И сдвинет с нас ужасный кошемар,
И отвратит судеб удар, -
Воскреснет жизнь, кровь заструится вновь,
И верит сердце в правду и любовь.
Ф.И. Тютчев, "Бывают роковые дни"
Пролог
Тишину я всегда боготворил. Вряд ли в этом мире есть что-то более ценное. Тишина не мешает мыслям, не засоряет голову ненужным. Она оберегает тебя от мирской суеты.
Единственное, что может скрасить её, - это еле слышимое потрескивание сгорающих в огне камина дров. И больше чтобы ни единого звука.
Я могу просидеть очень долго - глядя на огонь и потягивая вино. Не думая ни о чём или ломая голову над делами насущными. Беззаботно или терзаясь сомнениями. Главное - чтобы было тихо. Любое безделье скрашивается тишиной и покоем, любая проблема в них разрешается.
Бывало, просыпался утром в любимом кресле и изумлённо осматривался, пытаясь понять, почему я не в кровати. А бывало, сидел, не смыкая глаз, и лишь рассвет, постепенно заливая собою комнату, говорил о том, что новый день начался. Тогда восход солнца я встречал у окна.
Это то, чего у меня никогда не отнять. Моё время, которое я уделяю тишине и покою. Моя жизнь. Та, которой я живу иногда.
Но зачастую мне приходится забывать о тишине и покое. Как сейчас.
Глава 1
Я бы не назвал Демар величайшим городом современности, но всё же столицей он величался по праву. Дело не в архитектурных или исторических памятниках, и даже не в высоком культурном уровне. Дело в людях. Деловитый, иногда даже излишне рациональный и проницательный народ. Красивые женщины. Сильные мужчины.
Родиться здесь считалось везением. Но я мнение большинства не разделял. Везение в самом факте рождения. Где это произошло, совсем не важно. Главное - произошло. Я родился на противоположном берегу Агатового моря, в далёкой деревеньке небольшого, ныне несуществующего, королевства Эсу. Не такая уж давняя Война Стихий прошлась по моим родным местам, оставив руины и выжженную землю.
Я ничего не помню. По рассказам приёмных родителей, мне было около трёх лет, когда отчим нашёл меня на руках убитой женщины, на самой окраине королевства. Она и ещё сотня селян пытались выбраться с поля битвы, спастись от смертоносного колдовства боевых магов и мечей солдат, сражавшихся на чужой земле.
Вся ирония в том, что земли Эсу не принадлежали ни одной из воюющих сторон. Это была нейтральная территория, волею судеб оказавшаяся на пересечении двух могущественных армий.
Войска-победители возвращались домой. Среди тех солдат был и мой отчим. Я называю его отцом. Именно он дал мне имя, которое я ношу. Эвед. Эвед, сын Карена - так меня зовут. Без титулов и званий. Сын простого, но всеми уважаемого солдата.
И пускай я чужеземец по рождению. Зато демарец - по воспитанию. Я не считаю, что мне повезло. Для меня это данность. Я жив. Остальное неважно.
Рос я пацаном строптивым и ловким. Отец учил меня искусству войны. Опасался, что в мире однажды начнётся очередной делёж земель, и по пыльным дорогам вновь будут маршировать колонны, несущие смерть. Он опасался, что я могу стать частью одной из таких колонн. Поскольку в военное время в армию берут всех подряд и, соответственно, практически ничему не учат, уроки отца пришлись бы мне как нельзя кстати.
Но мир не взрывался войной, я рос и тренировался, пока однажды не стал лучшим фехтовальщиком Умали. Чуть позже прославился и кулачными боями. И меня стали звать Эвед Мастер.
Доходы подобные состязания приносили не слишком большие, и я постепенно впал в депрессию, затерявшись в размышлениях о том, какое всё же место уготовано мне в этом мире. Ответ пришёл довольно скоро. Однажды ночью я возвращался со свидания с прелестной девушкой по имени Дайна. На одной из малоосвещённых улиц на меня напал откуда-то взявшийся лев. Я сразил его ещё в прыжке. Неосознанно, рефлекторно. Даже не успев понять, что произошло.
Спустя мгновение нахлынуло невероятное изумление. Лев? В Демаре?
Когда же сражённый мною зверь стал обращаться в человека, пришло и истинное понимание ситуации. А с пониманием - цель. Я осознал своё предназначение.
Так в Умали появился ещё один Охотник за нечистью. Самый младший среди коллег.
* * *
Дело казалось не таким уж сложным. В городе объявился оборотень. Одиночка. Особенно отличиться не успел, но два трупа в наличии имеются. Молодожёны. Лет им на вид от двадцати до двадцати трёх. Немногим младше меня. Им бы жить да жить. Мне иногда кажется, что чудовища нарочно выбирают своих жертв так, чтобы убийство казалось наиболее трагичным.
Осмотр места происшествия ничего не дал. Яркие следы борьбы, кровь, изуродованные тела, шерсть - волчья. Классика. Зверюга здорово испачкал лапы - цепочка кровавых следов тянется по улице на добрые пятьдесят шагов. Правда, чем дальше, тем следы тусклее, а потом и обрываются вовсе.
Эх, всё же как иногда завидно тем Охотникам, которые могут учуять магический след чудовища. А некоторые даже способны на какую-нибудь маленькую волшбу. Это им здорово помогает в Охоте. Но я простой человек - никаких магических задатков. Зато Мастером прозвали. Вот как. Дорожу я этим прозвищем.
Сегодня первая ночь полнолуния - это значит, что последующие две ночи тоже стоит ждать нападений. Этой ночью ничего уже не произойдёт - можно быть спокойным. Зверь насытился. Остаётся одно - вернуться сюда с рассветом, пораньше, и ещё раз всё хорошенько осмотреть.
Оставив стражей закона разбираться с телами бедных ребят, я направился домой. Нужно признать, что жить в столице неплохо. Где-нибудь в провинции я сейчас пробирался бы чуть ли не на ощупь и боролся со страхом поломать ноги. Здесь же улицы были прекрасно выстланы и освещены. Я быстро шагал по брусчатке, вдыхая аромат ночи, и эхо моих шагов разлеталось далеко между домами. До рассвета ещё часа четыре. Хотелось бы хоть пару из них поспать.
Мама не спала. Сидела на кухне и смотрела в окно. Завидев меня, идущим по улице, бросилась открывать дверь. Я зашёл в дом молча, бросил на неё укоризненный взгляд и начал разуваться.
- Не смотри так на меня, Эвед, - грустно произнесла мама, - это ведь не ты меня ждёшь ночами, гадая, вернусь я или нет.
Я снял камзол. Вздохнул.
- Мама, сколько можно повторять? Со мной ничего не случится.
- Отец тоже так говорил, - бросила мать. - И где он теперь?
Я лишь развёл руками:
- Мама, отец погиб от несчастного случая. Я тоже могу завтра влезть на табуретку и, прибивая гвоздь для какой-нибудь полки, свалиться и разбить голову.
- И тем не менее он тоже говорил, что с ним ничего не случится.
С этими словами она развернулась и пошла в свою комнату. Я вновь вздохнул и пошёл в свою.
В эту ночь я так и не уснул. То ли тревога матери передалась мне, то ли слишком уж озаботило меня нынешнее дело. Что-то здесь было не так. Не как обычно. Я лежал и думал. Чего не хватало в картине, увиденной мною? А может наоборот была лишняя деталь?
Я всё думал и думал, наблюдая, как светает за окном, как рассвет пробирается в комнату. Я любил это время суток. Самое спокойное. Можно не опасаться ни оборотней, ни галдежа грязных пьянчуг за окном. И те, и другие сейчас отдыхают.
Город потихоньку просыпался. Мели улицы вечно недовольные дворники, сунулись телеги торговцев в сторону рыночной площади, туда же бежали с огромными сумками вечные старушки. Всегда поражался. Ей бы дома сидеть, этой бабуле с охапкой веников за спиной. Нет, она поднимается ни свет ни заря и бежит на рынок. Причём бежит в самом прямом смысле.
Встретил я и тройку друзей-рыбаков, не спеша и весело бредущих в сторону городских ворот. Среди них был и мой школьный друг Май. Я махнул ему рукой и подошёл. Мы обнялись. Его спутникам я пожал руки.
- Куда это ты в такую рань, Эвед? - с тревогой спросил Май. - Что-то случилось?
Я кивнул.
- Этой ночью оборотень убил двух человек.
- Чёрт возьми, - Май сглотнул, - давненько же их не было здесь.
- Да уж, - согласился я. И строго добавил: - Сегодня ночью чтоб все сидели дома. Свечей и ламп не зажигать.
Мой друг кивнул несколько раз:
- Это само собой. Куда сейчас? На место убийства?
- Угу. Хочу на всё при свете дня взглянуть. Может зацепку какую найду. Я не должен допустить больше ни одного убийства.
- Ясно, друг мой. - Май положил мне руку на плечо. - Держись. Этот город перед тобой в долгу. Каждый из нас в долгу. Не будем тебя задерживать. Не теряйся. Я тебе ещё бочонок пива должен, помнишь?
Я улыбнулся.
- Я такое не забываю, Май. Бывай.
Мы обнялись, и я попрощался с его друзьями. Снова пошли каждый своей дорогой. Чёрт его знает, что происходит в этом мире. В детстве были не разлей вода, столько всего пережили вместе. А выросли - разошлись. Не было ни ссор, ни обид. Меньше стали общаться, отдалились друг от друга. И мои ремесло и слава тут не причём. Потерялись мы гораздо раньше. Сейчас очень редко, бывает, выползем куда-нибудь по пиву вдарить. А так "привет - пока". Хотя, безусловно, отношения у нас очень тёплые. Не знаю как Май, а я всегда рад его видеть.
На месте происшествия меня ждал сюрприз. Да ещё какой! Охотник. Да-да, мой коллега. Слава этого рыцаря затмевает мою всепоглощающе. Как и опыт. Об этом человеке я ничего не слышал года четыре - с тех пор, как видел его на императорском балу. Да, даже таких простаков как я пускают на подобные мероприятия. Естественно, если простаки того заслужили. Так вот, об этом Охотнике ходили разные слухи. Куда же без них? Первый, самый логичный - он погиб. Второй, хоть и странный, но поддающийся пониманию - покинул Умаль и осел в Тийской Глуши, как некогда сделал Свид Морульский. И третий слух, невероятный - Охотник был обращён. Но по всему видать, слухи таковыми и оказались, как это часто и бывает.
Наши взгляды уже встретились, а мои глаза всё ещё отказывались верить. Надо же, вот он - стоит передо мной, цел и невредим, при своём далеко немалом сроке практики. Это волей-неволей вселяет уважение.
Это был сэр Алленнмар, рыцарь Первого Престола императора Сореля, лорд Мелвилл де Виссар д'Орвейл. Он сидел на корточках, разглядывая кровавые следы на брусчатке. Неподалёку топталось несколько зевак, которых оттесняли подальше гвардейцы.
Про себя я отметил, что рыцарь не претендует на это расследование. Что делает ему честь. Учитывая его имя и репутацию, он легко мог бы отобрать у меня этот кусок хлеба.
- И я вас приветствую, сэр рыцарь, - кивнул я, - мне тоже чудится в этом деле что-то необычное. Что именно, ночью не удалось понять. Надеюсь найти что-нибудь при свете дня.
Алленмар посерьёзнел.
- Искать ничего не нужно, Эвед. Посмотри внимательно на следы.
Я присел и всмотрелся. Следы как следы. Волчьи. Но не в пример крупнее следов обычного волка. Что всего лишь доказывает, что наш волк - оборотень. Но это и так понятно. Даже ребёнок бы не усомнился. Откуда обычному волку взяться в городе? Я вопросительно посмотрел на сэра Аленнмара.
- Ничего не замечаешь? В следах. Сравни отпечатки передних и задних лап.
Я всмотрелся. Чёрт возьми! У обыкновенного волка на передних лапах пять пальцев, на задних четыре. У оборотня, после того как он обратится в волка, тоже. А здесь везде пять пальцев. Это может значить только одно...
Рыцарь, внимательно следивший за выражением моего лица, понял мою догадку. Кивнул.
- Да, Эвед. Есть только один вид оборотней-волков, у которых после трансформации на задних лапах сохраняется прежнее количество пальцев.
- Высший, - сухо произнёс я.
- Угу. Справишься?
Я задумался. Что я знаю о высших? То, что их мало. То, что очень сильны, быстры, ловки. То, что способны контролировать свои трансформацию и эмоции. Даже в облике зверя сохраняют человеческий разум. Что ещё?.. Хм. А разве что-то ещё нужно? И так неплохой салат получается.
- Должен справиться, - уверенно ответил я, - у меня нет выбора. Вы имели дело с подобными?
- Да. - Охотник вздохнул. - Имел дело. Четыре года назад в одной деревушке далеко на западе. Их там даже два было - отец и сын. Правда, с отцом мне сражаться практически не пришлось. Этот оборотень оказался на удивление человечным.
- Как это?
- Он никого не убивал. Бывало, домашний скот задирал с особой жестокостью, чтобы насытиться не только кровью и мясом, но и ужасом жертвы. Но людей не убивал. А вот сын вышел из-под контроля. Тому нравилось убивать.
Я смотрел на рыцаря с удивлением и жгучим любопытством. Никогда ничего подобного не слышал. Оборотень, который не убивает людей.
- И что было дальше?
- Дальше, - вновь вздохнул Охотник, - я сразил в лесу сына, а после - его отца. Последним я был спровоцирован. Я хотел оставить его жить, но он отказался.
- Вот это история! - восхитился я. - Спасибо, я запомню её. А что можете рассказать о самой схватке?
Сэр Алленмар грустно усмехнулся. Нехотя заметил:
- Он очень сильный и быстрый. Сохраняет человеческий разум. Это ты и сам наверняка слышал. Потому и готовиться тебе нужно к бою с быстрым, сильным и умным противником.
- Это всё? - удивился я.
- Да, Эвед. Всё. Бой я помню как в тумане. Знаешь, я его еле одолел, он меня неплохо потрепал. Мне кажется, ты должен справиться лучше меня. Я наслышан о твоём мастерстве. Знаю о всех твоих победах.
В который раз я удивлённо поднял брови.
- Серьёзно?
- Серьёзней не бывает, - проговорил сэр Алленмар, пристально глядя мне в глаза. - Ты молодец.
Я молчал, не зная, что ответить. Рыцарь вновь ухмыльнулся, видя мою реакцию.
- Будь готов, Эвед. Неспроста на пути Охотников стало попадаться столько Высших. Ну, не буду мешать. Желаю успеха.
Охотник пожал мне руку, развернулся и зашагал прочь, бряцая шпорами. Я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за углом дома в самом конце улицы. Сказать, что я ошарашен - не сказать ничего. Во-первых, сама встреча с этим человеком. Во-вторых, рассказанная им история. В-третьих, его последние напутственные слова. Всё это, мягко говоря, повергало в шок. Что ж, зато можно сделать хотя бы один обнадёживающий вывод - на текущий момент кроме меня в Демаре ещё один Охотник. Сильный и опытный. Если я со зверюгой не справлюсь, то уж помну хорошенько. А сэр Алленмар докончит начатое.
С этой тёплой мыслью я вошёл в подъезд, из которого тянулась вереница кровавых следов. Вошёл в квартиру через приоткрытую дверь с сорванным замком. Прошёл прихожую и вошёл в спальню. Ничего нового я не увидел. В комнате царила разруха: перевёрнуты стулья и два шкафа - у последнего сорвана дверца, изодраны пуховое одеяло и подушка, скомкана и разорвана простыня, разбито оконное стекло и настенное зеркало - осталась только рама, один из ставней висит на одной петле. Всё перепачкано кровью. Городская стража оставила всё как было. Лишь аккуратно вынесла останки жертв.
Так, попробуем воспроизвести картину нападения.
Молодожёны спали. Оборотень подошёл к окну, ударом по ставням сломал шпингалет, после чего один ставень обвис, сорвавшись с петли. Стекло разбилось. Затем он впрыгнул в окно. Парень и девушка успели соскочить с кровати. Её он настиг у зеркала. Толкнул. Стекло разбилось от удара головой. Девушка скорее всего потеряла сознание. Парня оборотень настиг у выхода из комнаты. Напрыгнул сзади и повалил его на живот. Какое-то время оборотень занимался парнем. Я вспомнил изуродованное тело и содрогнулся. Определённо, умер парень не сразу. Затем волк принялся за девушку. С ней он возился меньше - то ли пожалел, то ли уже не было интереса. Но и вторая жертва умерла не сразу.
Да уж. И о каком человеческом разуме может идти речь? Нужно быть настоящим садистом, чтобы вытворять такое - мучить так жертву перед смертью. Хотя - ведь в этом сила оборотня. А она пьянит.
Как я и думал, обрисованная воображением картина нападения ни на йоту не приблизила меня к разгадке. Впрочем, как практика показала, думать и прокручивать по нескольку раз в голове даже очевидные вещи полезно. Можно поймать какую-нибудь важную деталь, которую упускал раньше. Как, например, с количеством пальцев на лапах оборотня. Да уж, сэр Алленмар по праву считается одним из лучших. Глаз намётан будь здоров.
Мысли об Охотнике заставили меня нахмуриться. Я почувствовал лёгкий укол обиды. Ну почему же я сам, балда, не заметил такую явную вещь в отпечатках лап? Обида разозлила, и я снова начал тщательно осматривать комнату - дюйм за дюймом. Даже уже обшарив большую часть комнаты, я не терял надежду отыскать какую-нибудь немаловажную мелочь. И, наконец, торжествующая улыбка осветила моё лицо, когда под кроватью, за её ножкой, я обнаружил маленький пучок тёмно-серой шерсти. Судя по всему он был выдран из бока зверюги одной из сопротивляющихся жертв.
Человек не посвящённый, конечно же, удивится, недоумевая, что может дать какой-то пучок шерсти Охотнику, не имеющему ни малейшей способности к волшбе. И правильно сделает - ничего этот пучок сам по себе не даст. Максимум, что можно сказать, глядя на него - это какого приблизительно размера волк. Но это я уже определил по следам. Крупный зверь. Высота в холке чуть больше трёх футов1. Соответственно, длина от головы до конца хвоста приблизительно семь футов, а вес - фунтов2эдак сто сорок.
Шерсть пригодится для другого. Она мне поможет напасть на след оборотня. Магией, как я уже говорил, не владею, но знакомые, поколдовывающие, найдутся. А ещё у славных наших гвардейцев есть превосходная псарня с лучшими в Умали ищейками.
Хотя ночью бравые почему-то явились без собак - а ведь по свежему следу было бы куда эффективнее идти. Видать, понимали, что я могу их попытаться отправить на поиски оборотня. А кто ж сам в его лапы будет проситься? Нет уж.
Я и говорить-то ничего не стал. В принципе, понимаю этих людей. Ну ничего - сегодня сам возьмусь за дело. Если колдунья Аза не укажет мне правильный путь, возьму в руки собачий поводок. Правда, подозреваю, приличную сумму придётся отсыпать в карман заведующего псарней. Ну да успех охоты, если таковой будет, с лихвой окупит растраты.
Я оторвал чистый лоскут от и без того разорванной простыни, завернул в него находку и положил в сумку. Вышел из дома. Оцепление гвардейцев выросло соответственно увеличению количества любопытствующих. Моё появление вызвало волну тревожного шёпота. Если кто и не верил ещё в то, что в городе объявился оборотень, то теперь сомнений не осталось ни у кого.
Я молча прошёл сквозь расступающуюся передо мной толпу. Галдёж сменился шёпотом, в шуме которого мой горький вздох был совсем неслышен.
* * *
Колдунья Аза жила на самом отшибе, практически у городской стены. У северной - в которой не было ворот. Место весьма мрачное и опасное. В тесноте здесь ютились одно- и двухэтажные кирпичные здания, перемежавшиеся от места к месту маленькими скоплениями частных домов. В одном из таких частных домов жила Аза. А во многих из упомянутых первыми зданий нашли себе приют многочисленные бандитские и воровские притоны. Ночной люд в этой части города жил довольно-таки привольно. Конечно, чистки по указу самого императора Сореля организовывались не раз. Бандитов и ворюг ловили, сажали, казнили, да и просто вырезали. Но раз за разом неизлечимая хворь появлялась снова. Появлялась, разрасталась, крепчала. Вырвать гнилые корни, пожалуй, не удавалось ни одному из правителей.
Так и повелось. Словосочетание "северная стена" прочно засело в местный фольклор: песни, шутки, анекдоты, всевозможные истории, передающиеся из уст в уста. Матери детей с ранних лет наставляют, чтоб те не ходили к северной стене. Ею же и пугают: "Если ты не будешь слушаться, папа тебя отвезёт к северной стене. Там злые дяди тебя зажарят и съедят". Богач кричит мальчику-служке: "Если ты ещё раз, скотина, прольёшь суп на ковёр, я велю тебя выпороть и отвезти к северной стене!" Пьяный муж угрожает жене: "Не смей меня учить жизни, отведу тебя к северной стене и брошу там. Сделают из тебя шлюху последнюю!"
Да, действительно опасный район. Порядочному человеку здесь делать абсолютно нечего. Либо убьют, либо покалечат. Либо и то, и другое, да плюс ограбят. Ну а если порядочный человек по делам сюда прибыл, то порядочным считать его можно вряд ли. Колдунья Аза была человеком порядочным. То, что жила здесь - мне было никогда не понятно. Местные её боялись - потому не трогали. Долго же по городу не утихали рассказы о том, какая судьба постигла смельчаков, попытавшихся пробраться в дом колдуньи. С каждым днём, слетая с уст горожан, рассказы эти обрастали совершенно немыслимыми подробностями, что вконец убедило ворюг и убийц обходить дом Азы третьей стороной.
Честно говоря, что случилось с бандитами, не знал даже я. Они просто вошли в дом и больше не выходили. Сам я у колдуньи никогда об этом не спрашивал - от греха подальше. Да и неинтересно было.
Чем занималась Аза - всем известно. Колдовала. А вот в каких целях - совершенно никто не знал. Также никто не знал о характере этого колдовства - чёрное оно, зловредное, или на добро направленное. Другие с людьми работают: сглазы снимают, порчу наводят, будущее предсказывают, от болезней лечат, зелья отворотные или приворотные на заказ варят - всего и не перечислишь. Так и зарабатывают на жизнь. А эта за что живёт - непонятно. С бандитами она не водится, а прочие в этот район не захаживают. Так что клиентуры нет и быть не может. Может за пределами города дела какие ведёт, но, опять же, никто ни разу не видел, чтобы она куда-то выходила дальше своего двора.
Кстати, то, что славноизвестный Эвед Мастер время от времени (а последнее время всё чаще) наведывается к колдунье, тоже всем известно. Конечно, ни для кого не секрет, что Аза мне помогает в моей работе, но прочим слухам этот факт не мешает появляться. Как слуху о том, что моё мастерство в бою имеет колдовское происхождение. Или как слуху о моей любовной связи с Азой. Последнее, кстати, не такой уж и слух. Связь имеется. Но не любовная. Я бы назвал это крепкой дружбой. Мне очень приятно общество этой девушки. Да-да, именно так - красивой девушки моих лет. То есть каков её возраст на самом деле, не знает никто. Но выглядела она моей одногодкой. По правде говоря, шальные мыслишки о чём-то большем не раз пробегали в моей голове, когда у нас с колдуньей были ещё чисто деловые отношения. Излишне говорить, что чуть позже, когда мы узнали друг друга лучше, мысли эти стали появляться чаще. А ещё я не раз замечал нечто подобное в её взгляде или словах. По крайней мере, очень хотелось верить, что действительно замечал, а не видел и слышал то, что хотел видеть и слышать.
Кстати, ходить беззаботно у северной стены, не опасаясь нападения, я мог отнюдь не благодаря знакомству с Азой. А исключительно благодаря тому, что я - это я. Как это было и с колдуньей, нашлись смельчаки, желающие поживиться содержимым мошны известного Охотника за нечистью. Два взведённых арбалета, направленных мне в грудь и в спину, а также своё количество - четыре человека - глупцы посчитали надёжным и самодостаточным фактором для того, чтобы обезопасить себя и беззаботно унести мои деньги.
Арбалетчик, стоявший передо мной, упал с ножом в горле как раз в тот момент, когда один из улыбающихся бандитов, поигрывая мечом у моей шеи, протянул руку, чтобы сорвать кошель с моего пояса. Им я и прикрылся от второго арбалетчика, так не кстати пустившего болт. Дальнейшее не имеет смысла пересказывать. Скажу лишь, что двум я сохранил жизнь, чтобы гибель их товарищей, а также причина, к ней приведшая, не остались незамеченными или нераскрытыми среди лихих людей.
К слову, в тех редких случаях, когда охотиться приходилось в пределах Демара, я часто настигал чудовищ именно у северной стены. По известным причинам прятаться они предпочитали именно здесь. Такое вот это место, по которому я торопливо и уверенно шагал в этот утренний, казалось бы, беззаботный час.
Приближение к дому колдуньи всегда характеризовалось в первую очередь тем, что пропадала витающая повсюду вонь, источником которой были кучи мусора и бездомные, которые тоже обитали здесь. Думаю, почему они не боялись здесь обитать, тоже объяснять не нужно. Во-вторых, приближение к дому колдуньи сопровождалось уменьшением количества этого самого мусора и этих же самых бездомных. Словно входишь в такой себе оазис чистоты посреди пустыни нечистот.
Наконец, я подошёл к центру этого оазиса - аккуратному оштукатуренному домику с черепичной крышей, окружённому небольшим фруктовым садом и сплошным дощатым восьмифутовым забором. Я подошёл к прорезанной в заборе двери и подёргал за верёвочку, свисавшую из дырочки над дверью. Где-то раздался еле слышный звон колокольчика. Что мне ещё нравилось в визитах к колдунье - так это уверенность в том, что она отворит. Когда бы я не пришёл - поздней ночью, ранним утром или днём.
Аза не заставила себя ждать. Скрипнула тихонько дверь дома и ласкающий слух женский голос пропел:
- Иду, Эвед.
Через мгновение отворилась дверь. Я ахнул. Впечатление колдунья Аза всегда производила сногсшибательное. Длинные иссиня-чёрные локоны, свитые в косу, переброшенную на грудь, карие пронзительные глаза, увенчанные длинными ресницами, ровненький аккуратный носик с десятком еле заметных веснушек по причине летнего времени года, и белоснежная обворожительная улыбка, обрамлённая красивыми пухленькими губками. Ах, как же картинно безупречно выпячивалась нижняя в редких случаях, когда колдунья злилась или обижалась. Мой взгляд скользнул ниже: по длинной нежной шее, вырезу лифа, частично открывающего ярко выделяющиеся полукружья превосходного бюста - ни маленького, ни большого, в самый раз; мой взгляд скользил по тоненькой талии и круглым, скрытым юбкой, бёдрам. Юбка была длинной и дальше рассматривать вроде как было нечего, но я спустился до самого низу, отмечая выпирающую под тканью коленку и представляя себе обнажённые и - уверен - красивые ножки Азы.
Конечно, я смерил её взглядом за считанные мгновения, но колдунья, как и любая женщина, это заметила. Слегка улыбнувшись, она хитро окинула меня в ответ и посторонилась, впуская во двор. Затем затворила дверь и пошла, виляя бёдрами, к дому. Я, не в силах оторвать взгляда от этой чудной картины, пошёл следом.
Мы сидели за столом в гостиной и пили чай с печеньем. Ни в одной чаёвне я не пил такого вкусного чая. Как и любая колдунья, Аза была превосходной травницей - потому и в чае толк знала. Причём он у неё был не только вкусным, но и невероятно полезным. Как-то, было дело, зимой меня свалила сильная простуда - в жар бросило, кашель напал, горло разболелось. Приполз - по другому и не скажешь - к колдунье. За два дня меня на ноги поставила - чаем с мёдом отпаивала.
- Нравится? - спросила привычно она.
- Ты же знаешь ответ, - улыбнулся я, - очень. Как и всё здесь.
- Я рада, - тепло, но всё же без улыбки, сказала Аза.
Я нахмурился.
- Тебя что-то беспокоит?
Колдунья кивнула.
- Оборотень твой непростой.
- В смысле?
- В прямом. Непростой он и всё. Чувствую. За тебя боюсь.
Я поставил чашку на стол.
- Это значит ты мне не поможешь?
- Почему не помогу? - Аза удивлённо приподняла брови. - Сейчас допьём и пойдём в лабораторию. Уверена, отыщем след. Я помогу, Эвед. Но ты будь очень осторожен.
- А когда я был неосторожен? - усмехнулся я.
- Да всегда, - бросила она, смерив меня холодным взглядом. - Ты слишком самоуверен. Твоя уверенность в своём мастерстве может тебя однажды погубить. Поэтому обещай мне, что в этот раз будешь предельно осторожен.
- Хорошо, - удивлённо сказал я. А сам подумал - странная моя колдунья сегодня. Чёрт возьми! Вновь я её про себя называю "моей".
Аза тем временем продолжила:
- Это не всё. Мир может измениться. И твой оборотень как-то связан с этим. Не спрашивай меня подробностей - я пока ничего не знаю. Просто чувствую.
- И всё же. Хоть намёк?
Аза вздохнула.
- Не будет пока никаких намёков. Допил чай? Пойдём в лабораторию.
Я опрокинул остатки чая в рот, схватил пару песочных печенюшек, которые, к слову, тоже были очень вкусными, и, жуя, привычно пошёл вслед за колдуньей. Мы вышли из дома, прошли через двор к летней кухне. Зайдя в кухню, прошли между столом и печью с плитой для готовки. За печью показалась знакомая дверь. Колдунья остановилась перед ней, прикоснулась прямыми пальцами правой руки, закрыла глаза и что-то прошептала. После чего взялась за ручку и отворила дверь.
Вслед за ней я вошёл под своды ведущего вниз коридора. Сам спуск, стены и пол которого были выложены камнем, не освещался, но в самом низу я видел дрожащий свет, льющийся из-за приоткрытой двери. Всё это мне было давным-давно знакомо: и кухня, и дверь с наложенным на неё охранным заклятьем, и крутой спуск в подземную лабораторию Азы. Сама лаборатория тоже мне была знакома. Но чёрт возьми - каждый раз, спускаясь сюда, где-то в глубине души я испытывал ни с чем не сравнимый трепет. Не страх, не восторг. Не что-либо иное из известных человеку ощущений. Странное чувство. Будто что-то во мне оживало. Когда я спрашивал об этом колдунью, она только плечами пожимала.
Со времени моего пребывания в лаборатории - а именно здесь я был уже давненько - ничего не изменилось. То же нагромождение всевозможных стеклянных и металлических сосудов на обширном столе посреди немаленького помещения, те же, ломившиеся от книг, полки. Тот же огромный камин в стене напротив входа. Тот же пятиквартовый котёл, неизменно висевший над огнём камина. Та же бурлящая мутно-серая жидкость в этом котле.
- Всё как всегда, - улыбнулся я.
- А чего ты хотел? - шутливо поинтересовалась колдунья. - Чтобы я стены выкрасила в розовый цвет или мебельной перестановки?
- Не знаю. Просто констатировал факт.
- Молодец, - задумчиво проговорила Аза, перебирая многочисленные колбочки с разноцветными жидкостями. Наконец она нашла одну, с прозрачной густой субстанцией. - Доставай свою шерсть.
- Тебе со спины, с груди или... - не удержался я.
- С пятки, остряк, - искусственно усмехнулась она, - тебе бы всё шуточки. Только помяни мои слова, Эвед. Что-то здесь творится очень-очень странное. И убийства эти совсем непростые. И оборотень неспроста в городе объявился. Да и сам он, как я говорила, непростой.
- А какой? Золотой? - буркнул я, слегка обиженный неадекватной реакцией на остроумную шутку.
- Шерсть давай! - рявкнула девушка.
Я молча полез в сумку, достал тряпицу и протянул Азе. Та так же молча приняла её, размотала, положила на стол. Затем зажгла масляную лампу, неестественно яркую: в лаборатории стало заметно светлей - до этого её освещал только огонь из камина. Колдунья поднесла свет к лоскуту с шерстью и всмотрелась.
Мне показалось, прошло немало времени, прежде чем она сказала:
- Волк крупный. Не в пример крупней собратьев-оборотней. Естественно, если говорить только о волках...
- Это я и так знаю, - раздражённо бросил я.
- Не перебивай. Он очень ловок и быстр. На погоду у него ноют рёбра и левое плечо - последствия какой-то схватки. Причём ещё когда он был человеком. Хм... непонятно. - Аза откупорила найденную колбочку и опрокинула её над шерстью. Терпеливо дождалась упавшей капли, закупорила сосуд. Шерсть слегка зашипела и задымилась густым молочным дымом. Колдунья пристально вглядывалась в этот дым. Прищурила глаза и продолжила. - Нашего оборотня, когда он почивает в человеческом обличье, мучат кошмары. В кошмарах тех ночной осенний лес, полная луна и свежая насыпь кургана, у которой стоит человек в монашеской рясе, осеняя могилу крёстным знамением. Под землёй оборотень видит себя в обличье зверя. Мёртвым. Ещё в некоторых снах он видит девочку лет десяти-двенадцати. Она протягивает к нему руку и улыбается. А повсюду тот же лес.
Колдунья посмотрела на меня. Я лишь покачал головой, давая понять, что мне рассказанное не говорит ровным счётом ничего.
- Хорошо, попробуем выяснить, где он сейчас. - Аза аккуратно взяла тряпицу и понесла её к камину.
Травля с ищейками теперь точно накрылась, обречённо подумал я. Колдунья тем временем высыпала шерсть в бурлящий котёл, ткань бросила в огонь. Присела у камина, поводила над котлом ладонями, после чего пламя притихло, а жидкость успокоилась. Я тихонько подошёл со спины и глядел на колдовство сверху, через голову девушки.
Жидкость, которая вдруг стала зеркально-прозрачной, подёрнулась лёгкой рябью. Затем вновь успокоилась и мы увидели ночные улицы Демара. Будто бы сами неслись по ним. Не сразу я понял, что мы смотрим сейчас на город глазами оборотня. Оборотня, готовившегося к нападению. Всё было так, как я представлял. Сломанные ставни, прыжок в окно, девушка от удара бессознательно падает и волк настигает парня...
Я отвернулся. Слава Господу, хоть звуков не слышно. Через какое-то время я вновь взглянул в котёл. Оборотень выходил на улицу. Огляделся и двинулся направо - куда и указывали следы. Меня очень удивило то, что волк шёл, а не бежал. Шёл, не прячась в тени домов. Шёл, никого и ничего не опасаясь. Когда он дошёл до места, где обрывался его последний кровавый след, жидкость в котле снова забурлила. Изображение исчезло. Аза сидела не шевелясь - кажется, задумалась.
- Это всё? - осмелившись, поинтересовался я.
Колдунья поднялась, повернулась, серьёзно посмотрела мне в глаза.
- Я же говорила, непростой он. Кто-то его прикрывает. Маг или колдун. Заметает следы. Более того, у меня такое чувство, что он просто играется с нами.
- И что делать?
- Свистеть и бегать. Когда ты разучишься задавать несвоевременные вопросы, милый мой Эвед?
Мой полный надежд разум тут же отметил обращение "мой". Хотя скорее всего это произнесено в шутку. Или хуже того - с сарказмом. Но разум-то мой полон надежд...
Я пожал плечами, давая понять, что не разучусь задавать подобные вопросы. Аза вдруг улыбнулась. Очень-очень тепло улыбнулась. В глазах промелькнуло что-то, похожее на нежность. Я воспрял духом, сделал небольшой шаг, подойдя к ней почти вплотную и ласково произнёс, проводя ладонью по её волосам:
- Что же мне делать, колдунья моя... - Очень хотелось сказать "любимая", но я не смог.
Девушка чуть прищурилась. В её глазах словно бы блеснула догадка. "Да, - захотелось мне сказать, - ты всё правильно думаешь. Пойми же, как я к тебе отношусь".
- Эвед, я кажется придумала, - радостно сообщила она, - мы найдём зверя.
Я с досадой мысленно хлопнул себя по лбу.
- Моё колдовство кто-то блокирует. Позволяет видеть только то, что хочет показать, - продолжала рассуждать колдунья. - Чтобы пробить защиту, нужна грубая сила. Ты вполне подойдёшь. Отважный, бесстрашный, сильный и ловкий. Если переложить твои физические способности на ментальный уровень, то в сочетании с особенностями характера... очень даже может получиться. Согласен?
- Я могу ответить иначе?
- Ты прав. Глупый вопрос. Садись вот сюда, - она вытянула из-под стола деревянный табурет.
Я повиновался. Колдунья склонилась над столом, что-то выискивая. Наконец, нашла очередную колбочку. Или реторту - не знаю, как правильно. Откупорила её. Вылила немножко красноватой жидкости в маленькое блюдце. Закупорила сосуд и поставила к собратьям. После она по одному смочила пальцы в этой жидкости и обошла меня со спины. Через мгновение я почувствовал прикосновение кончиков пальцев её обеих рук к голове. А ещё через мгновение она начала массировать голову. Было очень приятно.
- Ты должен закрыть глаза и расслабиться, - медленно проговорила она.
- С удовольствием, - блаженно закрывая глаза, произнёс я, - массаж головы очень кстати. Я не выспался - с утра раскалывается.
- Эвед, закрой рот, - спокойно произнесла девушка, - и думай об оборотне.
Легко сказать, подумал я. В такой-то обстановке. Красивая и желанная девушка массирует мне голову, а я должен думать об оборотне, а не о прикосновениях её нежных пальчиков.
- Эээвеедд... - протянула она тихонько, словно прочтя мои мысли и напоминая, о чём должен думать.
Я сосредоточился. Вспомнил всё с самого начала. Как явился на место убийства, как всё осмотрел. Вспомнил изуродованные тела погибших. Вспомнил гнев, который охватил меня в тот момент. Я прокрутил в голове и свой повторный, утренний визит... даже вспомнил Охотника, которого застал на месте происшествия. И тут произошло нечто невероятное. Я уже не вспоминал, а ясно видел. Видел всё то же, что нам совсем недавно показывал бурливший котёл. Странное ощущение. Будто бы это я сам бегу трусцой по ночным улицам города. Даже вижу свой звериный нос. Всё так непривычно. Брусчатка подо мной совсем-совсем близко.
Вот я подкрадываюсь к окну...
Дальше известный эпизод нападения. Только в этот раз я не мог отвернуться. Мне пришлось видеть всё. Когда я... то есть оборотень принялся за девушку, мне казалось, я сойду с ума. Меня всего затрясло. И лишь далёкий-далёкий голос моей Азы, произнёсший "Спокойно, Эвед, я рядом", вернул мне стойкость духа. Видение продолжалось. Я бегу по улице, ещё мгновение и я добегу до места, где должен окончательно оборваться след. Ещё одно маленькое мгновение... Наступает темнота. Я слышу биение своего сердца. Я не чувствую пальцев колдуньи. Я не чувствую ничего. Мгновенно пришла мысль, что я умер. Однако с мыслью пришло и новое видение. В какой-то момент мне показалось, что я увидел лицо человека. Пожилого человека с длинными седыми волосами, собранными в хвост. На лице красовалась гримаса удивления. И тут же я увидел перед собой сэра Алленмара. Он был при полном доспехе и с мечом в руке. Я понял, что сейчас он будет атаковать. Мне очень захотелось, чтобы в моей руке тоже оказалась рукоять верного клинка. И тут же я почувствовал в руке привычную тяжесть.
Встал в стойку.
Рыцарь напал сразу - не заставил себя ждать. Сделал два быстрых шага ко мне и нанёс удар наотмашь справа налево сверху вниз. Я ушёл с линии атаки приставным шагом. Сэр Алленмар пролетел шаг по инерции. Развернуться и поднять меч он уже не успевал. Я, не долго думая, отсёк противнику голову.
Обезглавленное тело мешком с картошкой повалилось на пол. Я глядел на него, сморщив непонимающе лоб. Труп вдруг подёрнулся дымкой и исчез. В наступившей темноте вновь проявилось изумлённое лицо седого длинноволосого мужчины. А в следующий миг я увидел под собой коня. Я понял, что вновь смотрю глазами оборотня. Конь неторопливо шёл по пыльному тракту, который тянулся посреди поросших пожухлой травой полей. Вдали виднелись башни и стены какого-то замка. Очертания его казались смутно знакомыми...
Картинка померкла, заполнилась тьмой.
И вновь ласкающий слух голос Азы: "Эвед, возвращайся. Эвед". Я открыл глаза. И скривился от жуткой головной боли. Пальцы колдуньи по-прежнему массировали голову. Но это уже был настоящий массаж. С каждым движением боль отступала. Когда от неё не осталось и следа, девушка тут же отняла руки от головы. Почувствовала, что хватит.
- Хорошего понемножку, - ответила на немой вопрос она. - Ты как?
Я прислушался к ощущениям. Кроме того, что почему-то вспотел и чувствовал усталость, никакого дискомфорта.
- Азочка, всё было так реально, - поспешил сообщить я.
- Угу. Кивнула она. Я всё видела. Ты пробил защиту колдуна и проник в сознание оборотня вновь. Не без моей помощи, конечно. Одно мне не понятно - какую роль в этом играет рыцарь Алленмар? С одной стороны, вполне вероятно - да и скорее всего - тебе его сейчас просто подкинуло сознание, так как ты рыцаря видел сегодня. Защиту колдуна ты облёк в такую форму. Не суть важно. Но если появление Охотника вызвано не твоим сознанием, то логично предположить, что он как-то замешан в этом деле.
- Аза, это абсурдно. Сэр Алленмар известен не только в Умали, но и за её пределами. О нём слагают легенды. Он пример для других Охотников. Он пример для меня в конце концов.
Колдунья сочувственно на меня посмотрела.
- Милый Эвед, это жизнь. Герои могут стать негодяями, а негодяи - героями. Разные препятствия встречаются на пути - все мы их преодолеваем по-своему. А ещё появляются на этом пути перекрёстки и развилки. И опять же - каждый из нас по-своему решает, куда ему идти.
- Понимаю, - вздохнул я, - но мне не верится...
- Понимаю, - перебила меня девушка, - но мы не будем сейчас на этом останавливаться. Скажи мне, ты узнал замок?
- Что-то очень знакомое. Очень-очень знакомое.
- Думай, Эвед, думай. Нападение совершено сегодня ночью. Оборотень не мог уйти далеко.
- Точно! - Я хлопнул себя по лбу. - Это замок Фезар. Обитель Святого Престола. Миль3пять от Демара. Я выезжаю немедленно.
- Не спеши, - холодно произнесла колдунья. - Чует моё сердце, что Господу боле нет места в том замке. Что-то произошло.
- Аза, если там завелась нечисть - мой долг очистить замок от неё.
- Да, но...
- Что "но"?
- Почему бы не привлечь ещё охотников?
- Насколько мне известно, - усмехнулся я, - кроме меня и Алленмара сейчас в городе никого нет. А где мне искать хотя бы этого, ума не приложу. Тем более, если мы его в чём-то подозреваем. - Последнюю фразу я произнёс с издёвкой. Покачал головой. - Нет, я должен ехать.
- Нет! - вскрикнула вдруг колдунья. - Не смей. Я тебя не пущу. Это опасно. Я чувствую, что опасно. Давай лучше посидим и подумаем сперва.
Я обнял девушку. Нежно прижал к себе. Впервые она подчинилась. Даже сама прижалась. Я растерялся и забыл, что хотел сказать. Сердце забилось часто-часто. Она сказала за меня:
- Я знаю, что ты всё равно поедешь. - Грустно произнесла она. - И не хочу тебя терять.
Сердце, казалось, выпрыгнет из груди.
- Азочка моя, - выдавил наконец я. - Я тоже не хочу тебя терять. А потому я выйду победителем. Как всегда.
Колдунья отстранилась. Высвободилась из объятий. Криво усмехнулась.
- Ты никогда не изменишься. - Вздохнула она, поправляя волосы. - Ладно, Эвед. Дай-ка мне подумать. С пустыми руками я тебя сегодня отсюда не выпущу. Поверь мне - в том замке не один оборотень. Могут быть ещё. Но самое страшное - там есть ещё люди. Я это чувствую. Ты сам видел одного - седовласого длинноволосого. Так вот, это маг. Не знаю, насколько сильный. Но тебе нужна защита.
Я непонимающе смотрел на девушку.
- Какой такой маг?
- Не знаю. Ты мне потом и расскажешь. И обещай мне чёрт возьми, что придёшь и расскажешь!
Девушка подошла к книжным полкам. Отсчитала несколько, затем какое-то количество книг и, с явным трудом, вытянула одну - здоровенную. Подошла ко мне, водрузила мне на руки и раскрыла её. Внутри я увидел аккуратное, на несколько дюймов в диаметре, круглое отверстие. Оно прошивало листы на половину толщины книги. Получался тайник. На дне его лежала серебряная цепочка, а на ней был медальон в виде листочка какого-то растения. Он был красного цвета. Именно красного, не медного. Да и не блестит медь так.
Колдунья достала медальон и повесила мне на шею.
- Не снимай его ни за что. Это осиновый листок. Цепочка, на которой он висит, серебряная. Самое обыкновенное серебро. А листок вылит из металла, добытого из руды, упавшей с неба. Это один из лучших амулетов. Он защитит как от враждебной магии, так и от зубов вампира или оборотня. Если рядом творится волшба, он светится. Чем сильней магия, тем ярче его свет. Это предупредит тебя об опасности. Кроме того, ты знаешь, что осина имеет весьма символическое значение в борьбе с нежитью.
- Не со всей нежитью, - кладя книгу на табурет, нежно проговорил я. - В данном случае речь о вампирах. Их по поверьям можно убить осиновым колом. Но это всё неправда. Так что осина имеет действительно как раз таки символическое значение - не более.
- Неважно, - холодно возразила Аза, - это теперь твой талисман. Не снимай его. Кроме того, я смогу тебе помочь только тогда, когда он будет на тебе. Я смогу следить за развитием событий.
- Ах, вот оно что, - засмеялся я. - Ну теперь мне понятно. Колдунья просто хочет быть в курсе событий.
- Дурак ты, Эвед. - горько бросила она. - Езжай уже в свой Фезар и оставь меня в покое.
Глава 2
Мама вновь была на кухне. Только в этот раз не выглядывала меня в окошко, - днём она за меня не боится, - а что-то готовила. Пахло, как и всегда, очень вкусно. Я принюхался - очень-очень похоже на мой любимый сырный суп. Делается очень просто, а получается неимоверно вкусно. Признаться, я и сам умел его делать. Варишь курятину. Пока варится, чистишь картошку. Нарезал - закинул её в кипяток. Почистил и забросил туда же луковицу. Добавил приправ, зелени: петрушка или укроп, или и то, и другое - всё сгодится. Натёр туда морковки. Тут же нарезал и закинул цветной капусты. Посолил. Пустил на крупную тёрку сыр. А уже перед тем, как снимать суп с огня, закидываешь этот самый сыр, интенсивно помешивая. Вуаля! Только, сдаётся мне, мама всё же делает этот суп иначе - ибо у неё вкусней в два раза.
- Суп будешь? - прокричала она.
- Да, - не заставил я ждать ответа, - только не полную миску.
Пока я уплетал суп, мама сидела рядом и, подперев подбородок ладонью, смотрела не меня. Я привык к этому взгляду - он меня не смущал. Мать прекрасно можно понять. Она не спит каждую ночь, когда я выхожу на Охоту. Молится Всевышнему Яхве и то и дело поглядывает в окно, ожидая меня и опасаясь, что я не вернусь. Когда я выезжаю из города надолго, мне страшно представить как она здесь живёт. Больно смотреть на маму: она сильно исхудала за последний год, синяки под глазами, бледная. Сердце сжимается, но как быть - я не знаю. Я должен выполнять свою работу. И она это, безусловно, понимает. Но ни мне, ни, тем более, ей от этого не легче.
- Ты сейчас уходишь? - задала мама мучивший её вопрос.
- Да, мам, - вздохнул я, - не переживай. Ничего страшного. Нужно проверить одно местечко. День в самом разгаре - ты знаешь, Охота в это время суток плёвая. Если будет драка, то с людьми. Среди людей мне нет равных. Впрочем, среди нечисти тоже, но ты упрямо отказываешься в это верить.
Я улыбнулся. Мать возвела очи горе. И всё-таки улыбнулась тоже.
- Я знаю, что ты лучший, сынок. Просто ничего не могу с собой поделать. Будь осторожен.
- Я обещаю, мама. Спасибо, было очень-очень вкусно. - Я поцеловал её в щёку и ушёл в свою комнату.
В комнате я спешно разделся и достал из шкафа любимый походный костюм. Ничего особенного - кожаные штаны и куртка. Шито, естественно, на заказ. Вещи лёгкие и гибкие - движения не сковывают. В бою самое то. Я никогда не признавал доспехов. Моё тело - лучшая защита. Нужно доверять ему. Нагрудник, быть может, спасёт от стрелы, но помешает быстро увернуться от метящего в твою шею лезвия. Нет, уж лучше я сам как-нибудь. Увернусь и от стрелы, и от меча. Точнее и от когтей, и от зубов. А не увернусь - так тому и быть.
Я переоделся, натянул сапоги. Застегнул ремень с охотничьим ножом. Если быть точным, это у нас, Охотников, принято называть его так. В остальных кругах это оружие зовётся кордом. Одел и потуже затянул перевязь с ножнами для меча. Ножны шли чётко по ремню, за спиной. Рукоять моего полутораручника удобно выглядывала из-за левого плеча. Да, я левша.
Кожаные перчатки - с обрезанными "пальцами" - я натянул уже выходя во двор. Обогнув дом, я вошёл на хоздвор. Привычно разгоняя курей и минуя хрюкающий хлев, добрался до конюшни. Распахнул двери. Мне открылось стойло на пять коней. К сожалению, занято было только одно место. Вороной красавец уставился на меня большущими глазами и мотнул головой, словно подзывая. Копыто яростно зарыло землю.
- Здравствуй, Ветерок, - ласково проговорил я, уткнувшись лбом коню в морду и поглаживая красивую длинную шею.
За этого коня я в своё время выложил приличную сумму - деньги откладывались несколько месяцев. Раньше для поездок приходилось брать лошадей в императорской конюшне - благо, привилегия у меня такая была, но конюхи иногда прямо-таки неприлично жадничали, давая мне полудохлых, годных разве что на убой, животных. Пришлось подсуетиться самому.
Я приноровил удило. Забросил и закрепил седло. Разгоняя курей, вывел скакуна за ворота. Затворяя их, я увидел в окне убитое тревогой лицо матери. Я ей улыбнулся и сказал губами: "Я тебя люблю". Она натянуто улыбнулась в ответ.
Перебросив поводья через голову Ветерка, я вскочил в седло и, слегка присвистнув, пустил его рысью. Выехав за пределы частного сектора, пришлось перейти на шаг - народу на улицах было валом. Люди шли, тревожно на меня оглядываясь. Знали - если Эвед Мастер на коне, значит на Охоту. Однако тут же облегчённо вздыхали, вспоминая, что наверняка Охота за пределами города, иначе Охотник был бы пешим.
До восточных ворот я ехал слишком долго - мешали проклятые прохожие. Я усмехнулся. Сколько раз убеждался, что когда ты верхом - ненавидишь путающихся под ногами пешеходов. Когда же идёшь на своих двоих, то и дело злишься на невесть откуда взявшихся верховых, которым нужно уступать дорогу. Да уж, странна природа человеческая. Но вместе с тем, применительно к обстоятельствам, очень даже логична.
Наконец, я выехал на улицу, которая вела прямиком к воротам. Здесь моё передвижение замедлилось в разы. Непрерывным потоком тянулись многочисленные повозки, телеги, люди, кони. Такой же поток полз по левой стороне улицы навстречу. Чёрт его знает, откуда и куда все эти люди - то ли торговцы, направляющиеся к близлежащим сёлам и из них, то ли кто ещё. У всех куча срочных дел. И как объяснишь людям, что у меня есть дело поважнее любого другого. Хотя, если бы даже пояснил, как бы они освободили дорогу? Деваться с неё некуда.
Я насупился и стал терпеливо ждать, пока мой конь дотелепает до ворот.
Наконец, я подъехал. Стражники у ворот учтиво поприветствовали меня, вскинув над головой алебарды. Я кивнул в ответ и выскочил на лишённое тесных улочек и домов пространство. Выведя коня на обочину тракта, я пустил его галопом. На первой же развилке свернул вправо. На следующей взял левее. И всё время по прямой.
Прошёл, пожалуй, час и ещё четверть, прежде чем подобно одинокой скале замок Фезар забрезжил на горизонте. Высокие башни словно верные стражи высились по всем четырём углам стены.
Вокруг, на покатых холмах, колосилась пшеница. Засевы без сомнения принадлежали обитателям замка. Далеко-далеко слева виднелась кромка Безымянного леса.
Уже подъезжая к воротам, я ощутил нечто, витавшее в воздухе. Не спрашивайте меня, что именно. Именно нечто. Я словно бы ощутил холод, а душу охватило странное смятение. Сердце забилось чаще - дыхание не отставало. Я съёжился от пробежавшей по телу дрожи. Попытался взять себя в руки. И вроде бы тревога отступила. Её место заняла злость.
Я спешился у арки прохода, перекрытой металлической решёткой из прутьев толщиной в руку. На внутреннем дворе царила полнейшая тишина. Я внимательно всматривался сквозь решётку. Во всё, что мог видеть. За решёткой виднелся фруктовый сад. Деревья стояли ровными рядами на аккуратно подстриженных газонах. Прямо от ворот к зданию собственно замка вела усыпанная красной галькой дорожка. У замка она разветвлялась, уходя куда-то за него - по-видимому к хоздвору
Территория не подавала ни малейших признаков жизни, и я крепко задумался, как же мне пробраться внутрь, когда увидел семенившего ко мне мальчишку в рясе послушника. Он подошёл к решётке, вежливо поклонился.
- Чего желает господин? - вежливо осведомился он.
- Господин желает увидеть наставника.
- По причине? - невозмутимо осведомился мальчишка.
Я смерил наглеца взглядом.
- По причине оборотней и прочей всевозможной нечисти! - зло бросил я. - Открывай немедленно.
- Но господин, - не смутился мальчишка, - здесь только скромные слуги Святого Престола.
Я уж было хотел разразиться гневной речью, как губы мальчика шевельнулись. Я без труда прочёл: "Они здесь. Спасите". Я кивнул мальчишке.
- Ладно-ладно, - громко произнёс я, стопроцентно уверенный, что меня слышит не только послушник, - вы у меня попляшете. По указу Императора всякий, независимо от сана, положения или статуса, должен содействовать Охотнику. Я ухожу. Но вернусь обязательно.
С этими словами я развернул коня и пустил его в галоп - в сторону города. Отдалившись приблизительно на четверть мили и съехав с очередного холма, я остановился и соскочил с коня. Здесь меня даже со стен замка уже не должно быть видно - мысль была не утверждающая, но скорее убеждающая. Я отвёл коня подальше от дороги, вглубь пшеничных колосьев. Велел ему ждать меня. Но при этом не даваться никому в руки - если найдётся охочий до лёгкой наживы. После этого я глубоко вздохнул и двинулся в сторону замка. Взобравшись на первое же возвышение, я присел, выглядывая над колосьями. Так, отсюда уже видны верхушки башен замка. Пройдём-ка ещё немножко. А поднявшись на следующий холм, наверное придётся дальше двинуться ползком.
Так я и поступил. Нужно заметить, что ползти четверть мили на пузе - занятие весьма утомительное и нудное. Но дело было сделано. Ближе к замку пшеница сменилась обыкновенной степной травой - благо, повыше благородных колосьев. В сторонах света я на тот момент потерялся, так что скажу лишь, что подполз к стене справа от входа на территорию замка. Наконец принял вертикальное положение и прижался к холодному камню. Так плавно подошёл второй ключевой момент моего импровизированного плана. Стержнем его стоял вопрос: "Как теперь попасть внутрь?"