Я сидел на кухне и смотрел в окно. Через мокрое стекло была видна наша тихая улочка, козырек над подъездом. Солнце силилось прорваться в промежутки между серых туч. Верхушки деревьев парка были обмотаны рваными белыми простынями тумана. Тихо моросил дождь. Я слушал, как падают на подоконник капли и тихо напевал:
Я буду долго
Гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов.
И подарю букет
Той девушке, которую люблю.
Я ей скажу:
- С другим наедине
О наших встречах позабыла ты,
И потому на память обо мне
Возьми вот эти
Скромные цветы!..
Она возьмёт.
Но снова в поздний час,
Когда туман знущается и грусть,
Она пройдет,
Не поднимая глаз,
Не улыбнувшись даже...
Ну и пусть.
Я буду долго
Гнать велосипед,
В глухих лугах ею остановлю.
Я лишь хочу,
Чтобы взяла букет
Та девушка, которую люблю...
Шло двадцать третье столетие, самое начало, и паршиво для человечества оно начиналось. Пять лет назад к нам в мир шагнули существа из мира соседнего. Для нас они были духами, существами бесплотными. Кем для них были мы, я не представляю, да и другие люди тоже. Впрочем, это неважно, важно то, что вся наша техника оказалась против них бессильной. Можно сколько угодно стрелять в привидение из автомата или жечь из огнемета - бесполезно. А вот они на нас воздействовать могли, точнее, не на наши тела, а на наши души. Волевыми усилиями. И это достаточно больно, могу вам сказать. Забавно, конечно, чувство такое, словно тебе кости переломали, а на коже ни царапинки. Бить нас бесплотные могут сколько душе угодно, убивать не имеют права, за убийство им какое-то серьезное наказание полагается.
Будь у человечества время, мы бы, наверное, научились генерировать свои волевые усилия, только времени нам не дали. Навалились полчища бесплотные, за неделю в бараний рог скрутили. Забавно даже - все людские неравенства - сословные, расовые, материальные - сразу канули в лету. Все рабы стали равны.
Полагаю, случись вторжение в средние века, человечество оказало бы захватчикам большее сопротивление. Потому что тогда практиковали колдуны, маги, пускай и на частной основе, без школ Хогвартса. А вот цивилизация эту сферу под корень извела. Вся надежда, если кому-то бабушка свое умение передала или человек сам по древним манускриптам научился. Только такие ребята наперечет, единицы на миллионы, на сотни тысяч, в лучшем случае, а бесплотных всего на порядок меньше чем землян. Откуда я знаю? Так в каждом доме свой хозяин поставлен.
Бесплотные концентрируются в городах, в сельской местности им делать нечего - жителей мало. Зачем мы хозяевам? Чувства наши им нужны - излучения. Ем я, скажем, вкусный бифштекс, слюну от удовольствия глотаю, а хозяин мое наслаждение впитывает.
Как и люди хозяева бывают хорошие и плохие. У нас в доме плохой. Иные не понуждают рабов пахать больше нормы - сколько хочешь, столько излучай. У нас не так. Из второй квартиры супружеская чета из-за него обжорами стали. Они до прихода этого упыря вполне себе нормальные люди были: он инженер, она художник-модельер. Хозяин их по четыре раза в день есть заставляет, если отказываются, бьет. Первый месяц, когда он хозяйствовать начал, у нас тут во многих квартирах крик стоял, мне тоже крепко досталось и тогда, и после...
Или взять первую и четвертую квартиры. Молодые девчонки студентки вынуждены распутный образ жизни вести, мужиков, как перчатки, меняют. Причем нужно, чтоб их не просто взяли, а в грубой форме, именно такой наслаждение хозяин предпочитает. От такой жизни девчонки пить начали, скоро, наверное, на наркотики перейдут - кому приятно, когда тебя волевыми усилиями лупцуют. Правда, впитывать эмоции наркомана - запрещено, но хозяину на это плевать, он уже мне намеки делал. Я сказал, что подумаю.
Понять хозяина, конечно, тоже можно - дом у нас двухэтажный, всего на двенадцать квартир, так что приходится излучение из нас выколачивать. Лично я пока ему бесполезен - говорит, что излучение от меня идет, когда книги читаю или передачу смотрю, только оно ему невкусное. Недавно мы пришли к соглашению. Дважды в неделю я закладываю за воротник. Хозяину этого мало, но чаще мне здоровье не позволяет. Тогда дал он мне срок - велел, чтоб или до начала зимы девушку себе нашел, или наркоманам стал, иначе пожалею, что на свет родился. А я и так жалею.
Странное все-таки существо человек. И чего я у окна сижу? Мне бы сейчас по барам да дискотекам бегать, объект для страсти искать, а я после работы в библиотеку хожу, да песенки у окна попеваю... Мое внимание привлекло отражение в оконном стекле - кто-то проник в комнату.
Я обернулся, и тут безмятежное течение моих мыслей было прервано самым грубым образом.
- Стражи! Не двигаться!
В комнате были двое хозяев, точнее, трое. Один темноватый и угловатый, на добермана похожий. Другой еще темнее, почти черный, вроде бульдога. И третье существо облаковидной формы, лиловое, размером с котенка.
- Отвечайте на вопросы прямо и правдиво. Что вы делали последние полчаса?
Врать хозяевам бесполезно, они как-то могут ощутить ложь - волны или чувства при этом излучаются. Я честно ответил, что сидел на кухне, смотрел в окно, пел песенку. Пока я рассказывал, доберман деловито осматривал комнату, бульдог парил рядом, облаковидный котенок без толку шнырял по квартире - то к потолку воспарит, то по полу стелется; пару раз глупо хихикнул. Малыш чей-то что ли, которого не с кем дома оставить?
Задав множество банальных вопросов вроде: кого я видел на улице и не слышал ли чего подозрительного, стражи удалились. Очень интересно.
Я вышел из квартиры, осторожно спустился вниз и попал на спонтанное собрание соседей на нижней площадке. Вышли: Митя, Женя, Людмила, Вадим и Петр Игнатьевич. Они и сообщили, захлебываясь от возбуждения, что хозяина нашего того. Кто, как непонятно. Мы, жильцы, можно сказать, вообще ничего не знали - мертвое тело стражи обнаружили и сразу пошли по квартирам. Погадав, как это отразится на нашей жизни, мы разошлись.
Утром в мою дверь постучали; вежливо постучали, но я все равно огорчился. Воскресенье, на работу идти не надо, можно было поспать. Я вздохнул, натянул рубашку с брюками, наскоро причесался и пошел открывать дверь. К моему удивлению, это был вчерашний котенок-облако.
- Здравствуйте, можно? - пискнул он.
- К чему этот ненужный этикет: стук, спрашивать разрешение?
- Хотя бы, чтобы вы могли одеться и привести себя в надлежащий вид.
По крайней мере этот соблюдает подобие приличия. Я сделал широкий приглашающий жест:
- Прошу.
Котенок вплыл в комнату, забавно дернулся влево-вправо, потом устроился на стуле. Ушки наверху, небольшой отросток-хвостик... Сходство с вышеупомянутым животным было полное, невольно я улыбнулся.
- У вас приятные чувства, - котенок облизнулся. - Жаль, что я к вам по делу.
Я сел напротив, взглянул на собеседника и невольно моргнул - на пару секунд потерял гостя из вида, и котенок исчез. Вместо него на стуле сидела курносая девчушка с косичками. Ей лет семнадцать, тело пепельно-серое, а лицо рыжее. Она задорно рассмеялась моему удивлению.
- Это один из моих любимых обликов.
- У вас хороший вкус.
- Спасибо, у вас тоже.
Я подавил в себе чувство симпатии - нужно быть настороже. Она мгновенно это уловила, улыбка исчезла.
- Меня зовут Эйси.
- Данила.
- Данила, Даня, Данюша...
Что за игры?
- Вы разбираетесь в ономастике?
- Ну, русские имена не очень сложные, во всяком случае, по сравнению с вьетнамскими. И она пропела: Нгуен-Нгок, Тхюи-Тиен.
- И пришли поговорить со мной об этом?
Как говорят следователи в книжках: контакт был окончательно утерян. Она слегка нахмурилась, даже форма слегка поплыла, на миг, впрочем.
- Нет, конечно, Данил, я следователь и пришла поговорить об убийстве Ыйхны.
- У него тоже было имя!
- Да. Не очень звучное, да и сам он был неприятной личностью.
Это был вызов. Я вскинул голову, но самообладания, к счастью, не потерял.
- Увы.
Эйси улыбнулась.
- Да, вы его не любили, как и все здесь, впрочем. Следовательно, каждый из вас мог его убить.
- Видимо, вы имели в виду: хотел убить?
- Да, так точнее.
- И даже при такой постановке вопроса я теряюсь. Когда вы говорите убить, что вы имеете в виду?
Эйси закинула ногу за ногу.
- Когда люди говорят убить, они имеют в виду: отправить его духовную сущность из этого мира в мир иной. Мы имеем в виду то же самое.
- Человеческие души отправляются в рай или ад, а ваши духовные 'я' куда правят свои стопа?
Она улыбнулась - ей определенно нравилось со мной беседовать.
- Что вам даст название мира, который вы никогда не увидите? Тем более что я отклонилась от темы.
- Я весь внимание.
- Я должна выяснить, кто убил Ыйхны.
- А не мог его кто-то из ваших?..
- Не мог.
- Из чего сие...
- Из способа убийства. Его убили заклятьем, мы таким не пользуемся. Совсем.
- Так я должен ответить на ваши вопросы?
- Не только. Я хочу, чтобы допрос соседей происходил в вашей квартире в вашем присутствии. Понимаете, Даня, все жильцы, кто был тогда в доме, утверждают, что не использовали заклятье, и никто из них не лжет. Мы с таким сталкиваемся впервые и несколько озадачены. И вот я предположила, что вы, как землянин, сможете уловить несоответствие, ускользающее от жителя иного мира.
- Как, я же не следователь?
- Заклятье не принесет вреда, если его произнесет обычный человек. Человек, заклятия которого убивают, обладает силой. Он может скрывать ее, прикидываться слабым, но сила в нем есть. Я думаю, что вы сможете распознать такого человека и скажете мне.
- Зачем мне это?
- Хотя бы чтоб не портить со мной отношения.
Она улыбалась улыбкой кошки, беседующей с мышкой. Что ж, помочь ей - будет очень даже разумно. Судя по живому русскому языку, по манерам, передо мной не шушера, вроде покойного хозяина. Такая даже не знаю, что со мной может сделать.
- Подчиняюсь.
- С охотой? - с интересом прищурилась Эйси.
- Без неприязни.
Самое удивительное, что я не лгу. Эйси улыбается, мы явно симпатизируем один другому все более и более. Но дело есть дело: не прошло и минуты, как в дверь постучались. Вошла Люба из четвертой квартиры, робко встала у порога, смотреть старалась больше на меня.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, присаживайтесь.
- Спасибо.
- Вам не надо объяснять, что вчера произошло в доме?
- Нет.
- Повторите, чем вы занимались вчера с восьми до восьми двадцати?
Щеки у девушки покраснели.
- С Вадимом я была. Он без пяти восемь пришел, ну и...
- Прямо сразу?
- Сразу! Хозяину невтерпеж было, торопил! И требовал, чтоб подольше!
Сейчас сорвется, подумал я, она на грани.
- Успокойтесь, - сейчас Эйси формой тела походила на айсберг - величественный и монументальный. Такому бесполезно жаловаться, плакаться, искать сочувствия.
Люба тоже это поняла, остановилась, но погасить вспышку было непросто - это было все равно что закрыть жерло вулкана. На лбу у девушки проступил пот, лицо пошло пятнами. Я налил ей воды, она жадно выпила.
Эйси дала ей минутку успокоиться.
- Как узнали о смерти хозяина?
- Ваши пришли. Двое мордатых и милашка такая маленькая.
- Говорят, что вы нервничали.
- Конечно. Влетели без предупреждения, а я не одета, - Люба покраснела и опустила глаза в пол.
- Вадим вчера не злился? Может, вы ругались, произносили бранные слова?
- Нет-нет, что вы!
- Спасибо за помощь. Теперь позовите Вадима.
Вошел крепкий темноволосый парень, стрижка-ежик. Лицо хмурое, губы кусает. Кстати, он недавно появился, я его раньше не видел. У Любы не видел.
- Добрый день.
- Здравствуйте, садитесь.
Вадим грузно сел, раздался жалобный скрип моего старого стула.
Он нервничал не меньше Любы, а может, и больше. Рукам места никак не мог найти, старался на нас не смотреть. Интересно, почему, ведь не мальчик. Эйси, конечно, все это видела, целую минуту молчала, наблюдала за его терзаниями.
- Вам не по себе?
- Да. Работу я пропустил, а хозяин у нас...
- Об этом не беспокойтесь, просто скажите ему, что вас задержала Эйси. Вадим, вы давно Людмилу знаете?
Превращение случилось на моих глазах - айсберг исчез, вместо нее на стуле сидела молодая женщина в строгом деловом костюме. Такая могла быть учителем, банковским служащим, начальником новостного агентства.
На Вадим новый образ произвел впечатление - он сел ровнее, отвечал собрано.
- С неделю. Но скоро расстанемся.
- Отчего?
На лице парня появилось выражение досады:
- Я же не автомат, чтоб вот так по шесть раз в неделю. Да еще и особые условия...
- Понимаю, - в ее голосе послышалось сочувствие. - А где вы работаете?
- Крановщик в порту.
- Вчера в каком часу вы пришли к Людмиле?
- Около восьми, без пару минут было.
- А когда пришли стражи?
- Не знаю, в полдевятого примерно. Мы еще из кровати не вылезли, а тут они налетели. Любка в крик, а они: к стене! Стражи! Даже одеться не дали!
И снова Эйси умело погасила вспышку.
- Приношу свои извинения за действия наших сотрудников, - подчеркнуто вежливо сказала она. - Поймите, как правило, им приходится иметь дело с преступниками.
- Да, я понимаю.
- Скажите, работа у вас тяжелая?
- Не легкая, но я привык.
- Чем занимаетесь в свободное время?
- В кино хожу, в спортзал.
- Качаетесь?
- Так, любительски.
- Вчера с Любой вы не ссорились?
- Нет.
- Может, кто-то из вас произносил ругательства, бранные слова?
Он пожал плечами.
- Обычно я ругаюсь, так хозяин требовал, но вчера мы без слов обошлись.
- Хорошо, вы свободны. Следующего позовите.
Для следующего допрашиваемого Эйси менять облик не стала, осталась училкой, как я окрестил образ.
Вошел Снежин из второй. Он заметно погрузнел за последний месяц, и одышка появилась.
- Доброе утро.
- Здравствуйте, присаживайтесь, Петр Игнатьевич. Как вы знаете, вчера случилось несчастье. Что вы делали вчера с восьми до восьми двадцати?
- Лежали, телик смотрели с женой. Мы в семь с минутами закончили ужинать и еще не отошли.
- Так плотно набили желудок?
Он со злостью посмотрел на собеседницу, но быстро подавил вспышку.
- Да, знаете.
- И каждый день так приходилось?
- Да! Четыре раза в день!
- У вас дети есть?
Он помедлил с ответом, и я знаю, почему. Сейчас на лице соседа безучастная маска, но я знаю, Снежин здорово испугался.
- Да, дочка, восемь лет.
- Где она сейчас?
- Живет с моей мамой.
- Отчего?
Снежин замялся, сделал неопределенный жест рукой.
- Ей... там нравится.
- Не переживайте, вы вправе выбирать, где жить вашей дочери.
- Спасибо.
- Вчера вы или ваша жена не ругались, не произносили бранных слов?
- Нет, мы очень редко ругаемся.
- Благодарю, позовите следующего.
В Жене Снежковой трудно было узнать стройную, миловидную девушку с веселыми искорками в глазах, рисовавшую закаты у нас на крыше. Поправилась она, в отличие от мужа, не сильно, а вот глаза потускнели, в лице появилось что-то заискивающее.
Эйси быстро оценила ее, снова стала веселой рыжей девчонкой.
- Доброе утро.
- Здравствуйте, садитесь.
- Да что вы, я постою!
- Садитесь, садитесь.
- Спасибо большое, - Женя аккуратно села на край стула.
- Вы, конечно, знаете, что случилось вчера?
- Да, слышала. Но я ничего не знаю!
- Я верю вам, - Эйси улыбнулась. - Скажите, а что вы делали с мужем вчера с восьми до восьми двадцати?
- С восьми до восьми двадцати... Что делали? Ничего. Телевизор смотрели, гулять потом собирались.
- Вы или ваш супруг говорили какие-то грубости, ругались?
- Нет, что вы.
- Наши сотрудники не испугали вас, когда вошли?
- Что вы! То есть я испугалась, конечно, но это нормально, я всегда, то есть, часто...
- Где вы работаете, Евгения Прокофьевна?
- В детском саду. Рисовать детей учу.
- Ваша дочка живет не с вами?
Женя опустила голову, руки ее начали подрагивать.
- Нет.
- А почему?
- Решили, что с Никитиной мамой ей лучше будет.
- Не вижу в этом ничего плохого. Позовите следующего.
Следующим был дядя Сережа, пожилой дядька, из седьмой. Допрашивая его, Эйси облик поменяла на училку, но добавила себе лет десять.
- День добрый! - с порога весело поздоровался дядя Сережа и подмигнул мне.
Я улыбнулся: дядя Сережа - веселый дядька, оптимизма не теряет даже сейчас.
- Здравствуйте, садитесь. Меня зовут Эйси.
- Очень приятно, Сергей Петрович.
- Вам не надо объяснять, что случилось вчера?
- Наслышаны, весь дом гудит! Это ж надо...
Эйси напустила на себя строгий вид и перебила его:
- Что вы делали вчера с восьми до восьми двадцати?
Он смутился.
- Ну, в общем... Лазил по... интимным сайтам.
Да, покойничек умел выжимать соки. Дяде Сереже шестьдесят с гаком и того привлек.
- Это покойный хозяин заставлял вас? - несмотря на нежелание проявлять чувства, я почувствовал в голосе Эйсе презрение.
- Кто ж еще.
- Что вы делали, когда пришли стражи?
- Я как раз фотографии просматривал, чтобы тех, кто покрасивше отобрать, - оживился дядя Сережа, - а тут они. Перепужался я, хотел сайт закрыть - неудобно все же, а такой черный как гаркнет: ничего не трогать! Ну, я руки на стол, на все вопросы честно ответил.
- А что делали, когда они ушли?
- Ну, кхе... Продолжил. У нас договоренность с хозяином была, что два часа я обязан...
- Он уже был мертв.
- Так откуда же я знал? - развел руками дядя Сережа. - В девять пошел мусор выбрасывать, тут мне Женя и рассказала...
- Кем вы работаете?
- Монтером на Микроне.
- Вы вчера не произносили бранных слов, или просто злых пожеланий, вроде: зараза, или чтоб тебя?..
- Нет.
- Благодарю, зовите следующего.
Вошел Митя из пятой, сын Риты. Ради него Эйси стала новым персонажем - женщиной лет тридцати, не строгой, с которой можно запанибрата. Я окрестил облик: тетя.
- Здравствуйте.
- Здравствуй, меня зовут Эйси, а тебя?
- Митя.
- Здравствуй, - поздоровался и я, чувствуя себя неловко. С Митей мы в дружеских отношениях, а тут я в двусмысленном положении, вроде секретаря при захватчиках.
- Здравствуйте, - хмуро ответил парень.
- Садись, Митя, на стул, - предложила Эйси. - В какой ты школе учишься?
- В девятой.
- С кем живешь?
- С мамой.
- Что с отцом?
У меня екнуло в груди, но мальчишка повел себя молодцом.
- Погиб, - спокойно ответил он, глядя в окно.
Эйси не стала давить на больную точку.
- Ты помнишь, что делал вчера с восьми до восьми двадцати?
- Играл.
- Во что?
- В Вампиров с четвертой улицы. У нас хозяином договор был: с семи до восьми тридцати два раза в день.
Ну и упырем был наш хозяин, про мальчишку не забыл. Хотя удивляться нечему - Зоя одна сына тянет, на работе выкладывается, с нее много не возьмешь... А Митя мне ничего не рассказывал - молодец.
- Вампиры - страшная игра, не боишься?
Мальчик опустил голову, плечами пожал.
- Боюсь. Так ведь ему этого и нужно было...
- Вчера ты был дома один?
- Нет, со мной Полина была.
- Кто это?
- Моя подруга.
- Что делала она?
- Она ждала, когда я закончу, мы потом гулять собирались.
- Может, ты или Полина вчера говорили злые слова, вроде: прибью или гадина?