ОБЗОР ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЖАНРА "ПРОЗА" ФОРМЫ "РАССКАЗ"
ЗА ВТОРУЮ ДЕКАДУ АПРЕЛЯ 2003 Г.

Объяснительная записка
Стоит прочитать

Яковенко Павел Владимирович Дневник Вити Поддубного
Уколов Валерий Анатольевич Глеб-трамваец
Панарин Сергей Васильевич Четвёртый сон веры в Павлова
Куранов Юрий Николаевич Царевна
Нинбург Артемий Евгеньевич Я до сих пор иду по дороге в Слайго
Оболенская Светлана Валериановна Театр абсурда
Irisht Птицы
Орлова А.Р. День судьбы
Анцупова Ирина Игоревна Цыган

Можно прочитать
Можно не читать
Без оценок

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА ^

Ну да, ну да... Поняла я свою ошибку. И недоуменные вопросы комментаторов предыдущего обзора. Стало ли мне от этого легче? Хм... Разъясняю: сегодня я, сообразив кое-что (ну не тормоз я, не тормоз... Лана я, понятно? :)) и заподозрив страшное, открыла рейтинг по датам формы "рассказ". Подвердились самые ужасные подозрения. В общем, сейчас я даже думаю, что, может, это и хорошо, что я так удачно протормозила и фильтровала "новинки", а не сразу "расказы"? По крайней мере, так уже вышло два обзора, а то бы и ни одного не было. Все промыслительно, таким образом. Вопроса "надо ли это кому-нибудь" я пока не задаю, по-крайней мере, вслух. Но, судя по статистике посещений... Моего раздела, опять же. В общем, не знаю, не знаю. Будет ли что-нибудь дальше? Тоже не знаю. Но если даже и будет, то не в такой уже форме, как сейчас. Обнаружив на странице рейтинга (одной всего лишь!) больше 40 пропущенных мной новинок (на жалкий десяток прочитанных), я сейчас в некоторых сомнениях. Первое, что приходит в голову: поскорее отказаться от столь безумной затеи. Второе: попробовать еще раз, но ограничиться анотированием лишь особо понравившихся вещей, то есть, разделом "Стоит почитать". В общем, Чапай пока подумает, картошки покатает... А это... Ну не пропадать же добру, правда?
По процедуре.
Не стану дублировать пояснения к пред. файлу - они все относятся сюда, про субъективность, пробность и проч.В данный обзор вошли произведения, отобразившиеся в "бороде новинок за 30 дней" от 27.04.03, числившиеся под датами с 11.04 по 20.04 и со словом "проза" возле названия.
Из этих произведений не включены в обзор:
- отнесенные автором кроме "прозы" к иным жанрам ("фантастика", "детектив", "любовный роман", "сказка", др.);
- оказавшиеся уже при прочтении сказками, фантастикой, мыслями вслух и пр., что по моему мнению не подходило под категорию "рассказ";
- превышающие объем 50 kB (кроме одного рассказа, прочитанного независимо);
- иные (пропущенные мной по-невнимательности, например).
На этот раз отбор был жестче - за бортом остались миниатюры, эссе, очерки и статьи. Также - бессюжетные "мысли вслух".
Оценки я выставляла, ориентируясь на рекомендации Хокана из файла Принципы формирования обзоров. Сюжет и стиль по 10-балльной шкале, общая - по 100-балльной. (При этом в оценивании сюжета учитывалась его сложность и нетривиальность; оценки 1-2 соответствуют почти полному отсутствию сюжета, например, если рассказ - просто монолог или зарисовка. А вовсе не говорят о "плохости").
Цифры справа от названия пр-я обозначают:
объем файла - оценка сюжета - оценка стиля - общая оценка
В конце обзора помещены 3 пр-я, требующие, на мой взгляд, внимания, но не поддающиеся оцениванию.
Вот таким вот образом.
Если у кого будут какие мысли, предложения или претензии - буду только рада.
С уважением, ваша Лана

СТОИТ ПРОЧИТАТЬ ^

Мда... Чувствую, что заподозрят меня в пристрастии к военной прозе, как пить дать. Но - что поделать, если именно при чтении этих рассказов и повестей забываешь про "процентный столбик" справа - первый и основной показатель того, что чтение может быть захватывающим даже с экрана компьютера? Почему именно эти безыскусные часто повествования так мощно и неотвратимо погружают в свою атмосферу, речь людей становится явственно слышимой, а их лица - видимыми? В то же время очень трудно говорить об этих вещах мне, настолько далекой от всего этого и наивной... И все-таки.
Вот этот "дневник". Такие простецкие зарисовки, сценки, размышления. Никаких страстей, крови и ужасов, пресловутой "чернухи". Скучно человеку, вот и пишет, чтоб время занять, да тетрадка чистая в планшетке - что ей, просто так валяться? И кажется вначале, что и войны-то никакой нет и не будет. Всего-то и военного, что - необустроенность быта да аккомпанемент артиллерии. Далекой. Пока.
Да что говорить... Читать надо это. Читать.

5 марта. Ступор медленно проходит. Жизнь продолжается. Из черно-белой, когда кажется, что все происходит не с тобой, она превращается в цветную. Спокойнее разговоры, уже улыбки появляются. Чудно!
Утром 3-го марта мы не выехали. Почему? Не знаю. Задержались.
Выехали позже на три часа. Мои машины тронулись тоже, но почти сразу же у Сомика порвался ремень генератора. Колонна ждать нас не стала. Хорошо, что мы все еще были на ПХД. Сомик помчался к начтеху. Бичевского я отправил вслед за колонной, сказал, что мы его догоним. Сомик прибежал с ремнем и начал менять. Поменял быстро.

Великолепное сочетание юмора, гротеска и выдумки позволило автору нарисовать яркий образ "русского пассионария", живой и зримый, несмотря на всю свою фантастичность.

Глеб сам был философ и любил слушать других рассудительных людей. Бывало, начнут в вагоне молодые люди философствовать, он зафиксирует педаль газа ломом для перевода рельсов и пойдёт к ним в салон внимать. И так мог до конечной слушать. Пассажиры в такие минуты затихали, говоря друг другу: "Глеб проникается". Часто Глеб философствовал сам с собой в микрофон, так что пассажиры слышали прохождение его мыслей. А случалось Глебу становилось тоскливо, тогда он также фиксировал педаль ломом и вешался в кабине, но сердобольные пассажиры успевали вынимать его из петли. Глеб не называл это депрессией, потому как считал, что депрессия присуща рациональному Западному мышлению, а для русского широченного сознания характерна тоска. Однажды он рассуждал сам с собой в микрофон о кризисе современной культуры Запада. "Но, - говорил он, - раз в России нет современной культуры, то нет и кризиса, а есть гармония русского человека с русской природой", - и такое позволил себе высказывание о Западной цивилизации и её обитателях, что один пассажир - старичок, видимо из образованных, подошёл к кабине и назвал Глеба великорусским шовинистом. Глеб не обиделся, а так посмотрел на старичка, что тот умер тихо и беззлобно, как после исповеди. Глеб открыл двери трамвая на крутом повороте, и старичок вывалился из салона под улюлюканье пассажиров. Это был не единственный фатальный исход из вагона Глеба. Глеб вообще-то терпел человечество, но пассажиров к нему не причеслял.

"Собак ножами режете, а это - бандитизьм!" - таким эпиграфом хочется предварить этот рассказик, на самом деле, вовсе не такой уж и веселый. Взгляд на науку, так сказать, снизу.

Через долгие часы Волчок обессилел и поплёлся в Логово.
Во дворе его ждали два самца. Тела их покрывали странные проплешины, в животах зияли зловонные дыры. Самцы не глядели на Волчка.
"Не возвращайся в Логово", - просили они.
Волчок обошёл страшную пару и потрусил к входу. "А ты в своё время слушал?" - донесся до Волчка обрывок разговора самцов, очевидно, прерванного его появлением.

"Шел мальчишка по тропинке, сам не зная, куда-а-а..." Верней, Митек знал, куда шел - за водой к колодцу. А там - лягушка. То ли кинуть в нее чем? А вдруг она - не просто земноводное?

Митек опустил руку с кирпичом. Ему вдруг вспомнилась одна сказка. В сказке говорилось о том, как Иван-царевич спас молодую царевну, которую злой Кащей превратил в лягушку. Митек потоптался на месте и тихо сказал:
-- Не бойся.
Постоял немного и спросил:
-- Ты царевна?
Лягушка все так же смотрела на него черными круглыми глазами и быстро задвигала белесоватым мешочком ниже подбородка, словно силилась что-то сказать.
-- А ты когда расколдуешься? - спросил Митек.

Рассказ в рассказе. Верней, много маленьких рассказов - в одном. Сюжета особого нет: сидит пожилой человек, размышляет, вспоминает, сам с собой разговаривет, спорит. Но строчка за строчкой - разворачивается повесть... о чем? Да все о том же - жизнь, как она есть.

Как я радовался весной цветам гранатового деревца! Они были ослепительно-прекрасны и упорно цвели всю весну. Бывали моменты, когда я уже думал, что деревце не цветет больше, но появлялись все новые и новые ярко-красные цветы. Они заставляли верить в жизнь, в любовь, в будущее. Сейчас ветки согнулись под тяжестью плодов, уже осень. А весной оно опять зацветет, цветы его будут так же похожи на огоньки на рождественской елке, деревце беззаботно встретит еще одну весну. Я опять буду любоваться неистовой жаждой жизни стройного гранатового деревца, растущего перед моим домом. Только я стану старее еще на один год. Еще на год меньше останется надежды. Я помудрею и еще меньше места останется в моей душе для чуда. Просто опять буду сидеть и любоваться цветами. И думать, что еще один год прошел, из тех немногих, что отпущены мне Всевышним. Еще один, из долгой череды сменяющих друг друга моментов, из которых складывается жизнь.

Начало вполне обычное: приготовила бабушка обед и, довольная свободным остатком дня, решила провести его перед телевизором, участвуя (виртуально, ессно) в игре SOS, которая, оказывается, вовсе не имеет отношения к "катастрофическим" позывным, а - к спасению России, и никак не меньше. Вот тут-то и начинается фантастический театр самого, что ни на есть, абсурда.

Вся компания игроков SOS выходит во двор, мы с лысым садимся в его машину и отправляемся на прием к Евгению Максимовичу Примакову. Вернее, я отправляюсь, потому что лысый покидает меня у дверей кабинета и исчезает. Немолодая крашеная блондинка, сидящая у дверей своего босса за компьютером, недоверчиво оглядывает меня. "Такая уже пожилая, - думает она, наверное, - а в брюках. И палка у нее странная, прямо какой-то альпеншток". Она вздыхает с сомнением и с сомнением в голосе говорит: "Ну, проходите". И я вхожу в большой кабинет высокого лица. Сначала я даже не вижу его - он , маленький и толстый, сидит в дальнем конце огромного кабинета за большим столом. Стол покрыт зеленым сукном, на нем какие-то финтифлюшки и сбоку - небольшой портрет президента Владимира Владимировича Путина.

Эта история напоминает притчу. О том, как трудно бывает сделать выбор. И что получается, если попробовать этого дела - выбора - избежать. Героине рассказа это удавалось довольно долго. До тех пор, пока она спокойно плыла по течению жизни, предоставляя решать и выбирать за нее тем, кто это умел и желал. Но всему приходит конец...

Весь мир вокруг, казалось, в одночасье заговорил о таких сомнениях. В книгах, в фильмах, у соседей: везде разыгрывались сцены с тремя героями. Вокруг люди помешались на страстях и разборках. На любви и измене. И все появилось, конечно, сейчас, когда Милкина жизнь стала кружиться в общем вальсе перемен. Даже в метро люди обсуждали романы на работах, и странные поведения друзей, живущих в браке.
Она задавалась вопросом "что же любовь?" - и искала ответ везде. Вокруг себя, вокруг людей, в чтиве, в глупых сериалах. Как оказалось, этим вопросом занят весь мир и был занят всегда, ещё до рождения истины. Этим вопросом заняты даже кошки во дворах. Помешанными на теме оказались знаменитости, поэты, президенты. Милка была сражена тем обстоятельством, и не знала куда податься, потому что.... ответа никто ей дать не мог. Только слышала она повторение одного: "Есть одна вещь, что имеет значение в жизни, - это любовь. Всё остальное - прилагательные".
"А я?" - спрашивала она себя. "Любила ли я?"

Воспоминание об одном эпизоде "счастливого" детства, за которое нашим родителям и их сверстникам полагалось говорить "спасибо" Партии. Чем могла обернуться искренность не только для взрослого, но и - для ребенка, подростка. Но, видно, есть Высшая Правда на свете. Которая не позволила серой массе "политически грамотных граждан", обуянных страхом и ненавистью, растоптать живую душу. А лишь попустила этой душе познать истинное страдание и - очистистившись в нем - возродиться. К настоящей и полнокровной жизни среди нормальных, живых людей.

У испанцев есть выражение - день судьбы. Они считают, что в этот день реализовываются самые невероятные мечты и фантазии. А в моем представлении, это день, который переворачивает твою жизнь с ног на голову, а может - наоборот? Может как раз то, что наступит - и есть истина, та истина, которую ты искал всю жизнь? Все эти философствования может и интересны, но я думаю, что той, загнанной всеобщей ненавистью в угол, девочке-подростку было далеко не до философии. Она стояла там, в одиночестве, на фоне черной классной доски, сохранившей следы серых разводов от грязной тряпки. Как будто специально черной, чтобы подчеркнуть контраст между черной кляксой, размером с целую аудиторию, и летящей челкой, с застывшим, как льдинка, взглядом, как бы отрешенным от всего; белой кофточкой, которую не смогли испачкать ни ненависть, ни глупость, ни лицемерие, ни даже предательство близкой подруги (с которой были не разлей вода). Она стояла там, похожая на сжавшийся в клубочек ежик, выставив для самообороны все свои иголки. И они боялись ее. Они все боялись ее. Учителя боялись, потому что их могли выкинуть с работы за то, что допустили такое безобразие. Ученики боялись, потому что могли оказаться причастными к антисоветчине и тогда прости-прощай хороший аттестат, институт, спокойная жизнь. В нашей стране такое не забывается.

То ли я неравнодушна к рассказам о животных, то ли основная масса, попадавшихся мне до сих пор таковых на СИ, написана исключительно хорошо: живо, ярко, с любовью. Вот еще один: на этот раз про коня. И людей, которые любили его, и которых он любил. Немного портит рассказ, на мой взгляд, история бегства коня из "плена", выражения по отношению к зверю типа "заставил себя поесть" и т.п. Это нарушает реализм рассказа, делает повествование излишне сентиментальным.

Когда Василий умчался на конюшню, Степан Григорьевич снял со стены двустволку и вышел к Цыгану.
-Это я Ваське приготовил, - пояснил он удивлённому коню. - Хунхузы разбушевались, ограбили вчера Исаевку! Совсем от рук отбились, басурманы!
Хозяин погладил крепкую шею Цыгана, поцеловал его нос и вдруг понял, что очень любит своего красавца. В то же время неясная тревога сжала его сердце. Отгоняя тяжёлые мысли, он улыбнулся. Цыган, чуть взволнованный такой неожиданной нежностью, положил голову на плечо Степана Григорьевича. Неслышно подошёл Василий.

МОЖНО ПРОЧИТАТЬ ^

Действие из настоящего (или чего-то очень на него похожего) переносится и почти все время пребывает во времени гражданской войны. Много, очень много говорится тут о смерти. И смерти после смерти. И о том, что всем (или кому-то) - без разницы.. Язык повествования прямо-таки завораживающий. Но опечаток... Впрочем, автор предупреждает, что текст еще будет доделываться.

Он думал: "собственно окружающий мир, каким мы его видим, есть не что иное как разница между нами и этим самым миром. Мы видим только разницу, только то, что не есть собственно мы. И когда мы умрем, то не перестанем быть, и мир тоже не исчезнет, просто сотрётся разница, и мы станем взамино невидимы". Звезды согласно моргали пулемётчику с неба - да, всё так, ты прав. Небо было черным бархатом, а степь была матовой нефтью, на небе моргали звезды, а в степи горели мертвым огнем светлячки, и пулеметчик как бы висел в самом центре, потеряв себя в тишине. Козодои иногда пролетали сквозь землю, они ловили широкими ртами светлячков, а иногда - звезды, для них не было разницы. Глаза птиц были подернуты легкой полупрозрачной пленкой сна, и жизнь их тоже стояла на месте, остановленная отсутствием разницы.

Жуть-кошмар. Правда что - не про людей... А про кого? В конце говорится про каких-то проводников, которые обречены вечно жить, крутясь в колесе воплощений. Но куда они ведут и кого - остается за рамками истории (может быть, потому что она обозначена как "отрывок" чего-то большего), и остается только догадываться... Впрочем, желания особого не возникает об этом всем думать. А сюжет... Ну, мужик пришил тетку, поглумился над трупом. Потом к нему приятель пришел. Договорился с ним, что поможет ликвидировать э... останки. Показать не преминул, конечно. Приятель оказался не слишком подготовленным и, оставив на полу рядом с лужей крови то, что было съедено и выпито, заспешил домой...

Тяжелая деревянная дверь - наследство неизвестных старых жильцов, надежно скрывает от посторонних глаз просторную комнату и ее страшную гостью. Антикварная, дореволюционная мебель заговорщицки молчит. Глухие шторы оберегают нежный солнечный свет.
- Эй! лампу хоть какую-нибудь включи. Не видно ни хрена. - Голос Андрея дрожит, запах раздражает его непривыкшие ноздри.
Щелчок.
- Quantus tremor est futurus, - неожиданно шутливо запел Петр, хватая друга сзади за плечи. - Quanto judex est venturus, - Пауза. - Видишь? - Красная лужа на полу, в ней плавает мокрый окурок - Cuncta stricte discussurus. Вот так.
Андрей чуть побледнел, сделал несколько маленьких шажков по направлению к дивану.

Ряд забавных наблюдений за представителями обширной части современных россиян - продавцами. Читать интересно и смешно.

Неохотно женщина засунула руку под прилавок и вытащила оттуда ровно шесть переходников. Я положил на прилавок деньги и пошел прочь.
- Должен быть щелчок, без щелчка хоть сто покупайте, толку не будет! Это очень, очень важно! - к моему ужасу продавщица покинула прилавок и побежала вслед за мной. Заглядывала мне в лицо, трогала за локоть, и все говорила про щелчок. Оторвался не сразу.
Строгие глаза продавщицы и хватание за локоть сделали свое дело. Щелчок при внедрении раздвоителя в штекер раздается далеко не всегда, но и без щелчка он прекрасно работает. Но я всегда вытащу его и вставлю снова. И снова. До щелчка. Так надежнее. И потом, после щелчка в наушниках играет явно качественнее. Хуже того, я теперь вообще все, что требуется вставлять, вставлять стараюсь со Щелчком (за небольшим исключением).

Рожать от любовника - безумие, несогласных с этим постулатом найдется вряд ли много. А вот она - решилась. Чего это стоило обоим... Можно представить. Или - прочитать.

Среди всей представившейся ей толпы, она увидела его - отца ребенка. Он был главным охотником. Он не спеша, обнажил охотничий нож. Все перестали говорить и двигаться, каждый смотрел, смотрел не отрываясь. Послышались приглушенные возгласы, судорожный смех. Охотник с ножом подошел к ней. Кивнув головой, он вопрошающе посмотрел на нее и сказал:
-- Ты разрешишь, не правда ли?

Сколько всего можно заметить, если внимательно (хоть несколько раз в день) посмотреть вокруг себя. А автору рассказика еще и рассказать об этом удалось так, что читать было совсем нескучно и даже интересно.

Родственники из забытой всеми богами глухомани завалились в половине шестого утра, абсолютно бесцеремонно стащили с тебя одеяло, и дружной восьмеркой глаз оценили твое сонное, покрывшееся тут же гусиной кожей, туловище - "Ну, надо ж, как выросла! Невеста!" После таких комментариев заставить себя снова отдаться Морфею не представляется возможным, и ты натягиваешь на себя майку, чтоб хоть чем-то прикрыть "выросшее". Потом плетешься на кухню за дозой кофеина, где на тебя вываливают весь запас анекдотов, полученный в поезде, тут же засовывают в рот что-то "свое, прямо с огорода", попутно подмигивая при словах "самогон", "а это мы вечерком", "ты на работе-то не задерживайся", "это ж повод какой" и прочее, прочее.

Сцены семейной жизни. Нетрадиционной семьи. Но суть от этого мало меняется. Рассказ был бы просто замечательным, если бы не какая-то небрежность в местоимениях и всего текста в целом. Впечатление, что рука автора не поспевала за мыслью, а потом так и не нашла сил вернуться и подобрать все, выпавшее на бегу из сумочки и карманов.

- Ты понимаешь, она живет на мои деньги, и еще и выпендривается, встает вечером и уходит, не сказав мне ни слова, когда я прихожу с работы. Дома - бардак, жрать нечего.
- Ну и пошли ее, зачем тебе такая? - недоумевала телефонная трубка.
- А хрен ее знает, зачем она мне нужна, ненавижу ее. Ненавижу! И все равно не могу без нее. - Она сидела на ковре рядом с телефоном и пыталась спрятаться под книжной полкой. Зачем? Трудно сказать. Какие-то подсознательные движения, с детства. Тогда можно было целиком залезть под эту полку. Сейчас торчат ноги, и приходится пригибаться. А она упорно залезает и вжимается в стену, рассказывая телефону о себе.
- Может, она тебя не любит? Что она говорит?
- Она ничего не говорит, она молчит. Все время почти молчит, да и вообще я ее просто мало вижу. Она же уходит, а приходит под утро и засыпает.

Рассказ участвует в конкурсе "Звездная дорога", но к жанру "Фантастики" не отнесен, и, в общем-то, правильно. Это очень добрая и нежная история про маленького мальчика, которому приснилось, что он разговаривал с Солнышком. Разговаривал об очень важном: при каких условиях стоит вставать Солнышку, зависит ли это "вставание" от того, нужно это кому-нибудь или нет. И как быть, если начинает казаться, что твое собственное внутреннее Солнышко уже давно никому не нужно, никто его не ждет и не замечает?
Идея мне очень пришлась по душе, и выводы, и финал рассказа, да и начало в полном порядке. А вот сам разговор, по-моему, излишне дидактичен, изобилует повторениями одной и той же мысли. Понятно, с какой целью и из каких соображений это сделано автором, но вот остается впечатление некоторой навязчивости. Хотя, если рассказ предназначен для детской аудитории, то... кто его знает, может, так и нормально.

- А я... - голос мальчика прервался. - А я, наверное, никому не нужен. Какой смысл вставать мне? Ведь я не солнышко и никому не нужен...
- Это не правда, - ответило Солнышко. - В каждом, в каждом человеке, даже в каждой зверушке и в каждом цветке есть маленькое солнышко, которое должно подниматься каждый день. Потому что... Потому что, если солнышко встает, то это кому-нибудь да нужно...
- В каждом-каждом человеке? - уточнил маленький мальчик.
- В каждом, - уверенно ответило Солнышко.

Из жизни "стопщиков". А также - "игровиков". Легкая ностальгия, немного печали о прошедшей молодости и былой любви...

Ольги дома не было, но ее мама впустила меня без звука. Видимо, "стопщики" заворачивали сюда "на огонек" частенько. Представляете, она даже предложила мне принять душ!
После душа я, пользуясь ее смутными указаниями, отправился искать Ольгу. И, разумеется, нашел. Сначала, правда, изрядно поплутал по городу, встретил знакомого из красноярской игровой тусовки, перебросился с ним парой фраз (поскольку он был не один, а с дамой), повернул обратно... И через несколько минут увидел Ее с подругой, двух амазонок (или валькирий?) с мечами за спиной. Именно тогда я впервые особенно остро ощутил, что заблудился во времени. Наверное, потому, что они были совсем иные, две воительницы, никак не вписывающиеся в индустриальный пейзаж. "Это время не твое, это место не твое, в мире слабом честь и слава поросли давно быльем..."

Жил подросток. Один среди множества таких же, как он. Но надо хоть чем-то выделиться из этой массы. И нестрашно, что масса об этом не догадается, главное - самому себя не потерять. По-разному люди этого добиваются. Пашке хватило брелока. Чтобы был всегда с ним, висел на брюках или шортах, никому и дела нет, что там у него висит, и хорошо. Но разве в нашем мире можно оставаться личностью безнаказанно?
Рассказ был бы совсем хорош, если бы не странный финал. Не уверена, может, так оно и надо, но мне он (финал) показался из серии "не пришей корове хвост".

Пашка почувствовал, как в нем медленно начал нарастать страх. Что-то подсказывало ему, что разговор так просто не закончится. Колька был явно сильнее и Пашка понимал, что в начавшейся драке у него нет никаких шансов. Ему очень хотелось закончить этот опасный разговор, но Колька был не в том настроении, чтобы прекратить его. Ему нравилось балансировать на грани между разговором и дракой. Он купался в удовольствии.
- А почему только один брелок? Повесил бы и на майку.
- Мне не надо на майку.
- А ты повесь еще на трусы, вот кайф будет.
- Никуда я ничего вешать не собираюсь. Почему бы тебе не заткнуться?
Пашка начал мелко дрожать: "Я не боюсь, я его не боюсь" - внушал он себе. Но Кольку было уже не удержать.

Герои рассказа находятся в странных отношениях. Наверное, это все же род дружбы такой, как определяет его рассказчик Максим, "садо-мазо". Ну да, дружок его Валера - тот еще типус. Но чаша терпения, видать, переполнилась, и мы становимся свидетелями весьма изощренной и ловко подстроенной мести. После которой мститель чуть ли не раскаивается и делает выводы.
Рассказ написан довольно неплохо, живо, и образы яркие. Ошибок много, конечно, это - минус. Но помимо ошибок есть в этом рассказе что-то еще, оставившее на редкость неприятное впечатление... Впрочем, это, вполне возможно, связано с личными заморочками обозревателя.

Все принялись за еду. Мамука с Бадри хрумкали зелёными стручками, макая их периодически в стоящую на столе фарфоровую салонку. И только я сидел с пустой тарелкой, да Валерка всё никак не решался поднести ложку ко рту. Она так и застыла в его огромной, похожей на кусок теста руке на полдороги.
-- Ты чего, Максимка, не ешь?- обратился ко мне Бадри. - Или сам в свои россказни поверил?
-- Да чего-то живот схватило,- соврал я не моргнув глазом.
Бадри недоверчиво покачал головой. Валерка подозрительно посмотрел на меня. Потом перевёл взгляд на содержимое ложки.

Сюжет неплохой. Молодой врач-психиатр заступает на должность. Вместе с необходимой на первое время служебной информацией ему сообщают, что его предшественник покончил с собой, и предлагают разобрать его личные вещи в шкафу, чтобы освободить место. Среди хлама, подлежащего выносу на помойку, обнаруживается тетрадь с прелюбопытными записями.
К недостаткам текста следует отнести неаккуратную верстку (почти ни одного нормального абзаца, все покорежены) и - отсутствие стилевых отличий между рассказом героя и записками его незадачливого коллеги. Поэтому столь низкая оценка за стиль. Но идея, повторюсь, очень так даже вполне.

-- Игорь Петрович, - сказала старшая медицинская сестра, - из медицинской части пришла бумага. Ищут творчески одаренных психов. На нашу долю одна психоединица.
-- Ваши предложения, - потребовал я. И ущипнул старшую медицинскую сестру за задницу.
Старшая сестра хмыкнула, признавая тем самым мои новые должностные функции и полномочия.
-- Мы с персоналом, - продолжала старшая, - и так и этак думали. Кроме как Нефертити, некому.
-- Кому, кому? - Спросил я.
-- Есть у нас одна дамочка, - объяснила старшая, - Елена Григорьевна Иванюк, актриса погорелого театра - Я, говорит Нефертити. Меня, говорит, мой муж древнеегипетский фараон сюда запроторил, а сам по шлюхам ходит, паскуда. И стихи читает. Жалостливые такие. Я, мол, одна тебя любила. Я, мол, твой друг, царица и сестра. Извращенка, наверное
-- Ну, ведите, - сказал я, - вашу Нефертити, - покажите мне эту творческую психоеденицу.

Про войну. Не знаю, какую. Возможно, это даже фантастика, поскольку участие в сюжете принимают какие-то Супер-Мутанты. Написан рассказ гладко, но почему-то не цепляет.

Внутри бронетранспортера было темно и спокойно. Макс о чем-то разговаривал с Крисом, который вел нашу тачку. Альберт нервно обкусывал ногти, а Серега спал. Я завидую его нервной системе, я вот не могу так заснуть. Вдруг Альберт произнес:
-Иван, ты знаешь, однажды я слышал, что на западе господствуют Супер мутанты. Я бы не хотел с ними встретиться.
-Да, ладно брось, кто бы стал посылать нас на мутантов. Против них скорее бы двинули отряд "Кинжал", а мы, да кто мы такие, группа с номером 264. Ха!
-Слушай, Вань, я вдруг вспомнил отряд "Стрела" по...

Нечто людоедское. Меня восхитила сама идея. Есть подозрение, что текст переписан с чего-то реального, с заменой некоторых слов и выражений. Вещь эта названа "вступлением". Не знаю, существует ли весь "роман". Вполне может оказаться, что нет, поскольку читательская фантазия в достаточной мере будится данным текстом.

В жизни конотопских пищевиков 1999 год занимает особое место. Прошло 90 лет, когда на территории нынешнего открытого акционерного общества "Конотопский завод полной человекопереработки" предприниматель И.С. Залётов приступил к строительству живодёрни. Уже в 1910 году предприятие дало свою первую продукцию - вырезки, потрошки, суповые наборы и другую несложную продукцию.

История поучительная. Молодой парень промышляет квартирным воровством. Сперва он делал это редко: только как приработок к зарплате. Но с работы уволили, и приходится теперь "крутиться". Вот намечена очередная жертва, и выверено до минуты, когда и на сколько одинокая хозяйка оставляет дом. Казалось бы, прокола быть не должно. Но все идет как-то не так. Начиная с того, что в квартире не нашлось ни денег, ни чего другого мало-мальски ценного. Но это еще полбеды, как оказалось.
Тема рассказа серьезная. Чернобыль, жестокость властей, покалеченные людские судьбы... Но портит его излишняя дидактичность, намеренность, что ли... Впечатление, что рассказ написан ради темы.

Артур почувствовал холодный пот на своем лбу. К столкновению с хозяином квартиры он психологически не был готов. Но ситуация казалась безвыходной. Переложив фонарь в левую руку, он вынул свой раскладной нож из кармана и застыл. Снова послышался шорох и какая-то подозрительная возня. Все ясно. Хозяин квартиры, о существовании которого Артур не подозревал, затаился за дверью и готовится в удобный момент напасть на него. Этого нельзя допустить! Нужно первым ошеломить его, испугать его, недопустить, чтобы он закричал. Ему нужно будет пригрозить ножом, а затем связать его изаткнуть ему рот кляпом. После этого можно будет беспрепятственно удалиться изквартиры. Нельзя терять ни секунды! Артур собрался с духом, подошел к двери, резко и с силой пнул ее и... замер от неожиданности. За открытой дверью не было никого. Этобыла спальная комната, с небольшой кроватью у противоположной стены. Осветив фонарем кровать, он заметил, что на ней кто-то лежит, с головой укрывшись одеялом.

Эх, не хочется ругаться: очень добрым человеком написан этот рассказик. И котенка жалко, и людей понимаешь. И досадно, что сделать ничего нельзя. Впору заплакать, словом. Чем и занялась та маленькая девочка, живущая в моей душе (говорят, у каждого из нас есть такой внутренний житель-ребенок). Заставил меня этот рассказик вернуться в детство, когда я рыдала от подобных вещей, даже от одного упоминания о сходной ситуации, боялась таких книжек (и фильмов), как огня, и недоумевала, для кого их пишут-снимают? Ведь черствому человеку они не размягчат душу, а доброго только расстроят.
Но время прошло, и я читаю рассказ о страданиях брошенного зверька и - не плачу. И не потому, что мне его не жалко. Сам факт, конечно, огорчительный: что "выбросили" на улицу беззащитное существо, и неизвестно, когда он теперь обретет новый дом, и обретет ли вообще. Но вокруг этого факта "накручено" 7 килобайт текста. Предназначенные, вроде бы, для более глубокого проникновения в трагизм ситуации. А проникновения-то и не вышло. Потому что автор начал приписывать зверю человеческие мысли, чувства и эмоции. Одни "цветные сны" чего стоят. Да еще - о белых слониках. С этого момента живой котенок превращается в мультяшного, тоже очень милого и симпатичного, и жалко его, и плакать есть по-прежнему, над чем. "Нет у нас подушки, нету одеяла, жмемся мы друг к дружке, чтоб теплее стало" - помните? Но - о котенке ли эти слезы? Разве создатели "Кошкиного дома" или "Голубого щенка" стремились пробудить своими работами только любовь к животным? Сомневаюсь. Впрочем, большинство детей вряд ли до конца осознают аллегорию. А взрослые рядом частенько не считают нужным разъяснить. Например, что здоровый, не замученный до полусмерти, кот "сознательного" возраста (ведь котенок описывается не такой уж крохотный), не станет помирать от голода и холода в песочнице. Тем более, летом. Что не будет пассивно мокнуть под дождем - уж найдет какое-нибудь укрытие. Домашний, беспомощный, скажете? Тем более - кошка она и есть кошка. (Гуляя со своей супер-домашней Кисой я как раз больше всего боялась, что она ускочет в какую-нить дыру, вроде подвального окошка соседнего дома, ищи-свищи потом. Однажды не доглядела - и это был первый и последный раз, когда я тянула кошку за хвост, не до церемоний тут стало). Что главные враги у кошки на улице это - люди, мороз, собаки и паразиты. И в свете реальности те несколько часов, проведенные голодным зверьком в обществе трех-четырехлетней девочки выглядят несколько по-иному. Как бы после такого времяпровождения и впрямь не начали сниться белые слоники... последним видением столь печально окончившеся жизни. Это не к тому, что я не люблю детей и подозреваю их всех в жестокости. Просто они часто любят по-своему. Приписывая зверю те чувства, эмоции и мотивы, какие хочется, не задумываясь о его реальных нуждах и желаниях. Увы, часто подобным недугом страдают и взрослые. Счастливы ли при этом их бессловесные питомцы... Остается лишь надеяться.

Во дворе дома, на краю деревянной детской песочницы, свернувшись калачиком, лежал маленький серый котёнок. Он обхватил свою мордочку лапками, стараясь удержать остатки своего сна. Утренняя прохлада продула его со всех сторон, и окончательно потеряв надежду согреться, он встал и начал ходить по краю. Он разминал лапки, зевал, приседал и снова вставал до тех пор, пока зябкая дрожь не перестала ходить по его телу взад-вперёд.

Печальная история, финал которой (он же - начало, то есть, исходная позиция, "откуда" автор ведет свое повествование-воспоминания) вполне логичен. Мораль: не надо позволять детям впервые пробовать спиртное в нежный период переходного возраста.

В родительской квартире все было по-прежнему: шаг вперед и направо - туалет с ванной, еще шаг вперед и направо -кухня, еще два шага - следующая комната. И диван, выцветший и постаревший, стоял, так и не замененный за четверть века на новый. Но я был рад его видеть, как и он меня. Диван приветливо заскрипел, когда я уселся на него. Мама мне не обрадовалась, так как не узнала и скучала по отцу. В редкие минуты просветления она интересовалось, что я тут делаю. Меня, если честно, это не особо расстраивало. Я ждал, что, когда она умрет, продам квартиру, куплю домик в деревне и еще останутся деньги, которые позволят мне и дальше не работать. Но она все не умирала. Я заложил в ломбард все ее драгоценности, утешая себя тем, что, когда я продам квартиру, то все выкуплю. И обязательно приобрету, новый диван, потому что старый сломался и перестал раскладываться. К тому же он все больше паршивел и неприлично пах мочой. Мама все не умирала. Я продал отцовские ордена и медали. Если бы он меньше пил, больше было орденов. Можно было бы продать чайный сервиз из кузнецовского фарфора, но его разбил еще отец. Мама очень сокрушалась по этому поводу: сервиз был семейной реликвией.

Наверное, документальная история. Была бы смешной, если б не была такой грустной. Впрочем, ничего особо страшного, конечно, не произошло, все остались живы. Написано ярко.

Кот делает угрожающие па, шипит и бросается с правым хуком когтей на собачку. Пудель, неистово визжа, в магазине уже попробовавший на вкус когтей бойцового кота, пятиться крупом. Пытается скрыться в единственно известном ему укрытии - ногах хозяйки.
Хозяйка неистовствует и кричит, толи на кота, толи на связывающего ее движения пуделя - Домой, домой!

О нелегкой жизни современной русской интеллигенции. Как приходится порой осваивать побочную специальность в поисках хлеба насущного. И что из этого обычно выходит. Язык рассказа неровный, то и дело сбивается с художественного стиля на газетный. Интересен с практической точки зрения, как раскрывающий некоторые тонкости работы экспедитора на разгрузке вагонов.

Фирма называлась "Шерл". Единого мнения, что означает это слово, не было. Одни говорили, что это латинское название какого-то драгоценного камня, другие считали, что это еврейский ритуальный символ. Мне сказали, чтобы в 8:30 был как штык на станции Новосибирск Южный. Электричка от Станции Сеятель идет до места минут 25-30. Ранним утром я сошел на пустой перрон, поскольку станция была товарной, затем двинул к товарным путям, где уже стоял состав и рядом - редкая цепочка экспедиторов. Как выяснилось позже, большая часть этих бедолаг формировалась из таких же как я малооплачиваемых научных сотрудников. Утро было сырым, клочья тумана еще запутались в реденьких кустиках, но солнце уже подавало надежды.

МОЖНО НЕ ЧИТАТЬ ^

Наверное, очень глубокая вещь. Не поднялась рука оставить необзер... необозренной. А вдруг это - шедевр?

мы все знаем друг о друге. И ничего больше знать не обязательно.
Закрой глаза. Послушай как работает комп. Послушай мир вокруг.
Ты слышишь эту интеллектуальную мощь?
Комп...
Ты слышишь мир?
Ты чувствуешь его?
Ты чувствуешь меня?

Что-то рассказообразное, даже сюжет некоторый проглядывает. Особенно впечатляет мужик в черной рясе в конце, который копает. Но смысла за аллегориями не узрела. Не дано, видно.

За окном был виден начинающийся рассвет нового дня. Сквозь прорастающую теплоту проник светлый, едва различимый луч солнца. Пав на край стола, отлитого свежим желтком, в комнате возникло тихое шипение. Желтая органическая масса пошла пупырышками, переросшими в природное кипячение

БЕЗ ОЦЕНОК ^

Без комментариев.

Если был бы я художником, то после злодейского и трусливого убийства Сергея Юшенкова,* изобразил бы невзрачные фигуры в позе Владимира Ульянова и его матушки, подарившей миру двух сыновей-террористов. Картина, как вы помните, называется "Мы пойдем другим путем".