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Зины. — Однажды мы перехватили такую у болгарского киллера в Лондоне. Мы поймали его сразу после того, как он убил писателя-диссидента из Софии.
Зина судорожно сцепила пальцы на коленях, чтобы унять дрожь. — С помощью трубки? — Она около шести дюймов в длину, весит унций семь или восемь и сделана из алюминия. Внутри герметично запечатана пластиковая ампула с жидким ядом. При выстреле в лицо жертве с близкого расстояния — не более фута — жидкость мгновенно переходит в газообразное состояние. Жертва вдыхает пары, и артерии, несущие кровь к мозгу, парализуются.
Картер сделал паузу, закурил и дал ей осознать услышанное. Убедившись, что она поняла, он продолжил: — Смерть наступает в течение двух-трех минут. К моменту вскрытия действие яда прекращается, и он не оставляет никаких следов. Любой врач скажет, что жертва умерла от тромбоза или инсульта. — Боже мой... — И ты всё еще считаешь, что с моей стороны аморально ликвидировать Балистронова? — Картер глубоко затянулся и продолжил, не давая ей ответить: — Восемь капсул предназначены для защиты самого убийцы. Если принять их за несколько часов до дела, его собственные артерии расширятся, обеспечивая беспрепятственный приток крови к мозгу. Он может на мгновение потерять сознание или почувствовать себя плохо, но не умрет.
Лицо Зины Талинки стало мертвенно-бледным. Дрожащей рукой она полезла в сумочку и достала маленькую прямоугольную коробочку. — Это доставили сегодня днем в мой офис. Картер открыл коробку. Внутри на ватной подложке лежали четыре желтые желатиновые капсулы. — Господи, наша загадочная леди на два шага впереди нас. Каковы были её инструкции? — Она должна была забронировать место первого класса в экспрессе Стамбул–Мюнхен и доставить билеты вместе со всем остальным сегодня вечером в тайник. — Она не сказала, в какой именно? — Нет. Картер хмыкнул: — Наверное, это для того, чтобы я не смог выследить её и опознать её или Балистронова. Помимо того, что она умна, наша леди чертовски осторожна. Когда он уезжает? — Завтра в полночь.
Картер снова откинулся назад, на этот раз с торжествующей улыбкой. — Бинго, пазл сложился. Балистронов, скорее всего, наметил удар на завтрашний вечер. Я бы сказал, между восемью и одиннадцатью часами. Сделав дело, он избавится от трубки и направится прямиком на вокзал.
Он встал и начал расхаживать по комнате, прокручивая в голове маршрут экспресса. Из Стамбула поезд шел без остановок до Софии. Оттуда — в Белград, Загреб, Зальцбург и Мюнхен. — Она дала тебе имя, указанное в его фальшивых документах? И до какой станции куплен билет? — Да, вот здесь. — Она снова потянулась к сумочке и вытащила листок бумаги. Картер буквально вырвал его у неё. — Когда-нибудь, Зина Талинка, твоя привычка всё записывать тебя погубит.
В проездных документах и паспорте Балистронова значилось имя Седрик Харланд-Уайт. Билет был в первый класс до Мюнхена. «Умно», — подумал Картер. — «Британец. И шансы сто к одному, что Балистронов сойдет с поезда в Софии или Белграде и растворится на просторах Советского Союза. Британец Харланд-Уайт просто исчезнет вместе с ним. Любые вопросы властей будут сосредоточены на поиске призрачного англичанина».
— А что это за цифры? — Номер автомобиля. Это будет темно-синий седан «Вольво» старой модели. Картер за считанные секунды запомнил всё, что было на бумаге, и сжег листок в пепельнице. — Ты хочешь есть? — Нет. — Картер схватил пальто. — Мне нужно подумать и кое-что подготовить.
Прежде чем Зина успела вставить хоть слово, он исчез. Больше часа он бродил по узким улочкам Старого города. Медленно, но верно все фрагменты вставали на свои места, и в его голове начал формироваться окончательный план.
У набережной Мраморного моря он зашел в маленький бар и заказал ракию. Еще час он цедил крепкий напиток, глядя на свое отражение в треснувшем зеркале за стойкой. Наконец, у него было всё, кроме способа подобраться к Балистронову на достаточно близкое расстояние. После второго стакана ракии он придумал и это. Он вспомнил старого дворника и тележку с большой бочкой.